Смерть Несущая Александрова Марина

Глубоко вздохнув, я не без труда взяла себя в руки, потому как были еще живы мои воспоминания о начале «перехода», когда я из ночи в ночь металась во сне в точно таком же мареве, ища спасения. Но также я помнила, что спасение пришло ко мне, лишь когда удалось сделать шаг, отбросив страх и сомнения. Я повернула к членам моей команды.

Невозмутимым было лишь одно лицо. Любимое лицо, с теплотой смотрящее на меня. И почему-то мне показалось, что начни я сейчас в панике метаться по этому лабиринту, ища выход, то именно Дрэй сумеет успокоить меня. Держа его за руку, я смогла бы преодолеть все что угодно. Остальные члены команды растерянно озирались по сторонам, даже дроу слегка нервничал. И запах, что сейчас резко ударил по моему обонянию, говорил о том, что им страшно. Это меня не порадовало – не хватало еще и мне сорваться и сделать что-то не слишком хорошее со своей собственной командой. Представляю, как ведущий мероприятия объявит во всеуслышание: «Марами Аррели Канэри выбыла из участия в соревновании по причине того, что сожрала свою команду в самом начале второго этапа состязаний». От представленной картины уголки губ сами собой поползли вверх, и я открыто и очень весело улыбнулась.

– Ну что, пупсики, страшно? – хмыкнула я.

«Пупсики» тут же подобрались и совсем не дружелюбно уставились на меня. Даже Корч и Лиам смотрели на меня с обидой. Мол, не стыдно мне так отзываться о мужчинах?!

– Тебе будто бы не страшно, – ощетинилась Сирин. – Строит из себя невесть что! Думаешь, самая крутая? А? Человечка! – последнее слово было буквально выплюнуто ей, словно ругательство.

Стало совершенно очевидно, что с этим необходимо завязывать. Жаль было только, что вопросы субординации встали именно сейчас, но по крайней мере эта оборотниха, чтоб ее блохи зажрали, не успела нас крупно подставить. Я решительно сделала шаг в ее сторону и чуть наклонилась так, чтобы наши взгляды встретились:

– Если из-за тебя пострадает команда или твое поведение подставит кого-то из нас, я сделаю так, что ты уже никогда не сможешь обернуться. Твой зверь разорвет твое сознание, тихо скуля, или начнет метаться в глухом безумии с мольбами о свободе, а ты будешь жить в полном бессилии, издыхая от того, что я поставлю такой приказ на вашу связь, который ты никогда в жизни не сможешь преодолеть. Решай, Сирин, со мной ты или против меня, но если выберешь второе, то я не стану дожидаться, когда ты воткнешь мне нож в спину.

Из глубины моих глаз смотрел зверь, более сильный, более ловкий, более страшный и опасный, чем все виденное этой девочкой за ее долгую жизнь.

Я наблюдала, как мертвенная бледность растекается по ее щекам, как осознание сказанного отражается ужасом в ее глазах. При этом я говорила очень тихо, закрывая нас непроницаемым щитом от остальной команды, так что никто из ребят не понял ни слова из сказанного мной.

– Кто ты? – одними губами прошептала девушка, не в состоянии совладать с собственным голосом от одолевающих ее эмоций.

То, что говорило во мне сейчас, не затмевало сознания, как это было раньше, но ловко переключало режимы моего внутреннего восприятия окружающего мира. Я не смогу объяснить словами, как это происходило. Просто наступал момент – и я переключалась на совершенно иной уровень. Это не было враждебным для меня, подавляющим или инородным. Нет. Совершенно естественный переход.

– Хозяин, – так же одними губами, глядя в глаза девушки, прошептала я, а она тут же потупила взор и нервно замялась, переступая с ноги на ногу. – Ну, что скажешь?

Сирин несмело посмотрела на меня из-под бровей, и взгляд ее был в этот момент настолько по-щенячьи преданный, немного заискивающий, что я даже слегка поразилась подобной перемене.

– Я все поняла, – несмело улыбнувшись, сказала она.

А мне в этот момент показалось, что еще немного – и эта извечная стерва свернется клубочком у моих ног и потребует почесать ее за ушком. Эта мысль привела меня в чувство, заставила так же легко улыбнуться в ответ, даруя девушке столь желанную для нее похвалу и одобрение. Все же оборотни реагировали на меня совершенно немыслимым образом…

Легким движением руки я разрушила щит, что все это время скрывал нас от других участников. Обернулась к ним и тут же наткнулась на полный недоумения взгляд команды.

– Нам надо было кое-что прояснить, – сказала я, отходя от Сирин, что теперь смотрела на меня преданным взглядом. – Двигаемся цепочкой, молча, – выделила я интонацией последнее слово и, встав во главе своего маленького отряда, твердым шагом направилась вперед.

Казалось, что мы пробираемся уже не первый час в непроглядной пелене тумана. Чувство направления постепенно терялось, а вместе с ним – и ощущение действительности. Белая мгла была повсюду. Обнимала, ласкала наши тела, впитывалась в кожу и усыпляла бдительность. Но я совершенно четко знала, что прошло не более получаса с начала нашего продвижения вглубь лабиринта. Иногда мы упирались в глухие непроглядные молочные стены, и нам приходилось поворачивать обратно. На данный момент самым главным нашим врагом было собственное сознание, но большинство из нас держались молодцом. Я, наверное, потому, что так давно привыкла кружиться в тумане в своих чересчур реалистичных снах, Дрэй потому, что это был самый собранный и сильный мужчина, которого я знала, Корч всецело привык полагаться на друга, Лиам привык доверять самому себе, а Сирин училась верить мне. Единственным, кто из нас ощутимо нервничал, был Белигохтар.

На очередном шаге, что утонул в молочной пелене бархатистой дымки, стелющейся у самых ног, моего слуха коснулось учащенное сердцебиение, но принадлежало оно кому-то, находящемуся по другую сторону тумана. Не членам моей команды, точно. Подняв правую руку, я изобразила пальцами несколько замысловатых фигур, означающих: «собраться», «подтянуть строй», «внимание». Команда послушно последовала указаниям.

Всего через несколько шагов от меня молочный коридор резко уходил вправо. Думаю, что те, кто двигался параллельно нам, вот-вот должны были свернуть влево либо же пройти мимо. Делать шаг им навстречу совершенно не хотелось, потому как это означало бы только одно – бой. Никогда не любила открытой конфронтации, по мне, так куда лучше тихонько прокрасться до заветного артефакта, умыкнуть его под шумок и без лишних и неоправданных жертв выйти из игры победителем. Но у судьбы, по всей видимости, были совершенно другие планы на наш счет. Потому что через каких-то несколько ударов незнакомого сердца его обладатель вывернул из-за поворота, с ходу уткнувшись в нашу компанию. Это был Алкарриэл Варринталь, и он явно не ожидал увидеть кого-то из нас на своем пути. Медлить было нельзя, потому как за появившимся эльфом следовала такая же команда из пяти живых и враждебно настроенных персон. Не давая Алкарриэлу опомниться, я поднырнула к нему под руку и со всей силы ударила локтем по затылку, буквально швыряя эльфа в объятия Дрэя. Тут же получаю глухой удар в живот от стоящего за спиной эльфа мужчины. Пришлось согнуться от обрушившейся боли, но это позволило быстрым движением достать небольшой кинжал, что удобно пристроился в маленьких ножнах на голени. Резко поменять наклон корпуса и прыгнуть, подныривая под живот противника, обрушивая оголенную сталь на мягкую плоть. Тело мужчины тут же покрывает сеть активированных чар, которые заставляют его наклониться и упасть ничком. Лишь в последний момент удается уйти из-под него немного вбок и получить тяжелый удар в висок. Перед глазами все поплыло, и мне с трудом удалось сохранить равновесие, хотя для этого и пришлось присесть чуть ли не на четвереньки. В этот момент маленькая женская ладошка опустилась мне на затылок, схватила за шкирку и откинула назад, как нашкодившего щенка. Сирин буквально перепрыгнула через меня, загораживая своим телом от уже наносящего свой удар коротким мечом вампира. Меня ей удалось спасти, но вот о том, чтобы успеть защитить себя, речи уже не шло. Легкий разряд активированных чар сотряс ее тело, и девушка рухнула на землю. Густой туман буквально пожирает ее тело и выбрасывает из лабиринта. Поступок Сирин на какое-то время ошарашил меня не хуже, чем тот хук, который заставил потерять ориентацию в пространстве. Но когда новый противник сделал шаг по направлению ко мне, я уже стояла на ногах. У него был меч, а у меня – короткий кинжал, но это не помешало мне отбить руку с занесенным оружием, уходя из-под прямого удара, повернуться к нападающему спиной и направить мой неказистый ножичек в грудь сопернику.

Схватка была недолгой, каждый член команды оказался готов к такому повороту событий, и нам удалось выйти победителями в сложившейся ситуации. А когда Дрэй расправился с Алкарриэлом, продолжать игру для всей его команды смысла не было. Фигуры уцелевших мужчин также исчезли в языках тумана, стоило участникам вслух подтвердить свое поражение.

– Ты как? – Дрэй с тревогой во взгляде провел кончиками пальцев по моему виску.

– Ничего, – хмыкнула я, не сумев сдержать легкой улыбки, что сама собой обозначилась на лице, стоило мне заметить беспокойство во взгляде любимого.

Он легко поцеловал меня, отчего рой мурашек пробежал по моей спине, заставляя забыть о том, где мы и, собственно, зачем.

– Кхе-кхе, – прочистил горло Корч, привлекая наше внимание. – Давайте сначала выиграем, – легко предложил дроу.

Ну что тут скажешь? Он прав… Хотя мне так понравилось поступать немного неправильно.

Я легко пожала плечами, пытаясь скрыть подступившее смущение.

– Раз мы столкнулись с ними, – начал говорить Лиам.

Его присутствие как-то совершенно вылетело у меня из головы.

– Значит, мы уже близко к центру лабиринта.

– Да, – согласилась я. – Если только они не свернули не в том направлении и просто не пошли вдоль изгороди, а потом пересеклись с нашей группой.

После моих слов возникло неловкое молчание, а через несколько секунд коридор, сотканный из тумана, сотряс дружный мужской хохот.

– Чего? – не поняла я столь бурной реакции на мои слова.

– Не в ту сторону! – задыхаясь от смеха, просипел Белигохтар. – Алкарриэл – и не в ту сторону! – продолжал хохотать эльф.

Первым в себя пришел Дрэй, и то ему с трудом удавалось удерживать спокойное выражение на лице.

– Эм, не злись, просто Алкарриэл имеет врожденный дар проводника, он чувствует направления.

– Подумаешь, я-то откуда знала? – все же разозлилась я.

– Ну, наверное, могла бы почитать его личное досье, – как ни в чем не бывало предположил Корч. – Ах, ну да, просто кто-то не стал углубляться в чтение брошюры с правилами и пояснениями второго этапа…

– Я думала, на последних страницах только реклама, – возмутилась я, по-детски не желая признавать своей неправоты.

Почему-то мужчины опять начали хохотать…

В какой-то момент мне это просто надоело, и я, подняв руку сомкнула вместе указательный и большой палец. Все дружно захлопнули рты. Не дожидаясь продолжения их веселья, я повернулась к ним спиной и вновь направилась вперед. Что же, если Алкарриэл решил свернуть на нашу тропу, то и мы продолжим двигаться по прямой. Только теперь необходимо быть вдвойне осторожней. С каждым шагом к цели вероятность натолкнуться на группы соперников возрастала.

И вновь время потянулось тягучим киселем. Иногда казалось, что мы идем уже несколько дней, а однообразная картина заставляла думать, что и вовсе топчемся на месте. Нам никто более не встречался, и вообще окружающее пространство провалилось в бесконечную молочную мглу, подавляющую волю и сознание.

Но как-то неожиданно резко мы вышли на круглую поляну. В центре стояло две высокие тумбы, на которых лежало несколько предметов. Рассмотреть подробнее с этого ракурса не удавалось. Казалось бы, необходимо лишь подойти и взять. Но почему же тогда Лу, серый дракон, замер в центре поляны, уставившись стеклянным взглядом куда-то в бесконечность? А его команда растерянно топчется у самого ее края, не решаясь ступить следом за своим капитаном?

– Я, думаю, тебе стоит сделать шаг, – тихо прошептал мне на ухо Дрэй.

– Уверен?

– Да, это состязание, как ни крути, предназначено для вас семерых. Видимо, это и есть последний этап прохождения лабиринта.

С шумом выдохнув воздух, я решительно сделала шаг, вступая на совершенно круглую поляну, по поверхности которой все так же спокойно стелился туман.

Пограничье летом – это невероятный праздник для всех его обитателей! Как же здорово, что мне удалось вырваться на несколько недель, чтобы побывать дома! Представляю, как обрадуются мама и папа. Ведь я не гостила дома уже несколько лет!

