Кровь Севера Мазин Александр
Я мягко перехватил и «связал» левую ладошку противника, прихватил большой пальчик (как два моих) и резко, с подключением корпуса, загнул внутрь.
Пальчик не сломался и даже не вывернулся из сустава, но здоровяку стало больно. Так больно, что даже малочувствительный организм викинга отреагировал. Нет, здоровяк не завопил (еще чего не хватало!), но чуток подался в нужную мне сторону. Дальше – пустячок. Правильно поставить ногу и толкнуть в нужное место, в нужном направлении, вложившись, взрывом, потому что второго шанса не будет.
Хватило и первого. Стокилограммовый громила попытался удержать равновесие, потом самортизировать падение – и снова в бой. Так было бы, если бы я его просто шваркнул. Но я ронял нормана по всем правилам, сопровождая, и в последний момент поддернул. Палец всё-таки не выдержал – с хрустом вывернулся из суставной сумки, зато послужил рычагом, и здоровяк хряпнулся не только спиной, но и затылком. А пол-то – каменный!
Впрочем, череп не повредился. У викингов такие черепа, что их и обухом топора не всегда пробьёшь. Однако вывихнутый палец я уже мог отпустить.
Секундная пауза – затем дружный рев сотен глоток. Восторженный. Только что у всех на глазах Давид победил Голиафа в силовой борьбе.
Я дождался, пока народ попритихнет, и сказал спокойно:
– Я не мог проиграть, Хальфдан-ярл. Что бы я тогда делал, ведь скальд из меня неважный. Я больше – мечом.
– Ты победил, – проворчал Рагнарссон. – Выбирай девку и освобождай место.
Я скользнул взглядом по застолью… И моментально сделал выбор.
– Вот её!
Очаровательная местная дворяночка за два места от шевалье Жиля.
Но выбрал я ее не по внешности. Внешность ее сейчас оценить было трудновато, потому что личико исказила гримаса ужаса. Причина ясна. Хёвдинг Хальфдана. Не Тьёрви, другой. Торгиль. Кормчий на одном из драккаров младшего Рагнарссона. Может, лет двадцать назад этот датчанин был таким же красавчиком, как Тьёрви, но время и враги серьезно поработали над его внешностью. Нос – на сторону, левый глаз – узкая щелка между шрамов, в разинутой пасти – половина зубов, да и те – гнилые. Но силушка – при нем. И физическая и мужская, иначе зачем бы ему понадобилось тащить бедную девушку из-за стола?
При мысли о том, что сотворит это чудовище с милой француженкой, у меня аж зубы заскрипели. Да, сегодня было убито множество людей. Убито, замучено, искалечено… Не в моих силах спасти всех. Но эту девочку я спасу!
– Её!
Хальфдан глянул в указанном направлении, энтузиазма не выразил. Торгильс как раз выволок бедняжку из-за стола и сгреб в охапку.
Я обратил внимание на шевалье Жиля и на молодого парня рядом с ним. Рука шевалье железной хваткой впилась в шею парня. Хороший захват. Умелый и крепкий. Надо полагать, не будь его, парень непременно вступился бы за малышку… И пал смертью храбрых, потому что ни один трэль не смеет поднять руку на хозяина, а шевалье Жиль и вся его свита по сути такие же рабы победителей, как и те, кто заперт в конюшне. Велел хозяин привести женщин – привели. Но неужели в городке не было других… женских особей? Обязательно было тащить с собой юную чистую девочку? Или шевалье решил, что более-менее пристойное поведение норманов у него в городке – норма?
– Выбери другую! – потребовал Хальфдан-ярл. – Эта уже принадлежит Торгильсу.
Значит, Торгильс, а не Торгиль. Ошибся я. Немудрено, когда у доброй трети в имени – Тор.
Нет, дорогой, не выйдет. Я тебя за язык не тянул. Опять-таки, что значит – «принадлежит»? Дележки-то еще не было.
Торгильс услышал свое имя и обратил на меня внимание.
– Не плачь, маленький грозный Ульф! – прошепелявил он. – Я подарю тебе ее… грудки! Га-га-га!
Пошутил, значит. Или не пошутил. По-любому, скандинавскому народу понравилось. Народ загоготал и застучал посудой. Даже сам ярл изволил усмехнуться.
Но не я. Зря Торгильс открыл свой щербатый ротик. А вот мы его – за язычок…
– Вот как? – процедил я холодно. – Выходит, слово Хальфдана стоит так дешево, что его человек может над ним посмеяться?
Память у Хальфдана – прекрасная. И за точностью формулировок викинги следят не хуже, чем профессора математики.
«Выбирай любую девку, какая тебе глянется!» – так он сказал.
А тут – Торгильс со своей шуточкой.
Улыбка Рагнарссона вмиг испарилась.
– Торгильс! – рявкнул он. – Отдай девку Черноголовому!
– Только сиськи! – отозвался Торгильс-хёвдинг. – Потом, когда я пошурую во всех ее дырочках! – Он облизал щеку маленькой француженки и довольно заухал.
Хальфдан мгновенно оказался на ногах. Уже с мечом в руке. Правило сдавать оружие перед пиром вождей, естественно, не касалось.
Я испугался. Рагнарссон, даже в гневе, не станет рубить собственного человека, а вот несчастную девочку – запросто. Нормальный норманский выход из положения. Выбрал – забирай. О том, что она должна быть живой, договора не было.
– Торгильс! – поспешно закричал я. – Если тебе так нужна эта девка, я могу ее уступить. Надо же и тебе победить кого-нибудь, пока мужчины сражаются с мужчинами. Ладно уж, Торгильс-хёвдинг, забирай ее себе. Яви свою храбрость с противником, который тебе по силам!
Сначала я хотел сказать не «по силам», а «под стать», но вовремя вспомнил, что сравнить викинга с женщиной – всё равно что матерого уголовника козлом обозвать. А я не хотел выйти за рамки обычной застольной шутки.
Мы бы еще попикировались пару минут, но в итоге девушка досталась бы мне, потому что ярл слово дал, как-никак. И Торгильс по-любому оказывался неправ.
Но вышло не так, как я планировал.
Дело в том, что, пока я толкал свой монолог, народ в зале притих. Интересно же. Так что заканчивал я свое заявление, считай, в абсолютной тишине. И едва я смолк, Тьёрви-хёвдинг сказал кому-то из своих:
– А неплохо пошутил Черноголовый. Быть теперь Торгильсу Женобойцей.
Сказал-то он тихо, да вот услышали все, включая и самого Торгильса.
Матерый головорез, прошедший черед десятки битв и сотни схваток, старина Торгильс был не только опытный вояка, но и далеко не дурак. Дураки не становятся хёвдингами.
Если бы не реплика Тьёрви, наша «битва» так и осталась бы словесной. Но Тьёрви (не исключаю, что сознательно) всё испортил. Теперь Торгильс не мог даже убить девушку, потому что уж тогда он точно бы заработал новое прозвище. Да такое, что и над внуками его посмеивались бы.
Торгильсу-хёвдингу сразу стало не до смеха.
И задор его тут же трансформировался в жажду крови.
Моей.
Будь он каким-нибудь дренгом, молодым и горячим, схватил бы что под руку попало и кинулся на меня. Но он был – хёвдинг. То есть с головой дружил и умел сохранять хладнокровие даже в самые острые моменты.
Потому он отпустил маленькую француженку, отодвинул от себя – бережно! – поклонился слегка Хальфдану, уже опустившему меч, и попросил очень вежливо:
– Дозволь мне, ярл, показать Ульфу Черноголовому, как я убиваю мужей!
Грамотно. Бросить мне вызов на пиру, в присутствии старших по званию и моих сопалубников из-за «безобидной» шутки – потерять лицо. Он – хёвдинг. Я – простой хускарл. У него – двадцатилетний воинский стаж. У меня чуть больше года. Хёвдингу положено быть снисходительным. На пиру. Но поучить меня он может. Даже – со смертельным исходом.
Хальфдан поглядел на Хрёрека. Мой ярл кивнул. Он был не против. Что за праздник без драки? Да и во мне он, надо полагать, уверен. Или – в моей удаче?
«А как насчет тебя?» – мысленно поинтересовался Хальфдан.
Я правильно понял его взгляд и тоже кивнул. Мол, желает мне Торгильс показать какие-нибудь полезные приемчики, так я не против. Почему бы и не поучиться у хорошего человека?
– Если Торгильс-хёвдинг не хочет учить меня убивать голыми руками, я хотел бы взять свой меч, – сказал я.
Тут все разом заорали восторженно. Поединок, блин!
А я поймал взгляд маленькой француженки… Не то чтобы благодарный… Поспорили два варвара-язычника, кому она достанется… За что тут благодарить? Но, скажем так, взгляд заинтересованный.
Поймал – и подмигнул. Сейчас ты уверена, детка, что мы с Торгильсом – одной звериной породы. Но я надеюсь, что у меня будет возможность убедить тебя в обратном.
Щит и меч. Пора, пора мне привыкать к традиционной экипировке викинга-поединщика.
Торгильс – аналогично. Щит, меч, шлем, панцирь… Сказал бы, что всё – стандартное, только тут стандартов не бывает. На нашем уровне – только эксклюзив. Помнится, когда-то давно (прошлой осенью) мой раб Хавчик сказал, что серьезные люди не покупают готовых сапог. Так вот: к оружию это тоже относится. Возьмем, к примеру, щиты. Круглые, с умбонами и оковкой по краю, усиленные металлическими полосками, расходящимися от центра, в основе – одинаковая древесина, технология сборки – один в один… Даже начертанные защитные руны – практически одинаковые. А вот возьми я в руки щит Торгильса – совсем не то, что мой собственный. И дело не в том, что он – больше и чуток потяжелее. Баланс совсем другой. Другая форма рукояти, инерционность тоже… Конечно, я и Торгильсовым щитом мог бы работать. Точно так же, как мог бы вместо Вдоводела кусок арматурины взять. Настоящий воин способен сражаться любым оружием, хоть гайкой на веревочке. Но мои боевые качества от такой замены снизились бы в разы. Всё – индивидуально.
Сходились осторожно. Оба плотно покушали и порядочно приняли на грудь. Но в считаные секунды адреналин вымыл из крови алкоголь. И у меня, и у Торгильса тоже. Судя по тому, как он аккуратно и расчетливо двигался.
Всё же приятно быть в центре внимания. В зале – под тысячу человек. И все, включая монастырский клир, глаз с нас не сводят. Братья-викинги так и поддерживают громко. Наши – меня, Хальфдановы – своего хёвдинга.
Я не реагирую. Сейчас мой мир – полсотни квадратных метров мозаичного пола, освобожденных под развлечения, и кудлатый бородач, глядящий на меня из-за края щита. Я контролирую не только взгляд – всё. В первую очередь – ноги. Жаль, что щит закрывает большую часть туловища и всё, что выше колен. Положение бедер противника могло бы подсказать моему подсознанию формат будущей атаки.
Кружим по гладкому полу, четко держа дистанцию.
Норманы орут, воодушевляя, но никто не торопит. Все – бойцы. Все всё понимают.
Мы с Торгильсом никогда не сходились даже в спортивном варианте. Я – известный боец. Он вообще хёвдинг… Малейшая оплошность – и кирдык.
Я не боюсь. Верю в свой талант и в свою удачу.
Надо полагать, Торгильс тоже уверен. Столько лет – в «бизнесе». Конечно, он уверен… Но не спешит. Потому и жив, надо полагать.
Ладно, начнем, благословясь!
Короткий выпад – и провоцирующий уход назад с чуть приоткрывшимся боком…
Меч Торгильса сверкнул в атаке… И был тут же перехвачен щитом, а я… попался!
Вместо того чтобы парировать мою «встречку», Торгильс прыжком сократил дистанцию и с небольшим вывертом приложил меня щитом по щиту. Да так ловко, что я сам сбил собственную атаку и подставился, открыв левую ногу… Ух, как больно! Я аж зубами заскрипел!
И сразу – новый удар щита. По зубам. Быть бы мне таким же щербатым, как Торгильс, но, к счастью, я успел принять на собственный щит…
И перекрыл сам себе обзор!
Лязг! На этот раз от боли свело правое плечо… И – сильный толчок отбросил меня назад. А Торгильс! Черт! Ему весело!
– Что, Черноголовый? Признай: я не только с женщинами умею! А уж всяких мелких волчат оттаскать за холку!..
Викинги ржут. Им, блин, тоже весело. Даже моим братьям по хирду.
А я запоздало соображаю: нога-то у меня на месте! И кольчужка на плече – в целости. Вывод? Злодей и разбойник Торгильс не хотел меня убивать. И калечить тоже. Меч у него боевой. Так же, как у меня. Силу обоих ударов я очень даже прочувствовал. Он запросто мог бы ногу мне отрубить. И плечо просечь как минимум – до кости. Но не отрубил и не просек. Потому что бил – плашмя. То есть… Ну да! Это же не поединок! Это игра! Вот почему наши ярлы были так спокойны…
Я почувствовал, как кровь прихлынула к щекам. Игры у норманов – жестокие. Но – по правилам. Игры. А я-то дрался – всерьёз!
Пока у меня в голове крутились посторонние мысли, Торгильс ждал. Моего решения.
У меня два варианта. Сдаться, сохранив лицо, ответив какой-нибудь подходящей шуткой. Или – продолжить игру.
Конечно, продолжить! Мы же только начали!
И я бодренько похлопал Вдоводелом по щиту. Продолжим, уважаемый!
Торгильс радостно захрюкал – мужик любил хорошую драку. И попер на меня. Хотя нет, не попер – пошел четко и точно. Экономные движения, ни одного лишнего жеста, ни одного прокола… Нет, не зря его назвали хёвдингом. Это, блин, совсем другой уровень. Повыше моего, пожалуй. Ни единой ошибки, ни одной щелки в обороне. Притом что любая моя оплошность тут же будет поймана и наказана.
Я почувствовал искушение: бросить щит и продолжить единоборство в более привычном маневренном варианте.
Удержался. Не факт, что это даст мне преимущество. Хотя… Идея бросить щит… Именно бросить… В этом что-то есть.
Пока же я отступал. И оборонялся. Тоже очень аккуратно. Без ошибок. Торгильс оценил. Проворчал что-то одобрительное… Мне он тоже начинал нравится. Такой… обстоятельный мужик. Вернее, головорез.
Есть! Я дождался своего момента! Резко сброшенный с руки щит врезался Торгильсу в левую лодыжку. Он не успел. Не ждал, что я использую щит как снаряд. Ему бы просто ногу убрать, но он не захотел останавливать атаку, попробовал защититься собственным щитом и опоздал совсем чуть-чуть. Но – опоздал. Досталось ему неслабо. У меня бы от такого удара точно перелом случился. У Торгильса кости попрочнее… Но равновесие он всё же потерял. На долю секунды. А я – воспользовался. Мой любимый удар ногой в щит. С прыжка. Снизу под умбон… И Торгильс грянулся на пол. С грохотом и лязгом. Вдобавок получив краем щита по челюсти.
Настоящий рыцарь, конечно, дал бы ему подняться. Но я – не рыцарь, а простой викинг. Потому едва Торгильс оказался на полу, как моя нога придавила к мозаике его правую руку, а меч нырнул под бороду и легонько царапнул шею…
А в следующий миг я уже протягивал ему свободную руку – помочь подняться.
Принял. Вскочил бодренько. Продолжим?
Нет, с ножкой у хёвдинга – не очень. Болит ножка. Очень.
Торгильс, конечно, виду не подал. Кинул меч в ножны, ухмыльнулся, дохнул смрадно:
– А волчонок-то – с зубками!
– Девку-то – уступишь? – негромко поинтересовался я.
– Что, глянулась?
– Есть немного.
– Ну так забирай! – расщедрился Торгильс. – А славно мы с тобой схлестнулись, Черноголовый! Проводи меня, а то что-то в ногах слабость. Видать, стар стал Торгильс, чтобы пить, как прежде. Эх, было бы не вино это глупое, а наше доброе пиво!..
И заковылял к своему месту, тяжело опираясь на мое плечо. Неужели я ему все-таки сломал ногу?
Девочку звали Селестиной, и шевалье Жилю она доводилась двоюродной племянницей. Был у нее и жених: тот самый парень, который порывался отнять ее у Торгильса.
Очень хорошенькая девочка с ласковыми и умелыми руками. Помогла мне обработать многочисленные ссадины и синяки. Нет, секса у нас не было. И не потому, что мне – не хотелось. Да, денек выдался тяжелый. Но не настолько… И уверен: малышка, уютно устроившаяся в моих объятиях, не стала бы противиться. И дрыхнувший на полу Вихорёк тоже не стал бы помехой – паренек спал без задних ног.
Но едва мои губы ощутили нежную кожу девичьего горлышка, как мое же боковое зрение зафиксировало некий мистический силуэт.
Старина Белый Волк глядел на меня весьма неодобрительно. Морщил морду и демонстрировал зубки.
Не понял! Какое дело высшим силам до моих маленьких развлечений? Или это глюк на почве слишком долгого воздержания?
Я мигнул – и белый призрак пропал. Но вместе с ним пропало и желание. Разом заныли все полученные за день повреждения…
Я отодвинулся, и замершая пойманной птичкой француженка тихонько вздохнула и расслабилась.
И заговорила. Быстро и не очень внятно, поскольку спрятала личико где-то в районе моей бороды. Так что понимал одно слово из трех. Но смысл уловил. Меня благодарили. И за спасение от чудовища. И за деликатность по отношению к девушке, обещанной другому (или типа того), и за тепло… Да, именно так: за тепло. Эту фразу я понял целиком. И тут ж вспомнил другую историю и другую девушку. Та, другая, из двадцать первого века, была мало похожа на эту. И говорила совсем другое…
– Тебе, Коля, плевать на других! Твоя машина тебе и то дороже, чем я!
– Интересная формулировка, Мариш, – заметил я. – Можно подумать, мой круг общения – ты одна.
– Не цепляйся к словам! – Подружка сердилась, и ей это шло: щеки разрумянились, глазки блестели, грудка соблазнительно вздымалась. – Я не глупее тебя!
Вероятно, это правда. Бакалавр-психолог, заместитель начальника отдела кадров серьезной фирмы, умна, решительна и при этом весьма недурна внешне. Даже то, что она всё время пыталась рулить, нам не очень мешало. Главное – не относиться к этим попыткам всерьез.
И насчет машины она права. Моя «импреза» обошлась мне почти в два миллиона. Мариша – существенно дешевле.
– У тебя нет друзей! – заявила моя подружка. – Одни приятели! Тебе даже на родителей наплевать! Им нет дела до тебя, а тебе – до них!
– Почему ты так решила? – Я даже удивился.
– Мы с тобой полгода вместе, а ты ни разу с ними по телефону не говорил!
– Ты уверена?
– Во всяком случае – при мне!
– У них свои дела, у меня – свои, – я пожал плечами.
Да и зачем телефон, если есть скайп.
– Вот именно! У тебя есть ты и твои дела! И всё!
– А как насчет тебя?
– А меня у тебя – нет! – отрезала Мариша. И скрестила загорелые ножки. – Мною ты только пользуешься! Даже сейчас ты меня совсем не слушаешь. Только и думаешь, как бы меня трахнуть!
– А ты об этом не думаешь? – улыбнулся я.
Мариша смутилась и даже опустила глазки. Потому что я – угадал. Еще бы! За полгода я ее неплохо изучил.
– Всё! – воскликнула Мариша, вскакивая с диванчика и гордо вскидывая подбородок. Она приняла решение. – Я ухожу! Не звони мне больше! Найди себе какое-нибудь другое тело, чтобы его трахать! С меня хватит! С тобой холодно, Николай! Я ухожу, потому что не хочу стать таким же куском льда, как ты!
Всунула ножки в туфельки и бросилась к двери, пока я не успел возразить. Последнее слово – это важно.
Я не стал ее ловить на полпути. Хотя мог бы.
– Ключ оставь на тубочке! – крикнул я вдогонку.
И она снова появилась в дверях. Как я и предполагал.
– Держи свой поганый ключ! – Будь у меня похуже реакция, схлопотал бы точно в переносицу.
Всё. Сбежала. Красива, умна, темпераментна. И последнее слово – за ней.
А я – такой холодный, расчетливый мерзавец… Если забыть, с чего начался наш разговор. А начался он с того, что я предложил встретить Новый год на горнолыжном курорте в Чехии, а Мариша нацелилась на шоп-тур в Эмираты.
И всё-таки она меня задела. «С тобой – холодно!»
Наверное, со мной действительно было холодно. Элегантной и прагматичной Марише. И многим другим. Во многом она была права. Николая Григорьевича Переляка в первую очередь интересовал Николай Григорьевич Переляк. Не она первая мне об этом говорила.
«Ты – волк-одиночка, – сказал мне в свое время любимый тренер по фехтованию. – Команда тебе не нужна».
А сколько раз моя собственная матушка обзывала меня самодовольным эгоистом? Да не счесть! И каждый раз, когда ее планы не совпадали с моими.
С отцом было проще. Ему от меня ничего было не нужно. Даже когда я сам предлагал. Ему было вполне достаточно того, что я – есть.
Но до Мариши никто не говорил мне, что со мной – «холодно»…
И до этой французской девочки, которая сейчас мирно спала, уткнувшись носиком мне в шею, никто никогда не говорил, что со мной «тепло».
Ночь прошла относительно спокойно. Пару раз кто-то колотился в двери и орал всякую непотребщину, но я, не открывая, направлял горлопана к воронам, и тот удалялся. И еще беспокоили вошки, обитавшие в мягком монашеском тюфяке.
Пришлось утром устраивать санобработку. Себе и Вихорьку заодно.
А в целом хорошо прогулялись. У меня серебра уже столько, что зараз не унести. А ведь поход только начался…
Глава седьмая
Норманский бунт, безжалостный и бездоходный
– К воронам тебя, Железнобокий! Я – свободный ярл и делаю, что пожелаю! Отдай мне мое, Рагнарссон!
Хрондю Красавчик. Рожа кирпичного цвета и такой же кирпичной формы исполосована грубыми шрамами. Говорят: с белым медведем пообнимался. Происхождение – свей. Призвание – злодей. Профессия – разбойник. Точнее – «морской» ярл. Что, впрочем, одно и то же.
Мы снова вместе с Бьёрном Рагнарссоном, нашим формальным предводителем. Идем вверх по Луаре. Еще та работенка: веслами против течения. А для разнообразия раза три в день марш в водичку – драккар с мели стаскивать. Хорошо хоть водичка теплая – лето. Но время – теряем. А ведь мы спешим. Хочется нам поспеть к стенам Нанта внезапно. Так что идем быстро, старательно «зачищая» свидетелей. Не всех, понятное дело, однако вряд ли местные холопы, укрывшиеся в речных зарослях, побегут докладывать о нас начальству. Отсидятся в кустиках, возблагодарят Господа за то, что – миновало, и вернутся к повседневной работе. Что нищему средневековому крестьянину до хозяина-феодала? Видит он его редко… Да и сроду бы не видел, потому что, когда баронская охота промчится по его полю, радости в этом маловато. А еще меньше – когда осенью «сборщики налогов» заявятся. Так что не побежит крестьянин к феодалу – предупреждать. А прирежут проклятые язычники барона-графа – и вовсе праздник. Лишь бы до его, крестьянской, лачуги не добрались!
Но кроме крестьянского нищего сословия есть и другие. Побогаче. Этим есть что терять. Потому они сразу дадут деру – под защиту городских стен. И там – ворота на запор, кипяток на стены, катапульты – на изготовку. А стены у Нанта – ох крепкие!
Но вернемся к «морскому» ярлу Хрондю.
Прошлой ночью наша доблестная армия почивала после трудного дня. Под охраной бдительных стражей, коих в силу разномастности нашей избирали по жребию. Парням Красавчика выпала третья стража. Но Хрондю обязанностями пренебрег. Примерно часика в два пополуночи его драккар снялся с якоря и отправился вверх по Луаре.
Не исключено, что к подобному выкидону Хрондю-ярла подвиг наш успех. Однако представьте себе удивление моих соратников, проснувшихся от звуков боя (по воде звук идет очень даже хорошо) и обнаруживших отсутствие охраны. А также умеренных масштабов драку как раз там, куда мы намеревались двигаться завтра.
Естественно, была дана команда «подъем». Некоторое время наши разведчики обшаривали окрестности в поисках умельцев, бесшумно снявших часовых, и вражьей армии, намеренной атаковать нас, спящих.
Никого, естественно, не нашли. Ни ловких диверсантов, ни (среди прочих «морских» ярлов) корабля Хрондю Красавчика.
Бьёрн, обычно спокойный, как индийский слон, сообразил, что к чему, и слегка озверел.
Наше воинство, наскоро оправившись и облачившись в железо, без завтрака отправилось вверх по течению. Туда, где хирд Красавчика схлестнулся с неизвестным противником.
Как раз рассвело, когда мы вышли к догорающему селению и увидели наших коллег, скопившихся вокруг каменного обиталища местного синьора.
Там было весело. Наскоро вырубленный таран долбил стену нехитрого строения, а несколько десятков северян пытались по приставной лестнице (родная была разрушена) добраться до расположенного на трехметровой высоте входа. Защитники швырялись в атакующих разными предметами и поливали наиболее доступной (в отсутствие смолы и кипятка) субстанцией. Дерьмом.
– Руки обрубить свиньям! – сердито посулил мой ярл Хрёрек.
– У свиней нет рук, – заметил Ульфхам Треска, заслуженный хольд и командир ярловой гвардии. – Я бы им яйца отрезал и продал румлянам. Они хорошо платят за глупых евнухов.
– Чего они так? – вполголоса спросил у меня Скиди, который по молодости не усмотрел в действиях Хрондю криминала. Ну захотел свободный викинг пограбить… Нормальная ситуация!
– Отсюда до Нанта – рукой подать, – пояснил я. – Бьёрн рассчитывал подойти к городу скрытно и взять их тепленькими. А этот сын помоечного тролля и безмозглой овцы так нашумел, что теперь в Нанте наверняка знают, что мы – близко. И успеют подготовиться. Да здесь все теперь знают, что мы – рядышком. Следовательно, соберут все ценное и рванут за надежные стены. В тот же Нант. Так что теперь вместо жирных монахов и полных сокровищниц нам достанутся только пустые скорлупки монастырей.
Головной драккар Хрёрека выполз на песчаный берег почти одновременно с остальными кораблями нашего хирда. Мы были последними, кому нашлось место. Остальные были вынуждены удовольствоваться отмелью метрах в тридцати от берега.
К этому времени люди Бьёрна Рагнарссона уже миновали селение и бодрой рысцой устремились к замку. Его защитникам можно было посочувствовать. От хирдманнов Красавчика они, возможно, отбились бы, но отборное войско Рагнарссона – это трендец.
Местный барончик это понял мгновенно. В окошко немедленно выкинули белый флаг.
Головорезы Хрондю радостно заорали: в ратных хлопотах они даже не заметили подкрепления. Но радость их длилась недолго. Бойцы Бьёрна оттеснили их от ворот и приняли капитуляцию сами.
Хрондю из баронского выкупа не досталось ни одной монетки.
Так что на общем сборе он немедленно сделал нашему главному лидеру предъяву.
Зря. Бьёрн был и без того не в духе.
– Твое?! – прорычал Железнобокий. – Ты должен был нас охранять! Вот это было – твое. А ты сбежал! За одно это тебя следует сунуть в волчью яму, Красавчик! А если бы на нас напали франки?
– Ха! Франки! – заорал Красавчик. – Да они сидят за своими стенами и ждут, когда мы придем и возьмем их золото. Отдай нам нашу долю, Железнобокий! Мы загнали этого кабана, а ты пришел и содрал с него шкуру!
– Можно я его убью? – попросил старшего брата Хальфдан Рагнарссон.
– Много чести, – буркнул Бьёрн, который наконец сообразил, что переругиваться с Хрондю ниже его достоинства.
Наконец до туповатого Хрондю доперло, чем пахнет. И он закрыл волосатый ротик.
У Бьёрна явно руки чесались: прикончить мерзавца.
Однако просто прирезать его Рагнарссон не мог. Это не понравилось бы другим «морским» ярлам.
– Будь ты воином, я спросил бы с тебя как с воина, – сказал Красавчику Бьёрн. – Но ты сбежал, как крыса. Крыса ты и есть. С крысы я спрашивать не стану. Убирайся и помни: увижу тебя еще раз – раздавлю сапогом. Как крысу.
И пошел завтракать.
А Красавчик со своими загрузился на корабль и двинул к противоположному берегу – от греха подальше.
Но свое гнусное дело он сделал. Весть о том, что проклятые язычники появились в Нантском графстве, распространилась подобно пожару. И все, кто мог, немедленно отступили под защиту мощных нантских стен. Действительно мощных. Разведчики наши подобрались к ним совсем близко и, вернувшись, составили подробное описание.
– Это хорошо, что все мышки собрались в одной норке! – самонадеянно заявил Хальфдан. – Не придется собирать их запасы по всей земле франков.
Но остальные, в частности наш ярл и руководитель похода Бьёрн, оптимизма младшего Рагнарссона не разделяли. Зависнуть на месяцы под стенами Нанта, положить половину войска… А там, глядишь, еще какое-нибудь франкское воинство подоспеет. Тот же Карл Лысый. С Рагнаром ему, возможно, и не сладить, а вот с нами – легко. То есть не легко, конечно. Драка будет мощная. Но закончится скорее всего не в нашу пользу.
Так что я был готов собственноручно отвертеть голову этой жадной и глупой твари Хрондю. И не я один. Вовремя он убрался.
Словом, перспективы у нас были нерадужные. Впору развернуть драккары и двинуть обратно.
Мне эта мысль показалась небезынтересной. Добычу мы взяли неплохую, а там, на Сёлунде, меня ждала прекрасная невеста…
Увы, в девятом веке умеренность не входила в скандинавские добродетели. Робко высказанное предложение не поддержал никто. Как же можно уходить, если веселуха только начинается?
И тут жизнь в очередной раз продемонстрировала свою полосатость. Нашему войску привалила удача. Вернее, приехала. На хорошем франкском жеребце.
Именовалась удача графом Ламбертом.
Глава восьмая,
в которой хускарл Ульф Черноголовый становится еще богаче
Граф Ламберт Нантский. Вернее, бывший Нантский. Король Франции Карл лишил Ламберта этого законного владения. Послал, как говаривали в мое время, в дальнее сексуальное путешествие. Без выходного пособия.
Естественно, граф обиделся. И рассердился. Но дать волю своему гневу не рискнул… до нашего появления. А тут такой прекрасный повод!
Вот что обида делает с человеком! Графу было глубоко пофиг, что мы – язычники и чужестранцы. Оскорбленное самолюбие (и тоска по утраченному имуществу) сжигало его изнутри, напрочь испепелив все мысли о загубленной душе и прочих мелочах. Какая на хрен душа, когда речь идет о целом графстве!
Дикие язычники и добрый христианин Ламберт нашли общий язык легко и непринужденно. Выпили, закусили, обсудили детали. Условия договора были просты, как закуска датского рыбака. Всё, что будет взято, – наше. Всё, что останется, включая сам город Нант и окрестности, – Ламбертово.
По-моему, граф был готов еще и приплатить, лишь бы воткнуть шило в задницу ненавистного короля Карла и подлых нантцев, не поддержавших графа в его законных, как он полагал, правах.
Но приплачивать графа не заставили. Он и так внес неплохую долю в общий котел. Свою личную дружину в количестве трехсот головорезов. И замечательную идею о том, как задрать его неверной женушке подол. Под «женушкой» подразумевался Нант, а под «подолом» – солидные каменные стены, вставшие над правым берегом Луары.
Большой город не станет сам себя сажать в осаду без необходимости. Останавливать торговлю, завоз припасов, въезд-выезд и прочее. Даже появление где-то в окрестностях значительного вражеского войска ничего не меняет. Тем более если идет активный процесс своза ценностей под защиту городских стен. А стены у Нанта, как сказано выше, отличные. При правильно организованной обороне хрен возьмешь. Тем более что следует учитывать специфику нашего войска. Норманы – парни крутые. Смерти не боятся, врага нашинковать – легко и с удовольствием. Надо – под кипяток полезут, под стрелы, под смолу горящую. Но только если есть шанс добраться до ворога. А тупо перемалывать войско под крепкими стенами может позволить себе какой-нибудь европейский король или азиатский халиф. Нормальный норманский конунг будет в этом случае громко послан или окажется вынужден сам переть на стену в первых рядах. А первым, как известно, лучшие куски. В том числе и каменюки с бревнами, коими осажденные ломают лестницы и головенки атакующих. При всей немереной крутости тех же Бьёрна с Хальфданом и их твердой уверенности в поддержке Одина, склонности к самоубийству у Рагнарссонов замечено не было. Под горячий смоляной дождик они не пойдут.
Единственный вариант – напасть внезапно. Пока ворота не заперты, посты не расставлены, смола не разогрета… Тогда хоть какой-то шанс.
Вопрос – как?
Все подходы по суше стараниями поганца Хрондю теперь кишмя кишели заставами и патрулями. О нашем появлении узнали бы загодя и приняли меры. А сама Луара именно в это время года мало подходила для судоходства. Сплошные мели, камни и прочая гадость. Представьте себе: наша флотилия драккаров и кнорров, ощупью пробирающаяся в этом речном лабиринте. В виду городских стен. Обхохочешься.
И что теперь делать?
Оказалось, да. Делать. Есть вариант. У обойденного с наследством Ламберта.
Фишка состояла в том, что господин граф и его люди были коренными нантцами и прекрасно знали фарватер. Замаскировать большие кнорры под купцов. А затем – вверх по течению, с попутным ветерком или без оного, зато под управлением грамотных лоцманов.
Риск был изрядный. Если в городе просекут, что мы не купцы, а вороги, то наши кораблики враз окажутся под огнем крепостных орудий. Одна бочка с горящей смолой, разбившаяся о палубу, – и конец кнорру. Да и от стрел толком не укрыться. Словом, дерзость необычайная. На то и был расчет.
Читать бесплатно другие книги:
