Невеста желает знать Маклейн Сара

Глава 14

Научный дневник леди Филиппы Марбери

О боже! (зачеркнуто).

Похоже, всякие дискуссии о грубых животных и плотской похоти в тексте свадебной церемонии предназначены не только для жениха.

Я никогда в жизни не испытывала чего-то столь…

Удивительного (зачеркнуто).

Великолепного (зачеркнуто).

Эмоционального (зачеркнуто).

Ненаучного.

30 марта 1831 года.

Шесть дней до свадьбы

Кросс немедленно покинул Пиппу, предоставив ее покровительству Темпла, хотя ненавидел саму мысль о том, что она осталась в клубе с другим мужчиной. Не под его защитой. Вне поля его зрения.

Вне кольца его объятий.

Он хотел, чтобы она поехала домой. Оказалась в безопасности, подальше от этого места и этих грубых животных. Он хотел быть с ней.

Кросс задержался ровно настолько, чтобы сменить брюки. И тут новая мысль поразила его.

Он хотел быть с ней вдвоем. В своем доме.

Не в этом захламленном кабинете, на его неуютной импровизированной постели. В его городском доме, куда он никогда не приводил женщин. Где редко бывал. Где демоны никогда не уставали его преследовать.

«Пиппа не встала бы на сторону демонов».

Кросс коротко усмехнулся. Пиппа изгнала бы всех демонов своей логикой и непрестанными вопросами и нежными прикосновениями. Прикосновениями, по которым он уже истосковался.

Кросс хотел, чтобы она касалась его. Всюду. Хотел касаться ее. Всюду. Хотел ласкать ее и держать, и целовать, и сделать своей всеми возможными способами.

Пиппа собиралась понять, что такое вожделение? Он может показать ей. Время еще есть. До Каслтона осталось шесть дней.

«Этого так мало…»

Что-то сжалось в его груди при этой мысли.

«Она собирается выйти за Каслтона».

Кросс сел, чтобы с яростной силой натянуть туфли.

«Я сделаю это, потому что согласилась и не люблю нечестности».

Черт бы все это побрал! Она помолвлена с ординарным, скучным, ничем не примечательным идиотом.

Не таким уж идиотом. Догадался же он сделать предложение Пиппе. Выхватил ее перед самым носом остальной Англии, когда эта самая Англия отвернулась.

Но она растаяла в объятиях Кросса. От прикосновения его губ. Неужели это ничего не значит?

Он ничего не может поделать. Не может остановить. Филиппа заслуживает идеальной свадьбы с ее красивым, пусть и не слишком умным графом. Она заслуживает человека, которого не мучают демоны. Человека, который даст ей дом. Лошадей. Собак. Семью.

И детей. Маленьких светловолосых детишек. И все в очках. Все улыбаются матери. Ему…

Кросс решительно прогнал видение, встал и одернул фрак.

«Невозможно!»

Филиппа Марбери не для него. Ни в коем случае. Он мог дать ей все, что она просила сейчас… мог рассказать ей все о ее теле и желаниях, и нуждах… подготовить ее к тому, чтобы она просила всего, чего хочет.

Просила своего мужа.

Кросс проглотил проклятие.

«Шести дней должно быть достаточно».

Он распахнул дверь своего кабинета, едва не сорвав ее с петель, и направился в библиотеку «Падшего ангела», где его ждал Найт.

Отпустив охранника, стоявшего у двери, Кросс набрал воздуха в легкие и вошел. Он уже успел взять себя в руки и сосредоточиться на предстоящем разговоре.

Найт едва не лопался от злости. На щеке дергалась мышца. В ледяных голубых глазах стыла ненависть.

Кросс наслаждался зрелищем. По крайней мере это прошло как по маслу. Над этим он еще сохранил контроль. Однако победу омрачала тень неуверенности. Найт пришел не один. Молодая женщина чинно сидела на стуле с высокой спинкой в центре комнаты. Руки сложены на шерстяных зеленых юбках, глаза опущены, словно она пытается сделаться невидимой. Довольно хорошенькая: светлая кожа, тугие черные завитки и маленький красный ротик бантиком. Хотя она ни на минуту не выглядела счастливой.

Именно по униженному виду он все понял.

Закрыв за собой дверь, Кросс спокойно глянул на Найта:

– Вас нельзя назвать хорошим отцом. Тащить дочь в игорное заведение, да еще посреди ночи!

Найт не ответил на оскорбление и, игнорируя девушку, спросил:

– Думаешь, выиграл? За одну ночь?

Кросс уселся на другой стул, вытянул длинные ноги и сделал все, чтобы принять скучающий вид.

– Я знаю, что выиграл. Ваши пятьдесят лучших игроков прямо сейчас проигрывают за моими столами. И достаточно одного слова, чтобы я удержал их здесь навсегда.

Найт скрипнул зубами:

– Тебе они не нужны. Слишком вульгарны для твоего драгоценного клуба. Остальные никогда не позволят подобным отщепенцам играть за столами «Ангела».

– Остальные сделают то, что я потребую. Ради того, чтобы привести вас к гибели, убедиться, что вы поняли, где ваше место. Вы – продукт нашего попустительства, Диггер. Существуете только потому, что мы не видели причин с вами расправиться. Пока. Но настала пора понять, насколько мы могущественны. И не вам с нами бороться. Найт существует только по моей доброй воле. Если я захочу вас уничтожить, то сделаю это. И не позволю себя испытывать.

Найт прищурился:

– Тебе всегда нравилось думать обо мне как о враге.

Кросс и глазом не моргнул:

– Я об этом вообще не думаю.

– А было время, когда от тебя отвернулись многие. Но не я.

– Я этого не помню.

Найт пожал плечами. Очевидно, не желая воскрешать прошлое.

– Забыл о долге Лавинии? Она по-прежнему должна мне. Так или иначе, я свое получу.

Звук имени сестры на губах Найта вызвал в Кроссе желание кого-то убить, но он остался на месте:

– Я уплачу долг. А вы оставите мою сестру в покое. И навсегда.

Найт изогнул черные брови и поднял трость с серебряным набалдашником, чтобы рассмотреть тонкую работу.

– Иначе что?

Кросс подался вперед, впервые проявив признаки гнева:

– Или я заберу всех. До последнего игрока.

Найт дернул плечом:

– Придут новые.

– Я и их заберу, – пообещал Кросс и, помолчав, добавил: – Я продолжу опустошать кошелек Найта до тех пор, пока у вас не останется денег, чтобы содержать столы.

В глазах Диггера блеснуло восхищение:

– Из вас выйдет прекрасный зять.

– Раньше я увижу вас в аду.

Мэгги поспешно вскинула голову. Глаза огромные, испуганные, как у оленя, завидевшего охотника.

– Хотите, чтобы я вышла за него?

Она не знала.

Кросс подавил порыв что-то сказать девушке. Успокоить.

– Не позволяй его грубости тебя одурачить, – посоветовал Найт, мельком взглянув на нее. – Он сделает тебя графиней.

– Но я не хочу быть графиней.

– Ты захочешь того, что я прикажу тебе хотеть.

– Боюсь, одним желанием цели не достигнуть, – сказал Кросс, и, заканчивая разговор, встал и направился к двери. – Мои извинения, мисс Найт, но я не женюсь на вас.

– Какое облегчение! – выдохнула она.

– Не правда ли? – усмехнулся Кросс.

– Облегчение несколько преждевременно, – вмешался Диггер. – Мы давно знаем друг друга, не так ли. Кросс? Дольше, чем вы знаете тех аристократишек, которых называете партнерами.

– Сегодня здесь весьма впечатляющее собрание игроков, Диггер. Больше, чем я планировал вначале. Боюсь, у меня нет времени на ностальгию. Завтра получите долг Данблейда. Иначе я заберу бизнес Найта. Игрока за игроком. Кирпичик за кирпичиком.

Он потянулся к ручке двери, уже думая, куда пойдет дальше.

«К Пиппе».

Думая о том, как она пахла. Какой была на вкус. О ее нежных губах и сверкающих глазах, о ее любопытстве. Она где-то здесь, в этом здании. Скорее всего, играет, или расспрашивает проститутку, или делает что-то еще, наверняка скандальное. И он хотел быть рядом.

Отчаянно.

Она была опиумом.

Всего один глоток, и он не может остановиться.

Что-то изменилось в темноте в начале сегодняшнего вечера.

Неправда.

Что-то изменилось раньше.

И он жаждал проверить, так ли это.

«Шесть дней».

Он не потратит и секунды лишней в этой комнате.

Кросс открыл дверь.

Меньше недели. А потом он оставит ее.

Она будет его наслаждением. Единственным глотком.

Единственной ошибкой.

А потом он вернется к своей жизни.

– Вижу, я должен подсластить пилюлю. Мне добавить леди Филиппу Марбери?

Слова послали ледяной озноб по спине Кросса. Он медленно обернулся, забыв про открытую дверь.

– Что вы сказали?

Найт ухмыльнулся. Теперь в его глазах светилось холодное понимание.

– А, теперь ты весь внимание. Не стоило оставлять Салли в клубе. Шлюх так легко превратить в предательниц.

Кроссу стало не по себе.

– Пусть я не великий гений, подобно тебе, – продолжал Диггер, – но знаю, как обращаться с потаскушками. Несколько лишних монет, и Салли рассказала мне все, что я должен был узнать. Ваш план заманить моих лучших игроков на Столпотворение. Имена всех девушек, которые помогали вам, – всех выбросили на улицу, – и что важнее всего, имя той аристократки, которая находилась в твоем кабинете, пока ты замышлял мое падение. Блондинка. Очки. Ужасно странная.

Найт раскачивался на каблуках. Фальшивый акцент вернулся.

– Звучит очень знакомо.

Кросс видел будущее крушение. Взбесившиеся лошади, понесший экипаж… слишком поздно его остановить.

– Филиппа Марбери. Дочь маркиза Нидем и Долби. Будущая графиня Каслтон. Ее сестры… боже! Одна должна выйти за Тотнема, вторая – леди Борн.

Найт присвистнул, длинно и тихо, отчего Кросс разозлился еще сильнее.

– Впечатляюще. Не хотел бы погубить всех. Бьюсь об заклад, Борн тоже этого не позволит.

– Как ужасно для незамужней леди Филиппы, если обнаружат, что она разгуливает по казино! Да еще с таким негодяем, как ты… это с твоей-то репутацией?! Да ее больше никогда не допустят в высшее общество. Вне всякого сомнения, старая ворона Каслтон не позволит своему малышу жениться на ней.

Кросс замер, осознав весь ужас положения.

Ему стоило раньше подумать об этом.

Он вдруг вспомнил Диггера, наклонившегося над полумертвым Кроссом шесть лет назад, после избиения палачами Найта.

«Страховка».

Ему следовало знать, что у Найта будет запасной план. Политика страхования. И следовало знать, что он нацелится на Пиппу.

И Кросс не ожидал, что придет в такую ярость.

Тремя длинными скачками он настиг Найта и вцепился в его горло. Одна большая рука обхватила шею и швырнула Найта на буфет, отчего задребезжали стаканы, а графин со скотч-виски свалился на пол. Испуганный возглас девушки он проигнорировал.

– Держитесь подальше от Филиппы Марбери, или я убью вас. Такова моя игра…

Найт быстро восстановил равновесие и улыбнулся. Словно они обсуждали погоду, а не его неминуемую кончину.

– Я бы на твоем месте не стал волноваться. У меня не было времени подобраться к ней, особенно учитывая волнение вокруг свадьбы девушки.

– Мне все равно следовало вас убить.

Найт ухмыльнулся:

– Но ты не убьешь меня. Я спас твою жизнь, мальчик. Без меня ты бы спился и давно уже спятил бы от сифилиса, если бы с полдюжины владельцев казино сами не сбросили бы тебя в Темзу. Без меня ты был бы мертв или заживо сгнил. Ты должен мне, даже без твоей прелестной игрушки в моих лапах. Ты был бесполезен. Слаб. Ничтожен. А я дал тебе шанс.

Он говорит правду.

Кросс вздрогнул.

Найт вынул из кармана платок, промокнул губу, посмотрел, нет ли крови.

– Ты должен благодарить меня за всю свою империю. Твоя трагедия в том, что ты слишком благороден, чтобы это игнорировать. И считаешь, что в долгу у меня.

Кросс покачал головой, уже понимая, что Найт прав.

– Только не это.

– Конечно, это, – фыркнул Найт. – Пора бы понять, что аристократы или нет, деньги или нет, модная французская кухарка или нет, я шел по этой дороге до тебя. И всегда буду знать местность лучше, чем ты. Ты не можешь меня победить. Я слышал, здесь присутствует Дункан Уэст. Интересно, успеет ли леди попасть в «Скэндал Шиит» к среде?

Игнорируя уничтожающий взгляд Кросса, Найт указал на Мэгги, потрясенно смотревшую на мужчин.

– Ты женишься на моей девушке, или я уничтожу твою. Вот моя игра.

«Твоя девушка».

Слова пронзили его… отчасти издевка, отчасти зависть… и все правда.

Большую часть жизни Кросс славился своей способностью видеть все возможные исходы ситуации. Он мог поглядеть на карты и предсказать следующую взятку. Мог предвидеть следующий удар в боксерском матче, где дрались голыми руками. Мог просчитать шахматную партию на несколько ходов вперед.

Играет ли Пиппа в шахматы?

Но сейчас не время думать об этом. И больше никаких мыслей о Филиппе Марбери. И никаких прикосновений.

Его пальцы зачесались от желания коснуться ее. Он так долго лишал себя этого… И сумел исполнить свое желание, но только на мгновение.

И Кросс знал, как знают те, кто так долго контролировал свои желания, что будет страдать по ней вечно.

Но он смирится с болью, лишь бы спасти ее.

Единственный раз в своей жалкой ничтожной жизни он спасет кого-то, кого любит.

«Мне не стоило верить в вас».

Слова Пиппы будто издевались над ним.

Но он спасет ее.

– Мэгги хорошая девушка, Кросс. Она родит тебе красивых наследников.

Кросс не сразу понял, что имеет в виду Найт. Поднял голову и встретился с глазами Мэгги, увидев там шок и разочарование. Она хотела стать его женой не больше, чем он хотел на ней жениться.

Он ответил серьезным взглядом:

– Ваш отец безумен.

– Я начинаю видеть это сама, – ответила она, и Кросс подумал, что будь ситуация иной, он бы улыбнулся.

Но ситуация не была иной.

Поэтому он мог сделать только одно.

Приблизился к дочери Найта, девятнадцатилетней девушке со средним французским, упал на одно колено и сказал:

– Боюсь, у меня нет выбора.

Он стольких потерял. На этот раз спасет одну.

Самую важную в его жизни.

Мэгги кивнула:

– Похоже, что так, милорд. По крайней мере в этом у нас много общего.

Непролитые слезы переливались в ее карих глазах, и Кросс пожалел, что не сказал чего-то другого. Такого, чтобы она почувствовала себя лучше.

Но, по правде говоря, Меган Маргарет Найт считала его бесчувственным человеком, который управлял гнездом разврата и делал деньги на грехе. Считала, что он водится с негодяями, проститутками и распутниками вроде ее отца. А брак с ним, когда будет заключен, станет результатом шантажа и вымогательства, и между ними не возникнет привязанности…

Меган Маргарет Найт, которая знала его меньше часа, уже услышала больше истин, чем Филиппа Марбери за все это время. Поэтому вместо того, чтобы утешить ее, Кросс поднял ее руку в перчатке, вцепившуюся в складки юбки, и сказал:

– Мисс Найт, окажите мне честь, станьте моей женой.

Пиппа прекрасно проводила время.

Пусть большую часть недели она провела в плохо освещенном тихом «Падшем ангеле», но сегодня наконец поняла, чем он притягивает людей. К ночи клуб наполнялся светом, звуками и атмосферой греха, которую Пиппа никогда бы не представила, не стань она свидетельницей происходящему.

Ночь вдохнула жизнь в большое каменное здание, темнота сменилась ярким дерзким светом, водоворотом цвета, и звука, и восторга, и все это Пиппа впитывала с пьянящим возбуждением.

Она стояла в центре зала, окруженная веселившимися людьми в масках: мужчинами в темных костюмах и ярких жилетах, по случаю сегодняшнего празднества, и женщинами в шелковых и атласных платьях со скандальными вырезами.

Отдавшись шуму и движению толпы, Пиппа позволила себе плыть по течению, на другой конец комнаты, куда сбежала от сопровождающего, которого дал Темпл, в центр веселья. Мимо столов, за которыми играли в пикет, рулетку и хезед, мимо смеющихся, замаскированных красоток и их представительных компаньонов. Пиппа знала, конечно, что каждое это тело имело недостатки, вполне возможно, значительные. Но в масках все казались прекрасными. Даже она сама.

Но она не обманывала себя, воображая, будто это маска заставляла ее чувствовать такую силу, такое могущество. И не комната.

Нет, все дело в мужчине.

Сердце билось чаще при воспоминании о том, что произошло несколько минут назад, о хмельном прикосновении, которого она не ожидала, но которого жаждала.

И поцелуе.

Рука Пиппы сама собой поднялась при мысли об этой ошеломляющей ласке, той, которая, как она знала, была всем, о чем мечталось, и ничего лучшего она не испытает.

Пальцы ее коснулись губ, и она мгновенно об этом пожалела. Это прикосновение стерло другое, то, которое она лелеяла…

Жаль, что она не может снова найти его и попросить вернуть память о его поцелуе.

Новое ощущение медленно разворачивалось в животе при воспоминании о том моменте. О мягкости его волос, о прикосновении губ.

Языка.

В комнате сразу стало теплее. Тело налилось приятной болью при мысли о его прикосновении. Поцелуе. О нем.

Но боль осела в том глубоком потаенном месте, о существовании которого Пиппа никогда не подозревала.

Кросс показал ей вещи, которых она не знала. Те, в которых, как она считала, не разбирается. И ей это понравилось, хоть и испугало.

И заставило сомневаться во всем, что она считала истиной.

Пиппа противилась подобным мыслям, рассматривая витраж, на котором тезка «Ангела» попадал из рая в ад, из добра в бездну зла, из святости в грех. Пиппа впервые видела такой прекрасный витраж. Настоящий шедевр в красно-золотых и фиолетовых тонах, одновременно уродливый и прекрасный. Ее завораживал сам ангел, огромный, красивый, летевший к земле без даров, которые так долго имел. В руках более слабого художника детали были бы менее изысканны. Руки и ноги изображались бы с помощью одноцветного стекла, но видно, этому художнику был небезразличен сюжет, и вихри тьмы и света на панелях прекрасно передавали движение, форму и даже эмоции.

Пиппа не могла не смотреть на лицо падавшего вниз головой ангела, изгиб бровей. Челюсти. Губ. И помедлила перед витражом, думая о других губах. Другом падении. Другом ангеле.

Кросс.

В ней поднялся вихрь эмоций, которые Пиппа не сразу распознала.

И глубоко вздохнула.

Она хотела его. В самом запретном смысле. Так, как должна была хотеть другого. Мужчину, которому предназначено стать ее мужем. Отцом ее детей.

И все же она хотела Кросса.

Падшего ангела.

Было ли это только желанием?

Сердце заколотилось – физическое проявление мысли, к которой она не была готова. Той, которая ошеломляла, манила, влекла.

– Великолепно, не так ли?

Пиппа повернулась на тихий голос. За карточным столом сидела высокая гибкая леди в самом прекрасном на свете платье цвета глубокого, королевского пурпура, просто светившегося на ее золотистой коже. На шее висел большой топаз на тонкой золотой цепочке, привлекая всех, кто заглядывался на огромный вырез. На ней была черная маска с перьями, закрывавшая почти все лицо, но в прорезях поблескивали карие глаза, а темно-винные губы изгибались в широкой улыбке.

Улыбке, исполненной невысказанного обещания.

Того обещания, которое Пиппа видела на губах мисс Тассер всего неделю назад.

Когда она не сразу ответила, женщина показала пальцем с идеально отполированным ногтем на витраж: