Главная
Почтовалов Николай
Почти зима, почти весна, почти что лето… Стихи и песни
Читать онлайн бесплатно

Почти зима, почти весна, почти что лето… Стихи и песни Почтовалов Николай

ISBN 978-5-4474-0742-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Неотправленное письмо друзьям на север

Птицы – на юг, на юг
через Полярный круг…
северный ветер застанет врасплох:
он им и царь, он и Бог…
Стоит закрыть глаза, —
снова гудит вокзал…
и невозможно, —
хоть криком кричи, —
север к себе приручить…

А в окно смотрю, – и не верится:
то ли лето, а то ли зима,
то ль стоит Земля, то ли вертится,
то ли просто сошла с ума…

Птицы – на юг, на юг
через Полярный круг…
даже в разорванности бытия
сможем прожить – ты и я…
Рвётся пространства нить:
хочется волком выть…
Будь на Земле ни единой души, —
север души не лишить…

А в окно смотрю, – и не верится:
то ли лето, а то ли зима,
то ль стоит Земля, то ли вертится,
то ли сам я сошел с ума…

Птицы – на юг, на юг
через Полярный круг…
белые снеги метут и метут:
север всегда на посту…
Старый приснится друг:
вот, и замкнётся круг…
дружба не знает весомых причин
в северной таять ночи…

А в окно смотрю, – и не верится:
то ли лето, а то ли зима,
то ль стоит Земля, то ли вертится,
то ли все мы сошли с ума…

Бессонница №13

Не горит огонь в печи
и постель не греет,
да и сердце-то стучит —
будто бы за дверью.

За денёчками деньки
пролетают мимо…
ох, денёчки-мотыльки:
лета, вёсны, зимы…

Только глупая луна
не даёт покоя:
неуёмна и шальна, —
не достать рукою…

Так и маюсь до зари —
сам сова совою:
что-то в душеньке горит, —
не бывать покою…

Вагонный вывод

В стакане ложка дребезжит,
луна качается в окне,
в вагоне пол всегда дрожит,
как всё дрожит в моей стране…

А я на полочке второй
лежу, подрагивая в такт,
и жизнь мне кажется игрой,
в которой всё совсем не так…

Но ложка всё же дребезжит
в стакане, видно, – неспроста:
всё ж хорошо на свете жить
и даже – с чистого листа!

Весенние сомнения

Тает снег – пустые слёзы:
у весны с зимой прощанье…
Нет прощенья обещаньям —
не поэзия, а проза…
Ни к чему нам сожаленья
в невозможности морозов.
Снег растаял… тают слёзы —
соучастницы сомнений.

Тише…

Тише, тише, – говорите тише:
кому надо, тот услышит,
только бы да Богу в уши, —
не хочешь, – не слушай.

Было, было, – только с ветром стылым
улетело, – сердце ныло
от неведомой тревоги —
короткой дороги.

Было лето, только осень где-то
ждёт, пождёт, но нет ответа…
и строка неумолимо
пролетает мимо.

Тише, тише, – говорите тише:
это наши души дышат…
Жить бы нам не одиноко
до самого срока.

Эсэмэска в Мурманск

Такое северное море,
что юг отчаянно далёк,
и день в немыслимом миноре, —
мажор на севере не впрок.

Но пропотевшая гитара
поёт о лете… Мне бы так!
И пели бы тогда на пару,
но я один: пою не в такт…

А где-то небо тонет в море
и солнце прячется в песок…
А мы с тобой опять в миноре —
как будто отбываем срок…

Размышления об авторской песне

А на том – на бережочке
ходят-бродят песен строчки:
и грустят, и веселятся,
и поэтов не боятся.

А на этом бережочке
всё болота да всё кочки:
нету для души простора —
каждый первый, – нету вторых.

А промежду бережочков
наши общие годочки,
и не надо, братцы, спорить:
чья же радость, чьё же горе.

Речка бурная уносит
лета, зимы, вёсны, осень…
Я загадывать не стану:
то ли поздно, то ли рано.

Так пускай на бережочке
ходят-бродят песен строчки:
и грустят, и веселятся,
и поэтов не боятся…

А что это было?…

Хлопну стопку на прощанье:
нет ни горя, ни беды, —
просто велено с вещами
да не в первые ряды;
просто не было ответа
на расстрельный на вопрос,
просто вывели до света,
потому что перерос
жизнь, а смерть уж у порога:
отдышись, – куда спешить, —
ведь от Бога и до Бога
ни единой ни души….

Алиби

Следы на свежевыпавшем снегу,
как и всегда, бездумно откровенны.
И я, наверное, опять смогу
свою судьбу ломать через колено.

Прощу себе все старые грехи,
начну опять и вновь грешить сначала,
и запоют в душе моей стихи,
как будто до сих пор она молчала.

