Кризис жанра Серова Марина

Глава 1

Тренажерный зал чем-то напоминает рынок в знойный летний день перед закрытием. Люди в одиночку и группами по два, реже по три человека бродили от тренажера к тренажеру, словно прицениваясь. Сделав примерно с десяток жимов и тягов, они с обалделым видом, обливаясь потом, шли к следующему тренажеру. Единицы отваживались на несколько подходов. Здесь же, в проходе, бродил инструктор, давал занимающимся ценные советы, как правильно дышать или прокачивать ту или иную мышцу, чтобы не повредить сустав. Определив по виду начинающего, предлагал ему нагрузку, которая бы не посадила его сердце. Инструктора звали Пашей. Бывший профессиональный бодибилдер, он несколько лет назад занимал первое место на областных соревнованиях. Это давало ему право чувствовать себя королем среди простых смертных в зале клуба. Он мог подойти и отчитать любого, сказав: «Ну кто так делает?» или: «Откуда у тебя руки растут?» Однако подойти ко мне Паша не решался, так как знал, что до моего уровня ему не дорасти никогда, имея за плечами горы поглощенных анаболиков и стимуляторов. Нет, я не отличалась грудами мышц и бицепсов размером с голову нормального человека, коими мог похвастаться Паша. Скорее наоборот, я выглядела обычной симпатичной девушкой двадцати восьми лет, среднего роста, спортивной, но не перекачанной, не мужеподобной, а женственной и обманчиво хрупкой, с большими выразительными голубыми глазами, прямыми каштановыми волосами. Если посмотреть со стороны, то чистый ангел. Именно таких набирали в элитный вуз КГБ «Ворошиловку», где готовили специалистов широкого профиля по тайным операциям, подготовке и осуществлению диверсий, захвату гражданских и промышленных объектов на территории врага. Потом было спецподразделение «Сигма», из которого я вовремя ушла, не замазавшись в тех делах, которые они творили по всему миру. Кроме того, я проходила стажировки во многих силовых структурах, начиная от ФСО и заканчивая ФСБ. Все это вкупе с изнурительными тренировками превратило меня в настоящую машину, не знающую холода, голода и усталости. Факт общеизвестный – если машина перестает работать, то она ржавеет и разваливается, поэтому, оказавшись на гражданке, я не только продолжила тренировки на прежнем уровне, но и нашла себе соответствующую полученным навыкам работу. Я стала частным телохранителем. Поначалу, конечно, хотелось отдохнуть от драк и стрельбы. Переехав из Владивостока в Тарасов к родной тете после смерти матери, я пробовала устроиться переводчиком. Только быстро поняла, что это не для меня. Во-первых, другой темп жизни, да и деньги, получаемые от этой работы, показались мне до неприличия скромными, можно сказать, даже смехотворными. Таким образом, у меня просто не было выбора. Я стала охранять обеспеченных людей Тарасова и его окрестностей, поселилась временно у тети – до того времени, пока не смогу приобрести собственную жилплощадь. Но сдается мне, что это будет еще не скоро, учитывая темпы инфляции и рост цен на квартиры.

Инструктор Паша искоса наблюдал за тем, как я выжимала на грудь вес, превышающий мой собственный в полтора раза. В его взгляде читалось плохо замаскированное восхищение. Наверно, я ему небезразлична, впрочем, как и большинству посетителей клуба.

– Смотри! Во девка дает! – послышался сбоку негромкий возглас.

Закончив упражнение, я взглянула в ту сторону. Двое молодых парней лет по двадцать пять – тридцать сидели на лавке у стены, отдыхая после занятий. Ничего примечательного. В следующем упражнении я поработала над прессом – три подхода по сто раз с отягощением. Мужик лет под сорок, с лысиной во всю голову, остановился неподалеку и задумчиво уставился на мой пресс, будто узрел чудо. Я свирепо глянула на него, и лысый в смущении отвернулся. Когда же я начала работать над внутренней поверхностью бедра, то перед тренажером выстроилось человек пять. Они делали вид, что обсуждают что-то важное, а сами пялились на меня самым бесстыдным образом. В конце концов даже моя закаленная нервная система не выдержала этого. Оставив тренажер, я переместилась к боксерской груше и выместила на ней всю накопившуюся злость, побивая ее руками и ногами. В рядах посетителей послышались новые возгласы восхищения. Когда я остановилась, один из моих обожателей отделился от основной группы и подошел ко мне, предложив встретиться сегодня за ужином в «Русском стиле». Я внимательно осмотрела его с головы до ног. Рослый, накачанный. Худое лицо со впалыми щеками, густые, сросшиеся на переносице брови, сломанный в двух местах нос, шрамы, близко посаженные колючие серые глаза.

– Ну что я должен сделать, чтобы ты согласилась на свидание? – взмолился он, прочитав, видно, отрицательный ответ в моих глазах.

– Ты занимаешься карате? – спросила я, глядя на его белые штаны. Верхняя часть облачения и черный пояс лежали рядом на лавке.

– Да, уже шесть лет, – с гордостью, подбоченясь, сказал поклонник, – имею второй дан. Кстати, меня Мишей зовут.

– Вот что, Миша, – произнесла я с расстановкой, – предлагаю сразиться, и если ты победишь, то мы поужинаем в ресторане.

– Я не могу бить девушку, – скривился Миша.

– А кто тебе сказал, что ты сможешь меня побить? – поинтересовалась я сухо.

Приятели лишь стали его подбадривать.

– Давай не посрами! Я ставлю на девчонку! Если она тебя побьет, донесем до дома.

В общем, получился настоящий цирк. В пылу уговоров Миши в тренажерный зал заглянул неприятного вида небритый субъект, с плоской, как у хорька, головой. Взгляд его черных блестящих глаз прошелся по залу, где остались заниматься только женщины, потом перешел на меня и на мгновение зафиксировался. Мы были незнакомы, это определенно. Однако субъект посмотрел на меня так, будто узнал. Решительно открыв дверь, он вошел внутрь, а вслед за ним появился настоящий великан, больше двух метров роста, сплошные груды мышц и напряженное, словно сведенное судорогой лицо. Странная парочка приблизилась к нашей группе. Тот, что поменьше, небритый, сразу же присоединился к подбадривающим Мишу парням, а второй встал рядом и зевнул, озираясь, равнодушный ко всему.

«Они явно пришли по мою душу. Но кто они такие и кто их послал?» – спрашивала я себя уже в который раз, наблюдая за великаном. Интуиция подсказывала, что пришли они не с добром.

– Хорошо, пойдемте в зал! – рявкнул на товарищей Миша и, обращаясь ко мне, сказал: – Не бойся, я буду драться вполсилы. – Все двинулись к выходу из тренажерного зала.

– Я и не боюсь, – буркнула я, следуя за толпой.

В соседнем зале проводились тренировки по восточным единоборствам. Я выбрала свободный татами и поманила к себе Мишу.

– Давай посмотрим, на что ты способен.

С видом победителя он неторопливо двинулся ко мне и атаковал прямым ударом ноги в корпус. Сместившись, я перехватила его ногу, провела подсечку и, уложив его спиной на пол, придавила горло стопой.

– Подожди, – захрипел Миша с отразившимся в лице изумлением, – я не подготовился. – Зрители были также изумлены быстротой проведения приема и, наверное, не верили своим глазам. Со смехом я отпустила Михаила и отступила, ожидая, когда он поднимется, чтобы, как он говорил, подготовиться.

– Подготовился? – спросила я, как только он принял боевую стойку.

– Да, – выдохнул Михаил. В глазах его таилось беспокойство. Результат получился тот же. Михаил валялся у моих ног, и среди его приятелей кое-кто начал посмеиваться.

– Миша, ну ты че, на ногах не стоишь?

Разозленный Михаил вновь бросился на меня и в следующую секунду покатился кубарем по полу, вскочил, атаковал еще и еще раз.

«Так, легкая разминка, – подумала я, сваливая противника на пол, отразив удар „маваши-гери“. – Эх, где бы найти хорошего спарринг-партнера?»

После восьмой атаки Михаил поднялся с татами уже с трудом, пошатываясь, так как я провела «нагаши-цуки», прямой в голову, легко блокировав его «гаяку-цуки», удар в область груди. Невзирая на дозированную силу удара, противник получил легкое сотрясение мозга, из его рассеченной губы текла кровь, и продолжать это избиение у меня пропало всякое желание.

– Что, хватит? – поинтересовалась я.

– Нет, не хватит, – выдавил он из себя улыбку.

– Ладно, отойди, – проворчал самый яростный болельщик Михаила, отстранил его в сторону и сам вышел на татами.

Этот боец проявил себя лучше, чем предыдущий. Скорость, хороший ритм, однако неважная концентрация силы при ударе и не всегда верное положение центра тяжести привели и его к поражению. Он с ходу провел серию приемов из техники ног, хотел достать меня тычком в солнечное сплетение, но был повержен прямым в голову и мешком осел на татами.

– Вот фраер – ни украсть, ни покараулить, – громко прокомментировал небритый с отвращением. Его товарищ, не меняя выражения лица, размял шею. Остальная же часть аудитории хранила молчание, осмысливая увиденное.

– Предлагаю двоим выйти против меня одной, – весело сказала я присмиревшей толпе и с издевкой добавила: – Если, конечно, вы не трусы.

Хотелось добавить сложности в эти по-детски легкие бои. Однако, на мою беду, серьезных противников не находилось. На татами выскочили двое каких-то раздолбаев лет по девятнадцать, вообразивших себя живыми воплощениями, один – Брюса Ли, второй – Накаямы. Без особого желания я уложила их на пол.

– Следующие, можно втроем, – прозвучал мой голос над телами поверженных врагов в звенящей тишине зала. Ответа не было. – Что, неужели нет больше смельчаков? – переспросила я с возмущением, не веря происходящему.

– Я попробую, – коварно улыбаясь, небритый протиснулся из толпы, – только, чур, не калечить.

– О чем речь, – пожала я плечами. – А сломанный нос или оторванное ухо будут считаться за увечья или нет?

– Если я тебе сломаю, то нет, – ухмыльнулся небритый и стремительно бросился на меня. В последнюю секунду я ушла из-под удара, иначе бы действительно получила блин вместо носа. Не останавливаясь, небритый в бешеном темпе продолжал осыпать меня ударами, превратившись в некое подобие вихря.

«Вот не противник, а просто загляденье, – удовлетворенно подумала я, блокируя удары, – техника на уровне четвертого дана, видно, что человек старается уложить меня в больницу. Интересно, кто же все-таки подослал его?» Уклонившись от промелькнувшего перед лицом кулака, я ушла влево, ударила небритого сбоку по колену, а затем – ногой сзади в основание черепа. Не издав ни звука, тот рухнул лицом вниз на ковер и затих.

Флегматично наблюдавший все это время за боем товарища великан с отрешенным видом подошел и склонился над небритым. Вид небритого меня обеспокоил. Удар был рассчитан только на то, чтобы отключить человека, но кто знает? Я с нехорошим предчувствием подошла к своей жертве и хотела наклониться, чтобы проверить, дышит он или нет. Но в этот момент кулак великана чуть не раздробил мне лицо. Кто бы мог ожидать такой проворности от этого двухметрового увальня, похожего на сонную муху! Благодаря отличной реакции я отделалась лишь ссадиной на щеке. В толпе неодобрительно загудели, возмущенные вероломством великана.

– Эй, она все же девушка! – выкрикнул кто-то из собравшихся.

Однако нападавшему было наплевать на то, что происходило вокруг. Его мутный взгляд был сфокусирован только на мне одной, и в нем читалось желание раздавить меня, расплющить, уничтожить.

«А он полный псих, – подумала я, кружась на безопасном расстоянии от живой машины разрушения, – да, наверное, я очень кому-то насолила».

Двое добровольных помощников из толпы оттащили с татами небритого, который мычал что-то, мотал головой и слабо сопротивлялся.

«Если сопротивляется, значит, все в порядке, – решила я, отскочив в сторону от великана, ринувшегося в очередную атаку. Его ручищи загребали воздух в каких-то сантиметрах от моего тела. – Схватит меня и сломает о колено», – с легким холодком в желудке подумала я, выскальзывая. Мои удары, достигавшие цели, не приносили абсолютно никакого результата. Наверняка виной тому анаболики и стимуляторы, которые качок, судя по объемам мышц, жрал без меры. И как вот с таким бороться?

Во время очередной атаки я не смогла достаточно быстро отступить, упала и тут же откатилась в сторону, за секунду до того, как на место, где была моя голова, с глухим ударом опустилась нога великана, одетая в шнурованный армейский ботинок.

– Эй, да ты что, охренел? – закричал полный мужчина из первых рядов.

Особо не разбираясь, верзила отправил его в нокаут. Бедняга пролетел несколько метров по воздуху, прежде чем рухнуть на пол. Инструктор Паша также получил весомого тумака за попытку остановить зарвавшегося посетителя – двухметровой деревянной скамьей. От мощнейшего удара ногой лавочка раскололась пополам, только щепки полетели в стороны. Воспользовавшись заминкой, я подскочила к бугаю и прошлась по основным болевым точкам, завершая все ударом по горлу. Захрипев, великан упал на колени, и я выключила его сильнейшим ударом в голову. От его падения по залу пошел гул, будто скала рухнула. Зрители зааплодировали.

– Видно, ни с кем мне сегодня не придется идти на свидание, – громко сказала я в зал.

– А со мной не хочешь? – заорал небритый, подскакивая ко мне с ножом-«пираньей».

Его лицо искажала лютая ненависть, зубы были сжаты и оскалены. Я приготовилась принять удар. Но тут какой-то смельчак из зрителей врезал небритому ногой по голове сбоку. Бандит отлетел в сторону и повалился на спину, выронив нож. Тут уж все пришли в движение. Без лишних слов и небритого, и громилу выволокли из зала и бросили на газон.

В сутолоке я сперла у небритого из кармана спортивных штанов ключи от машины. На стоянке за клубом я огляделась, стараясь определить, где стоит машина головореза. Потом я нажала кнопку на брелке, отключающую сигнализацию, и темно-зеленая «Тойота» замигала в ответ габаритами, издавая противное гудение. Перед посещением спортклуба я навещала одного своего знакомого, занимавшегося системами охраны и наблюдения, и забрала у него оплаченный накануне комплект аппаратуры прослушивания. И вот представился случай ее испытать. Открыв дверцу, я сунула «жучок» под приборную панель, мини-камеру – спереди у зеркала заднего вида и на всякий пожарный пристроила еще и маячок от спутникового навигатора. Затем я захлопнула дверцу и вернула ключи хозяину, все еще пребывавшему в отключке. В кармане у небритого были еще поддельные права и техпаспорт на имя Борзова Игоря Сергеевича. Подделку легко было определить по качеству полиграфии и четкости печатей. В записную книжку я занесла данные на внедорожник «Рекстон» из техпаспорта и все вещи положила ему обратно в карман. Можно будет потом пробить номера внедорожника, если понадобится.

Сев в свой «Фольксваген», я стала ожидать дальнейшего развития событий. Бандиты пришли в сознание минут через двадцать. Хмурые и злые, они подошли к машине. Здоровяк сел назад, а небритый – на водительское сиденье. Тихо матерясь, он завел двигатель и вырулил со стоянки. Выждав, когда они отъедут, я также тронулась следом, медленно набирая скорость. Приемник сигналов был оснащен жидкокристаллическим экраном, на который должно было приходить видеоизображение, но на нем при включении была лишь чернота. Удерживая одной рукой руль, я попробовала настроить изображение. Однако мои попытки не увенчались успехом.

«Надо будет сказать Сергеичу, что его аппаратура барахлит», – решила я, а потом в голову пришла мысль, что камера могла просто соскочить от тряски. Я включила аудиосигнал, и из динамиков на фоне монотонного гула и потрескиваний донесся голос небритого. Тот клял меня последними словами, и я в очередной раз удивилась образности и богатству «русского матерного».

– Надо было мочить эту лярву сразу. А шеф – покалечьте ее, и не больше! Да, такую покалечишь, мать ее так! – Эмоциональный монолог небритого не вызывал никакого отклика у великана. Или он был немым, или умело имитировал это.

«Значит, шеф, – невесело подумала я. – Меня вычислили и попытались нейтрализовать. Дело дрянь. Надо немедленно узнать личность шефа и принять превентивные меры».

Хлопок, машина вильнула. Удерживая руль, я нажала на тормоз. Когда «Фольксваген» остановился, вышла и посмотрела, что случилось. Спустило правое переднее колесо. Плюнув с досады, я полезла в багажник. Запаска, набор ключей. На замену колеса ушло минут пять, и ни одна сволочь не остановилась помочь бедной девушке. Прыгнув за руль, я взглянула на навигатор. Светящаяся точка замерла где-то в центре рабочего района. Прослушка молчала, и я сделала вывод, что бандиты покинули транспортное средство. Возможно, они жили по соседству. Разыскать местоположение машины, пользуясь картой навигатора, не составило труда. Бандитская машина стояла посреди небольшого пустыря, окруженного настоящими трущобами. Я притормозила в проезде между домами. В лучах яркого августовского солнца зеленая «Тойота» напоминала яркого хищного жука, притаившегося в траве. Блики играли на хромированных деталях кузова. Фары пристально смотрели в мою сторону.

«Не ловушка ли это? – подумала я, прислушиваясь к своим ощущениям. – Чего ради, спрашивается, ставить свою машину на каком-то пустыре? Не в трущобах же они живут!» Ответ тут был один. Бандиты бросили свою машину, потому что она угнана. Проверив револьвер, я убрала волосы под бейсболку, надела солнцезащитные очки, натянула козырек пониже и, застегнув «олимпийку» до середины, выбралась из машины. Мимо проехал на велосипеде пенсионер в белом картузе, даже не посмотрев в мою сторону. Незаметно для окружающих мой взгляд исследовал местность, на мгновение он задержался на крыше полуразрушенного дома – там в окне блеснул осколок стекла, – затем скользнул к кустам. Вроде ничего подозрительного. Легким прогулочным шагом я направилась к «Тойоте». Стометровый путь до нее показался мне километровым кроссом. Когда я приблизилась к ней, по виску скатилась капелька пота, хотя погода стояла вовсе не жаркая. Вот она, машина. Поглядывая по сторонам, я прошлась вокруг – не заперто. Я открыла переднюю дверцу. Ключи находились в замке зажигания. Машина просто молила преступный элемент, чтобы ее угнали… На всякий случай проверив днище, я забралась в салон, сняла прослушку, маячок. Больше ничего интересного в машине не нашлось. Что мне оставалось делать? Я поехала домой, мучимая вопросом, кто же все-таки хочет переломать мне ноги. Когда я ставила машину в гараж, зазвонил сотовый. Неизвестный городской номер. Я ответила:

– Да, слушаю.

– Добрый день, – вежливо поздоровалась женщина и представилась: – Это Агеева Алиса Юрьевна вас беспокоит. Евгения Максимовна, мне очень нужна ваша профессиональная помощь. Не могли бы вы прямо сейчас ко мне подъехать? – Хорошо поставленный голос, говорившая прекрасно владела собой, отметила я мысленно и спросила, будто не понимая:

– А какая именно помощь вам от меня нужна?

– Как – какая? – растерялась женщина. – Вы же телохранитель. Капустин посоветовал мне вас, сказал, что более квалифицированного в этой области человека, чем вы, не сыщешь.

Капустина я знала, поэтому позволила себе немного расслабиться. Генеральный директор «Тандема» при нашем с ним сотрудничестве показал себя с лучшей стороны, а его щедрую премию я вспоминаю до сих пор.

– Хорошо, Алиса Юрьевна, – сказала я более дружелюбно, чем вначале, – расскажите, пожалуйста, в двух словах о сути вашей проблемы, а там будем решать, как вести дела дальше.

– Отлично, – обрадовалась Агеева. – Моему племяннику от отца досталось приличное наследство. Из-за этого наследства его хотят убить. Вот, пожалуй, и все, если в двух словах.

– Так, а почему вы решили, что его хотят убить? – спросила я. – Было покушение или угрожающие письма, звонки?

– Его мать недавно погибла при странных обстоятельствах, – ответила Агеева. – Затем в кафе отравили его двоюродную сестру. Она выпила сок, который официант принес для племянника.

– Ваше дело меня заинтересовало. Надо встретиться и обсудить детали, – сказала я и спросила у Агеевой, где она желает со мной увидеться.

– Если вас это не затруднит, то у меня дома, – предложила она. Я согласилась, записала адрес, прикинула время и сказала, что подъеду часа в два, в половине третьего, так как мне еще надо закончить несколько дел. Первым делом я вывела из гаража «Фольксваген», закрыла гаражные ворота.

Наклевывалась работа, и ее надо было не упустить. Деньги, полученные от последнего клиента, почти иссякли, и я неумолимо приближалась к финансовому краху.

Смущало лишь одно: что за мной самой охотятся. Хватит ли сил воевать на два фронта? Уже входя в квартиру тети Милы, я решила сначала разведать обстановку у Агеевой, а потом принять окончательное решение. Тетя Мила находилась в гостиной, разбирала какие-то картонные коробочки. Тут же на полу валялась разорванная оберточная бумага.

Я хотела спросить, чем она занимается, но тетя, заметив мое появление, опередила меня неожиданным вопросом:

– Женя, у тебя нет случайно насморка?

– Жаль тебя разочаровывать, но случайно нет, – ответила я и взяла в руки одну из коробочек. – «„Светодар“, универсальный прибор для инфракрасной чистки одежды, – прочитала я на ее поверхности, и далее: – В течение нескольких секунд данный прибор очистит вашу одежду от болезнетворных микробов, вирусов, бацилл и других микроорганизмов».

– Вот, посмотри, – тетя со счастливым видом протянула мне какое-то продолговатое пластмассовое приспособление. – «Чистонос» называется. В инструкции говорится, что прибор за пять минут избавит от насморка. Нужно только засунуть его в нос и нажать на кнопочку сбоку, пойдет биомагнитное излучение.

– Откуда ты все это взяла? – с подозрением спросила я. – Только не говори, что купила.

– Это Мария Александровна принесла. У нее соседка достает где-то эти приборы, – ответила тетя Мила, заглядывая в отверстие в «Чистоносе», где торчала маленькая голубая лампочка, которая будто бы выдавала целительное излучение. – Все за полцены, но я хотела сначала с тобой посоветоваться. Если честно, у меня не хватает денег…

– Нет, – резко ответила я, – не собираюсь платить за какие-то разноцветные фонарики.

– Женя, да ты что! – возмутилась тетя Мила. – Почитай инструкцию! Приборы разработаны в секретном НИИ Академии военной биомедицины Российской академии наук. Это новейшие разработки ученых и по смешной цене!

– Новейшие разработки? – переспросила я мрачно, раскрыла коробку со «Светодаром», извлекла прибор и шваркнула его об стол. От удара пластмассовый корпус раскололся, показывая почти пустое нутро. Я сунула разломанный прибор под нос тете: – Смотри! Видишь, обычная батарейка, переключатель и красный светодиод. Поверь мне, я разбираюсь в аппаратуре.

– А как же академия биомедицины? – ошарашенно спросила тетя Мила.

– Да нет такой академии, – устало махнула я рукой.

Постепенно шоковое состояние тети сменилось неизмеримой печалью, связанной с утратой надежды на исцеление от всех болезней с помощью чуда.

– Верну все Марии Александровне, – проговорила она потерянным голосом, – расскажу ей, что приборы фальшивые. Только вот за тот, что ты сломала, придется отдать деньги.

– И сколько же это чудо стоит? – спросила я с улыбкой. – Загнули, наверно, рублей триста-четыреста за пластмассовую дребедень.

– Он две семьсот стоит, – сверившись со списком, ответила тетя Мила. Она печально вздохнула, а я еле подавила возглас удивления. От услышанного как-то сперло дыхание, я закашлялась и прохрипела:

– Две семьсот – вот эта хрень?

Тетя покосилась на меня.

– Женя, ты слишком много куришь. У тебя очень нездоровый кашель.

– У меня еще и цинга появится от недоедания, если мы будем покупать такие приборчики, – пообещала я, стирая выступившие на глазах слезы.

– Не появится, – буркнула тетя, – обед на плите. Манты будешь?

– Угу, – кивнула я, расстегивая замок на «олимпийке», – только сначала приму душ после спортзала.

– Еще суп в горшочке есть, а со вчерашнего дня осталась печень с яблоками, можно подогреть, – развивала тему тетя.

– Разберемся, – заверила я.

Тетин суп в горшочке оказался отменным. Три вида круп – рис, перловка, пшено; зелень, приправы, картошка и нежирная свинина. Волевым усилием я отказалась от добавки и придвинула к себе манты, попробовала один.

– Тетя, я что-то не пойму, что это, – мне показалось, что в мантах отсутствует, по моему мнению, главный ингредиент, – где мясо-то?

– Так это манты с тыквой, – пояснила тетя, мягко улыбаясь.

Мне стало до слез обидно. Такой обман! Манты должны быть с мясом, и ничем другим. А я возлагала на них столько надежд! Чтобы не обижать тетю, я изобразила райское блаженство.

– С тыквой! Мои любимые. Жаль, диета не позволяет есть тыкву!

– Что за диета? – тетя наливала в чайник воду и посмотрела на меня с недоверием: – Шутишь, да?

– Бестыквенная диета, – сказала я с самым серьезным видом, призвав на помощь все свои актерские способности. – Это такая диета, когда можно есть все, кроме вареной тыквы.

– Как хочешь, мне больше достанется, – поджав губы, тетя забрала у меня тарелку.

– А можно мне печени? – заискивающе попросила я.

– Легко, – пробормотала тетя, достала кастрюльку из холодильника и, переложив содержимое в тарелку, отправила ее на две минуты в микроволновку.

Чтобы развеселить погрустневшую из-за мантов тетю Милу, я поинтересовалась, как ее подружка вляпалась в эту историю с пластмассовой дребеденью. Насколько я знала, Мария Александровна всегда была женщиной рассудительной и осторожной.

– Да это все соседка ее. Прибежала с горящими глазами и ну совать ей коробку, – махнула рукой тетя Мила, – наговорила ей кучу всего и велела подключить к распространению подруг, тогда все новинки она будет получать первой и с большой скидкой.

«Обычная история», – подумала я, слушая рассказ о приключениях тетиной подружки, когда она распространяла приборы. Микроволновка запищала, и тетя, не переставая говорить, подала мне разогретую печень.

– Представляешь, ей удалось продать только один прибор, соседу, Аркадию Васильевичу, у него еще жена в парике ходит. И то – продала, потому что его вырвала из рук собака соседа и погрызла. Ну, если считать аппарат, который ты разбила, то будет два.

– Я его починю, – заверила я, уплетая печень, – заклею так, что Мария Александровна ничего не заметит.

– Нет, я на это пойти не смогу. Мне совесть не позволит, – отрицательно покачала головой тетя. – Поломали, значит, заплатим. А вдруг он починенный не будет работать?

– Там работать-то нечему! – воскликнула я, едва не роняя ложку. – Два проводка да выключатель.

– Все, закроем эту тему! – строго приказала тетя. Чайник вскипел, и она заварила растворимого кофе, пояснив, что молотый кончился и неплохо бы сгонять в супермаркет за продуктами.

– Ну уж уволь! По мне легче выкрасть президента Кубы, чем угодить тебе в выборе продуктов, – проворчала я. – Семь потов сойдет, пока просмотришь всякие сроки годности, акцизы, особенности упаковки и состав.

– Схожу сама, не нервничай так, Женя, – успокоила меня тетя.

– Я спокойна. – Потянувшись к блюду с печеньем, я спросила: – Так, что это у нас такое, похоже на овсяное?

– «Анютины глазки» называется, – сказала тетя задумчиво. – Почему так, ума не приложу. Никаких ассоциаций. Взяла рецепт у Марии Александровны.

– Может, вот эти темные вкрапления, похожие на глазки? – указала я на поверхность печенья.

– Пожалуй, – наморщила лоб тетя. – Используется тесто двух видов. Одно обычное, овсяное, а для крапинок – с добавлением какао.

– Вкусно, – похвалила я, запивая печенье кофе, – возьму еще парочку.

После обеда я позвонила Капустину, спросила, как его дела, и поинтересовалась, не давал ли он мой телефон некой Агеевой. Оказалось, что давал.

– Однако вы, Евгения Максимовна, подозрительны, – хмыкнул он в трубку.

– Поэтому и жива до сих пор, – ответила я, – знаете, каким должен быть идеальный агент, по мнению спецов из КГБ?

– Нет, не знаю, – весело ответил мне Капустин.

– Он должен быть одновременно авантюристом, романтиком, разумным трусом, суперменом, человеком в футляре, аналитиком, упрямым исполнителем, сорвиголовой и немного параноиком, – сказала я ему.

– А ум не помутится от такой многогранности? – поинтересовался Капустин.

– У меня – нет, я проверялась, – хохотнула я и, попрощавшись, отключила сотовый.

Похоже, с Агеевой все нормально, однако, собираясь на встречу, я все равно положила в сумочку электрошок и газовый баллончик. Оделась строго, придерживаясь делового стиля, в шелковый брючный костюм бордового цвета и белую блузку. Разыскала туфли на невысоких каблуках, имеющих стальные вставки, способные при умелом использовании проломить череп. Поправив макияж, я подхватила сумочку и пошла к двери.

– Ненадолго или как всегда? – спросила тетя Мила, провожая меня к двери. – Сегодня вернешься?

– Не знаю, – пожала я плечами, оглядывая себя в зеркале в коридоре.

– Значит, как всегда, – вздохнула тетя. – Будь осторожнее, ведь я знаю, какая у тебя работа.

– Буду осторожна как никогда. – Я проверила кобуру с револьвером и вышла на лестничную площадку. В данный момент короткий путь от квартиры до машины, стоявшей во дворе, мог оказаться смертельно опасным. Те двое вряд ли бросят свою затею покалечить меня. Небритый вообще жаждет меня замочить, как он выразился. Собравшись, я осторожно двинулась по лестнице, придерживаясь левой стороны, пытаясь меньше шуметь. На этот раз пронесло. Ни в подъезде, ни на улице меня никто не ждал. «Фольксваген» не преследовали.

Глава 2

Особняк Агеевой располагался поблизости от многих других, заполонивших берега Волги. Трехэтажный, с огромными полуовальными окнами, отделанный природным камнем, с четырехгранной пирамидальной крышей, крытой черепицей, он возвышался над остальными домами, как некая башня. Везде, где только можно, дом был украшен коваными ажурными решетками искусной работы. Фасад изобиловал декоративными изысками, лепниной, резьбой по камню.

Я заехала на небольшую площадку возле дома, выложенную фигурной плиткой, и остановилась у высоких ворот с острыми позолоченными пиками наверху. Камера наблюдения, висевшая на воротах, нацелилась на меня, мигая красным глазком.

– Что, меня не хотят впускать? – спросила я себя и набрала номер телефона Агеевой. – Здравствуйте, Алиса Юрьевна. Это Евгения Максимовна Охотникова, мы договаривались с вами о встрече.

– Здравствуйте, – проговорила Агеева каким-то измученным голосом. – Да, да, я помню, сейчас открою.

– Жду. – Я захлопнула телефон и убрала его в сумочку. Ворота не шелохнулись ни через минуту, ни через две. Я нахмурилась. В голове сразу родились две зловещие идеи, почему мне не открывают: или дом захвачен, или я разговаривала не с Агеевой, а с кем-то другим, скажем, с киллером, проникшим в дом и укокошившим хозяйку. Идеи идиотские, и я их прогнала из мыслей, посмеявшись над своей подозрительностью.

– Евгения Максимовна, – позвал меня голос откуда-то сбоку. Я повернулась на его звук и увидела женщину, выглядывающую из двери, ведущей с улицы прямо в дом. На вид ей было лет сорок пять. Ухоженная, с модной прической, в кремовой блузке и черной юбке. На шее и в ушах женщины сверкали драгоценные камни, и я поняла, что это не прислуга, а, скорее всего, сама Агеева.

– Евгения Максимовна, – позвала меня женщина вновь, – идите сюда. Машину можете оставить перед домом. У нас спокойный район.

Я пожала плечами. Ладно, мой «Фольксваген» все равно так просто не угонишь. Я выбралась из машины, захлопнула дверцу, включила сигнализацию и пошла навстречу своей будущей работодательнице.

– Извините, что заставила вас ждать, но у управляющего хозяйством возникли некоторые проблемы, и он не смог подойти открыть дверь, – извинилась Агеева, краснея, словно школьница на уроке анатомии. Она пропустила меня внутрь, а потом закрыла оба замка на двери.

– Ничего страшного, не стоит извинений, – произнесла я с достоинством, осматривая огромную прихожую, обставленную кованой мебелью. Прихожая больше напоминала навес, поддерживаемый массивными прямоугольными колоннами. По решеткам между колоннами вился виноград, создавая приятную прохладу и тень, а через большую арку можно было пройти в сад. В глубине сада возвышался небольшой аккуратный домик из красного кирпича. К нему вела дорожка из округлых отесанных камней, и я подумала, что это, скорее всего, домик для гостей либо что-то подобное.

– Проходите, проходите в дом, – поторопила меня Агеева, – сейчас велю подать чай.

В этот момент из домика в глубине сада вышел невысокий полный мужчина, что-то прокричал хрипло, ни к кому конкретно не обращаясь, затем, пошатываясь, побрел по дорожке, не удержался на ногах и упал.

– Это управляющий. Он неважно себя чувствует сегодня с самого утра, – выдавила из себя улыбку Агеева и почти силой втащила меня в дом.

– Может, вашему управляющему требуется медицинская помощь? Он, кажется, упал и не шевелится, – сделав серьезное лицо, спросила я.

– Ничего ему не требуется, – вспылила Агеева, сбросив на секунду свою маску светской дамы, потом овладела собой и спокойно пояснила: – После смерти мужа управляющий совсем распустился. Никакого с ним сладу. Трезвым за последнюю неделю я его ни разу не видела. Просто кошмар какой-то!

– Так увольте его. В чем проблема? – бросила я, поднимаясь вслед за Агеевой по лестнице.

– Тащить в дом нового человека? – переспросила она. – Нет. Антон Иванович работает у нас уже много лет. За все время он не имел нареканий. А новый еще неизвестно, как себя проявит.

– Вы босс, вам видней, – покорно согласилась я.

Мы вошли в просторную гостиную, стены которой украшали голубоватые гобелены со сценами из жизни древнегреческих богов. Мебель – сплошь антиквариат, красное дерево и шелк. На полу – огромных размеров персидский ковер.

– Присаживайтесь, – Агеева указала мне на жесткий диван, надавила на кнопку, скрытую в нише на стене, затем села рядом со мной на диван и предложила открытый позолоченный портсигар. Я взяла сигарету, уловив исходящий от нее ментоловый запах. Агеева свою сигарету вставила в мундштук, по виду сделанный из слоновой кости, инкрустированной золотом, протянула мне зажигалку, изящно прикурила сама и, выпустив дым, произнесла: – Итак, Евгения Максимовна, вы подумали над моим предложением?

– Да, подумала, – ответила я, – но чтобы дать окончательное согласие, я должна узнать вашу историю подробнее. У меня есть некоторые правила, которым я следую в своей работе.

В комнату вошла домработница, смуглая темноволосая женщина лет тридцати в белом переднике.

– Алиса Юрьевна, вы чего-то хотели?

– Да, Юля, принесите нам чай, – сказала Агеева, даже не глядя на прислугу, – и как там Александр?

– Он обедает, – ответила домработница.

– Хорошо, можете идти, – жестом Агеева отпустила домработницу и спросила у меня: – Что конкретно вы хотите узнать, Евгения Максимовна?

– Во-первых, я беру полторы тысячи в день плюс дополнительные расходы, если требуется какая-либо специальная аппаратура или дополнительно нанять кого-нибудь, скажем, для слежки за объектом либо выполнения поручения. – Я затянулась, выпустила дым и продолжала: – Также потребуются средства для возмещения возможного ущерба, например, разбитые машины, сожженные дома. Конечно, думаю, до домов дело дойти не должно.

– Знаете, вы меня уже пугаете, – проговорила Агеева, не спуская с меня зеленых с поволокой глаз. – Капустин вообще-то говорил мне только о тысяче рублей в день. А тут, оказывается, придется оплачивать массовые разрушения и поджоги.

– Тысяча была год тому назад, а сейчас, в результате инфляции, полторы, – улыбнулась я доброжелательно. – Про остальное – это я готовлю вас к худшему. Произойти может все, что угодно. Я буду прикладывать все силы, чтобы предотвратить неприятные моменты, свести к минимуму ущерб, а также постараюсь устранить угрозу для вашего племянника еще до того, как против него будут предприняты какие-либо действия со стороны противника. Для того чтобы устранить угрозу, сначала следует обнаружить ее источник. Для этого надо вести расследование, что повлечет за собой дополнительные затраты. Поэтому, Алиса Юрьевна, подумайте, готовы ли вы к этому.

Агеева задумалась. Дым из сигареты в мундштуке, зажатом между ее пальцами, лениво поднимался к сводам гостиной.

– А вот скажите, какая получалась сумма за расследование и работу в самых сложных ваших случаях? – спросила она после минутного молчания.

Настал мой черед задуматься. Думала я, впрочем, недолго. Решив не ломать голову, я загасила в серебряной пепельнице, отделанной малахитом, докуренную сигарету и назвала первую понравившуюся мне сумму – двадцать тысяч долларов, упомянув, что были большие дополнительные затраты.

– Ого, не слабо! – вскинула брови Агеева. – Вижу, вы не бедствуете.

Домработница прикатила в гостиную чайный столик. Подкатив его к нам, она принялась разливать чай в чашки.

– Ну, с голоду не пухну, однако и не шикую, – ответила я на реплику Агеевой и попросила домработницу положить мне две ложки сахара.

– Юля, а почему без лимона? – поинтересовалась с обидой в голосе Агеева. – Чай всегда подают с лимоном.

– Я знаю, – пробормотала домработница, – только лимоны закончились.

– Так почему ты не купила?! – возмутилась Агеева, заливаясь краской. – Надо же регулярно пополнять запасы.

– Я же подходила к вам… – начала было домработница, но Агеева ее резко перебила:

– Все, вы свободны, Юля, идите.

Поджав губы, домработница вышла, а Агеева обратилась ко мне, сетуя, как трудно нынче найти хорошую прислугу:

– Представляете, мне приходится учить их элементарным вещам!

Наблюдая за тем, как она нервно сцепляет и расцепляет пальцы, я спросила:

– Если у вас финансовые трудности и вы не в состоянии оплатить мои услуги, то лучше признайтесь в этом сразу.

– С чего вы решили, что у меня трудности? – вскинулась Агеева. – Просто после смерти мужа я никак не могу прийти в себя, вот все и распустились. Насчет денег не волнуйтесь. Я как раз ожидаю крупную сумму за… – она запнулась, – мне должен один человек.

– Понятно, – кивнула я, подумав, что, скорее всего, дела Агеевой настолько плохи, что она продала часть вещей из дома или какие-нибудь драгоценности. Всеми делами наверняка занимался муж, и теперь Агеевой приходится туго. Деньги на счетах подошли к концу. В доме повсюду следы запустения, несмотря на остатки прошлой роскоши. Управляющий пьет.

– Александр сейчас пообедает, и вы с ним познакомитесь, – сказала Агеева, меняя тему разговора.

– Ничего, я никуда не тороплюсь. – Я взяла чашку и сделала глоток, затем продолжила: – Алиса Юрьевна, расскажите, пожалуйста, все поподробнее с самого начала, обстоятельства, при которых ваш племянник получил наследство, что за этим последовало. Постарайтесь ничего не упустить, так как каждая мелочь может оказаться важной.

– Хорошо, – Агеева согласно кивнула. – Это началось почти восемнадцать лет назад. Мой брат Всеволод, бросив жену и сына Александра, сошелся с дочкой бразильского посла и уехал с ней в Бразилию. Там он начал свой бизнес, кажется, разводил скот. Разбогател. А месяц назад пришло известие о его смерти. Все свои деньги по завещанию он оставил Александру. Мне кажется, что именно из-за этого начались все проблемы. У меня был еще второй брат, Глеб. Он погиб еще до отъезда Всеволода в Бразилию. Так вот, у него остался сын, Иван, подлец редкостный, и он очень недоволен положением дел, хочет прибрать денежки себе. Александр мешает, поэтому он решил его убить и нанял кого-то.

– Алиса Юрьевна, давайте не будем делать поспешных выводов, – попросила я.

– Какие они поспешные? – с недовольством спросила Агеева. – Думаете, это простое стечение обстоятельств, что мать Александра повесилась через неделю после известия о свалившемся на нее состоянии? Тут надо радоваться, а не вешаться. У нее не было причин расставаться с жизнью.

– А что сказали в милиции по этому поводу? Проводились же какие-то следственные действия, – поинтересовалась я.

– В милиции сказали, что Ирина допилась до чертиков и в невменяемом состоянии залезла в петлю, – ответила Агеева с налетом брезгливости на лице.

– Так, и для этого были основания? Она что, пила? – заинтересовалась я, ставя чашку на поднос. По лицу Агеевой было видно, что данная тема ей крайне неприятна.

– Да, Ирина хорошо закладывала за воротник, – произнесла она после короткого колебания. – Всеволод присылал им с сыном какие-то деньги, и она могла себе позволить нигде не работать и вести разгульный образ жизни.

– Конечно, она обрадовалась наследству и наверняка отмечала это дело, – предположила я, уже представляя себе, как все происходило в реальности.

– Соседи сказали, что музыка у нее гремела каждый день до поздней ночи, – нехотя призналась Агеева. – На квартире были какие-то приятели ее нового сожителя, тоже алкаши. Людям приходилось вызывать милицию, чтобы утихомирить их.

– Что ж, тогда версия следствия имеет право на жизнь. Люди в пьяном виде кончают с собой на каждом шагу, – подвела я итог. – Сожителя и его приятелей допрашивали?

– Да, но в тот день, когда Ирина повесилась, никого из них не было поблизости. Рашид, ее сожитель, вообще уезжал в соседний город, закупал товар и заночевал там в гостинице. Машины, что ли, не смог найти, точно не знаю. – Агеева с сосредоточенным видом изучала содержимое своей чашки, будто хотела в чае разглядеть свое будущее, как гадают на кофейной гуще.

– С одной стороны, действия сожителя выглядят так, словно он хотел обеспечить себе алиби, – сказала я и добавила: – С другой стороны, все сходится. Ирина осталась наедине со своим похмельем. Депрессия и, как следствие, суицид.

– Может, вы и правы, – согласилась с неохотой Агеева, – однако в другом случае места для сомнений нет. Я с Александром сидела в кафе. К нам подсела Екатерина, дочь Ивана. Решила пообщаться с родственниками, так сказать. А раньше-то на Александра плевала. Видно, сорок миллионов здорово смягчили ее сердце.

– Сорок миллионов долларов? – спросила я, внезапно охрипнув.

Агеева замолчала, шокированная тем, что проговорилась. Я догадалась, что в ее планы не входило посвящать меня в информацию о размерах наследства.

– Алиса Юрьевна, поймите, что если вы нанимаете меня, то должны полностью мне доверять, – прервала я неловкую паузу. – Прежде всего, чтобы понять степень опасности для Александра, я должна владеть сведениями о величине наследства. Чем оно больше, тем выше степень опасности и тем более изощренные средства может применять противник. Я должна буду отвечать на его действия адекватно.

– Всеволод оставил Александру сорок миллионов долларов в акциях и банковских депозитах. Кроме того, примерно столько же стоит его предприятие, плюс большой дом и квартира в центре Буэнос-Айреса.

– В целом неплохо, – кивнула я, ощущая легкий холодок в позвоночном столбе. За гораздо меньшие деньги людей пачками отправляют на тот свет, а тут – более ста миллионов!

– Я расскажу дальше про кафе, вы не против? – спросила Агеева. Не услышав возражений, она продолжила: – Мы с Александром сидим в кафе. Подсаживается Екатерина. В этот момент официантка приносит стакан апельсинового сока, который заказал племянник. Екатерина сказала, что ей очень жарко, и, выхватив стакан буквально из рук Александра, выпила часть. Потом мы все вместе заказали мороженое. Екатерина допила остатки сока и упала замертво. Я позвонила «ноль-два».

– Надеюсь, в милиции не сказали, что это самоубийство? – поинтересовалась я с иронией.