Смертельные послания Мэтьюз Джон
– Это говорит мне о том, что возраст не имеет для него никакого значения. Жертвы выбраны случайно.
Джеймсон вдруг вспомнил, что в своих последних лекциях Колби постоянно говорил об «оппортунизме», и добавил:
– Этот случайный характер зачастую является следствием оппортунизма.
– Совершенно верно. Имея определенные предпочтения – возраст, цвет волос, любые другие параметры, – он мог бы не спеша выбирать себе жертву среди массы проституток, фланирующих по улицам, – согласился Томас. – Следовательно, ключевую роль играет какой-то иной фактор. Вполне вероятно, в первую очередь его интересовала возможность беспрепятственно убить и скрыться незамеченным с места преступления, и поэтому он выискивал жертву в укромных, плохо освещенных местах.
С этими словами хирург положил почку обратно в чашку.
– И здесь ничего нет, – развел он руками.
Внезапно Джеймсона осенило:
– Есть еще один возможный фактор. Две жертвы были одеты в красное: у Камиллы Грин было платье красного и кремового цветов, а у Люси Бонина – ярко-красное болеро. Насколько мне помнится, некоторые лондонские жертвы тоже имели на себе предметы одежды красного цвета.
– Так.
Колби задумался. Финли заметил, что он немного смутился, и ему почему-то было приятно хотя бы ненадолго выйти за рамки схемы их взаимоотношений «учитель – ученик».
– Однако, как мне представляется, красный цвет довольно популярен у дам, когда они выбирают вечерний наряд, – заметил Томас. – И к тому же вы сказали, что только две жертвы были одеты в красное.
– Да, но третьей девушке, Лауре Данн, которая была одета очень просто и даже убого, он намазал губы кровью Люси Бонина, тело которой мы сейчас исследуем.
– Боже…
Томас поправил пенсне, чтобы лучше рассмотреть лежавший перед ним труп.
– Да, – признал он, – возможно, это является главным фактором.
Джеймсон видел, что сэр Колби все еще не избавился от смущения, и воспользовался этим, чтобы вернуться к предыдущей теме:
– Что касается сокрытия факта обнаружения меток в виде букв на телах жертв: это «официальная» рекомендация из Лондона?
– Именно так.
Томас приступил к исследованию сердца Люси Бонина.
– По крайней мере, это относится к меткам в виде букв иврита, – продолжил он, не отрываясь от своего занятия. – Нам предлагается объявить, что метки были найдены на некоторых телах – даже если мы будем и впредь находить их на всех телах, – и не уточнять их характер.
– А если мы будем находить буквы иврита на других телах и выяснится, что они составляют послание?
Отвлекшись от изучения сердца, Колби пристально посмотрел на Джеймсона поверх оправы пенсне.
– Обнаружив такое послание, мы, по крайней мере, будем знать, сколько еще жертв последует, – сказал он. – Если только Потрошителя не удастся остановить.
Когда Ардженти добрался до своего офиса на Малберри-стрит, Джон Уэлан сообщил ему, что в коллекторе они потеряли Теда Бартона и Тома Доннели.
– А Джереми Линч все еще в больнице…
Уэлан говорил несколько нерешительно – не только потому, что сообщал начальнику трагические известия, но и из-за его внешнего вида. Ардженти, забежав в гардероб, схватил первое, что попалось ему под руку. Впору ему оказались только брюки, рубашку он застегнул с большим трудом, а коричневое шерстяное пальто было по меньшей мере на размер больше. Эту живописную картину дополняли растрепанные волосы, красные круги под глазами и мутный взгляд. Вероятно, определенную роль сыграл и шок, испытанный его сотрудниками: они полагали, что шеф стоит на пороге смерти, и вдруг он неожиданно является перед ними.
– Рады видеть вас, инспектор, – нарушил последовавшее молчание Брендан Манн.
– И я рад.
Ардженти подошел к оружейному шкафу и открыл его: там лежали «смит-энд-вессон» калибра.44 и «ремингтон» калибра.38.
– Посмотрите, что можно взять в отделе Хэдли, – распорядился Джозеф. – И если он сможет выделить двух вооруженных людей, это будет очень хорошо.
– Мы снова отправляемся в Шэмблс? – спросил Уэлан; теперь к нерешительности в его тоне примешалось недоверие.
– Да. – Ардженти проверил «смит-энд-вессон», зарядил его и добавил: – Мы там не довели до конца одно дело.
– Вы уверены, что чувствуете себя достаточно хорошо для этого? – засомневался его подчиненный.
– Может быть, и нет, – через силу улыбнулся Джозеф. – Но я потерял двух хороших парней и не собираюсь спускать это с рук никому.
Услышав в коридоре голоса, он повернул голову в сторону двери.
В комнату вошел Брендан Манн, помахивая двумя револьверами. За ним следовал Джейк Хэдли.
– Оружие не проблема, – сказал последний. – Но я могу выделить лишь одного человека – если только вы не подождете до середины дня.
Лежа в больнице, Ардженти потерял всякий счет времени. Он взглянул на настенные часы и покачал головой:
– Нельзя терять ни минуты. Мы и так уже, возможно, опоздали. Вонючка Чарли наверняка сразу ушел под землю.
Хэдли кивнул:
– Ладно. Я пришлю своего человека…
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился инспектор Маккласки, привлеченный шумом и звуками голосов.
– Что здесь происходит? – поинтересовался он.
– Готовимся снова отправиться в Шэмблс – пока еще не поздно, – ответил Джозеф.
Побагровев, Маккласки окинул взглядом присутствующих, после чего с яростью воззрился на Ардженти.
– Ясно, – кивнул он. – Но я сомневаюсь, во-первых, в том, что вы достаточно хорошо себя чувствуете для того, чтобы провести эту операцию, а во-вторых, в ее целесообразности.
– Я ценю вашу заботу о моем здоровье, сэр, – сказал Джозеф, засовывая револьвер в карман пальто.
Инспектор явственно ощутил в его словах иронию, которая была откровенным напоминанием ему о том, что Уоткинс и Лэтам передали руководство расследованием дела Потрошителя Ардженти. Он не мог остановить своего сотрудника, в его силах было лишь задержать его.
– Хорошо, – сделал он вид, что согласен. – Но я вижу, вам не хватает людей. Один из моих сотрудников, Билл Гриффин, как раз завершает одно задание. Подождите минут десять, и он будет в вашем распоряжении.
Джозеф не хотел ждать ни минуты, но он заметил встревоженный взгляд Джона Уэлана и понял, что подвергать излишней опасности людей из-за десяти минут было бы с его стороны неразумно.
– Ладно, – не стал он спорить. – Благодарю вас.
Маккласки вернулся в свой офис и велел Биллу Гриффину в течение десяти минут делать вид, будто он очень занят, и только потом присоединиться к группе Ардженти.
– Если увидишь, что они приближаются к Вонючке Чарли или к кому-нибудь из людей Тирни в Шэмблс, постарайся отвлечь их или каким-либо образом помешать им, – велел инспектор.
Увидев, что Гриффин удивленно поднял брови, он добавил:
– Напряги свое воображение!
Маккласки нацарапал на клочке бумаге короткую записку и поспешил на улицу, подняв воротник, поскольку шел небольшой дождь. Быстро пройдя квартал и сильно запыхавшись, он оказался на Баярд-стрит, где разыскал мальчишку по имени Фрэнки, одного из трех посыльных, услугами которых регулярно пользовался. Вручив Фрэнки записку и серебряный доллар, он сказал:
– Как можно скорее доставь это Майку в пивоварню. Как обычно: получишь еще один доллар, когда передашь ему записку. Если узнаю, что ты находился в пути больше четырех минут, потом удержу с тебя доллар.
Со скоростью квартал в минуту Фрэнки преодолел дистанцию с запасом в двадцать секунд, запыхавшись значительно меньше, чем Маккласки несколько минут назад.