И на ветру, – отчаянно легки, —
с берез вспорхнут последние листочки,
приветствуя рождение строки
и жизни, и стиха… Не надо точки.

Бомж – песня

Мне, бездомному, не сладко
жить на этом белом свете:
сам себе кажусь загадкой,
будто чёрт меня пометил;
ветер всё в лицо да в душу,
дождь за шиворот без меры…
ночью, будто кто-то душит, —
видно, – я уже не первый…

Мне бы чистыми руками
по щеке тебя погладить,
мне б со свежими носками
жизнь семейную наладить…
мне бы спать в своей кровати
в тёплой комнате у стенки,
и всегда, – пускай некстати, —
твои чувствовать коленки…

Мне бы многого хотелось
в этой жизни безутешной:
чтоб душе пилось и пелось, —
без усилий и неспешно,

чтобы звёздочка в окошко,
чтобы дети и внучата,
чтоб удачи хоть немножко
да бутылочки початой…

Я бы жил на всю катушку,
а сегодня – в жизни тесно…
на глоток осталось в кружке…
Вот и… кончилася… песня…

Осенняя жалостливая

Заметелило листвой желтой…
нахлебался я тоски вдосталь…
не забуду, – не смогу просто
лет запутанных своих до ста…

Улетели зимовать птицы…
потускнели у друзей лица…
и жена на всё вокруг злится:
хорошо не за окном, – в Ницце…

А у нас уже – ледком лужи…
затяни свой поясок туже…
никому ты… а себе – нужен
среди этой на Земле стужи.

Заметелило листвой желтой…
нахлебался я тоски вдосталь…
не забуду, – не смогу просто:
лет запутанных своих до ста…

Коллизия

Дурачок, ты, Коленька:
был и… будешь – голеньким…
Ты не понял, родненький:
лучше быть угодником,
промолчать, а тряпочку
спрятать, чтобы лапочкой
в круге быть проверенном…
Ну, а коль – не верил я,
вот, и вышел… – Коленька,
будто в бане, – голенький.

Была ночь

И ночь была, и не было зимы:
облизывал туман лениво крыши
и по дороге шли, увы, не мы,
и слышно было то, что не услышать…

Висели горы в бездне тишины,
в пространстве «мини» было столько «мега»!!!
и чувство обессилевшей вины
торчало воровато из-под снега.

В кулаке сожму копейку…

В кулаке сожму копейку:
счастья не было и нет…
Ты мне стопочку налей-ка,
чтобы белым был бы свет,
чтоб в закатах и в рассветах
не висела тишина,
чтобы жить себе поэтом
и копать себя до дна,
чтобы рвать себя на части,
но… не вырвать сердце вдруг,
чтобы всё же было счастье,
чтобы был и враг, и друг,
чтобы ждать и дожидаться,
чтобы верить и прощать,
чтобы жить открыто, братцы,
только глупость не пущать…

Благослови меня, печаль

Благослови меня, печаль…
Я ждал усталости в ответе
на свой вопрос и не заметил,
что мне молчания не жаль…

И я молчу, и ты молчишь,
секунд фальшивых кастаньеты
отмеривают жизнь, – при этом, —
распугивая время лишь…

А я, рискуя, напролом
бегу в запутанном пространстве
за ветром неуёмных странствий…
Я закалён добром, и злом…

И мне ли недоумевать?…
И мне ли врать без сожаленья?…
И мне ли жить на пару с тенью?…
И мне ли всех на помощь звать?…

Благослови меня, печаль…

Вне зоны доступа

А что это было?.. Как будто бы ветер
промчался грозою по краю зари…
но я будто так никого и не встретил,
и только орёл в поднебесье парил…

А было ли это?.. Начну всё сначала…
и где-то восстану, а где-то замру,
а где-то, грустя, оттолкнусь от причала,
забыв неизбежно спасательный круг…

Не быть бы такому, но… кажется, было:
простуженный ветер разлуку качал…
но к берегу щепкой надежду прибило,
как неосторожность начала начал…

А что это было?.. Как будто бы ветер
листвою засыпал почти полземли…
и я на Земле так тебя и не встретил…
Наверное, ветер меня… разозлил…

Розовый туман

Мы улетим с тобой, как птицы, —
к теплу, за синие моря:
с туманом розовым проститься,
сорвав листок календаря…
И смоют волны океана
шагов запутанных следы,
и облака в тумане канут
на фоне розовой воды…
и – всем назло: под шум прибоя
скользнём по кончику зари,
и будет чудиться порою,
что мы над волнами парим…

Мы на краю земли оставим
всё, что сбылось и не сбылось, —
на тёмных пятнышках проталин, —
и душу – мокрую насквозь…

Друзьям

Птица белая за моим окном,
птица чёрная залетела в дом…
будто тень судьбы замаячила,
будто путь земной обозначила.

Что-то холодно в груди, что-то холодно,
будто выпита уже эта жизнь до дна,
будто было и вспорхнуло белой птицею,
чтобы где-то на земле схорониться ей.

Не прощай меня, если что не так:
кабы знать, кто друг, кабы знать, кто враг…
не ворчи в душе, – лучше выскажись:
не гадай на смерть, – загадай на жизнь.

Не успел я, не успел, – струны порваны…
белых птиц давно уж нет, – только вороны…
в дымке памяти не встречи, а прощания, —
улетают паутинкой обещания…

Зимний этюд в предновогодних полутонах

Холодный ветер обжигает губы
и ночь грешна – уже пошла на убыль,
и год прошел, хотя такая малость…
а всё зиме, увы, увы, досталось…
И тает снег в ладошке у любимой,
и зимы проплывают мимо, мимо…

За ночью ночь…

За ночью ночь, а дни уже не в счёт…
в окне луна холодная, как вера, —
она всегда ко мне заходит первой…
Кому же быть желаннее ещё?
И в пустоте пространства есть резон:
в ней голоса слышны неотвратимо
и даже прошлое бывает зримым…
и явью – мой полузабытый сон…

Такая странная работа

Не затаить в глазах разлуку,
как и не спрятать эту боль…
а за разлукой – только мука
от расстояния с тобой…
и не успеть простить до света,
и не уснуть до петухов…
и не найти в ночи ответа,
как – не написанных стихов…
и не дойти до поворота,
и не понять, и не забыть…
Такая странная работа:
жить…

«Не беда моя, что жил…»

Не беда моя, что жил,
а беда, что одолжил
у родителей вину
за любимую страну.

Зима (минус 36 и 6)

Зима… уныло и… темно…
в пространстве – замкнутом и стылом, —
как облачка, – колечки дыма
плывут в замёрзшее окно…
Как будто вечность замерла
в столетних половицах пола…
Я к этой вечности приколот:
жизнь, как и комната, – мала…

Зима… и в липкой тишине
ворчать не прекращает тёща…
с ворчаньем жить, наверно, проще
моей простуженной стране…
и голоса едва слышны,
как на заброшенном погосте:
дожди перемывают кости…
они безропотно грешны…

Зима… простуженный и злой,
хрипатый голос только жальче…
а в зеркале уже не мальчик…
увы, и тут не повезло…
и в комнате опять темно…
в пространстве – замкнутом и стылом, —
моя душа колечком дыма
плывёт в замёрзшее окно.

Ладожский синдром

Весенний снег полоской грязно-серой
впитал в себя всю оторопь зимы
и морщат волны ладожские шхеры
под солнцем летним, выданным взаймы…

И рвёт на части парус ветер шалый,
и чайка режет небо пополам,
но катер, неприкаянно усталый,
идёт неумолимо прямо к нам.

На пристани, где встречи одиноки,
где нет резона злиться и страдать, —
мы просто ждём в назначенные сроки
тех, кто умеет в этой жизни ждать…

«Иллюзий нет…»

Иллюзий нет:
конечно же, в природе
начало ниточкой
в ушко иглы продето…
Начни опять сначала,
будто вроде, —
опять в твой дом
вдруг залетело лето!!!

Осенний блюз

Кто-то где-то что-то понял…
Ветер выдует листву…
Осень – виртуальный пони —
наискучнейшая из скук.
И рыжеет где-то лето,
только нет ему причин
среди песен недопетых
мне подыскивать зачин.
Осенью всегда неспешно
бьётся сердце не в тисках;
я почти что в чём-то грешный,
только мой не грешен страх.
Я боюсь, но… не немею
от любви. Прожить бы так,
чтобы не болела шея
и не медным был пятак.

Кликнет ночь…

Кликнет ночь и я встаю,
и, глаза продравши, вижу:
месяц в форточке бесстыжий
примостился на краю,
и подмигивает – мол,
шевели, дружок, мозгами:
строчки не приходят сами…
и бесстыдно – шасть на стол,
и к настольной лампе… Вру…
нет и не было Светила,
просто что-то накатило, —
видно, братцы, не к добру…

Загуляли…

Продолжить чтение

Читать бесплатно другие книги:

Спаситель мира

Анисимов Андрей

Кому могло быть выгодным убийство писателя, которого все окружающие считали попросту безобидным чуда...

Душеполезные поучения и послания с присовокуплением вопросов его и ответов на оные Варсануфия Великого и Иоанна Пророка

Преподобный авва Дорофей

Авва Дорофей в своих творениях очень доступно и просто говорит о том, что необходимо для каждого чел...

Безумный день, или Женитьба Фигаро

Бомарше Пьер

Легендарная пьеса Бомарше, самая известная из трилогии о Фигаро. Пожалуй, это одна из самых лёгких к...

Севильский цирюльник, или Тщетная предосторожность