Тирания Ночи Кук Глен

18

Пленникам так и не удалось толком полюбоваться прекрасной Племенцей. Охранявшие их браунскнехты зорко следили, чтобы с отрядом принципата не разговаривал никто из местных жителей, хотя местные жители и сами, в общем-то, не стремились к этому.

Отряд вошел в ворота Диммеля, и створки их на долгое время захлопнулись.

Ничего страшного с ними не случилось. Вернее сказать, не случилось вообще ничего. В покоях, где заперли Элса и его спутников, все окна и двери, кроме одной, через которую они вошли, были заложены кирпичом. Про пленников будто бы забыли, хотя еду исправно приносили каждый день. Сначала Бронт Донето негодовал и требовал аудиенции – у кого угодно, хоть у самого императора. Но приставленный к ним слуга упорно хранил молчание.

Донето кипел от злости, но за свою безопасность по-прежнему не волновался.

– Ясное дело, очередная свара между императором и патриархом. Если Йоханнес будет держать меня здесь взаперти, у Безупречного начнутся неприятности с коллегией.

Элс внимательно слушал и запоминал каждое слово. Если отсутствие всего лишь одного человека могло парализовать средоточие сил врага… Достаточно ведь только вовремя взмахнуть клинком и…

Но еще лучше и гораздо умнее заставить нужного человека исчезнуть где-нибудь вдали от Брота. Патриарх потеряет ключевой голос в коллегии, и никто не будет знать, что случилось с несчастным.

Заменить Донето они не смогут, пока не удостоверятся, что тот мертв. Да и тогда им понадобится благословение патриарха.

Принципат не падал духом. Каждое утро он просыпался в полной уверенности, что сегодня наконец его освободят. И каждую ночь засыпал на куцем матрасе, охваченный недоумением и отчаянием.

Их узилище создавал поистине злобный гений. Пленников начисто лишили всех контактов с внешним миром: они даже не знали, день на дворе или ночь, зима или весна. Судя по холоду во дворце – все-таки зима. Уединиться друг от друга им тоже было негде. Принципату пришлось жить в одних покоях мало того что со своими телохранителями, так еще и с мулом. Браунскнехты не желали держать Чушку у себя в конюшне, опасаясь кривотолков. Присутствие мула ясно выражало отношение императора: таким образом Донето давали понять, что в глазах Ганзеля принципат из коллегии стоит не выше обычной, хоть и весьма смышленой, скотины.

Конечно же, дело обстояло несколько иначе, но явное пренебрежение императора унижало Донето.

Хотя под его бесконечным самолюбованием и надменностью обнаружился поистине железный стержень и даже некоторые зачатки человечности. Принципат приспособился к своему окружению. После того как они тридцать раз заснули и проснулись в своей однообразной тюрьме, он уже спокойно беседовал даже с Бо Бьогной и Просто Джо.

В какой-то момент, когда надежда еще ярко горела в нем, Донето вернулся к своим священническим обязанностям. Во всяком случае, так он сам заявлял. Хотя все знали, что члены коллегии получают сан с помощью подкупа и редко выполняют свой прямой долг.

– Епископом он сделался сразу после рождения, – рассказывал Пинкус. – Вторые сыновья в самых знатных семействах Брота сразу же становятся епископами. Рукоположили его, наверное, лет в четырнадцать.

Элс наблюдал за Пинкусом с веселым изумлением: вот он, Горт, во всей красе – выслуживается перед Донето больше прочих, но при этом не перестает его критиковать.

– Пайп, – заявил Пинкус, – тебе надо поплотнее заняться принципатом. Такой случай не выпадает дважды. Помни, нас могут выпинать отсюда в любой момент, без предупреждения.

Возможность действительно представилась редкая. Донето уже предложил Элсу службу в Броте.

Он собирался сначала для вида отдалиться от бывшего телохранителя, а потом устроить его так, чтобы тот мог незаметно шпионить за Донетовыми врагами.

Сам Горт выхлопотал себе местечко начальника личной охраны.

– Пинкус, хорошо б у тебя голова от успеха не закружилась, – предупредил Элс. – Ты у него в этом году уже третий. Нашего начальничка многие недолюбливают.

– Я буду осторожен. Всю жизнь мечтал о такой работенке! Хлебное местечко. А если мы и тебя правильно пристроим, будешь предупреждать меня, когда на горизонте появится какое-нибудь дерьмо.

– Об этом я как раз и думал.

– Пайп, мне не нравится твой тон. Явно гадость нацелился сказать.

– Точно. А думал я вот о чем: если принципат все устроит, как обещал, то сведения должны поступать в обе стороны.

– В смысле?

– В смысле, если я для тебя шпионю, так и ты для меня должен. Когда-нибудь и мне придется как-то оправдывать свое существование. Если только ты не вознамерился грести все под себя.

– Только не я, упаси боже. Просто хочу устроить себе красивую жизнь.

– Если мы с тобой правильно все обстряпаем, оба раздобудем по каперскому патенту.

– А ты, Пайп, вовсе не такой простак, каким пытаешься казаться, – усмехнулся Горт.

Раньше их тюрьма служила чем-то вроде склада ненужных вещей. Здесь валялись кипы старых книг и рукописей еще прошлого века. Во многих рассказывалось о доме Транцелла и о делах давно минувших дней. Все это было интересно только Элсу, который изучал западное письмо.

Среди завалов порой отыскивались и настоящие книги. Тейдж находил их весьма познавательными, в профессиональном смысле.

Книги, написанные на современном разговорном наречии, его мало занимали. В основном там говорилось о житиях чалдарянских святых, коих насчитывалось превеликое множество. Информация полезная для чужака, но не особенно ценная.

Большая же часть книг была написана на древнебротском и представляла собой тексты, тщательно скопированные с образцов еще античных времен. Такие манускрипты открывали перед читателем прошлое в его первозданном виде, еще не подправленное предубеждениями последующих веков.

Помогал Элсу Бронт Донето, которому, когда не находилось более возвышенного занятия, доставляло истинное удовольствие кого-нибудь чему-нибудь учить.

– Это копии текстов, написанных еще до возникновения чалдарянской веры, – рассказывал он. – На официальном языке того времени. Большая удача для нас, ведь официальный бротский не претерпел таких серьезных изменений, как просторечный. Все это трактаты о разных практических вещах. О том, как растить виноград, делать вино, управлять поместьем. В те времена там располагались большие хозяйства, где выращивали на продажу инжир, оливки, апельсины, а еще зерно и овощи. Тогда ели не очень много мяса, разве что морских гадов и рыбу. Вот, например, трактат о том, как собирать разного рода механизмы, начиная с пресса для отжима и заканчивая осадными и стрелковыми приспособлениями. А это рукопись об искусстве войны. А вот о жизни тогдашних императоров и знати.

Донето обучил Тейджа основам древнебротского, и тот почти все свое время проводил читая по складам старые книги.

И, сам того не желая, ввел чтение в моду. Томиться в заточении было ужасно скучно, и все, вплоть до Бо Бьогны и Просто Джо, чтоб хоть немного развлечься, готовы были на все – даже учиться под руководством принципата.

– Ну, теперь очередь за Чушкой, – объявил Элс. – Только вот учиться он будет гораздо шустрее нас.

Он рассказал им старую дринджерийскую сказку о верблюде, которого научили свистеть. Хотя из осторожности заменил верблюда на мула.

Сам Элс был уверен: новые знания помогут ему разобраться в переписке врагов Дринджера.

Время шло, принципат строил на Тейджа планы, но у того имелись и свои собственные.

Пленники не имели ни малейшего понятия, как долго они уже сидят взаперти. Месяца три точно, в этом не сомневался никто. А может, и все пять, утверждали некоторые. Элс удивлялся, что никто ни на кого еще не набросился. Видимо, потому что места в их распоряжении было довольно много, а отчаяние их так и не сломило. Бронт Донето твердо верил, что помощь или выкуп вот-вот подоспеют.

Просто Джо и вовсе радовался жизни.

– Я так еще никогда не жировал, – признался он как-то Элсу. – Сам посмотри: тепло, еды навалом, друзья под боком, Чушка. Я даже читать учусь и разговаривать как важная персона.

Счастливая жизнь Джо так и шла своим чередом. В конце концов уверенность принципата все-таки начала подтачиваться. А Элс думал: неужели весь народ в Племенце поумирал?

Невозможно, чтобы известия о Бронте не дошли до ушей заинтересованных лиц.

– Может, наш начальничек слишком много о себе возомнил? – предположил Горт. – Мы же в ста восьмидесяти милях от Брота. Почему вдруг его кто-то должен тут узнать?

– Я готов в это поверить, – кивнул Элс. – Большая часть браунскнехтов, по-моему, не знала, кто он такой. Им просто поручили нас изловить, работа как работа.

От этих слов настроение в компании не особенно улучшилось.

– Думаю, император все же хотел, чтобы о похищении стало известно, – сказал Горт. – Какой ему прок просто держать Донето взаперти?

Прок был, но отрезанным от мира пленникам это казалось не слишком очевидным.

– Может, все обстоит так, как мы раньше думали? – отозвался Элс. – Пока принципат в руках у Ганзеля, коллегия парализована. А если коллегия парализована, Безупречный не может творить все те безумства, о которых кричит на каждом углу. В том числе вредить императору.

– Ты, вероятно, прав, Пайп. Только мне это все не нравится. Значит, Ганзель всем рассказал, что патриарший парнишка у него. И Безупречный решил его переупрямить или вообще плевать хотел на своего родственничка.

Бо Бьогна принимал ставки: кто из них точнее угадает срок заключения, тому и достанутся все денежки. Участвовал даже Бронт.

Элс часто задавался вопросом: почему же их Донето так отличается от того Донето, которого отправили в Коннек на подмогу епископу Серифсу.

– А спросить не хочешь? – подначивал Горт. – Мне вот, например, очень интересно, что сталось с тем епископским мальчонкой.

Да. Оса Стил бесследно пропал в тот день, когда они вошли в Племенцу. Наверное, император подыскал для него новую работенку.

Элс собрался с духом и за игрой в карты спросил Бронта напрямую, почему же его характер так изменился.

– А ты неплохо соображаешь, Хект. И многое подмечаешь.

– Я профессиональный солдат, мой господин. Я должен понимать тех людей, которым служу. Вы сегодняшний разительно отличаетесь от того патриаршего посланника, о котором мы столько слышали в Антье.

– Ты прав, Хект. Только помни: должность и сам человек – это две разные вещи. Я играл роль, назначенную патриархом и навязанную мне епископом Серифсом. Надеюсь, этот жирный развратник жарится сейчас в ад за все то зло, которое причинил святой церкви.

В один прекрасный день вместо привычного молчаливого слуги к ним пришел новый человек. Вокруг чужака тут же столпилось семнадцать пленников (все, кроме двух больных). Он обвел их внимательным взглядом и сказал, указывая пальцем:

– Ты пойдешь со мной.

Указывал он на Бо Бьогну. Бо никуда идти не желал, но новый человек заявился не в одиночку, а в окружении трех вооруженных громил. И они явно не прочь были пустить в ход свои погремушки.

– Иди с ними, Бо, – велел Элс. – Если б они собирались учинить с нами какое-нибудь зверство, то уже давно бы учинили, сэкономив на нашей кормежке.

После того как за Бо закрылась дверь, он повернулся к Горту:

– Очень надеюсь, что я прав.

– Похоже на правду. Они собираются нас использовать.

Примерно через четверть часа Бо привели назад и забрали еще одного наемника.

– Ну? – поинтересовался Пинкус.

Все сгрудились вокруг Бьогны, даже Бронт Донето подошел поближе.

– Не знаю. Привели меня вниз, в залу, а там ничегошеньки нет, только такой длинный стол, а за ним четверо. Стали мне вопросы задавать. Только на ответы мои им вроде как начхать было.

– Какие вопросы? – поинтересовался Элс.

– Кто я такой, кем служу, как загремел в армию патриарха?

– Зачем им все это? О чем-нибудь важном спрашивали?

– Ну, задавали вопросы обо всем на свете. Особливо о том волшебнике из Братства – Грейде Дрокере. И о Коннеке. Даже не о том, что там случилось, а о том как и почему. И кто заварил всю кашу. Думаю, они быстро поняли, что я никто и звать меня никак, и махнули на меня рукой.

Второй пленник рассказал почти то же самое. И третий. Хотя Элс к тому моменту начал подозревать, что вопросы были подобраны весьма точно. А значит, они заранее хорошо знали, кого именно приведут на допрос.

Пинкуса забрали четвертым, его не было больше часа. Вернулся Горт целым и невредимым, но выжатым как лимон.

– Тяжело, – объявил он, плюхнувшись на свой тюфяк. – Но не физически. Трудно не сбиться с мысли, когда тебя спрашивают об одном и том же пятьдесят раз пятьюдесятью разными способами.

Донето терзали одновременно любопытство и тревога. Скоро ведь придет и его черед. Он внимательно слушал рассказ Горта.

– Как так? – не понял Элс.

– Точно как говорили Бо и остальные. Только вопросов больше. Они будто решили, что мне известны все личные секреты патриарха. Будто бы это я предводитель тех громил, которых послал Безупречный. А я-то старика и в глаза не видел.

– Тебе угрожали? Пытались подкупить?

– Нет. И это тоже странно. Думаю, им плевать было на мои ответы. Просто задавали и задавали свои вопросы.

Донето забеспокоился еще больше.

– Господин, – обратился к нему Элс. – Мы что-то упустили из виду?

– Они, наверное, используют заклинания, выявляющие ложь. Если там сидят мастера своего дела, сами ответы их мало интересуют. Какого рода вопросы тебе задавали?

– На колдунов они совсем не похожи, – ответил Горт. – Обычная солдатня. Такие привыкли руки пачкать. Одного из них, что справа сидел, я где-то раньше видел. Уж больно личность знакомая, но где – не помню.

Все новых пленников уводили на допрос, кто-то задерживался надолго, кто-то возвращался быстро. Просто Джо вернули уже через восемь минут.

После него солдаты снова указали на Пинкуса.

– Я там уже был, – возмутился Горт.

– Значит, дорогу знаешь. Вперед.

Пинкус отсутствовал довольно долго.

После него забрали Бронта Донето. Всем уже стало порядком не по себе.

– Вы не волнуйтесь, начальник, – напутствовал принципата Горт. – Ничего страшного.

– Почему они вызвали тебя второй раз? – спросил Элс, когда за Донето захлопнулась дверь.

– Может, в первый не все разобрали. Вопросы те же задавали. Наверное, Донето прав: что-то там неладное творится на этих допросах.

– Что – целый час те же самые вопросы?

– Нет. С ними они покончили минут за двадцать. А потом вдруг встали и ушли. Будто на обед. А про меня и думать забыли.

– Значит, ты просто так там сидел?

– Ну, я, конечно, разведал обстановку, но далеко не ушел. Дверь-то заперта.

Донето не было несколько часов. Вернувшись, он мало что рассказал. Обессиленный принципат выпил чечевичной похлебки, свернулся на матрасе и мигом заснул.

В тот день больше никого не вызывали.

На следующее утро все началось сначала. Первым солдаты забрали пленника, которого уже допрашивали вчера.

– Теперь спрашивают по-другому, – рассказал он, вернувшись. – Про веру.

Элса забрали третьим. Ша-луг не особенно волновался: с простыми вопросами о чалдарянской вере он как-нибудь справится, не зря же столько времени держал ушки на макушке.

Его привели в ярко освещенную комнату, которую так подробно описывали остальные. Там витал густой запах жира. Никакой мебели – только стол, за которым спинами к стене сидело четверо, да жесткое кресло с прямой спинкой для допрашиваемого. Люди эти не были похожи на профессиональных инквизиторов. Один, справа с краю, напоминал священника, еще двое походили на солдат, но вот между ними затесался весьма необычный тип.

– Пайпер Хект? – спросил мужчина, сидевший справа от необычного типа.

– Да.

– Вероисповедание?

– Да.

– В каком смысле?

– Да, я верую.

– Во что?

– А зачем вам?

– Прекрати, Хект, – сказал тот, который, как подозревал Элс, и руководил допросом. – Сядь и отвечай на вопросы.

– Зачем?

Лица чуть исказились от гнева. Раньше все пленники вели себя покорно.

Заныло левое запястье. Тейдж почесался, погладив кончиками пальцев невидимый амулет.

Конечно же волшебство.

– С чего вы решили, что я буду вам помогать? Вы враги моего хозяина.

– Расскажи нам о том, как ты жил, пока не вступил в войска патриарха и не направился на подмогу епископу Антье, – велел человек, сидевший слева.

Элс решил не спорить. Быть может, волшебство как раз должно было подчинить его.

Не вдаваясь в детали, он рассказал о своем детстве в Дуарнене, небольшом государстве на юго-востоке от Мелкого моря, основанном во время священных походов, в небольшом поместье под Таснетом, вдали от побережья, прямо на спорной территории, где граальские рыцари постоянно бились с язычниками-шердами, выходцами с Великих Болот. В пятнадцать лет он якобы сбежал из дома, переходил от одного мелкого сеньора к другому, постепенно продвигался все южнее. Как и большинство наемников, никаких подробностей Элс не упоминал.

Однако чуть более развернуто рассказал о службе в войске Братства. Четверо инквизиторов, по всей видимости, уже все об этом знали.

– Покиньте нас, пожалуйста, – велел главный, – я хочу побеседовать с ним наедине.

Трое мужчин вышли из комнаты столь стремительно, будто все было спланировано заранее.

Ша-луг сделал удивленное лицо. Дескать, еще один тупоголовый солдат, что с него взять. Хотя особой надежды на то, что удастся прикидываться долго, не было. Его собственные подчиненные не раз пробовали с ним подобный фокус, но чаще всего безуспешно.

Мужчина внимательно вгляделся в Элса. Тот ответил таким же пристальным взглядом. Не иначе как перед ним Феррис Ренфрау собственной персоной.

Ему было около пятидесяти, и походил он скорее на фиральдийца, чем на северянина. Черные, не по-стариковски густые, хотя и тусклые волосы чуть тронула седина. Сощуренные карие глазки излучали подозрительность. Надутые губы словно говорили: «Мне постоянно все врут». Нос ничем особенно не выделялся, зато волевой подбородок выпирал вперед. Прямоугольное лицо обветрилось. Зубы у незнакомца сохранились отменно, что для чалдарянина было редкостью.

– Расскажи о том, что произошло в теснине. Когда ваш отряд столкнулся с богоном.

– Простите, господин, с чем?

– То ночное чудовище. Таких называют богонами.

– Да рассказывать-то особо нечего. Уцелели – и ладно.

– Ты всех спас.

– Спас всех принципат Донето, – пожал плечами Элс. – А я всего-навсего увидел кошмарный сон, вот и проснулся. Почуял что-то неладное и разбудил принципата. Только и всего. Он же из коллегии. Потом у меня живот скрутило. А он уж справился с чудовищем.

– Но подобное случается с тобой не в первый раз. В лесу Эсфири все было так же? А в Ранче?

К собственному своему удивлению, потрясенный Элс умудрился не измениться в лице. Любопытно, а при чем здесь Ранч, ведь там не было никакого богона?

– Здесь есть какая-то связь, – продолжал Ренфрау, не дождавшись ответа. – Пока не знаю какая, но последние нападения явились результатом первого, неудачного.

– Э-э-э?

– Я знаю, что ты капитан Тейдж. Жду тебя вот уже много месяцев. А ты обманул все мои ожидания. Та заваруха в Сонсе – настоящий шедевр.

А ведь бьет-то он не наугад.

– Господин, вы меня совсем запутали. Я ничего не понимаю. Кто вы, господин?

Инквизитор покачал головой.

Оса Стил! Этот поганец проболтался.

Наверное, именно Ренфрау и показался Пинкусу знакомым.

– Возможно, ты не знаешь, что происходит. Если бы я сам посылал тебя на вражескую территорию, то не стал бы раскрывать всего, самые щекотливые моменты придержал бы, подождал, пока ты уцелеешь и наладишь контакты.

Беседа с каждой минутой становилась все опаснее.

– Да. Именно так. Тебя просто швырнули в самую гущу событий, словно змею в костер. Либо рассчитывали, что ты не сгоришь, либо хотели зажарить. Что именно? Что тебе велели сделать?

Элс молчал, уставившись на мужчину так, словно перед ним был безумный дервиш из Аль-Кобы.

Он будет настаивать, что его имя Пайпер Хект. Они не смогут доказать обратное.

– Если ты решил, что сможешь меня провести, позволь напомнить, что мы уже встречались.

– Нет, господин. Даже будь я тем, кто, как вы утверждаете, я есть, я бы не забыл такую встречу, – ответил Элс без тени сомнения, ибо то была правда.

– Кажется, ты искренне в это веришь.

– Верю, потому что так оно и есть. Кто вы? Где, по-вашему, мы встречались? Сомневаюсь, что судьба заносила вас на Великие Болота.

– Нет. Нужно еще раз все тщательно обдумать. Кое-чего не хватает. – Мужчина напрягся, словно прислушиваясь к каким-то ему одному слышным звукам.

Элс старался не обращать внимания на левое запястье, которое ныло уже просто нестерпимо.

Здесь творится волшебство… В комнате горит столько свечей. Очень жарко. Он даже вспотел. И от них такой дым… Чем-то еще пахнет, не только жженым жиром, какое-то благовоние. Может, именно поэтому так повело в голове. Мерзкие людишки, они пытаются сломить его волю.

Инквизитор не понимал, почему Элс не желает уступать. Быть может, допущена какая-то досадная ошибка?

– Ах да, теперь я вспомнил. Ты прав. Мы не встречались. Во Дворце Королей в Аль-Кварне два года назад на тебя указал один господин по имени эр-Рашаль аль-Дулкварнен. Волшебник сказал: ты отправляешься с особым заданием и можешь изменить баланс сил на востоке. Если справишься. Ты справился?

Элс попытался припомнить все, что ему было известно о Феррисе Ренфрау. Его терзали страшные сомнения: получается, люди Граальского императора знали о его появлении. По вине Осы? Или их известили из Аль-Кварна?

А кто рассказал самому Осе?

– Я не понимаю, о чем вы. Но поскольку отдан на вашу милость, спорить не буду.

– Тогда, капитан, мы с тобой поссоримся. Если ты не станешь Элсом Тейджем из Дринджера, я не смогу помочь Элсу Тейджу выполнить задание. А он не сможет помочь мне с моим.

– А что вы готовы сделать для меня, если я соглашусь стать этим, как его, вашим Алсом? И что мне самому придется делать? Дайте только отсюда выбраться, я ради этого назовусь и любимой дочерью патриарха. Или любым святым на ваш выбор.

На лице Ренфрау мелькнуло отчаяние: ничего не помогало.

– Что-то идет не так, – сказал он. – Даже если ты не тот, о ком я думаю, ты не должен сейчас спорить и логически рассуждать.

Мужчина взмахнул рукой. Вокруг его пальцев заклубился дым.

Элс что-то вопросительно промычал.

– Не двигайся. – С этими словами Ренфрау вышел из комнаты.

Наглотавшись дыма и неизвестно чего еще, Элс потерял сознание.

Очнулся он уже в узилище. Голова болела, его трясло. С ним нянчились Просто Джо и Пинкус Горт: Джо держал миску с холодной водой, а Горт промакал лоб Элса мокрой тряпицей.

– Что там с тобой стряслось, Пайп? – спросил он.

– Хотели заставить меня признаться в том, что я шпион. Напустили дурману. Вроде благовония.

– Как ты можешь быть шпионом? – недоумевал Просто Джо. – Ты ж в этих краях раньше не бывал. Они же сами тебя сюда притащили.

– Понятия не имею, Джо, – ответил Элс, выпив почти пинту холодной воды. – Можешь сам спросить. Но они хотели, чтоб я непременно был шпионом. И затуманили мне мозги дурманом. Перед тем как отрубиться, я вроде решил, что мне уже все равно: шпион так шпион, раз уж им так хочется. По-моему, даже вызвался этим самым шпионом стать, если только меня выпустят. Который час?

Был полдень, а последнее, что Элс помнил отчетливо, случилось вчера. Пленников вызывали на допрос все утро, но теперь имперцы расспрашивали о товарищах.

– Меня только что таскали туда в третий раз, – признался Горт. – В голове до сих пор кавардак. Ты прав насчет дыма. Меня спросили обо всех, кроме разве что Чушки. Они точно что-то пытаются выведать.

– Теперь там принципат, – сказал Джо. – Пайп, ты бы лучше поел, пока можно. А то вдруг они увидят, что ты очнулся, и снова зацапают.

– Дельный совет, – кивнул Горт. – Судя по тому, как с тобой вчера развлекались, это не последний раз. Что там все-таки было?

– Я же говорил. Хотели, чтоб я назвался шпионом.

– Поешь, – суетился Джо.

– И воды попей, – вторил Пинкус, – как можно больше воды.

– А вас дурманили?

Джо пожал плечами, а Горт ответил:

– Я ж тебе говорил. Что-то там у них такое есть, в этой комнате.

Тейдж описал мужчину, который допрашивал его, когда остальные вышли.

– Узнаешь? Это тот, кто в первый раз показался тебе знакомым?

– Он самый. И теперь я вспомнил почему. Шесть лет назад дело было. Я еще тогда только начинал, служил герцогу Кларенцы. Герцогство, как же! Камень бросишь – он все герцогство и облетит. Это на севере, в холмах. Йоханнес тогда тоже только начинал. Проталкивал имперскую политику в Фиральдии. Кларенца была под присягой у Граальских императоров, но те своих прав никогда не заявляли. Герцоги приходились родней двум патриархам еще до Безупречного. И думали, что это родство их защитит.

– По всей видимости, – усмехнулся Элс, – не защитило. А к нам это какое имеет отношение?

– Когда к герцогству подошли войска Ганзеля, Милосердный Третий и палец о палец не ударил. Ему в ту пору уже было под сотню лет, и ничего, кроме собственной дряхлости, его не волновало. Герцог приказал запереть ворота и думал отсидеться, и вдруг один тип, который служил с нами уже два месяца, посреди ночи лезет в караульную, снимает часового и открывает ворота. Говорили, что убил он часового не специально. Просто хотел старика чуток придушить и случайно сломал ему трахею. Убийца оказался агентом императора. Нам он представился Лестером Темагатом, но на самом деле его звали Феррис Ренфрау. Говорят, он такие штуки откалывает постоянно.

– И с тех пор у тебя на него зуб?

– Тот часовой был моим отцом.

Просто Джо сунул в руки Элсу миску с едой:

– Поешь, Пайп, давай. Не тупи. Они снова за тебя возьмутся.

Элс ел и обдумывал историю Пинкуса. Интересно. Но было ли в ней хоть слово правды?