Пустячок с десятью нулями Серова Марина

Глава 1

Был прекрасный июньский вечер. Не холодный, не жаркий. Солнце клонилось к закату, оставляя оранжевые отсветы на стенах домов и многократно отражаясь яркими вспышками в оконных стеклах.

Вишневая «девятка» легко и плавно шла по широкой улице, отмеряя колесами ровный и чистый асфальт одной из главных магистралей города. Тротуары вдоль домов сегодня почему-то тоже отличались опрятностью. Будто кто-то объявил месячник по борьбе за чистоту Тарасова, начиная с сегодняшнего дня, и следил своим недремлющим оком за горожанами, готовый пристыдить и решительно покарать всякого, кто отважится посягнуть на незыблемые устои санитарных норм и правил поведения в общественных местах. Несмотря на то что день был обычным, будничным, настроение у меня наблюдалось выходное. Прямо-таки воскресное. Ну, или субботнее, что лучше, потому что за воскресеньем следует обычно тяжелый понедельник, а ожидание его – дело не из приятных. Впрочем, о чем это я? В жизни частного детектива не бывает будней и праздников, а выходные, если таковые и случаются, обычно никак не связаны с традиционными субботой и воскресеньем, это уж я по инерции так подумала.

Я ехала в своей машине. Было так отлично на душе, что просто не терпелось взять и совершить какой-нибудь хороший поступок. Пусть даже небольшой, совсем маленький. Как доказательство безмерной любви ко всему человечеству и вообще всему живому, что есть на земле. И такая возможность представилась мне очень скоро. На автобусно-троллейбусной остановке, чуть в стороне от небольшой кучки потенциальных пассажиров, дожидавшихся невесть куда запропастившегося общественного транспорта, истово голосовал мужчина лет тридцати пяти – сорока в кремовой рубашке с короткими рукавами и в светлых, почти такого же цвета, брюках. Волосы его были темно-русыми, успевшими, однако, слегка порыжеть от солнца. «Наверное, любит бывать на природе, – подметила про себя я. – Может, дачник, а может, любитель пляжного волейбола под пиво, из тех, которые не хотят ждать официального открытия купального сезона. И неважно, что вода такая холодная. Хотя загар у него не очень, – продолжила размышлять я. – Так себе. Скорее всего, все-таки дачник». Я затормозила и встала почти перед голосовавшим, видимо, отчаянно пытавшимся найти хоть какое-то средство передвижения. Мужчина удивленно и одновременно радостно приоткрыл дверцу остановившейся «девятки» и, просунув внутрь салона голову, спросил:

– До железнодорожного вокзала не подбросите?

– Садитесь, – пригласила я, преисполнившись в мгновение ока готовностью доставить страждущего по месту назначения.

– Вот спасибо! – поблагодарил обрадованный представитель жаждущего помощи человечества, устраиваясь на заднем сиденье. – А то на автобусе я, боюсь, уже не успею.

– Уезжаете? – полюбопытствовала я, трогаясь с места. – Что-то багаж у вас, как я посмотрю, чересчур скромный, – заметила я попутно, намекая на небольшой черный «дипломат» – единственную ношу своего пассажира.

– Нет, жену провожаю. Хотел сегодня пораньше с работы уйти, а пришлось, наоборот, задержаться, – поспешил развеять мое легкое удивление пассажир.

– Похвальное рвение, – оценила я намерение мужчины и неожиданно для себя кокетливо добавила: – Вот всем бы такого мужа.

– А вы что, разве не замужем? – удивился человек на заднем сиденье. – При вашей-то внешности… Да и машина, как я посмотрю, у вас не из последних… Ах да! Вы, наверное, одна из тех эмансипированных особ, которые вполне самостоятельно могут о себе позаботиться и никак не могут встретить мужчину своей мечты, который мог бы дотянуться до уровня установленной вами планки?

– Наверное, вы почти правы, – задумчиво протянула я, принявшись вдруг мысленно оценивать истинные причины своего холостого положения.

Но тут же, ощутив легкую досаду, тряхнула расслабленной кистью, как бы сбрасывая с нее что-то неприятное. И следом почувствовала, что беседа c незнакомцем, спешащим на железнодорожный вокзал, принимала оттенок разговора в поезде, довольно откровенного, но в то же время в меру, с четко очерченными допустимыми пределами.

– А вы давно женаты? – спросила я, сама не зная зачем, скорее просто так, для поддержания беседы.

– Тринадцать лет.

– Интересная дата, – прокомментировала я услышанное.

– А я не суеверный, – тут же возразил мужчина.

Он открыл «дипломат» и принялся в нем что-то искать, перекладывая содержимое с места на место.

– И надолго расстаетесь? – продолжала любопытствовать я.

– На неделю. Она к матери в гости собралась. Так что у меня впереди семь дней автономного плавания.

– У нее тоже, – справедливо заметила я веселым тоном. Я сама до конца не понимала, к чему клоню и зачем мне все это нужно. Просто вот накатило такое игривое настроение, и все!

– Но в конце концов, иногда ведь надо друг от друга отдохнуть, – подыграл мне собеседник. – Спасибо, что вы согласились подвезти, а то у меня вчера, как назло, что-то с машиной случилось. Ведь надо же! Как говорится, закон подлости.

– Что ж, случается, – посочувствовала я. – Но, наверное, нужно было все-таки выйти пораньше, чтобы потом не суетиться. Что там у вас за работа такая неотложная, что нельзя доделать потом? Или, может быть, вы трудоголик и работа для вас превыше всего?

– Ну, не до такой уж степени, – рассмеялся незнакомец. – Шеф у меня не любит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

Мужчина наконец-то перестал потрошить внутренности своего «дипломата», щелкнув напоследок замками.

– Я в фирме по продаже оборудования работаю, но, помимо офиса, у нас еще есть склады. И меня, как на грех, туда попросили на время. Одно к одному. А там – пока разберешься… Опоздал бы, если бы не вы.

– Бросьте вы, я всегда рада помочь тому, кто в этом нуждается, – улыбнулась я, краем глаза поглядывая в зеркало и наблюдая за пассажиром.

– Да и с женой упреков и обид потом не оберешься! – продолжал он. – Вроде бы мелочь, а при случае все припомнит.

Автомобиль тем временем вырулил на привокзальную площадь и мягко подкатил к боковому выходу на перрон.

– Ну вот, кажется, я и приехал, – облегченно выдохнул постаравшийся избежать грядущих экзекуций муж.

Я затормозила, и автомобиль встал как вкопанный, мягко урча, будто прирученный зверь.

– Надо вам заметить, что вы неплохо водите, – похвалил меня мужчина с видом знатока, по-доброму улыбаясь в аккуратно подстриженные, густые рыжеватые усы.

– Неплохо для женщины или неплохо вообще? – поспешила уточнить я.

– Вообще неплохо. Возьмите, пожалуйста, – он протянул мне несколько бумажек.

– Да ну что вы, бросьте, – вежливо, но твердо отказалась я. – Это сущие пустяки.

– Ну, в таком случае спасибо вам большое, добрая самаритянка, – мужчина улыбнулся еще раз, вылез из машины и захлопнул дверцу.

– Пожалуйста. Поспешите, а то вдруг еще какая-нибудь заминка.

Но провожающий уже не слышал меня. Он направился быстрым шагом в сторону перрона. Я улыбнулась самой себе, поскольку только что оказала посильную бескорыстную помощь нуждающемуся, утолив тем самым в какой-то мере проснувшееся желание творить добро. Но в глубине души я была чем-то разочарована. Возможно, тем, что незнакомец не попросил у меня телефона, не оставил свой… Да и вообще тем, что это случайное знакомство, похоже, не возымеет никакого продолжения. Да ладно, чего это я вдруг вздумала разочаровываться? Одно ушло, другое пришло… Вроде бы я никогда в своей жизни не страдала от одиночества! Тем более что этот мужчина не так уже мне и понравился. Староват, честно говоря. Да и вообще секонд-хенд. Я развернула машину, описала петлю вокруг привокзального сквера и двинулась к родному очагу. Теперь ехать по вечерним улицам было еще приятнее. Я, конечно, могла бы еще позаниматься частным извозом, но решила, что на сегодня внесла достаточный вклад в благотворительность.

Добравшись домой и поставив машину в гараж, перед тем как захлопнуть дверцу, я по привычке окинула беглым взглядом салон и неожиданно заметила на заднем сиденье корочку из коричневой кожи.

«Вот тебе и поспешил», – отметила я про себя и взяла корочку в руки. Это была записная книжка, обычная, недорогая. Обложка из искусственной кожи, стилизованная под неизвестного науке зверя со шкурой в неровную клетку. На первой страничке красовался исполненный типографским способом парусник.

Изрядная часть клетчатых листков была заполнена записями владельца. А в конце книжки я обнаружила в несколько раз сложенный листок, заткнутый за край обложки. «Ладно, потом посмотрим, что к чему», – решила я и направилась домой.

Меня там, разумеется, никто не ждал, да я и не расстраивалась никогда особо по этому поводу. А сейчас почему-то стало грустновато. И почему-то захотелось, чтобы, когда я возвращаюсь домой после своих трудовых подвигов, меня ждали приготовленные заботливой рукой ужин и чашка кофе…

«Нанять домработницу!» – подсказал мне внутренний голос. Но где же найти такую, чье внимание и забота будут искренними? Где обитают такие домработницы, которые ждут не дождутся твоего прихода, а не лазят в отсутствие хозяев по шкафам и карманам?

Нет, нужен действительно близкий человек, в искренней заботе которого можно быть полностью уверенной. Что же, пришла пора его искать?

Очнувшись, я сразу постаралась откинуть эти мысли, напомнив самой себе, что за все эти прелести мне придется расплачиваться. И не материально, как в случае с домработницей, а куда более ценными вещами. Например, личной свободой, которая для меня очень важна. Да и вообще… Взять со своей стороны заботу о ком-то я все-таки еще не готова. Так что к черту сентиментальность! Пора встряхнуться и в первую очередь поесть.

Приготовив и уничтожив тут же легкий ужин, я расположилась у телевизора, лежа на мягком уютном диване.

«Вот и славно, – думала я. – Вот и здорово! Что хочу, то и делаю, никто мне не мешает, никто не просит сварить кофе, предоставить чистое белье или потереть спину. И уж тем более, упаси боже, поменять подгузник!»

Я безмятежно улыбнулась и потянулась. Но одиночество неумолимо продолжало напоминать о себе, и мне стало откровенно скучно. Я обзвонила от нечего делать нескольких подруг. Пресытившись в конечном итоге пустыми разговорами по телефону, я еще раз подметила, что очень хотелось бы, чтобы сейчас кто-нибудь находился рядом. Что такое со мной творится? Возраст, что ли?

И главное, никто даже не позвонит сам, не поинтересуется, как у меня дела! Звонят только тогда, когда им от меня что-то нужно! Это просто возмутительное хамство, меня используют на всю катушку, просто ездят на моей хрупкой шее!

Повозмущавшись про себя, я подумала, что, может быть, не мешало бы позвать кого-то к себе и таким образом напомнить, что я вообще-то существую не только как частный детектив Татьяна Иванова. Но звонить и приглашать кого бы то ни было в гости было уже поздно – половина первого ночи. Самое время спокойно отойти ко сну.

На следующий день, покончив с гигиеническими и прочими утренними процедурами, обиженная недостатком внимания со стороны абсолютно всех моих знакомых, как мужского, так и женского пола, я завернулась в махровое полотенце и устроилась с ногами на диване, разглядывая журналы мод. Я погрузилась в нелегкие для представительницы прекрасного пола размышления на тему, чем бы пополнить свой гардероб.

За этим-то серьезным занятием и застал меня один мой давний знакомый, вошедший как бы между прочим, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Это был не кто иной, как Гарик Папазян, капитан милиции, горячий кавказец, с которым на пару мы расследовали не одно дело. Гарик всегда относился ко мне, в отличие от своих коллег, не совсем по-дружески. Вернее, смотрел на меня не только как на друга и даже не столько, а в первую очередь как на женщину. И смотрел весьма откровенно.

Только вот я никак не отвечала на эти взгляды. Ну, вот просто никак не могла взглянуть на Гарика как на мужчину. Мы были только друзьями, в чем-то коллегами, и все. Ни Андрей Мельников, ни Володя Кирьянов, такие же сотрудники милиции, как и Папазян, и столь же давние приятели, никогда не делали мне даже намеков на интим – так было заведено давным-давно. А вот неугомонный Гарик совершенно беззастенчиво постоянно пытался склонить меня к флирту. Но никогда не получал желаемого. Порой мне было даже смешно и интересно слегка над ним поиздеваться, порой его ухлестывания начинали раздражать… Но сегодня его визит меня скорее порадовал – зря я грешила на своих знакомых за отсутствие внимания, все-таки обо мне помнят!

«Вот так и останешься на старости лет с Папазяном», – усмехнулась я про себя, поскольку, кроме Гарика, о себе больше никто не напомнил.

– Привет, привет, божественная ундина! – с порога полился сочный льстивый голос кавказца.

– Привет. Что это у тебя за эпитеты появились? Сериалов, что ли, насмотрелся? – улыбнулась я.

– Нет, мне сериалы смотреть некогда, – разуваясь, покачал чернявой головой Гарик. – Просто ты такая свежая, да еще в этом полотенце – как будто только что из моря вышла!

– Ага, из пены морской, – поиронизировала я, но Гарик, видно, был плохо знаком с античной мифологией, поскольку не отреагировал.

Он разулся и продолжал пялиться на меня восхищенным взглядом.

– Ну, проходи, что ли, уже, – не выдержала я. – И вообще ты по делу или как?

– К такой женщине, как ты, Танюша, можно ходить только по одному делу! – выдал Папазян и тут же смутился, поняв, какой вульгаризм он ляпнул.

– Ну, спасибо, – язвительно заметила я. – Тогда прошу извинить – у меня неприемный день!

И уже потянулась, чтобы открыть входную дверь и отправить обнаглевшего Папазяна восвояси. Гарик моментально преобразился. Черты лица вмиг приобрели выражение, которое, видимо, должно было означать благородство и готовность загладить свою вину чем угодно. Он галантно, как ему казалось, опустился передо мной на одно колено и протянул обе руки вперед. Взгляд его при этом выражал безмерную преданность.

– Таня-джан, – умоляюще, но, как всегда, слишком театрально заговорил он, – я всего лишь хотел сказать, что ты настолько прекрасна, что, глядя на тебя, невозможно думать ни о каких делах! Все мысли затмевает красота твоя!

Глаза Гарика влажно блестели, и он уже, схватив меня за запястье обеими руками, принялся его поглаживать.

– А вот этого не надо, – убирая руку, преувеличенно строго сказала я. – Ты знаешь, что я не терплю подобные вольности!

На самом деле такие «вольности» я принимаю очень даже хорошо, но только не от Гарика. И вообще мне уже надоели его дурацкие поползновения.

– Так чего ты пришел? – вернула я его к действительности. – Если опять со своими грязными домогательствами, то лучше быстрее беги отсюда.

– Что ты, что ты! – замахал руками Гарик, подскакивая с пола. – Просто зашел проведать, ничего грязного у меня и в мыслях не было, богом клянусь! Шел мимо, давно не видел тебя, вот и решил зайти, узнать, как дела… Такой день хороший, можно на пляж съездить или просто прогуляться, можно в кафе сходить, – тараторил Папазян.

– Извини, Гарик, сегодня никак не могу, – вздохнула я.

– Что, работаешь? – разочарованно протянул капитан.

– Да, – непререкаемым тоном ответила я.

– Что за дело? – тут же спросил Папазян.

