Листик. Драконы на каникулах Дубровный Анатолий

ГЛАВА 23

Разные встречи

— «Колдунья» идет в Гран-Приор, там будет ее база. Капитан, — обратилась к Броунсу Милисента, раздававшая очередные указания, — вам я присваиваю чин адмирала, таким образом, по статусу вы приравниваетесь к командной верхушке драконьего архипелага. Приказывать вам они не смогут, разве что попросят. Выполнять ли их просьбы, я оставляю на ваше усмотрение, надеюсь на ваш опыт и здравый смысл…

В кают-компании «Колдуньи», где проходило это совещание, послышались смешки. Милисента нахмурилась:

— …именно на ваш здравый смысл, потому что тамошние «адмиралы» как были авантюристами, так ими и остались. От того, что я пожаловала им дворянство, их характер не изменился. На любого, кого посчитают ниже себя, они сразу начнут давить. Формально я вас уравняла, остальное зависит от вас самого, адмирал. Соответственно Каратто и вы, Грентон, производитесь в капитаны.

— Ваше величество, — поклонился Грентон, — адмирал Броунс и капитан корабля Каратто — это выглядит логично. Но у меня нет корабля, не вызовет ли это насмешки местных?

— Капитан Грентон, у Броунса как у адмирала тоже нет эскадры, только один корабль. Но он не возражает. А по поводу местных… Они поймут правильно. «Колдунья» — первый корабль королевской эскадры. Поэтому я и назначила адмирала. А что касается вашего корабля, я надеюсь, до зимы вы дадите мне рекомендации о типе судов, наиболее подходящих для наших условий. «Колдунья» — хороший корабль, вполне соответствующий роли флагмана, но эскадра таких кораблей для местных задач — это избыточно, да и дорого. Мне не нужны альбионские линкоры, достаточно… Ну сами разберетесь, повторю — ваших рекомендаций я жду к концу осени.

— Какое количество кораблей должно быть в эскадре? — деловито осведомился Броунс.

— Адмирал, я хочу, чтобы моя эскадра в случае необходимости могла противостоять флоту Венисии, — ответила Милисента. — Количество судов не столь важно, главное — их ходовые качества, а преимущества в защите и огневой мощи я обеспечу.

— Кроме кораблей нужны еще обученные палубные команды и абордажники, — вставил Грентон.

Броунс одобрительно кивнул.

— Одну смену для палубной команды придется набирать в Альбионе, они будут обучать тех, кого возьмем из местных, а абордажников у нас будет более чем достаточно, — улыбнулась Милисента.

— Ага! — поддержала сестру Листик.

На вопросительные взгляды остальных Милисента коротко ответила:

— Орки.

— Мил, ты хочешь сказать… — начала Ирэн.

Вместо сестры ответила Листик:

— Ага! Все орки, что служили в султанском флоте, хотят теперь служить в нашем. Их там было немного, но это абордажники, опытные и умелые. Они сами к нам перейдут и приведут своих сородичей. Как видите, как раз это не проблема.

— Да, с этим вопрос решился, — кивнула Милисента, — к тому же набор абордажных команд мы начнем, когда у нас будут корабли.

— Извините, ваше величество, — поклонился Каратто, — вы идете с нами в Гран-Приор?

— Нет, туда вы пойдете сами. Мы тоже там будем, но намного раньше, доберемся телепортом. Надо забрать Киламину и Миларимо, а затем мы уйдем в столицу. Наши каникулы и так затянулись, да и канцлер уже ругается — куча срочных государственных дел, а королева по морю на корабле катается. — Милисента поднялась и посмотрела на сестру: — Листик, ты готова? Рен? Девочки?

— Ой! — подскочила рыжая девочка. — Закладка сработала!

— Какая закладка? — удивилась Милисента.

Листик пояснила:

— А помнишь, нам Тайша показывала, как делать магические сигналки. Ну оставлять метку на каком-нибудь предмете. Если его кто-то возьмет, то сразу можно будет об этом узнать. Вот я такую и оставила в Эпире, в доме Миларимо. Она попросила сделать на тот случай, если ее братья вернутся…

— Листик, а если это кто-то посторонний?

— Нет, Мил, я поставила именно на кровных родственников Миларимо, так что это не посторонний. А если и так, то ему же хуже будет! Я туда сейчас сгоняю посмотрю, и если это братья Милари, то заберу их на Гран-Приор.

— Листик! Я с тобой! — подхватилась Лунилимо.

Милисента кивнула:

— Тогда так, Листик и Лунилимо, вы в Эпир, оттуда — на Гран-Приор. Я сразу туда, потом оттуда уже все вместе переходим в столицу. Если все готовы, то прощайтесь.

Последовала сцена прощания, особенно долгая и трогательная между Синтой и Роулом Грентоном, впрочем, орки Ыраламыр и Марык чувства по поводу расставания со своей Арыамаррой выразили не менее темпераментно.

Иламин и Хармилин подошли к родному дому в полдень. Братьев Храниан насторожило полное отсутствие кого-либо на подворье. Не было даже домашней живности, а глинобитный забор был повален по всей длине. Такие заборы так не падают! Очень похоже на ограбление, но разгрома, обычно сопровождающего грабеж, не было. Что-то было не так, как будто грабили, забирая все ценное, но старались не сломать того, что оставляют. Вон, даже дверь дома аккуратно закрыта!

Братья сбежали из армии правителя западных провинций после памятной битвы, уже прозванной битвой драконов. Вообще-то драконы там не сражались, они просто разогнали армии царя царей и правителя западных провинций, тем более простые солдаты не горели желанием сражаться и разбегались очень охотно. Братья, воспользовавшиеся случаем и бежавшие вместе со всеми, решили не возвращаться на службу, ведь стало непонятно, кому служить. И они отправились домой. Путь, занявший почти две недели, закончился. Но родной дом встретил братьев тишиной и запустением.

— Что делать будем? — тихо спросил Хармилин.

Иламин — он был старшим — пожал плечами:

— Надо посмотреть, что же там произошло.

— Неужели Кантарин добрался до мамы и сестер! — холодея от этой мысли, высказал предположение младший брат.

— Вот идем и глянем, — хмуро ответил старший.

В доме царил не то что разгром, а скорее, следы очень поспешных сборов, словно хозяевам на это дали очень мало времени. Такое могло быть, если семью Храниан куда-то спешно переселяли, потому как если бы выгоняли, то и собраться не дали бы. Самое ценное забрали с собой, но при этом большой котел — фамильная реликвия — так и стоял в углу, над очагом. Младший брат растерянно огляделся, а старший, словно осененный какой-то догадкой, подошел к одной из стен и отодвинул слегка выпирающий камень. Там была небольшая полость, так, не тайник, а углубление за расшатавшимся камнем.

— Вот! — торжественно сказал он младшему. — Вот!

— Дудочка Лунилимо. Ну и что?

— Это дудочка Миларимо! Ей ее сделал отец, а она подарила Лунилимо, когда… Ну помнишь?

Хармилин опустил голову. Ему до сих пор было стыдно, ведь тогда они фактически продали свою сестру местному помещику. А старший с грустью пояснил:

— Камень был выдвинут, об этом тайнике Милари мы все знали, но не пользовались с тех пор, как ее забрали охранники господина Кантарина. Это как без спроса взять вещь… — Старшему тоже стало стыдно, он сглотнул и продолжил: — Это знак, оставленный нам, ведь мы знаем про тайник, а я знаю про дудочку. Только бы догадаться, что этот знак означает. Что они хотели нам сказать?

— Эй, вы там! Выходите! Дом окружен! — раздался крик снаружи.

Иламин выглянул во двор. Там стояли солдаты и охранники местного помещика. Сам помещик и какой-то важный господин сидели на лошадях, чуть в стороне. Но помещик, а кто может еще разъезжать на лошади и в сопровождении охраны, был не Кантарином — это был неизвестный братьям человек, чем-то очень похожий на прежнего хозяина здешних земель. Вставший рядом с братом Хармилин выдохнул сквозь зубы: вместе с охранниками местного помещика дом окружали сипахи — элитные бойцы царской армии, не чета братьям — простым пехотинцам-сахам.

Всадник рядом с помещиком откровенно злился. Он, чиновник для особых поручений, направленный в западные провинции с группой себе подобных для наведения здесь порядка, должен заниматься каким-то малозначительным делом! Чиновник прибыл вчера, чтобы расследовать то, что натворил местный солтур — здешний уездный начальник. Вообще-то тут и расследовать было нечего, обычный набор — казнокрадство, превышение власти в размерах, не поддающихся никакому измерению, и масса других злоупотреблений. Но, как выяснилось, господин Кантарин был убит около двух недель назад при невыясненных обстоятельствах, а его место занял племянник, и, судя по тому, что уже успел сделать, он еще более недостоин занимать эту должность, чем его дядя. Но сегодня утром прибежал какой-то местный и сообщил, что на месте убийства солтура — прежнего помещика — появился кто-то из семьи, возможно замешанной в убийстве. Чиновник очень сильно подозревал, что это подстава — незначительное дело, чтобы отвлечь его от того, зачем он сюда приехал. Дело-то незначительное, но отнимет время и даст возможность местному начальству если не спрятать улики, то основательно все запутать. Но и не отреагировать нельзя — убит-то не простой помещик, а солтур уезда!

Два молодых парня, судя по их виду — солдаты-сахи, дезертировавшие из армии наместника западных провинций, мялись на пороге дома. По всем признакам, они пришли недавно и вряд ли были замешаны в убийстве. Но они пришли к дому, у которого было совершено преступление, возможно, они ничего и не знали, но формально их надо было допросить. А то, что они покинули армию самозванца, этим парням можно было даже поставить в заслугу — они же не захотели за него сражаться.

— Бросайте оружие! — закричал новый помещик и, оглянувшись на чиновника, добавил: — Бандиты!

Братья обреченно переглянулись. Они понимали, что если от охраны солтура еще есть возможность, пусть и небольшая, отбиться, то против сипахов шансов нет.

— Бросайте оружие! Разбойники! — снова закричал молодой Кантарин.

— Ага! Бросайте! Только не вы. — Неизвестно откуда появившаяся рыжая девочка остановила братьев, уже доставших мечи. Рядом с рыжей стояла еще одна девочка, в ней братья с удивлением узнали свою племянницу. Малышка Лунилимо сильно изменилась, она смотрела на господина Кантарина без страха, даже с некоторым вызовом. Да и одета она была не в простое платье крестьянки, а в такой же необычный брючный костюмчик, как и ее спутница. — Давай! — скомандовала рыжая девочка.

Лунилимо с улыбкой, больше напоминающей гневный оскал, закрутила на пальце огненный шар. Шар был небольшой, всего с кулак девочки, но он был огненный! Кантарин-младший схватился за амулет, висевший у него на шее, и, видно, активировал его, так как помещика окутала дымка, размывшая силуэт.

— Ага! Сам спрятался, а остальных оставил без защиты. — Рыжая прокомментировала действия Кантарина. Повернувшись к своей спутнице, она снова скомандовала: — Давай!

Огненный шарик сорвался с руки и ударил в защиту солтура. Та со стеклянным звоном осыпалась мелкими осколками, а у черноволосой девочки на ладошке появился еще один огненный шарик, только гораздо меньше предыдущего.

— Ага, точечный удар, но неумело выполненный, неправильно задан вектор воздействия, — неизвестно кому пояснила рыжая. — Много силы вложено сразу, на потом не осталось. Типичная ошибка, вернее, свойство огненных ведьм.

Сипахи слаженно собрались в плотный строй, прикрывая своего начальника, при этом оставив беззащитным помещика Кантарина. Его же охранники застыли в растерянности, не зная, что предпринять. Рыжая удовлетворенно кивнула:

— Вот, типичная реакция на возможную магическую атаку. Обученные воины собираются в строй, намереваясь атаковать под прикрытием защитных амулетов, а не обученные стоят в растерянности. Можно, конечно, навалиться всей кучей и задавить мага массой, но при этом погибнет какое-то количество атакующих. Но в том-то и дело, что в этом каком-то количестве никому не хочется быть, а благоприятный момент упущен! Вот!

Рыжая девочка кивнула в сторону своей черноволосой подруги. Огненный шарик на ладошке той уже достиг размеров первого.

— Молодец, Лунилимо, быстро восстановилась, а чтоб ни у кого не было даже мысли в благоприятном исходе атаки… Вот!

С рук рыжей девочки сорвалось около дюжины огненных шаров, гораздо больших, чем у ее подружки. Шары поднялись вверх и закружились над двором, словно выискивая цели.

— Не надо, ваше высочество! — произнес царский чиновник. Он соскочил с коня и, пройдя сквозь строй сипахов, поклонился девочке. Но видно, этого ему показалось мало, он встал на одно колено и поцеловал рыжей руку, сказав при этом: — К моему глубокому сожалению, принцесса Листик, здесь негде взять мороженого.

— Ага, — кивнула, улыбаясь, девочка и спросила: — А что вы здесь делаете?

— Да вот, пытаюсь выяснить причину смерти солтура Кантарина, все-таки он был государственным чиновником, и безнаказанной его смерть оставлять нельзя!

— Вас направили расследовать это дело? Такое незначительное? — удивилась Листик. — Ведь вы же были в первой тридцатке тех, кого я провела через портал в Гертамар.

— Нет, я сюда прислан… — Царский чиновник коротко рассказал, что он здесь делает и почему ему пришлось заняться этим расследованием, если это можно назвать расследованием.

— Я вам помогу, — кивнула Листик. Улыбнувшись, девочка указала на двух охранников Кантарина: — Вон с теми господин Кантарин-старший висел на заборе, когда я здесь была в последний раз. Ваш малоуважаемый солтур был вполне жив. Так что опросите их. А хотите, я влезу им в голову, и они сами все расскажут, правда, после этого голова у них лопнет…

Уже схваченные сипахами охранники, услышав предложение девочки, перепугались до мокрых штанов и стали наперебой каяться и рассказывать о том, что здесь произошло.

— А давайте я этому влезу, — предложила Листик, показав на побледневшего Кантарина-младшего.

Тот почти собрался потерять сознание, но, видно посчитав, что падать в обморок с коня будет довольно больно, тоже начал активно каяться. Чиновник подозвал писаря из своей свиты, и тот стал быстро записывать признания солтура. Пока писарь трудился, царский представитель тихо спросил у рыжей девочки:

— Ваше высочество, вы действительно можете влезть в голову?

— Ну что вы! Я хоть и маленькая, а голова у них пустая, но я туда не помещусь! — хихикнула Листик.

— Я имею в виду — магически.

— Магически тоже не могу, да и никто не может. Но согласитесь, одна мысль об этом привела их в состояние полного раскаяния, — засмеялась Листик.

Чиновник тоже заулыбался и тихонько сказал:

— Никому об этом не говорите, я буду использовать этот столь эффективный прием допроса, мне еще много работы предстоит в этом направлении. — Увидев, что Листик хочет возразить, чиновник пояснил: — Сам я, конечно, не могу таким пугать, но я буду говорить, что позову вас, ваше высочество.

— Ага! — кивнула Листик и громко, чтобы слышали все, в том числе и местные, заявила: — Всегда к вашим услугам, если что, зовите! Я их мигом выпотрошу! А пока я возьму у вас этих двух молодых людей, мне надо одну очень тяжелую вещь перенести.

Чиновник кивнул, а потом еще раз поцеловал девочке руку. Листик милостиво кивнула и закричала на братьев Храниан:

— Ну чего встали! Видели, там такой большой котел есть! Взяли и понесли его сюда! Луни, покомандуй этими увальнями!

Никто из местных, кроме братьев, не узнал в этой юной госпоже Лунилимо Храниан. Другая одежда, другая прическа, даже лицо слегка поменяло свои черты. Ну так раньше она была крестьянской девочкой, ничем не выделяющейся из местных, а теперь хоть и юной, но магиней! Проскользнувшая между братьями Лунилимо повелительно сказала:

— Ну чего встали! Идите сюда! — Когда оторопевшие Иламин и Хармилин зашли в дом, девочка скороговоркой произнесла: — Как я рада вас видеть! Ни о чем не спрашивайте, обниматься будем потом, взяли и понесли, мама будет рада!

На улице любезничающая с царским чиновником Листик нахмурила брови:

— Что вы так долго! Там давно котел ждут, а вы тут копаетесь! Идем!

Когда девочки и пыхтящие под тяжестью котла молодые люди скрылись в сером облаке перехода, писарь спросил у чиновника:

— Ваше превосходительство! А зачем этой маленькой волшебнице эти двое и котел?

Чиновник на мгновение задумался, а потом громко, так чтоб и местные слышали, ответил:

— Наверное, варить будет тех, кому в голову влезет. Ты же слышал, что они после этого ни на что не годные, только в котел!

— За-зачем варить? — заикаясь, спросил кто-то из местных.

— А чтобы не воняло! — грозно нахмурившись, ответил чиновник.

Гиланимо хлопотала на кухне. Вообще-то тут было два повара и одна повариха, но старшая из сестер Храниан тоже умела превосходно готовить, особенно хорошо у нее получались национальные эпирские блюда. Поэтому в ресторане «Морской дракон» — так Миларимо посоветовала назвать купленный Арамом трактир — всегда были посетители. В новом ресторане зал был еще старый — трактирный, там только собирались делать ремонт, да и вывески еще не было. Арам сказал, что такое ответственное дело, как рисование вывески, он может доверить только Листику. Управление рестораном Арам сплавил на Геронимо, мать сестер Храниан, но она была уже в возрасте, и ей было тяжело управляться с таким большим хозяйством. Поэтому Геронимо перепоручила эту обязанность Гиланимо. Впрочем, та и не возражала: ее муж погиб еще в Эпире, сын ушел в плавание, юнгой на корабле самого адмирала Тарантоны, а дочь забрала в обучение маленькая рыжая волшебница, так что женщина даже была рада тому, что постоянно занята.

— Давай, заноси! Аккуратнее, аккуратнее! Луни! Что ж они такие неуклюжие!

Громкие крики с улицы привлекли внимание Гиланимо, женщина выглянула в окно и замерла. Иламин и Хармилин тащили их большой котел, сияющая Лунилимо шла впереди, а та рыжая, что взяла девочку в обучение, бегала вокруг братьев и, громко возмущаясь, командовала процессом переноски. Командовала, хотя в этом не было никакой необходимости, Иламин и Хармилин, тяжело отдуваясь, шли по прямой. Братья по команде рыжей опустили котел на землю, а Гиланимо, выбежавшая на улицу, стала их обнимать.

— Зачем вы тащили котел? И как вы его смогли взять? Он же был намертво вмурован в печь! — смеясь, спросила у братьев Гиланимо, те растерянно оглянулись на Лунилимо, это же она скомандовала взять котел. Девочка растерянно посмотрела на свою рыжую подругу, та важно кивнула:

— Чтоб прониклись важностью момента, ну и чтоб порожняком не шли!

Гиланимо засмеялась и сказала дочери:

— Луни, позови бабушку!

— Ага, — кивнула Листик. — Ладно, вы тут обнимайтесь. А у меня еще дела есть!

Рыжая шагнула вперед и исчезла.

Кироторум, жрец бога морей Посаданума, с удовлетворением оглядел храм своего бога. Он только что закончил очередную службу. После того как в храме появилась статуя Найды, в храм с охотой стало заходить и женское население Гран-Приора. Раньше только суровые моряки обращались с просьбами к своему такому же суровому богу, женщины редко просили о чем-нибудь Посаданума. Но Найда — совсем другое дело, она прислушается к просьбе женщины или молодой девушки. Вот и на этой службе было много женщин, они принесли Найде, а значит, и в храм, богатые дары. Так что для такого глубокого удовлетворения причины у жреца были.

Кироторум убедился, что в храме никого не осталось, прошел к входным дверям и запер их. Повернувшись, он увидел маленькую фигурку просительницы, которая стояла у скульптурной композиции, изображавшей прекрасную Найду на плече уродливого чудовища. Жрец тихонько двинулся в том направлении и остановился. Акустика храма позволяла услышать, что говорила эта маленькая просительница:

— Не обижайся, Найда! Если тебе не нравится, как я тебя изобразила, то это не потому, что я хотела тебя обидеть, я же тебя не видела! Мне казалось, что так будет лучше всего! Не обижайся, что они приняли меня за тебя, я не нарочно, я не хотела. Правда-правда! Они сами, а я хотела, как лучше! Посоветуй, как мне быть. Ведь орки тоже…

Рыжая девочка обернулась и посмотрела на жреца, видно, она услышала его дыхание. Это была рыжая девочка, которую жрец в ту памятную ночь принял за Найду. Или то Найда была в облике этой рыжей девочки? Жрец растерялся, ведь тогда эти черные слуги серых демонов слушались ее, а это могло быть лишь в одном случае — если в облике этой девочки была богиня. Жрец растерянно заморгал, а девочка молчала. Только требовательно смотрела на него. Кироторум откашлялся и прервал затянувшуюся паузу:

— Я не знаю, богиня ты или нет, но раз просишь у Найды совета, то, наверное, нет. Но ты говоришь с ней как с равной. Может, ты и богиня или аватара богини, не Найды, другой.

Жрец замолчал, а девочка продолжала на него внимательно смотреть. Кироторум вздохнул и продолжил:

— Я не уверен, вправе ли я давать тебе советы. Но боги редко снисходят до общения с простыми смертными, а у людей много вопросов. Вот я, скромный служитель могучего бога, пытаюсь ответить там, где Посаданум промолчал. Когда же не знаю, что ответить, я говорю: поступай, как велит тебе сердце, если оно у тебя есть и если оно не каменное. Оно подскажет!

Девочка молча выслушала. Своих чувств она никак не проявила, так же молча кивнула и исчезла. Жрец вытер пот. Этот короткий разговор вымотал его, словно служба, длившаяся целый день. Кироторум на подгибающихся ногах подошел к двери, открыл ее, с облегчением вдохнул вечерний воздух и замер — из храмовой рощи в темнеющее небо взметнулась большая тень. У жреца снова перехватило дыхание: вторая тень так же стремительно ввинтилась в небо.

Урурын, верховный шаман большой орды Таренги, сидел, подогнув под себя ноги, на невысоком холме. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что шаман общается с богами или медитирует. А он всего лишь курил трубку, хотя не просто курил, а еще и думал. Шаман вспоминал недавние события — появление Арыамарры и все, что за этим последовало. Орда повернула назад и пошла в новые земли, а его, Урурына, старейшего шамана, выбрали верховным, взамен того шамана-махинатора из клана Кирутырха. Он курил и думал… В конце концов, может он уединиться, спокойно покурить и немного подумать? Подумать о вечном, а не давать ответы на бесконечные мелочные вопросы, с которыми к нему бежали со всей объединенной орды.

— Ага! — раздалось у него за спиной, шаман обернулся и, увидев, кто это, поднялся и поклонился:

— Приветствую тебя, о Арыамарра!

— Я не ваша Арыамарра! — начала, насупившись, рыжая девочка, но шаман ее перебил:

— Арыамарра может быть только у нас, орков. У других народов Арыамарры быть не может! Если и будет, то это будет не Арыамарра! Так что ты именно наша Арыамарра!

— Я вообще не Арыамарра! — повторила девочка и быстро, сбиваясь, начала рассказывать: — Тогда мне очень хотелось станцевать с бубном! А у Ыраламыра он был, но он не умеет… А я взяла и станцевала… А он отдал, подарил… А мне так хотелось! А я… Мне так хотелось! А потом… А вы… А мне танцевать с бубном шаманские танцы нельзя, я же не шаман!

— Постой, — Урурын прервал рассказ девочки, — постой! Тебе был подарен шаманский бубен, который унес Ыраламыр, хотя не должен был это делать. Этот бубен, как и любой другой шаманский бубен, обладает определенными магическими свойствами, и кто угодно на нем не сыграет. Да и украсть его очень тяжело, он не всякому дастся в руки. А Ыраламыр его тогда именно украл, по-другому назвать нельзя! Бубен должен был перейти к следующему шаману. Но он попал к тебе, такого просто так случиться не могло! Если только он не был предназначен тебе! И ты танцевала, но танцевала те танцы, которые разрешено танцевать девушкам. Мужчины эти танцы не танцуют! Видишь, и тут все правильно, нарушений обычаев нет. Так что же получается? Шаманский бубен попадает к тебе, ты танцуешь. Помогаешь народу орков, предотвращаешь братоубийственную войну! Так может поступать только Арыамарра!

— Но мне никто не говорил… — У девочки на глазах блестели слезы.

— Разве великая Анурам должна лично явиться к своей избраннице и об этом сказать? Пути богов неисповедимы, и если богиня решила сделать тебя своей Арыамаррой, но так, чтобы ты об этом не знала, то ты об этом и не узнаешь.

— Но я же вас обманула!.. Знак богов… Это я танцевала! Ведь я…

— Я знаю, кто ты такая, я видел представителей твоего народа и умею их распознавать, ты же сюда не телепортом пришла, ты прилетела, — с улыбкой кивнул шаман. — И цвета клана Хрылак я хорошо помню. Мы с Ырамом старые друзья-враги, вместе ходили набегами на Старую Империю. А потом дрались, когда он стал ей служить. А бубен под твои драконьи размеры ведь по его же приказу сделан?

— Ага! — ответила растерянная Листик. — Но если вы знаете, то почему вы?..

— Кто я такой, чтоб перечить Арыамарре! И не спорь, ты избранная богиней! А кого и почему Анурам делает своей избранницей, знает только она. Это не дар и не привилегия, это тяжелая ноша! Не каждый с этим справится, и если Анурам посчитала тебя достойной, то неси!

— Ага! — ответила Листик, в ее руках появился бубен, не тот, драконий, а подаренный ей орком-изгоем, наследником шамана.

Звон бубенцов и гул натянутой кожи разнесся над всем огромным орочьим лагерем. Те орки, кто был поблизости, бросали все свои дела и бежали к холму. Там танцевала Арыамарра. Хоть уже и стемнело, но на холме было светло, как днем. Старый Урурын сидел с погасшей трубкой, боясь пошевелиться. А Листик танцевала, вкладывая всю себя в этот танец. Обступившие холм орки, затаив дыхание, смотрели на танец Арыамарры. И только шаманы и одаренные видели вторую фигуру — сама Анурам почтила своим вниманием орду Таренги. Танец был прекрасен, но все когда-нибудь кончается, даже самое прекрасное. Последний гулкий удар, затихающий звон бубенцов — и золотистая фигурка замерла с высоко поднятым бубном. Волшебное сияние, освещавшее танец, погасло. А орки так и стояли, затаив дыхание, но они не слышали, как чей-то голос ворчливо произнес:

— Пошли уже, чудо мое!

— Ага! — ответила Листик, а потом подозрительно спросила: — Мил, ты что? Подглядывала за мной с самого начала?

— Не подглядывала, а держала ситуацию под контролем. Мало ли что могло произойти.

— О великая богиня! Ты не оставляешь нас своими милостями! — поклонился Урурын.

— Если ты считаешь мое появление милостью, то я могу вам оказывать ее регулярно, скажем, после обеда, по субботам, заодно и проконтролирую, как вы выполняете волю богини, переданную вам Арыамаррой, — так же ворчливо ответила орку Милисента. А тот сказал Листику:

— Вот еще одно доказательство, что ты Арыамарра! Анурам не оставляет тебя без внимания!

— Она моя сестра! — снова насупилась Листик и хотела еще что-то сказать, но Урурын не дал ей этого сделать, он склонился перед Милисентой:

— О великая богиня! Твоя милость к народу орков безгранична! Ты послала к нам, недостойным, свою сестру!

— Да! — еще более раздраженно ответила великая богиня. — Если меня будете задерживать, то еще кого-нибудь пошлю! Куда подальше! Идем, Листик!

Шаман на мгновение склонил голову, а когда ее поднял, то увидел две большие тени, устремившиеся в небо. Тотчас со всех сторон послышался гомон. Полог, закрывавший от подслушивания, поставленный Милисентой, исчез вместе с ней, и стало слышно, как возбужденно переговариваются орки, стоящие вокруг.

— О Урурын! О чем с тобой беседовали великая Анурам и ее Арыамарра? — почтительно спросил один из шаманов.

Среди остальных орков пошли шепотки. Урурын — великий шаман, если сама Анурам удостоила его беседы! Да и Арыамарра явилась к нему, чтобы передать волю великой богини, и в знак особого благоволения исполнила танец, неизвестный, но прекрасный! Танец, который никто из орчанок не в силах повторить! Шаман важно кивнул:

— Арыамарра поведала мне, что мы на верном пути! Великая Анурам подтвердила слова своей Арыамарры, а сама «Говорящая» сообщила мне, что Анурам ее сестра! К нам пришла не просто Арыамарра, а младшая богиня!

— Нет, надо было его таки послать куда подальше! — в сердцах высказался золотисто-изумрудный дракон, он и изумрудно-золотистый кружили над орочьим лагерем. Естественно, сестры смотрели и слушали, что там происходит.

— Ага, — захихикала Листик. — Он бы так вдохновился, что истолковал бы твое откровение еще более категорично.

— Молчи уж, «голос богини». Ты уж будь последовательна. То божественные знамения устраиваешь, то каяться приходишь, — заявил золотисто-изумрудный дракон.

— Ну, Мил, это же нечестно… Вот так орков обманывать! Их шаман сказал, что я и на самом деле Арыамарра, только не знаю об этом. Он что, действительно в это верит?

— Листик, я это слышала, а верит он в то, что ему выгодно, ему и его народу. Но в то, что ему, в первую очередь!

— Мил, но ты же слышала, они думают, что ты Анурам. А вот я следующий раз скажу им, чтоб тебе храмы строили и там поклонялись! — снова захихикала Листик.

— Не будут они храмы строить — не умеют. Разве что капища… Ладно, полетели, нас уже ждут.

В общем зале будущего ресторана «Морской дракон» за одним из столиков собралась компания, ожидающая Милисенту и Листика. Но сестры что-то запаздывали.

— Что-то непохоже на Милисенту, она всегда пунктуальна, — произнесла Ирэн, внешне совершенно спокойная, только вращающийся кинжал в ее руках выдавал волнение.

— Да и на Листика непохоже, при всей своей хулиганистости она никогда не опаздывает. — Миримиэль тоже проявляла беспокойство.

— Вот и я о том же. — Ирэн воткнула кинжал в стол. — Если что-то смогло их задержать, то это…

— Ага! — Рыжая девочка, вывалившаяся прямо на стол, была совершенно голой.

— Листик! Что случилось?! Где Милисента? — в один голос воскликнули эльфийки, а Лунилимо, с ужасом глядя на свою подругу, спросила:

— Листик, вас ограбили? А Милисенту еще и в плен взяли?

— Ага, то есть нет! Милисента пошла одеваться, мы одежду оставили в роще у храма Посаданума, а я пришла сказать, чтоб вы не волновались! — Листик поудобнее устроилась на столе, похоже не собираясь с него слазить.

— Листик, а зачем вы там разделись? — спросила Миларимо.

— Купались, — ответила рыжая девочка.

— Там же нет воды!

— А мы оттуда в море прыгнули. — Листик взяла одежду, которую Рен достал из своего вещмешка, и стала одеваться. Рен носил запасной комплект одежды для девочки как раз для таких случаев. Появившаяся слегка растрепанная Милисента с некоторой завистью посмотрела на сестру. Та со стола так и не слезла. Ее величество спешила, когда одевалась в роще у храма Посаданума, поэтому и выглядела такой растрепанной. Милисента вздохнула и укоризненно покачала головой:

— Листик, ты хочешь, чтобы у Миларимо тут был ресторан со стриптизом?

— Не-а! И потом, я же одеваюсь, а не раздеваюсь! — Листик уже почти оделась.

— Ага! У Милари тут будет ресторан с антистриптизом! — засмеялась Ирэн. Убедившись, что с ее подругами ничего не произошло, она успокоилась, и к ней вернулась ее обычная язвительность, свойственная темным эльфам.

— А что такое стриптиз? — робко спросила Лунилимо. — Это когда хозяева ресторана раздеваются?

— Когда хозяева ресторана раздеваются, вернее, их раздевают, то это называется «грабеж»! — пояснила Ирэн и, продолжая смеяться, развила тему: — А когда хозяева раздевают посетителей, то это коммерция!

— Ага! — Листик оделась и тоже приняла участие в просвещении своей подружки. — А когда посетителей совсем раздели — это особо удачная коммерция!

— Ну хорошо, — тоже улыбающаяся Милисента прекратила обмен мнениями по столь животрепещущей теме. — Если все в сборе, то идемте!

— А подарки? — вскинулась Листик. — Подарки султана и купеческой гильдии? Они же на «Колдунье» остались! Нам же надо будет в академии пир устроить!

— Ладно, Листик, только быстро! И никуда больше не ходи! — кивнула Милисента.

— Листик, я с тобой! — Лунилимо шагнула к спрыгнувшей со стола своей подруге.

— Я тоже! — вскочила Синта. — Я там заколку забыла!

— Обоюдоострую, с особой заточкой, — не удержалась от язвительного замечания Ирэн.

— Давайте, заодно за Листиком присмотрите, — кивнула Милисента.

— Как мы это все понесем? — спросила Лунилимо у Листика, указывая на огромное количество специальных емкостей, в которые Сэм Лутон упаковал заскийские сладости.

— Напряжемся, соберемся духом и потащим, — вздохнула Листик и украдкой глянула на целующихся Грентона и Синту. Лунилимо тоже глянула и понимающе кивнула.

ГЛАВА 24

Разные совещания

Середина осени в столице Зелии — пора, когда уже чувствуется дыхание зимы. Все-таки это не Натайя и тем более не Заскийский султанат. Небо уже было темным и зимним, готовым в любую минуту разродиться холодным дождем или мелким снегом. Соответственно и день был хмурым, хотя до полудня было еще более часа. В кабинете, не большом и не маленьком, в самый раз для министра государственной безопасности, было тепло и сухо, в большом камине пылал огонь, наполняя помещение запахом горящего смолистого дерева. Под потолком, ярко все освещая, висели магические светильники.

Граф Клари устроился за широким столом, соответствующим его должности. Перед ним сидели двое мужчин. Первый был высоким, с резкими волевыми чертами лица, в костюме из кожи степной химеры, в каком обычно ходят богатые наемники, — неброском, но в то же время удобном, не стесняющем движения в драке. От костюма наемника одежда мужчины отличалась только отсутствием кольчужных вставок и защитных металлических пластин. Второй мужчина, среднего роста, с типичной внешностью шпиона, был одет в такой же шпионский костюм, то есть абсолютно незапоминающийся. У стены сидели две девушки: рыжая и с пшеничными волосами. Рыжая скорее девочка, чем девушка.

— Господин Усимт? А дальше как? — спросил граф Клари, продолжая начатый разговор.

— Просто Усимт, — улыбнулся незапоминающийся мужчина, — большего не надо.

— Но надо же как-то вас идентифицировать. Опять же титул у вас есть? Если вы будете занимать ту должность, что придумала вам принцесса, — граф Клари кивнул в сторону рыжей девочки, — то вам неизбежно придется общаться с разными людьми, а среди них есть и благородные. А благородные… Сами понимаете, без титула и только с одним именем они будут считать вас выходцем из низов. Таким людям очень трудно завоевать к себе уважение у титулованных, следовательно, работать с ними будет очень тяжело. Они начнут относиться к вам с презрением, плохо скрываемым презрением!

— Ваше превосходительство, зачем мне титул? — снова улыбнулся мужчина, в этот раз улыбка его преобразила — в его облике появилось что-то зловещее, очень опасное. Теперь его внешность нельзя было не запомнить — это была внешность хищника, жестокого и равнодушного. Усимт, продолжая зловеще улыбаться, сказал: — Это только до первой встречи они будут относиться с презрением, а потом будут только рады моему приходу…

— И будут счастливы, когда ты от них уйдешь! — хихикнула рыжая девочка. На нее все строго посмотрели, но это ее не смутило, и она подняла свои бровки: — А разве я неправа?

— Листик! — строго сказала сидящая рядом с ней девушка.

— Ага! — еще более жизнерадостно ответила девочка и потупилась, сделав невинное выражение лица, всем своим видом показывая, какая она скромная. Но когда внимание присутствующих снова сосредоточилось на Усимте, она показала всем язык.

Милисента сделала вид, что не заметила этого, мужчины осуждающе покачали головами, а Усимт подмигнул девочке.

— Но все же вам надо будет присвоить титул, скажем, барона… — Граф посмотрел на Милисенту. Та не успела ответить. В кабинете появились еще три девушки, они возникли будто из воздуха.