Я невольно прищурилась подставляя лицо ласковому летнему солнышку.

– Ну, ты долго еще будешь топтаться в нерешительности? – Голос брата ворвался в мои размышления, а сам Ким решительно взял меня за руку и потащил к знакомой калитке.

Как же я рада, что все наши противоречия остались в прошлом. Он переборол свою одержимость Фридой и наконец понял, что я была права. Наши отношения вновь стали трепетными и теплыми. Впервые за этот год я была счастлива. Потому, не раздумывая более ни минуты, направилась вслед за Кимом.

Двери нашего дома были открыты, а на пороге до меня донесся голос матери, что сейчас ставила тесто для пирогов, при этом напевая себе под нос какую-то песенку.

– Угадай, кто приехал?! – пробасил с порога брат, заставляя мать замереть от неожиданности и резко обернуться.

Она была такой, как я запомнила ее в последнюю нашу встречу. Темно-каштановые волосы, которых уже успела коснуться седина, были стянуты в тугой узел на затылке. На ней было темное домашнее платье и ослепительно-белый передник. На щеке – след от муки, что остался, когда мама провела рукой по лицу.

Увидев нас, Нима радостно улыбнулась, отчего в уголках ее теплых глаз появились морщинки.

Не говоря ни слова, она нерешительно подошла к нам, с интересом продолжая рассматривать наши лица.

– Ким, – с придыханием сказала она и сжала брата в объятиях. – Как же я истосковалась по тебе, – едва сдерживая слезы, проговорила она.

Стоило ее рукам разомкнуться, а самой Нимарии чуть отойти от Энакима, как я поняла, что более не в силах сдерживаться и решительно шагнула к матери. Но ее взгляд из теплого неожиданно стал растерянным.

– Вы кто? – испуганно прошептала она.

– Мама… – непонимающе сказала я, протягивая к ней руки.

– Простите, девушка, я кто угодно, но не ваша мать, – решительно сказала Нима.

– Ну, мам, – засмеялся Ким. – Это же Мара, помнишь, она жила у нас какое-то время.

– Мара, Мара… – задумчиво проговорила Нима. Ее брови сошлись на переносице от напряжения. – Леонид! – неожиданно закричала она.

– Да? – послышался голос из глубины дома.

– Ты помнишь, Мару? – прокричала Нима, обращаясь к отцу, чьи шаги постепенно приближались. – Иди скорее, Ким приехал!

Шаги стали более частыми, и вот уже отец врывается в сени, а мое сердце болезненно замирает в груди. Так хочется бросится ему на шею, но он, будто не замечая меня, решительно направляется к брату.

– Ким, – шепчут его губы, а на лице появляется скупая улыбка. – Наконец-то ты дома, – говорит он ему.

– Ты помнишь Мару, Леонид? – вновь начинает говорить мама.

– Мара? – Отец непонимающе смотрит на свою супругу, а потом на меня. – Кажется, это ее нам подкинули? Ну, помнишь, весной, когда наш Энаким только родился…

– Да? А, точно… – будто бы сама себе бормочет женщина, что была для меня единственной и настоящей матерью. – Ты подросла, кажется? – неуверенно смотрит на меня она.

– Да… – отвечаю, а такое ощущение, что губы не мои и голос тоже принадлежит кому-то другому.

– Ой, сынок, – неожиданно взмахивает руками Нима и подходит ближе к Киму. – Что у тебя на шее? Кровь? И бинты? – испуганно смотрит на брата она.

Я тут же перевожу взгляд на шею брата, которую несильно обхватывают белоснежные бинты, едва пропитанные кровью.

– Мама, не бойся, – счастливо и открыто улыбается он. – Это следы от укуса моей девушки, – отмахивается от встревоженной матери Ким.

– У тебя есть девушка? И кто она? – тут же меняет тему разговора она.

– Ты же говорил, что вы расстались? – неверяще смотрю я на Кима.

– Мара, не будь ханжой, – отмахивается от меня он. – Ты спишь сразу с двумя нелюдями, я же не придираюсь к тебе.

– Мара спит с двумя мужчинами сразу! – Неверие в глазах отца сменяется презрением. – Лучше бы мы оставили тебя на снегу… – очень тихо шепчет он.

– Ты нас опозорила, – говорит мать.

А я, не в силах терпеть их слов, срываюсь на крик.

– Опозорила?! Опозорила! Да вы меня даже вспомнили с трудом. – Против моей воли, клыки во рту начинают удлиняться, а взгляд заполняет непроглядная тьма.

Мать испуганно делает шаг назад, пытаясь спрятаться за широкой спиной отца, который с нескрываемым ужасом смотрит на меня. А я понимаю, что еще немного – и сорвусь, причиню вред самым дорогим мне людям. Не сдерживаясь более, поворачиваюсь спиной к моей названной семье и опрометью выбегаю из дома. В кулаке сжимаю подарок Орэна, телепорт, который может вернуть меня в МАМ. Собираю волю в кулак и представляю из последних сил то место, где бы хотела сейчас оказаться больше всего на свете. Дрэй, мой любимый дракон, который всегда принимал меня такой, какая я есть!

Всего мгновение – и я стою у его двери. Мне так необходимо сейчас тепло его объятий, нежность губ и страстность тела. Не медля более ни секунды, врываюсь в комнату любимого и пораженно замираю.

Он стоит спиной ко мне, тело его обнажено, мускулы под бронзовой кожей красиво перетекают с каждым резким движением его бедер. Волосы немного влажные и прилипают алым водопадом к спине. Перед ним стоит обнаженная девушка с золотыми волосами, ее ноги широко расставлены, а руки упираются о подоконник. Она стонет и с каждым толчком изгибается от наслаждения, которое дарит ее телу дракон. Открывшаяся взору картина поражает своей красотой и откровенностью, но бьет острым кинжалом в самое сердце.

Из горла вырывается судорожный всхлип, а Дрэй, по всей видимости, услышав меня за своей спиной, резко оборачивается.

На его лице застыла легкая полуулыбка. Совершенно не стесняясь моего появления, он легко скрещивает мускулистые руки на своей широкой груди, а мой взгляд невольно опускается к его все еще возбужденной плоти.

– Нравится? – самодовольно хмыкнул Дрэй, заметив, куда я смотрю.

– Ч-что здесь происходит? – едва справляясь с нахлынувшими на меня эмоциями, спросила я.

Улыбка на лице Дрэя из расслабленной вдруг стала соблазнительно порочной, а в золотых глазах зажегся непонятный мне огонек.

– Ну, а я-то думал, что уже научил тебя тому, как это называется. Хочешь, можешь к нам присоединиться. Хотя лучше, наверное, не надо, – усмехнулся он. – У нас тут жарко, а чтобы зажечь в тебе хоть искорку страсти, нам с Элиин придется напрячься.

Золотоволосая девушка, ничуть не стесняясь своей наготы, выступила из-за спины Дрэя. Ее тело было совершенным: плавно очерченная линия бедер, высокая полная грудь, тонкая талия. На лицо посмотреть я так и не смогла.

– Я не хочу ее к нам, – капризно надув губки, сказала она.

Я постаралась пропустить ее замечание мимо ушей и обратилась к Дрэю. Глаза жгло, и предательская слеза заскользила по щеке.

– Но, – тяжело сглотнула я ком в горле, – мы же любим друг друга.

Мой голос звучал жалко и тихо, а осознание того, насколько смешно на меня сейчас смотреть со стороны, ломало меня еще больше.

На мою фразу Дрэй разразился откровенным хохотом, которому вторил столь же заразительный смех обнаженной девушки.

– Любим, – утирая слезы, которые выступили от продолжительного смеха, проговорил Дрэй. – Ну, малышка, ты меня поражаешь! Посмотри на себя! И посмотри на меня! Разве такой, как я, может любить такую бледную моль, как ты? – Темная бровь Дрэя вопросительно изогнулась. – Приятно, конечно, что мне выпала честь быть первопроходцем у будущей наследницы Кайруса, но больше-то особых плюсов и нет, – развел руки в стороны он.

– Что тут происходит? – Знакомый голос бывшего наставника заставил меня вздрогнуть и обернуться.

Лиам стоял за моей спиной и с интересом смотрел на открывающуюся его взору картину. Лицо его казалось совершенно бесстрастным, но вот предательский озорной огонек на дне его зеленых глаз говорил о том, что эльф прекрасно понимает, что тут происходит… Дрэй перевел все еще смеющийся взгляд на Лиама и, протянув тому руку для рукопожатия, подошел практически вплотную, совершенно не обращая внимания на меня.

– Ну наконец-то! – воскликнул он. – Ты извини, мы начали, не дождавшись тебя, – широко улыбнулся он.

– Да я уж вижу, – хмыкнул эльф, похотливо рассматривая Элиин и тут же переводя взгляд на меня. От былого желания и веселости во взгляде не осталось и следа. – А эта что тут делает?

– Да вернулась из своей деревни чуть раньше, – отмахнулся дракон. – А что, хочешь ее? – невинно спросил он.

– Ну уж нет! – шарахнулся от дракона Лиам, выставляя перед собой руки. – Давай я лучше Фриду позову. С ней поинтереснее будет, – предвкушающе улыбнулся эльф.

Они говорили все эти ужасные вещи, а я в какой-то момент поняла, что не в силах больше сдерживать слезы. В глазах все плыло, а в висках с шумом стучала кровь. Я не знаю, как не потеряла сознание в тот момент. Так плохо, как сейчас, мне никогда не было. Каждым словом, каждым жестом эти трое били меня в самое сердце, рвали на части душу, убивая ее.

– Я же говорил тебе, что она скучная, – хмыкнул Лиам, и его слова эхом донеслись до моего восприятия. – Я с ней прожил в одном поместье несколько лет, но даже тот факт, что кроме нее там не было других женщин, не заставил меня лечь с ней в одну постель, – засмеялся эльф. – Я, если честно, до сих пор поражен, что это сделал ты.

– Я тоже, – хмыкнул Дрэй, а я, не в силах больше этого слушать, собрала последнюю волю в кулак, заставляя онемевшие ноги двигаться, и побежала прочь.

– Куда это она? – непонимающе пробормотал Лиам.

– Да ну ее, – отмахнулся от него Дрэй, а его слова, как нож, брошенный в спину, вошли в самое сердце, раскалывая его на тысячи осколков.

Я брела по пустынному пляжу. Желтый песок забивался под летние легкие сандалии, а волны прибоя с протяжным гулом накатывали на берег. Как я здесь оказалась? Я не знала. Одиночество, такое всепоглощающее и непроглядное, обступало меня со всех сторон. Оно топило меня с головой в своей пучине, где нет ни света, ни радости, ни чего-то, что имело бы смысл. Я шла вдоль береговой линии, и в голове было пусто, устрашающе пусто.

Не понимаю, куда и зачем иду. Для чего жить, когда в этой жизни никто тебя не держит? Нет ни одного якоря, что связывал бы тебя с устрашающей реальностью. Для чего вот так потерянно брести по жизни? Никому не нужная, никем не любимая. Осознание одиночества топило с головой, заставляя захлебываться морским воздухом. С каждым шагом дышать становилось все труднее и труднее. Как же так получилось? В чем я ошиблась? Чем провинилась перед судьбой? На какое-то мгновение я остановилась и подняла лицо к небу, словно безмолвно спрашивая: «За что?» Ответа не было.

И вот, стоило мне вновь опустить взгляд, как я заметила девушку, что точно так же, как и я, брела по пустынному пляжу мне навстречу. Ее белесые пряди раздувал ветер, юбка легкого летнего платья облепила стройные ноги. Она двигалась, и я ступала по песку в такт ее шагам. Я повернула голову, чтобы понаблюдать, как очередная волна оглушительно обрушивается на песчаный берег, унося с собой мелкие песчинки, затем вновь посмотрела перед собой и оказалась нос к носу с незнакомкой. Только незнакомкой она вовсе не была. Это была точная моя копия, которая, не стесняясь, разглядывала меня.

Не знаю почему, но я безумно захотела дотронуться до нее. Почувствовать, что другая я реальна и что я сегодня не потеряла хотя бы саму себя. Но стоило протянуть пальцы к женской фигуре, замершей напротив меня точно в таком же недоумении, как подушечки моих пальцев уперлись в прохладную зеркальную поверхность. Самое интересное, я совершенно не могла понять размеров этого зеркала, было такое ощущение, что оно простирается в бесконечность, от края до края охватывая горизонт. Я грустно улыбнулась. Моя копия улыбнулась тоже, только улыбка ее была жестокой и холодной, вымораживающей все внутри. Я растерянно нахмурилась, и мое отражение свело брови к переносице, но ее жест говорил о внутренней злости, что сейчас читалась на «моем» лице. Я подняла руку, чтобы поправить прядь волос, девушка напротив зеркально повторила мой жест, с той лишь разницей, что я все делала как-то нерешительно, устало, а движения моего отражения были жесткими и выверенными. Может быть, со стороны особой разницы никто бы и не заметил. Но я же себя знала!

Невольно начала рассматривать себя. Все вроде бы как всегда, вот только черты лица более резкие, ярко выраженные. О такой никто и никогда не смог бы сказать «бледная моль»! Кожа словно светится внутренней силой изнутри, и волосы в солнечных лучах переливаются мириадами серебряных искр. Так красиво… И тело вроде бы мое, только осанка жестче, спина прямее, разворот плеч гордый, а не обреченный и покорный, как мне казалось. Небрежно посмотрела на руку отражения, в которой я держала сумку. Вот только отражение мое сжимало в пальцах не летнюю сумку, а пряди алых волос, на которых висела голова…

С нескрываемым ужасом я закрыла рот свободной ладонью и попятилась назад, переводя взгляд на ту, что держала за волосы голову человека, за которого я бы жизнь отдала не раздумывая. Девушка в отражении попятилась тоже. Вот только глаза ее лучились безумием, радужка очень быстро заполнялась тьмой, а во рту были видны кончики острых, как лезвие бритвы, клыков. И, в отличие от меня, она не зажимала в ужасе рот ладонью, а широко и открыто улыбалась, смотря, как тяжелые кровавые капли падают на желтый морской песок. Она смеялась и смеялась, а я продолжала безмолвно кричать, содрогаясь от ужаса, что предстал в моем собственном лице. Отражение в зеркале начало меняться, те несколько кровавых капель, что упали с головы Дрэя, расползались по песку, как чернила по лакмусовой бумажке, окрашивая все вокруг в темно-кровавый цвет. Даже волны прибоя постепенно наливались алым. Белоснежный сарафан на глазах превращался в красное вечернее платье. Безоблачное небо над головой затягивалось тяжелыми свинцовыми тучами. Волны моря становились все выше и с нескрываемой яростью обрушивались на песчаный берег, а брызги кровавыми каплями оседали на сливочно-белой коже.

«О богиня, неужели это моя судьба – раствориться в одиночестве и кровавом безумии?» – несколько отстраненно подумала я.

Весь мир сжался в открывшейся моему взору картине. Казалось, еще немного – и я потеряю сознание от впечатлений сегодняшнего дня. Такая безнадега растеклась в душе, что даже ужас отражения уже не затрагивал ничего внутри. Я обреченно закрыла глаза и рухнула на песок. Больше я не хотела ничего. Смерть казалась самым простым и доступным выходом. Это была та дверь, в которую мне не было необходимости даже стучать, чтобы войти. И вот когда я уже была готова сделать шаг в волны прибоя, позволяя морю поглотить мое ставшее лишним в этом мире тело, произошло то, чего я никак не могла ожидать. Мощный звериный рык вторгся в сознание, оживляя своим дыханием мое разбитое сердце. Казалось, от него задрожала сама душа, отогреваясь в таком родном дыхании. Вот уж кто точно никогда не бросит! Не оставит и не предаст! И пусть я по-прежнему не могу слышать его голос, но я чувствую, что он рядом! К шерту все эти страхи! Мой дэйург ни за что не позволит им воплотиться в жизнь, пока он жив! Пока я жива!

Неожиданно под рукой оказался камень. Такой ровный и овальный камень. Его шероховатая поверхность была теплой, и отчего-то захотелось сжать его посильнее, будто бы он мог передать это тепло внутрь меня. Разве такое возможно? А разве возможно, что я смогла бы убить Дрэя, пусть даже и в порыве гнева? Разве можно встретиться с собственным отражением на пустынном пляже? Может ли быть так, что моя мать не узнала бы меня, после того как всей семьей на протяжении нескольких лет они писали мне письма, где говорили, как они нас любят и скучают?! И может ли быть такое, что дракон, который грел меня в лучах своего сердца, защищал и оберегал ото всего, вдруг смог бы так поступить… Я ни за что в это не поверю!

Встать на ноги тем не менее было очень и очень тяжело. Тело казалось деревянным. Неимоверно тяжелым и не своим. Но я все равно поднялась, выпрямилась и взглянула в лицо все еще смеющемуся отражению.

– Я тебя не выпущу, – пообещала я самой себе и, размахнувшись как следует, швырнула камень в огромное зеркало.

Мир разлетелся на тысячи осколков, а я, словно мешок с картошкой, вывалилась в реальность, упав на четвереньки. Только сейчас стало понятно, что все увиденное было ненастоящим. Всего лишь отражением моих внутренних страхов, но то, как мне вывернули все нутро наружу, а потом вновь вернули в реальный мир, дезориентировало, заставляя судорожно глотать влажный воздух, пропитанный туманной моросью.

Сквозь все еще одурманенное сознание доносились звуки битвы, что сейчас разворачивалась на круглой поляне. Сражалось сразу несколько нелюдей. Кое-как сделав еще один вздох, я попыталась подняться и осмотреться. Рядом со мной лежало тело Варта Ирдэна, оборотня, который тяжело дышал и постепенно растворялся в языках густого тумана. Я поняла, что оборотень испытания не прошел, не сумев вернуться из «страны грез». В нескольких шагах от меня разворачивалось настоящее побоище за право обладания зачарованными предметами. Дроу ожесточенно дрался с вампиром, а Луитано сошелся в схватке с Авриимом Бэллом, тоже вампиром, к слову сказать. Меня же соперники в расчет брать не хотели либо еще не заметили, что человечка пришла в себя.

«Что ж, – подумала я, – умный в гору не пойдет, умный гору обойдет!»

Пока четверо мужчин столь увлеченно сражались друг с другом, я как можно незаметней собралась, напружинив ноги, примерилась и что было силы оттолкнулась. Прыжок получился красивым, что уж греха таить. Прыгнула я высоко, приземлилась точно в том месте, где и хотела, и, не тратя время на сомнения, цапнула первый попавшийся под руку предмет. Им оказались бусы. Очень красивые бусы из горного хрусталя. Не смогла сдержать самодовольной улыбки, когда все на поляне стихло. Поняв, что сейчас что-то будет, я нерешительно обернулась, вжав голову в плечи. Поединщики и команды, что сейчас окружали поляну, замерли в немом молчании. Они смотрели на меня. Кто-то, словно выброшенная на сушу рыба, безмолвно хватал ртом воздух. Кто-то сверлил недобрым взглядом, а кто-то просто ошарашенно глазел.

И продолжалось это до тех пор, пока повисшую в воздухе тишину не разрезал, словно нож масло, невероятно заливистый и открытый смех со столь любимой мною хрипотцой. Уже через мгновение Дрэю вторили и остальные участники моей команды. Даже эльфы хохотали! Потом к ним присоединился и Луитано со своей командой, остальным участникам было несмешно. Почему-то.

Подробностей, чем же закончилась схватка, узнать нам так и не удалось, потому как буквально через секунду нас выкинуло на арену мастеров.

Глава 28

Второй этап соревнований оставил после себя горькое послевкусие оживших страхов и сладостный вкус реальности, который сполна удалось оценить, лишь попробовав горький плод альтернативной. Несколько дней моему дракону пришлось убеждать меня в искренности своих чувств. Все это время мы практически не покидали моей комнаты. Я наслаждалась тем, как сладко спать в объятиях любимого и как невероятно могут захватывать ночные ласки, чередуясь с утренними и вечерними. На моем теле не осталось и сантиметра, где бы он меня еще не поцеловал. Впрочем, я отвечала ему тем же. Чувствовать его в себе, рядом с собой, где-то поблизости было естественным и необходимым.

На третий день нашего затворничества я проснулась на кровати, усыпанной лепестками цветов, а мое тело, не дожидаясь пробуждения разума, уже вовсю предавалось сладостным утехам. Дрэй целовал мою спину, лаская кожу языком. Его крепкие руки сжимали и массировали обнаженную грудь, заставляя прогибаться и постанывать. И было так хорошо, так жарко сгорать в его руках, чтобы, словно волшебная птица из детских сказок, возрождаться на пепле нашей страсти.

Вторым финалистом турнира стал Луитано, тот самый пепельный дракон, к которому я испытывала искреннюю симпатию, и узнать, что именно с ним придется сойтись в финале, было отчего-то неприятно. Не хотелось портить едва зарождающиеся приятельские отношения поединком.

– Ты зря переживаешь, – ответил на мои подозрения Дрэй. – Луитано не мальчик, чтобы смешивать личные отношения и соревнования. Так что успокойся, но и не расслабляйся. Он будет сражаться с тобой, как с противником, а не с другом. Не забывай об этом, пожалуйста.

– Может, мне поддаться, а? – пропищала я, стараясь высвободиться из крепких объятий дракона.

– Вот еще, – хмыкнул он, и не думая меня выпускать. – Давно пора встряхнуть эту академию, а у тебя есть реальный шанс это сделать.

– Ты правда так думаешь? – отчего-то я его уверенности не разделяла.

– Да, – коротко ответил он, подминая меня под себя своим телом. Мой тихий смех потерялся где-то в глубоком поцелуе.

Огромные кошачьи лапы несмело ступали по тонкому насту, который неизвестно каким чудом, но все же выдерживал вес дэйурга. Каа’Лим крался с присущей всем кошачьим грацией, замирая на время при каждом шаге. Заснеженный лес, что сейчас предстал его взору, был последней точкой в его поисках. Если он не найдет того, кого беспрерывно пытается разыскать вот уже четыре полных месяца здесь, то путь его будет завершен. Он не мог себе больше позволить находиться вдали от своей шаи, как и не мог вернуться с пустыми… лапами назад.

«Где же ты, Дримлеон?» – в который раз задавал себе этот риторический вопрос дэйург. Ответ на него он уже и не рассчитывал услышать. Столько бессонных ночей, перелетов из одного конца планеты в другой, бесплодных поисков и неоправданных надежд было сейчас за спиной у Каа’Лима. Другой бы давным-давно отступил, но только не он. Не тогда, когда от вовремя полученной информации зависела безопасность его шаи. Дэйург никогда не верил в причастность личного телохранителя Ливераи к гибели последней. Он знал, как страж относился к владычице, как безответно любил ее все эти годы, поставив образ Ливы на один пьедестал с Кайрой и поклоняясь ей, словно божеству.

Сквозь лесной полумрак дэйург разглядел небольшой деревянный домик, из печной трубы которого валил густой черный дым. Каа’Лим предвкушающе затаил дыхание.

«Неужели…» – подумал он, но вовремя осекся, боясь спугнуть только что зародившийся огонек надежды.

У всего есть своя причина и следствие, вот и сейчас он желал знать, от чего Дримлеон спасал Мару, бросив ее без должной энергетической подпитки в человеческих землях. И, бездна его побери, он это узнает!

– Ненавижу, ненавижу, ненавижу! – шептала Фрида, мечась словно загнанный зверь по своей комнате.

Вампирша была в ярости. Она обуяла все ее естество и выжигала нутро. Голод, жажда, желание – все это перемешалось в ней. Как давно она не видела своего мальчика? Она уже не могла ответить. Сколько сменила любовников за это время? Она уже сбилась со счета! Но ни один из них не был в состоянии заменить его! Ее Энаким, сладкий вкусный мальчик, которого она, как ни старалась бороться с собой, хотела все больше и больше. Что удерживало ее? Она и сама до конца не могла понять. Какой-то внутренний барьер, который зародился в ней, и нежелание самого Энакима более посещать ее покои. Но если с первым она была готова побороться, то со вторым дело обстояло сложнее. Парень избегал ее общества, но то, с какой едва сдерживаемой страстью смотрел он на нее, не могло укрыться от ее внимательного взора. Кого она ненавидела? Сейчас Фрида и сама не понимала. Всех, наверное.

«Да, всех», – утвердительно решила она.

– Что на этот раз? – Холодный голос повелителя вампиров ворвался столь неожиданно в нестройный ряд размышлений Фриды, что она ошарашенно замерла.

А в голове билась лишь одна мысль: «Как я могла не услышать того, что он вошел в мою комнату?!»

– Отец? – вместо этого спросила девушка.

– Я, как видишь, – хмыкнул светловолосый юноша, во всем облике которого сквозила стужа вместо приятного тепла, которое совсем недавно ощутила от него Мара. – Ты разочаровываешь меня, дочь, – скупо сказал он, проходя к креслу, что стояло у окна. – Я устал подтирать за тобой дерьмо, – говорил он, садясь в кресло. – Устал слышать о твоих похождениях. И – поверь мне, я не шучу – я устал от тебя, – небрежно бросил он последние слова в образовавшуюся тишину.

– Все так живут! – позабыв о сдержанности, вскрикнула Фрида.

– Да? – Платиновая бровь насмешливо изогнулась. – Я так не живу, Тарий так не живет, любой сильный вампир так не живет, – припечатал он. – Нельзя быть повелителем и продолжать зависеть от внутренних желаний. Либо ты обуздаешь свой голод, либо он поглотит тебя, ты понимаешь это? – очень спокойно продолжал говорить он. – Ты давно не новообращенная, но ведешь себя, как будто тебе чуть за тридцать. Что это: вседозволенность или неспособность владеть собой?

– Отец, я… – чуть нервно, с нотками подступающей истерики начала Фрида, но была тут же остановлена поднятой рукой своего повелителя и отца.

– Я не давал тебе дозволения говорить, – коротко заметил он и продолжил: – Позволь прояснить кое-что, моя дорогая. Мне не нужна дочь, которая не умеет владеть собой. Мне не нужна наследница, которую имел весь мой двор и половина нелюдей и людей, обучающихся в МАМ. С этого дня я запрещаю тебе пить кровь чаще одного раза в неделю, ты заведешь себе постоянного любовника либо вообще перестанешь вести сексуальную жизнь до конца обучения в МАМ. И ты будешь брать эмоции только в общественных местах.

Девушка замерла перед отцом, с ужасом понимая, на какое существование он ее обрекает. Голод – вот что ей придется испытывать постоянно, всепожирающий внутренний голод, от которого выкручивает суставы и туманится разум.

– Нарушишь мое слово, – повелитель многозначительно поднял бровь, – одно скажу: ты мне будешь не нужна. Надеюсь, у тебя хватит ума понять, что это значит? И вспомни о том, что ты не единственный мой ребенок.

Это было последнее, что сказал Эдриан, прежде чем встать и покинуть покои дочери. Он понимал, что другого выхода у него нет. Фрида всегда была сложным ребенком. Возможно, то, что она стала такой, и было его упущение как отца. Но и ему в свое время мало кто уделял внимание. Но Эдриан был сильным и справился, а она не справлялась. И сейчас повелитель говорил очень серьезно, он действительно убьет ее, если она станет рабой своих желаний, потому как однажды ее рабство закончится безумием и жаждой только одного – крови. Этого он уже не мог допустить ни как отец, ни как повелитель, который отвечал за собственный народ.

Фрида так и продолжала стоять, боясь сделать хоть одно лишнее движение, когда за ее отцом закрылась тяжелая деревянная дверь. Как ей пережить это? Как не сойти с ума? И что же теперь делать? Ни на один из вопросов ответа у нее не было.

Орэн расслабленно сидел на небольшой деревянной скамейке в самом центре парка, что был частью МАМ. Старый маг удовлетворенно жмурился под скупым зимним солнышком, отчего от уголков его глаз разбегались лучики морщин, что уже давно испещрили некогда молодую и упругую кожу.

Вокруг сновали студенты. Кто-то спешил, кто-то просто прогуливался, а кто-то наслаждался первыми моментами зарождавшейся любви. Ничто не меняется, сколько бы лет ни прошло, но молодость всегда будет молодостью. Орэн не завидовал этим студентам, в конце концов, он и сам прожил яркую и насыщенную жизнь, где было место и настоящей любви, и настоящему горю, успеху, признанию коллег и головокружительному падению. Когда-то он сильно переживал по этому поводу, но сейчас, по прошествии стольких лет, считал, что лучше страдать по-настоящему, чем всю жизнь заменять реальные эмоции чем-то ненастоящим, о чем потом и вспомнить будет неинтересно. Да, чтобы прийти к таким выводам, ему пришлось прожить долгую жизнь. Но как бы порой ни поворачивалась его судьба, Орэн ни о чем не жалел. Хотя кое-что он все же не мог себе простить до сих пор. И это был его сын.

На этой мысли Орэн тяжело вздохнул, вспоминая события давно минувших дней, но погрузиться вновь в заманчивый мир прошлого ему не дал знакомый голос.

– Здравствуй, Орэн. – Лиам возник перед магом так неожиданно и совершенно бесшумно, что старику с трудом удалось сохранить внешнее спокойствие.

– Лиамиэль? – хмыкнул маг. – Позволь узнать, что привело тебя ко мне. Ведь еще совсем недавно ты говорил, что как только уплатишь долг, то будешь считать меня незнакомцем, – вопросительно изогнув седую бровь, сказал маг.

Простому обывателю могло показаться, что такой древний старик уже давно должен был бы потерять остроту ума и превратиться в никчемную развалину, но никто из тех, кто близко общался с Орэном, никогда бы не смог сказать подобного о нем.

– Да, так, – дружелюбно ухмыльнулся эльф, – но отнюдь не праздные дела привели меня к тебе сегодня.

– И что же это за дела? – Маг хитро сощурился и слегка подвинулся, предлагая эльфу сесть рядом с ним.

– Я не стану юлить перед тобой, Орэн. И попытаюсь объяснить тебе все, как оно есть. Не потому, что мы до сих пор друзья, а потому, что, как бы там ни было, но я чувствую ответственность перед своими хоть и бывшими, но учениками.

На миг Орэну показалось, что эльф действительно переживает. Его глаза были настолько честными, пронзительными, живыми, что маг просто не мог не отметить искренность его намерений. Но это еще не значило, что он уверовал в них.

– Хорошо, Лиам, не стоит разводить пространные речи. Скажи, что так волнует тебя.

– Мара, я очень переживаю за нее.

Маг, не удержавшись, громко фыркнул.

– С чего бы такая забота? – позволив себе легкую улыбку, спросил он.

– Не стоит язвить, Орэн. Иначе я могу просто остаться в стороне. – Лицо эльфа стало непроницаемой маской, сквозь которую не было видно и тени эмоций.

В этот момент Орэн принял решение выслушать эльфа. Безучастным к этой беседе он остаться уже не мог, ведь дело касалось его названой дочери.

– Хорошо, я слушаю тебя, – уже спокойно ответил маг.

– Ты же знаешь, что я и Дрэйланд – давние друзья.

О том, что с некоторых пор друзьями эти двое уже не являлись, Орэн не знал, поэтому утвердительно кивнул.

– И ты знаешь, какое положение Дрэй занимает среди драконов.

Орэн вновь кивнул.

– Но кое-чего ты все же не знаешь, а я не в силах молчать и не вправе говорить об этом с Марой.

– Не тяни, – коротко бросил маг.

– Хорошо. – Горькая улыбка коснулась губ эльфа. – Я говорю о том, что, учитывая положение Дрэя, не может быть иначе. Он помолвлен, Орэн. И дата свадьбы уже оговорена. Изменить он ничего не сможет, даже если очень захочет. Но я считаю неправильным то, что он продолжает свои ухаживания за Марой. – Интонации эльфа постепенно становились все более гневными. – И я прошу тебя: поговори с ней! Объясни! Я не хочу, чтобы она страдала. – Голос его стал едва слышным.

Иногда Орэн думал о том, как это здорово – быть практически бессмертным. Прожить долгую жизнь, не стареть, не болеть человеческими болезнями, иметь более совершенное тело. Но сейчас смотреть на то, как молодой эльф пытается манипулировать им, пожилым человеком, который в своем взрослении личности уже давно дорос и перерос Лиама, ему было несколько смешно. В сравнении с ним, с человеком, вся эта бесконечная жизнь смотрелась, как кусок тянучки. Казалось бы, эльф был с ним почти одного возраста, но это только если считать прожитыми годами, а если подойти к этому вопросу с точки зрения психологического возраста? Сколько сейчас было Лиаму? Двадцать шесть? Где-то около того. И каким же маленьким в этот момент он показался магу, который, по всем законам физики, был младше Лиама.

– Отчего бы тебе не поговорить с ней? – решил поддержать игру Орэн. Ведь несмотря на возраст, он продолжал интересоваться интригами молодых и считал это весьма занятным. Лиам почувствовал, что маг сомневается в его искренности, и сосредоточил все свои усилия на том, чтобы быть как можно более естественным в своих «переживаниях».

– Ты не понимаешь, Орэн. Она не поверит мне и, скорее всего, возненавидит.

– А меня, значит, поймет и простит? – хмыкнул Орэн, искренне веселясь над всем происходящим.

Конечно, он знал, кем являлся Дрэй, и, разумеется, он предполагал, что, возможно, у дракона могут быть определенные обязательства. Именно это заставило его присматриваться к Дрэю все то время, что он находился в МАМ. Но Орэн знал и еще кое-что: если бы хоть один доброжелатель в свое время вмешался в его отношения с любимой женщиной, то не было бы в его долгой жизни тех коротких, но невероятно счастливых десятилетий рядом с ней. И он не станет лезть в личную жизнь своих детей. Это их право, их шишки и их выбор, но вот боль от всего вышеперечисленного он может с ними разделить, как и счастье.

– Ладно, Лиам, я тебя понял… – Орэн вовремя осекся, чтобы не сказать «сынок».

– И что?..

– Спокойно, – чуть улыбнулся старец, – не перебивай. Я не стану говорить с Марой об этом. Возможно, я спрошу самого Дрэя, но не ее. А если ты все же решишь поучаствовать в разрешении этого вопроса и пообщаешься с моей девочкой, я достану все твои долговые расписки, о которых обещал забыть, и отправлю прямиком твоему папаше, – иногда Орэн мог быть жесток. Особенно когда дело касалось его семьи.

Маг неспешно поднялся с лавочки, даже не постеснялся немного покряхтеть, выпрямляя спину, полюбовался ошарашенным выражением лица эльфа и, пожелав Лиаму приятного дня, решил отправиться в гости к Элфи. Надоело ему в МАМ, хотелось нормального человеческого общения, пусть даже собеседниками будут гном и светлая эльфийка.

Неделя подходила к концу, приближался и день финального состязания. Возможно, я бы волновалась, если бы у меня было на это время. Но меня, как любую девчонку, захватило с головой одно-единственное занятие – любовь. Я ей занималась, в перерывах думала о ней, когда не думала, то говорила. Одним словом, летала где-то высоко в облаках и была абсолютно и безоговорочно счастлива. Собственно, а с чего бы мне печалиться? Демоны не беспокоят, хотя просили дать им возможность пообщаться со мной. Ким в порядке, в относительном порядке, конечно, но все же. С Сирин отношения стали практически дружескими. После ее поступка в лабиринте я смягчилась, а она не сопротивлялась звериной натуре, которая тянулась ко мне как к более сильному. На основании всего этого мы даже один раз вместе сходили в магазин! Где-то я слышала, что с подругами принято ходить именно в такие места, потому решила укрепить полученный эффект походом за покупками. Жадность кричала и упиралась, что это лишнее: мол, дружба дружбой, но по карману это бить не должно. Но счастливое «я» настаивало, что ему необходимо распространиться на все сферы моей жизни. Как ни крути, но мне была необходима девочка, с которой можно было бы безбоязненно поделиться своими любовными переживаниями. На эту роль подошла бы и Айрин, но, во-первых, она жила далеко, а во-вторых, была чересчур порывистой натурой. Под ее тонким руководством моя едва появившаяся жизненная стабильность могла бы с неимоверной скоростью превратиться в беспорядочный хаос. Потому как идей у нее была масса, а объектов, на ком их можно воплотить, не хватало. А вот Сирин была той, что надо. Может, не слишком добродетельно с моей стороны, но я знала, что она меня побаивается, потому подлости от нее не ждала. А еще она испытывала ко мне непонятный ей трепет. Это тоже было хорошо, не слишком по-дружески, конечно, но вполне сгодилось для меня.

Но время близилось, и вот одним прекрасным дождливым утром я проснулась с пониманием того, что сегодня настал тот самый день. Последний этап – с утра, а вечером – бал, для которого у меня припасено великолепное вечернее платье. Все было идеально. Я не проспала, собралась быстро и без происшествий, телепортом добралась до арены мастеров. Дрэй, Орэн, Элфи, Айрин… И тут мои глаза расширились, зацепившись за фигуру человека, которого я уже не ожидала увидеть в числе моих болельщиков.

– Ким? – кажется, вслух сказала я.

Брат одарил меня хмурым взглядом и кивнул в сторону Орэна.

– Это он попросил меня прийти, – сказал он. – Между нами все по-прежнему.

Орэн недовольно свел седые брови к переносице и заговорил:

– Пройдет время, ты будешь жалеть, Ким, что не переступил через собственную гордыню.

Брат встрепенулся, как будто бы готовясь к ответной гневной тираде, но был прерван мной.

– Сейчас не время и не место выяснять отношения. Пришел – спасибо.

Коротко кивнув ему, я подошла к Дрэю и обняла дракона за талию.

– Привет, красавица, – лучезарно улыбнулся он мне, легко целуя в губы.

– Привет, – улыбнулась я в ответ.

– Мне все же интересно, чем отличаются твои отношения от моих? Политика двойных стандартов? – язвительно вклинился в наш обмен любезностями Энаким.

Страницы: «« « ... 2021222324252627 » »»