Нет человека – нет проблем! Серова Марина

Глава 1

Осенний вечер медленно опустился на Тарасов. Темнота и холод поползли по улицам, вынуждая прохожих ускорять шаг и жаться к освещенным местам. В ответ мраку город расцвел неоновыми вывесками магазинов, кафе и игровых салонов. Обиженный мрак призвал на помощь промозглый ветер с мелким моросящим дождем. Глядя на то, как люди на улице торопливо открывают зонты, я порадовалась, что нахожусь в светлой, теплой гостиной, отгороженной от всего этого безобразия двойным стеклопакетом пластикового окна. Однако радость испарилась, лишь только я вспомнила, что нахожусь в квартире клиентки и, так как наши общие дела закончены, ночевать предстоит дома, да еще завтра в шесть утра пробежка. Зябко поежившись, я отошла от окна. «Нужно думать о приятных вещах, – решила я, – например, о том, что тетя Мила к моему приезду приготовит что-нибудь сногсшибательное – это сто процентов».

В гостиную, как райская птица, впорхнула Лариса Неделькина, миловидная девушка двадцати двух лет в белом кружевном платье с круглым животиком, соответствующим восьмому месяцу беременности. Две недели я защищала ее от преследования ревнивца-мужа, решившего во что бы то ни стало покончить с неверной женой. Завистники подкинули ему сфабрикованные доказательства измен Ларисы, и у того снесло крышу. Мне удалось разрешить эту опасную ситуацию. В настоящее время «сдвинувшийся» бизнесмен содержался в специализированном учреждении, где ему предстояло находиться еще очень продолжительное время. Избавившись от пресса постоянной угрозы, Лариса словно расцвела. Ее лицо просто светилось счастьем в ожидании предстоящих родов.

– Вот, это вам, Евгения Максимовна, – улыбнулась Лариса, протягивая мне пухлый конверт. – Я не знаю, какими словами мне выразить то, как я вам благодарна. Ведь вы спасли не только меня, но и моего сына… – Она нежно прикоснулась к своему животу.

– Я просто выполняла свою работу, – пробормотала я, пряча конверт в сумочку.

– Просто выполняли свою работу? – переспросила Лариса, удивленно округлив глаза. – Может, для вас это и рутина, но я до сих пор не могу забыть, как вы там, на складе, бросились под пули, закрывая меня собой. Вы же могли погибнуть!

– Труд телохранителя вообще опасен для здоровья, каждый норовит подстрелить, я уже привыкла… Забудьте, что было, и сосредоточьтесь на себе и ребенке.

Лариса, не дослушав, умчалась на кухню и прикатила оттуда сервированный кофе столик.

Я взяла себе чашку, которую Лариса наполнила горячим напитком, пригубила и двинулась к креслу, на ходу развивая тему:

– Вам сейчас придется несладко.

– У нас все будет хорошо, – заверила меня Лариса, осторожно опускаясь на диван. – Муж записал на меня все имущество и бизнес, так что с деньгами проблем не будет. Папа обещал помочь. Кстати, сына я решила назвать в честь вас – Женей, не возражаете?

– Нет, конечно, почему я должна возражать, – проговорила я, польщенная. Хотела сказать, что буду только рада, если у меня появится тезка. Но в этот момент сотовый Ларисы, лежавший на кресле, прокукарекал, давая знать, что пришло сообщение. Я подала телефон Ларисе, та прочитала SMS и, виновато посмотрев на меня, спросила:

– Ругаться не будете, Евгения Максимовна?

– Еще не знаю, – сказала я без энтузиазма, – в зависимости от того, что вы мне расскажете.

На всякий случай я села в кресло, чтобы не упасть, так как знала особенность Ларисы с невинным и спокойным выражением лица преподносить чудовищные вещи, а затем устраивать истерику. В голове уже сложились возможные варианты того, что клиентка готовилась поведать: «Евгения Максимовна, мой муж позвонил из заточения, поинтересовался, пили ли мы кофе, а когда узнал, что пили, обрадовался и сообщил про подмешанный в него фторацетат – смерть через двадцать четыре часа, и противоядия нет».

На этот раз пронесло. Лариса сообщила, что рассказала обо мне одному своему знакомому архитектору – Виктору Арсентьевичу Феофанову – тому срочно потребовалась помощь профессионального телохранителя.

– Насколько срочно? – осторожно поинтересовалась я.

– Написал немедленно, вопрос жизни и смерти, – озадаченно проговорила Неделькина, перечитывая сообщение.

Тяжело вздохнув, я попросила продиктовать мне номер телефона этого самого Феофанова. Честно говоря, в мои планы не входило тут же хвататься за новое дело, хотелось прийти в себя от прошлой эпопеи, но, с другой стороны, ведь все равно не смогу долго бездействовать, да и дело может оказаться плевым или вовсе пустышкой, надо сначала разузнать все. Я набрала продиктованный номер и принялась слушать гудки. Очевидно, так жаждавший моей профессиональной помощи архитектор в данный момент нашел более важные дела. Я была готова сбросить звонок, и тут вдруг Феофанов ответил:

– Кто это? Откуда вы знаете мой номер? – Дрожащий испуганный голос принадлежал явно перетрусившему человеку.

Я терпеливо объяснила, кто такая и зачем звоню, потом в свою очередь поинтересовалась:

– Ваше дело действительно серьезное? Предупреждаю сразу, что не занимаюсь всякого рода предположениями, подозрениями, когда клиенту только кажется, что ему кто-то угрожает, а реальных подтверждений этому нет.

– Да я в больнице с ножевым ранением, – обиделся Феофанов. – Меня полоснули по пузу полуметровым тесаком двое наемных убийц, я еле ушел, куда уж серьезнее!

– А почему вы уверены, что их подослали? Кому выгодна ваша смерть? – спросила я, невольно заинтересовываясь.

– Поговорим об этом не по телефону, а при личной встрече, – предложил Феофанов. – Подъезжайте через полчаса в медсанчасть. Я на третьем этаже в хирургии, палата триста двенадцать.

– Вы знаете, сколько сейчас времени? – спросила я, немного опешив от его напора. – В больнице часы посещений уже закончились, и мне, мягко говоря, будут не очень рады.

– Для вас это что, проблема? – недовольно спросил архитектор.

– Нет, но не лучше ли утром… – начала я, однако Феофанов раздраженно оборвал меня:

– Да как вы не поймете, до утра я могу и не дожить! Мне нужна ваша помощь сейчас, а не утром!

– Даже так, – пробормотала я с недоверием. – Вы в милицию заявили, что на вас покушались?

– Конечно! – воскликнул он с сарказмом. – Только пока они раскачаются, я буду уже мертв. И эта смерть будет на вашей совести, Евгения Максимовна, потому что вы не нашли времени помочь хорошему человеку, попавшему в беду. Деньги, чтобы оплатить ваши услуги, у меня имеются.

– Хорошо, хорошо, успокойтесь, Виктор Арсентьевич, я сейчас приеду и выслушаю вашу историю. После решу, браться за это дело или нет, – приняла я решение. – До встречи.

– Что произошло? – бросилась ко мне с расспросами Лариса. – Виктор говорил, что у него какие-то неприятности с женой. По вашему лицу вижу, что-то нешуточное!

– Ничего страшного, он жив, – ушла я от прямого ответа, – не забивайте себе голову ерундой! – И с улыбкой сказала: – Если бы я не знала вас, Лариса, то подумала бы, что Феофанов – отец вашего ребенка, вы так за него переживаете.

– Да бросьте говорить ерунду, – смущенно заулыбалась Неделькина, краснея, – я его видела всего несколько раз в присутствии мужа. Ну посылали время от времени друг другу эсэмэски. Просто знакомый.

– Шучу я, не берите в голову, – усмехнулась я. – Скажите лучше, Лариса, как вы можете охарактеризовать Феофанова. Какой он человек?

Лариса ненадолго задумалась, затем улыбнулась:

– Только без подковырок, ладно?

Я пообещала, что воздержусь от комментариев, и Лариса, еще поломавшись, призналась, что архитектор, по ее мнению, очень интересный мужчина, симпатичный, умный, веселый и одновременно с этим умеет зарабатывать деньги, с ним легко и просто общаться. Идеал мужчины, да и только. А его жена наверняка стерва, раз не смогла его оценить. Лариса с мужем и Феофанов с женой как-то были вместе в ресторане, и Неделькиной хорошо запомнилось, как трогательно и нежно архитектор ухаживал за женой, называл ее исключительно «лапулей» и «заей», как они танцевали.

– Точно – она стерва, правда, по виду и не скажешь, – подвела итог Неделькина с грустным выражением лица.

– Ясно, – протянула я, ставя пустую чашку на столик. – Похоже, Лариса, нам пришло время проститься. Виктор Арсентьевич наверняка уже изнывает от желания излить мне душу, и я не могу долго заставлять его ждать.

Вслед за этим мне пришлось выслушать новый поток благодарностей от моей бывшей подопечной. Затем мы все-таки простились, и я, покинув квартиру, вышла из подъезда в дышавшую сыростью ночь, которая теперь безраздельно владела городом. Ощущая на лице мелкие капельки водяной пыли, которую с трудом можно было назвать дождем, я подумала, что во Владивостоке, откуда я родом, в это время года мороз за двадцать, здесь же не поймешь, что за погода.

Мой «Фольксваген», блестевший от мороси в свете уличных фонарей, сиротливо стоял среди других машин на стоянке за домом Неделькиной. Я побыстрее забралась в уютный салон, завела двигатель и вырулила со стоянки. Путь до больницы занял минут десять, не более. Свернув в какой-то глухой переулок, я извлекла из багажника чемодан с маскарадными принадлежностями, которыми по роду деятельности мне приходилось частенько пользоваться, и практически молниеносно перевоплотилась в работницу здравоохранения. Белый халат, шапочка, стетоскоп.

Помедлив, я надела на голову светлый парик, стерла макияж и напялила на нос очки в роговой оправе. Револьвер скользнул в потайное отделение автомобильной аптечки, сделанной в виде небольшого чемоданчика с ручкой, с красным крестом на черном корпусе, где, помимо обычных лекарств, бинтов и жгута, было замаскировано много интересных вещей. Покончив с этим, я смело подъехала к главному корпусу медсанчасти.

Здание окружали высокие тополя. Я поставила машину в тень под развесистым деревом, чтобы не бросалась в глаза охране. У больницы не было видно никого подозрительного. Я достала отмычки и двинулась к служебному входу, через который в здание заносили все необходимое для нужд учреждения: оборудование, белье, медикаменты. Поскольку проект здания был типовым, то, по моим расчетам, за дверью находился грузовой лифт, а также выход на лестницу. Если за главным входом наблюдают, то здесь я пройду незамеченной, да и с охраной не придется объясняться.

Врезной замок поддался без всяких проблем, вот только металлическая дверь изнутри оказалась закрытой на засов – самое простое и эффективное средство против взлома. Я осмотрела водосток. Ветхое и ненадежное сооружение не ремонтировалось лет двадцать и держалось, как говорится, на честном слове. Малейшее напряжение – и ржавый водосток обрушится со страшным грохотом. Я плюнула на все и пошла к главному входу. И тут удача улыбнулась мне. С включенными проблесковыми маячками на крыше, оглашая ревом сирены площадку перед больницей, к зданию подлетела машина «Скорой помощи». Врач из «Скорой», заметив меня перед входом, заорал: чего я уставилась на него, как на японского бога, и где каталка? Я метнулась к дверям и была едва не сбита этой самой каталкой, вырулившей из дверей. Девушка и мужчина, катившие ее, велели мне посторониться, решив, вероятно, что я из «Скорой».

– ДТП на Бабушкиной, да? – бросила мне девушка. Я неопределенно мотнула головой, наблюдая, как мужчины перекладывают пострадавшего на каталку, и направилась следом за медсестрой, помогая ей открывать двери.

Незаметно шагнув по направлению к лестнице, я пристроилась к трем солидным мужчинам в халатах врачей, с видом королей поднимающихся по ступеням. Тот, что был в очках, наверняка главный, обернулся и хмуро взглянул на меня.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я.

– Здравствуйте, – эхом отозвался главный, и вся троица, более не оборачиваясь, свернула в коридор на втором этаже и подошла к посту. Девушка, сидевшая за столом, вытянулась перед врачами по струнке.

– Ну что, Вера, как у нас дела? – послышался зычный голос главного.

– Все тихо, Всеволод Вячеславович, – отрапортовала девушка.

Они что-то говорили еще, но я не прислушивалась. Позаимствовав с каталки тюк белья и спрятав в нем аптечку, я попыталась незаметно проскользнуть мимо поста в коридоре, где, помимо медсестры, дежурил охранник. Не удалось.

– Эй, вы куда, девушка? – окрикнула меня медсестра, перестав хихикать с охранником. Кто мог ожидать от нее такой бдительности. – Вы что, новенькая? – с сомнением спросила медсестра, приглядываясь. В лице охранника подозрительность отсутствовала. Напротив, парень, улыбаясь, весьма благожелательно подмигнул мне.

– Новенькая, – проговорила я, имитируя растерянность. – Всеволод Вячеславович велел мне перестелить постель в триста двенадцатой.

– А что, у нас уже санитарки перевелись? – насупилась медсестра.

– Не знаю, Всеволод Вячеславович велел, я побоялась спорить, он сильно не в духе, – попыталась оправдаться я. – Он сейчас на втором, сказал, что придет, проверит.

– Дурдом! – возмутилась девушка и велела мне идти, куда шла, крикнув напоследок: – Постучите, вам откроют.

Дверь в триста двенадцатой оказалась действительно закрытой. Стучаться я не стала. В ход пошли отмычки. Пара несложных пассов – и я уже внутри, в одноместной палате для VIP-персон. Человек на постели, укутавшийся в плед, смотрел телевизор. Мое появление заставило больного подпрыгнуть на кровати и застыть с открытым ртом. Я щелкнула выключателем на стене. Вспыхнул свет.

Архитектор, красавец-мужчина, жгучий брюнет с правильными чертами лица, смуглой кожей, широкоплечий, судя по прыгучести, был живее всех живых. Хотя по телефону плакался, говорил, что при смерти, рассказывал, как ему сделали харакири наемные убийцы.

– Кто вы такая? – сдавленно вскрикнул Феофанов, прожигая меня взглядом карих глаз.

– Если угадаете с первого раза, то в награду получите травяную клизму, а также бесплатное промывание желудка раствором соды, – сообщила я ему голосом ведущей телепрограмм. – Даю подсказку: белый халат, стетоскоп. Ну? На кого я похожа?

– Очень смешно, – проворчал Феофанов недовольно. – Я вас раньше не видел. Где Юля, которая приходила раньше?

– Я новенькая. Юля в декрет ушла, – бросила я, решительно направляясь к кровати. – Встаньте, мне нужно перестелить постель. – Как я и предполагала, Феофанов, даже не поморщившись, встал и отошел в сторону.

– Как ушла в декрет? – с пришибленным видом спросил он.

– Вы что, имеете к этому какое-то отношение? – осведомилась я, бросив узел с бельем на кровать.

– Нет, – затряс головой Феофанов, – мы были с ней едва знакомы.

– Так, дайте я посмотрю ваше ранение, – приступила я к архитектору.

– Вы же собирались перестилать постель! – запротестовал Феофанов. – У вас вообще есть соответствующая квалификация?

– Насчет квалификации не переживайте, – ответила я, бесцеремонно задирая Феофанову пижаму. – Дайте-ка взглянуть, что у нас здесь? Вы не находите, Виктор Арсентьевич, что ваше здоровье важнее перестилания постели?

– Да, конечно, но мне хотелось, чтобы опытный хирург… – начал Феофанов и вскрикнул, когда я сорвала жиденькую повязку, прилепленную к его боку. – Что вы делаете?

Я не ответила, рассматривая поверхностный порез в районе печени. Умело наложенные швы, рана практически затянулась. Прилепив повязку на место, я цыкнула на расшумевшегося Феофанова:

– Тише. Вы всех перебудите. В отличие от вас у них действительно серьезные проблемы, а не такие царапины.

– Знаете, юная леди, вас вообще это не касается, – злобно заметил архитектор, заправляясь, – делайте свое дело и знайте, что про ваши выкрутасы будет доложено заведующему. Как думаете, насколько быстро после этого вы вылетите с работы?

– Я думаю, что вы симулянт, – ответила я, развернула тюк с бельем и выставила на тумбочку аптечку.

– Господи, да вы приперли грязное белье! Где вы его взяли? – завопил Феофанов.

– Да валялось около инфекционного на каталке, я и взяла. – Чтобы исключить возможный сердечный приступ у клиента, тут же призналась: – Шутка. В медсанчасти нет инфекционного отделения. Можете так на меня не смотреть.

– Я просто не знаю, что сейчас с вами сделаю! – выдохнул красный как рак Феофанов.

– Вопрос в том, что сделаю с вами я, – начала я свою обвинительную речь. – Полчаса назад вы позвонили мне, умоляли помочь, говорили, что при смерти и за вами охотится банда убийц. Я прихожу и что же вижу? Вы беззаботно валяетесь перед телевизором с царапиной на боку, вокруг больницы тишь да гладь, ни намека на убийц…

– Так это вы! – воскликнул изумленно Феофанов. – Вот уж никогда бы не подумал. – Окинув меня взглядом, он добавил: – Не обижайтесь, но вы похожи на неряшливую практикантку из медучилища, а не на телохранительницу.

– Вы что, ожидали увидеть секс-бомбу в обтягивающем костюме с автоматом в руках? – ядовито спросила я, присев на край кровати.

– Нет, что вы, – пошел на попятную архитектор. – Это рассказ Неделькиной о вас ввел меня в заблуждение. Я видел вас совсем другой в своем воображении.

– Только не надо подробностей, – бросила я сердито.

– Пожалуйста, – изобразил оскорбленного Феофанов, затем подошел к холодильнику, открыл дверцу и спросил: – Могу я предложить вам чего-нибудь выпить? Есть три вида соков. Может быть, фрукты?..

– Я не голодна и не мучаюсь жаждой, – остановила я архитектора. – Не для этого я тащилась сюда на ночь глядя. Садитесь и выкладывайте, что стряслось, а я решу, браться ли за ваше дело. Пока то, что я увидела, мне не понравилось.

– Не сердитесь на меня за то, что я немного преувеличил. – Феофанов захлопнул дверцу холодильника и присел на кровать.

Я сдерживалась, чтобы не высказаться по поводу его небольшого преувеличения. Феофанов не спеша поведал мне трогательную историю своей жизни, вернее, периода, по окончании которого он оказался в теперешнем положении. Год назад Феофанов женился на чудесной девушке двадцати пяти лет по имени Анжела. Их совместная жизнь казалась нескончаемым медовым месяцем. Они были беспредельно счастливы. У Феофанова высокооплачиваемая работа, куча проектов. Анжела вела домашнее хозяйство, встречала его каждый день приготовленным ужином и нежным поцелуем.

Но ничто не длится вечно. Был человек, которому их счастье встало поперек горла. Это Никита – брат Анжелы. Ему Феофанов не понравился с первого взгляда. Он тщетно пытался отговорить Анжелу от брака, а когда все свершилось, запрятал свою ненависть поглубже и принялся ждать удобного момента, чтобы нанести сокрушительный удар по их тандему.

Такой момент настал пару дней назад. Никита каким-то образом оклеветал его перед Анжелой, обвинил в связях на стороне, и жена, придя в возмущение от такой вести, выставила Феофанова без объяснений из квартиры. Злорадствующий Никита ждал его на улице. Он пригрозил архитектору, чтобы тот не смел больше приближаться к сестре и готовился к разводу и разделу имущества. Феофанов сказал в ответ, что не собирается разводиться, что помирится с Анжелой и у них будет все, как раньше. На это Никита предложил Феофанову рассмотреть вариант с ситуацией, когда его сестра вдруг неожиданно овдовеет. Нравится ли подобный вариант архитектору больше, чем обычный развод, или нет? Феофанов подумал, что Никита пугает. В чем был, он отправился к своему другу и переночевал у него. На следующий день они топили грусть в вине, несмотря на протесты жены друга. К вечеру, почувствовав, что дошел до нужной кондиции, Феофанов позвонил Анжеле и сообщил, что едет мириться.

Попрощавшись с другом, пребывавшим в состоянии алкогольной комы средней тяжести, он вышел из квартиры. В темном подъезде его ждали трое подозрительных субъектов. Вопрос «не найдется ли сигаретки» прозвучал в их устах зловеще. Почуяв неладное, Феофанов попытался бежать, но в своем состоянии не сумел развить достаточной скорости, получил ножом в бок, упал и был избит ногами. Если бы не люди, вошедшие в подъезд, то его бы забили насмерть.

– Знаете, Виктор Арсентьевич, – перебила я его повествование, – нападение на вас напоминает обычный разбой. Наемный убийца не промахнулся бы. Один точный удар ножом без всяких вопросов, и мы бы с вами не разговаривали. С чего вы вообще решили, что ваша жена или ее брат наняли наемников для вашего устранения? Что, брат Анжелы босс мафии или член банды наемных убийц?

– Он полковник милиции, начальник отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, – сказал Феофанов, понизив голос и поглядывая испуганно в окно, будто бы там мог прятаться брат его жены. – Думаю, у него много возможностей разделаться со мной.

Я промолчала. История архитектора казалась мне не совсем правдоподобной. Интуиция подсказывала, что он чего-то недоговаривает.

– Может даже, мой телефон уже на прослушивании, – продолжал Феофанов развивать свои параноидальные идеи. – Мне звонят, а я боюсь ответить. Охраннику снизу дал пять сотен, чтобы время от времени приглядывал за моей палатой. Еще пятьсот дал медсестре, что на посту, чтобы не пускала подозрительных. Внизу охрана, но я все равно как на иголках. Каждую минуту ожидаю, что в дверь постучат киллеры.

– Вы просто себя накрутили, – отмахнулась я.

В дверь постучали. Феофанов застыл с разинутым ртом. Дверь за собой я предусмотрительно закрыла, поэтому визитерам пришлось стучаться.

– Это кто-нибудь из персонала, – успокоила я архитектора. – Встаньте вот сюда к столику. Если что, переверните его и бросайтесь на пол.

– Если это кто-нибудь из персонала, зачем мне бросаться на пол, когда что-нибудь начнет происходить? – с дрожью в голосе спросил Феофанов, бледнея, насколько ему позволяла его смуглая кожа.

– На всякий случай, – пояснила я, достала из аптечки спрятанный револьвер, сунула его под матрас, затем подошла к двери, открыла защелку замка и, отступив, пропустила посетителей внутрь.

Вошли двое. Оба высокие, мощные, в больничных халатах, накинутых поверх обычной одежды.

Первый, мордастый с маленькими свинячьими глазками, покосился на меня, как на козявку, недовольно скривился и вполне миролюбиво произнес хриплым глухим голосом:

– Выйдите, пожалуйста, у нас с господином Феофановым разговор.

Второй, со скуластым лицом, видя мое замешательство, выудил из внутреннего кармана удостоверение и сунул мне под нос:

– Старший оперуполномоченный убойного отдела майор Сидоров.

Я делано выпучила глаза, рассматривая удостоверение. Топорная работа, что тут скажешь. Качество бумаги, оттенки и четкость шрифта, печать – все выдавало подделку. Простого обывателя такими корочками можно легко провести, но не меня, выпускницу «Ворошиловки» – спецвуза КГБ, бойца элитного подразделения «Сигма». В КГБ нас самих учили подделывать документы, поэтому чужую подделку я вижу за версту. Не упуская из виду малейшего движения парочки лжемилиционеров, я спокойным голосом произнесла:

– Разговаривайте при мне, я умею держать секреты.

– Я что, неясно излагаю? – угрожающе прорычал мордастый. – Пошла вон!

– Может, хочешь, чтобы тебе помогли? – подмигнул его напарник.

В мгновение ока он оказался рядом и протянул ко мне свои лапищи. Мордастый тем временем двинулся к дрожащему как осиновый лист Феофанову. Глядя на него, мне подумалось, что еще немного, и архитектор со страху бросится в окно. Нельзя терять времени.

– Не подходите к нему, он заразный! – выкрикнула я мордастому и, воспользовавшись секундным замешательством, перехватила руку его напарника, вывернула ее за спину, а затем ударила лжемилиционера ногой в челюсть. Бандит отлетел к стене и сполз на пол. Я кинулась к мордастому, потянувшемуся за пистолетом. Толстомордый все же успел достать оружие. Ухватив руку бандита, я отвела ее в сторону. Грянул выстрел. Пуля ушла мне за спину. Ударом ноги я попыталась обезоружить бандита, но тот ловко увернулся и снова выстрелил. Но опять мимо. Мордастый оказался плохим стрелком. А вот мой удар наконец достиг цели – я так заехала бандиту кулаком в челюсть, что тот едва удержался на ногах. Следующая серия ударов – по шее, коленом под дых и в довершение сцепленными в замок руками сверху вниз снова по шее – завершила дело. Бугай рухнул на пол, выронив из рук пистолет. Я посмотрела на впавшего в прострацию Феофанова. Он так и стоял у столика, не пошевелившись, боясь вздохнуть.

– Думаю, нам надо покинуть лечебное учреждение, пока не явились новые быки по вашу душу. – Тяжело дыша, я вытащила из-под матраса револьвер, толкнула в бок архитектора: – Идете или остаетесь дожидаться смерти? – Фраза подействовала на него, как холодный душ. Феофанов мигом очнулся, подскочил к шкафу и схватил свой костюм, висевший на вешалке.

– Быстрее! – прикрикнула я и, схватив его за шиворот, рванула к входной двери. – Нет времени одеваться!

Охранник с медсестрой, что дежурили в коридоре, не знали, куда им деваться.

– Вызывайте милицию, в палате двое бандитов! – заорала я во все горло. Феофанов, спотыкаясь и что-то бормоча себе под нос, бежал за мной следом. Рация у охранника в руках неистово трещала, но он не решался ею воспользоваться. Так как охранник преграждал мне дорогу, я отпихнула его в сторону и потянула Феофанова к лестнице. В это время лифт с лязгом поднимался наверх, наверняка неся в своем чреве желающих встретиться с нами. На втором этаже навстречу выбежали трое охранников с дубинками.

– Что там происходит наверху? Петарды, что ли, какой-то придурок взрывает? – возбужденно спросил ближайший ко мне.

– Да, сдвинулся один! – закричала я в ответ. – Одну петарду прямо мне в лицо зарядил.

– Ну, мы ему мозги вправим! – пообещал охранник, и вся троица с дубинками ринулась дальше по лестнице, а я с ополоумевшим архитектором побежала вниз. В самом низу лестницы я резко свернула к грузовому лифту. Феофанов, похожий на зомби, метнулся за мной. Через несколько шагов мы оказались перед служебным входом. Я отодвинула массивный засов, распахнула дверь, и мы вылетели на улицу. Воздух показался обжигающе холодным.

– В машину! – скомандовала я и, подавая архитектору пример, плюхнулась на водительское сиденье «Фольксвагена». Поворот ключа зажигания, двигатель взревел. С другой стороны в салон машины неуклюже залез Феофанов, захлопнул дверцу, и я дала задний ход, круто вывернула руль, разворачиваясь. Нога до отказа вдавила педаль газа, принудив «Фольксваген» рыком рвануться вперед по подъездной дорожке больничного дворика.

– Не напрягайтесь так, – бросила я Феофанову, который стеклянными глазами глядел через лобовое стекло на дорогу.

Мы стремительно пронеслись вдоль здания. Я уверенно справилась с резким поворотом, на треть сбавив скорость. С небольшим заносом мы выскочили на дорожку, огибающую больницу сбоку по направлению к центральной дороге. На перекрестке «Фольксваген» едва проскочил перед носом зеленой «Тойоты», несущейся со стороны центрального входа. Похоже, это наши преследователи. Я прибавила газу и тяжело вздохнула. Перед глазами маячил приближающийся шлагбаум проходной. Охранник, стоявший перед шлагбаумом, быстро смекнул, что машины, несущиеся к нему, не собираются тормозить, и отскочил в сторону. «Тойота» сзади врубила дальний свет, просигналила несколько раз, требуя остановиться.

– Пригнись! – крикнула я Феофанову и сама пригнулась. Корпус «Фольксвагена» содрогнулся от удара. Половина лобового стекла со стороны архитектора ввалилась внутрь. Я выпрямилась, резко бросила машину вправо, уклоняясь от столкновения с «Газелью», внезапно появившейся на главной дороге. Курс экстремального вождения, сданный мной в «Ворошиловке», не пропал даром. Мы вновь проскочили. Сзади послышался визг тормозов, потом негромкий удар. В зеркало заднего вида я рассмотрела, как протаранившая бок «Газели» «Тойота» сдает назад. Преследователи отделались легкими повреждениями, поэтому погоня через несколько секунд возобновилась. Я искоса взглянула на согнувшегося в три погибели на пассажирском сиденье Феофанова. Обхватив голову руками, он застыл в позе жертвы авианалета.

«Сказать ему, что можно распрямиться, или не стоит?» – мысленно спросила я себя и решила, что пусть сидит так. Вдруг преследователи примутся палить по машине? Вот послал бог клиента, с первых минут неприятности, да вдобавок машину попортила. Настигающая «Тойота» боднула «Фольксваген» в зад. Выругавшись сквозь зубы, я бросила машину на боковую дорогу, что вела к железнодорожному переезду. В соответствии с указателем подъезжавшие к переезду машины снижали скорость до сорока километров. Впереди я увидела на дороге груженый «КамАЗ», а по встречной показалась белая «Волга». В просвет между ними проскочить было практически невозможно. Единственный вариант – снизить скорость, развернуться и помчаться в противоположную сторону. По обочине не проедешь – бетонные столбики, да и дальше навалены какие-то кучи земли. Глянув в последний раз на просвет между машинами, я за доли секунды приняла решение и, подняв машину на два колеса, проскочила между «КамАЗом» и «Волгой». Легкое движение рулем в противоположную сторону – и машина встала опять на все колеса. На шестидесяти «Фольксваген» прошел переезд. Судя по звукам сзади, «Тойота» попыталась повторить коронный трюк, продемонстрированный мгновение назад, но ей повезло меньше – она так и осталась за переездом. Больше нас никто не преследовал. Я минут десять погоняла «Фольксваген» по темным улочкам, проверяя, а затем успокоилась и притормозила.

– Все, автородео закончилось победой фаворита, – сообщила я Феофанову, тормоша его за плечо. Осторожно разогнувшись, он поглядел на меня полными ужаса глазами. Из разбитой губы у него текла кровь, на лбу образовалась шишка.

– Мы живы, – прохрипел он так, что я не поняла, это вопрос или констатация факта.

– Вроде живы, – пожала я плечами, изучая разбитое лобовое стекло. – Пока живы.

– Я уж думал, что все, – судорожно вздохнул Феофанов. – Господи, меня точно решили пришлепнуть! Это Никита, черт бы его побрал.

– Неизвестно еще, – буркнула я, подсчитав в уме сумму, необходимую для ремонта «Фольксвагена».

– Да кто же еще? Уверен на все сто, что Никита! – негодовал Феофанов и вкрадчиво спросил, глядя на меня глазами брошенного голодного щенка: – Евгения Максимовна, вы возьметесь за мое дело? Без вас мне просто крышка.

– Уже взялась, – пробурчала я с досадой на себя, что ввязалась в эту темную историю. – Расценки мои знаете? Оплатите ремонт машины плюс деньги на дополнительные расходы, если потребуется специальная аппаратура, материалы или заплатить кому-нибудь взятку, например.

– Я согласен, только защитите меня! – с готовностью закивал Феофанов.

Я промолчала.

«Фольксваген» я оставила на платной стоянке, чтобы отремонтировать позже. От стоянки мы доехали на такси до ближайшего банкомата, чтобы снять деньги на ремонт машины.

– Снимете деньги, потом поедем к вам домой, – сказала я архитектору, пока тот копался в карманах в поисках бумажника с кредитками.

Феофанов растерянно обернулся ко мне:

– У меня больше нет дома.

– Как это нет? – изумилась я.

– Ну, в квартире, где мы жили с Анжелой, теперь поселился ее брат, якобы для охраны ее от меня. Дом родителей я продал, так как полагал, что для совместной семейной жизни хватит одной квартиры, – потерянным голосом поведал Феофанов. – Если я заявлюсь в свою квартиру, Никита пристрелит меня, подбросит наркотики и скажет своим коллегам, что в таком виде и нашел меня в подъезде.

– Вы, кажется, рассказывали о каком-то своем друге, у которого ночевали? – вспомнила я.

При упоминании о друге архитектор поник совсем.

– Я ему звонил сегодня утром, и мне дали понять, чтобы я там больше не появлялся. Конечно, не в открытую. Намекнул, что жена чуть не сбрендила от случившегося. Лучше подождать, пока она остынет, и только тогда появляться. Говорил, что через три дня он идет в отпуск, они на две недели едут к родственникам жены, а затем мы непременно встретимся, посидим, то да се. – Сказав это, Феофанов опять стал шарить по карманам.

– Великолепно, – проворчала я. На аллее справа от банкомата показался патруль в составе четырех человек.

– Да что вы копаетесь! – прикрикнула я на горе-клиента.

– Не могу никак найти бумажник, – смущенно проговорил Феофанов, – может, выронил в машине во время бешеной гонки или в больнице сперли?

– Ни в больницу, ни к машине мы возвращаться не будем, – буркнула я и потянула его от банкомата. – Возьмите меня под руку, сделаем вид, что просто прогуливаемся.

Феофанов с готовностью взял меня под руку, и мы неторопливо пошли по аллее прочь от банкомата.

– Почему мы не будем озвращаться к машине? – негромко спросил Феофанов.

– Примета плохая, пути не будет, – отшутилась я.

– Думаете, они устроят там засаду? – с понимающим видом кивнул Феофанов.

– Не исключено, – ответила я. Феофанов судорожно сглотнул.

– Не бойтесь, они на нас даже не смотрят, – оглянулась я на патруль. – Прекращайте дрожать, а то у меня будет вибрационная болезнь.

– Я не от страха дрожу, просто ветер такой пронизывающий. Надо было куртку потеплее надеть, – сказал Феофанов, стуча зубами. – А замерзать мне нельзя, у меня слабое здоровье.

– У такого быка – и слабое здоровье? – сказала я чуть громче, чем требовалось, потому что не смогла совладать с собой от потрясения. – У вас нормальная ветровка. Может, мне снять и отдать вам свою куртку?

– Ни за что! Я лучше замерзну, – гордо заявил архитектор.

Я остановила такси. Мы как раз стояли на проспекте.

– Я сейчас за вас заплачу, но завтра, когда откроются банки, вы мне все компенсируете, – с грозным видом предупредила я Феофанова в салоне такси, протягивая водителю деньги.

– Да нет проблем! – воскликнул Феофанов и поинтересовался: – А куда мы едем?

– Мы едем к единственному родному человеку, оставшемуся у меня на этой планете. Не считая, естественно, отца, – ответила я.

– Вижу, про отца вы говорите без теплоты в голосе, – заметил Феофанов.

– Это мое личное дело, – пробурчала я. – Мы с отцом не общаемся.

– Вас это беспокоит? Может, поговорим об этом? – дружелюбно предложил Феофанов. – Выговоритесь, легче будет.

– Я что, второго Фрейда подрядилась защищать? – спросила я зловеще.

– Просто предложил, – пошел на попятную Феофанов. – Я думал, это поможет нам сблизиться.

– Вот как раз сближаться нам не стоит, – сухо заметила я. – Вы должны четко выполнять мои приказы, быть со мной абсолютно честным, доверять мне, но не более. А пока приказываю молчать, мне надо собраться с мыслями.

В салоне частного такси повисла тишина, которую нарушил водитель:

– Куда дальше?

– Направо, потом на перекрестке снова направо, – ответила я, проверяя, нет ли за машиной «хвоста».

Глава 2

Перед квартирой тети Милы, у которой мне пришлось поселиться, переехав в Тарасов после смерти матери, мы остановились, и я еще раз попросила Феофанова повторить легенду. Я не хотела, чтобы тетя знала, кто он на самом деле, чтобы не втягивать ее в свои дела. Она мне заменила мать, и я слишком дорожила ею.

– Мы познакомились на улице сегодня вечером. На меня напали хулиганы… – послушно затараторил архитектор, запнулся и попросил: – Евгения Максимовна, может, давайте скажем, что на вас напали хулиганы, а я их раскидал?

– Моя тетя не полоумная, чтобы поверить в подобный бред, – ответила я. – Дальше, и без самодеятельности!

– Ладно, вы меня спасли, – согласился Феофанов нехотя. – У меня от побоев шок, поэтому вы решили отвезти меня домой и напоить чаем. Так сказать, пожалели бедного калеку.

– Про калеку это хорошее дополнение, хвалю, – улыбнулась я, оценив его сарказм. – Можете еще рассказать про слабое здоровье.

– Смейтесь, смейтесь, – печально вздохнул Феофанов. – Мать рассказывала, что я родился очень слабеньким, постоянно болел, и она боялась, что я не выживу.

– Да это все матери так рассказывают, – махнула я рукой. – Давайте дальше.

– Я не женат, не выбрал еще подходящую девушку, – продолжал заученно Феофанов. – Остальное уже пойдет правда, про работу, про квартиру.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнула я и посмотрела на руки архитектора. – Вы что, кольцо не носите?

– Нет, – ответил Феофанов.

– Ну, тогда вперед, – скомандовала я. Мы поднялись на один пролет вверх. Я достала ключи и открыла входную дверь. – Проходите, Виктор Арсентьевич, не стесняйтесь. Будьте как дома, но не забывайте, что в гостях.

Когда он вошел, я захлопнула дверь, обернулась и увидела тетушку, выглянувшую из кухни на шум. Тетя Мила удивленно разглядывала архитектора, не в силах вымолвить ни слова, да и мой маскарад ввел ее в замешательство.

– Тетя, здравствуй, – нарушила я молчание и, указав на Феофанова, произнесла будничным тоном: – А это Витя, он будет жить у нас.

Феофанов хотел было поздороваться, но, услышав мои речи, закашлялся.

– То есть как?! – не поняла тетя Мила юмора. – Как жить? Что ты говоришь?

Сбросив сапожки, я обняла ее, поцеловала в щеку и прошептала на ухо:

– Шутка.

– Ну у тебя и шуточки, Женя. – Тетя с обидой отстранила меня. – У меня чуть удар не случился.

– А я думала, что ты будешь рада. Хотела сделать тебе приятное, – напустила я на себя оскорбленный вид.

Феофанов стеснительно жался к двери, поэтому я его вежливо спросила:

– Виктор Арсентьевич, вы заходить будете или как?

Тетя осторожно взяла меня под локоть. Ее глаза указали на Феофанова, требуя нормальных объяснений, а не ерунды, что я наговорила минуту назад.

– Прошу любить и жаловать – Виктор Арсентьевич, мы случайно сейчас познакомились на улице, – произнесла я, отбирая у Феофанова куртку. – Шел с работы, и на него напали хулиганы, представляешь?

– Какой ужас! – всплеснула руками тетя Мила, пригляделась и заметила следы побоев на лице моего клиента. – Да у вас шишка! Немедленно надо наложить холодный компресс и обработать ссадины перекисью водорода.

– Не стоит беспокоиться, – попробовал возразить Феофанов. Но тетя ничего не хотела слушать, она потащила архитектора в комнату, усадила на диван, сбегала за медикаментами на кухню и принялась оказывать первую помощь.

Оставив клиента в чутких руках тети Милы, я пошла в свою комнату привести себя в порядок. Следовало поторапливаться, так как тетя Мила с ее способностями ненавязчиво вытягивать из людей информацию могла расколоть Феофанова, а это очень нежелательно. Сняв парик и очки, расчесала волосы, подкрасила глаза, губы – все-таки в доме как-никак был гость – и, переодевшись в удобные джинсы и блузку, поспешила обратно в гостиную.

Слава богу, тетя еще не начала допроса, я успела вовремя. Феофанов продолжал подвергаться медицинским процедурам и недовольно ворчал.

– Ну что вы как маленький, царапины могут воспалиться, – уговаривала тетя Мила, смазывая ему лоб мазью.

– У меня от этого льда зуб на зуб не попадает. Можно я закончу охлаждать шишку? – без особой надежды попросил Феофанов. – Я еще на улице промерз.

– Что же вы сразу не сказали?! – строго сказала тетя Мила, вырывая у него из рук пузырь со льдом. – Вам немедленно надо согреться. Кроме того, у вас еще не до конца прошел шок от случившегося. Я знаю, как вам помочь, есть отличное народное средство.

– Что за средство? – с опаской спросил Феофанов. – Я приверженец традиционной медицины.

– Не волнуйтесь, средство проверено столетиями, – заверила его тетя Мила. – Кофе с ромом.

– А, кофе, я согласен, – облегченно улыбнулся Феофанов. Тетя унеслась на кухню. Я же подсела к архитектору.