Броня. «Этот поезд в огне…» Корчевский Юрий

Неожиданно в лесу раздался взрыв, и над деревьями поднялось облачко дыма, взлетели и заметались потревоженные птицы.

— Началось, — злорадно заметил кто-то.

Не успел развеяться дым первого взрыва, как в другой стороне грохнул еще один взрыв, значительно мощнее. В первом случае сработала растяжка на гранате, во второй – мина, спрятанная в земле, нажимного действия. Почти тут же захлопали выстрелы – винтовочные, одиночные. Затем раздалось несколько автоматных очередей, а потом – длинная пулеметная очередь.

Сергей удивился: судя по звукам, ведется бой. Но ведь командир отряда решил отвести партизан в соседний, через луговину, лес как раз для того, чтобы избежать боя… Что же там происходило?

Полицаи прислушивались с интересом.

— Побьют партизан! И правда, давно пора положить конец лесной банде!

— Как бы они сами немцам хвост не надрали, — ответил дезертир Сорокин.

— А вот как раненых и убитых из леса вынесут, так и посмотрим.

Полицаи даже ставки делать стали – кто одержит победу.

Стрельба стала перемещаться вглубь леса. Там грохнули еще два взрыва, и начинающая затихать стрельба вновь возобновилась. Лес был большой и занимал площадь примерно километра три на пять, вытянутым языком.

Стрельба снова стала тише, сместилась вглубь леса.

Сергей с полицаями уже успели пообедать, когда около пяти вечера из леса показались немцы. Солдат, идущий рядом с офицером, толкал перед собой пленного – небритого, довольно истощенного, в истлевшем, изорванном красноармейском обмундировании.

Сергей бросил взгляд на Павла, но тот отрицательно качнул головой – не наш. Но все равно это был свой, русский, скорее всего – попавший еще по весне в окружение красноармеец, пробирающийся к своим. Таких в лесах могло оказаться несколько.

Партизанский отряд из кадровых разведчиков сделал переход и ушел в другой лес, а окруженцы остались и, имея запас патронов, поодиночке принимали бой.

Среди своих, в окопе, умирать не так страшно. В архивы занесут, родным «похоронку» отправят. А умереть в одиночку, в лесу, не имея поддержки товарищей, не каждый сможет.

Сергей смотрел на пленного с жалостью – настоящий безымянный герой.

За лейтенантом шли солдаты – они попарно несли своих убитых: одного, второго, десятого… Ого, не таким победоносным и удачным оказался рейд! Пощипали немцев окруженцы, проредили ряды партизанские «сюрпризы».

На лице офицера читалось недовольство, усталость.

Когда рота подошла к полицаям, офицер показал рукой на пленного:

— Кто его знает?

Но ни один полицай не признал в пленном местного.

— Ты коммунист? — спросил офицер.

— Сочувствующий! — прохрипел пленный. Губы его были разбиты: видимо, при задержании обозленные солдаты били его.

Пленный посмотрел на полицаев, и в его взгляде было столько ненависти, что Сергей поежился.

— Что, фашистские прихвостни? Рады? Всех вас, предателей, виселица ждет.

Пленный хотел сказать что-то еще, но офицер выхватил из кобуры пистолет и выстрелил пленному в голову. Безымянный герой упал замертво.

— Швайне!

Офицер был зол и не скрывал этого. Его солдаты погрузили в грузовик своих убитых и залезли сами. Грузовики тронулись и выехали из села, и Сергей перевел дух.

Павел вернулся тоже, но выглядел уставшим. Полицаи обступили его и стали расспрашивать.

— А чего говорить? Партизаны бой устроили – убитых немцев вы видели. А отряд бандитов разгромлен подчистую.

Полицаи радостно загалдели, а Павел продолжил:

— В лесу, недалеко от опушки, я видел повешенного Аксенова.

Полицаи замолчали – новость была неожиданной и неприятной: пленный, только что застреленный немецким лейтенантом, обещал полицаям виселицу. Не успела еще осесть пыль от грузовиков – а такое известие, прямо пророческое.

Один из полицаев сказал, ни к кому не обращаясь:

— А не эти ли повесили?

Все поняли, что речь шла о застреленном красноармейце, и холодок пробежал по спинам полицейских.

Временами стрельба в лесу была интенсивной, даже пулемет стрелял. По звуку Сергей предположил – ДП, отечественный, ручной.

На войне многие виды оружия – от стрелкового до артиллерии, причем и своего и немецкого, различали на слух, потому что это был вопрос выживания. Сергей не видел, чтобы немцы несли из леса оружие партизан. Конечно, не царское это дело, полицаи на то есть.

По причине позднего времени Сергей разрешил полицаям разойтись. Вроде бы немцы лес зачистили, радоваться надо. Но случай с пленным, а потом известие о смерти Аксенова всех выбило из колеи. Расходились в угнетенном состоянии.

— Семенов, зайди, надо поговорить.

Самогон в доме Савченко был, в подвале еще три четверти стояло – крепкого, прозрачного, но вонючего, из свеклы выгнанного. Сергей нашел кусок сала, нарезал огурцы. Хлеба не было, но к соседке Сергей не пошел. Он разлил самогон по стаканам.

— Давай за бойца безвестного выпьем, герой он!

Они выпили за упокой души красноармейца, закусили салом.

— Похоронить бы его достойно надо, — предложил Павел.

— Невозможно. Как ты себе это представляешь? Мы, полицаи, приспешники немецкие, красноармейца хороним? Сразу в городском управлении полиции известно будет. Не успеешь и глазом моргнуть, в гестапо окажешься.

— Что же он, как пес бездомный, гнить будет?

— Плохо о селянах думаешь, Паша, завтра ты его там не найдешь. И гроб сделают, и омоют, и похоронят по-людски, только ночью.

Так и случилось. Утром Сергей сделал крюк, прошел по крайней улице, но тела не было. А позже, по слухам, на сельском кладбище появилась новая свежая могила, но без креста или памятника.

Утром, на построении, Сергей объявил, что надо идти в лес, собрать оружие и еще раз лес прочесать. Полицаи пошли, но с видимой неохотой. Сергей же в душе был доволен: не все им самогонку пить да над людьми изгаляться.

Полицаев с каждым днем становилось все меньше, осталось всего шестеро. Рассыпались они редкой цепью и шли осторожно, держа заряженные винтовки в руках.

Сергей шел рядом с Павлом: Семенов был в курсе, где установлены партизанские «сюрпризы», а то не хватало только подорваться на «растяжке» или мине.

Довольно скоро они наткнулись на первого убитого. Одежда цивильная, бритый, стало быть – житель городской или сельский, но не партизан. Павел его тоже не опознал. Да и оружия при нем не было. Назвать убитого случайным прохожим язык не поворачивался, в войну случайных людей в лесу не бывает.

Павел, по приказу Сергея, обыскал убитого, но карманы его одежды были абсолютно пусты, чего в жизни не бывает. Видимо, немцы постарались.

Только полицаи двинулись дальше, слева раздался взрыв – кто-то из полицаев подорвался на «растяжке». Полицейские сбежались к пострадавшему, но помочь ему уже нельзя было ничем: весь левый бок полицейского был изрешечен, и он уже не дышал. Двое полицейских забрали винтовку убитого, а тело решено было подобрать на обратном пути.

Полицаи шли, глядя под ноги, а не по сторонам.

Лес они все-таки осмотрели, хоть и не до конца. Нашли двух убитых – в красноармейской форме. Возле одного лежала винтовка с пятью стреляными гильзами, возле второго – ручной пулемет ДП с единственным пустым магазином. Парни отстреливались до последнего патрона.

Павел пулемет забрал, а винтовку красноармейца нес другой полицай.

На обратном пути они подобрали тело подорвавшегося на «растяжке» полицейского и вынесли его к селу. Полицай был из местных, и тело принесли к избе, где проживал убитый.

Полицейский участок за десять дней сократился вдвое, и Сергей на сходе объявил об очередном наборе в полицию. Однако желающих больше не находилось: подставлять голову под пули, защищая интересы гитлеровских оккупантов, никто не хотел.

Сергей попросил Павла передать в отряд, что вакансии есть, и вполне можно было зачислить в полицию пять человек. Лучше жить на легальном положении, иметь документы и возможность свободно передвигаться, для разведчика и диверсанта – самое то, что нужно.

Партизанский отряд вернулся на старое место дислокации через день, а еще через день Павел принес сообщение из отряда: командир решил направить на службу в полицию своих людей. В течение недели поодиночке подходили мужчины, говорили: «Вам привет от Гладкова», и Сергей зачислял их в полицию, снабжал аусвайсом, формой и выдавал оружие. Отделение полиции пополнилось до штатной численности – десяти человек. Учитывая Сергея, в помещении было шесть человек из партизанского отряда. Еще оставались «старослужащие», принятые на службу настоящим Савченко, но Сергей подумывал о том, как и от них избавиться. Решил: при каждом удобном случае посылать их на опасные задания. Погибнут – для партизан лучше, собакам – собачья смерть.

Новичков же Сергей старался службой не обременять и, когда требовалось для отряда, давал поручения в город. Отряд имел связь с городским подпольем, и связной был очень кстати.

С положением своим Сергей уже свыкся. Никогда до этого периода людьми он не командовал, кроме как на паровозе, а теперь под его началом десяток полицаев, отделение в подчинении.

О положении на фронтах Сергей узнавал от Павла, отряд же был в курсе событий из сводок Совинформбюро. Конечно, расходовать дефицитные батареи на сводки было жалко, но информация имела военное значение – как для отряда, так и для населения. В отделе была старая пишущая машинка, и на ней распечатывали сводки. По ночам доверенные люди из местных расклеивали листовки в людных местах. Увидев листовку, к ней тут же собирался народ. Люди толпились, читали, чтобы потом рассказать другим. Полицейские листовки срывали, читающих разгоняли, но, как правило, сводки прочесть успевали – информация была нужна, как воздух. Идеологическое, информационное оружие было не менее важным, чем пушки и танки – ведь немцы руководствовались пропагандой Геббельса. В 1941 году они вещали о скором падении Москвы, а когда наступление на столицу захлебнулось, начали говорить о том, что вышли к Волге, что со дня на день падет Сталинград, что они уже вышли к Кавказу. Слабые духом впадали в уныние, а слабый человек – не воин.

Городское подполье устроило в типографию своих людей, и иногда по ночам они печатали листовки на ротапринтах. Главной проблемой было отсутствие или острая нехватка бумаги.

Немцы на самом деле стояли на берегах Волги, и части Красной Армии вели упорные оборонительные бои.

Партизанский отряд получил по рации приказ начать «рельсовую войну», чтобы сорвать снабжение немцев тяжелым вооружением, горючим и боеприпасами. Партизанских отрядов в Белоруссии, на Украине, на российских землях было много, и немцы испытывали значительные трудности с подвозом всего этого. Для охраны путей и мостов отвлекались значительные силы, поскольку коммуникации были сильно растянуты – велика Россия.

Для партизанского отряда наступили напряженные дни. Мало того, что необходимо было заложить взрывчатку незаметно, так зачастую приходилось ликвидировать охрану. А как иначе можно было взорвать мост, если там круглосуточная охрана?

Рельсы подрывали, но должного эффекта не было. Немцы пригоняли путеремонтную бригаду из русских путейцев, и те за час-два восстанавливали движение. Подрыв же моста, особенно с поездом на нем, давал эффект гораздо более сильный. Мост восстановить не просто, для этого требуется много времени, материалов, рабочих и денег. Любая война – это прежде всего денежные затраты. И чем больше потери или чем длиннее срок, на который затягивается война, тем больше шансов, что победят деньги.

Германия, хоть и пользовалась трофеями побежденных стран, войну в итоге проиграла, Гитлер и генштаб не смогли просчитать упорное сопротивление русских. По плану «Барбаросса» война должна была закончиться через три месяца. На малую короткую кампанию средств у немцев хватало, но не на четыре года.

Кроме того, отряд был стеснен во взрывчатке. С самолета «У-2» мины сбросили еще три месяца назад, но что может легкий самолет? Сто – сто пятьдесят килограммов, которые постепенно расходились.

Командир отряда решил не распыляться, а нанести мощный удар, и именно по мосту – был в районе железнодорожный мост через реку. Подходы к нему были неудобными, лес далеко, луговина заболочена. И если разведку вести еще можно – с биноклем, определяя смену караула и численность часовых, то подобраться целой группе к мосту затруднительно.

И так, и сяк рядили… И получалось, что взорвать мост можно, но ценой очень больших потерь. Командира это не устраивало, и в одну из ночей к Сергею заявился Сова. Он уже спать собирался, когда в окно тихонько стукнули.

Сергей взял пистолет и осторожно, сбоку выглянул в окно. Ба! Лицо знакомое! Как был, в трусах, Сергей метнулся в сени и открыл дверь.

— Ну, здравствуй, Савченко!

— Я один. Здравствуйте.

— Поговорить надо.

— Это запросто. — Сергей проверил, плотно ли прикрыты шторы на окнах.

В комнате горела керосиновая лампа.

Сова уселся на стул.

— Как служба идет? — поинтересовался он.

— Тошнит от нее.

— Зато польза отряду есть, связь с городом регулярную наладили. У тебя половина полицаев из наших, опять отряду облегчение.

— Инспектировать зашли? — Сергей не мог понять причину появления Совы.

— Я же не Ильин, — усмехнулся Сова, — посоветоваться хочу.

Сергей понял, что для какой-то акции нужны полицаи. И даже не столько они, сколько форма.

— Слушаю.

— Приказ получен из Центра, мост взорвать надо. А приказы в армии, сам понимаешь, не обсуждаются, их исполняют.

— Нашим полицаям поручить хотите?

— Не справятся, пять человек всего. Но думаешь в правильном направлении. Бумага и чернила есть?

— Найду, только карандаш.

— Сгодится.

На листке бумаги Сова набросал реку, мост, подходы к нему. С обеих сторон моста – квадратики.

— Караулки? — догадался Сергей.

— Именно. Шесть человек в караулке ежесуточно, по трое с каждой стороны. У караулки пулеметное гнездо. Нахрапом не взять, всех из пулемета еще издали положат. С высоты насыпи луговина на километр проглядывается, незаметно не подползти. Вот если бы ты приказ получил, как бы ты действовал?

— А сапер есть?

— Есть, но взрывчатки мало, потому действовать наверняка надо. Мост однопролетный, и, если тебе это надо, железный, однопутный.

Сергей задумался. Задача сложная, но к любому замку ключи подобрать можно. Или просто взломать замок.

Через четверть часа раздумий он сказал:

— Людей надо человек десять – кроме сапера.

— Ну-ка, ну-ка…

— Вдоль железной дороги идет грунтовая дорога.

— Откуда ты узнал? Я на схеме не рисовал.

— Так почти всегда бывает. Путеремонтникам шпалы подвезти, то, другое… Мы с полицаями из наших к мосту на телеге подъедем – белым днем, открыто.

— А если немцы из пулемета расстреляют?

— Наверняка у старшего караула бинокль есть. Они ведь сразу стрелять не станут, разглядят.

— Предположим – подъехали.

— Двое из отряда в этот момент – не раньше – связь телефонную обрезать должны. Видели, наверное, вдоль железной дороги всегда столбы стоят, провода.

— Чтобы тревогу не объявили и подмогу не вызвали?

— Точно. А как к мосту подойдем, гранатами пулеметное гнездо и караулку закидаем и из автоматов оставшихся в живых перестреляем.

— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги… Хорошо, справился ты с часовыми по одну сторону – а с другой? Там гадать не будут, там тоже пулемет.

— С этим пока не получается, — вздохнул Сергей.

— Вот и у нас план похожий, и тоже на второй караулке запнулись. Времени на всю акцию мало. Услышав стрельбу, немцы подкрепление подбросят на мотодрезине – станция в пяти километрах. Пять минут – и они будут здесь.

— На рельсы взрывчатку подложить – хоть один брусок тола. Хотя бы задержать дрезину.

— Тоже непросто, у них часовые вдоль пути стоят в пределах прямой видимости, через каждые полкилометра.

— Тогда не знаю. Я ведь не диверсант, всяких спецшкол не кончал, только в дивизионной разведке был, да и то недолго, не мой уровень.

— Осознаешь, уже хорошо. Значит, есть куда расти. Есть у нас еще кое-какие соображения. С командиром посидим, покумекаем.

Сова посмотрел на наручные часы:

— Ого! Засиделся я у тебя! Пора мне, а то наши на опушке леса меня ждут, беспокоиться будут. Если план обмозгуем, сообщим. Возможно, твоих полицаев задействовать будем.

— Ну, ни пуха, ни пера.

— К черту!

В разведке перед рейдом напутствовали именно так.

Сова ушел, и Сергей запер за ним дверь. Несколько минут он прислушивался, но все было тихо.

Он улегся в постель, однако сна не было. В голове мелькали разные мысли, он продолжал размышлять, как подобраться к мосту. Встал, поджег листок бумаги с карандашным наброском и бросил его в печь, подождав, пока листок догорит – береженого бог бережет. Выпил кружку воды, и вдруг…

Вода! К мосту ведь можно подобраться не только по земле, но и по воде. Река перед мостом изгиб делает, и если заранее плот сбить да взрывчатку на него уложить… Бой завяжется, отвлекающим маневром послужит, а в это время пара партизан на плоту да по течению взрывчатку к мосту доставит. Взорвать с воды не получится, но взрывчатку доставить можно. А если за плот держаться, то он и не двух партизан доставит к мосту, а больше. Немцы будут связаны боем, за рекой наблюдать не будут. Таким путем и ко второй караулке подобраться можно, продумать только нужно тщательно, от тщательной подготовки всех деталей исход акции зависит.

Найдя выход, Сергей уснул.

Глава 7. Акция

Утром Сергей сразу посвятил во все Павла:

— У меня ночью Сова был. Передай ему – снова возвратиться надо, план созрел.

Павел никогда не задавал лишних вопросов: если Сергей сочтет нужным, он сам расскажет.

Ночью Сова снова посетил Сергея, который набросал план и объяснил ему свою задумку.

— Хм, неплохо, совсем неплохо, — пробормотал Сова, разглядывая наскоро набросанную схему, — только надо подобрать людей, умеющих хорошо плавать. Думаю, три-четыре человека точно найдется. Есть над чем подумать. Молодец!

Сова ушел, а Сергей несколько дней провел в нетерпеливом ожидании.

Павел его состояние заметил:

— Ты чего маешься?

— Дурень думкой богатеет. Вот и я – думаю.

— Мне-то место в твоих планах есть?

— Есть! — твердо сказал Сергей. — А сейчас приводи в порядок пулемет. Почисть, смажь, диск патронами набей.

— Ого! Значит, дело серьезное намечается?

— Язык придержи.

В каптерке Павел привел пулемет в порядок.

А через два дня к Сергею заявился Сова:

— План готов, подготовка полным ходом идет. Небольшие изменения в нем будут. Решили – не на подводе поедете, на машине. Мы еще двоих своих в немецкую форму оденем, посадим. Немцы по машине стрелять точно не будут, мы к караулке вплотную подъедем.

Сергей замысел Совы понял: опасаясь подмены, немцы могли открыть огонь по телеге с полицаями, а машин у гражданского населения не было. Даже городской бургомистр ездил на пролетке, запряженной лошадьми.

Немцы испытывали трудности с бензином и выдавать его русским не собирались. Бензин в недостаточном количестве Германия получала из Румынии, из района Плоешти, а нехватку его восполняли синтетическим бензином неважного качества. Румынский бензин шел в основном для нужд авиации, и если ехать на машине, то у немцев и мысли не мелькнет о партизанах. Только где машину взять?

Сова как будто прочитал мысли Сергея:

— Грузовик угнали сегодня у тыловиков в соседнем районе, он уже стоит в укромном месте. Водителя и унтера напоили до полусмерти. Пить не хотели, пришлось из горлышка заливать, насильно. Если и очухаются к вечеру, все равно ничего не вспомнят.

— Не проще ли было их убить?

— Нам грузовик целым нужен, без пробоин. Пока немцы с водителем разбираться будут, мы завтра акцию проведем. В кабине наш водитель и сапер будут сидеть, в кузове – твои полицейские. В восемь утра чтобы в отряде со всеми был. Павел говорит, пулемет у вас?

— У убитого красноармейца в лесу забрали.

— Похоронили мы их. Одного опознали: приходил он, в отряд просился. Не взяли, заподозрили – не гестапо ли своего человека подослало? А он нашим оказался, героем. Вот так можно в людях ошибаться… До сих пор себя казню, что не настоял на своем, не принял бойца в отряд.

Нам прощание Сова сказал:

— Весь план завтра утром узнаешь.

— Мне настоящим полицаям что сказать?

— А ничего. Ежели живыми вернемся, придумаем, что… До завтрашнего вечера еще дожить надо.

Через полчаса после ухода Совы заявился Павел:

— Какие будут указания?

— Нам надо в восемь утра быть в отряде. Сколько времени туда идти?

— Если с запасом – час.

— Тогда предупреди сейчас: всем нашим в семь утра быть у отделения полиции. Обязательно в форме и при оружии, патроны в отделе раздам. Пулемет на тебе.

— Понял уже. До встречи утром.

Павел ушел. Ему надо было обойти всех парней из отряда и успеть предупредить каждого.

Утром Сергей проснулся рано, умылся и тщательно побрился. Надел форму, проверил пистолет, автомат на плечо повесил.

Быстрым шагом он дошел до управы и увидел – там уже стоят полицаи из своих, отрядных. Сергей раздал им патроны, Павел пулемет на плечо взвалил, в карманы три пачки патронов винтовочных сунул. Диск-то один, запасного нет. Случись бой – дозаряжать придется.

Так они и вышли из села, цепочкой вошли в лес. Впереди Павел – этой тропой ему приходилось ходить уже не раз.

Через полчаса их окликнули, и Павел назвал пароль, хотя дозорный знал всех в лицо. Правда, выглядели они странно – в форме полицаев.

В отряде их уже поджидал Сова.

— Все здесь?

— Все, — кивнул Сергей.

— Тогда выходим, времени мало.

Впереди шли двое партизан в полной немецкой пехотной форме и с оружием. За ними – полицаи, а дальше – уже партизаны в гражданской одежде. «Немцы» и полицаи в авангарде – на случай внезапной встречи с настоящими гитлеровцами. Это позволит использовать эффект внезапности, выиграть несколько секунд, пока не пройдет элемент узнавания, замешательства.

Километра через три быстрого марша партизаны остановились и разбросали ветки. Открылся грузовичок с открытым кузовом. «Немцы» уселись в кабину, остальные – в кузов, и операция началась.

Полицаи сидели впереди, и со стороны казалось – весь кузов набит ими. У заднего борта машины лежал мешок с взрывчаткой. Сапер за плечами имел «сидор» с взрывателями и подрывной машинкой.

Взвыл стартер, зарокотал двигатель, и грузовик выехал на грунтовую дорогу. Сидящих в кузове подбрасывало на кочках, за грузовиком тянулся шлейф пыли.

Водитель хорошо знал дорогу, уверенно сворачивал на перекрестках и через четверть часа выбрался к реке.

Все десять одетых в гражданскую одежду партизан покинули грузовик, видимо, задачи были расписаны заранее. Двое понесли мешок с взрывчаткой к плоту, замаскированному в камышах, еще двое пошли к железной дороге: ее не было видно, но слышно по стуку колес проходящего поезда.

Их задачей было перерезать связь, причем при первых выстрелах у моста.

Грузовик с «немцами» и полицаями поехал дальше, а Сова остался на берегу с партизанами.

Сергей потерял ориентацию. Грузовик сворачивал то в одну сторону, то в другую, да еще в лесу. Наконец он выехал к железной дороге, вдоль которой шла «грунтовка», и остановился. Из кабины на подножку выбрался пассажир.

— Парни, мост впереди, в двух километрах, приготовьте оружие и гранаты. Постараемся подъехать как можно ближе, и когда остановимся, я завяжу разговор. Стрельбу начинаете без команды, кидаете гранаты. Главная задача – убить пулеметчика, за ним – остальных, иначе мост захватить и взорвать не сможем. Вопросы?

Вопросов не было, и грузовик тронулся.

Сергей толкнул Павла в бок:

— Ты из пулемета – сразу по караульной будке, из автомата ее не пробьешь. Я бросаю гранату в гнездо и из автомата – по часовым. Если удастся всех положить, бей по той стороне моста.

— Договорились.

Больше они не разговаривали, напряжение нарастало. Оружие было заряжено и поставлено на предохранители.

Вот впереди показались фермы моста. Слева, в десятке метров, шла железная дорога, по которой через равные промежутки стояли часовые. На проезжавшую машину они смотрели безразлично, некоторые часовые приветствовали водителя взмахами рук.

Пока все шло по плану. Чем ближе они подъезжали к мосту, тем сильнее волновался Сергей, тем чаще билось его сердце, впрочем – как и сердца других участников акции.

До караулки перед мостами триста метров, двести… Их машину заметили: было видно, как из караулки вышел солдат, спрыгнул в окоп и занял место за пулеметом.

Сергей насчитал четырех немцев. Один – за пулеметом, двое часовых по обе стороны от рельсов, с винтовками, и еще один, вышедший из караулки вслед за пулеметчиком. Он явно был старшим, поскольку на его голове был не стальной шлем, а полевое кепи – такие носили унтер-офицеры и солдаты технических войск, танкисты. Пехотинцы носили пилотки, офицеры всех родов войск – фуражки с характерной высокой тульей.

Сергей вытащил из кармана «лимонку» – так называли мощную противопехотную гранату «Ф-1» за характерную форму корпуса, напоминающую этот фрукт.

Унтер сделал несколько шагов вперед и вскинул руку вверх, ладонью вперед, приказывая остановиться.

Грузовик остановился в десятке метров от унтера. Пассажир вышел из кабины и, к великому удивлению Сергея, стал бойко лопотать на немецком.

Немцы у моста, услышав родную речь, расслабились, а пассажир стал ругаться, выказывая недовольство – все это было понятно по тону, по отдельным, доносившимся до Сергея словам.

До пулеметного гнезда оставалось метров двадцать.

Сергей выдернул чеку гранаты, привстал в кузове и изо всех сил швырнул «лимонку». Точно такой же бросок сделал и другой партизан.

Грохнул один взрыв, и через мгновение – другой. Сразу же загрохотал ручной пулемет Павла, Сергей поддержал его автоматным огнем.

Такой пакости от своих немцы не ожидали, и через несколько секунд с солдатами этой стороны моста было покончено.

Но солдаты с другой стороны моста открыли ответный огонь.

«Немец»-водитель и партизаны-полицаи покинули грузовик и укрылись за ним – пули с легкостью дырявили борта. Правильно поступило командование, решив взрывчатку доставить на плоте, поскольку любое случайное попадание пули могло привести к взрыву.

Сергей пополз вперед – он хотел подобраться к пулеметному гнезду. Там пулемет, не чета автомату, это оружие посерьезнее.

Страницы: «« « ... 7891011121314 » »»