Тирни протянул мальчишке доллар. Преимущество использования юных посыльных, таких как Фрэнки, состояло в том, что они не умели читать и, стало быть, им была недоступна секретная информация, порой носившая криминальный характер. Развернув листок бумаги, Майкл прочитал:
«Если вы еще не виделись с Чарли, поторопитесь! Ардженти в данный момент направляется в Шэмблс с новой группой полицейских».
Бандит выглянул в окно. Броган все еще находился во дворе, накрывая брезентом бочки с пивом, чтобы их не мочил дождь. С перекошенным от ярости лицом Тирни стремглав побежал по лестнице вниз, перепрыгивая через ступеньки. Часом ранее мальчишка из банды речных пиратов принес им записку от Чарли с планом Суинис Шэмблс, на котором крестиком был отмечен дом в северо-восточном углу квартала. Сделанная ниже надпись гласила: «Я буду находиться здесь до полуночи». Они планировали отправиться в Шэмблс вечером, когда опустятся сумерки и на улицах будет не так оживленно, но теперь план нужно было срочно менять. Выбежав во двор, Майкл позвал Брогана.
– Похоже, Ардженти сбежал из больницы, и проблема возникла раньше, чем мы ожидали, – сообщил он, передав Тому записку.
Никакие дополнительные пояснения не требовались. Спустя минуту повозка уже мчала Брогана и троих вооруженных парней в сторону Суинис Шэмблс. Припарковавшись у северной границы Шэмблс на Мэдисон-стрит, они побежали к указанному на плане дому.
– Ага. Кажется, я, наконец, кое-что нашел, – объявил Колби.
Он закончил изучать внутренние органы Люси Бонина, перешел к столу, на котором лежало ее тело, и устремил взгляд на разрез в области тазовой кости.
– Пожалуйста, протрите это место, – указал он на эту рану бывшему студенту.
Джеймсон смочил тампон в спирте и протер зону разреза. Пока Лоуренс занимался тем, что очищал уже исследованные органы от смеси йода и бикарбоната, Финли взял на себя функции ассистента сэра Колби.
– Взгляните-ка, – сказал его учитель. – Вот здесь, где тазовая кость изгибается назад, маленькая метка.
Его ученик взял увеличительное стекло и склонился над телом.
– Похоже на букву «U», но с внутренней черточкой, ближе к левому краю. Если не ошибаюсь, такая же метка была обнаружена на теле Кэтрин Эддоус, – сказал он.
– Совершенно верно. На сердце.
Вздохнув с облегчением, Томас выпрямился.
– По крайней мере, это отчасти объясняет, почему были извлечены все органы, – заметил он. – В противном случае получить доступ к сердцу невозможно.
Джеймсон задумался.
– А мы все время предполагали, что это может быть некой формой ритуального убийства, – вздохнул он.
– Вы становитесь приверженцем газетных гипотез. – На лице Колби мелькнула гримаса. – Сами-то мы никогда не верили в это до конца. Наша первоначальная версия – по крайней мере, я так считал – заключалась в том, что это обычное зверство. Было только неясно, что это – вызов обществу или утоление нездоровой, порочной страсти. Версия ритуального убийства всегда оставалась на заднем плане.
Джеймсон кивнул.
– Тем не менее, он продолжает удалять внутренние органы, даже когда оставляет метки в относительно легкодоступных зонах тела, – напомнил он учителю.
– Да, вы правы.
В этот момент в дверь, расположенную в задней части морга, вошла медсестра. Томас замолчал, взглянул на нее и после некоторой паузы заговорил снова:
– Возможно, сначала он убивал своих жертв по одной и той же схеме, а впоследствии принял решение, где именно будет оставлять метку. Вероятно также, он руководствовался расчетом времени, которое имелось в его распоряжении в каждом отдельном случае. И, конечно, предварительное извлечение внутренних органов и кишечника позволяло ему оставлять метки в выбранном месте.
Медсестра в этот момент что-то говорила Лоуренсу, который находился ближе всех к двери. Джеймсону хотелось продолжить разговор на эту тему, но он увидел, что женщина смотрит на него и показывает в его сторону рукой. Лоуренс тоже взглянул на него, и его лицо внезапно помрачнело.
– Что случилось? – спросил Финли, обращаясь к ним.
– Хорошая новость. Детектив Ардженти пришел в сознание, – ответил его помощник. – Но, к сожалению, из палаты он исчез.
22
Ардженти решил сначала проверить старую комнату Чарли, и его отряд шел тем же путем, что и в первый раз, двигаясь с южной стороны Парадайз Эли. Со стороны доков резкими порывами дул холодный ветер, и стены домов, высившихся по обе стороны сырой, смрадной улицы, служили им хоть какой-то защитой от косых струй дождя. Они вошли в тот же дверной проем.
На сей раз полицейских не поджидала вооруженная банда в темноте коридора, и они быстро прошли по нему. Джозеф первым подошел к двери комнаты Чарли, держа в руке револьвер. Джон Уэлан и трое других его людей выстроились за ним.
Комната была пуста. Исчезли даже одеяла и керосиновая лампа.
– Кажется, я знаю, где он может находиться, – сказал Билл Гриффин.
Всю дорогу он соображал, каким образом можно отвлечь или задержать своих спутников.
– Идите за мной, – позвал он их.
Билл повел коллег обратно тем же путем, которым они пришли, и свернул в другой коридор. Пока они блуждали по лабиринту Шэмблс, начало смеркаться.
– Зажгите лампы, – распорядился Ардженти.
Уэлан и Манн захватили с собой керосиновые лампы на тот случай, если им пришлось бы спускаться в коллектор. Их свет распространялся не дальше чем на шесть ярдов.
Гриффин подумал, что Чарли наверняка постарался убраться подальше от своей старой комнаты и теперь находится где-нибудь в южной части квартала. Он выбрал наугад одну из дверей, выходивших в коридор:
– Здесь.
Приложив палец к губам, полицейский взялся за ручку и осторожно толкнул дверь. Она оказалась запертой. Билл сделал шаг назад, намереваясь выбить дверь плечом, но в этот момент она открылась, и на пороге появился темноволосый мужчина, с ног до головы покрытый золой и угольной пылью. За его спиной они увидели еще двух человек, которые рылись в бочках с золой.
– Мы ищем Чарли, – сказал Гриффин. – Где он?
– Чарли… Не знаю никакого Чарли, – отозвался перепачканный мужчина.
У него был сильный итальянский акцент. Он с недоумением смотрел на стражей порядка, переводя взгляд с одного на другого.
Ардженти и Брендан Манн переглянулись.
– Не юли, – стал давить на незнакомца Билл. – Я знаю, он использовал раньше эту комнату.
На лице мужчины появилось выражение нерешительности. Он обернулся и спросил у своих товарищей:
– Вы знаете Чарли?
Те покачали головами и пожали плечами. Джозеф начал проявлять признаки нетерпения, и Гриффин понял, что его возможности исчерпаны.
– Они ничего не знают, – вздохнул он. – Давайте…
Не успел Билл договорить, как вдруг открылась пятая от них дверь, и из-за нее показался оборванный подросток лет тринадцати. Увидев группу полицейских, он побежал прочь по коридору.
– Эй, ты! – крикнул ему Ардженти.
Парень не обратил на этот окрик ни малейшего внимания. Однако, как только вслед за ним из двери выскочил его друг, тоже намереваясь убежать, Джозеф навел на него револьвер. Поколебавшись долю секунды, мальчик остановился и поднял руки – очевидно, не желая рисковать жизнью.
Приблизившись к нему, Ардженти поспешил его успокоить:
– Я пришел не за тобой и не за твоим другом. Меня не интересует, чем вы тут занимаетесь. Мы ищем человека по прозвищу Вонючка Чарли. Если ты знаешь, где он, получишь серебряный доллар.
Мальчик недоверчиво смотрел на Джозефа и его людей, размышляя. Затем его взгляд застыл на монете, блестевшей в свете ламп.
– Два доллара – и по рукам, – предложил он полицейским.
Приблизившись к Шэмблс с севера, Броган и его люди вошли в одну из первых попавшихся им дверей с восточной стороны квартала.
Том осторожно продвигался по коридорам. При первых же признаках присутствия людей Ардженти они сразу исчезли бы. Им оставалось только надеяться на то, что полицейские не найдут Чарли, а если найдут – что у него хватит ума молчать.
Броган сверился с планом квартала: так, одна из этих двух дверей. Из-за первой никто не ответил. Тогда он постучал во вторую, и спустя несколько секунд послышался голос:
– От Майка?
– Да, это Томми.
Чарли открыл дверь, и при виде столь внушительной делегации его брови поползли вверх.
– Сколько же мешков с серебром вы мне принесли?
– Всего один, – остудил его радость Том.
Он бросил быстрый взгляд вдоль коридора, прежде чем закрыть дверь за последним визитером.
– Мы слишком долго ходим по Шэмблс. Никакая предосторожность не бывает излишней. Особенно когда при тебе деньги, – объяснил он бродяге.
– Я перебрался в другую комнату, и копы меня не найдут, – заверил его тот. – И я не собираюсь задерживаться здесь долго – так что не беспокойтесь.
Губы Чарли раздвинулись в беззубой улыбке.
Броган заметил, что его люди явно испытывают дискомфорт. Что это, опасение, что их могут настигнуть люди Ардженти, или запах, исходящий от Чарли?
– Майк и не беспокоится. Он поручил это мне, – Том достал из кармана объемистый кошелек. – Тридцать монет, как договаривались.
Вонючка Чарли открыл кошелек и вынул несколько монет, словно желая удостовериться в том, что они настоящие. Никогда еще он не видел столько денег.
Он был так поглощен новыми для него ощущениями, что не заметил, как Броган вытащил револьвер. Пуля попала бродяге в грудь, отбросив его назад.
Том наклонился, собрал упавшие на пол монеты и взялся за кошелек, зажатый в руке Чарли, но тот не отпускал его, упрямо сверкая глазами, как будто ни за что не хотел расставаться с ним.
Брогану не оставалось ничего иного, кроме как выстрелить в упор в правый глаз бродяги. Он вырвал кошелек из его руки и направился к двери, в то время как двое из его людей подняли тело Чарли и через отверстие, расположенное в задней части комнаты, выбросили его в коллектор.
Были еще две комнаты, которые Вонючка Чарли мог выбрать для своего местопребывания. Ардженти и его люди осматривали первую из них, когда до их слуха донеслись звуки выстрелов из дальнего конца здания.
Детектив насторожился. Звуки исходили со стороны второго возможного местопребывания Чарли. На лице подростка появилось выражение нерешительности.
– Тебе не нужно идти с нами до конца, – сказал Джозеф. – Доведешь нас до коридора, где находится комната, и покажешь ее.
После секундного колебания мальчик кивнул. Они выскочили из комнаты и побежали, поворачивая из одного коридора в другой. Некоторые двери открывались, и из-за них выглядывали люди, встревоженные выстрелами и топотом ног, – и, увидев полицейских, тут же скрывались внутри своих комнат. Это была повседневная рутина Шэмблс. Его обитатели давно усвоили золотое правило: не вмешивайся.
Последний поворот налево, и мальчик указал пальцем вдаль коридора:
– Седьмая дверь справа.
Джон Уэлан вышел вперед, чтобы осветить коридор. Ардженти сунул мальчику второй доллар. Тот прикоснулся пальцами к воображаемой шляпе и помчался в обратном направлении.
