Секретный дневник доктора Уотсона Гровик Фил
– Смерть! – сказал я.
Он хмыкнул:
– Смерть?
– Да, и желанную. Подумайте, насколько свободным вы себя почувствуете, если Скотленд-Ярд и вся Англия посчитают вас мертвым. Все подозрения в отношении вас прекратятся. Все подступы, которые могли бы привести к вам, теперь посчитают ложными и охоту отменят. Вы будете свободны, Клей, вольны следовать своим желаниям, и при этом не обременены суетным существованием.
– Как именно вы собираетесь этого добиться?
– Вскоре мир потребует от меня окончательного отчета о смерти Шерлока Холмса. Чтобы увековечить его память, я напишу, как он сорвал хитроумные шпионские заговоры, нити которых тянулись на острова Карибского моря, и отдал за это жизнь. Я также расскажу публике, что во время его последнего приключения в Лондоне, еще до того как он приступил к правительственному заданию, погибли и вы. Я в деталях распишу, как ваши подчиненные восстали и утопили вас в Ла-Манше, привязав к ногам груз, чтобы ваше тело никогда не нашли. Когда вас посчитают мертвым и мир в это поверит, все только вздохнут с облегчением. – Мне показалось, что при этих словах я увидел в глазах преступника раскаяние и угрызения совести. – Вы будете свободны, чтобы расправить свои черные крылья. Но если вас поймают из-за ваших просчетов или ошибок ваших подчиненных, не смейте винить меня или преследовать мою семью. Вам ясно?
– Да. – Клей пристально оглядел меня с головы до ног. – А вы точно не Шерлок Холмс в обличье доктора Уотсона? Вот уж не думал, что вы способны на такой хитрый и блестящий план.
– Я и сам не думал. А теперь о том, что мне потребуется от вас…
Люди из правительства, которые остались следить за моим домом, были «освобождены от выполнения своих обязанностей» подчиненными Клея. Затем, после того как Джон и Элизабет отправились к ее родителям в Йоркшир в сопровождении других людей Клея, которых он лично выбрал, началось исполнение второй части моего плана.
Меня в экипаже отвезли к тому месту, где находился адмирал Ярдли – за ним проследил еще один человек Клея, когда адмирал покинул мой дом. Я разбудил спавшего адмирала и попросил довериться мне и одеваться. Через несколько минут мы уже мчались по ночному Лондону к дому сэра Рэндольфа Ньюсома.
Наш экипаж так сильно трясло и качало, что казалось, будто он движется вопреки законам гравитации. По пути я рассказал Ярдли о своих ночных посетителях, а также заявил, что пришло время заставить Ньюсома действовать.
Экипаж едва успел остановиться, а Ярдли уже колотил в дверь дома Ньюсома. Вскоре вышел хозяин:
– Ричард? Что ты здесь делаешь в такой час? А кто это с тобой?
– Быстро, Рэндольф, времени нет. У тебя сейчас кто-нибудь есть?
Мы последовали за Ньюсомом в кабинет, где он сел за свой письменный стол и сказал:
– Нет, сегодня я совсем один. В чем дело, Ричард?
Именно в этот момент Ярдли достал револьвер и плотно прижал к голове Рэндольфа Ньюсома:
– Ньюсом, возможно, из-за тебя мой сын лишился жизни. А теперь сиди и не дергайся. Я буду вести обратный отсчет начиная с десяти. Если ты мне не расскажешь все, твои мозги разлетятся по этим новомодным обоям. Десять!
– Я ничего не знаю. – Ньюсом спокойно закурил.
– Девять!
– Ты сошел с ума, Ричард. Я не знаю, о чем ты говоришь. – Наш противник напоминал глыбу льда.
– Восемь!
– Я действительно ничего не знаю. – Он выпустил кольцо дыма. – Ты собираешься застрелить невиновного человека?
– Семь! – продолжал считать адмирал.
– Невиновного в чем? – встрял я.
– Шесть!
– Невиновного во всем. Я только выполнял приказы.
– Пять!
– Какие приказы? – спросил я.
– Просто приказы: я делал то, что должен! – Ньюсом затушил сигарету в пепельнице.
– Четыре!
– Говорите прямо сейчас, – посоветовал я, – или адмирал выполнит свое обещание!
– Три!
– Что вы хотите знать?
– Почему потопили «Спаситель» и кто отдал приказ о его уничтожении?
– Не знаю. – Мне показалось, что я уловил колебание в голосе Ньюсома. – Никто не отдавал такого приказа. Просто так получилось!
– Два!
– Послушай, Ричард, я знаю, что ты расстроен из-за гибели Уильяма, но это уже слишком.
– Но сейчас оружие у меня в руке. Один!
– Хорошо, хорошо, – сдался Ньюсом. – Я все вам расскажу. Просто убери эту адскую игрушку. – Он был скорее раздражен, чем напуган.
Ярдли прекратил прижимать револьвер к голове Ньюсома, но по-прежнему держал его на мушке.
– Бальфур. Бальфур отдал мне приказ, требуя, чтобы Рейли обеспечил провал спасательной операции.
– А как насчет Уильяма? – рявкнул адмирал.
– Я не знаю. Я вообще не знаю, что там произошло.
Ярдли снова плотно прижал револьвер к голове Ньюсома:
– Ты, кусок мерзкого дерьма, слышал, что я остановился на цифре один? – Он снял револьвер с предохранителя: – А теперь я спрашиваю тебя в последний раз: кто отдал приказ насчет Уильяма?
– Речь шла не только об Уильяме, но и о Холмсе и Престоне. Он хотел видеть их всех мертвыми. – Ньюсом потянулся за еще одной сигаретой.
– Кто хотел видеть их всех мертвыми? Кто?! – закричал адмирал.
– Я не знаю, но кто-то приказал отправить сигналы, которые заставили бы немцев думать, что это корабль-шпион. Они его торпедировали. Я не имел к этому никакого отношения, Ричард. Ты веришь мне?
Ярдли отошел на несколько футов назад, продолжая целиться в лоб Ньюсома:
– Единственное, во что я верю, – это то, с каким удовольствием я нажму на курок.
И не успел я его остановить, как он исполнил свою угрозу.
Мы бросились к поджидавшему нас экипажу. Один из людей Клея спросил, что случилось. Я сказал, что в доме находится мертвый человек. Подчиненный Клея улыбнулся и небрежно бросил:
– Не беспокойтесь. Дом почистим, а тело исчезнет. Обычное дело.
12 июля 1919 года
Теперь было около двух часов ночи. Убив Ньюсома, Ярдли уничтожил и наши шансы выяснить, жив ли Холмс на самом деле, а также получить ответы на другие вопросы. Но главное, мы так и не узнали, кто за всем этим стоит. Однако я прекрасно понимал, какие чувства в тот момент обуревали адмирала.
До утра у нас оставалось еще много дел, но мой план перечеркнула преждевременная смерть Ньюсома. Я хотел лишь получить у него информацию. Теперь она у меня была, но я совершенно не представлял, что с ней делать.
Однако это хорошо представлял адмирал, и я с ним полностью согласился. Мы поедем на Даунинг-стрит, дом 10, и все расскажем Ллойду Джорджу, после чего он сможет незамедлительно начать действия против Бальфура. Я принял план адмирала, но когда назвал нашему вознице адрес, по которому следует ехать, он посмотрел на меня с ужасом.
– Не беспокойтесь, – сказал я. – Премьер-министр на нашей стороне.
– Возможно. Но уж точно не на моей. – С этими словами возничий все-таки тронулся с места.
Мы оказалась на месте уже через двадцать минут. Вокруг в этот час было так мало автомобилей, что меня будто отбросило назад, во времена королевы Виктории, когда мы с Холмсом были совсем молоды, а он только начинал свою карьеру детектива. Внезапно я почти явственно ощутил, что он находится рядом со мной в этом экипаже, хлопает по спине и говорит: «Элементарно, Уотсон! Теперь вы все поняли. Мы еще победим!»
Адмирал поговорил с констеблем, который дежурил перед входом, и тот скрылся в здании на несколько минут. Наконец он вышел и сказал что-то адмиралу, и Ярдли махнул мне рукой, предлагая к нему присоединиться.
Нас провели в то же помещение, в котором, насколько я понимаю, в ту судьбоносную первую ночь встречались Холмс и Ллойд Джордж. Через несколько минут появился премьер-министр в домашнем халате, явно недовольный, что его побеспокоили в такой час.
– Дело должно быть действительно таким важным и срочным, как вы утверждаете, адмирал Ярдли, иначе плавать вам вверх и вниз по Темзе, стоя на мостике мусорной баржи. – Это была шутка, но было ясно, что имеет в виду Ллойд Джордж. – А это кто?
– Сэр, я имею честь представить вам доктора Джона Уотсона.
На секунду мне показалось, что премьер-министр заметался, как крыса в луче яркого света. Но это гротескное впечатление быстро исчезло. Он протянул мне руку:
– Доктор Уотсон, это одно из очень немногих знакомств за последние годы, которые я на самом деле считаю честью. Я поздравляю вас, сэр, и одновременно выражаю свои соболезнования и извинения. Вы показали себя настоящим героем.
Я был настолько смущен, что не знал, как ответить, поэтому просто поблагодарил Ллойда Джорджа и знаками показал Ярдли, чтобы он побыстрее приступал к делу.
– Премьер-министр, – заявил адмирал, – я думаю, вам лучше сесть.
– Сесть? Зачем мне садиться?
– Ну, для начала я хочу сообщить, что только что убил Рэнди Ньюсома, – ответил Ярдли.
– Что вы сделали?!
Адмирал был так опьянен жаждой мести, что, как мне кажется, пребывал в состоянии легкого шока. Может, он до сих пор полностью не осознавал своих действий. Я решил взять ведение разговора на себя:
– Господин премьер-министр, если разрешите, то я все объясню. Мы с адмиралом только что выяснили, что в вашем правительстве был устроен бесчестный и отвратительный заговор – наперекор вашим желаниями и желаниям особы королевской крови, которая должна остаться неназванной. Целью этого заговора был расстрел определенной семьи, который Холмс предотвратил, но косвенно это привело к его собственной смерти, а также гибели сына адмирала Ярдли Уильяма и сэра Майкла Престона на том корабле, который был потоплен.
– Что вы такое говорите, доктор Уотсон? Корабль торпедировали немцы.
– Это так, сэр. Но именно член вашего кабинета тайно предоставил немцам информацию. Он стоял за всем тем злом, о котором я только что рассказал. И это еще не все. Сегодня ночью ко мне в дом ввалились двое головорезов, утверждавших, что их прислали те, кто отправил Холмса и меня в Россию. Они утверждали, что мой друг жив, но если я не выполню их указаний, то на этот раз он уже точно умрет.
Ллойд Джордж пришел в ярость. Он бросился ко мне и схватил за плечи:
– Кто этот предатель? Я прикажу его повесить!
– Сэр, это Артур Бальфур, – сообщил Ярдли.
Премьер-министр дернулся, словно ему дали пощечину. Он отпустил меня, руки безвольно упали.
– Кто? Бальфур? – переспросил он шепотом.
– Да, премьер-министр, – кивнул я. – И если теперь вы выделите нам время, то мы расскажем вам все.
Ллойд Джордж тяжело рухнул на стул:
– Джентльмены, я не могу в это поверить, слишком уж мрачную и зловещую картину вы мне нарисовали. Зачем Бальфуру организовывать заговор? Он не предатель; когда-то он был премьер-министром. Он – часть моего правительства, часть системы. Вы должны предоставить мне все детали, а я – полностью поверить вам, прежде чем брошу вызов такому человеку.
Следующие полтора часа мы с адмиралом рассказывали, как развивалось это дело, вплоть до кончины Ньюсома. Премьер-министр лишь несколько раз прерывал нас вопросами. Наконец он заговорил:
– Я еще даже не могу уложить в голове все то, что вы мне сейчас рассказали. Слой накладывается на слой. За этой вашей «черной фракцией», доктор Уотсон, может стоять нечто большее; ее истинными руководителями и вдохновителями могут оказаться другие люди.
Здесь много о чем нужно подумать, но если ваша теория окажется правильной, то передо мной встает серьезная проблема. В Англии никогда не было премьер-министра предателя. Никогда не оказывался предателем столь высокопоставленный член правительства. Даже если это правда, я не представляю, как действовать против Бальфура.
Дело здесь не только в одной Англии. Следует учитывать всю империю и наши торговые связи с миром. Я должен об этом подумать, и мне придется снова встретиться с вами, когда я решу, как поступить.
Что касается Ньюсома, я, конечно, не могу закрыть глаза на его смерть, но если смотреть на дело реалистично, то вы упростили картину, обеспечив, так сказать, его исчезновение с территории.
Даже если бы он был признан невиновным в ходе судебного процесса, скандал определенно свалил бы мое правительство. Я не допущу этого ни при каких обстоятельствах. Поэтому я вынужден встать на вашу сторону, адмирал Ярдли, и защитить вас.
Премьер-министр встал, таким образом показывая, что нам пора уходить. Когда мы уже развернулись к двери, он спросил:
– Вы никому больше об этом не рассказывали? Знаете только вы двое?
– Да, – ответил я.
– Хорошо. Пожалуйста, пусть все так и остается, – попросил Ллойд Джордж. Затем, подойдя ко мне, чтобы пожать руку, он добавил: – Доктор Уотсон, когда мы с мистером Холмсом встречались по поводу вашего задания, должен сказать, что это была одна из самых приятных обязанностей, которые мне довелось выполнять во время войны. Он был таким открытым, честным и готовым служить королю и стране. Мне будет очень не хватать этого человека.
Когда мы с адмиралом покидали кабинет, я спросил себя: а не пытался ли премьер-министр усыпить мою бдительность лестью? Все складывалось слишком просто.
Я поделился с Ярдли своими ощущениями, и хотя он не согласился со мной, но признал, что на этом этапе игры обязательно следует обращать внимание на предчувствия и подсказки интуиции.
К тому времени, как мой новый возничий, человек Клея по имени Бендикс, развез адмирала и меня по домам, уже пробило пять. Я, шатаясь, поднялся по ступеням на крыльцо, вставил ключ и открыл дверь. Но как только я вошел, то сразу понял, что в доме меня ждет посторонний. Оружия я не захватил, но даже будь у меня пистолет, я не смог бы им воспользоваться – настолько меня вымотали события этой ночи. Поэтому я просто направился в гостиную, но не успел я зажечь свет, как услышал голос, который показался мне смутно знакомым:
– Наконец-то вы вернулись. Я уже несколько часов жду вас, доктор Уотсон.
Я включил свет и увидел одного из «нянек», которые сопровождали Холмса и меня в самом начале нашего приключения. Именно этот мужчина, меньший из тех двоих, пожелал нам удачи, оставляя в Харвиче. Теперь он сидел на моем диване.
– Вы? – изумился я. – Что вы здесь делаете?
– Знаете, доктор, некоторым из моих коллег не понравилось бы мое присутствие здесь. Думаю, они всерьез разозлились бы.
– Простите, но я совершенно не понимаю, о чем вы говорите. Кто вы? И что вам от меня нужно в этот час?
– Доктор Уотсон, я – тот человек, который приходил к вашей жене и отправил ей то сообщение.
– Так это были вы? – Я рухнул в кресло.
– Да.
– Но почему? Почему вы проявили такую доброту к моей семье?
– Потому что вы с мистером Холмсом проявили такую же доброту к моей.
– Я не понимаю. Мы не встречались до поездки в Харвич.
– Это так. Но вы с мистером Холмсом сделали хорошее дело для моей семьи. И я поклялся отплатить вам тем же, если когда-нибудь представится случай.
– Но кто вы? Как мы помогли вашей семье?
– Восемь лет назад вы с мистером Холмсом столкнулись с такими скорбными и странными обстоятельствами, что предпочли не разглашать информацию об инциденте и не делать его достоянием общественности. Вы помните сестер-близняшек из Уэльса, молодых английских леди, которых звали Лорен и Лиза Ларкин?
Я напряг память:
– Ах да, двойняшки, которые забеременели от одного мужчины.
– Вы правы, доктор Уотсон. Затем тот мужчина стал хвастаться своими победами, и двойняшки, доведенные до крайней черты из-за скандала и страданий, казнили его. Вы собирались назвать рассказ «Две черные вдовы», но потом отказались его публиковать. Вы помните почему?
– Подождите минутку. С тех пор мне пришлось многое пережить. Действительно, мать девочек упросила Холмса позволить ей отправить их в клинику для душевнобольных, вместо того чтобы подвергать суду. Следовало учитывать душевное состояние близняшек и подумать о будущем детей, которых они вынашивали. Я помню, как мать говорила, что семье и так уже досталось. Отец вместе с Китченером участвовал в сражении под Омдурманом[24] и погиб. Еще был брат, который бесследно исчез, а потом случилась эта трагедия.
– Все правильно. Пожилая женщина тронула Холмса своими слезами, и он пошел против всех своих правил, уступив желанию матери. Ведь девушек все равно отправили бы в закрытое учреждение, и они на самом деле там оказались. Вы сами за этим проследили.
– А вы к ним какое имеете отношение?
– Я – исчезнувший брат.
– Вы? Но где вы были? И как так получилось, что вы оказались вовлечены в то проклятое дело, в которое впутали и нас с Холмсом?
– Я просто не знаю, с чего начать, доктор Уотсон.
– Попробуйте с самого начала – и первым делом представьтесь.
– Ладно. Вы можете называть меня мистер Смит, хотя это ненастоящее мое имя. Видите ли, в некотором роде я даже не существую. Тот человек, который сопровождал меня в ту ночь, когда мы забирали мистера Холмса, тоже не существует.
– Мой дорогой, я совсем не понимаю, о чем вы говорите. Вас не существует, но вы живы и разговариваете со мной.
– Верно. Но для правительства – или для его определенных подразделений – меня не существует, – пояснил мистер Смит. – Они обеспечивают подобное положение вещей. Другими словами, нет никаких данных о моей жизни. Я будто бы вообще никогда не существовал. Да, я признался вам, кто я такой на самом деле, но если со мной что-нибудь случится, то любая организация или структура, занимающаяся расследованием, будь то местное полицейское управление или пресса, не найдет моих следов. Моя личность меняется каждую неделю, а то и каждый день – в зависимости от того, где я нахожусь и какую задачу выполняю.
– И вы утверждаете, что это происходит с ведома правительства? – не веря своим ушам, спросил я.
– Вы до сих пор не понимаете, доктор Уотсон?
– Похоже, что нет.
– Доктор, именно правительство создало меня – или, правильнее будет сказать, «рассоздало». Именно на правительственное подразделение я работаю. Я делаю такие вещи, которые большинство людей делать не станет; я отправляюсь в такие места, куда большинство не пойдет; я вижу такое, чего большинству не доведется увидеть никогда.
– Вы хотите сказать, что вы шпион?
– Нет, доктор, не совсем. Вы знаете, что такое спецназ? – спросил мистер Смит.
– Да, конечно.
– Вот и считайте меня членом спецназа. Я, как и другие подобные мне люди, получаю весьма специфические и очень щекотливые задания. Мы их выполняем, а потом получаем следующее поручение.
– Хорошо, я думаю, что теперь понимаю. По сути, вы находитесь вне закона, то есть над ним? Вас ведь не могут привлечь к ответственности, я прав?
– Да, доктор. Как закон может покарать того, кто не существует?
– Я понял. Но какое отношение вы имеете к случившемуся в России? – задал я самый главный вопрос.
– Почти никакого, доктор Уотсон. Мое участие ограничилось только начальным этапом, когда мы с коллегой сопровождали мистера Холмса к премьер-министру, а затем вас вместе с мистером Холмсом в Харвич. Именно тогда я пожелал вам удачи, если помните.
– Помню. Кстати, мы с Холмсом даже обсуждали ваши добрые пожелания, поскольку они исходили от человека, который, скажем так, не был особо дружелюбен, – улыбнулся я.
Он рассмеялся в ответ:
– Ну, видите ли, сначала я был не один, но когда освободился от присутствия коллеги, то смог выразить свои личные чувства.
– Если все это правда, то вы, похоже, единственный человек, кто хочет и может сказать правду, объяснить мне, что стоит за всем случившимся. Сделайте это, и я навсегда останусь вашим должником.
– Нет, доктор Уотсон, это я отдаю долг вам и мистеру Холмсу. И тогда мы будем в расчете, а для вас я перестану существовать. А теперь вам, пожалуй, стоит выпить чего-нибудь покрепче, да и я не отказался бы, если возможно.
Я принес нам обоим стаканы и поставил графин с бренди между нами. После нескольких больших глотков мистер Смит начал свой рассказ.
– Сделайте глоток, доктор Уотсон, – предложил он для начала. – Потому что вы можете не поверить в то, что я вам расскажу. Вы можете считать меня лжецом, негодяем или еще хуже. Но пусть Господь будет свидетелем, а также души моих дорогих сестер и матери, которые вы уже спасли, – я скажу вам чистую правду.
– Тогда говорите скорее! – взмолился я. – Мы знаем, что Ллойд Джордж пытался нам помочь. Но кто пытался нас убить?
Мистер Смит сделал еще один большой глоток и, глядя в стакан, ответил:
– Ллойд Джордж.
Ллойд Джордж
– Правительство совершает множество усилий, чтобы остаться при власти, – продолжал мистер Смит. – Конечно, учтите, что я говорю только про наше правительство. У нас есть законы. Мы свободны. Без наших свобод мы были бы не лучше кайзера и немцев, против которых сражались.
Но в конце концов мы не получили бы крупнейшую империю из всех существующих, соблюдая все правила приличия по отношению к нашим врагам и подставляя вторую щеку. Это больше подходит для Царства Небесного, а не для Британской империи здесь, на грешной земле.
Последняя война спутала все карты. Наши старые враги стали союзниками и наоборот. И до того как в дело вступили американцы, мы не знали, сможем ли победить.
Мы сражались за дом и очаг, но мы также сражались и за то, чтобы не распалась империя, потому что без империи не будет и Англии – той Англии, которую мы знаем.
Когда русские вышли из войны, французы, янки, Ллойд Джордж и часть его команды словно узрели предупреждение, написанное кровью. Немцы смогли не только высвободить сотню, а то и больше дивизий для отправки на западный фронт, что само по себе тревожило, но и поставили под угрозу все наши инвестиции в Россию.
Мы говорим совсем не о мелочах, доктор Уотсон, а о миллиардах фунтов стерлингов, о золотых слитках, о франках и долларах. Что случится со всем этим богатством? Чьи кровные родственники в Англии понесут убытки, какие толстосумы в Штатах и французские миллионеры обанкротятся? Впрочем, на французов нам на самом деле было плевать.
Как я уже сказал, перед Ллойдом Джорджем встала двойная проблема, которая вскоре превратилась в тройную. Во-первых, ему приходилось помнить о новых немецких дивизиях, которые ударят по западному фронту. Во-вторых, он был вынужден беспокоиться обо всех этих лордах и леди самого высокого ранга, которые могли потерять вложенные в Россию деньги. Затем появился пункт номер три: король возжелал спасти своих родственников, царя и царицу.
На месте Ллойда Джорджа я бы, вероятно, в тот момент попросту сунул дуло пистолета себе в рот. Но наш премьер-министр – слишком хладнокровный и хитрый тип для подобных вещей. Так что сэр Дэвид начал думать: как ему, черт побери, удовлетворить всех, когда у каждой группы свои требования? Причем удовлетворить так, чтобы ни на чем не попасться, не нажить себе врагов и при этом еще и выиграть войну?
К этому времени мистер Смит пил уже третий стакан бренди, однако язык у него не заплетался. Слова звучали четко и ясно, а их смысл буквально приковывал меня к креслу.
– Но вначале о главном, доктор Уотсон. Есть люди, которые входят в правительство, а есть люди, которые являются правительством. Надеюсь, вы понимаете разницу. Поверьте мне, Ллойд Джордж не собирается полагаться на тех, кто всего лишь входит в правительство. Существуют старые школьные друзья, десятилетиями поддерживающиеся связи, – и премьер-министр обратился именно к ним, когда решил, что ему нужно сделать. Его план действительно представлял собой истинно монументальную работу мозга – этого у старого негодяя не отнять, тут он мастер. – Гость поднял стакан, словно отдавая должное противнику. – Итак, сэр Дэвид вводит в дело несчастного Бальфура. Почему? Да потому, что Бальфур, хоть он и является министром иностранных дел, не был допущен Ллойдом Джорджем в Военный кабинет – наше коалиционное правительство. А сам Бальфур готов пойти на что угодно, чтобы вернуться в круг влиятельных людей, которые решают вопросы.
Главной проблемой кабинета, которая считалась важнее всех других, была победа в войне. Победа в войне! Они решили, что единственный способ это сделать – снова вовлечь в сражения Россию. Ллойд Джордж знал, что мигом вылетит со своего поста, если высвободившиеся немецкие части начтут бить наших английских парней, как мух.
И вот сэр Дэвид спрашивает себя: чего захочет товарищ Ленин, чтобы снова ввязаться в это дело? Очевидно, что бедняге нужны деньги. У американцев денег полно. Пусть янки и платят по счетам или дадут России кредит. Без американских и британских денег в любом случае не будет никакой новой чертовой большевистской утопии.
Большевикам нужно, чтобы их приняли. Весь проклятый богом мир ломает голову над тем, что происходит в России после этой чертовой революции. А большевики хотят, чтобы мир видел их теми, кем они сами себя считают: спасителями чертовых народных масс.
У них также есть еще одна маленькая проблема: она называется «Романовы». Если большевики отпустят Романовых, то союзники и белые объединят силы, чтобы вернуть их к власти, так что красные могут распрощаться со всеми своими завоеваниями. Если Романовы останутся в плену, то союзники и белые продолжат атаковать и терзать большевиков, пока они не отпустят императорскую семью. И тогда союзники и белые опять же объединят силы, и красным придет конец. Если большевики убьют Романовых, от них отвернется весь мир – англичане, американцы, в особенности «мистер нравственность» Вудро Вильсон. Его так затошнит от пролитой крови Романовых, что красные никогда не получат больше ни цента и опять же провалятся.
Как бы ни повернулось дело, большевикам предстояло или перецеловать множество чужих задниц, или потерять множество своих.
И сэр Дэвид говорит сам себе: а что, если я заключу сделку с Лениным, которая решит обе наши проблемы?
«Ленин, – обращается к нему сэр Дэвид, – послушай, какое у меня есть к тебе предложение. Король мне уже плешь проел, чтобы я вытащил этих его проклятых кузенов из твоей страны, так что я организую их спасение, и мы будем держать все это в большом секрете. Король будет счастлив, потому что его кузены живы. Романовы будут счастливы, потому что они живы. И ты будешь счастлив, потому что они больше не будут путаться у тебя в волосах».
«Но я лысый, у меня нет волос», – отвечает Ленин.
«Хороший аргумент», – замечает сэр Дэвид.
Стаканчики бренди номер четыре и пять были налиты и выпиты, и мистер Смит продолжил:
– «Но как же мне объяснить их исчезновение моему народу? – спрашивает Ленин. – Мой народ хочет видеть их мертвыми. Именно поэтому мы и устроили нашу революцию».
«Успокойся, дорогой Ленин, – говорит Ллойд Джордж. – Меня это ни с какого боку не касается. Мы их убьем. Какая разница, одним Романовым больше, одним меньше».
«А как же ваш король? Ведь он хочет, чтобы они остались живы?» – спрашивает Ленин.
«Ах да, – отвечает сэр Дэвид. – Хорошо, сделаем так. Я говорю Георгу, что спасу его кузенов, и отправляю каких-нибудь идиотов за Романовыми, а потом мы опрокидываем их лодку, и все они тонут, пытаясь спастись. Такие вещи происходят постоянно. Не твоя вина, не моя – ничья. А ты сможешь заявить, что пытался передать царскую семью британцам, когда произошло это ужасное несчастье».
«Отлично, Дэвид, – говорит Ленин. – Но ты должен проследить, чтобы вину не возложили на нас, большевиков. Потому что если мы окажемся виноваты, все будут говорить, что мы чудовища, и никто не даст нам денег. А я не могу оставаться при власти без денег – и тогда я уж точно снова не вступлю в войну».
«Не беспокойся, Ленин, я все устрою, – говорит Дэвид. – По рукам?»
«По рукам», – закончил воображаемый разговор мистер Смит.
Мне становилось на самом деле плохо.
– Подождите, – сказал мой собеседник, – это еще не все, доктор. Значит, повторяю, сделка такова: Ллойд Джордж говорит королю, что официально он не может помочь из-за существующих законов, но потихоньку он сам и кое-какие люди помогут. И подмигивает.
– Невидимки, – перебил я.
– Кто?
– О, ничего. Хотя вы заводите меня в такую топь… Я никогда и помыслить не мог, что подобное возможно. Но, пожалуйста, продолжайте.
– Кое-какие правильно мыслящие люди помогут, говорит Ллойд Джордж Георгу, но это должен быть большой секрет. Причем этот секрет принесет большие дивиденды. Теперь Ллойд Джордж обещает Ленину, что обеспечит убийство Романовых и его никто не посчитает виновным. Но он также объясняет вождю пролетариата, что британцы должны сделать так, чтобы попытка спасения выглядела реальной: надо сохранить лицо перед королем и заставить весь мир купиться на представляемую версию.
«Отлично», – говорит Ленин.
Теперь сэр Дэвид заставляет Бальфура обеспечить выполнение плана. «Но запомни, Артур, я не хочу знать, кто и как его выполнит, – заявляет ему Ллойд Джордж. – И что бы ни случилось, я тут ни при чем».
В итоге бедный Бальфур отправляется к тем людям, которых, можно сказать, знал еще до рождения. Кровные связи. Финансовые связи. Люди, которые многое получат, если не потеряют Россию.
С идиотами было просто: вы с мистером Холмсом. Просто идеальный выбор. Ллойд Джордж сам занимался этой частью операции, поскольку предполагалось, что он ею руководит. Весь мир, черт побери, знает, что вы этакие благодетели человечества, которые к тому же всюду ходят парой. Мир поверит, если вас убьют при попытке войти в ад, чтобы окрестить самого дьявола. Да, это было легко.
Бальфур сообщает об операции по спасению Бьюкенену, а Бьюкенен верит в эту сказку, потому что ее рассказал ему босс. Но Бьюкенен не знает, что происходит на самом деле, поэтому подключает к делу Колчака. Если Колчак поможет, то британцы проследят, чтобы он стал царем всея Руси.
«Да, – говорит Колчак, – это для меня, ребята». Таким образом еще один идиот вступает в клуб дураков.
Но Колчак начинает думать и говорит сам себе: «Похоже, этим британцам нельзя доверять. Сейчас я им помогу, а потом они перевернут все с ног на голову и посадят Николая обратно на трон. Нет уж, лучше я просто убью Романовых и останусь единственной кандидатурой, которую смогут проталкивать британцы. В конце-то концов, именно я командую всеми этими белыми армиями, и американцы меня за это любят. А все деньги у американцев».
Именно поэтому, доктор Уотсон, Колчак и атаковал вас, когда вы этого не ожидали. Не ожидал такого поворота событий и Ллойд Джордж, как и Бьюкенен с Бальфуром. В данном случае надули нас, а не мы.
– Конечно, – кивнул я.
– Я продолжу, – произнес мистер Смит. – Итак, идиоты спутали все карты. Хотя в действительности это сделал один идиот – мистер Холмс. Ему на самом деле удалось провернуть операцию по спасению. Ведь предполагалось, что все погибнут, а он сработал так, что остались живы и вы, и Романовы.
Это был конец игры для Ллойд Джорджа. Внезапно Ленин обнаруживает, что какие-то местные безмозглые большевики прикончили Романовых, а он остался с замаранной репутацией и пустыми карманами. Он решает, что Дэвид просто играл с ним, надул беднягу, как последнего идиота, а вся операция по ложному спасению задумывалась как настоящее спасение. Теперь Ленину и его банде придется выслушать немало неприятных слов по поводу казней.
Ленин решает, что весь мир собирается ополчиться на него, что и произошло, и он со своими чертовыми большевиками станет изгоем для всех приличных людей в мире, кем он и стал.
Теперь Дэвид пытается оправдаться перед Лениным и откреститься от обвинений, но Ленина дважды не проведешь.
«Тебе не удастся обмануть Ленина, товарищ Ллойд Джордж, – говорит вождь пролетариата. – Во всяком случае, второй раз подряд. – А потом заявляет сэру Дэвиду: – Если британцы думают, что мы снова вступим в войну, то они просто спятили. Вам вообще повезло, что мы не выступаем на стороне Германии. Ты мне соврал. Ты меня обманул. Ты меня выставил перед всем миром в дурном свете. Теперь можешь поцеловать мою большевистскую задницу». Конец беседы.
Так что на Россию можно больше не рассчитывать – в том, что касается войны. И с Россией также можно попрощаться – со всеми этими милыми сердцу фунтами стерлингов, миллионами долларов и миллиардами франков.
Но сэр Дэвид все равно выходит из дела чистым аки ангел. Вспомните: вы же с мистером Холмсом преуспели. Вы вытащили Романовых. Вы спасли их чертовы шкуры. Поэтому король втайне кланяется Дэвиду и втихомолку его награждает. Всю черную работу выполнял Бальфур, но ему приходится держать язык за зубами, что для него трудно, поскольку он любит находиться в свете прожекторов и ненавидит проигрывать. Он запустил крюк в Палестину и не собирается выпускать. Это теперь часть чертовой Британской империи.
Однако здесь, дома, есть люди, которые думают, что они выполнили свой священный долг. Например, Бьюкенен. Поэтому Бальфур благодарит Бьюкенена.
– Те люди, о которых вы говорите, – вставил я, – которые выполнили свой долг, – если я назову вам фамилии, вы мне про них расскажете?
– Если вы мне еще бренди нальете, я вам луну с неба достану, – пошутил мистер Смит.
– В таком случае что вы можете сказать про Сиднея Рейли?
Читать бесплатно другие книги:
