Реарити. Начало Чон Ким
– У тебя такая привычка дёргать за рукав… Типа ритуала?
– Ой!
– Вот и ой! – Рёта, остановился. Повернул ладонь вверх, ожидая.
– Камушек оставлю себе.
Рёта нахмурился и вздохнул:
«Хитрая лиса».
– А тебе дам другое! – она отцепила от кармана крохотный брелок.
– Химэ?
– Химэ. Видишь корону, да?!
– Вижу! Дарю тебе подарок, который в свою очередь мне подарил папа. Это очень важная вещь.
– Тогда не надо!
– Не вредничай! Надо. Ты меня спас и готов защищать до потери пульса. Подарок в знак благодарности.
– Ну, спасибо тогда! Теперь буду ходить с девчачьим брелоком. – Рёта делал вид, что не очень доволен подарком, но ему, напротив, было лестно и приятно. – Пошли дальше.
– Пошли дальше.
Дети передвигались вдоль морского побережья. Море было так близко, аж дух захватывало. Тёплый южный ветер прогонял пасмурную погоду прочь. На горизонте виднелась серо-розовая полоска, отделяющая небосклон от земли. Заходящее солнце отбрасывало последние лучи. Через несколько минут исчезло совсем… Еще немного и, разорванные облака, которые ветер не забрал с собой, слились с темнотой. Краешек луны напомнил о незабываемом путешествие Барона Мюнхгаузена, который отправился туда на своём корабле, чтобы узнать секрет бессмертия25. Подобно крошечным фонарикам, летали светлячки.
– Интересно, насколько большие следы зайцев? – Ами снова задалась сверхсложным вопросом.
– Смотря относительно чего? Вот – твои руки… Не сказал бы, что огромные. Может и у зайца такие же.
– Ты хочешь сказать, что я маленькая, и руки у меня заячьи?! А что еще хуже – это не руки, а лапы…
– Лапки, – уточнил Рёта. Но я сейчас не об этом….
– Но подумал же?
– Речь о размере следов, оставленных зайцем относительно чего либо… Ну, для примера, относительно твоих ла… рук. Знаешь, на какой вопрос я могу ответить очень точно?! – Рёта придвинулся ближе, сузил глаза и внимательно посмотрел в глаза Ами, – Зайцы всегда приводят к Черепахам.
– Откуда тебе знать? Не врёшь?
– Не вру.
Вдалеке мелькнула странная фигура. Может быть не настолько странная, как казалось. Но это явно был человек, который что-то делает с песком. Темнота не позволяла разглядеть его полностью.
«Закапывает!» – подумала Ами.
«Откапывает». – подумал Рёта.
– Эй, вы! – фигура выпрямилась и подзывала к себе. – Я не враг вам, если вы не будете врагами мне. Подходите ближе. Ну, еще… еще…! Куриная слепота дело такое.
Дети приблизились.
– Понимаете… Мой фонарь перестал работать… Я и так его, и так, и даже этак. Я открыл крышку, вынул батарейку… и потерял. В темноте ничего не найдёшь. В сумерках, можно сказать, ничего не вижу. Вас и то с трудом разглядел. Подошли ближе, понял, что дети.
– Дяденька, – обратилась к нему Ами. – А почему Вы не задали наводящий вопрос: «Почему дети одни, в столь поздний час, ходят по пустынному пляжу?»
Рёта пихнул ее локтем.
– Задаёшь много вопросов, – прошипел он.
– А я отвечу! – сердито сказал старик. – Дела мне нет до вас. Вот как! Найдите лучше батарейку.
Пожалуй, даже у того, кто не имеет проблем со зрением, и тот не отыскал бы эту злосчастную батарейку. Можно всё найти в песке: ракушки, монеты, пуговицы…. Только не элемент питания. Не в этом песке, по крайней мере.
Рёта устал и перевёл дыхание:
– Где Вы уронили ее?
– Я уже глубокий старик. Точно не могу знать… Поищите тут, потом там.
Рёта готов был разозлиться, но проявлял уважение к этому… великовозрастному дедушке.
Ами же процесс копания в песке доставлял удовольствие. Она просто-напросто не стала ничего искать, а принялась вовсю лепить куличики:
– Лопатки не хватает, – вздохнула девочка.
Старик поскрёб свой бородатый подбородок:
– Лопату я тоже где-то потерял. А вот где?! Точно не помню….
Рёта бросил бесполезное занятие. Встал во весь рост и высказал своё мнение:
– Знаете, дедушка, Вам стоит дождаться утра. Тут можно найти что угодно, но батарейка, скорее всего, потеряна где-то в другом месте.
– А я и не терял ничего! – резко ответил дедушка. Фонарь работает, – и он пощёлкал выключателем.
«Как это?»
Дети многозначительно посмотрели на старичка, переглянулись и поняли, что он их надул.
– Ами, пошли! – Рёта, протянул ей руку и она ее приняла.
– Согласна! Нечего нам делать рядом с обманщиками. Пошли.
Они стали быстро удаляться прочь.
– Нет! Нет! Постойте…. Мне очень жаль! – Дедушка раскаялся. Это чувствовалось. – Понимаете, я безгранично одинок. Очень люблю играть, а играть мне не с кем. Сами подумайте рядом никого. И у меня в самом деле куриная слепота.
– Что выберите? Крестики-нолики, Судоку, Маджонг, Рэндзю, Го, шахматы, Какуро26. – не останавливаясь, перечислял дедушка.
– Эээээ, остановитесь!!! Рёта, можно я выберу? – попросила Ами.
Рёта кивнул.
– Тогда Маджонг! И… также возьмём кости с цветами и сезонами, если у Вас есть. Папа специально заказывал такой набор, где 144 кости. Потом мы играли всей семьёй – мама, папа, я и мой двоюродный брат.
– Эх, щас, повеселимся!
Старик с азартом потёр руки и вытащил из шкафа большой ящик. Но неожиданно огорчился:
– Вот незадача! Если нас всех посчитать, то… одного участника не хватает.
С этим нельзя было не согласиться.
Молчание длилось минут пять… Ветер покачивал керосиновый фонарь, прикреплённый к двери с помощью кованой цепи. Шум моря за стенами этого рыбацкого домика умиротворял. На полках можно было бесконечно долго рассматривать фотографии с красивыми пейзажами: морские рассветы и закаты. Любопытная чайка выгнула шею и разглядывала тех, кто сейчас разглядывал ее. Пёс, присевший на передние лапы, с преданностью в глазах ждал, когда чья-то рука, принадлежащая неизвестно кому, кинет мячик. И куча других снимком в деревянных рамочках приковывали к себе внимание.
Ами тихо спросила Рёту:
– Эти фотографии чёрно-белые?
Он положительно кивнул.
– А ты видишь цвета на той картине? – спросил Рёта.
В глаза бросилось художественное полотно «Морской пролив с маяком».
Химэ призналась:
– Честно-пречестно – не все цвета… Многие вещи раскрашены как бы не до конца.
Рёта-сэмпай тихо прошептал:
– Понятно. Если что… Для справки. Это копия картины Айвазовского27.
– Дети! – с чувством произнёс старик. – Я знаю, кого позвать, чтобы мы наконец-то начали игру.
Он закатал штаны и выскочил из домика, но неожиданно быстро вернулся.
– Я забыл, снаружи темно. Мальчик, подай фонарь. Он за тобой.
Рёта, совершенно не понимая его бурных эмоций, подал фонарь и принялся ждать исхода дела.
Через мутные стёкла дома они увидели, как старик зашёл в волны и, наклонившись к воде, прокричал несколько раз:
– Аммицу28! Аммицу!
Море молчало. Не то чтобы совсем. Был слышен шум морского прибоя, но фразы типа: «Сейчас, дедушка! Надену сандалии и выйду», не было.
Старик вернулся в домик и грустно произнес:
– Спит, наверное.
Аммицу не спал. Мгновение спустя послышался плеск воды, будто кто-то вынырнул. На слух можно было определить, что это, наверняка, кто-то большой, сильный… гладкий, как булыжник. Вода струйками стекает с его тела… Вот он идёт по песку, вот ставит обувь (?) на приступочку возле дома… Вот дверь, скрипя на петлях, открывается…
…Он и вправду был гладкий, желейное тело переливалось в свете фонаря. Он словно состоял из сотни прозрачных кубиков, в которых, как в янтаре, замерли, застыли много лет назад всякие насекомые; просвечивали ракушки всевозможных форм и размеров; двустворчатые моллюски, гастроподы, кусочки водорослей, даже малюсенький морской конёк стал частью его организма. Они лежали там далеко не хаотично, скорее, наоборот – хорошо организованно, со вкусом, каждый элемент на своём месте… как если бы дети смотрели в аквариум. На его щеках располагались жаберные крышки. Дышать он мог, даже будучи на суше. Может быть интенсивнее, а, может, и как обычно. От потоков воздуха поднимались и опускались четыре усика – короткие и длинные. Они росли у него над самым ртом. – Фьюфффффф, фьюфффффф», – раздавалось его неспокойное дыхание.
– Это мой друг, – заявил дедушка. Он, как и я, очень одинок. Живёт глубоко в море, в забитой илом яме. Прости, что разбудил. – обратился он к Аммицу. – Прости, друг!
– Фьююююю, – послышалось в ответ. На голове шевелился целый букет из водорослей. – Фьююююю…
– Познакомься с моими….. еще одними друзьями! Я вправе называть вас так? – Дедушка глянул сначала на Аммицу, а потом на детей.
– Конечно! – Ами и Рёта сказали это почти в один голос.
Аммицу протянул руку, желая скрепить новое знакомство рукопожатием.
У него было по три коротких пальца на каждой из рук. Неприятная слизь, покрывающая его тело, после приветствия осталась у ребят на ладонях, но очень быстро впиталась в кожу, не оставляя ощущения липкости.
– Рёта.
– Ами.
– Мой сладкий Аммицу!, – дедушка заулыбался. Его рот зиял дырами в тех местах, где не хватало зубов.
– Ну, а Ваше имя? – задала Химэ вопрос, обращаясь к старику.
– Никко29! Просто Никко.
– Победитель рассказывает сказочную историю, – объявил Рёта. Все согласились на эти условия.
Дедушка Никко открыл ящик с «Маджонгом». Перемешал кости ветров. Каждая выкладывалась в ряд рисунком вниз. Поочередно вытаскивая кости из ряда, участники определили своё место за столом. Южный ветер достался Ами. На Восточной стороне расположился Рёта, Северный ветер вытащил Аммицу, ну а дедушке, соответственно, полагалось сесть на Западе. Игроки выложили перед собой кости в два этажа, по 18 штук. Потом сдвинули свои конструкции к центру стола. Игра началась…. Стук костей о стол напоминал щебетание воробья. Сложная, но увлекательная игра затянула настолько, что незаметно пролетела ночь. Казалось, что запомнить все комбинации абсолютно невозможно! Панг и Конг минорных костей… правила Рук. Нет-нет, человеческий мозг он хоть и мышца, но есть же предел?! Однако, всеобщая увлечённость происходящим разрушала барьеры, не мешала, а, наоборот, помогала, способствовала запоминанию.
До выигрыша не хватало всего одной фишки. «Просящая рука» Аммицу ожидала нужную кость. И, наконец, «полная победная рука» составила 4 комбинации – конг и пары.
– Маджонг! – закричал дедушка. От победителя требовался рассказ. Но Аммицу говорить совсем не умел. Изо рта вылетали только свистящие звуки:
– Фьюююююкк, Фии, Фиии, Фьюююююкк.
Никко взял на себя смелость и решил, что неплохо было бы ему самому поведать историю… про зайца и черепаху. Он знал эту сказку лучше всех. И, если ему доводилось кому-либо ее рассказывать, то он, несомненно, делал это максимально выразительно, повышая и понижая голос в нужных местах, переходя местами на шепот. Во всех красках!
– На одном очень далёком острове для императора Кано30 построили дворец небывалой, сказочной красоты, – начал дедушка. Внешняя отделка его была выполнена из камушков аквамарина. Вечерами дворец становился еще более красивым, чем днём и утром. Если к императору приезжали гости, то они бывали настолько поражены красотой дворца, что, буквально разинув рты, часами ходили вокруг него, не в силах наглядеться, даже не заходили внутрь, стараясь навсегда запомнить, запечатлеть в себе величие дворца. Фотоаппаратов в то время еще не было. Кто умел рисовать – брал с собой альбом и делал эскизы. Говорят, что среди камушков встречались и такие, которые отливали сапфирово-синим цветом. Самые редкие. Было у императора и еще одно сокровище: его дочка – Мика31. Талия ее была тонкой, как стебелёк. На лице всегда играла добрая и искренняя улыбка. Помахивая кипарисовым веером, она любила садиться на колени к отцу, каждый раз с новой просьбой:
– Папочка, я хочу новое кимоно. Пусть его соткут и распишут вручную. Как обычно. И еще, можно попросить? Хочу, чтобы сделали канитель из серебра и золота…
Император посылал швеям письмо со специальным указом и ставил императорскую печать в виде оранжевой хризантемы с 16-ю лепестками.
Через некоторое время Мика снова подходила к отцу:
– Папочка, папочка, я хочу шпильку и гребень… Может быть, ко дню рождения получится?
Следуя специальному заказу императора, для него искусно создавали и присылали гребень и длинную шпильку, расписанную цветами лотоса, и украшенную вставками – двумя перламутровыми уточками.
Император давал дочери всё самое лучшее. Подарки, образование, самую вкусную, изысканную еду… Однажды, Мика обратилась к нему с еще одной просьбой:
– Папочка! У меня уже всё есть… Но, ты знаешь, мне бы так хотелось побывать везде-везде.
– Путешествие вокруг света? – уточнил император.
– Да-да! Увидеть людей, узнать их обычаи… Окунуться в жизнь, одним словом…
– Ну что же… Так уж и быть. Знай одно, дорогая моя: твой отец будет скучать очень сильно, и ждать твоего возвращения. Не забывай про меня, пиши как можно чаще.
Где только не побывала Мика. И в Китае, и в Индии, и в Австралии.
К каждому письму она прилагала лаковую открытку. Рассказы ее были подробны, сюжеты сказочны. В каждом послании отец легко узнавал как стиль, так и почерк своей дочери.
Наконец наступил день ее возвращения из дальних странствий.
Император получил очередное письмо.
«Уважаемый Император Кано!
Кланяемся Вам в ноги. Глубоко и низко. И просим простить…. Хотя не смеем ждать сего благословения Его Величества. Мы не уследили за Вашим сокровищем. При возвращении домой Ваша дочь перевалилась за борт корабля, на нее напала китовая акула и проглотила ее….»
Дальше можно было не читать. Император схватился за голову и горько заплакал. Он ревел в голос так, что стены дворца дрожали, а фарфоровые вазы разбивались вдребезги. День ото дня аквамариновые камушки на стенах стали мутнеть и зеленеть32. Лишь некоторые из них сохраняли свой первозданный цвет. Их края были немного желтоваты или зеленоваты, а внутри, словно вкрапления, различались «снежные знаки».
– Дочка больше не вернётся ко мне, – причитал горестно отец, сидя под абрикосовым деревом. Видя его боль и страдания, маленький Зайчик – житель императорского сада, подбежал к нему и ткнулся мордочкой в его солёное от слёз лицо.
Этой же ночью, подкрепившись молодым листиком элеутерококка, он помчался по извилистым садовым дорожкам. Добравшись до ворот, он проскользнул между прутьями кованой решётки и оказался снаружи. Зайчик бежал к самому морю… Туда, где молодая Мика пропала навсегда…
У самой кромки воды спала Черепаха. Втянутые в панцирь лапы и голова предупреждали:
«В данный момент хозяйка крепко спит. Или, её нет дома».
Времени ждать не было. Разбудив Столетнюю Черепаху, Заяц мысленно обратился к ней:
«Я прибыл к тебе из императорского сада. Отлично понимаю, что сон – прежде всего, но скоро наступит утро и меня здесь уже не будет. Далеко отсюда, в Аквамариновом дворце живёт сам император. Сейчас он убит горем, кроме как о погибшей дочери думать ни о чём не может. Помоги!»
Черепаха уползла в заросли, потом вернулась, держа во рту шпильку для волос. Совсем как у Мики.
Заяц поблагодарил Черепаху и поскакал дальше… К рыбацкому домику.
Под навесом лежала девочка. В ее волосах виднелся красный гребешок. Если сравнивать его и шпильку, то становилось ясно: эти украшения из одного набора.
Миниатюрная женщина варила суп из соевой пасты.
«Должно быть, очень вкусный… суп», – подумал про себя гость. Увидев Зайчика, женщина присела на пол:
– Что ты принёс с собой? Какую весть? Что-то, связанное девочкой? – спросила она.
«Да!»
– Эта шпилька принадлежит ей?
«Да!»
– Позволь, я сравню шпильку и гребень?
Она поглядела на эти два предмета и сказала:
– Моя бабушка делает такие вещи. Я сомневалась… Но теперь, без тени сомнения, скажу одно: эта девочка из императорской семьи. Я не умею правильно писать, так как почти не грамотна, но, всё же, попробую… Возвращайся домой. Завтра император получит важное известие.
«Спасибо», – поблагодарил он.
Зайчик юркнул в другую дверь и направился к воде.
«Еще немного, и наступит рассвет… Не опоздать бы»
В несколько прыжков он достиг исчезающей в небе луны и пропал вместе с ней.
Ближе к обеду императору положили на стол письмо.
«Уважаемый император Кано!
Не прошу у Вас абсолютно ничего. Если только одну просьбу… Обучиться грамотно писать, для того чтобы в следующий раз, не стыдясь, отправлять послания Его Величеству. Ваша дочь Мика жива. Но за ней требуется уход. Мой домик спрятан от любопытных глаз и вряд ли Вы сможете разыскать его. Людей здесь бывает так мало, что даже спросить будет некого. Радуюсь лишь тому, что у меня есть почтовая голубка. Отправляйтесь сегодня же… и двигайтесь строго по следу Лунного Зайца»
На душе Императора стало светлее. С возвращением Мики камни дворца вновь обрели небесно-голубой цвет. А юная Мика теперь лично обучала грамотности свою спасительницу. Историю про Лунного Зайца, очертания которого всегда видны на ночном светиле, она написала под чутким императорским руководством.
Большое сердце.
Маленькое сердце
Морская Черепаха пробудилась. Медленно двигалась по песочным барханам побережья, вдыхая свежесть утра, Рёта поклонился. Столетняя Черепаха лениво зевнула и принялась грызть сухую травинку.
Читать бесплатно другие книги:
