Мапингуари – демон сельвы Мартынов Филипп
– Обезьяна де Луа, говорите, – потер подбородок Леопольд. – А знаете, видел я в девяносто седьмом эту обезьяну.
Оказалось, что в девяносто седьмом году Лев Игнатьевич как раз путешествовал по побережью Тихого океана в поисках тилакосмила. Судьба занесла криптозоолога в так называемые туманные леса, где он в компании местных жителей кочевал от поселения к поселению, расспрашивая аборигенов о сумчатом тигре. В непроходимой сельве Южной Америки очень много диких племен – потомки древних племен живут обособленно от цивилизации, поддерживая свои традиции, придерживаясь давно установленного образа жизни.
Туманные леса находились на стыке сельвы и сьерры, то есть между непроходимыми джунглями и могучей горной грядой. Температура тут постоянно менялась. Воздух то прогревался до плюс двадцати пяти, то резко опускался до минус двух. Именно поэтому в лесах постоянно стоял густой, похожий на вату, туман. Влагой пропитывалось все вокруг. Капельки воды оседали на коже, забивались в нос и в легкие. Дышать приходилось через марлю, а еще казалось, что постоянно находишься под водой.
В одной из небольших лесных деревень полуголые аборигены, словно срисованные со старых книг про индейцев, взяли Льва Игнатьевича в кольцо и повели его неведомыми тропами, мимо гигантских деревьев, туманных озер и извилистых рек, неведомо куда и неведомо зачем. Почему-то сам Лев Игнатьевич думал, что его съедят. Перепугался он страшно. Но вместо этого жители деревни вывели его к темному котловану, края которого были укрыты пеплом. На дне котлована замерзла вода, и голубоватый лед отражал множеством лучей холодное солнце. Но самое важное было не на дне – стенки котлована, плавно уходящие вниз под углом в тридцать градусов, оказались покрыты множеством костей. Казалось, земля вокруг состояла из сплошных останков. Это были животные кости. Как объяснили местные, данный котлован являлся своеобразным кладбищем животных, культовым местом среди аборигенов. Сюда приходили умирать обезьяны, тигры, карликовые верблюды, амфибии – все, кто обитал в «туманных лесах», в сельве. Кого-то приносили сами жители ближайших деревень. Склоны котлована постоянно находились в движении. Животные сползали вниз и исчезали под вечным льдом, который таял всего один раз в год. Правда, путь этот был настолько медленным, что проходили месяцы, прежде чем животное опускалось ко дну. За это время косточки его обгладывали птицы и падальщики, а кости выцветали на солнце, становясь темно-бурыми.
О чем-то аборигены не договаривали, прятались за странными фразами и боязливо смотрели по сторонам, будто ожидали увидеть в кустах нечто действительно страшное.
Затем жители деревни повели Льва Игнатьевича вниз по склону. Под ногами его хрустели то ли кости, то ли камешки. В воздухе отчетливо пахло смертью и разложением. В какой-то момент абориген присел на колено, запустил руки в землю и выудил из костей полуразложившуюся голову сумчатого тигра. Да, это действительно был тот самый тигр! Полосатая морда, два гигантских клыка, выдающаяся нижняя челюсть… Лев Игнатьевич не мог поверить своим глазам! Кожа тигра под пальцами Льва расползалась и рвалась, обнажая гнилые куски мяса. Из глазниц посыпались извивающиеся белые черви. Но Лев был так поражен, что не обратил на это внимания. Он лихорадочно соображал, что же сделать, чтобы вывезти эту диковинную находку из Перу. Как перевезти ее в Россию? Как сохранить доказательства?..
Нога его соскользнула на шероховатости косточек, Лев Игнатьевич поскользнулся и упал. Череп тигра выскользнул из его дрожащих от волнения рук. Земля пришла в движение, и ученый понял, что стремительно катится вниз. Вокруг шумело, трещало, грохотало. Ноздри забило запахом гнили. Что-то кричали местные. Лев отчаянно размахивал руками, в надежде зацепиться за что-нибудь, и в итоге пальцы его схватили что-то плоское и твердое. Падение остановилось так резко, что перехватило дыхание, а в глазах потемнело. Лев вывернул голову и через плечо увидел, что практически висит над пропастью, а всего в паре метров внизу темнеет покрытое льдом озерцо. Сверху бежали аборигены, топча кости, поднимая ногами мертвенно-бледную пыль.
И тогда Лев разглядел, за что же он ухватился обеими руками – ухватился так крепко, что побелели костяшки пальцев! Это была мумия большой обезьяны. Кожа у нее на лице потрескалась и расползлась, обнажая голый череп. К своему удивлению, Лев Игнатьевич увидел оскал желтых зубов, очень похожих на человеческие. Да и выглядела обезьяна очень похожей на человека… Когда к нему подбежали, схватили под мышки, подняли, Лев на пальцах принялся объяснять, что эту обезьяну надо откопать и поднять на поверхность, для изучения. Уж больно она отличалась от тех видов, которые до этого видел ученый. И, конечно же, он не забыл о гниющей голове сумчатого тигра. Почти два часа Лев Игнатьевич осторожно бродил по котловану, высматривая потерянную голову. Ему помогали три охотника-перуанца. Еще двое послушно выкапывали мумифицированную обезьяну.
К ночи сумчатый тигр так и не был найден. Лев Игнатьевич поднялся на поверхность и в дрожащем свете костра долго изучал обезьяну.
– Это была обезьяна де Луа, – говорил он, задумчиво теребя подбородок. – Я убежден почти на сто процентов. Из того, что сохранилось от тела, можно было с уверенностью констатировать, что у обезьяны нет хвоста, что она передвигалась на задних лапах и держала, гхм, осанку. У нее было тридцать зубов в пасти, не считая двух выпавших. Общий рост составил два метра одиннадцать сантиметров. В тот раз я впервые пожалел, что мой фотоаппарат был без вспышки.
– Что-то случилось?
Леопольд кивнул:
– Ночью тело обезьяны отнесли обратно и выбросили в котлован. Я спал и ничего не видел. Местные считали это место святыней. Они думали, что если забрать хотя бы одну кость из котлована, то на головы похитителей обрушится смертоносный дождь из камней, ноздри их расплавятся от запаха гнили, а одноглазый бог ярости сожрет их детей. В общем, гхм, классические легенды отсталых племен…
– И вы утром не смогли вернуться и найти обезьяну?
– Видите ли, молодой человек, – отозвался ученый. – Когда вы европеец в непроходимой сельве, среди десятка вооруженных перуанцев, которые решили, что вы и так достаточно изучили на местности и пора бы уходить, с ними как-то неловко спорить. Прямо скажем – я все еще думал, что нас рано или поздно съедят.
– Вы были так близки!
– Я бывший дипломат и ученый, а не безумец. К слову, после того, как я подержал в руках голову настоящего сумчатого тигра, то есть живо убедился, что этот вид вполне может проживать на территории Южной Америки, мне все стало ясно. Надо вложить оставшиеся деньги в поиски тилакосмила и поймать хотя бы одну живую особь во что бы то ни стало. Потому что они, понимаете, существуют!
В живых глазах пожилого ученого я увидел возродившийся огонек азарта. Удачно я зашел, ничего не скажешь…
– Вы же никого не поймали?
– Увы. Остался без денег и без сумчатого тигра. Теперь вот читаю лекции таким, как вы, заряжаю, гхм, оптимизмом.
– Тогда вы же представляете, что я вам предлагаю? Лев Игнатьевич, представляете? Зачем же вы столько лет молчали о своей мечте? У вас там вся жизнь в Южной Америке! Все воспоминания, любовь, и тигр еще этот, не найденный. Давайте поедем и поищем снова! Еще раз!
– Мне кажется, я слишком стар.
– Шестьдесят три! – воскликнул я. – Моя бабушка в семьдесят летала в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с Робертом Дауни-младшим!
– И как? Встретила?
– Не то чтобы… но сам факт, сам факт! Соглашайтесь!
Он все еще задумчиво теребил подбородок, не решаясь. Я произнес:
– Оформим визу до завтрашнего утра. Необходимые уколы сделаем у частного врача, в проверенной клинике. Все расходы берем с братом на себя. Вырветесь из этой кухоньки на недельку, а? Жара, солнце, перуанцы, туманные леса!
Или я умел хорошо уговаривать, или Леопольд и сам уже внутренне со всем согласился. Он махнул рукой:
– Да, согласен! Согласен, черт бы вас побрал, искатели, блин!
– Отлично! – обрадовался я. – Завтра в обед вылетаем! Возьмите только самое необходимое, а остальное там прикупим.
– Молодой человек, – сквозь смех сказал Леопольд. – Если в моем возрасте брать все необходимое, вам и самолета не хватит! Я вам сейчас напишу список кое-каких лекарств, выясните, будьте добры, продаются ли они в Перу. Если да, то мне и одного рюкзака хватит, с одеждой.
– Это мы мигом, это несложно.
Леопольд откопал среди множества вещей на столе ручку и листок бумаги в клеточку, составил список из девяти пунктов.
– Разберете почерк?
– Что б не разобрать? – прищурился я. – Справимся.
Из квартиры Леопольда я выходил в приподнятом настроении. Как все удачно складывалось! В тот момент я искренне полагал, что поездка предстоит веселая, несложная и даже в чем-то романтическая (присутствие под боком Насти обязывало).
Если бы в тот день мне пришла в голову мысль позвонить Дику и выведать у него детали происходящего…
5
Конечно, Дику я не позвонил. Остаток дня прошел в суетливых хлопотах. Надо было собраться, закончить кое-какие дела в городе, посидеть в Интернете (как же без этого в современной жизни?). Уснул я без задних ног, а с рассветом помчался за братом через полгорода. Летняя утренняя Москва встретила редкими пробками в центре, пустынными улицами, яркими парками и голубым небом. На востоке, над крышами высоток, купалось в глубине неба солнце, подернутое робкой дрожащей дымкой. Оно будто размышляло, надо ли сегодня поджаривать людей словно на сковородке или пусть немного отдохнут.
Когда я добрался до Глеба, температура на улице поднялась до плюс двадцати двух. Видимо, все же будет жарить.
Глеб выскользнул из подъезда с двумя пухлыми рюкзаками наперевес. Следом за ним высыпали дети, собака Шульц и Юля. Пока Глеб утрамбовывал в багажник вещи, Юля еще раз провела беглый допрос, свойственный женщинам, отпускающим своих мужей от драгоценного тела более чем на сутки.
– В Перу жарко?
– Жарче, чем тут.
– Там пустыня или что?
– И пустыня тоже есть. А еще леса, джунгли, туманы. Как везде в Южной Америке.
– Ты же знаешь, что Глебу лучше не пить?
– А курить можно?
– Только две сигареты в день. Следи, пожалуйста, чтобы он не налегал там. У него легкие слабые. И вообще, контролируй. Пусть как прилетит – позвонит.
– Обязательно.
– В Перу же не стреляют? Там не Мексика? Слышала я что-то…
– Все нормально в Перу. Обычная страна. Туристов там любят.
– Из отеля далеко не уходите. Особенно без гида. – И дальше: – С заходом солнца лучше вообще не высовываться, мало ли. Смотри, чтобы Глеб ни во что не ввязался, а то он может. С туземками не заигрывайте. Местным ничего не предлагайте. И ни на что не соглашайтесь. Лучше держаться гида.
Ох уж эти женщины…
Глеб же, как назло, никак не мог справиться с тесемкой рюкзака. Я полез ему помогать. Через пять минут все было готово. Багажник захлопнулся, верный муж поцеловал и обнял детей, чмокнул жену, помахал рукой беззаботному псу и уселся на пассажирском сиденье.
– Гони! – взмахнул руками Глеб. – Эх, оторвусь!
Мы помчались в сторону аэропорта.
– Давно ты выезжал за пределы Москвы сам, без Юли? – спросил я.
– Дай подсчитать… года три назад мотался на рыбалку с друзьями. Сколько-то там лет окончания школы.
– Это мы с тобой три года никуда не ездили, ничего не искали?
– Выходит, что так.
Я пожал плечами:
– Вот ведь жизнь крутит. Вроде бы увлекаемся общим делом, а занимаемся совершенно разными делами.
– Да я бы и рад везде ездить, приключения искать, – сказал Глеб, поглядывая в окно на проносившиеся мимо магазинчики. – Но у меня же семья, дети…
– Собака Шульц!
– И она тоже, псина беспородная. Понимаешь, Фил, это какой-то другой уровень. Взросление, что ли. Просыпаешься и понимаешь, что все – живешь теперь не так, как раньше. Хотел слетать в Канаду, а поедешь в Египет. Хотел на лодках экстремально покататься, а отправишься в бассейн с детьми. Как-то так. И ведь нет в этом ничего плохого. Мне и в бассейне нравится. Просто я уже не на одном с тобой уровне.
Я помахал перед его носом рукой:
– Стой, стой, братишка. Не начинай мне тут лекции читать. Мы сейчас мчимся туда, где тебя ждут, во-первых, палатка, во-вторых, еда в котелке, в-третьих, увлекательнейшие поиски криптидов! Что ты знаешь о Перу?
– О Перу? – нахмурился Глеб. – Это в Южной Америке, страна такая. Вроде бы у них там горы большие, эти, Анды. И еще Тихий океан. И палаток там не будет, а будет хороший отель, четырехзвездочный, я надеюсь.
– В Перу есть гигантский, просто до умопомрачения, заповедник дикой природы. Там до сих пор живут дикие племена. Представляешь? Есть люди, которые не подозревают, что такое автомобили, самолеты, одежда, например.
– Совсем дикие?
– Абсолютно. Они даже на контакт с другими людьми не идут. Живут себе небольшими племенами, на животных охотятся, жилье какое-то строят. Дикая природа, дикие люди! Предки империи инков. Представляешь, сотни лет уже так живут.
– Кажется, Перу в свое время колонизировали испанцы, – продолжал вспоминать Глеб. – Построили Лиму и еще кучу разных городов. А еще у них там постоянные военные перевороты. Кто-то кого-то свергает, кто-то как-то приходит к власти. Лучше не соваться в места, где много военных.
– Но при этом в Перу везде висят плакаты: «Гражданин, помни! Турист – твой друг!» – Об этом я прочитал минувшей ночью на просторах Интернета. – И потом, я твоей жене обещал, что мы с вооруженными людьми общаться не будем.
– Но мы же не собираемся быть простыми туристами, верно? Мы хотим в джунгли, черт-те куда сунуться?
– Еще как хотим. В самую глушь. Чтобы никого, кроме аборигенов. И никаких, Глеб, отелей. Даже не мечтай.
– Да это же я шутил… И думаешь, там не будет вооруженных людей?
Я пожал плечами:
– Дик со своей невестой сунулись – и ничего. Не в первый раз. У тебя широкие связи в правительстве. С военными не договоришься, что ли? Любой военный человек это, прежде всего, бизнесмен. Просто у них условия работы свои, они деньги оружием добывают. Или ты уже совсем отвык от путешествий?
Глеб смутился, снова стал смотреть в окно. Потом признался:
– Как-то неуютно мне. Похоже, действительно отвык. А тут еще жену обманул.
– Мы же побываем на конференции. Так что никакой это не обман. Считай – просто немного не договорил.
– Так и есть, – согласился Глеб. – Поднажми давай, а то ползем, как черепахи!
Пришлось разогнаться до ста двадцати. Чего не сделаешь ради брата.
6
Наверное, только в аэропорту я осознал, что мы действительно летим в путешествие. Как-то отпустило, адреналин перестал бешено вливаться в кровь, а в голове возникла ясная и короткая мысль: «Да! Так и есть!»
Я стоял среди шумной толпы, в очереди к регистрационной стойке, и видел за окном блестящие носы самолетов на взлетной площадке. Эти самолеты совсем скоро поднимутся в небо и раскидают людей в разные уголки мира, прокатят над облаками, в лучах жаркого солнца. Час-два полета – и каждый из этих людей окажется совсем в другом месте, впитает эти особые чувства, которые неизменно возникают в душе у каждого, кто садится в нутро железной птицы и мыслями уже совсем далеко от этого места. Сознайтесь, каждый из вас хотел бы хотя бы раз сесть в кресло самолета и отправиться в долгий полет – настолько долгий, чтобы мир изменился неузнаваемо, чтобы вы не знали, на какой земле сойдете и с кем увидитесь. Это странное и сладкое чувство неопределенности.
Впрочем, еще лучше, когда путешествуешь не один, а в компании с хорошими людьми.
Вот, например, Леопольд. По случаю первого за пятнадцать лет вылета из страны, он надел, видимо, свой лучший выходной костюм – темный пиджачок с заплатками на локтях, белую рубашку, ворот которой немного выбился, и темный же галстук. На ногах – блестящие темные ботинки с коричневыми шнурками. Рыжие непослушные волосы Леопольд кое-как причесал, но отдельные клочья все равно торчали в стороны, будто несогласные с политикой общего уравнения. Выглядел Леопольд мило, по-старинному, так и веяло от него мудростью пожилого профессора из старинных книг. Он сильно волновался, то и дело доставал из кармана пиджака пластиковую расческу и проводил ею по волосам, в робкой попытке справиться с непослушными клочьями.
– Мне бы, это, – говорил он, – чайку горячего. А то в горле пересохло.
– В самолете все будет. И чаек, и еда. Накормят, напоят и спать уложат. Нам почти восемнадцать часов лететь! – отвечал Глеб.
Настя появилась за десять минут до конца регистрации. Крохотная, маленькая, милая Настя. Она влетела в очередь, усердно расталкивая всех локтями. Злиться на нее было невозможно – рыженькая Настя излучала веселье и оптимизм, смеялась и звонко восклицала: «Ой, извините!», «Какая милая собачка!» или «Хорошего вам дня!», а также: «Смотрите, какое солнце!».
Она всегда такая была: болтливая, жизнерадостная. И люди вокруг нее становились такими же, поддавшись влиянию, попав в волну. Улыбались, сторонились, отвечали весело и задорно. По очереди пронесся смешок, кто-то начал шутить… А Настя обвила руками мою шею, впилась мягкими губами в мои губы и подарила долгий, сладкий поцелуй под жадными взглядами окружающих.
– Соскучилась! – сообщила она, отстраняясь. – Фил, ты такой лапочка, побрился!
В этом вся Настя.
Она чмокнула Глеба в щеку, познакомилась с Леопольдом и, как только узнала о его жизни в Перу, осыпала кучей вопросов.
– Никогда не была в Южной Америке! – говорила Настя, залихватски поправляя рыжую челку. – Там так романтично! Бразилия, где много диких обезьян, Аргентина, где Месси и Пеле, а еще Венесуэла. Вообще, отпад! А в Перу, говорят, берет начало Амазонка?..
Настя могла болтать без умолку часы напролет. Впрочем, Леопольд был польщен повышенным вниманием и нисколько не сопротивлялся.
Я же был доволен тем, какая у нас отличная подобралась компания.
7
Летели мы с пересадкой в Мюнхене около семнадцати часов. Мои спутники, отвыкшие от длительных перелетов, к концу пути чувствовали себя будто мешки с картошкой. Больше всех, конечно, досталось Леопольду. Он ерзал в кресле, жаловался на жару и постоянно просил пить. При этом ученый держался стойко, всем своим видом стараясь показать, что чувствует себя хорошо. Правда, стоило самолету приземлиться в аэропорту «Хорхе Чавес», именно Леопольд рванул первым к выходу, отчаянно стягивая через голову галстук.
Новая страна встретила прохладой, повышенной влажностью и дивным пейзажем. На улице, по ощущениям, было не больше пятнадцати градусов тепла. После летней московской жары сразу захотелось накинуть что-нибудь теплое. Часы показывали восемь вечера, но еще не адаптировавшийся организм упорно говорил нам, что сейчас глубокая ночь и вообще-то пора спать.
Но зато какие вокруг высились пальмы! А эти виднеющиеся на горизонте горы в дымке серого вечернего тумана! Я так и застыл в восхищении на трапе. Аэропорт утопал в лучах закатного солнца, зажглись яркие огни подсветки. Верно говорят, что судят по одежке, – аэропорт любой страны, это первые впечатления туриста. А первые впечатления самые важные. В Перу, например, я влюбился стремительно. Ну, не может быть плохой страна, где построили такое красивое здание!
Пока пассажиры занимали места в автобусе, который должен был привезти нас в зону получения багажа, я позвонил Дику. Поверьте, этот человек так часто забывал встречать меня в аэропортах, что я уже предугадывал его действия. И – точно. Трубку никто не взял. В самых скверных предчувствиях (это теперь придется искать, где поселить Настю с Леопольдом, самостоятельно добираться до отеля, я уже не говорю о том, что совсем непонятно, как тут дела обстоят с транспортом), я закинул рюкзак на спину и забрался в салон.
– Не дозвонился? – спросил Глеб. Он тоже хорошо знал нашего общего друга.
– Может, телефон забыл, – пожал я плечами. – Дик это умеет.
Автобус домчал нас до входа в аэропорт за пару минут. Туристы высыпали на асфальтовую дорожку, потом сквозь стеклянные двери прошли в холл. Мы в общей толпе проследовали до лент выдачи багажа. Там-то я и увидел Дика.
Дик – это двухметровый широкоплечий гигант с длинными золотыми волосами. Его очень сложно спутать с кем-то еще, особенно на фоне не самых рослых перуанцев. На лице у него всегда играла жизнерадостная улыбка. Дик походил на голливудского актера-бодибилдера, и окружающим постоянно хотелось уточнить, в каком именно фильме они его видели и в какой роли. Впрочем, Дик мог охотно подыграть и с серьезной миной сочинить историю о том, как он едва не прошел кастинг на главную роль в «Железном человеке», но проспал. Ему потом звонили, уговаривали, но он все равно проспал. Бывает.
Еще Дик всем нравился. Была у человека такая черта – повышенное обаяние. Движением брови он мог привести в восторг кого угодно. Уголком губ влюблял в себя дам самого разного возраста. Добродушной ухмылкой очаровывал самых брутальных мужиков.
Так вот, сейчас Дик не улыбался. Он выглядел очень серьезным и внимательным. Смотрел по сторонам, будто кого-то осторожно выглядывал, хмурился. Завидев нас, Дик взмахнул рукой и поспешил навстречу.
– У вас много вещей? – спросил он после приветствия и знакомства. – Потому что нам надо поторапливаться. У меня две машины стоят тут недалеко, ждут.
– Нам надо зарегистрироваться в отеле.
– Это подождет. Я бы вообще на вашем месте не регистрировался. Сейчас едем в Куско и оттуда дальше, в джунгли.
Глеб, нахмурившись, взял Дика за плечи и внимательно на него посмотрел:
– Что-то случилось?
– Нет, дружище, все в полном порядке, – пробормотал Дик, пряча глаза.
Тут уже мы с Настей переглянулись. Дик всегда был открытым и улыбающимся.
– Колись! – сказал я. – С Аней что-то стряслось?
Дик посмотрел по сторонам, буркнул:
– С ней как раз все хорошо. Я тоже жив-здоров. Но за нами могут наблюдать.
– Кто?
– Местные. Я так понял, те, кто хочет быстрее нас найти и поймать обезьяну.
Мне раньше приходилось сталкиваться с конкурентами. Криптозоология хоть и считается наукой ненастоящей и в чем-то мифической, но охотников заработать денег на редких животных в мире полно. А еще больше людей хотят за это платить. У меня даже был один знакомый враг по имени Андрей, который зарабатывал именно поиском и контрабандой либо редких, либо считающихся вымершими животных. В прошлом году мы столкнулись с ним в поисках гигантского змея. Как результат – змей не достался никому, Андрей как сквозь землю провалился, а у меня до сих пор остался неприятный осадок в душе от произошедшего.
– Андрей здесь? – спросил я прямо.
Дик покачал головой:
– Местные, говорю же. Тут, брат, хрен их разберешь. Все на одно лицо. Индейцы какие-то. Говорят, следят за мной второй день. Вынюхивают, наблюдают. Надо быстрее нам с вами, это самое, собираться и по машинам. Там нужные люди заметут следы, доставят в лучшем виде.
Дик сделал таинственное лицо и потеребил небритый, в золотой щетине, подбородок.
– Ты странно себя ведешь, – буркнул Глеб. – Невеселый, испуганный, какие-то индейцы…
– Они мне вчера «жучка» в рюкзак засунули, – сообщил Дик шепотом. – Пойдемте скорее, все расскажу в дороге. Опасно это – на виду стоять.
Интересное начиналось дело. Никогда не видел Дика таким настороженным. Не испуганным, а именно настороженным.
Глеб сказал:
– У нас же отель. Мне надо будет жене из него позвонить, иначе Юлька сначала меня убьет, а потом тебя.
– Юля у тебя красавица и умница, – отозвался Дик. – Но надо ехать безо всяких регистраций. В Лиме не задерживаемся.
– Мы на конференцию не попадем.
– А у нас там обезьяну из-под носа уведут! Вы зачем приехали вообще? Поисками заниматься? Я ж думал, вы искатели приключений, а не лекции читаете…
– Мы и есть искатели приключений, – насупился Глеб.
Мы с Леопольдом тем временем сняли с ленты наш багаж. Настя, которой передалось тревожное настроение златовласого великана, оглядывалась по сторонам.
– А что если и правда за нами следят? – тихо спросила она. – Безопаснее будет отправиться сразу с Диком, я так считаю.
Глеб взмахнул руками:
– «Жучки»! Шпионы! Да вы что! Серьезно? Я лично намерен сначала зарегистрироваться, принять душ, а потом делайте со мной, что хотите. Я семнадцать часов летел! Сколько там еще до этого вашего Куско?
– На машине часов двенадцать, – ответил Леопольд. – Когда я здесь был в последний раз, нормальных дорог не существовало.
Дик показал Леопольду большой палец:
– Сейчас построили шикарнейший автобан. Разметка еще не досохла. Прокатим с ветерком.
– Одиннадцать часов в автомобиле, – фыркнул Глеб. – Нет, друзья, я сначала в душ, потом вас догоню. Идет? Я слишком стар, чтобы не искупаться после долгой поездки. Извините, Лев Игнатьевич.
– Ага. И залысина вон появилась, – сказал Дик.
И хотя в зале прилета было полно народу, где-то играла музыка, вокруг шумело, потрескивало, звенело и грохотало, мне показалось, что мир погрузился в тишину. Глеб, прищурившись, спросил:
– Чего?
– Лысеешь, говорю, – ухмыльнулся Дик. – Старый слишком. Купаться надо, в душик после перелета. Жене позвонить. Ей-ей. В общем, друзья, оставляем товарища тут отдыхать, веселиться, купаться и исследовать достопримечательности бывшего испанского города, а все, кто душой молод, живо за мной. Чую, нас уже и засекли, и прослушивают.
Глеб, прищурившись еще больше, сказал:
– Мне сорок два почти. Это нормальный возраст, чтобы начать лысеть. Не в двадцать же.
– Вот и я говорю, – подхватил Дик. – Поехали, а? Дружище, ну, я тебя столько времени не видел! Не расстраивай меня!
На секунду показалось, что вернулся тот самый Дик, который занимал собой все пространство вокруг, приковывал внимание и не отпускал. Но вот он снова притих, осмотрелся по сторонам, подхватил наши сумки, закинул их через плечо и поманил нас за собой.
– В общем, кто со мной, тот герой, – шепнул он. – Надо уматывать. Следы заметаем.
Я посмотрел на Глеба, разведя руками. Что было делать? Мы ведь действительно прилетели в Перу не на конференции выступать.
– Заедем по дороге в какой-нибудь отельчик, оттуда позвонишь, – сказал Дик. – Все будет в чистом виде, будь спокоен.
И ведь все мы поддались на обаяние Дика. Умел он уговаривать. Даже в таких невероятных ситуациях. Спустя минуту мы гуськом шли в сторону выхода из аэропорта, и никому и в голову не могло прийти, что совсем скоро мечта о душе в отеле станет нашей самой заветной мечтой на свете.
8
Выйдя из аэропорта, мы окунулись в прохладную серость вечера. В Перу сейчас была зима, то есть ночью холодало до плюс десяти – для местных это сильные заморозки, повод надевать теплые вещи, закутаться в шарфы и вообще жаловаться на то, как стремительно прошло лето. Шучу, конечно. Все вокруг ходили в шортах и майках. Это для нас, изнеженных московским солнцем, погода казалась непривычной. Я, например, всегда думал, что в Южной Америке круглый год жара, бананы и дикие обезьяны. Вот что значит ломка стереотипов. А перуанцы, снующие вокруг, как ни в чем не бывало нежились на солнышке и не переставали улыбаться приезжим.
Для нормального жителя Перу европеец – это экзотика и икона для подражания в одном флаконе. Сами перуанцы небольшого роста, кожа у них либо коричневого, либо темно-бронзового цвета, лица плоские, с пухлыми носами и чуть раскосыми глазами. Любой белый человек кажется им волшебным великаном, большие голубые глаза – это чудо, а белые или рыжие волосы – невидаль заморская. Немудрено, что все перуанки только и мечтают, чтобы выйти замуж за европейца и укатить в страну, где все высокие и голубоглазые. Вдобавок среди местного населения довольно распространен слух, что жители Европы поголовно миллионеры. Ну, не могут быть такие красавцы бедняками, разъезжать на автобусах и питаться черт знает чем! Отсюда и бешеный спрос на замужества, без оглядки.
Думается, Дик здесь вообще сошел за бога, с его-то фигурой, золотыми волосами и умением бесшабашно тратить деньги…
Как выяснилось, ехать на автомобилях нам предстояло не двенадцать часов, а всего два – до небольшого городка, где следовало пересесть на автобус, и уже на нем, с относительным комфортом, добраться до Куско.
Неподалеку от аэропорта, в гуще припаркованных авто, которые прятались в тени высоких деревьев, нас поджидали новые приятели Дика. Это были коротконогие, пухленькие перуанцы, с кожей бронзового цвета, крохотными глазками и широкими улыбками. Больше всего они походили на индейцев из фильмов про Чингачгука. Если бы их переодеть, нацепить на головы перья, разукрасить лица – вылитые вожди краснокожих. Разве что не такие гордые и воинственные. А еще самый высокий из них едва доставал мне до плеча.
Перуанцев было пять человек, все мужчины. Увидев нас, они принялись о чем-то восхищенно переговариваться между собой.
– Как ты их понимаешь? – удивился я. Дик славился своей абсолютнейшей неспособностью учить иностранные языки.
– Это все Аннушка, – отозвался он. – Ну и я с помощью электронных переводчиков. Прогресс, елы-палы. Набираешь в переводчике нужное слово, и вуаля. Сразу все можно разобрать.
Мы обменялись рукопожатиями. Суетливый маленький перуанец, которому на вид было лет двадцать, прихватил вещи из рук Глеба и Леопольда и закинул их в багажник небольшого (под стать росту) автомобиля с покрытыми грязью номерами и стеклами. За чистотой тут, похоже, вообще не сильно следили.
Еще один перуанец, заломив руки, принялся что-то тараторить, не сводя с Дика восхищенного взгляда.
– Говорит, что надо срочно отсюда уезжать, – перевела Настя. – За нами следят и все такое. Он видел темные автомобили, что подъехали к аэропорту. Темные автомобили с темными людьми… Жесть какая-то… Дик, ты можешь заплатить за бензин, спрашивают?
– Да-да, конечно, – заторопился встревоженный Дик, достал кредитную карточку и протянул перуанцу. – Пусть сгоняет, заправится, сколько надо.
Перуанец взял кредитку аккуратно, двумя пальцами, и отправился к автозаправке, что виднелась метрах в ста от нас.
– Не переживайте, он знает пин-код, – сказал Дик.
– Ты только что дал кредитку какому-то непонятному чуваку, – заметил я. – Это нормально?
– Мы уже несколько дней вместе. Передвигаемся по городам, путаем следы… Тут, в Перу, без надежных помощников никуда! – Дик ткнул в меня указательным пальцем левой руки. – Вот к тебе в комнату залезут темные люди, тогда узнаешь!
– Темные люди? Негры, что ли? – ухмыльнулся Глеб.
Дик ухмыльнулся в ответ и рассказал.
Несколько дней назад он решил отправиться в деревню в ста километрах от города Куско, где жили крестьяне, лично видевшие обезьяну де Луа. Дик рассчитывал выжать из беседы максимум. Если надо – заплатить или припугнуть. Главное – добиться, чтобы кто-нибудь свозил его в непроходимую сельву и показал, где конкретно искать. Дик всегда так: мчится сломя голову.
До этого момента Дик с Аннушкой искали обезьяну самостоятельно, на добрых началах. Ездили обычными туристическими маршрутами, ночевали в палатках где-нибудь в природных заповедниках, не углублялись, в общем, от цивилизации. Надо сказать, что в Перу потеряться – раз плюнуть. Особенно, когда хочешь это сделать. Перу – пересечение огромного количества контрастов. Здесь есть и безжизненные пустыни, и непроходимая сельва, и заснеженные горные хребты. Температура может меняться так стремительно, что не успеешь оглянуться, а уже вместо плюс двадцати и яркого солнца угодишь в плюс пять и под промозглый беспощадный дождь.
Как бы там ни было, в этот раз Дик решил отправиться совсем не туристическим маршрутом, а поэтому прошел по местным рынкам и расспросил у людей, кто может ему помочь в этом деле. Дику требовались автомобиль и проводник, знакомый с местными обычаями. Хотя в Перу девяносто процентов населения – испаноговорящие католики, мало ли на кого можно наткнуться в глухой деревне. Местных индейских диалектов тут существовало великое множество, и даже Аннушка, знавшая испанский как второй родной, мало в них разбиралась.
По своей же старой привычке Дик решил, что путь к сердцу любого перуанца лежит через деньги. Никто не знает, как Дик зарабатывает на жизнь, но денег у него всегда было, как у Скруджа. Лично я подозреваю, что Дик давно выстроил где-нибудь личное золотохранилище и купается в деньгах, когда никто не видит. Так вот, он бродил по рынку, предлагал заработать немного новых солей (так странно называлась местная валюта), пока в каком-то сумрачном закутке, где продавали перуанские ковры, доверительного вида перуанец не сообщил Дику, что зря он вот так открыто рассказал всем, что у него есть деньги. Нет, конечно, никто Дика прямо сейчас не тронет. Перуанцы вообще народ дружелюбный и высоко ценят туристов, но, прямо скажем, на богатого жителя далекой страны уже положили глаз несколько неприятных личностей. Проще говоря, местные бандиты.
Перуанец сообщил также, что вон те темные люди наблюдают за Диком и его девушкой добрых полчаса. И действительно – среди прилавков, нагруженных всевозможной рыночной снедью, Дик разглядел тех самых темных людей. Эти загорелые краснокожие перуанцы были одеты во все темное. Рубашка, шорты, сандалии, очки и даже платок на шею – все непременно темное. Таких людей Дик насчитал шесть человек.
– Могу предложить защиту, – сообщил перуанец вполголоса (Аннушка переводила). – За отдельную плату. Свозим вас в ту самую деревню, а заодно не дадим в обиду.
– Кто это может быть? – спросил Дик.
– Не знаю, – пожал плечами перуанец. – У нас бандитов много, как и военных. Молите бога, чтобы это была какая-нибудь мелкая шайка.
Так, слово за слово, Дик расстался с небольшой суммой ради собственной безопасности. Не то чтобы Дик сильно боялся за свою жизнь. Даже больше – ему было совершенно наплевать на опасности. Но, во-первых, рядом находилась Аннушка, а во-вторых, наличие каких-то темных людей могло отвлечь Дика от поисков криптида. Он надеялся, что новые друзья помогут безболезненно исчезнуть из поля зрения бандитов.
Таинственный перуанец взял Дика под локоть и повел темными узкими тропами, мимо многочисленных прилавков, в какие-то совершенные дали. Аннушка едва поспевала следом. Неожиданно оказались на краю рынка, среди гор мусора, пустых пакетов и старых автомобилей. В прохладном воздухе отчетливо витал запах гнилой рыбы. Под ногами хрустела мелкая галька. Перуанец провел Дика с Аннушкой к старому автомобилю и велел забираться на заднее сиденье и не шуметь. В салоне автомобиля тоже пахло рыбой, а еще было противно и душно. Вдобавок Дику пришлось едва ли не сложиться пополам, чтобы влезть. На переднее сиденье запрыгнул невесть откуда взявшийся другой перуанец (они вообще все похожи между собой, но этот был одет по-другому, а еще красил волосы в пятнистый черно-белый цвет – то ли под ягуара, то ли под футбольный мяч). Этот перуанец без лишних слов завел мотор и рванул с места.
Тряслись в тесном салоне минут тридцать. Из потрескивающего гулкого радио играл хард-рок. За тонированными стеклами мелькали густые заросли, высокие деревья и высоковольтные столбы. Изредка проскакивали автозаправки, вдалеке виднелись дома и пики гор, укрытые туманом.
Где-то на краю света автомобиль остановился, и перуанец, полуобернувшись и положив локоть на кресло, сообщил, что сейчас надо выходить и нужные люди проведут белолицых к их новому жилищу, где никто и никогда их не найдет.
Нужные люди – тоже два перуанца – оказались улыбающимися жизнерадостными джентльменами (как окрестила их Аннушка). По крайней мере, одеты они были прилично.
В их сопровождении прошло еще минут двадцать пути. Как оказалось, вывезли Дика с Аннушкой на край Лимы, в небогатый район, где обитали, в основном, работники ферм и рудников. Куда ни глянь, увидишь только одноэтажные домики и длинные трубы, из которых тянулся к небу белый дым. Улочки между домами были узкими, землистыми. Здесь вряд ли мог бы проехать автомобиль. Этими улочками путников привели в небольшой дом, который, казалось, наполовину погрузился в землю. У него пузырилась синяя краска на стенах, крыша была косая, труба – погнутая, а окна выглядывали из земляных насыпей. Даже крыльца не было, а ступеньки за хлипкой дверью вели на полметра вниз, под покатый потолок.
Дика с Аннушкой встретили влажный холодный пол, запах какого-то варева, шнуры электричества на стенах и потолке, одинокая лампочка и двое пожилых улыбающихся перуанцев.
– Здесь вы проведете ночь! – сообщил один из сопровождающих. – А завтра мы повезем вас в нормальный номер на берегу океана, где вы сможете жить, не привлекая внимания! Оттуда же и поедем за вашей обезьяной.
Ночь провели на надувном матрасе. Где-то над головой негромко бормотал телевизор. Надоедливые москиты не давали спать, и все время чудилось, что кто-то шлепает босыми ногами по влажной земле.
Наутро же появился загорелый перуанец в грязных джинсах и растянутой майке (надо заметить, что перуанцы вообще не очень-то следили за тем, во что и как одеваются). Он поведал, что темные люди вчерашним днем опросили всех людей на рынке, пытаясь выяснить, куда подевались Дик с Аннушкой. Что эти бандиты – участники местной шайки, которая занимается отловом и контрабандой редких животных за границу. Дик их неслабо испугал, разведывая об обезьяне де Луа. Темные люди решили, что такая обезьяна действительно существует. Более того – она уже у Дика в руках, а стало быть, ее надо немедленно изъять. В общем, теперь члены шайки ведут за Диком охоту.
В связи с этим отель на берегу океана отменялся. Возникла необходимость путать следы. Следовало поездить несколько дней по различным небольшим городкам, затеряться, подождать, пока напряженность спадет.
9
– Вот и мотаемся, – пожал плечами Дик. – Я даже душ принимаю максимум раз в три дня.
К этому времени мы уже мчались по новенькой многополосной трассе прочь из столицы Перу, в которой я так и не побывал. Город Лима удивительно походил на Москву образца начала девяностых. Всюду старинные домики и особняки, вокруг которых росли к небу новостройки из стекла и бетона удивительных конструкций и форм. Одно на одном, будто грибы после дождя, безо всякого генерального плана.
В какой-то момент мы вынырнули из сверкающих небоскребов на открытую эстакаду, и я увидел справа от автомобиля, метрах в двухстах, голубое полотно Тихого океана. Волны лениво падали на песчаный берег, кружились птицы, белели корабли и яхты. Серое небо будто падало сверху, накрывало океан дырявой шалью, а сквозь дыры скользили лучи яркого закатного солнца.
Заглядевшись на дивное зрелище, я услышал краем уха, как Настя спрашивает:
– А что с «жучками»?
– Это вообще отдельный разговор, – продолжал Дик. – Представляешь, мы вчера остановились в одной хижине! Так вот, легли спать. Мы с Аннушкой, как положено, на матрасе. И сквозь сон чуется мне, что кто-то форменно бродит по комнате. Не знаю, приснилось или нет, но, в общем, просыпаюсь, глядь – а рюкзак-то мой не на месте!
Читать бесплатно другие книги:
