Клеймо роскоши Серова Марина
Присмотревшись, я заметила разбросанные по территории камеры с ИК-прожекторами подсветки. Мы вышли из машины. Ухлин созвонился с хозяином и сообщил, что Павлов ожидает меня на заднем дворе. Мы обошли дом и оказались в чудном заднем дворике размером с два футбольных поля. Аккуратно подстриженные деревья, кусты идеальной шарообразной формы. Вымощенные камнем дорожки, а по центру дворика – длинный бассейн с фонтанами.
Ухлин провел меня к беседке среди дубов. Поднявшись по ступеням, я вошла на площадку. Там в приятной полутени стоял ажурный чайный столик. В плетеных креслах сидели сам Павлов и его жена. Я узнала их по фотографиям, добытым в Интернете, но фотографии не могли показать всей картины. Павлов оказался карликом с непропорциональным телом. Даже за столом он сидел на специальном стуле, оснащенном ступеньками. Напротив сидела его жена – белокурая девица модельной внешности, одетая в крохотное бикини.
– Вы шокированы моим видом, – осведомился Павлов, криво улыбаясь.
– Нет, нисколько, – спохватилась я, придав лицу бесстрастное выражение.
– Очень рад увидеть вас у себя. Надеюсь, вы сможете мне помочь, – проговорил Павлов и приглашающим жестом показал на свободный стул. – Присаживайтесь, Евгения. – Я присела. Ухлин сел в соседнее кресло. Павлов с нежностью в голосе представил мне свою жену: – Это моя прелестная супруга. Отрада всей моей жизни – Татьяна. – При этом он галантно поцеловал руку девушке, а та просто расцвела от счастья и воскликнула:
– Ой, Вик, ну ладно тебе выделываться.
– Я просто не стесняюсь выражать своих чувств, – спокойно, с улыбкой ответил Павлов, затем торжественно объявил: – Господа, надеюсь, с этого дня Евгения Максимовна согласится стать моим личным телохранителем. Она профессионал самого высокого класса, работала в КГБ в элитном спецподразделении. По отзывам коллег, лучше ее нет никого.
Лица и у начальника службы безопасности, и у директора после услышанного вытянулись от удивления. Ухлин что-то хотел сказать, но, передумав, закрыл рот. Во взгляде Рамазанова, вскользь брошенном на меня, читалась неприкрытая враждебность.
– Викентий Иванович, вы не могли бы тогда объяснить, зачем была нужна вся эта комедия? – спросил он недовольно у Павлова. – Дима мне сказал, что мы встречаем важного курьера. Я угробил один из своих джипов, только чтобы нашу машину не остановили…
– Сейчас объясню, – ласково сказал Павлов, – я сказал Диме, что надо встретить важного человека, а это он сам дофантазировал про курьера.
– А что мне было еще думать, – проворчал Ухлин. – Рустам обычно посылает кого-то из своих для встречи курьера, а тут вы велели лично встретить Евгению. Ну, я и подумал, что пришел очень важный груз.
– Одно хорошо, что мои враги проявились, и я теперь на сто процентов уверен, что кто-то из моего близкого окружения работает на противника, – с притворным благодушием произнес Павлов, поглядывая на меня. – Вот Евгения Максимовна и выяснит, кто эта гнида.
– Подождите с гнидами, мы еще не обсудили условия нашего контракта, – напомнила я.
– Давайте излагайте ваши условия и перейдем к делу, – поторопил меня ювелир.
Пока я озвучивала свои условия, в беседке неслышно появилась молодая служанка в белом переднике, поставила на стол несколько дополнительных чайных приборов, налила в чашки чаю и так же неслышно удалилась.
– Согласен на все ваши требования, три тысячи в день достаточно скромная сумма, учитывая, что вам предстоит сделать, – произнес Павлов, дождавшись, когда я закончу. – Теперь объясню, в чем мои проблемы. Некто хочет меня убить. Пока не знаю, с чем это связано – конкуренция или просто кто-то хочет хапнуть все, что я заработал.
– На вас были совершены покушения? – спросила я, пробуя чай. В нем чувствовалось присутствие каких-то трав, но определить точно, что за травы, мне не удалось. К чаю предлагались домашние печенья и цукаты. Отхлебнув, я взяла одно печенье.
Помолчав, Павлов глухо произнес:
– Да, на меня было совершено покушение. Прямо здесь, во дворе, и я вряд ли забуду когда-нибудь этот ужас. – Было видно, что ему трудно говорить о случившемся. Мало-помалу картина так называемого покушения начала вырисовываться передо мной.
Произошло все утром. Жена спала долго, и Павлов, проснувшись, выпил кофе, а затем вышел на задний двор обдумать эскиз нового комплекта украшений. Он почти дошел до беседки, когда увидел собаку, мастифа по кличке Дик. Охрана выпускала собак на ночь, но днем должна была закрывать в вольер. Павлов сначала ничего плохого не заподозрил. Собака могла выскользнуть из вольера во время кормежки. Он прекрасно знал каждую собаку и не раз кормил их с рук. Поэтому, увидев Дика, беспокойно нюхавшего воздух, Павлов его окликнул. Он захотел чем-нибудь угостить пса. Однако Дик хотел вовсе не печенья. Завидев Павлова, он оскалил зубы и зарычал. Уговоры не помогали. В следующую секунду Дик бросился на Павлова со свирепым лаем. Для человека его роста это было равноценно нападению льва. Похолодев от ужаса, Павлов кинулся к беседке. Мастиф – за ним. На ступеньках беседки Павлов споткнулся и повалился на бок. Пес прыгнул на него, оскалив пасть. У Павлова чуть сердце не остановилось. Заорав, он пополз с такой скоростью, что сам себе удивился. Пес вцепился клыками в халат Павлова и стал его тянуть на себя. На мгновение Павлову показалось, что трещит не ткань халата, а его плоть. Страх придал ему сил. Схватив стоявший рядом стул, Павлов обрушил его на голову собаки. Дик этого даже не почувствовал. Вся его злость за промах обрушилась на стул. С рычанием он вцепился в стул и за несколько минут разнес его в щепки. Когда со стулом было покончено, мастиф вновь набросился на Павлова. Пес едва не схватил его за горло, но Павлов успел ухватить обломок ножки стула и со всей силы быстро пихнул его в глотку собаке. Когда он пришел в себя, лежавший на нем мастиф уже издыхал. Потом подоспела охрана.
– Значит, вы считаете, что это было покушение? – спросила я, дождавшись паузы. – Может, пес просто взбесился. У собак бойцовых пород часто едет крыша.
– Нет, это была не случайность, – покачал головой Павлов. – Дик был сам на себя не похож, не узнавал меня. Возможно, это были какие-то препараты, от которых он спятил, какой-то «озверин», что ли, не знаю. Но самое главное, что в момент нападения отключилась система видеонаблюдения особняка. Видеосервер был атакован извне через Интернет. Вы не находите – слишком много, с позволения сказать, «случайностей» за короткий отрезок времени?
– Беру свои слова назад, – честно покаялась я. – Проблемы с видеонаблюдением меняют все коренным образом. И вы правильно предположили насчет препаратов, превращающих домашних питомцев в кровожадных зверей. Похожая тактика использовалась в КГБ для устранения объектов за рубежом. Препараты, аналогичные «берсерку», не оставляют в крови никаких следов. Короче – идеальное преступление.
– Но такие препараты, наверное, в аптеках не продают, – с умным видом влез в разговор Ухлин.
– На черном рынке на развес даже плутонием торгуют, главное – знать нужных людей, – походя осадила я директора и, обращаясь к ювелиру, сказала: – Викентий Иванович, дело кажется мне весьма многообещающим. В общем, берусь за вашу охрану и обязуюсь в кратчайшие сроки вычислить человека, желающего вам смерти.
– Очень надеюсь на это, – усмехнулся Павлов. – Кстати, Евгения, то, что убийца из моего ближайшего окружения, показал сегодняшний случай, когда какие-то козлы преследовали нашу машину, где, как они считали, находится важный груз. Про встречу я сказал только присутствующим здесь людям. – Он красноречиво посмотрел на начальника службы безопасности.
Тот перехватил его взгляд и, побагровев, бросил:
– А что, подслушку уже отменили? Да кто угодно мог узнать про это.
– Викентий, ты что, нам не доверяешь? – возмущенно поддержал коллегу Ухлин. – Мы столько лет вместе.
– Это верно, пригрелись, гаденыши, и решили от меня избавиться, – ласково, с хитрым прищуром сказал Павлов и сразу же оговорился, пресекая возмущенные возгласы: – Шучу я, шучу! Не напрягайтесь, парни.
Пока они обменивались любезностями, я мысленно просчитала все возможные варианты и пришла к выводу, что наиболее весомый мотив для убийства был у жены Павлова. Слишком уж старалась эта молоденькая красавица изображать пламенную страсть к своему мужу, хотя любому с первого взгляда было видно, что брак у них по расчету. Иначе и быть не могло. Мне не верилось, что девушка с внешностью Татьяны может влюбиться в подобие Черномора из поэмы Пушкина. Со смертью мужа ей, несомненно, отвалился бы солидный кусок его состояния или же все целиком, так как Павлов не имел родственников. Версия представлялась мне самой перспективной.
– А чего это вы так на меня смотрите? – враждебно спросила Татьяна, перехватив мой взгляд. – Думаете, я это все подстроила? Да мы с Виком любим друг друга. Мне не нужны его деньги. И не надо так на меня смотреть.
– Я ничего такого не думала, – с притворным благодушием ответила я, – с чего это вообще пришло вам в голову? Или есть какой-то повод, раз вы, Татьяна, так разволновались?
– Стоп, – вклинился в разговор Павлов, – Евгения Максимовна, я попрошу вас мою жену не трогать. Я железно уверен, что она здесь совершенно ни при чем.
– Хорошо, вы хозяин, – пожала я плечами, – просто при любом расследовании лучше рассмотреть все версии, как бы смехотворно они ни выглядели, – так, на всякий случай.
– Нет, никаких случаев, – упрямо возразил ювелир, нежно взяв жену за руку, – вам этого не понять, но Таня любит меня. Нам не жить друг без друга. Я верю ей, как самому себе.
Татьяна с вызовом посмотрела на меня, потом повернулась к мужу и, наклонившись, картинно поцеловала его в лоб.
«Святая простота, – подумала я о ювелире, – и как такой прожженный тип может довериться смазливой девчонке, которая моложе его почти вдвое?»
Так же, по-видимому, думал и начальник службы безопасности. Слова босса вызвали у него туманную улыбку. Он поспешил принять серьезный вид, однако опоздал. Павлов мгновенно заметил реакцию подчиненного и буквально взорвался:
– Рустам, я что, сказал что-то смешное?! Какого хрена ты вообще тут стоишь и лыбишься?! Отвечай – выяснил, кто были те типы, что вас преследовали? На кого они работают?
– Мои люди… они как раз выясняют. Мне должны позвонить с минуты на минуту, – запинаясь, заговорил сконфуженный Рамазанов.
– И что, ты целый день намерен сидеть и ждать звонка? – сварливо спросил Павлов. – Давно бы сам смотался к ним и разрулил все вопросы. Что за пассивность, не пойму?
– Викентий Иванович, через час у вас будет полный отчет, – официальным тоном пообещал начальник службы безопасности, направляясь к выходу.
– Через полчаса! – крикнул ему вдогонку Павлов.
После получилось так, что мы одновременно с ювелиром посмотрели на Ухлина. Директор побледнел как полотно, промокнул платком вспотевшее лицо и пролепетал:
– У меня есть алиби. Я докажу, что ни при чем. Я был дома, то есть не дома, а у одной женщины. Она подтвердит…
– А я что, тебе сейчас предъяву кинул? – хищно усмехнулся Павлов. – Не потей так, Дима, а то простудишься. Давай, иди работай.
– Мне тут надо договора подписать, – засуетился Ухлин, бормоча себе под нос. Из кожаного портфеля он достал стопку бумаг.
– Это те, что я вчера смотрел? – осведомился Павлов и, получив в ответ от директора утвердительный кивок, бросил жене: – Дорогая, подпиши, а мы пока с Евгенией Максимовной прогуляемся. Разрешите, я с вами, так сказать, проведу экскурсию, покажу вам свои владения. – С кряхтением Павлов спустился со стула. – Прошу. – Жестом велев следовать за ним, пошел впереди, переваливаясь, как утка, на своих маленьких кривых ножках. Я двигалась следом, слушая его высокий певучий голос и цоканье набоек на каблуках дорогих туфель из лакированной кожи.
Мы шагали по дорожке мимо фонтанов, и я поинтересовалась, кого сам Павлов подозревает в организации покушения. Он задумался, пожал плечами:
– Вопрос, конечно, интересный… Если б знал, то не пришлось бы вас нанимать. Подозреваю почти всех, но твердых доказательств пока нет.
– Значит, вы считаете, что кто-то из ваших? – напомнила я о его недавних намеках подчиненным.
– На организаторов, конечно, никто из них не тянет, – покачал головой Павлов, достал из кармана пачку мятной жевательной резинки, остановился, задумчиво разрывая обертку. – Не организатор, а просто пешка. Кого-то прижали компроматом или бабками соблазнили, и он им помогает. А насчет заказчика прямо не знаю, что сказать. Конкурентов у меня практически нет. Врагов хватает, только не могу представить, кто из них осмелился бросить мне вызов. Они ведь знают, какие люди за мной стоят. Я не уличная шантрапа какая. И бизнес они мой не смогут прибрать к рукам. Практически все записано на мою жену. Даже этот дом. То немногое, что имею, после смерти тоже перейдет ей. Понимаете теперь, почему я доверяю своей жене? Если б она захотела меня кинуть, то легко бы сделала это. И покушения не нужно. Все и так ее.
Я воздержалась от комментария, предпочитая слушать, но подумала: «Как же – ее. Попробуй она уйти из этого дворца с деньгами, путь бы закончился в ближайшем лесу в неглубокой могиле».
Мы прошлись перед домом. Вдали я увидела поле для гольфа, холмы, засаженные ровно подстриженной, сочной зеленой травой. Павлов между тем начал рассказывать про свою жизнь, объясняя, как добился всего. Во время повествования он бурно жестикулировал, как бы переживая все события заново. Периодически останавливался, заглядывал мне в лицо, проверяя – верю ли я в сказанное.
– Начинал я с сапожника. Маленькая конторка. Мне давали рваную обувь, а я приводил ее в порядок. Другой работы для такого, как я, не предусмотрено. Хотя нет, вру, можно было выучиться на часовщика или собирать да фасовать какую-нибудь мелочовку. Ну, как бы там ни было, я работал и хорошо выполнял свое дело. Скажу без ложной скромности, лучше всех. Я был лучшим сапожником в округе, и народ просто ломился ко мне. Все потому, что у меня, кроме этой работы, ничего не было. Каморка в грязной общаге, в которой даже мебели нормальной не имелось. Я тогда мечтал купить однокомнатную кооперативную квартиру. Это был предел моих мечтаний. И тут подвернулся случай. Семеныч – старик, он держал небольшую ювелирную мастерскую – предложил мне у него поработать шлифовальщиком. Сказал, что видит, я парень толковый, упорный и мне можно доверять. Я пришел к нему в мастерскую, посмотрел, послушал его рассказы про красоту камня и не устоял. К тому же дело было явно выгоднее моего тогдашнего ремесла. – Говоря, Павлов взобрался по ступеням крыльца и открыл дверь, потянув за нижнюю ручку, расположенную под основной. – Проходите, Евгения Максимовна, сейчас я покажу вам свою мастерскую.
Глава 3
Мы прошли через оранжерею, находившуюся в северном крыле дома. Она напоминала настоящий уголок джунглей, с пальмами, папоротниками, другими экзотическими деревьями и цветами. Хозяин о них особо не распространялся. Сказал, что это вотчина его жены и она тут даже кофе выращивает и лаврушку с эвкалиптом, чем страшно гордится. Из оранжереи мы попали в коридор и по винтовой лестнице спустились в подвал, где, отперев еще одну дверь, Павлов с благоговением произнес:
– Вот это место! Здесь я отдыхаю душой и напитываюсь энергией. Инструмент почти весь тот, с которым я начинал в ювелирной мастерской. Филигранные кронцанги я изготовил своими руками из титановых пластин. Купить такие просто невозможно. – Он с гордостью показал мне набор пинцетов с игловидными стержнями на концах, когда мы остановились перед рабочим столом, немного напоминающим стол хирурга из-за обилия диковинных приспособлений.
– Круто, – согласилась я, изобразив на лице восхищение.
– Это специальный инструмент для захвата мелких деталей и чтоб золотую и серебряную проволоку гнуть по заданной форме, – терпеливо объяснил Павлов. – Кронцанги со щечками – для правки изготовленного элемента. Свою карьеру ювелира я начинал с филиграни. На первом этапе Семеныч доверял мне только шлифовку отдельных камней, сортировку и плавку металла. Потом показал вальцы для прокатки брусков, но я не смог с ними работать, пока не приделал к ним электропривод. Там, чтобы ручку крутить, нужна была сила, как у Геракла. Потом я усовершенствовал процесс волочения проволоки через волочильную доску. Благодаря этому мастерская стала брать в два раза больше заказов. Сейчас там все заменено на современное оборудование, а это здесь – вот вальцы, вот циайзене из победита, полировальный станок, изложница для расплава. Горелку я купил новую, для безопасности труда. Мой старый паяльник. Когда выдается свободная минута – спускаюсь сюда и творю. Если б вы могли меня понять! Вот посмотрите, это я закончил вчера. – Он взял с верстака коробочку и протянул мне. Внутри лежали серьги и кольцо из черненого серебра с гранатами. Изящный растительный орнамент выгодно подчеркивал красоту сверкающих темных вишнево-красных индийских камней.
– Да, – выдохнула я, – настоящее произведение искусства!
– Это я сделал так, для души, – признался ювелир. – Серебро сейчас не актуально. Если нравится – берите в залог нашего будущего сотрудничества.
– Ну, если вы настаиваете, – я примерила кольцо на указательный палец и посмотрела его на свет, как оно играет, – большое спасибо за подарок.
– Да не за что, – махнул рукой ювелир и продолжил: – В общем, через год я работал со всеми цветниками – полудрагоценными камнями, а за моими комплектами с малахитом в технике объемной филиграни выстраивались очереди. Семеныч стал относиться ко мне как к сыну, тем более что своей семьи у него не было. Со временем передал мне мастерскую, а после смерти оставил даже квартиру. Мало-помалу я стал подниматься. Завел нужные связи. Драгоценные камни открывают много возможностей, если относиться к ним с любовью, а они знают, что я их люблю.
Прохаживаясь по мастерской, я как бы невзначай оказалась у мешков, стоявших в ряд за шлифовальным станком у стены. Быстро наклонилась, открыла один незавязанный:
– Викентий Иванович, а здесь что?
В мешке лежало нечто похожее на зеленоватый щебень, местами с вкраплениями целых зеленых кристаллов. Ювелир проворно подскочил ко мне и закрыл мешок:
– Это ничего. Дорожку собираюсь делать, привезли щебенку, и я приказал отнести ее сюда, пока мастер не придет, чтоб глаза не мозолила.
– Щебенка-то с Урала, небось с железнодорожной насыпи из-под Асбеста, – ухмыльнулась я, не в силах сдерживаться.
– Тьфу ты! – с разочарованием бросил ювелир. – Я что-то забыл, что вы в камнях не хуже моего разбираетесь. Вообще-то это не ваше дело.
– Я просто интересуюсь, – пожала я плечами, – так что, во всех этих мешках «зелень»?
– Не во всех, – осторожно ответил ювелир, – вы должны молчать об этом. Я не мошенник. Я спасаю камни от всяких недоумков. Вам, Евгения, невдомек, сколько великолепных камней могли погибнуть в руках дилетантов, ведь очень многое зависит от правильной подготовки к огранке и самой огранки. Здесь нужен тонкий математический расчет, талант и многое другое. Очень непросто выявить красоту в куске щебня… – Он запнулся, а затем махнул рукой: – Ладно, пойдемте отсюда. У меня есть что-то более интересное для вас.
– Люблю сюрпризы, аж сил нету, – сказала я без энтузиазма.
Через галерею мы прошли в место, являющееся еще одной большой гордостью Павлова. Оказалось, что прямо к дому пристроен настоящий зоопарк с террариумом. В центре зверинца находился бассейн со средних размеров акулой. Рядом другой бассейн с тремя крокодилами внушительных размеров, которые мирно грелись под лампами на подвесном островке. Стоило это целое состояние.
– У меня тут что-то вроде Диснейленда, – хихикнул ювелир, постукивая по прозрачной стенке бассейна, за которой в синей, подсвеченной снизу лампами воде кружилась акула.
– Да, можно билеты продавать, и народ повалит, – согласилась я, косясь на пару пантер, с рычанием метавшихся в просторной клетке следующего зала. В другой клетке сидела мрачная горилла и сосредоточенно ковырялась в носу. Напротив две клетки – одна с волками, а вторая с гиеной. В дальних клетках сидели бурый медведь и лев.
– Тесновато тут, – пожаловался Павлов со вздохом, – животным нельзя так близко находиться друг от друга. Думаю на следующий год расшириться.
В этот момент в зал две женщины вкатили тележку, заваленную мясом. Павлов предложил мне на выбор покормить медведя или льва, но я вежливо отказалась. В террариуме, находившемся под зверинцем в полуподвальном помещении, он показал мне, как лихо управляется со змеями. Зацепил крючком двухметровую гремучую змею, выволок из аквариума, затем, бросив на специальный стол, зафиксировал и измерил, похваляясь, что его питомцы растут как на дрожжах. После вернул змею на свое место, продолжив повествование:
– Здесь у меня собраны самые опасные экземпляры: черная мамба, королевская кобра, габонская гадюка, краснобрюхий черный аспид, морская змея, гюрза, эфа и сетчатый питон – самый крупный экземпляр в мире – пятнадцать с половиной метров! Я, конечно, последнее не афиширую, так как животное редкое. Красная книга, охрана природы и подобное дерьмо. Ну, вы меня понимаете.
– А не боитесь, что они как-нибудь выползут и покусают вас? – спросила я, разглядывая наиболее эффектного обитателя террариума – питона, занимавшего огромный аквариум почти целиком.
– Опасность минимальна, – убежденно ответил Павлов. – Надежные запоры, электромагнитные замки, сигнализация с системой видеонаблюдения, вольеры и аквариумы, выполненные по европейским стандартам. За животными приглядывают специалисты, нанятые мной в настоящем зоопарке, кроме того, всех зверюшек хорошо кормят строго по времени. Даже если они сбегут – сытыми они не представляют опасности. Рептилии – так те и вовсе сонные, когда еду переваривают. Для них здесь почти рай. Температура, влажность, освещение поддерживаются автоматически. Система вентиляции также автоматическая. Кормежка от пуза. Если же произойдет невероятное и кто-нибудь пострадает от ядовитого укуса, то у меня прямо здесь имеется аптечка с набором необходимых препаратов и сывороток. А теперь пойдемте пауков смотреть.
– Так у вас еще пауки есть?! – делано восхитилась я.
В отдельном уголке подвала в небольших аквариумах сидели разного размера пауки. Большую часть из них я знала и в очередной раз подивилась пристрастиям хозяина к самым смертоносным тварям. Был здесь и каракурт, и черная вдова, укус которых вызывал смерть в страшных мучениях через два часа, менее опасные тарантул, формиктопус и его родственник птицеед, способный закрыть своим телом обеденную тарелку.
Ювелир воздел руки и торжественно произнес:
– Видите, сколько вокруг смертельно опасных существ, и все они в моей власти. Я все держу под контролем.
Видно, на моем лице что-то промелькнуло, потому что Павлов с обидой проворчал:
– Думаете – я треплюсь? А вот посмотрите. – Открыв аквариум с каракуртом, он аккуратно поддел его голой рукой и позволил побегать по ладони. – Это власть. Он как бы чувствует во мне какую-то внутреннюю силу. Его уникальный яд разлагает биологическую ткань, заражая кровь. Но, видите, он не использует свое естественное оружие. Видно, у меня есть какие-то экстрасенсорные способности.
– Да что вы говорите? – Сыграв крайнюю степень удивления, я ловко перехватила паука, и теперь он уже перебегал по моим пальцам. – Смотрите, чудо! Я тоже имею силу! – Сам трюк не доставлял мне приятных ощущений. Всяких пауков и гадов я не любила еще с операции в джунглях Амазонки, однако отрадно было видеть, как вытягивается лицо обескураженного ювелира. Он-то надеялся меня поразить. Не учел одного: что я тоже знаю этот трюк дервишей. Все волшебство заключалось в особенности поведения каракурта. Если его не прижать, то он никогда не ужалит.
– Посадите его в аквариум, – недовольно проворчал ювелир, открывая окошечко на стеклянной крышке.
Я сбросила паука в его стеклянный дом и машинально вытерла руку об одежду, передернувшись от отвращения. Перед моим мысленным взором стояли болота амазонской сельвы. Мы тогда неделю брели по ним, вдыхая влажные испарения и отбиваясь от кишащей вокруг живности, пока не вышли к заданной точке. Через каждые пять минут какая-нибудь козявка норовила внедриться под кожу, отложить яйца либо залезть в одно из биологических отверстий на теле. Словом, настоящий ад.
– Сейчас покажу комнату, где вы будете жить, – пообещал ювелир, поднимаясь по винтовой лестнице обратно в дом.
Я медленно шла сзади, продумывая свои дальнейшие ходы. Клиент запретил мне разрабатывать его жену, но версия была самая стоящая. Раз другие смотрятся бледно, то следует начать с этой, несмотря на запрет. Ему не обязательно же знать обо всех моих действиях. Потом только спасибо скажет.
Прошествовав по просторному главному коридору первого этажа, мы свернули в боковой, где располагалось пять дверей. Павлов подошел к одной из них, достал из кармана связку ключей. Открыв, пропустил меня и следом зашел сам.
– Как вам, Евгения Максимовна?
– Сойдет, – равнодушно вздохнула я, оценивая изящный интерьер. Ювелир знал толк в красивых вещах и дизайне. Об этом говорила обстановка во всем доме. Даже предложенная мне комната для гостей выглядела как королевские апартаменты эпохи Людовика XIV. Гобелены, шелк, красное дерево, а сверху гигантская люстра из тысячи ограненных кристаллов горного хрусталя, отражавших под разными углами дневной свет.
– Здесь ванная комната, здесь туалет, спальня, – пояснял мне Павлов, открывая одну за другой двери гостиной. – Там кухня со столовой и баром, на случай если вам самой вдруг что-то захочется приготовить и поесть в уединении. Напитки из бара советую не употреблять, так как мой рабочий день не нормирован и ваша трезвая голова мне может понадобиться в любое время.
– Данное предупреждение считаю излишним, – мягко заметила я и пояснила: – Я совсем не пью, только по служебной необходимости.
– Извините, если как-то обидел, – осклабился ювелир. – Просто остальные мои работники не так безупречны. – Используя пульт, он показал мне сокрытые в нишах стен кинотеатр, стереосистему и мощный, навороченный компьютер со всевозможными вспомогательными устройствами. – Если эта комната не удовлетворяет вашим потребностям, есть еще четыре гостевых.
– Нет, все нормально, – я плюхнулась на диван и стала рассматривать пульт дистанционного управления, который передал мне ювелир.
– В доме есть солярий, тренажерный зал, на крыше крытый бассейн, к зданию охраны примыкает тир, – Павлов проворно вскарабкался на стул перед компьютером, включил машину и развернул на экране план усадьбы, – вот, если что, можете посмотреть планировки. На них все указано – где и что находится.
Его подход к делу начинал мне нравиться. Условия труда практически идеальные. Я, оставив упражнения с пультом, села рядом с ним, посмотрела, как он перелистывает этажи, и на подвале попросила задержаться. Отобрала у клиента мышку, включила все слои архитектурного плана, а затем, указывая на зону за мастерской, спросила:
– А там что, какая-то секретная комната? Почему ничего не показано?
– Там ничего нет, – процедил сквозь зубы Павлов, расстроенный моей любознательностью.
– Нет так нет. – Я повернулась к нему и спокойно пояснила: – Для успеха в моей работе важно доверительное отношение клиента. Если между нами не будет доверия, то вас, скорее всего, убьют. Поймите, я охраняла достаточно много влиятельных людей, и информация, которую они мне предоставляли, осталась в секрете. Я гарантирую полную конфиденциальность. – Уже с улыбкой я добавила: – Ну, не головы же ваших прошлых жен там хранятся, нанизанные на шесты, как у Синей Бороды.
Клиент хмуро молчал, и мне пришло в голову, что предположение может оказаться недалеко от истины. Похоже, зря я затеяла этот разговор. Сама бы все выяснила потом. И плевать на видеокамеры с сигнализацией. Отключить их – дело пяти минут.
– Хорошо, вижу, от вас все равно ничего не скроешь, а секретность будет только мешать делу, – сдался Павлов. – В помещениях за мастерской – лаборатория, где я экспериментирую с камнями.
– Ясно, кипятите бериллы в конопляном масле с муравьями, чтоб они были похожи на настоящие изумруды, – усмехнулась я, – так сказать, «подкрашиваете камень на лоха».
– Не так мелко, – обиделся Павлов. Его кустистые черные брови сердито сдвинулись на переносице, а голос звонко зазвучал под сводами гостиной: – Я занимаюсь серьезными исследованиями по повышению качества камней. Ширпотреб, выставленный на витринах моего магазина, предназначен для обычных людей, у которых деньги из задницы не сыплются. И не я всю эту фигню произвел. Товар покупается оптом в разных фирмах. Это для тех, кто на три тысячи рублей хочет непременно купить бриллиант или рубин. Мое производство выпускает действительно хорошие вещи. Что подешевле – из цветников. Элитный товар в основном ориентирован на конкретного покупателя. Отдельные заказы выполняю я сам.
Я молчала и усиленно кивала головой, соглашаясь, а Павлов все больше расходился:
– А знаете ли вы, что окраска большинства бразильских аквамаринов исправлена путем нагревания, но доказать это невозможно? Многие сапфиры, появившиеся после 1975 года, первоначально представляли собой непрозрачные серые каменюки. При нагревании в тиглях в них перестраивались молекулярные структуры включений и возникала привлекательная синяя окраска, а сами кристаллы становились прозрачными. Кто как, а я не считаю подобное мошенничеством. Здесь всего-навсего умелыми руками выявляется красота камня.
Он поразглагольствовал еще минут пятнадцать, потом успокоился и произнес:
– Раз вы столько уже знаете, расскажу вам еще одно, что, возможно, окажется полезным для расследования. Не так давно я арендовал некоторое оборудование на фирме «Союз-2000».
– Это где хозяева братья Тахмазовы? – уточнила я.
– Да, были. Сейчас они в тюрьме, – с удивлением ответил Павлов. – А вы что, их знали?
– Они надоедали одному моему клиенту, вот и пришлось их отправить отдохнуть на нары, – призналась я.
– О-о-о! – вырвалось у ювелира. – Вижу, вы недаром свой хлеб едите. Ладно, к чему я это рассказываю. В общем, арендовал я у них пару индукционных печей, плазменную горелку и так, по мелочам. Оборудование предназначалось для изготовления искусственных камней. Тогда я исследовал это направление и весьма преуспел. Мой метод синтеза «плавлением в пламени» позволял получить практически безупречные рубины, изумруды, сапфиры. Я хорошо платил за аренду этим мудакам, но им захотелось больше. Стали лезть в мой бизнес, привели клиентов, которые были готовы покупать рубины чуть ли не самосвалами. Ну, я их послал подальше, а мои парни объяснили Тахмазовым, что они не правы. Этим же ублюдкам было плевать, что я стремился к совершенству. Массовое производство – это потеря качества.
– То есть они решили вам отомстить? – кивнула я и достала из портсигара сигарету.
– При мне не курить, – строго одернул меня Павлов. Я убрала портсигар, а он продолжил: – Сомневаюсь, что они могли отважиться на такое, и тем не менее стоит проверить засранцев. Уж больно они отмороженные. В данный момент предприятием управляет их племянник Тимур, так тот вообще больной на всю голову. Мне доложили, что сейчас «Союз-2000» активно закупает глинозем и реактивы, необходимые для производства камней. Думаю, они продолжают мое дело и что-то там лепят, как могут. У них, естественно, не получается, и они злятся, что я лишил их золотой жилы. Что, сможете их проверить?
– Да нет проблем, – ответила я уверенно.
Зазвонил сотовый ювелира, свисавший с цепочки на запястье. Он взглянул, кто звонит, и, хмыкнув, ответил:
– Да, Рустам. Что, выяснили? – По мере того как Павлов слушал собеседника, его лицо мрачнело. В конце он зло бросил: – Да, умеешь ты порадовать! Когда в следующий раз станешь звонить – выясни что-нибудь дельное. Все.
– Проблемы? – осведомилась я.
– Рустам звонил, – нехотя ответил ювелир, в задумчивости почесывая бороду. – Эти, что преследовали джип, их кто-то навел, но кто именно, они не смогли выяснить. В лицо наводчика знал только главарь, а он весьма некстати умер в больнице от сердечного приступа.
– И с чего это вдруг у него приступ случился? Поди не старый еще был, – с сарказмом спросила я.
– Темная история, – пробормотал Павлов и вздохнул. – Эти, кто сидел в серебристом внедорожнике, пострадали, когда их сшиб наш джип из прикрытия. Их отвезли в больницу, и там главарь вдруг отбросил коньки. Рустам как раз вел с ним беседу. Сказал, что просто начал разговаривать, а тот раз – и задергался. Ухлин тоже присутствовал при допросе. До пыток у них не дошло. Тем более рядом дежурила милиция.
– На случайность не похоже, – заметила я. – Викентий Иванович, предлагаю вернуться к случаю с собакой. Вы отдавали ее кровь на исследование куда-нибудь?
– Естественно, – ответил Павлов, интонацией показав, что мой вопрос неуместно глуп, – у меня есть определенные связи в медицинских кругах. Кровь проверили самым тщательным образом. Ничего. Мне сказали: «Вам повезло. Ваш пес абсолютно здоров». Значит, препарат был из разряда не оставляющих следов, как вы правильно заметили. Потом я приказал труп бедного Дика сжечь на костре. Пес отбыл на небеса со всеми почестями. Он же не виноват, что какие-то уроды его использовали для убийства. Мне мастифы всегда нравились – мощные такие, высокие. А теперь я, признаться, стал их побаиваться. Раньше заходил смело в вольер, кормил с рук. Сейчас обхожу стороной и прошу охрану выпускать их, только когда мы с женой ложимся спать. Всякое может ведь случиться.
Читать бесплатно другие книги:
