Тирания Ночи Кук Глен

Стьюпо и его помощники молчали, хотя по выражению их лиц все было ясно и без слов. На Элса нацелилась пара пушек.

– Не самая умная мысль. Лучшего друга, чем я, на этом берегу Родного моря у вас нет.

– Это все из-за меча, полковник. Тебе нужно от него избавиться. Вокруг тебя уже почти такой же ореол, как у того одержимого.

Элс оглянулся на метавшегося по полю слепого бога, который успел чуть уменьшиться.

Скорее всего, все дело в страшной голове.

– Понятно. У тебя есть на примете кто-нибудь понадежнее? Кто сумел бы справиться с мечом и не поддался соблазну?

– Есть ли среди нас праведник, который устоит перед оружием чужих богов? Думаю, да.

– Хорошо. Найди мне этого уникума. Мы уничтожим меч в том же костре, где будем сжигать мертвецов. Он бронзовый и должен расплавиться. Ладно. Сможешь выделить мне отряд? Пойду вызволять своего помощничка, а то как бы нашему весельчаку плакать не пришлось.

Элс, Гледиус и с ними двадцать дэвов отправились на выручку Горту, который, в свою очередь, выручал осаждаемых мертвецами имперцев.

– Как вам удалось собрать столько боеприпасов? – по дороге спросил у Гледиуса Элс. – Говорят, богатству дэвов и драконы завидуют, но вы только что расстреляли невообразимую кучу серебра.

– Вовсе нет, – отозвался Стьюпо, протягивая ему металлический шарик размером не больше кончика мизинца.

– Железо?

– Да. А сверху несколько тоненьких серебряных полосок.

– Неужели?

– Заряд не обязательно должен быть целиком серебряный, вполне достаточно покрыть его тонким слоем серебра. Железо весьма не по нутру почти всем созданиям Ночи. Для сотни таких выстрелов хватит одной серебряной монеты.

– Надо же, кто бы мог подумать! – удивился Элс. – А почему годятся только заряды с огненным порошком, а обычные нет?

– Обычные тоже годятся. Мечами с серебряными наконечниками мы добивали эту нежить. Просто обычные заряды летят медленнее, и эти твари могут от них увернуться. А заряды с огненным порошком вылетают из пушки так быстро, что и не заметишь. Почти добрались. Отойди-ка подальше.

– Хочу задать один вопрос, пока еще можно. Мне ужасно любопытно, почему ты здесь? Почему так открыто командуешь дэвами? Ведь Грейду Дрокеру известно твое имя, зачем же раскрывать себя? И откуда ты знал, что нам придется иметь дело с Орудиями Ночи именно сегодня?

– Это уже не один вопрос, полковник. – Стьюпо взмахом руки приказал своим людям заряжать пушки. – Но все прошло так гладко, что я готов петь от радости. Мой бог истинен.

– Не понял.

– Много раз являлся мне по ночам ангел господень и говорил, что в этот самый день здесь разверзнется ад. Я нарочно показался всем на глаза, чтобы волшебник вспомнил мое имя, вспомнил Сонсу. Если он обрушится на мой народ, они смогут с чистой совестью все свалить на меня. А я сказал им, что об огненном порошке узнал от дринджерийского провокатора, который погиб во время того восстания в Сонсе.

Гледиус ему угрожает?

– Вряд ли Дрокер протянет долго, – сказал Элс. – Во всяком случае, на тебя у него сил точно не хватит. А всем остальным плевать.

– Ты, полковник, не из дэвов и не видишь, что все течет по реке времени. Для тебя есть только вчера, сегодня и завтра, дальше ты не заглядываешь.

Элс думал иначе, но спорить со Стьюпо не стал. Быть может, Гледиус искренне верил, что ему являлся ангел, а не мятежная Похитительница Павших, которая хотела заманить жестокого отца в смертельную ловушку за то, что тот разбил ей сердце.

– Вопросов больше нет? – поинтересовался Стьюпо. – А то мне еще твоего дружка спасать.

– Валяй, спасай.

Элс вскарабкался вверх по крутому каменистому склону, который спускался от самых городских стен. Его устилали мертвые и раненые чалдаряне, а также ошметки северных героев. Ярдах в семидесяти дюжина браунскнехтов прикрывала своими телами Элспет Идж. При виде девушки Элс почувствовал ту же радость, что охватила его в Племенце. Дочь императора казалась разгневанной и бесстрашной.

Горт как раз спешил им на помощь, но не успел – сам угодил в окружение.

– Давай, гном! – прошептал Тейдж.

Застать героев врасплох оказалось нетрудно. Дэвы открыли огонь с десяти футов и попали точно в цель. Пока неупокоенные соображали, что к чему, раздался второй залп. Мертвецы попадали на землю и больше уже не поднялись. Все было кончено за считаные минуты.

– А ты не очень-то спешил, – задыхаясь, проворчал бледный и усталый Горт. – Еще немного – и спасать уже никого бы не пришлось.

– Раз ты снова ворчишь, значит я успел как раз вовремя.

– Да уж, я тебе еще долго буду портить жизнь. Ой! Полегче, ты, лохматый! – прикрикнул Горт на лекаря дейншо.

– Остальным ты явно нужнее, чем этому типу, – сказал лекарю Элс. – Давай сначала подождем, пока из него вытечет весь яд, а потом можешь штопать.

Усмехнувшись, Тейдж отправился проведать спасенных имперцев. Почти все браунскнехты сразу же без сил рухнули на землю, как только миновала опасность. Лишь императорская дочь стояла так же прямо рядом со своим мертвым конем. В одной руке она держала легкий меч, а в другой – отцовский стяг, выхваченный у павшего знаменосца. На ней были лишь пустяшная кольчужка да тонкий нагрудник. Темные волосы развевались на ветру.

– Принцесса, – склонил голову Элс.

– Я вас помню. Только имя забыла.

– Пайпер Хект, принцесса, из бротского полка.

– Удача явно благоволила вам со времени нашей последней встречи, – сказал она, ослепительно улыбнувшись.

– Вы правы. А вот от вас она чуть отвернулась.

– Мы с ней сумеем договориться.

– Как я могу вам помочь? – спросил Элс и сам против воли улыбнулся.

– Верните мне брата.

– Я бы с радостью, но я всего лишь простой солдат и не обладаю подобной властью. Он уже в руках тех, кто вершит политику.

– У членов коллегии?

– Да.

– Он не ранен?

– Не знаю. Я его не видел, но думаю – с ним все в порядке. – Элс смотрел прямо в глаза девушке, не в силах отвести взгляд (как и она, похоже). – Что вы теперь предпримете?

– Мы – дети Ганзеля Черные Сапоги.

– От всей души желаю вам удачи, принцесса. Не хотел бы оказаться сейчас на вашем месте.

– Я же говорю, – снова эта ослепительная улыбка, – мы – дети Свирепого Ганса.

Тут принцесса увидела что-то у него за спиной и удивленно ахнула.

Элс оглянулся. На его глазах по небу расплылось гигантское темное пятно.

Потом последовал звук, похожий на слитный грохот десятка гроз.

Это могло быть только…

– Мне пора, – сказал Элс.

Ответ Элспет он прочел по губам.

– Еще увидимся.

В ушах звенело, и невозможно было расслышать ни интонацию, ни выражение. Но ее слова были похожи на обещание.

– Стьюпо! – прокричал Тейдж прямо в ухо гному. – Это то, что я думаю?

– Умер фальшивый бог.

Элс наблюдал за патриаршими войсками, которые входили в Аль-Хазен через только что открытые боковые ворота. Битва еще не закончилась. Масант аль-Сейхан не сдастся без боя, а эр-Рашаль не сдастся вовсе. Он просто исчезнет из Кальзира и появится в Дринджере, свалит всю вину за разгром на кого-нибудь другого и примется за старое.

– Ты бы все-таки, мой друг, залег на дно, – посоветовал Элс Гледиусу. – Дрокер соображает гораздо лучше, чем ты думаешь.

– Пусть соображает как хочет. Об огненном порошке теперь известно всем, и ему ничего с этим не поделать. Ни ему, ни даже вашему великому дринджерийскому колдуну. Из него получился совсем не такой искусный кукловод, как ему самому казалось.

– Теперь аль-кварнским дэвам придется туго.

– Аль-кварнским дэвам всегда приходится туго.

– Тебе известно, что замышлял эр-Рашаль? Почему его интриги навредили не врагам Дринджера, а самому Дринджеру?

– Есть у меня одна мысль, хоть и ошибочная, скорее всего. Один старик как-то сказал мне: на войне и в политике можно не доискиваться предателей или заговорщиков, если неудача легко объясняется глупостью и невежеством.

Элс кивнул. Его соотечественники часто оправдывали собственные досадные промахи выдуманными неправдоподобными заговорами. Зачастую в таких заговорах якобы участвовали дэвы.

Перед ними уходил в небо столб черного дыма. Рассеиваться он не спешил.

– Ну что ж, – сказал Элс, – прекрасная получилась яма.

С лица земли исчез целый холм пятидесяти футов шириной, а на его месте образовалась дыра с гладкими блестящими стенками, будто бы измазанными растаявшим воском.

Элс давно пытался вбить в голову своим солдатам, что на войне часто выручает смекалка. И вот они наконец решили внять его урокам: прямо на его глазах побросали в яму останки героев и все, что только могло гореть.

– Сами копать яму эти свиньи поленились, – пожаловался Элс.

Он проследил, чтобы голова демона и бронзовый меч тоже отправились на дно воронки, а потом занялся мертвыми и ранеными. Раненых следовало отправить в лагерь, а мертвых – похоронить на чалдарянском кладбище Аль-Хазена. Раздав поручения, Тейдж разыскал своих солдат в городе. Большая часть кальзирцев сдалась или бежала. Происшедшее окончательно подкосило их боевой дух. Маленькая горстка все еще сопротивлялась, засев во дворце на вершине холма и отбиваясь от не ведавших усталости мертвых героев. Элс велел своим солдатам не вмешиваться.

Имперцы потеряли к Аль-Хазену всякий интерес и отправились в свой лагерь. Граальские дворяне сейчас займутся интригами и будут бороться за власть над дочерьми Ганзеля.

Девушкам нужно призвать на помощь разум и отвагу.

К Лотарю следует приставить особую охрану. Вполне вероятно, Безупречный захочет избавиться от него и тем самым вырвать клыки у Граальской Империи.

Этого нельзя допустить. Патриарх всегда должен чувствовать за своей спиной угрозу.

Аль-Хазен, казалось, вымер, лишь в самом центре кипел бой и вершилось волшебство. Но защитники дворца едва справлялись: коллегия атаковала их и отвлекала внимание от мертвых героев.

Последняя группа кальзирских беженцев решила убраться подобру-поздорову – подальше и от иноземных праман, и от мертвых героев. Мафти аль-Арай эль-Арак, его придворные с семьями и некоторые особо упорные кальзирские дворяне поклялись на Писании сдаться королю Питеру Навайскому в Аль-Ниджиси. Элс полагал, что зима вынудит их сдержать обещание – в такую погоду деваться им было особенно некуда.

Тейдж смотрел, как они покидают город под прикрытием его солдат. Он надеялся, что уловка сработает и среди беженцев удастся увидеть знакомые лица.

Да, вот и они. Костыль, а рядом остальные – поддерживают мастера призраков Аза. Вылитые кальзирцы. Значит, Костыль таки нашел способ обойти клятву.

А это еще кто? Тоже знакомая личность. Только о нем в договоре не было ни слова.

– Чиотто, Бренч, остановите этого человека. Вон того – в серой джебале с капюшоном. Сюда его.

Перед Элсом словно из воздуха соткался управляющий мафти, который и вел переговоры.

– О, мой господин, тысяча извинений! – зачастил он. – Простите нашего мафти! Эта крыса заставила нас. Он отчаянно хотел сбежать от безумного дринджерийца. Мафти не хотел нарушать договор.

– Понимаю. Вы дали ему какого-то дурмана?

– О да, господин.

Судя по бегающим глазкам управляющего, не дурмана, а яда.

– Это Масант аль-Сейхан?

– Он самый, мой господин. Ужасный человек. Мы не осмелились…

– Довольно. Лживый ты пес. Сейчас я не расторгну нашего соглашения. Но напомни мафти, что мои солдаты будут сопровождать его до самого Аль-Ниджиси. Если вы еще раз нарушите договор, пощады не ждите.

– Ваше великодушие безгранично, мой господин. Вы словно истинный правоверный. Мы не забудем о вашем милосердии.

– Поторопись, иначе те, кто стоит выше меня, могут решить по-своему.

Конечно же, все будут недовольны, ведь он отпустил знатных пленников, за которых можно было потребовать выкуп. И плевать, что солдатам не пришлось в очередной раз отдавать свои жизни.

Солдат никогда никто не считает.

Элс выкручивался не только чтобы спасти жизни, но и чтобы помочь старым друзьям избежать той страшной судьбы, которую уготовил им ша-луг эр-Рашаль аль-Дулкварнен.

Тейдж ненавидел волшебника. Из-за своих туманных амбиций Шельмец предал Аль-Праму и Дринджер. Но он за все заплатит. Быть может, прямо здесь, под огнем дэвов. Они будут только рады прикончить изобретателя огненного порошка его же собственным оружием. Дэвы ценят иронию не меньше золота. Или может, расплата придет позже, когда слухи о предательстве дойдут до Гордимера Льва.

Одурманенного человека в сером повели на встречу с Грейдом Дрокером, а Элс приготовился к осаде дворца. Но осады не получилось.

Обычные рядовые солдаты, не так сильно уставшие, как он сам, воспользовались подвернувшейся возможностью и проникли в цитадель через те самые ворота, откуда выходил мафти со свитой. Мертвые герои не обратили на них внимания – им было не до того.

Эр-Рашаля аль-Дулкварнена так и не нашли, как не нашли и дринджерийских и люсидийских военачальников или сокровищ, – во дворце обнаружилось лишь несколько растерянных слуг, которым явно стерли память при помощи колдовства.

– Сделайте-ка вот как, – велел Элс одному из своих помощников. – Свяжите слуг в цепочку, как рабов, допросим их позже. А дворец подожгите. Если там кто-то прячется, выкурим их. Если сдадутся, не убивать.

Тейдж опустился на землю, надеясь хоть немного вздремнуть. Уже засыпая, он успел заметить, что рядом сотня бротских солдат занята ровно тем же самым. Ша-луг кивнул, вспоминая свою жизнь, которая проходила в вечном одиночестве. Даже командуя десятью тысячами человек, он все равно оставался один.

Но ведь скоро рядом будет Анна Мозилла.

Пошел снег. Короткая передышка закончилась.

Элса нещадно терзала усталость. Снег все не переставал. Сгущалась ночная тьма. Тейдж карабкался от одной вешки к другой, а вокруг беспорядочным потоком стремились к лагерю другие солдаты. Его обгоняли воины помоложе, он сам обгонял воинов постарше. Когда он наконец достиг лагеря, Поло тут же принялся прыгать вокруг него, словно суетливая собачонка.

– Просто дай чего-нибудь поесть и уложи, – велел Элс.

Он так устал, что не мог уже волноваться о лагере, который несколько дней страдал от самодурства Титуса Консента. Со всем этим можно разобраться потом.

Верный Поло охранял его сон все утро, отгоняя многочисленных посетителей, которым не терпелось видеть Пайпера Хекта. В конце концов Элс сам их разогнал и отправился навестить Грейда Дрокера.

Волшебник был в ужасном состоянии.

– Хорошо, что ты пришел, Хект. Вершатся великие дела. Расскажи мне все, что знаешь. Мне нужно принять решение. – Чтобы выговорить это, Дрокеру понадобилось целых две минуты.

– Спрашивайте, постараюсь ответить как можно подробнее.

– Сначала расскажи, что случилось. Помнится, я велел тебе не спасать наследного принца.

– Мы действительно отложили вылазку и предоставили дело Братству.

– Но в лагерь Лотаря доставили солдаты твоего полка.

– Ваши люди не справились. Если бы не мои воины, Лотарь погиб бы в плену.

– Это хорошо, что ты проявил самостоятельность. Мы потеряли братьев, которые отправились вызволять Лотаря. Всех, как ни прискорбно.

– Они храбро сражались. Я сам не видел, но, судя по всему, прамане дорого заплатили за принца.

– Я рад. Хект, силы мои на исходе, конец близок. Почти ничего не осталось. Даже свита моя перебита. Только Бехтер еще со мной. А я даже не могу разгневаться из-за этих потерь. А еще наши дэвы. Ведь точно из такого оружия изувечили меня самого. Но я слишком слаб. В Великой Книге есть такой отрывок из неизвестного пророка: «Усталость свела меня в могилу». Хект, мне осталось меньше недели. Вполне возможно, и до завтрашнего утра не дотяну. Все то время, что ссудил мне господь, я исчерпал.

Дрокер говорил с долгими запинками и к концу своей речи походил на труп.

– Господин, давайте я отправлю Поло за лекарем.

– Нет. Времени мало. Я сделал, что должен был. Твоим помощником станет сержант Бехтер. Он верный солдат, хоть звезд с неба не хватает. У него есть все, что тебе понадобится.

– О чем вы, господин?

– Ты сменишь меня и станешь главнокомандующим патриарших войск. Принципаты согласились с моей последней волей. Постараются, чтобы патриарх сделал эту должность постоянной.

– Но я не достоин.

– Вполне возможно. Меня многое в тебе беспокоит. Но ты тверд духом, то важнее, чем напускное благочестие.

– Вы добились чего-нибудь от Старкден или Масанта аль-Сейхана?

– Женщина уже была мертва, а я не некромант. К несчастью. Сейчас со вторым волшебником работают принципаты. Но им вряд ли удастся много из него выжать. Мозг слишком поврежден дурманом и ядом. Тут нужны специалисты из особого ведомства, но единственные двое братьев оттуда были в отряде Лотаря и вряд ли оправятся.

– А еще один колдун? Иноземный?

– Исчез. Бесследно. Говорят, его здорово зацепили те воины, восставшие из мертвых, пока он не покончил с ними. Довольно. Мне нужно восстановить силы. Или хотя бы попытаться. Кликни ту старуху, она меня переоденет.

Дрокер не шутил. Его сиделке, чалдарянке из Кальзира, было на вид не меньше тысячи лет. Она переодела волшебника, как младенца. Сам он больше не мог встать с кровати.

Элс снова встал во главе полка и первым делом велел командирам составить список раненых и убитых. Недосчитались восьми человек: троих дэвов, участвовавших в авантюре с огненным порошком, и четырех солдат, которые отправились очищать Аль-Хазен от врага, рассчитывая помародерствовать. Восьмым оказался принципат Дивино Бруглиони. Никто не знал, что с ним приключилось. У остальных членов коллегии чуть не началась истерика.

Элс отрядил солдат на поиски пропавших.

А сам улучил минуту и поговорил с глазу на глаз с Рогозом Саягом.

– Передай дону Иниго, что дело сделано. Перед тем как все свершилось, он все понял. Мне жаль, что так произошло. Лучше бы это сделал кто-нибудь другой.

Позже, когда обнаружилось тело принципата, которого сочли очередной жертвой неупокоенных героев, Рогоз сказал Элсу:

– Дон Иниго держался из последних сил. Уверен, он будет доволен. Клан Арньена теперь перед тобой в неоплатном долгу.

– Скажи им, что я взыщу долг. Когда придет время. У меня по-прежнему большие планы.

Дольше поговорить им не удалось. Поло и Редферн Бехтер теперь ходили за Элсом по пятам. Сержант вознамерился воспитать из полковника достойную смену Грейду Дрокеру.

– Я сейчас единственный боеспособный член Братства во всей Фиральдии. А главнокомандующего из меня точно не выйдет.

– Уверен, когда на Стаклироде узнают, что Кастелла опустела, сразу же кого-нибудь пошлют.

Поло изо всех сил цеплялся за Элса, потому что после смерти принципата Дивино у него буквально ничего не осталось. В отряд Бруглиони переходить он не желал:

– Я плохо уживаюсь с этими надменными щенками.

В городском полку вообще было полно надменных щенков, и Элсу страшно хотелось от них избавиться.

Он навестил валявшегося в лазарете Пинкуса Горта.

– Пайп, сделай что-нибудь: здесь отвратная еда.

Рядом с Элсом стоял главный полковой лекарь.

– Это мой первый помощник, – сказал ему Элс. – Проследите, чтобы ему давали те же самые лакомства, что и раненым дэвам из соседнего барака.

Конечно же, лекарь и сам был дэвом.

– Пайп, – возмутился Горт, – не будь ты моим начальником, я бы назвал тебя ослом и велел бы поцеловать меня в самое загадочное место.

– Значит, мне повезло, что я твой начальник. Долго ты намерен здесь прохлаждаться? Или все-таки вернешься к своим обязанностям?

– Пайп, я буквально вишу на краю пропасти. Меня морят голодом.

– Ну, если ты не в состоянии, назначу вместо тебя кого-нибудь другого. Скажем, Бо Бьогну. Из него получится прекрасный новый командир бротского полка.

Вышел из лазарета Элс улыбаясь во весь рот. Теперь-то Горт мигом поправится.

Лазарет состоял из четырех бараков. В двух лежали солдаты из городского полка: дэвы и дейншокины – в маленьком, забитом под завязку, а епископальные чалдаряне – в большом, где места было предостаточно. Третий барак предназначался тоже для чалдарян, но не из полка, а в четвертом, самом тесном, держали пленников и чужеземцев. Там же лежал и наследный принц Лотарь.

Он единственный из всего отряда не сильно пострадал – всего несколько незначительных ран и обморожение – и теперь всем своим видом выражал негодование. Элса он помнил. Обменявшись с принцем всего парой фраз, Тейдж сразу понял, какой могучий ум живет в этом хлипком теле.

Лотарь был истинным сыном своего отца.

– Ваше величество, положение ваше лучше, чем кажется. Но не выздоравливайте слишком поспешно. Если, конечно, не жаждете немедля отправиться в Брот.

Лотарь смерил его лишенным выражения, но внимательным взглядом.

Вместе с наследником в бараке лежало несколько раненых праманских вельмож. Видимо, их спасли в надежде на выкуп.

В дальнем темном углу, отдельно ото всех, поместили волшебников из Братства – тех самых, с которыми когда-то давно Элс сидел за одним столом на постоялом дворе в Ранче.

– Эти двое опутаны серьезными чарами, – пояснил главный лекарь. – Для такого у меня недостает умения, поэтому их просто положили подальше от больных.

– Да, лучше никого к ним не подпускать. Прямо хоть яму для них рой.

– Яму рыть придется, и весьма скоро.

– Неужели?

– Долго им не протянуть. Нам не удается их накормить. Если бы не волшебство, они бы давно уже умерли.

– Грейд Дрокер расстроится.

Младший из волшебников внезапно открыл глаза. Имени его Элс не помнил, а может быть, и вовсе не знал. Испуганный полубезумный взгляд остановился на Тейдже.

– Да Скес? Что вы здесь делаете? Где мы?

Он снова закрыл глаза.

– Это что еще за бред? – спросил Элс, надеясь, что сердце у него колотится не слишком громко.

– Не знаю. Быть может, воспоминания. Иногда из-за лихорадки такое бывает.

– Да, знаю. Вот проклятье! Со мной такое однажды было, в детстве. Вы отлично справляетесь. Если что-нибудь понадобится, обязательно дайте мне знать. Многого не обещаю, но… И выпихните отсюда капитана Горта как можно скорее. Он мне нужен.

С какой радостью Элс распорядился бы удавить двоих раненых волшебников, но увы.

– Поло, тебя ждет новая служба.

Поло не обрадовался. С того самого дня, как стало известно о смерти принципата Дивино, коротышку не покидало отчаяние. С показным смирением он готовился к худшему.

– Да ладно, все не так уж плохо, – утешил его Элс. – Будешь служить капитану Горту – точно так же, как служил мне. Если меня, конечно, все-таки сделают главнокомандующим.

– Но кто будет заботиться о вас, мой господин?

– Ко мне уже приставили сержанта Бехтера. Он из Братства.

– Бехтера? Но он же старик. И шпион.

Элс улыбнулся, вопросительно вздернув бровь.

– Господин, мне трудно будет привыкнуть к капитану Горту.

– Справишься как-нибудь. Поначалу привыкнуть непросто, но потом к нему прикипаешь.

– Хорошо бы не выкипеть.

– Как бы то ни было, решение принято. Потом, когда доберемся до Брота, можешь вернуться во дворец Бруглиони. Если пожелаешь.

По лагерю разлетелись новости: Грейд Дрокер при смерти и назначил Пайпера Хекта своим преемником. Никто не понимал, почему вдруг умирающий военачальник так привязался к простому наемнику из Дуарнены.

Но Элс Тейдж видел в этом промысел божий.

В мгновение ока он сделался самым главным героем священного похода. Ведь их кампания теперь могла по праву считаться священным походом, потому что патриарх выпустил соответствующую буллу.

Булла эта ничего не изменила, но подчеркнула тот факт, что Безупречный V твердо намеревается развязать войну во славу своего бога.

Всем немедленно и срочно что-то понадобилось от Элса. В основном к нему являлись с прошениями, которые уже успел до этого отклонить Дрокер.

Элс во всеуслышание объявил, что если он и правда займет место волшебника, то будет придерживаться абсолютно той же политики. Разве что чуть облегчит жизнь дэвам: им и так пришлось тяжелее всех.

Тейдж больше не распоряжался своим временем. В редкие минуты затишья он со страхом вспоминал о раненых братьях из Ранча.

Начался дележ павшего Кальзира. Раз за разом Элс повторял всем и каждому, что не собирается разрешать споры ненасытных стервятников. Пусть с ними разбирается Безупречный, – в конце концов, это его война. Хотя настоящим победителем в ней вышел Питер Навайский. Теперь уже совершенно не представлялось возможным отобрать у него завоеванные земли. Когда страсти улеглись, стало ясно: Навая теперь являет собой не меньшую угрозу патриаршему Броту, чем ранее Граальская Империя.

Лотарь отлеживался в лазарете и был слишком слаб для путешествия. Его сестры каждый день отправляли в лагерь послов, но никто не обращал на них внимания. В имперском войске воцарился хаос, и девушкам приходилось несладко. Хотя Йоханнес и успел установить четкий порядок престолонаследия, многим это не нравилось.

Грейду Дрокеру внезапно стало легче. Спокойствие подействовало лучше всякого лекарства. Но Элс целых два дня не мог до него дойти.

Посреди ночи его разбудил сержант Бехтер.

– Все кончено, полковник. Мастера Дрокера больше нет. Он умер в мире с собой и с улыбкой на устах. Ничего не сказал перед смертью, но оставил письма и завещание.

– Он умер в одиночестве. Рядом был лишь ты. Как и всю его жизнь.