– Господи, тебе-то какая разница? – вздохнула я, раздраженная его вопросом, поскольку никакого дела у меня в данный момент не было. Впрочем… Я отложила журналы и сделала вид, что сосредоточенно размышляю. Но тут же спохватилась, как бы вспомнив что-то ужасно важное, являющееся вопросом жизни и смерти. – Вот одно дело мне точно следует провести немедленно! – Я подняла вверх указательный палец, затем быстро направилась к себе в спальню и тут же вернулась, пока Гарик не поперся за мной, держа в правой руке вчерашнюю находку, а для кого-то несомненно пропажу.

– Что за документ? – продолжал любопытничать Папазян. – Личные записи или деловые?

– Не знаю, это не мое. Но это мне надо обязательно вернуть, вдруг там что-то важное или нужное.

– Почему «или»? – спросил Гарик. – Что, неужели одно исключает другое?

– Не цепляйся к словам, – отмахнулась от него я, внимательно разглядывая испещренные аккуратным почерком страницы.

– А читать чужие письма неприлично, – заметил надоеда-Гарик.

– Ну, во-первых, это не письмо. И здесь нет ничего, кроме имен, адресов и телефонов. Никаких личных мыслей, идей и соображений, – резонно парировала я выпад в свою сторону поборника морали и нравственности. – А, во-вторых, как я узнаю, где искать владельца? Единственный способ – найти что-то здесь.

И я продолжила изучение записей на клетчатых листочках.

– А откуда вообще это у тебя взялось? – не отставал от меня Папазян.

– Один мужчина оставил вчера в машине, – ответила я, не поворачивая головы.

– Какой мужчина? – ревниво уточнил Гарик и нахмурил брови. – Почему мужчина?

– Хороший вопрос, – усмехнулась я. – Наверное, потому что его мама родила мужчиной.

– А как он попал к тебе в машину? – продолжал допрос Папазян, видимо, возомнив себя моим мужем или, на худой конец, бойфрендом. Совсем, видимо, свихнулся на старости лет.

– О господи! – покачала я головой. – Бедные задержанные, которые попадают к тебе! Мужчина спешил на вокзал, а я его подвезла. Устраивает тебя такой ответ?

– Никогда не думал, что ты подрабатываешь в роли таксистки, – уколол меня Гарик. – Если нужны деньги, могу устроить к нам в отделение. На должность участкового, – хохотнул он.

– У тебя потрясающее чувство юмора, – отреагировала я. – Но подрабатывать извозом мне пока, слава богу, не приходится. Просто помогла опаздывающему человеку.

– Я тебе не верю! – вдруг заявил Папазян.

– Ну и ради бога, – отмахнулась я. – Не мешай!

Но от Гарика не так-то просто было отделаться.

– Что ты там такое пытаешься найти? – вопрошал он. – Если на обложке нет имени владельца, то вряд ли он будет его вписывать на общих основаниях в алфавитном порядке вместе со своими данными. Если он, конечно, не страдает амнезией. Так что, милая моя, твои старания тщетны и смешны.

– Посмотрим, – пробурчала я.

– А для него невелика потеря, – констатировал капитан. – Купит себе новую. А то и на органайзер разорится.

В рассуждениях Гарика был, конечно, здравый смысл. Я долистала книжку до конца, и опять мне попался заткнутый за край коричневой обложки из кожи неизвестного науке зверя листок, сложенный в несколько раз.

– Ну-ка, ну-ка, – нетерпеливо, по-деловому обеспокоенно произнесла я негромко, будто только что обнаружила нечто важное.

Я зацепила край бумажки и, вытянув, развернула ее. Это была квитанция, разлинованная и разбитая на какие-то столбики. Вверху значился отпечатанный номер. Все остальное было заполнено от руки через копирку и представляло собой какую-то тайнопись.

– Дай-ка взгляну, – проявил очередное любопытство наблюдавший за мной Папазян, скептически, судя по всему, отнесшийся к возникшей у меня идее. Просмотрев квитанцию, он авторитетно заключил: – Филькина грамота.

– Дай сюда, лингвист! – Я потянула листок к себе.

– Да ради бога, забери свои иероглифы, – Гарик разжал пальцы.

– Не упоминай имя господа всуе! Что-то ты сегодня чересчур набожный. Небось потому, что сам грешен с головы до пят.

Я повертела квитанцию в руках. Нет, тщетно. Ничего не разобрать – ни откуда, ни на что.

– А вот тут, кажется, нашла, – неожиданно воспряла я духом. – Слева вверху – это, наверное, фамилия. Ге-ди… Ге-ри… – пыталась я расшифровать плоды чужой стенографии. – Да и фамилия какая-то длинная.

– Тези… – попытался со своей стороны Папазян, но тоже осекся, не добравшись до конца слова. – Фамилия длинная. Наверное, еврейская…

Я посмотрела на этого специалиста по фамилиям и расхохоталась.

– Фамилия «Кац», по-твоему, очень длинная?

– Нет, – обиделся Папазян. – Зато Рабинович длинная. Длиннее, чем у меня.

– Ну вот что, ваши национальные комплексы к делу мы пришивать не будем. И спорить о благозвучности армянских и еврейских фамилий тоже.

И, торжествующе наблюдая за тем, как эмоциональный Папазян вскинул руки вверх и состроил сокрушенную физиономию, я открыла записную книжку в начале, на первой попавшейся странице, и нашла фамилию со значащимся под ней телефонным номером «Стекольников Владимир Алексеевич». Я еще подумала, что странно, что эта фамилия идет в начале книжки – буква «с» вообще-то стоит во второй половине алфавита. Видимо, либо ее владелец не очень-то аккуратен, либо это номер важного для него человека. Что ж, тем лучше. Я сняла трубку телефона и, недолго думая, набрала указанный номер.

– Алло, добрый день, – произнесла я, как только трубку взяли.

– Да, – отозвался мужской голос с другой стороны провода.

– Могу я поговорить со Стекольниковым Владимиром Алексеевичем? – поинтересовалась я.

– Да, я вас слушаю.

– Понимаете, тут такая история. Как бы вам это объяснить… – я сделала паузу. – Вчера некто оставил у меня в машине записную книжку, а в ней квитанция. Возможно, надо бы вернуть владельцу, вот только я не знаю, ни как зовут человека, ни где его искать.

– И что? – не понял собеседник.

– А у него в книжке я нашла ваш телефон. Возможно, вы мне подскажете, кто это был? Такой среднего роста, темно-русый, с усами, карие глаза.

– Темно-русый с усами? – переспросил Владимир Алексеевич.

– Ах, да, он еще говорил, что работает в фирме по продаже газового оборудования, – вспомнила я.

– А-а, можете дальше не трудиться, кажется, я знаю, кто вам нужен, – сказал Стекольников. – Это, наверное, Герасименко.

– Как вы сказали? – переспросила я.

– Герасименко Валерий Васильевич.

Я еще раз посмотрела на квитанцию. Да, наверное, это действительно мой вчерашний пассажир. Наконец-то я с чужой помощью смогла разобрать хоть одно слово на этой кальке с шифрограммой.

– Да, да, похоже, это тот, кто мне нужен. А не будете вы любезны, не подскажете, как мне его найти?

– Буду, – согласился Стекольников. – Записывайте телефон.

Я зафиксировала на обложке первого попавшегося под руку журнала продиктованные цифры, извинилась за беспокойство и попрощалась.

– Герасименко. Вот видишь, я хоть одну букву угадала, – отметила я свое превосходство, обращаясь к Гарику.

– И что? – скептически ответствовал Папазян. – Ты собираешься звонить ему? Но ты же сама сказала, что он спешил на вокзал! Значит, его нет в городе!

– Он спешил на вокзал, чтобы проводить свою жену, – ответила я.

Это заявление повергло Гарика прямо-таки в ступор.

– Это что, значит, он один дома? – глупо спросил он.

– Ты потрясающе догадлив, – усмехнулась я. – Хотя, возможно, что не один, а с двумя или тремя детьми.

– Но это просто неприлично – звонить мужчине в отсутствие его жены! – Гарик аж слюной брызнул. – Ты-то должна это понимать! И вообще… У нас на Кавказе женщина никогда не станет первая звонить мужчине! За это мы женщин и уважаем! Пускай сам звонит, если ему нужно!

– Во-первых, мы не на Кавказе, – парировала я. – К тому же насчет уважения к женщине на Кавказе у меня есть своя теория, но не станем ее обсуждать. В-третьих, куда, интересно, он станет мне звонить, если у него нет моего номера телефона?

Последний аргумент, кажется, оказал наиболее благотворное влияние на свихнувшегося, кажется, всерьез Гарика. Во всяком случае, он замолк. Я тут же, следуя своим записям, набрала номер вчерашнего спасенного от гнева жены незнакомца.

– Алло, Валерий Васильевич? – спросила я, как только мне ответил мужской знакомый голос.

– Да. А кто это?

– Это я, ваша вчерашняя знакомая, – нарочно для Гарика чуть кокетливо напомнила я. – Ну, помните, я вас еще до вокзала подвезла, когда вы опаздывали?

– А, да-да, помню, – в голосе господина Герасименко слышалась изрядная доля удивления. Похоже, он явно не понимал ни цели моего звонка, ни того, собственно, откуда я узнала его номер.

– Вы у меня кое-что оставили в машине, – поспешила я разъяснить ситуацию.

– Записную книжку? – В голосе Герасименко прозвучала глубокая надежда, граничащая с уверенностью в правоте своих выводов.

– Да, не беспокойтесь, она у меня, – поторопилась я подтвердить угаданное.

– Ну, просто камень с души, – выдохнул облегченно Герасименко. – А я уже, можно сказать, с ней простился. Как бы мне у вас ее забрать? Скажите, где вы живете, и я подъеду.

– Давайте я сама вам ее завезу. Мне нетрудно, – предложила я.

Гарик, все время ревниво прислушивавшийся к разговору, прямо-таки ахнул.

– Ну, если нетрудно, то… записывайте адрес, – согласился Валерий Васильевич.

Он подробно рассказал мне, как его разыскать, и сообщил, что в ближайшие часы никуда не намерен отлучаться.

– Договорились, я скоро подъеду, – пообещала я и положила трубку.

Рассудив, что вроде как дело можно считать почти сделанным, я не стала суетиться и неторопливо принялась собираться. «Что ж, придется еще раз выручить господина Герасименко и… может быть, продолжить знакомство», – заключила мысленно я.

– Куда это ты собралась? – мрачно спросил Гарик.

– У тебя свои пункты взлета и посадки, у меня – свои, – ответила я. – Сегодня у меня летная погода. Так что будь добр, покинь мои владения.

Папазян раскрыл было рот, чтобы выразить свое недовольство и еще раз прочитать мне лекцию о восточных нравах, но я решительно указала ему на дверь. Сделав вид, что оскорбился до глубины души, незадачливый капитан все-таки ушел. Я поскорее захлопнула дверь и направилась в свою комнату переодеваться. Переодевшись, я уже двинулась к двери, но остановилась на полпути. Я решила все-таки перед поездкой обратиться к своим помощникам – двенадцатигранным костям, толкование которых наверняка отразит точное положение вещей. Я достала замшевый мешочек, который постоянно ношу с собой, и кинула кости прямо на тумбочку в прихожей. На сей раз они сообщили следующее:

1+20+25 – Вы используете свою привлекательность в эгоистических целях, с равнодушной легкостью разбивая мужское сердце.

Что ж, речь наверняка идет о Гарике. И это меня еще больше развеселило! Пускай с моей помощью кружатся мужские головы и разбиваются их сердца! Это значит, что я молода, привлекательна и желанна! А что еще может радовать женщину?

Денек стоял не хуже вчерашнего. Вот бы все лето было таким! Свежий легкий ветерок – и никакого тридцатиградусного зноя, от которого не знаешь куда укрыться.

А ведь последние несколько лет солнце на Нижней Волге будто взбесилось. Самое теплое время года превращалось в душегубку под открытым небом. Можно было с ума сойти. Прямо-таки ад кромешный. Сначала ждешь с нетерпением, когда же растает снег, сойдет грязь и можно будет скинуть шубу и плащ. А потом не знаешь, куда же от всего этого деться. И в душе начинаешь молить – поскорее бы осень, даже несмотря на ее слякотность и серость. Зато на этот раз грех было жаловаться. Перед тем как засвидетельствовать свое почтение кареглазому господину с усами, которому, увы, что-то часто не везет, я мимоходом, или, если точнее, мимоездом, посетила пару-тройку магазинов и пополнила кое-какими обновками свой гардероб, благо со средствами у меня обычно никаких проблем не наблюдалось.

Через полтора-два часа, довольная покупками, я отправилась по адресу, указанному мне господином Герасименко. Въехав во двор желтой пятиэтажки и приблизившись к нужному мне подъезду, я повстречала какого– то странного человека, появившегося из распахнутых дверей. Он сразу же привлек мое внимание и своим внешним видом, и необычной манерой держаться. Высокий блондин, чересчур худой, отчего нос на его лице казался несколько великоватым и слишком заостренным. Взгляд незнакомца был таким настороженным, можно сказать, испуганным. Будто я, вышедшая ему навстречу из машины, представляла собой приближающуюся опасность – источник потенциальной угрозы. Над левой бровью, чуть касаясь ее, красовался, если можно так выразиться, довольно заметный шрам. И с той же стороны лица легко можно было увидеть темное родимое пятно, размером почти в полногтя, возле самого уха. Хотя шел этот человек не очень быстро, во всем его теле, во всех движениях было нечто суетливое. Глаза изучали окружающую обстановку. Движения были неестественными, словно у куклы-марионетки. В общем, как выразилась бы молодежь, «чувак был явно не в себе». Я не могла удержаться и, оглянувшись, посмотрела в спину человеку, удаляющемуся от меня незнакомцу. «Наркоман, что ли? – невольно подумалось мне. – Во всяком случае, очень похож!»

Но долго задумываться над пристрастиями незнакомого молодого человека у меня не было времени. Я толкнула дверь, вошла в подъезд и поднялась на третий этаж. Дверь квартиры Герасименко была приоткрыта. Я на секунду остановилась, решая, как поступить. Сразу войти или, может быть, сначала все же нажать кнопку звонка? Придя к выводу, что позвонить все-таки стоит, я так и сделала. Никто не отозвался. Чуть помедлив в нерешительности, я все же переступила порог.

– Валерий Васильевич, вы дома? – позвала я достаточно громко, но ответа не последовало. – Кто-нибудь есть дома? – повторила я. Однако на мой вопрос никто не отозвался. «Ладно, подождем, – решила я. – Раз дверь не закрыта, значит, Герасименко где-нибудь здесь. Может быть, вышел в магазин за сигаретами и сейчас вернется».

Я стояла в ожидании отлучившегося хозяина, оглядывая прихожую и комнаты через открытые двери, насколько доставал глаз. Квартира носила следы евроремонта и всевозможных многочисленных улучшений в виде подвесного потолка, новых оконных рам из пластика, стенного шкафа и нестандартной для подобных жилищ планировки. Было видно, что тот, кто здесь живет, дорожит этим местом и прилагает все возможные усилия, чтобы обустроить родной очаг и сделать его более уютным и удобным. Надо сказать, что это хозяину удалось, квартира выглядела весьма респектабельно и современно. И все это резко контрастировало с внешним видом незатейливой хрущевской пятиэтажки. Внутренний интерьер давал сто очков вперед наружному виду дома.

Я подождала с минуту, изучая достопримечательности прихожей Герасименко. Хозяин так и не объявился. «Куда это он запропастился?» – я уже не скрывала своего раздражения. И наконец сделала несколько шагов в сторону открытой двери и заглянула в комнату.

То, что мне «посчастливилось» увидеть, могло взволновать кого угодно. Справа от двери, вдоль книжного шкафа на полу расположился хозяин квартиры и мой вчерашний знакомый. Голова его была вся в крови. Крови было достаточно и под головой – ее натекла целая лужа. Руки Герасименко были вытянуты вдоль туловища. Вероятно, не дождавшись своей записной книжки, Валерий Васильевич отключился и рухнул плашмя, подобно оловянному солдатику.

При виде такой картины я невольно ахнула. Передо мной все будто поплыло, а пол под ногами покачнулся, подобно палубе корабля. Я отвернулась и, прислонясь спиной к косяку двери, чтобы не упасть рядом с Герасименко, попыталась взять себя в руки. Трудно сказать, сколько я так простояла.

Вообще-то с трупами мне приходилось сталкиваться за время моей частной практики. Правда, не могу сказать, что к этому привыкаешь и относишься как к чему-то совершенно обыденному. Однако раньше мои негативные эмоции все же не были выражены столь ярко. Видимо, сыграло роль то, что умерший был мне знаком и даже вызывал симпатию, и более того, всего несколько минут назад он как ни в чем не бывало беседовал со мной по телефону. То есть я никак не ожидала подобного поворота дела. И вот эти обстоятельства и выбили меня из колеи. Неожиданность и неправдоподобность происходящего была слишком велика.

Но наконец разум победил инстинктивное волнение. Голова уже была способна соображать, что делать дальше. Я еще раз взглянула на окровавленную голову и распластанное тело Герасименко, после чего обвела взглядом комнату. «Вот черт, – выругалась я неожиданно для самой себя и спохватилась, – может быть, он еще живой? Это же нужно было проверить в первую секунду! Черт бы побрал мою растерянность!»

Я быстро шагнула к Герасименко и пощупала пульс. Увы, его не наблюдалось. Да и дыхания тоже заметно не было. Я достала из сумочки свой мобильный и набрала служебный номер капитана Мельникова. К сожалению, Андрея на месте не оказалось. Не оказалось и Володи Кирьянова. Так что мне не оставалось ничего другого, как звонить Гарику Папазяну. Можно было, конечно, просто набрать «02» и вызвать любую группу. Но, во-первых, не хотелось общаться с незнакомыми милиционерами и тратить время на объяснения, кто я такая, что здесь делаю и какое отношение имею к трупу. А во-вторых, Гарик все-таки был хоть немного в курсе того, что связало меня с Герасименко. Так что придется откинуть все личные симпатии и антипатии и вызвать бравого капитана «на дело». Возможно, сначала он решит, что я над ним издеваюсь… Но выбора не было, и я быстро набрала номер Гарика, надеясь, что от меня он поехал все-таки на работу, а не по личным делам.

– Да, – услышала я в трубке знакомый голос.

– Гарик, это ты? – на всякий случай, чтобы чуть-чуть потянуть время, уточнила я, хотя прекрасно узнала голос Папазяна.

– Я.

– Слушай, Гарик, это Татьяна. Ты мне нужен…

– Что случилось, Таня-джан? – В голосе Папазяна не было и толики обеспокоенности, скорее ехидство. – Твой Человек Рассеянный не откликнулся на твои чары? Или жена неожиданно вернулась? Надеюсь, тебе не пришлось прыгать с балкона пятого этажа?

Гарик вовсю злословил, вымещая на мне досаду за очередной отказ. Юмор его, как и всегда, меня не впечатлял, но сейчас было не до анализа его способностей шутить.

– Гарик, сейчас не до шуток, – как можно серьезнее ответила я. – Тут человек лежит весь в крови. Похоже, уже мертвый.

– Какой человек? Где лежит? Почему лежит? Ты откуда звонишь? – Капитан буквально засыпал меня вопросами, мешая тем самым связно рассказать о случившемся. Кавказский акцент проступил в речи Папазяна весьма явственно, и это означало, что Гарик проникся серьезностью момента и поверил мне.

В сущности, он уже давно привык, что со мной по роду деятельности время от времени происходит нечто неприятное, из чего, впрочем, я довольно умело и без потерь выбираюсь. Во всяком случае, выбиралась до сих пор.

– Пиши адрес, – коротко ответила я и продиктовала координаты дома Герасименко.

– А ты что там делаешь? Постой, он что, твой знакомый? – Капитан Папазян, получивший свое звание во многом благодаря мне, увы, не славился своими аналитическими способностями и временами задавал ненужные и, главное, неуместные вопросы.

– Гарик, это тот самый мужчина, что оставил в моей машине свою записную книжку, – стараясь говорить как можно более четко и понятно, сказала я. – Я приехала, чтобы вернуть ее, а обнаружила труп.

– А больше там никого нет? – уточнил Гарик.

– Нет! – теряя терпение, рявкнула я. – Только он да я, да мы с ним! Причем он мертв!

Внутри меня кипело раздражение от непонятливости и занудства Папазяна. Мне казалось, что это он нарочно надо мной издевается, и даже хотелось ответить в духе Маргариты Павловны из «Покровских ворот»: «Хоботов, это мелко!» – но Гарик вряд ли смотрел этот фильм, а если и смотрел, то наверняка не оценил юмора. Ему бы все про девушек с персиковыми попами шутить.

– А как ты попала туда, если больше никого нет? – последовал очередной вопрос, поразивший меня своей своевременностью.

– Дверь была открыта! – заорала я. – Короче, Гарик, ты едешь или нет? Если нет, то я вызываю любую группу по «02» и надеюсь, что она будет куда сообразительнее, чем ты.

– Беру группу и еду, – моментально отреагировал не терпящий конкуренции Папазян и строго предупредил: – Ничего без меня не трогай!

– Ладно, не первый год замужем, – огрызнулась я.

– Вот именно! – с намеком на мое одинокое семейное положение отозвался Гарик.

– Ты давай побыстрее, а то, знаешь ли, в компании трупа не очень-то приятно коротать время.

– Ну, ты же туда так спешила! – брызнул напоследок ядом мерзкий Папазян и отключил связь.

Я вздохнула, оставшись в чужой квартире наедине с трупом. Трогать я ничего и не собиралась – в конце концов, не мне вести это дело! А Гарик, между прочим, прекрасно знает, что если я и проведу предварительное обследование квартиры, то дело от этого только выиграет! Но… Не хочет, как хочет – пусть копается сам! Я ему тоже нормально отомстила за неуместную и неадекватную ревность – пускай теперь получит новое дело перед отпуском!! И пусть попробует его не раскрыть!

Так я злорадствовала про себя, присев на край дивана. Но тут же решила, что нужно хоть немного прояснить ситуацию, и полезла в сумку за замшевым мешочком с драгоценными косточками. Миг – и прогноз на ближайшее будущее у меня перед глазами.

33+20+4 – Если вы не хотите понапрасну мучиться тревогами – не ищите сейчас решения волнующей вас проблемы.

Они что, не могли сказать поконкретнее? И вообще – я только сейчас вспомнила – перед поездкой к Герасименко домой мои кости, вместо того чтобы предупредить меня о том, что здесь меня ждет труп, выдали мне какую-то чушь насчет того, что я разбиваю Гариково сердце! Вот уж, прямо скажем, ценная информация! Что-то мои помощники начали халтурить… Нет-нет, они ни в коей мере не обманули меня – такого с моими двенадцатигранниками вообще никогда не случается, иначе я бы перестала иметь с ними дело, – но почему они промолчали о смерти Герасименко?

Я снова взглянула на выпавшую передо мной комбинацию и даже на всякий случай заглянула в толкователь, хотя давным-давно знала расшифровки всех комбинаций наизусть. Ну да, все верно – не ищите сейчас решения волнующей вас проблемы. И что же это означает? Что меня волнует? Понятно что: смерть Герасименко. И смерть, скорее всего, насильственная, поскольку даже при случайном падении удариться до такой степени ему было бы просто не обо что. Значит, кости хотят сказать, что мне решать проблему того, кто помог Валерию Васильевичу перейти в мир иной, не стоит. Проще говоря, не мое это дело. И толкование насчет разбитых мужских сердец означает то же самое – не нужно мне лезть в это дело, это не мое. Зря я грешу на своих помощников, они всего-навсего оберегают меня от ненужной работы. И в самом деле, разве расследование того, кто убил Герасименко, мое дело? Это дело Папазяна! Папазяна, которого носит неизвестно где, хотя с момента моего звонка прошло бог знает сколько времени!

Я взглянула на часы. На самом деле прошло всего четыре минуты, и Гарик просто физически не смог бы добраться до дома Герасименко за такое время. Нужно просто терпеливо ждать. Затем все объяснить и спокойно отправляться домой по своим делам – продолжать наслаждаться свежей летней погодой и разбивать мужские сердца. Правда, особых охотников добровольно разбить сей ценный орган, кроме Гарика, пока что-то не наблюдается… Но ведь это пока!

Я заставила себя воспрять духом и, встав с дивана, походила по комнате туда-сюда, стараясь не натыкаться взглядом на тело Герасименко, распростертое на полу. Мало-помалу, несмотря на неординарность положения, ко мне вновь начинали возвращаться черты, присущие моему неугомонному характеру. Осторожно, но в то же время широко шагая, я первым делом двинулась к входной двери и, опираясь кулаком, прикрыла ее поплотнее, но не до конца. Затем принялась обследовать всю квартиру.

На первый взгляд все кругом было вполне обычно. В комнатах и на кухне царил почти что образцовый порядок. Никаких следов борьбы или поспешных поисков.

Я вновь подошла к трупу Герасименко. Внимательно осмотрев его, я постепенно пришла к выводу, что хозяина, чувствовавшего себя в совершенной безопасности под сенью подвесного потолка, кто-то вдруг, прямо как в сказке, совершенно неожиданно ударил сзади по голове чем-то очень твердым и тяжелым, раскроив изрядно череп. У него, бедняги, наверное, в глазах свет погас быстрее, чем в электрической лампочке. Как-то все же не укладывается в голове – совсем недавно разговаривала с человеком по телефону, рассчитывала увидеть его живым и невредимым, а теперь…

Прошло, наверное, минут двадцать, прежде чем появился Папазян со своими братьями по оружию.

– Здравствуй, Таня, ну как ты тут? – обратился он ко мне.

Несмотря на нарочито небрежный тон, я почувствовала в голосе Гарика тревогу. Это означало, что если даже он и продолжает дуться на меня в глубине души, то это чувство не выступает на первый план. Я сделала движение рукой в сторону трупа, полагая, что это будет наиболее красноречиво в данной ситуации.