Те слова, что мы не сказали друг другу Леви Марк

3

Машина, в которой ехала Джулия, медленно продвигалась по Пятой авеню под внезапно обрушившимся на город ливнем. На углу Пятьдесят восьмой улицы автомобиль надолго застрял в пробке возле большого магазина игрушек, и Джулия стала разглядывать витрину. Она узнала большую плюшевую выдру с серо-голубой шерсткой, смотревшую на нее из-за стекла.

Тилли появилась на свет в один субботний день, похожий на сегодняшний: тогда дождь хлестал так же буйно и вода струями сбегала по оконным стеклам. Джулия сидела в своем бюро, глубоко задумавшись, как вдруг эти струи обернулись в ее воображении реками, деревянные рамы – берегами Амазонки, а взвихрившаяся кучка листвы – хижиной маленького зверька, которого грозил поглотить этот жуткий потоп, переполошивший всю колонию выдр.

Настала ночь, но дождь все не прекращался. Сидя в одиночестве в просторном компьютерном зале анимационной студии, Джулия набросала первый эскиз своего будущего персонажа. Теперь невозможно даже подсчитать, сколько тысяч часов она провела перед экраном, рисуя и раскрашивая это серо-голубое существо, продумывая каждое его движение, каждую гримаску и улыбку, чтобы вдохнуть в него жизнь. Невозможно вспомнить, сколько совещаний, перетекавших в ночные бдения, и сколько уик-эндов потребовалось, чтобы осуществить свой замысел – сочинить историю Тилли и ее собратьев. Но успех этого мультфильма с лихвой вознаградил двухлетние усилия самой Джулии и пятидесяти сотрудников, работавших под ее началом.

– Я сойду здесь и доберусь до дома пешком, – сказала Джулия шоферу.

Тот указал на грозовой ливень за окном.

– Вот и прекрасно, это первое, что мне нравится сегодня, – объявила Джулия, когда водитель закрывал за ней дверцу машины.

Он только успел увидеть, как его пассажирка кинулась к магазину игрушек. И дождь был ей нипочем – ведь Тилли, сидевшая за стеклом витрины, встретила ее улыбкой, словно обрадовалась приходу хозяйки. Джулия, не удержавшись, помахала ей; к великому удивлению Джулии, маленькая девочка, стоявшая рядом с плюшевой игрушкой, ответила тем же. Мать девочки сердито схватила ее за руку и попыталась вывести из магазина, но ребенок уперся и вдруг бросился в широко раскрытые объятия выдры. Джулию взволновала эта сцена. Девочка цеплялась за Тилли, а мамаша шлепала ее по рукам, заставляя выпустить игрушку. Джулия вошла в магазин и направилась к ним.

– Известно ли вам, что Тилли наделена волшебными чарами? – спросила Джулия.

– Если мне понадобится помощь продавщицы, я вас позову, мисс, – отрезала женщина, испепеляя свою дочку взглядом.

– Я не продавщица, я ее мама.

– Что-что? – громко воскликнула мамаша. – Это я ее мать, попробуйте докажите, что это не так!

– Я говорю о Тилли, об этой плюшевой зверюшке – по-моему, она прониклась симпатией к вашей дочери. Это я произвела ее на свет. Позвольте мне подарить ее вашей девочке! Мне очень грустно видеть, как Тилли одиноко сидит в витрине при этом ярком освещении. В конце концов она совсем выцветет под лампами, а ведь она так гордится своей серо-голубой шубкой. Вы даже представить себе не можете, сколько часов мы трудились, чтобы подобрать нужные оттенки для макушки, шеи, животика, мордочки, нам хотелось, чтобы эти краски вернули ей улыбку, после того как река унесла ее домик.

– Ваша Тилли останется здесь, в магазине, а моя дочь должна понять, что нельзя отходить от меня, когда мы гуляем по городу! – ответила мамаша, дернув дочь за руку так сильно, что той пришлось выпустить пушистую плюшевую лапку.

– Но Тилли было бы так приятно иметь подружку, – настаивала Джулия.

– Вы хотите доставить удовольствие плюшевой игрушке? – изумленно спросила мамаша.

– Сегодня у меня особый день, и мы с Тилли были бы счастливы, да и ваша дочка, кажется, тоже. Одно короткое «да», и вы осчастливите сразу троих – неужели вам не хочется сделать нам такой подарок?

– Так вот, я говорю «нет»! Алисе не нужны подарки, да еще от незнакомой женщины. Всего хорошего, мисс! – бросила женщина, направившись к выходу.

– Алиса вполне заслужила такую игрушку, а вы пожалеете о своем отказе лет через десять! – крикнула ей вслед Джулия, с трудом сдерживая гнев.

Мамаша обернулась и смерила ее надменным взглядом:

– Вы разродились плюшевой игрушкой, а я – настоящим ребенком, так что оставьте свои нравоучения при себе, понятно?

– Вы правы, дочка – это не плюшевая игрушка, на ней не так-то просто будет зашить прорехи, сделанные жестокой рукой!

Женщина с оскорбленным видом вышла из магазина и, не оборачиваясь, удалилась в сторону Пятой авеню, таща за собой дочь.

– Прости, Тилли, дорогая, – сказала Джулия плюшевой выдре, – кажется, дипломат из меня никакой. Ты же знаешь, в этом деле я полный профан. Но не бойся, мы подыщем тебе хорошую семью, вот увидишь.

Директор магазина, внимательно наблюдавший за этой сценой, подошел к Джулии:

– Как приятно видеть вас, мисс Уолш, вы уже целый месяц к нам не заглядывали.

– В последнее время у меня было ужасно много работы.

– Ваше детище пользуется бешеным успехом, мы заказываем уже десятый экземпляр. Четыре дня в витрине и – до свиданья! – объявил директор, водворяя игрушку на место. – Хотя вот эта сидит здесь уже недели две. Но что вы хотите при такой погоде!..

– Погода тут ни при чем, – ответила Джулия. – Просто эта Тилли – уникальная привередница, она сама желает выбрать себе приемную семью.

– Ну-ну, мисс Уолш, вы это говорите каждый раз, когда заходите, – с улыбкой сказал директор.

– А потому что они все уникальные, – возразила Джулия и попрощалась.

Дождь наконец кончился. Выйдя из магазина, Джулия решила пройти пешком через Манхэттен, и вскоре ее силуэт затерялся в толпе.

Деревья на Горацио-стрит поникли под тяжестью намокшей листвы. День клонился к вечеру, и тут наконец выглянуло солнце, прежде чем погрузиться в воды Гудзона. Мягкий пурпурный свет заливал улочки квартала Вест-Виллидж. Джулия поздоровалась с хозяином греческого ресторанчика, расположенного напротив ее дома; тот суетился, накрывая к ужину столы на террасе. Ответив на приветствие, он спросил, не оставить ли для нее столик на сегодняшний вечер. Джулия вежливо отказалась, пообещав, что придет на ланч завтра, в воскресенье.

Она отперла ключом входную дверь небольшого дома, где жила, и поднялась по лестнице на верхний этаж. Стенли ждал ее, сидя на последней ступеньке.

– Ты как сюда проник?

– Меня впустил Зимур, директор магазина на первом этаже. Я ему помог снести коробки с обувью в подвал, и мы обсудили его новую коллекцию туфель – это просто чудо! Но кто может позволить себе такие произведения искусства в наши-то дни?!

– Кое-кто может, судя по тому, сколько покупателей постоянно бывает у него по воскресеньям, и очень многие, поверь, выходят с покупками, – сказала Джулия. Она спросила, открывая дверь своей квартиры:

– Тебе что-то нужно?

– Мне-то нет, а вот тебе, я уверен, нужна компания.

– Друг мой, у тебя такой неприкаянный вид, что уж и не знаю, кто из нас двоих сильнее мается от одиночества.

– Ладно, согласен потешить твое самолюбие: я сам, по своей инициативе, пришел сюда незваным гостем!

Джулия сняла габардиновый плащ и бросила его на кресло у камина. Комната благоухала глицинией, карабкавшейся вверх по красному кирпичному фасаду.

– А у тебя и вправду очень уютно, – воскликнул Стенли, бухнувшись на диван.

– Да, за этот год мне хотя бы это удалось, – сказала Джулия, открывая холодильник.

– Удалось что?

– Обустроить целый этаж этой развалюхи. Пива хочешь?

– Пиво – смерть для фигуры! Может, лучше стаканчик красного?

Джулия проворно поставила два прибора, вынула тарелку с сырами, откупорила бутылку вина, сунула в плеер диск Бэйси и знаком пригласила гостя сесть напротив нее. Стенли взглянул на этикетку каберне и восхищенно присвистнул.

– Настоящий праздничный ужин, – подтвердила Джулия, садясь за стол. – Сюда бы еще пару сотен гостей, да пирожные, да закрыть глаза – и можно подумать, будто мы на свадьбе.

– Давай-ка потанцуем, дорогая! – предложил Стенли.

Не дожидаясь согласия Джулии, он вышел из-за стола и повел ее в свинге.

– Вот видишь, у нас все-таки получился праздничный вечерок, – смеясь, сказал он.

Джулия опустила голову на его плечо:

– Что бы я без тебя делала, старина Стенли?!

– Ничего, и мне это давным-давно известно.

Музыка смолкла, и они вернулись за стол.

– Ты хотя бы позвонила Адаму?

Да, Джулия воспользовалась своей прогулкой, чтобы извиниться перед женихом. Адам сказал, что вполне понимает ее желание побыть одной. Это он должен просить у нее прощения за свою бестактность во время похорон. Даже его мать, которой он позвонил, вернувшись с кладбища, упрекнула его в неделикатности. Сегодня вечером он едет в загородный дом к родителям, чтобы провести с ними остаток выходных.

– Я начинаю думать, что твой отец поступил не так уж глупо, вынудив тебя похоронить его именно сегодня, – буркнул Стенли, подливая себе вина.

– Ты просто ненавидишь Адама!

– Я этого никогда не говорил.

– Знаешь, я целых три года прожила одна в городе, где обитают два миллиона холостяков. Адам любезен, щедр, обходителен. Он терпит мой ненормированный рабочий день. Он изо всех сил старается сделать меня счастливой, и, что самое главное, Стенли, он меня любит. Поэтому, сделай милость, будь к нему хоть немного снисходительней.

– Да я ничего не имею против твоего жениха, он поистине безупречен! Просто мне хочется видеть рядом с тобой человека, который по-настоящему вскружил бы тебе голову, пусть даже у него полным-полно недостатков, а не того, кто привлекает тебя лишь «положительными» качествами.

– Легко тебе поучать меня, а вот почему ты-то сам одинок?

– Я вовсе не одинок, моя Джулия, я вдовец, а это не одно и то же. И если человек, которого я любил, умер, это вовсе не доказывает, что он меня покинул. Ты ведь видела Эдварда и знаешь, как он был прекрасен даже на больничной койке. Его болезнь ни на йоту не лишила его великолепия. Он шутил до самого конца, до последних слов.

– И что же это были за слова? – спросила Джулия, сжимая руку Стенли.

– Я люблю тебя!

Несколько минут они сидели молча, глядя друг на друга. Потом Стенли встал, надел куртку и поцеловал Джулию в лоб.

– Пойду спать. Сегодня вечером ты выиграла партию: одиночество достанется мне.

– Посиди еще чуть-чуть. Эти последние слова… они действительно означали, что он тебя любит?

– Какая разница, ведь он умирал оттого, что изменил мне, – с горькой улыбкой ответил Стенли.

Поутру Джулия проснулась на диване и, открыв глаза, обнаружила, что Стенли перед уходом накрыл ее пледом. А сев завтракать, нашла под своей чашкой записку: «Какие бы гадости мы ни говорили друг другу, ты моя самая близкая подруга, и я тоже тебя люблю. Стенли».

4

В десять часов Джулия вышла из дому, решив провести день в студии. Она запаздывала со сдачей очередной работы, и совершенно ни к чему было сидеть дома без дела или, хуже того, наводить порядок в квартире, зная, что через несколько дней там опять будет кавардак. Даже Стенли нельзя позвонить, он наверняка еще спит и выползет из постели только в середине дня, если не извлечь его силой, посулив бранч[3] или блинчики с корицей.

Горацио-стрит была еще безлюдна. Джулия помахала нескольким соседям, сидевшим на террасе «Пастиса», и ускорила шаг. Дойдя до Девятой авеню, она на ходу послала нежную эсэмэску Адаму и, пройдя еще два перекрестка, вошла в здание «Челси Фармерс Маркет». Лифтер поднял ее на верхний этаж. Там она вставила бейдж в кодовый замок, охранявший доступ в студию, и толкнула тяжелую металлическую дверь.

Трое графиков уже были на своих местах. Увидев их помятые лица и кучу картонных стаканчиков из-под кофе в мусорной корзине, Джулия поняла, что они провели здесь всю ночь. Стало быть, задача, над которой ее команда билась уже не первый день, еще не решена. Никак не удавалось вывести алгоритм, который позволил бы вдохнуть жизнь в отряд стрекоз, посланных защитить замок от неминуемого нашествия армии жуков-богомолов. Производственный план, висевший на стене, указывал, что атака запрограммирована на ближайший понедельник. И если за это время эскадрилья не взлетит, то одно из двух: либо крепость без боя сдастся врагу, либо новый мультфильм выйдет с большим опозданием; оба варианта были абсолютно неприемлемы.

Джулия подкатила свое кресло к двум сотрудникам и села между ними. Рассмотрев результаты их работы, она решила объявить аврал. Обзвонив всех членов своей команды, попросила собраться через час в конференц-зале, извинившись за испорченное воскресенье. Необходимо было изучить весь объем данных, а это неизбежно займет весь день и всю ночь, чтобы к утру понедельника стрекозы поднялись в небо вымышленной страны Эноукри.

И пока ее коллеги сдавали смену, Джулия успела сбегать в супермаркет и вернуться с двумя картонными коробками, набитыми выпечкой и сэндвичами, которыми собиралась кормить свое воинство.

К полудню тридцать семь человек откликнулись на ее призыв. Мирное утреннее спокойствие студии сменилось лихорадочной суетой улья, где рисовальщики, графики, колористы, программисты и эксперты по анимации обменивались мнениями, аналитическими выкладками и самыми что ни на есть безумными идеями.

К семнадцати часам вариант, предложенный одним из сотрудников, совсем зеленым новичком, вызвал бурный взрыв эмоций и привел к совещанию в конференц-зале. Чарльз, молодой специалист по информатике, недавно принятый в их группу для подкрепления, и работал-то всего ничего, без году неделя. Когда Джулия дала ему возможность изложить свои соображения, у него сорвался голос, и его речь вылилась в невнятное бормотание. Старший программист поднял на смех этого златоуста, чем отнюдь не облегчил ему задачу. Тогда юноша уселся за компьютер и его пальцы резво забегали по клавиатуре; смешки за его спиной всё не умолкали, прошло несколько томительных минут, и вдруг наступила мертвая тишина: у стрекозы на экране затрепетали крылышки, и она взлетела, описав в небе Эноукри безукоризненный круг.

Джулия первой поздравила его, остальные тридцать пять коллег зааплодировали. Оставалось поднять в небо семьсот сорок других стрекоз в доспехах. Теперь юный волшебник повел себя куда увереннее и четко изложил алгоритм, с помощью которого можно заставить двигаться многочисленных героев мультика. Пока он разъяснял свой проект, раздался телефонный звонок. Сотрудник, снявший трубку, сделал знак Джулии, что ее вызывают, притом срочно. Она шепотом попросила соседа хорошенько запомнить все, что скажет Чарльз, и вышла из зала, чтобы поговорить по телефону в своем кабинете.

Джулия сразу же узнала голос господина Зимура, директора магазина, расположенного на первом этаже дома по Горацио-стрит. Все ясно: значит, в ее квартире опять случилась протечка, и вода льется с потолка на коллекцию обуви господина Зимура, каждая пара которой стоит ее двухнедельной зарплаты или недельной – в период распродаж. Уж кто-кто, а Джулия это хорошо знала: в прошлый раз страховой агент назвал именно такие суммы, вручая господину Зимуру солидный чек для оплаты ремонта помещения. Тогда, уходя из дома, Джулия забыла отключить свою допотопную стиральную машину, но с кем из нас этого не случалось?!

Страховой агент предупредил ее, что в следующий раз откажется улаживать подобные неприятности. Да и сейчас согласился лишь потому, что Тилли – кумир его детей; с тех пор как он купил им диски с мультиком про выдру, ему удается отсыпаться утром в воскресенье. Вот он и взялся убедить руководство компании пощадить Джулию и не аннулировать ее страховой полис.

Что же касается самого господина Зимура, тут потребовалось куда больше дипломатических усилий. Ей пришлось пригласить его на празднование Дня благодарения, организованное Стенли, рассыпаться в извинениях, умолять о перемирии и оказывать множество других знаков внимания, чтобы восстановить их добрососедские отношения. Этот тип отличался довольно угрюмым нравом, обо всем имел собственное мнение и, как правило, смеялся только собственным шуткам.

Затаив дыхание, Джулия ждала, когда ее собеседник объявит о размерах катастрофы.

– Мисс Уолш…

– Мистер Зимур, что бы ни произошло, поверьте, я страшно сожалею…

– А я тем более сожалею, мисс Уолш, потому что у меня сумасшедший наплыв покупателей и полно всяких других дел, чтобы тратить свое время на ваших поставщиков.

Джулия попыталась унять сердцебиение и сообразить, о чем идет речь.

– Каких поставщиков?

– А это вам лучше знать, мисс!

– Простите, но я ничего не заказывала и всегда прошу доставлять мне заказы на работу.

– Ну, значит, на сей раз вышло иначе. Вам же известно, что воскресные дни у нас самые доходные, но в данный момент перед моей витриной торчит огромный фургон, и я рискую потерпеть из-за этого большие убытки. А двое верзил, которые вытащили этот короб, ваш заказ, отказываются уезжать, пока кто-нибудь не распишется за доставку. Вот я вас и спрашиваю: что нам делать?

– Короб?

– Да, короб, именно короб! Неужели я должен все повторять дважды, когда у меня там клиенты нервничают?!

– Я… прошу меня извинить, мистер Зимур, – пролепетала Джулия, – даже не знаю, что вам сказать.

– Ну, скажите, например, когда вы собираетесь прийти, чтобы я мог сообщить этим господам, сколько еще времени мы потеряем по вашей милости.

– Но я сейчас никак не могу… у меня аврал…

– А вы думаете, что я тут дурака валяю, мисс Уолш?

– Мистер Зимур, я не жду никаких заказов – ни ящиков, ни свертков, ни тем более коробов! Повторяю еще раз: это наверняка какая-то ошибка.

– А вот я даже без очков вижу, что значится на накладной, – поскольку они водрузили ваш короб прямо перед моей витриной: там крупными буквами написана ваша фамилия, а под ней наш общий адрес, а внизу указано «не кантовать»; вероятно, это опять забывчивость с вашей стороны! Память уже не в первый раз вас подводит, не так ли?

Кто же мог прислать ей этот «короб»? Вероятно, Адам решил сделать ей подарок. Или это был какой-то заказ, о котором она напрочь позабыла, например, оборудование для офиса, а она по нелепой случайности велела доставить его к себе на дом. В любом случае Джулия не могла бросить на произвол судьбы сотрудников, ведь она сама вызвала их на работу в воскресный день. Однако мрачный тон господина Зимура вынуждал ее принять решение как можно скорее, проще говоря, немедленно.

– Мистер Зимур, я думаю, что нашла решение нашей проблемы. С вашей помощью мы могли бы выйти из этого неприятного положения.

– Я снова и снова восхищаюсь вашим математическим складом ума, мисс Уолш. Я был бы счастлив услышать, что вы способны сами решить то, что я рассматриваю как вашу личную проблему, – я подчеркиваю: вашу, а не мою! – не вовлекая меня в свои дела, но, увы!.. Итак, я вас очень внимательно слушаю.

Джулия призналась ему, что прячет запасной ключ от квартиры на лестнице под ковровой дорожкой, на шестой ступеньке. Достаточно просто их сосчитать. Впрочем, если там его не окажется, значит, он лежит на седьмой или, может быть, на восьмой. Таким образом, мистер Зимур сможет открыть ее дверь, и она уверена, что как только те двое внесут груз, так сейчас же и отбудут на своем огромном фургоне, который загородил его витрину.

– И в идеале я должен подождать, пока они уедут, запереть за ними дверь вашей квартиры, так, что ли?

– Вот именно в идеале, мистер Зимур… Я не смогла бы выразиться точнее.

– Если там какое-нибудь кухонное оборудование, мисс Уолш, я бы настоятельно советовал вам вызвать для его установки квалифицированных специалистов. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду!

Джулия собралась было заверить своего соседа, что не заказывала никакого кухонного оборудования, но тот уже повесил трубку. Пожав плечами, она постояла еще несколько секунд, решая эту загадку, а потом вернулась к работе, которая занимала все ее мысли.

С наступлением ночи вся команда собралась перед экраном в просторном конференц-зале. Чарльз сел за компьютер, и результаты, которые он продемонстрировал, внушили оптимизм. Еще несколько часов работы – и «битва стрекоз» будет показана в назначенное время. Программисты выверяли свои расчеты, графики доводили до ума последние детали декораций, и Джулия почувствовала себя лишней. Она зашла в комнатушку, где была устроена кухонька, и увидела там Дрэя, рисовальщика и друга, с которым ее связывали долгие годы совместной учебы.

Увидев, как она потягивается, он подумал, что у нее разболелась спина, и посоветовал идти домой и полежать. Это счастье, что она живет неподалеку от студии, так пусть воспользуется этим. Как только пробы закончатся, он ей позвонит. Джулия ответила, что тронута его заботой, но считает своим долгом находиться рядом с товарищами; на это Дрэй возразил, что ее блуждания по кабинетам только усиливают всеобщее напряжение.

– Интересно, с каких это пор мое присутствие вас так напрягает? – возмутилась Джулия.

– Не гони волну, просто народ уже на пределе. За последние полтора месяца у нас не было ни одного выходного.

Джулия должна была находиться в отпуске до следующего воскресенья, и Дрэй признался, что коллеги уповали на это, чтобы хоть немного перевести дух.

– Мы ведь думали, ты уехала в свадебное путешествие… Только не сердись, Джулия, я всего лишь доношу глас народа, – смущенно сказал Дрэй. – Ты взяла на себя ответственность, а за это приходится платить. С тех пор как тебя назначили креативным директором, ты для нас не просто коллега, ты в некотором роде представитель власти… И вот доказательство: стоило тебе поднять трубку, как все до единого собрались на мозговой штурм, да еще в воскресенье!

– Мне кажется, дело того стоило, разве нет? Ну да ладно, я уже поняла, к чему ты клонишь, – ответила Джулия. – Поскольку мой авторитет давит на уважаемых коллег, я удаляюсь. Только обязательно позвони мне, когда закончите, и не потому, что я ваш шеф, а потому, что я тоже член команды!

Джулия схватила со спинки стула плащ, удостоверилась, что ключи лежат в кармане джинсов, и решительно направилась к лифту.

Выходя из здания, она набрала номер Адама, но телефон стоял на автоответчике.

– Это я, – проговорила Джулия. – Мне хотелось услышать твой голос. У меня выдалась скверная суббота, а потом невеселое воскресенье. Теперь уж и не знаю, так ли удачна была мысль остаться в одиночестве. Утешаюсь только тем, что я избавила тебя от своего мерзкого настроения. А сейчас меня почти силой выставили из студии мои коллеги. Хочу немножко пройтись. А ты, наверное, уже вернулся в город и лег спать. Я уверена, что твоя мать тебя сильно утомила. Ты мог бы оставить мне на автоответчике хоть несколько слов. Целую тебя. Хотела попросить, чтобы ты мне позвонил, но это глупо, раз ты все равно уже спишь. И вообще, все, что я тут наговорила, в высшей степени глупо. До завтра. Позвони мне, когда проснешься.

Джулия кинула мобильник в сумку и зашагала по набережной. Минут через тридцать она подошла к дому и обнаружила на входной двери конверт, прикрепленный скотчем. На нем было нацарапано ее имя. Заинтригованная Джулия распечатала конверт. «Я упустил клиентку, пока занимался вашим заказом. Ключ лежит на месте. P.S.: Под ковриком на ОДИННАДЦАТОЙ ступеньке, а не на шестой, седьмой или восьмой! Приятного воскресенья!» Подписью адресата не удостоили.

– Спасибо еще, что он не указал этаж для удобства квартирных воров! – проворчала Джулия, взбираясь по лестнице.

Она почти бежала: ей не терпелось увидеть, что же находится в посылке. Наконец она вытащила ключ из-под ковровой дорожки (попутно решив приискать для него новый тайник), вошла в квартиру и включила свет.

Посреди гостиной высился поставленный на попа двухметровый ящик.

– Господи, что же это такое? – воскликнула она, роняя сумку и плащ на журнальный столик.

На квитанции, приклеенной к боковой стенке, было написано «Не кантовать», а ниже ее имя. Джулия начала с того, что обошла кругом этот огромный короб из светлого дерева. Он был слишком громоздким, чтобы она смогла передвинуть его хотя бы на несколько метров. Кроме того, она понятия не имела, как его открыть.

Адам по-прежнему не подходил к телефону; оставалось, как всегда, прибегнуть к помощи Стенли, и она набрала его номер.

– Я тебя не разбудила?

– Это в воскресенье-то вечером?! Я ждал, что ты позвонишь и я тебя куда-нибудь вытащу.

– Успокой меня: это, случайно, не ты прислал мне дурацкий ящик двухметровой высоты?

– Ты с ума сошла, Джулия?

– Ну так я и думала! Вопрос второй: как вскрыть дурацкий ящик двухметровой высоты?

– А он из чего сделан?

– Из дерева!

– Тогда, может, пилой распилить?

– Спасибо за подсказку, Стенли, сейчас пойду поищу пилу у себя в сумке или в аптечке, – съязвила Джулия.

– Не хочу быть нескромным, но что там внутри?

– А вот это и я хотела бы знать! Если желаешь удовлетворить свое любопытство, быстренько бери такси и приезжай ко мне.

– Дорогая моя, я сижу в пижаме!

– Позволь, ты ведь собирался куда-нибудь меня вытащить!

– Да, из постели!

– Ладно, буду справляться сама.

– Погоди-ка, дай подумать. На нем никакой ручки нет?

– Нет!

– И петель тоже нет?

– Я их, по крайней мере, не вижу.

– Слушай, а вдруг это произведение современного искусства – «Ящик-который-не-открывается», шедевр какого-нибудь великого художника? – хихикая, предположил Стенли.

По молчанию Джулии он понял, что выбрал неудачный момент для шуток.

– Может, попробуешь просто чуть нажать на стенку, ну знаешь, как открываются некоторые стенные шкафы? Один легкий толчок, и готово…

Пока ее друг продолжал свои объяснения, Джулия прикоснулась к передней стенке ящика и нажала на нее ладонью, как советовал Стенли. Неожиданно створка медленно повернулась.

– Алло! Алло! – заголосил Стенли в труб-ку. – Ты меня слышишь?

Джулия выронила трубку. Она в ужасе глядела на содержимое ящика: то, что она увидела, было похоже на кошмарный сон.

Голос Стенли продолжал еле слышно верещать в трубке у ее ног. Не спуская глаз с ящика, Джулия медленно нагнулась, чтобы подобрать ее.

– Стенли…

– Фу, как ты меня напугала! С тобой все в порядке?

– В общем… да…

– Если хочешь, я натяну штаны и сейчас же приеду к тебе.

– Нет, не стоит, – еле слышно сказала Джулия.

– Так тебе удалось открыть этот ящик?

– Да, – безучастно ответила она. – Я тебе позвоню… завтра.

– Слушай, я все-таки волнуюсь!

– Ничего, Стенли, ложись, отдыхай, целую тебя.

И Джулия отключила телефон.

– Господи, кто мог прислать мне ЭТО? – спросила она себя.

В ящике, лицом к ней, стояла восковая фигура в человеческий рост – точная копия Энтони Уолша. Сходство было потрясающее: если бы не закрытые глаза, ее можно было бы принять за живого человека. Джулия задыхалась, ей не хватало воздуха. Она чувствовала, как по ее спине сползают капельки пота. Она осторожно подошла ближе. Восковой двойник ее отца был выполнен с потрясающим мастерством, цвет и фактура кожи выглядели естественными до ужаса. Туфли, костюм цвета антрацит, белая полотняная рубашка – все абсолютно такое же, что неизменно носил Энтони Уолш. Ей безумно хотелось коснуться его щеки, вырвать волосок, чтобы удостовериться, что это не он сам, но Джулия и ее отец давным-давно не касались друг друга. Ни намека на поцелуи, объятия или рукопожатия – ничего, что хотя бы отдаленно походило на проявление нежности. Пропасть, разделявшая их уже долгие годы, была непреодолима, так что уж говорить об этой восковой копии!

Теперь предстояло принять какое-то решение. Кому-то пришла в голову чудовищная мысль создать двойника Энтони Уолша – куклу, подобную тем, какие выставлены в некоторых музеях восковых фигур в Квебеке, Париже и Лондоне, да еще сделать ее до жути реалистичной. Джулия едва сдерживалась, чтобы не завопить во весь голос.

Разглядывая куклу, она вдруг заметила приколотую к рукаву бумажку, на которой синей ручкой была нарисована стрелка, указывающая на верхний карман пиджака. На обороте Джулия прочла: «Включи меня». Она тотчас узнала своеобразный почерк отца.

В нагрудном кармане Энтони Уолш обычно носил шелковый платочек; теперь оттуда выглядывал кончик чего-то, похожего на дистанционный пульт. Джулия взяла его в руки. На нем была только одна квадратная белая кнопка.

Джулия почувствовала, что сейчас упадет в обморок. Может, это просто дурной сон, и через несколько минут она очнется, вся в поту, и будет смеяться над испугавшим ее бредовым видением? Подумать только, ведь она убеждала себя, глядя на опускавшийся в могилу гроб отца, что носит по нему траур чуть ли не с детства, что разлука с ним не может причинить ей горе, поскольку длится уже почти двадцать лет. Она ведь почти гордилась тем, что рассуждает так мудро и зрело, и вот теперь все же угодила в ловушку своей подсознательной привязанности… Нет, это просто смешно, смешно и нелепо! Отец бросил ее в детстве, обрек на одинокие ночи ожидания, и она не допустит, чтобы его фантом вторгался в ее жизнь взрослой женщины.