Джозеф задыхался от бега, а ноги у него налились свинцом. Сказывалось сильно ослабленное состояние его здоровья. Он с трудом двинулся вслед за Уэланом и Манном, рванувшимся к двери. Она была приоткрыта. Ворвавшись в комнату с револьверами на изготовку, полицейские быстро осмотрели ее: полное отсутствие какой-либо обстановки, а на полу след из пятен крови, ведущий к задней стене.
Ардженти прислушался и спустя несколько мгновений различил едва уловимые звуки поспешных шагов.
– Бежим! Они ненамного опередили нас!
Он бросился прочь из комнаты, но поскольку ноги у него все больше слабели, Уэлан и Манн вновь обогнали его и побежали в направлении удаляющихся звуков шагов. Тени этих двоих исполняли на стенах безумный танец в свете керосиновых ламп. Все, что находилось за пределами зоны освещения, было скрыто от их глаз. Руководствовались помощники Джозефа исключительно слухом. В какой-то момент открылась одна из дверей, и из-за нее высунулась голова мужчины. Его лицо пронеслось расплывчатым пятном на периферии поля зрения Ардженти, когда он пробегал мимо. У него болели ноги и начинала кружиться голова. Время от времени ему приходилось опираться о стену, чтобы сохранить равновесие.
Когда все трое повернули в очередной коридор, впереди открылась еще одна дверь, и в мелькнувшем на мгновение свете дня перед ними возникли отчетливые силуэты двух убегавших от них людей.
– Эй, вы! – крикнул Джон. – Полиция! Стоять!
Дверь за ними уже почти закрылась, когда Уэлан выстрелил. Пуля отколола щепку у верхней дверной петли. Джозеф подумал, что сам он едва ли смог бы выстрелить лучше. От напряжения у него теперь тряслись не только ноги, но и руки.
Выскочив через дверь, стражи закона оказались в длинном переулке. В одну сторону он простирался ярдов на шестьдесят, и если преследуемые побежали бы в этом направлении, они увидели бы их. Поэтому вся группа двинулись по его более короткому отрезку, длиной около двадцати ярдов.
Однако они больше не слышали впереди топота ног, который утонул в шуме многолюдной Мэдисон-стрит. Когда Брендан и Джон, а за ними Ардженти и остальные выбежали на улицу, они не увидели ничего подозрительного: в обе стороны ехали четыре или пять повозок, да еще полдюжины кебов, трамвай конки и тележка с углем загораживали им часть поля зрения в восточном направлении – люди, которых они преследовали, могли быть где угодно.
Джозеф обреченно вздохнул:
– Спасибо, ребята. Мы сделали все, что могли.
Это было слабым утешением. Понурив головы, полицейские молча поплелись к своему фургону, стоявшему на южной стороне Шэмблс.
Ардженти радовался, что после этой бешеной гонки можно было наконец идти не торопясь. У него, как никогда прежде, сильно болели ноги и продолжала кружиться голова. Его тело заливал горячий пот, и капли дождя, падавшие ему на лицо, по контрасту казались ледяными.
Когда они приблизились к фургону, их внимание привлекла группа людей, стоявших у доков и смотревших в воду.
Брендан Манн пошел узнать, в чем дело. Присоединившись к зевакам, он увидел страшную картину. Совсем рядом с тем местом, куда два дня назад приливная волна вынесла Джозефа, в серой воде плавало тело Вонючки Чарли с двумя огнестрельными ранами.
– О Господи! Идите сюда!
Манн махнул рукой своим коллегам. Но в этот момент силы окончательно покинули Ардженти. Ноги у него подогнулись, и он рухнул на землю.
23
За последние несколько недель Джеймсон провел в больнице «Бельвю» больше времени, чем ему того хотелось бы: он то производил вскрытия, то занимался здоровьем Ардженти. Расположенная в величественном восьмиэтажном здании, это была первая в стране больница, располагавшая родильным отделением и службой «Скорой помощи».
По мнению Финли, она ничем не уступала лучшим лондонским госпиталям, таким как больницы Святого Томаса и Гая, и он чувствовал себя здесь как дома, но психиатрическое отделение вызывало у него неприятные ассоциации. Окна палаты Джозефа выходили в сад с павильоном для пациентов этого отделения, сооруженным двенадцать лет назад. В теплую погоду душевнобольные гуляли в саду в сопровождении своих опекунов.
Джеймсон нередко наблюдал за этими людьми, называемыми «монголоидами»[10], с плоскими, бесстрастными лицами. Он знал, что они не должны находиться здесь, как не должен был находиться в «Бедламе» в свое время Лоуренс. При звуках визгливых криков и монотонного пения наиболее тяжелых больных у него перед глазами возникал образ его матери, закрывшей уши руками и медленно раскачивающейся взад и вперед, и он отводил взгляд в сторону.
– Вас что-то беспокоит?
Раздавшийся за спиной голос Ардженти вывел Финли из состояния задумчивости.
– Нет, все хорошо. Просто любуюсь садом, – ответил он, а потом, немного помолчав, добавил: – Температура у вас снизилась, артериальное давление в норме. Ваше состояние в целом значительно улучшилось… – Опять посмотрев в окно, англичанин поинтересовался: – Вам не мешает шум с улицы?
– Нет, я почти не слышу его, – заверил напарник.
– Очень хорошо. Вам нужно как можно больше отдыхать.
– Вы постоянно напоминаете мне об этом.
На лице Джеймсона появилась вымученная улыбка. Он, наверное, смертельно надоел Ардженти, выступая последние два дня в роли заботливой наседки. Финли укорял больного за то, что тот поднялся с больничной койки, не долечившись, подверг себя такому большому риску и причинил столько беспокойства своим родным.
Ему не хотелось вносить в отношения с Джозефом излишнее напряжение, и он сменил тему. Во время своего последнего визита Джеймсон сказал напарнику о том, что они с Томасом нашли букву на тазовой кости Люси Бонина, и теперь посвятил его в детали.
– …Колби послал в Лондон телеграмму с просьбой разрешить ему провести эксгумацию тел трех предыдущих жертв после его возвращения. Вам удалось найти специалиста по ивриту?
– Я разговаривал с одним вероятным кандидатом – директором еврейской семинарии, Сабато Морайсом. Как только выберусь из этого адского местечка, устрою вам встречу с ним. Кстати, когда это произойдет?
– Если все будет в порядке, завтра утром. Еще пара тестов, чтобы удостовериться в том, что температура у вас стабильна, и я вас выпишу, – пообещал Джеймсон и снова сменил тему: – Колби высказал пожелание, чтобы мы все вместе сходили куда-нибудь вечером перед его отъездом из Нью-Йорка, и я предложил оперу. В «Гранд Метрополитен» дают «Травиату». Он будет со своей женой Эмилией, и я уверен, вашей Софии понравится эта идея.
– Да, идея отличная, – согласился Джозеф. – Ну, а вы? Кого возьмете с собой?
– Я подумаю.
На самом деле Финли уже подумал, с кем пойти в оперу, но сейчас было не время говорить об этом.
– И вам опера наверняка понравится – ведь она исполняется на вашем родном итальянском, – заметил он.
– Я в этом не сомневаюсь.
По тону своего пациента Джеймсон понял, что опера прельщает его примерно так же, как и больница.
Ардженти договорился с Сабато Морайсом о встрече вечером – перед посещением оперы. Главный раввин выглядел бы в полицейском участке столь же неуместно, как и полицейские в синагоге, и поэтому Джеймсон предложил встретиться на нейтральной территории – в клубе «Лотос». Он отправил Джозефу на Малберри-стрит записку с предложением заехать за ним, чтобы прибыть на встречу вместе: «Мне нужно кое-что обсудить с вами».
Впряженная в кеб лошадь бежала легким галопом по Бауэри, а затем по Четвертой авеню.
– Собираетесь обсудить со мной какое-нибудь связанное с расследованием деликатное дело, о котором не хотите упоминать в присутствии Колби? – спросил Ардженти своего напарника.
– Нет. Это дело не имеет никакого отношения к расследованию. Хотя его действительно можно было бы назвать «деликатным», – отозвался Джеймсон и перевел дух. – Понимаете, женщина, которую я планирую пригласить сегодня в оперу, – Элли Каллен, подруга Камиллы Грин, которую мы допрашивали в Четвертом округе.
– А-а, понятно, – протянул Джозеф.
– Я счел необходимым поставить вас в известность об этом заранее, чтобы вы не выказали удивления, увидев ее, и чтобы она не смущалась. Тем более что там будут присутствовать Колби с женой.
– Да, конечно. Это действительно сюрприз для меня, и ваше решение представляется мне несколько… – Ардженти чуть было не сказал «странным», но решил, что это будет слишком сильным выражением. С самого начала их знакомства он и без того видел в поведении Финли много странностей, но относил это на счет классовых различий между ними. – …Необычным, по крайней мере. Что подвигло вас на это?
Джеймсон рассказал, как он проникся жалостью к Элли, когда узнал, что она не умеет читать.
– И особенно когда выяснилось, что в лице Камиллы они потеряли наставницу их детей. Мне показалось недопустимым, что еще одно поколение растет совершенно неграмотным, – объяснил он и смущенно улыбнулся. – Поэтому я решил дать ей несколько уроков, и со временем мы стали друзьями.
Ардженти обратил внимание на то, что напарник то и дело сжимает и вертит из стороны в сторону набалдашник своей трости. Он явно волновался, говоря на эту тему.
– И вы опасаетесь, что кто-то может подумать, будто эта «дружба» недопустима с точки зрения профессиональной этики, поскольку способна влиять на процесс расследования? – уточнил он.
– Да, такая мысль приходила мне в голову. Но я не считаю это достаточным основанием для того, чтобы отказаться от занятий с ней, – пожал плечами Джеймсон. – Кроме того, мы не касаемся в разговорах темы расследования – занимаемся исключительно произношением, «Чувством и чувствительностью» и «Крошкой Доррит».
– Судя по всему, опасаться вам нечего.
Ардженти улыбнулся. В определенном смысле это служило объяснением, почему у Джеймсона произошла стычка с Маккейбом во время визита к Элли Каллен. Раньше он рассказывал, будто пошел к ней только потому, что Лоуренс заметил, как некая подозрительная личность звонит в ее дверь.
Сзади послышался звон колокольчиков и металлический скрежет. Лоуренс съехал на обочину, и мимо них пронесся пожарный фургон, за которым с оглушительным грохотом проследовали четыре других. В каждый из них были впряжены по три молодых резвых кобылицы вместо гораздо более медленных меринов или ломовых лошадей, которые обычно возили тележки с углем и маслобойки. Нагруженные людьми, лестницами и ведрами фургоны, казалось, вот-вот завалятся набок.
Когда проехал последний фургон, Биделл вновь тронулся в путь. Четвертая авеню плавно перетекла в Парк-авеню. Чем больше они удалялись от Бауэри, тем роскошнее становились магазины и жилые дома вокруг. Некоторое время они ехали молча, пока Джеймсон не заговорил снова:
– Для такой девушки, как Элли Каллен, это будет особенный вечер, какого у нее никогда не было. И я не хочу, чтобы он был омрачен для нее чувством неловкости или смущения.
– Не беспокойтесь, я ничем вас не выдам, – пообещал его напарник.
– И вы понимаете, почему я делаю это, ведь так?
По выражению лица Финли Ардженти понял, что тот придает большое значение его мнению.
– Да, разумеется. Это очень благородно с вашей стороны, – заверил он англичанина.
Тем не менее, альтруизм Джеймсона вызывал у Джозефа определенные сомнения. В конце концов, Элли была очень красивой девушкой.
Внезапно Финли отвлекся и озабоченно посмотрел вперед.
– Что он делает? Почему не едет дальше? – воскликнул он удивленно.
Читать бесплатно другие книги:
