Литература 6 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы. Часть 2 Коллектив авторов
Четвертый урок волшебства (продолжение)
Николай Васильевич Гоголь
Тарас Бульба
Николай Васильевич Гоголь создавал свои произведения в первой половине XIX столетия. Увлеченным читателем его творений и заботливым советчиком молодого прозаика был А. С. Пушкин.
Н. В. Гоголь родился на Украине (в Малороссии) и очень хорошо знал местные национальные обычаи и нравы. Он с воодушевлением собирал народные песни и предания, изучал историческое прошлое славянских народов.
В XVI веке украинские казаки построили за днепровскими порогами военное укрепление – Сечь – для защиты рубежей страны от польских, турецких и татарских (из Крыма) набегов. Вокруг главного укрепления возникли и другие, а рядом с ними хутора, на которых жили и трудились семьи казаков. Запорожская Сечь представляла собой своеобразную республику, жившую по своим собственным законам. Запорожцы были одновременно и крестьянами, и воинами. Они добровольно возложили на себя задачу охраны южных и западных границ России от угрозы вражеского нападения. Множество запорожцев отдали свои жизни, защищая Родину и православную веру.
Н. В. Гоголя очень интересовала история Запорожской Сечи. В «Тарасе Бульбе» он постарался воссоздать одну из страниц славного прошлого ее жителей. Он создает вымышленный образ Тараса Бульбы, в котором соединяет черты многих реальных запорожцев. Писатель рассказывает о судьбе Тараса и двух его сыновей, Остапа и Андрия. Все они к концу повествования погибают, но погибают по-разному.
Обрати внимание, как умело использует Н. В. Гоголь приемы русского фольклора. Беззаветная любовь к родной земле и самоотверженность в борьбе с ее врагами роднит Тараса Бульбу с былинными богатырями. Он и погибает как былинный богатырь, даже смертью своей наводя ужас на врагов.
Подумай, случайно ли Н. В. Гоголь делает причиной гибели героя обыкновенную люльку (курительную трубку) и как в этом эпизоде проявляется характер Тараса.
Как герой погибает и Остап, а Андрий принимает смерть от руки отца. И здесь тоже писатель следует былинной традиции. В русских былинах есть трагический сюжет о том, как Илья Муромец на поединке убил своего сына Соколика, похищенного татарами и воспитанного ими для борьбы с русскими богатырями.
Как ты думаешь, прав ли был Тарас, покаравший своего сына, и можно ли оправдать Андрия?
У всех произведений Н. В. Гоголя есть одно совершенно особое качество – их язык, удивительно красочный, богатый и… немного непривычный. Я очень советую прочитать несколько страниц «Тараса Бульбы» вслух, прочитать медленно, вслушиваясь в музыку звуков, в напевность малороссийских слов и выражений, обильно рассыпанных по страницам книги. Попытайся почувствовать завораживающий ритм прозы Н. В. Гоголя.
Мне бы очень хотелось, чтобы ты смог ответить: как использует в «Тарасе Бульбе» писатель прием противопоставления, контраста; как он создает образы исторического прошлого?
Для художественного мира «Тараса Бульбы» характерно сочетание трагического и комического. Н. В. Гоголь обладал прекрасным чувством юмора и умел повеселить своих читателей.
Подумай, какое место занимает юмор в этом произведении и как он помогает писателю создать атмосферу Запорожской Сечи.
Вопросы и задания1. Какой вид условности лежит в основе этого произведения? (Ответ обоснуй.)
2. Какими художественными средствами создается исторический колорит в этом произведении?
3. Какова роль повествователя?
4. Как в этом произведении показаны цели и идеалы Запорожской Сечи?
5. Как мотивируется предательство Андрия?
6. Какие черты характера Андрия проявляются во время его перехода на сторону ляхов?
7. Какой художественный прием положен в основу описания сыновей Тараса Бульбы?
8. Как можно охарактеризовать смерть Остапа? Каково идейное значение его смерти в произведении?
9. Какие художественные приемы используются автором для раскрытия характера Тараса Бульбы?
10. Как в произведении показан патриотизм Тараса Бульбы?
11. Назови основные части повествования о судьбе главного героя.
12. Какую роль играют в этом произведении пейзажи?
10. Охарактеризуй язык произведения.
13. Подготовь пересказ одного из эпизодов, в котором ярко проявляется личность Тараса.
14. Напиши небольшой исторический очерк о запорожцах.
Читательская лаборатория
Как определить авторское отношение к герою
Отношение автора к герою – это проявление авторской позиции в художественном произведении. Она помогает читателю понять систему ценностей, которую писатель утверждает или отрицает в литературном произведении.
Ты недавно прочитал произведение Н. В. Гоголя «Тарас Бульба». Название сразу обращает наше внимание на главного героя произведения.
Правило первое. Чтобы правильно определить отношение автора к герою, необходимо сначала проследить, есть ли в тексте прямые авторские оценки героя и его поступков, отметить прямые авторские выводы и комментарии, относящиеся к герою.
В произведении Н. В. Гоголя прямых авторских оценок героя немало: «Бульба упрям был страшно»; «неугомонный вечно, он считал себя законным защитником православия». Автор неоднократно подчеркивает в Тарасе силу духа, мужество, любовь к отчизне: «Словом, русский характер получил здесь могучий, широкий размах, дюжую наружность». Такая авторская характеристика, безусловно, говорит о том, что Тарас не просто главный герой произведения, он – герой, защитник Русской земли.
Перечитаем эпизод казни Тараса Бульбы: «Но не на костер глядел Тарас, не об огне он думал, которым собирались жечь его; глядел он, сердечный, в ту сторону, где отстреливались козаки…» Жалость, сострадание к герою чувствует читатель, восхищаясь его мужеством и верностью духу товарищества. Прямой авторский вывод усиливает и дополняет наше понимание отношения автора к своему герою: «Да разве найдутся на свете такие огни, муки и такая сила, которая бы пересилила русскую силу!»
Правило второе. Чтобы определить авторское отношение к герою, надо найти авторскую характеристику поведения героя.
Однако отношение автора к герою не всегда выражается прямо и формулируется четко. Чаще авторская оценка, авторское отношение скрыты в повествовании и выражены лишь косвенно. И нужно много потрудиться, чтобы тайна авторского отношения открылась читателю.
Правило третье. Найди в тексте эпизоды, в которых о герое говорят другие персонажи. Определи отношение этих персонажей к герою.
Перечитай эпизод выборов Тараса атаманом. Найди оценку героя другим персонажем. «Нет из нас никого равного ему в доблести», – говорит «старейший годами» Касьян Бовдюг. Герой до последней минуты остается верен высокой доблести. Постоянство, вера, верность героя, несомненно, вызывают симпатии автора к герою, что и показано читателю через отношение к нему других персонажей.
Правило четвертое. Чтобы определить авторское отношение к герою, надо найти, если есть в тексте, слова, высказывания, монологи героя. Речь героя не только характеризует самого героя, но может косвенно выражать авторское отношение к нему.
Чистота помыслов, сердца, мощь и сила духа слышны в речах Тараса. И автор им любуется, говоря о «молодой жемчужной душе» героя.
Как ты думаешь, как относится автор к сыну Тараса, Андрию, который произносит такие речи: «А что мне отец, товарищи и отчизна?.. Отчизна есть то, что ищет душа наша, что милее для нее всего. Отчизна моя – ты! Вот моя отчизна».
Сравни их со словами Тараса: «…Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей…» Идеалы Андрия – личные, хотя у него чувствительная и нежная душа, он мужествен и прекрасен. Рыцарство Андрия – служение прекрасной полячке. А для Тараса и Остапа рыцарь – это защитник Русской земли. Идеал Тараса – Запорожская Сечь, откуда вылетают все те гордые и крепкие, как львы», товарищество, защита Родины и веры. На основе сравнения высказываний персонажей, их поступков также можно сделать вывод об авторском отношении к герою.
Правило пятое. Постарайся найти в произведении сопоставление героя с другими персонажами, если оно присутствует. Это важно для углубления нашего понимания авторского отношения к герою произведения.
Как правило, в произведении дан портрет главного героя. Через описание внешности автор выражает свое отношение к герою.
Правило шестое. Найди портрет героя, отметь характерные детали, позволяющие сделать вывод об авторском отношении к нему.
Портрет Тараса Бульбы дан в самом начале повествования. Авторские описания внешности главного героя небольшие по объему, это скорее детали, но они также говорят нам об авторском отношении.
Перечитай: «…Слеза тихо округлилась на его зенице, и поседевшая голова его уныло понурилась». О каком отношении автора к своему герою может рассказать эта деталь портрета Тараса? В своем повествовании автор употребляет устаревшее в русском языке слово «зеницы», причем ставит его в единственном числе, в котором это слово не употреблялось. И это, конечно, не ошибка автора. Слеза «округлилась», навернулась «тихо» только в одном глазу героя: мужественный Тарас плачет, вспоминая молодость и своих умерших товарищей, плачет скупо, по-мужски. Употребление устаревшего слова выражает отношение автора к герою.
Подчеркивая его физическую силу («Тарас был чрезвычайно тяжел и толст»), автор отмечает и глубину чувств старого козака, мужественного бойца, хотя он ехал, уныло понурив «поседевшую голову». Авторский вывод, в котором автор прямо выражает свое отношение к герою как одному из защитников Русской земли, подготовлен краткой, но очень емкой портретной характеристикой: «Это было, точно, необыкновенное явленье русской силы: его вышибло из народной груди огниво бед». И тогда читателю становится понятно, почему для Тараса его родной сын, предавший веру, товарищество, Отечество, становится «подлой собакой». «И погиб козак! Пропал для всего козацкого рыцарства! Не видать ему больше ни Запорожья, ни отцовских хуторов своих, ни церкви Божьей!» – с горечью и болью пишет о предателе автор. Прямая авторская оценка поступка героя здесь подчеркивает, что страсть Андрия стала разрушительной, расторгла кровные, товарищеские узы, привела к отступничеству от Отечества и веры. У читателя складывается впечатление об отрицательном отношении автора к нему.
Автор сближает образ Тараса с былинным богатырем Ильей Муромцем, убившем на поединке своего сына Соколко, за то, что тот предал веру и стал служить татарам.
Правило седьмое. Если образ героя «похож» на образ какого-либо персонажа (постарайся вспомнить!) другого произведения искусства, то этим также выражается авторское отношение к герою.
Алексей Степанович Хомяков
Алексей Степанович Хомяков был не только крупным поэтом, драматургом, философом, историком, написавшим «Заметки о всемирной истории» в нескольких томах, художником-портретистом и иконописцем, он еще разработал проект отмены крепостного права, изобрел новую паровую машину, создал новый тип дальнобойного оружия и даже предложил весьма эффективный способ лечения холеры.
А. С. Хомяков жил и творил в первой половине XIX столетия. В его поэзии отразились темы и мотивы, волновавшие его поколение. Отечественная война 1812 года и мечта об отмене крепостной зависимости крестьян приводят поэта к решению создать поэму о легендарном славянском герое Вадиме, богатыре Новгородском.
В то время очень многие поэты обращались к этому образу. А. С. Хомяков, не закончивший задуманную поэму, оставил тем не менее прекрасные поэтичные отрывки, в которых предложил свое художественное объяснение популярности этого народного героя. В стихах, которые ты сейчас прочитаешь, соединяются поэтическая легенда и философские размышления автора о судьбе своего народа.
Подумай, пожалуйста, каково отношение А. С. Хомякова к войне и как оно выражено в приведенных стихах.
А еще постарайся определить, какие художественные средства использует поэт для придания своему произведению патриотического звучания.
Вадим
(Отрывок из неоконченной поэмы)
- Но кто ж сей юный победитель,
- Варягов бич, славян спаситель?
- Не князь, не вождь, – но вслед за ним
- Толпы послушные летают!
- Не старец он, – но пред бойцом младым
- Вожди и старцы умолкают.
- Его был счастливый удел:
- Владеть покорными сердцами;
- В душе возвышенной горел
- Огонь, возжженный небесами;
- Ему от ранних детских дней
- Дажбог внушил дар чувств высоких,
- И мудрости, и дум глубоких,
- И сладкий дар златых речей.
- Его и силой, и красою
- Блестящий света царь одел,
- И на младом челе могущею рукою
- Черты владычества Перун запечатлел.
- Как в сонме звезд денница золотая,
- Стоял ли он в кругу богатырей,
- Их всех главою превышая,
- Прекрасен был и тихий свет очей
- И стана стройность молодая;
- Прекрасен средь седых вождей,
- Когда он силой слов могущих
- Готовил гибель для врагов,
- Победу новградски полков
- И славу подвигов грядущих.
- Когда ж он к битвам выступал
- И на врагов остановлял
- Свои сверкающие очи,
- Кто взор бы встретить сей возмог?
- Не столь ужасен брани бог,
- Когда мрачнее черной ночи
- Несется в вихрях он меж небом и землей,
- Одетый ужасом, сопутствуем враждой!
Вопросы и задания1. Каким предстает в этом произведении облик легендарного новгородского героя Вадима?
2. Для чего вводятся в произведение образы языческих славянских богов?
3. Какие риторические приемы использованы в этом произведении?
4. Укажи эпитеты, сравнения и метафоры в этом произведении.
5. Подготовь выразительное чтение «Вадима».
6. Самостоятельно нарисуй словесный портрет Вадима.
Валерий Яковлевич Брюсов
Когда называют имя В. Я. Брюсова, то в первую очередь имеют в виду его поэзию. Не менее известен он и как переводчик зарубежных поэтов, как автор романов и новелл. При чтении произведений этого писателя всегда узнаешь что-нибудь новое и неожиданное. И это не случайность. Трудно назвать другого писателя того времени, который обладал бы такой разносторонней образованностью и столь обширными знаниями. С поэзией В. Я. Брюсова тебе предстоит познакомиться очень скоро, а пока я предлагаю тебе его новеллу «В башне. Записанный сон».
Вчитайся в название новеллы, и ты поймешь замысел автора: художественный мир этого произведения – сон. Но сон не простой. Построение новеллы как «записанного сна» помогает автору стереть границы между прошлым, настоящим и будущим, что в реальной жизни невозможно.
Повествователь, записывающий свой сон, видит себя заточенным в средневековую ливонскую башню XIII века русским пленником, проснувшись же, он оказывается живущим в XX веке писателем. Во время сна он оказался способным перемещаться во времени и пространстве, а оказавшись в прошлом, прорицать (вспомни «Песнь о вещем Олеге») о будущем.
Самое интересное заключается в том, что и в прошлом, и в настоящем повествователь ощущает, что он не принадлежит этому времени целиком. В прошлом он чувствует в себе знания и опыт писателя будущего, а проснувшись, ощущает себя русским воином XIII века.
В. Я. Брюсов специально показывает такое странное состояние после увиденного сна: в человеке «спит» память о многих поколениях его предков, чьим потомком он является. Эта память навеяла ему чудный сон, и она же заставила писателя не просто увидеть во сне прошлое, но и стать его участником. На какое-то время человек, видящий сон, соединился душой со своим далеким предком, которому передал свои знания о последующих событиях.
Каково? Такие чудеса могут происходить только в литературе. Нет, нет! Я имею в виду не пробуждение в человеке исторической памяти и не удивительные сны. Такое бывает и в жизни. Чудом является то, что литература позволяет читателю пробудить в себе дремлющую «память прошлого, память его предков» и почувствовать гордость за то, что было, а одновременно и ответственность за то, что будет.
А теперь и ты ответь на один-единственный мой вопрос: почему дата Ледового побоища названа автором с ошибкой в целый год – вместо 5 апреля 1242 года он называет 5 апреля 1241 года?
В башне
Записанный сон
Нет сомнения, что все это мне снилось, снилось сегодня ночью. Правда, я никогда не думал, что сон может быть столь осмысленным и последовательным. Но все события этого сна стоят вне всякой связи с тем, что испытываю я сейчас, с тем, что говорят мне воспоминания. А чем иным отличается сон от яви, кроме того, что оторван от прочной цепи событий, совершающихся наяву?
Мне снился рыцарский замок, где-то на берегу моря. За ним было поле и мелкорослые, но старые сосновые леса. Перед ним расстилался простор серых северных волн. Замок был построен грубо, из камней страшной толщины, и со стороны казался дикой скалой причудливой формы. Глубокие, неправильно расставленные окна были похожи на гнезда чудовищных птиц. Внутри замка были высокие, сумрачные покои и гулкие переходы между ними.
Вспоминая теперь обстановку комнат, одежду окружавших меня лиц и другие мелкие подробности, я с ясностью понимаю, в какие времена унесла меня греза. То была страшная, строгая, еще полудикая, еще полная неукротимых порывов жизнь средневековья. Но во сне, первое время, у меня не было этого понимания эпохи, а только темное ощущение, что сам я чужд той жизни, в которую погружен. Я смутно чувствовал себя каким-то пришельцем в этом мире.
Порою это чувство обострялось. Чем-то вдруг начинало мучить мою память, как название, которое хочешь и не можешь вспомнить. Стреляя птиц из самострела[1], я жаждал иного, более совершенного оружия. Рыцари, закованные в железо, привыкшие к убийству, ищущие только грабежей, казались мне выродками, и я провидел возможность иного, более утонченного существования. Споря с монахами о схоластических вопросах, я предвкушал иное знание, более глубокое, более совершенное, более свободное.
Но когда я делал усилие, чтобы что-то вспомнить, мое сознание затуманивалось снова.
Я жил в замке узником или, вернее, заложником. Мне была отведена особая башня, со мною обращались почтительно, но меня сторожили. Никакого определенного занятия у меня не было, и праздность тяготила меня. Но было од но, что делало жизнь мою счастием и восторгом: я любил!
Владельца замка звали Гуго фон Ризен. Это был гигант с громовым голосом и силой медведя. Он был вдов. Но у него была дочь Матильда, стройная, высокая, светлоокая. Она была подобна святой Екатерине на иконах итальянского письма, и я ее полюбил нежно и страстно. Так как в замке Матильда распоряжалась всем хозяйством, то мы встречались по нескольку раз в день, и каждая встреча уже наполняла душу блаженством.
Долго я не решался говорить Матильде о моей любви, хотя, конечно, мои взоры выдавали тайну. Роковые слова я произнес как-то совсем неожиданно, однажды утром, на исходе зимы. Мы встретились на узкой лестнице, ведшей на сторожевую вышку. И хотя нам много раз случалось оставаться наедине, и в оснеженном саду, и в сумеречном зале, при чудесном свете луны, – но почему-то именно в этот миг я почувствовал, что не могу молчать. Я прижался к стене, протянул руки и сказал: «Матильда, я тебя люблю!» Матильда не побледнела, а только опустила голову и ответила тихо: «Я тоже тебя люблю, ты – жених мой». Потом она быстро побежала наверх, а я остался у стены, с протянутыми руками.
В самом последовательном сне всегда бывают какие-то перерывы в действии. Я ничего не помню из того, что случилось в ближайшие дни после моего признания. Мне вспоминается только, как мы с Матильдой бродили вдвоем по побережью, хотя по всему видно, что это было несколько недель спустя. В воздухе уже веяло дыхание весны, но кругом лежал снег. Волны с громовым шорохом белыми гребнями накатывались на береговые камни.
Был вечер, и солнце утопало в море, как волшебная огненная птица, обжигая края облаков. Мы шли рядом, немного сторонясь друг друга. На Матильде была подбитая горностаем шубка, и края ее белого шарфа развевались от ветра. Мы мечтали о будущем, о счастливом будущем, забывая, что мы – дети разных племен, что между нами пропасть народной вражды.
Нам было трудно говорить, так как я недостаточно знал язык Матильды, а она не знала моего вовсе, но мы понимали многое и вне слов. И до сих пор мое сердце дрожит, когда я вспоминаю эту прогулку вдоль берега, в виду сумрачного замка, в лучах заката. Я изведал, я пережил истинное счастие, а наяву или во сне – не все ли равно!
Должно быть, на другой день, утром, мне объявили, что Гуго хочет говорить со мною. Меня провели к нему. Гуго сидел на высокой скамье, покрытой лосиными шкурами. Монах читал ему письма. Гуго был мрачен и гневен. Увидев меня, он сказал мне сурово:
– Ага! знаешь, что делают твои земляки? Вам мало, что мы побили вас под Изборском! Мы зажгли Псков, и вы просили нас о пощаде. Теперь вы зовете Александра, кичащегося прозвищем Невского. Но мы вам не шведы![2]
Садись и пиши своим о нашей силе, чтобы образумились. Не то и ты, и все другие ваши заложники поплатятся жестоко.
Трудно разъяснить до конца, какое меня тогда охватило чувство. Первой властно заговорила в моей душе любовь к родине, бездоказательная, стихийная, как любовь к матери. Я почувствовал, что я – русский, что предо мною – враги, что здесь я выражаю собою всю Русь. Одновременно с тем я увидел, с горестью сознал, что счастие, о котором мы мечтали с Матильдой, навсегда, невозвратно отошло от меня, что любовь к женщине я должен принести в жертву любви к родине…
Но едва эти чувства наполнили мою душу, как вдруг где-то, в самой глубине моего сознания, загорелся неожиданный свет: я понял, что я сплю, что все – и замок, и Гуго, и Матильда, и моя любовь к ней – лишь моя греза. И вдруг мне захотелось рассмеяться в лицо суровому рыцарю и его подручнику-монаху, так как я уже знал, что проснусь и ничего не будет – ни опасности, ни скорби. Неодолимое мужество ощутил я в своей душе, так как от моих врагов мог уйти в тот мир, куда они не могли последовать за мною.
Высоко подняв голову, я ответил Гуго:
– Ты сам знаешь, что не прав. Кто вас звал в эти земли? Это море – искони русское, варяжское. Вы пришли крестить чудь, корсь и ливь[3], а вместо того настроили замков по холмам, гнетете народ и грозите нашим городам до самой Ладоги. Александр Невский восстал на святое дело. Радуюсь, что псковичи не пожалели своих заложников. Не напишу того, что хочешь, но дам знать, чтобы шли на вас. С правыми Бог!
Я говорил это, словно играя роль на сцене, и подбирал нарочно старинные выражения, чтобы мой язык соответствовал эпохе, а Гуго пришел от моих слов в ярость.
– Собака, – крикнул он мне, – раб татарский[4]. Я велю тебя колесовать!
Тут вспомнился мне, быстро, словно откровение, осеняющее свыше провидца, весь ход русской истории, и, как пророк, торжественно и строго, я сказал немцам:
– Александр побьет вас на льду Чудского озера. Сметы не будет[5] порубленным рыцарям. А потомки наши и всю эту землю возьмут под свое начало, и будут у них в подчинении потомки ваши. Это знайте!
– Уберите его! – закричал Гуго, и от гнева жилы у него на шее надулись, посинев.
Слуги увели меня, но не в мою башню, а в смрадное подземелье, в темницу.
Потянулись дни во мраке и сырости. Я лежал на гнилой соломе, в пищу мне швыряли заплесневелый хлеб, целыми сутками я не слышал человеческого голоса. Моя одежда скоро обратилась в лохмотья, мои волосы сбились в комок, мое тело покрылось язвами. Только в недостижимых мечтах представлялось мне море и солнце, весна и свежий воздух, Матильда. А в близком будущем меня ждали колесо и дыба[6].
Насколько реальны были радости моих свиданий с Матильдой, настолько реальны были и мои страдания в темнице ее отца. Но во мне уже не меркло сознание, что я сплю и вижу дурной сон. Зная, что настанет миг пробуждения и стены моей тюрьмы развеются, как туман, я находил в себе силы безропотно переносить все муки. На предложения немцев купить свободу ценой измены родине я отвечал гордым отказом. И сами враги начали уважать мою твердость, которая мне стоила дешевле, нежели они думали.
На этом мой сон прерывается… Я мог погибнуть от руки палача или меня могло избавить от неволи Ледовое побоище 5 апреля 1241 года, как и других псковских аманатов[7].
Но я просто проснулся. И вот я сижу за своим письменным столом, окруженный знакомыми, любимыми книгами, записываю свой длинный сон, собираюсь начать обычную жизнь этого дня. Здесь, в этом мире, среди тех людей, что за стеной, я у себя, я в действительности…
Но странная и страшная мысль тихо подымается из темной глубины моего сознания: что, если я сплю и грежу теперь и вдруг проснусь на соломе, в подземелье замка Гуго фон Ризена?
Вопросы и задания1. Объясни смысл названия и подзаголовка этого произведения.
2. Охарактеризуй жанр произведения и укажи его признаки.
3. Почему в этом произведении повествование ведется от первого лица?
4. Зачем в произведение вводится тема любви пленника к Матильде фон Ризен?
5. Почему сон в этом произведении оказывается прерванным?
6. Какие художественные детали помогают создать исторический колорит?
7. Как в диалоге пленника и Гуго фон Ризена проявляются их характеры?
8. Чем вызвана смелость пленника в разговоре с Гуго фон Ризеном?
9. Для чего вводится указание на то, что действие происходит на исходе зимы?
10. Найди в тексте эпитеты, объясни их художественное значение.
11. Подготовь пересказ произведения от третьего лица.
12. Выпиши из текста аргументы, подтверждающие, что сон снится писателю и что сон снится аманату.
Читательская лаборатория
Как представить себе художественное пространство и художественное время в произведении
Это одна из наиболее сложных проблем, но и наиболее значимых, потому что ее решение помогает понять особенности художественного мира, созданного автором.
Валерия Брюсова, автора новеллы «В башне», можно назвать настоящим волшебником, которому подвластны и далекие времена и огромные пространства. А для того чтобы войти в удивительный мир произведения, надо научиться представлять себе не реальное (в жизни, в реальности), а художественное пространство и художественное время в произведении. Что для этого необходимо сделать?
Правило первое. Надо выяснить, когда происходят события, сколько времени они длятся, на каком пространстве эти события происходят.
В сне героя, от лица которого ведется повествование, соединились два исторических времени: средневековье и будущее. Время средневековья – несколько дней, пространство – замок, берег Чудского озера. Время будущего – одна ночь, когда снится сон, пространство – «за письменным столом среди любимых книг». Скоро ты узнаешь, что художественный мир любого произведения существует как единство (целое), и поэтому художественное пространство и время в произведении неразделимы. Поэтому, правило второе. Следует определить, как связаны между собой пространство и время.
Художественный прием сна, использованный писателем в этом произведении, позволяет рассматривать пространство-время средневековья и пространство-время писателя как единое целое.
Первоначально у читателя создается впечатление, что писателю снится сон о далеком прошлом: борьбе русского народа с рыцарями Ливонского ордена за родную землю. Рассказчик видит себя сначала заложником, а потом и узником в башне ливонского рыцаря Гуго фон Ризена в эпоху средневековья.
Положение заложника резко меняется однажды утром, когда герою объявили, что Гуго хочет поговорить с ним: «…Садись и пиши своим о нашей силе, чтобы образумились. Не то и ты, и все другие ваши заложники поплатятся жестоко». Ответ прозвучал твердо: «…Не напишу того, что хочешь, но дам знать, чтобы шли на вас. С правыми Бог!» Определился главный конфликт развития действия в новелле: противоборство между Гуго фон Ризеном, требующим от заложника предательства, и героем, защитником интересов земли Русской. Последние свои дни пленник проводит в смрадном подземелье, в темнице в ожидании «колеса и дыбы», потому что «на предложения немцев купить свободу ценой измены Родине» он «отвечал гордым отказом».
Читатель так никогда и не узнает о судьбе узника: «На этом мой сон прерывается… Я мог погибнуть от руки палача или меня могло избавить от неволи Ледовое побоище 5 апреля 1241 года…», – но сможет предположить, кому из героев приснился сон. Если бы сон приснился писателю будущего, то он никогда бы не допустил ошибки в исторической дате Ледового побоища, которое на самом деле состоялось 5 апреля 1242 года. Герой, назвавший ошибочную дату, не знал, когда состоялась эта битва, но был уверен, что она обязательно состоится: «Александр побьет вас на льду Чудского озера. Сметы не будет порубленным рыцарям. А потомки наши и всю эту землю возьмут под свое начало…» Сон снится узнику, попавшему в плен к ливонским рыцарям. Огромная любовь к Руси, безусловная вера в свое право отстоять «искони русское», освободить народ от гнета и угрозы нашествия делает его провидцем: «Тут вспомнился мне, быстро, словно откровение, осеняющее свыше провидца, весь ход русской истории, и, как пророк, торжественно и строго я сказал немцам…»
Но почему узнику, который пророчествует, то есть предсказывает будущее, «вспомнился… весь ход русской истории»?
Итак, мы увидели, что пространственно-временные границы эпохи средневековья расширяются до границ пространства и времени писателя. Но на этом не заканчивается волшебство автора.
В одном из эпизодов будущее появляется «в самой глубине моего сознания» (сознания рассказчика). Герой понял, что он спит и что все… – лишь греза. В финале, когда герой «просто проснулся» и оказался за письменным столом, среди любимых книг, записывающим свой длинный сон, «странная и страшная мысль тихо подымается из темной глубины» его сознания. Эти наблюдения позволяют сделать вывод, что художественное пространство и художественное время писателя хотя и выступают только в сознании, в воображении, в представлении героя-рассказчика, но раздвигают границы времени и пространства в новелле. Два времени – Средневековье и будущее – образуют общее время и пространство: соединяют прошлое и будущее, соединяют души потомков и предков. Кому бы из героев ни снился сон – писателю или пленнику – он снится русскомучеловеку. В памяти одного героя и в надежде и вере другого – родина, Русь – главная ценность, источник постоянных дум о трудном пути России и ее воинской славе.
О судьбе России задумывается и читатель, а значит, художественное время в этом произведении не остановлено. Сравни. В произведении Н. В. Гоголя «Тарас Бульба» художественное время не может продолжаться вне того «смутного и страшного» времени: оно определено временем Запорожской Сечи. В новелле В. Брюсова писатель – современник читателя, и поэтому, пока произведение будут читать, художественное время будет длиться.
Главная черта характера узника – его любовь к родине, «бездоказательная, стихийная, как любовь к матери». Он – патриот. «Я почувствовал, что я – русский, что предо мною – враги, что я здесь выражаю собою всю Русь». Драматизм переживаниям героя придает мысль о том, «что любовь к женщине» он «должен принести в жертву любви к родине…». И наяву, и во сне для рассказчика нет ничего дороже Родины. Третье художественное время в произведении – время настоящее, продолжающееся, художественное пространство – Русь, Россия, Родина.
Итак правило третье. Для того чтобы представить художественное время и художественное пространство в произведении, надо помнить, что читатель может оказаться свидетелем и участником событий, а время и пространство могут не подчиняться законам природы.
Поистине волшебный мир волшебного искусства слова!
Валентин Саввич Пикуль
Писатель Валентин Саввич Пикуль всегда ориентировался на воссоздание в художественном мире своих произведений исторического прошлого Родины. И была у него одна особенность: любил он возродить для потомков забытое имя какого-нибудь исторического деятеля прошлого или рассказать о малоизвестном эпизоде отечественной истории.
В. С. Пикуль написал много романов, новелл и очерков, как бы торопясь восстановить историческую справедливость по отношению ко всем несправедливо забытым и оттесненным к дальним границам нашей памяти. А таких людей и фактов осталось в прошлом слишком много.
Очерк «Конная артиллерия – марш-марш!» посвящен одному из тех, кто «ковал славу русскому оружию». Эпиграфом к этому произведению можно поставить слова: «Потомству в пример».
Назови характерные черты очерка в этом произведении.
Обрати внимание, как строится этот очерк: посещение Артиллерийского музея вызывает в памяти рассказчика образ одного из создателей огневой мощи русской армии. Но для В. С. Пикуля В. Г. Костенецкий интересен не только как талантливый военачальник, но и как человек, как один из последних былинных чудо-богатырей, не склонявших головы ни перед врагом, ни перед начальством.
Какие художественные средства использует В. С. Пикуль для создания живого облика этого исторического деятеля и исторического колорита? Как сочетаются в очерке исторические факты и поэтические приемы? Какой смысл вкладывает автор в последние строки своего очерка?
Конная артиллерия – марш-марш!
Я скучаю по Артиллерийскому музею в Ленинграде…
В огромных и прохладных залах этого арсенала[8] всегда торжественная тишина; можно погладить темную патину[9] на бронзе мортир и гаубиц[10]; теперь пушки молчат, словно грезя о прошлом, когда из кратеров их жерл вытрескивались молнии и в батарейных громах, колышащих небеса, зарождались предерзостные виктории[11].
Пламя залпов – оранжевое. Пороховой дым – черный.
Это и есть традиционные цвета российской гвардии…
Существовали два понятия – конная артиллерия и полевая; в обоих случаях орудия тянули лошади, но путать полевую артиллерию с конной никак нельзя. Полевая двигалась вровень с пехотой, а конная неслась на бешеном аллюре[12] кавалерии; полевая нещадно пылила вдоль дорог, а конная летела сломя голову через овраги и буераки, где, кажется, и сам черт ногу сломит!
Мне становилось даже не по себе, когда я рассматривал картины наших баталистов[13], изображавшие «выезд» гвардейской конной артиллерии. Это какой-то непостижимый ураган орущих всадников и вздыбленных на ухабах лафетов[14], ощеренных в ржании зубов лошадей и сверкание медных касок – все это в ярости боевого азарта валит напролом, а те, кого выбило из седла, тут же растоптаны и смяты натиском колес, дышел, копыт и осей зарядных ящиков. Что бы ни случилось, все равно не задерживаться – вперед!
– Конная артиллерия – марш-марш!
Истории этой артиллерии в России посвящены четыре монографии; одна из них, вышедшая в 1894 году, открывается проникновенными словами: «Доблесть родителей – наследство детей. Дороже этого наследства нет на земле иных сокровищ… Каждый шаг, каждое деяние защитников Отечества запечатлевайте в памяти и сердцах детей наших от самой их колыбели».
А ведь мы, читатель, совсем забыли о Костенецком!
Помянуть же Василия Григорьевича просто необходимо.
Костенецкий вышел из сытной глуши конотопских хуторов, где на бахчах лопались перезрелые арбузы, а за плетнями хрюкали жирные поросята, где уездные барышни называли яйца «куриными фруктами», а язык мелкопоместных Иван Иванычей и Иван Никифоровичей[15] напоминал язык гоголевских героев; так, запуская пальцы в табакерку соседа, старосветский помещик выспренно произносил:
– Дозвольте оконечностями моих перстов вкрасться в вашу табачную западню, дабы подчерпнуть этого благовонного зелья ради возбуждения моего природного юмора…
Выросший в патриархальной простоте, Костенецкий перенял от родителей бесхитростную прямоту характера и отвращение к порокам настолько прочное, что до смерти не соблазнился курением и не осквернил себя ни единой рюмкой вина. Еще мальчиком он уже задевал макушкою потолки в родном доме. Любил Васенька взять быка за рога и валить его наземь, играючись.
– Оставь скотину в покое! – кричала из окошка маменька. – Эвон, ступай лучше на мельницу: поиграй с жерновами…
Отец велел мальчику собираться в Петербург:
– Ну, сынок, скажи нам спасибо, что меду и сала мы на тебя, кровинушку нашу, никогда не жалели, а теперь езжай да покажи свою силушку врагам отечества нашего…
Костенецкий попал на выучку в Инженерный корпус, где сразу выдвинулся в капралы[16]; на правах капрала он волтузил, когда хотел, кадета Лешку Аракчеева («который уже в детстве надоедал всем и каждому») – он бил его, еще не ведая, как высоко вознесет Аракчеева[17] судьба! В восемнадцать лет Костенецкий стал штык-юнкером. Математика и геометрия были его любимыми предметами, а приступ Очакова[18] был первым опытом его славы. Сиятельный князь Потемкин Таврический единым оком высмотрел в гуще битвы юного героя.
– Сего верзилу, который янычар[19], будто снопы худые, через плечо швыряет, жалую в подпоручики, – сказал светлейший, зевнув в ладошку, отчего запотели бриллианты в его тяжелых перстнях…
Посадив в лодки казаков, Костенецкий ночью подкрался к турецким кораблям и взял их на абордаж[20] простейшим способом: треснет двух турок лбами и выбросит бездыханных за борт, потом берет за шеи еще двух – треск, всплеск! Так воевать можно без конца – лишь бы врагов хватило… В 1795 году (уже в чине поручика) Василий Григорьевич образовал в Черноморском казачестве пушечную роту, и палила она столь исправно, что слухи о бравом поручике дошли до столицы. Как раз в это время зарождалась конная артиллерия, в которую брали с очень строгим отбором. Костенецкого вызвали в Петербург к фавориту царицы графу Платону Зубову, ведавшему формированием новых войск.
– Ну и вымахал же ты! – сказал Зубов, дивясь его стати. – Таких-то и надобно, чтобы все трепетали…
Костенецкого приодели на гвардейский лад. Красная куртка с бархатным погоном на левом плече, аксельбант[21] в золоте, сапоги гусара – с укороченными голенищами, штаны лосиные, шпоры медные, перчатки с крагами, шарф из черного шелка. Подвели ему коня под малиновым вальтрапом[22] в золотой бахроме, сунул он в кобуры два пистолета. Вот и готов!
Костенецкого прозвали «Василий Великий», а образ жизни его вызывал уже тогда всеобщее удивление. В самые лютейшие морозы комнат он не отапливал, держа окна отворенными настежь, а гостям своим, кои мерзли, говорил:
– Не спорю, что на улице малость прохладненько, но в комнатах у меня тепленько. Я и сам-то, признаться, холода не люблю…
Ложе его было жестким, одеял и подушек он не признавал, голову во сне подпирал кулаком. Дворники еще с вечера нагребали перед крыльцом сугроб, и Костенецкий, восстав ото сна, нагишом кидался в снег, купаясь в сугробе, будто плавая в ванне. После пил чай, заваривая его в стакане, а чайные листья съедал – это был его завтрак! Яды не оказывали на его организм никакого действия, и он, чтобы потешить сослуживцев, невозмутимо разгрызал кусок мышьяку, которого вполне хватило бы, чтобы отравить целый полк. Пищу употреблял самую простую – щи с кашей да мясо. Стройный и красивый, Василий Григорьевич чрезвычайно нравился женщинам, и однажды в Красносельском лагере дамы решили над ним подшутить. Небольшой булыжник, имевший грушевидную форму, они столь искусно раскрасили, что камень выглядел аппетитной грушей, только что расставшейся с родимой веткой.
– Это вам от нас, – сказали дамы. Костенецкий сразу «раскусил» женскую хитрость.
– Ах, какая сочная! – и размял «грушу» в железных пальцах…
Девятнадцатый век он встретил уже в чине полковника, командуя ротой, в которой у него завелся соратник – фейерверкер[23] Маслов, тоже богатырь, не уступавший в силе своему полковнику. Когда на маневрах лошади не могли вытянуть орудие из болота, Костенецкий с Масловым брались за оси колес и без натуги выносили пушки на сухое место. Что тут удивляться, если даже самый длинный палаш казался игрушечным в могучей длани полковника.
– Не могу же я воевать этой шпилькой! – возмущался он.
Специально для Костенецкого из Оружейной палаты Кремля был выписан гигантский меч – подарок английского короля царю.
1805 год стал годом Аустерлицкой битвы, в которой для Наполеона зажглось нестерпимо яркое солнце его победы. Ночь перед боем была напряженной; ездовым лошадям задавали корм прямо в дышлах, а строевых даже не расседлывали; сторожа ушли, кони громко хрумкали сеном, голосистым ржаньем отвечая на призывы конницы французского лагеря; вдоль коновязи потрескивали костерки, на которых булькали солдатские чайники.
– Ты от меня не удаляйся, – наказал Костенецкий Маслову. – Может, даст Бог, и свершим завтра нечто удивительное…
Битва началась! Когда победа Наполеона сделалась явной, в атаку хлынули русские кавалергарды[24], и (как писалось об этом уже не раз) поле Аустерлица покрылось белыми колетами[25]павших юношей. В этот трудный для нашей армии день кавалергарды полегли все замертво, но своим беспримерным мужеством они спасли честь русской гвардии. Зато конной артиллерии пришлось спасать свои пушки… Дело это вошло в историю битвы как дело страшное! Офицеры роты Костенецкого были хватами под стать командиру: Дмитрий Столыпин (дядя поэта Лермонтова) и Николай Сеславин (брат знаменитого партизана) – они, когда французы насели на пушки, обратились к полковнику со словами:
– Погибать – так прикажи, и все костьми ляжем…
Отступать было некуда: французская кавалерия обошла их фланги, отсекла им пути отхода, а за кущами виноградных террас мелькали чалмы наполеоновских мамелюков[26].
Из ножен Костенецкого долго выползала, словно длинная змея из глубокой норы, сизо-синяя полоса его небывало грозного булата.
– На пробой![27] – возвестил он, пришпорив коня…
В истории Аустерлица записано: «Под ударами огромной сабли Костенецкого, одаренного силой Самсона, французы валились вокруг него, как колосья ржи вокруг мощного жнеца». Он повел роту «на пробой», а за ним двигался Маслов, выдиравший пушки из зарослей винограда. На переправе через Раусницкий ручей, когда казалось, что они уже спасены, Столыпин и Сеславин сообщили полковнику, что четыре орудия все-таки остались в руках мамелюков.
– Четыре! – рассвирепел Костенецкий. – Мои пушки, чай, не ведра дырявые, чтобы их врагу оставлять… Эй, Маслов, попели! А вы нас ждите – без пушек не вернемся!
Как два разъяренных медведя, которых облипала надсадная мошкара, богатыри гвардии двинулись обратно, врезаясь в самую гущу французов. Историк пишет: «При вторичном появлении этих неустрашимых всадников мамелюками овладел животный страх. Сохранилось предание, что Маслов, увидев одного мамелюка, кинулся на него – и мамелюк… сам вручил Маслову банник, с помощью которого отважный фейерверкер и начал сносить им головы».
Наполеону было доложено, что в русской артиллерии появились два геркулеса, которые умудрились перебить кучу народа, а сами вместе с пушками вышли из окружения. После Аустерлица император водрузил в Париже Вандомскую колонну, целиком отлитую из трофейных орудий, но в металлическом сплаве этого памятника не было пушечной бронзы батарей Костенецкого… Василий Григорьевич получил в награду орден Георгия, а его фейерверкер Маслов стал кавалером Георгиевского креста, что на всю жизнь избавило его, мужика, от телесных наказаний!
Через два года, при заключении мира в Тильзите, Наполеон расспрашивал Александра I о двух богатырях, отличившихся при Аустерлице, – кто они, эти легендарные великаны?
– Да, сир, – отвечал русский император, хитро прищурясь, – в русской провинции очень много людей высокого роста.
Все знают отличного полководца А. П. Ермолова, но мало кому известно, что именно этот генерал с «обликом рассерженного льва» и возглавлял в России конную артиллерию. Алексей Петрович расценивал неудачи в войнах с Наполеоном весьма оптимистически.
– Отколотив нас, – рассуждал Ермолов, – Наполеон оказал нам большую услугу: мы стали скромнее и умнее! Петр Великий воздавал хвалу шведам, бившим его… И мы скажем «мерси» Наполеону!
Наполеон не мог противостоять свирепой мощи русской артиллерии, всегда бывшей лучшей артиллерией мира; недаром же, объезжая поля битв, император велел переворачивать трупы своих «ворчунов» (ветеранов) – все они, как правило, полегли под россыпью гулкой русской картечи… Ермолов пришел к выводу:
– Рано мы, господа, откатываем пушки назад, лишая войска нашего пушечного покровительства. Мыслю я так, что артиллерии подобает за лучшее погибать заодно с инфантерией[28]!
Отныне батареям надлежало стоять на позициях как вкопанным – это был новый взгляд на тактику артиллерии, который и выявил героизм пушкарей при Бородине, когда они свято исполнили полученный перед битвой приказ: чтоб роты не снимались с позиции раньше, пока неприятель не сядет верхом на пушки наши…
В 1812 году Костенецкому выпала нелегкая доля отступать с армией от самых границ до Москвы; он был уже генерал-майором; в густой шапке волос генерала, остриженных «под горшок», как у крестьянского парня, посверкивали первые нити седин. Качаясь в седле, Василий Григорьевич говорил:
– Вот уж никогда не думал, что при моем образе жизни доживу до сорока лет. Может быть, оттого, что слишком громко стреляли пушки, я даже не расслышал тихого полета времени…Знаю, что помру не от болезни – снесут мне голову черти окаянные!
Сражение под Смоленском сделало Костенецкого кавалером ордена Анны. На рассвете 27 августа атакою лейб-егерей началась Бородинская битва; между плотными порядками полков и флешей[29] в карьере выносило батареи артиллерии. Ближе к полудню ратобратство обрело небывалую ярость. Впервые в практике наполеоновских войн маршал Ней (человек большого мужества) лег на землю сам и велел ложиться солдатам, чтобы хоть как-то спастись от огня русской картечи, гранат и ядер. Пелена бурой пыли, поднятой атакою кавалерии Мюрата, скрывала блеск солнца; воины задыхались в кислом пороховом угаре. Сбитые с лафетов пушки вручную откатывали назад, ставили на запасные лафеты и снова включали их в концерт канонады. Опытные коноводы, невзирая на визжащие пули, тут же работали шилом и дратвой, наспех починяя разорванную осколками конно-артиллерийскую упряжь.
Умирающие в этот день говорили живым:
– Завидую счастью вашему – вы еще будете сражаться…
Отступавшая инфантерия часто мешала Костенецкому бить по врагу прямой наводкой; в таких случаях канониры махали своим солдатам шапками, чтобы те поскорей расступились, и в промежуток между пехотными колоннами сразу врывались французы.
– Работай, ребята, работай! – покрикивал Костенецкий.
Как врезали картечью – половина врагов полегла.
– Клади их всех в кучу – одного на другого! Залп, залп, залп – и вообще никого не стало перед батареями, только дым да сон нависали над полегшей колонной противника.
– Ажио черно да мокро стало, – вспоминали потом канониры…
В два часа дня французы взяли батареи Раевского, и желтая лавина улан двинулась теперь на батареи Костенецкого. С остервенелым бесстрашием, взметывая тучи песка и пыли, уланы[30] вмах рубили клинками прислугу. Костенецкий схватил пушечный банник:
Читать бесплатно другие книги:
