Броня. «Этот поезд в огне…» Корчевский Юрий

— Парни, будет лучше, если вы оба покинете паровоз. Пара в котле еще хватит, управлюсь один.

— За трусов держишь? Обижаешь!

Покидать паровоз никто не хотел, и сейчас главное было – не проворонить идущую навстречу теплушку со взрывчаткой.

— Виктор, выходи вперед, на площадку, и следи оттуда. Если заметишь что-нибудь, подай сигнал рукой. Да не кричи, все равно не услышим.

Виктор пошел по площадке, которая огибала котел с обеих сторон. Паровоз раскачивало дышлами, и Виктор цеплялся за поручни.

— Василий, смотри вперед, на Виктора и на пути, — распорядился Сергей, а сам приник к лобовому стеклу. Можно было, конечно, и высунуться из него, но встречный ветер выжимал слезы из глаз.

Паровоз, толкая перед собой легкую теплушку, набирал ход. Лишь бы выдержали буксы теплушки!

Далеко впереди себя Сергей увидел вагон. И в этот момент сразу же закричал Василий:

— Вагон! Вижу вагон!

Паровозный прожектор бил вперед далеко, на полкилометра.

Сергей убрал подачу пара в цилиндры и рванул на себя тормоз. Завизжали тормозные колодки. Паровоз стал резко замедлять ход, а теплушка по инерции покатилась вперед.

Когда паровоз встал, Сергей перевел рычаг реверса и поднял рычаг регулятора пара. Паровоз, буксанув ведущими колесами, двинулся назад. С каждой секундой он отдалялся от теплушки.

Прожектор погасили – немцы на свет прожектора вполне могли влепить снаряд.

Несколько минут ничего не происходило. Потом донесся сильный звук удара, скрежет железа и сразу – мощный взрыв. Вспышка осветила место столкновения, грохот и воздушная волна докатились до паровоза почти одновременно. Тяжелый паровоз сильно качнуло.

Диверсия была предотвращена. Плюсом было то, что путь в месте взрыва был разрушен вместе с насыпью, и движение поездов или паровозов на этом участке стало невозможным. Взрыв был такой силы, что вспышка и грохот были видны с бронепоезда на станции.

Паровоз шел теперь тендером вперед, прожектора сзади не было, только подслеповатые фары, и Сергей двигался медленно, двадцать километров по скоростемеру. Но показалось – прибыл на станцию быстро. Там их уже встречали бойцы бронепоезда и поздравляли с успешно выполненным заданием. Так «черный» паровоз начал боевые действия.

Буквально через два дня бригаде Сергея пришлось столкнуться с немецкой разведкой. Среди бела дня паровоз отправлялся на соседнюю станцию для бункеровки углем. Путь был уже знаком, они были в тылу, и ничего не предвещало неприятностей.

Они проехали уже половину пути, и впереди был крутой поворот, по-железнодорожному – «кривая», как внезапно из-за высокой насыпи появилась ручная дрезина. Два немца качали ручку привода, еще двое сидели впереди.

Как немцы паровоз вовремя не почувствовали – загадка. Когда паровоз или состав близко, по рельсам идет гул и чувствуется вибрация. Было понятно, что за насыпью и деревьями не видно дыма – его сносило ветром, и он низко стлался сзади, над рельсами. Но гул?

Дистанция была близка, и Сергей не успел затормозить.

Двое немцев, сидевших спереди, успели спрыгнуть с дрезины в разные стороны, покатившись под откос. А те двое, которые орудовали ручкой, замешкались.

Паровоз с ходу ударил наметельником легкую дрезину. Она со скрежетом отлетела в сторону, взметнулись в воздухе тела в сером обмундировании.

Сергей решил, что это была разведка. Паровоз он остановил, благо он одиночкой следовал, без состава. С приличным по тем временам весом поезда в две – две с половиной тысячи тонн удалось бы остановиться через километр.

Задним ходом они вернулись к месту аварии. Вон под откосом лежит исковерканная дрезина, и неподалеку видны два тела.

— Что делать будем? — спросил Сергей.

— Я пойду посмотрю, — вызвался Виктор. У него единственного было личное оружие – штатный «наган».

Кочегар спустился на насыпь, вытащил из кобуры револьвер и приблизился к телам. Потом махнул рукой, и к нему спустились Сергей с Василием.

Здесь лежали те, кто не успел спрыгнуть и попал под удар паровоза. Тела были неестественно изогнуты, изломаны, мундиры в крови. Вот так, вблизи, бригада видела немцев в первый раз.

Виктор полез в нагрудные карманы френчей убитых.

— Мародерствуешь? — покачал головой Василий.

— Документы забрать хочу, командиру отдам. По номерам частей установят, кто против нас на фронте стоит. Оружие тоже заберу. Им оно уже ни к чему, а для нас – трофей.

Он подобрал два автомата и снял с ремней подсумки.

— Немцев же четверо было?

— Четверо.

— А тут двое. Надо искать.

Осторожный Василий тут же начал осматриваться по сторонам.

— Не наше это дело. Есть милиция, НКВД.

— Уйти успеют. Сергей, ты автомат в руках держал?

— Только винтовку, на стрельбах.

— Держи. — Виктор протянул автомат Сергею. — Вот так затвор с предохранительного взвода снимешь и жми на спусковой крючок. Он сам стрелять будет. Только целиться надо и стрелять короткими очередями. Пошли.

— А я? — спохватился Василий.

— Иди на паровоз – кто-то должен на нем остаться.

Они двинулись в сторону от путей.

— Подожди! — остановил Виктора Сергей. — Эти двое рядом с дрезиной лежат. А двое, что спрыгнули, будут там, и метров через тридцать-сорок их следы искать надо.

— Верно, не учел.

Они пошли по рельсам. Шагов через пятьдесят увидели следы сапог, ведущие в лесопосадку.

— Похоже, один другого волочил, — сказал Виктор, рассматривая след. — Смотри, тут отпечатки следов четкие, а второй вроде бы как на ногу припадает и другую ногу волочит.

Но Сергей следы понять не мог.

— Ты что, следопыт? — поднял он глаза на Виктора.

— Есть немного. Я раньше в Сибири жил, охотничал – как без следопытства? Давай так: ты идешь слева, а я правее метров на пять.

— Следы чтобы не затоптать?

— Чтобы одной очередью не срезали, — пояснил Виктор.

Сергею стало неуютно. Вдруг сейчас, вот в эту минутку немец уже держит его на мушке?

Они взобрались по насыпи, и Сергей сам увидел следы волочения.

— Тс! Стой! — сдавленным голосом сказал Виктор.

Сергей остановился и присел.

— Чего?

— Вон куча мусора впереди. Как ты думаешь, во время войны в посадке кто-нибудь мусор собирал?

— Нет.

— То-то. Ты обходи справа, а я – слева.

Они обошли кучу с двух сторон, приблизились. Виктор ногой раскидал ветки, бурьян. Под мусором обнаружился труп немца. Виктор осмотрел его, Сергею же было противно. Он мертвяков боялся всегда, а тут – мертвый немец.

— Волчьи у них порядки, — выпрямился Виктор.

— Почему?

— Этот немец ногу сломал, когда прыгал, потому другой его тащил сначала. А потом добил. Смотри, напротив сердца ножевая рана.

— Своего раненого?

— С ним бы он далеко не ушел. А у одного шанс есть. Только он где-то неподалеку, ведь после столкновения минут пятнадцать от силы прошло. Впереди чистое поле, никого не видно. Стало быть, он где?

— Стало быть, в посадке прячется, — в тон ему ответил Сергей.

— Точно! И ее надо прочесывать. Только осторожно, башку под пули не подставляй, этот у них самый опытный и жестокий.

Сергей невольно поежился. Боевого опыта у него не было никакого. А тут – опытный немец, своего убил. Вот же гад!

Они двинулись по посадке в сторону запада – именно оттуда ехала дрезина. Сомнительно, что немец в наш тыл пойдет.

Виктор шел между посадкой и железной дорогой, Сергей – по краю посадки, к открытому полю.

— Серега, есть следы! Подковки на них не наши, немец это!

Сергей подошел к Виктору:

— Давай я на паровозе поеду. Через километр-полтора я остановлюсь и пойду по посадке тебе навстречу. Ему деваться некуда будет.

— Верно, давай.

Сергей побежал к паровозу.

— А Виктор где? — округлил при виде его глаза Василий.

— В посадке, немца догоняет.

Сергей тронул паровоз. Он считал столбики – через каждые сто метров маленький столбик с цифрой. Через километр – столбик повыше, и на нем цифры – километры от Москвы.

Он проехал полтора километра, неотрывно глядя на посадку, но никакого движения не видел. Но он понимал, что немец, слыша приближающийся паровоз, мог упасть и затаиться.

Сергей спустился с паровоза, перебросил трофейный автомат со спины на живот – одному страшновато было, чего скрывать, и двинулся навстречу Виктору. Шел тихо, стараясь не наступать на валежник – он громко хрустит. Хоть и не был охотником, а сразу уяснил. Жить захочешь – быстро соображать начнешь.

Далеко впереди мелькнула серая тень – или показалось?

Сергей залег – так его меньше видно, и снял затвор с предохранителя. Он решил дождаться, когда немец сам на него выйдет – неподвижно лежащего заметить тяжелее.

Нет, не показалось. Между деревьями снова мелькнула тень, теперь уже ближе.

Сергей прицелился – по его мнению, дистанция для стрельбы была подходящей. Раньше он стрелял из «трехлинейки» и искренне полагал, что и автомат способен на дальнюю стрельбу. Заблуждение неискушенного новичка. Немецкий «МР-38/40» с его пистолетными патронами не мог вести эффективную стрельбу далеко, сто метров – предел. И когда снова показалась фигура в сером, нажал на спуск. Ствол автомата сразу задрался вверх, и Сергей отпустил курок.

Немца не было видно. Неужели он попал в фашиста?

Сергей приподнял голову и едва не поплатился за это: прозвучала автоматная очередь, и над его головой срезало ветки с молодыми листочками. И очередь далеко позади немца – это Виктор достал его.

Вражеский разведчик сообразил, что впереди и сзади русские, они на своей земле, и сколько их – неизвестно. Он рванулся в сторону, решив перебраться через насыпь и рельсы и уйти в посадку с другой стороны «чугунки».

Сергей и Виктор, не сговариваясь, бросились к путям. Немец уже успел сбежать по склону насыпи, пересек ров и лез к путям, оскальзываясь на молодой и сочной траве.

Виктор дал очередь – коротенькую, в три патрона. Пули ударили рядом с немцем – Сергей видел пыльные фонтанчики.

Немец развернулся и от живота дал длинную очередь, поводя стволом. Сергей вскинул автомат и тоже стал стрелять.

Немец перепрыгнул рельсы. Еще секунда – и он скроется в кювете с другой стороны.

Прозвучал одиночный выстрел – Виктор на самом деле был охотником, стрелял метко, немец схватился за ногу и упал. Но сопротивляться он не перестал и в ответ открыл огонь.

Сергей прицелился и дал очередь. Пули ударили в рельс рядом с немцем, и он спрятал голову за рельс как за укрытие.

Воспользовавшись заминкой, Виктор скатился по насыпи и взбежал на рельсы. Теперь немец был ему хорошо виден.

— Хенде хох, сука! — заорал он.

Немец попытался поднять автомат, но Виктор дал очередь. Немец понял, что сопротивление бесполезно, его убьют. Отбросив автомат, он закричал:

— Я, я, нихт шиссен!

Сергей и Виктор медленно приближались к немцу, держа его на мушке.

— Встать! — приказал Виктор и продублировал сказанное жестом.

Немец тяжело поднялся – по правому его бедру расплывалось кровавое пятно.

Виктор подошел к нему, расстегнул на немце ремень и снял. Стянув с ремня ножны с ножом, сунул их в карман, ремнем же связал руки пленному.

— Гони сюда паровоз, не тащить же его на себе! И автомат его забери.

«Хм, кочегар распоряжается машинистом», — промелькнуло в голове у Сергея, но сейчас он чувствовал, что Виктор опытнее.

Он подобрал оружие немца и пошел, а потом и побежал к паровозу. Из его будки выглядывал Василий.

— Жив? — обрадовался он. — А то я стрельбу слышал.

— Немца в плен взяли.

— Да ну!

Сергей дал задний ход, подогнал паровоз к пленному и Виктору. Пленного за руки буквально втащили в будку и кинули в тендер на уголь.

— Сиди тихо! Дернешься – застрелю, — пообещал Виктор.

— А ты откуда немецкий знаешь? Я слышал, ты «хенде хох» кричал, — заметил Сергей.

— Я по-немецки только эти два слова и знаю. В кино слышал.

Сергей тронул паровоз – они и так задержались.

На станции Сергей остановил паровоз напротив здания вокзала.

— Василий, быстро на станцию. Пусть сюда милиция придет или чекисты.

Василий побежал на вокзал и вернулся в сопровождении двух милиционеров. На одном боку у каждого из них – кобуры с револьвером, на другом – брезентовые сумки с противогазом.

Виктор рассказал им о происшествии.

— Давайте пленного и документы.

Немца спустили с паровоза.

— Он ранен, перебинтовать бы надо, а у нас бинтов нет.

— Не сдохнет.

Виктор отдал милиционерам документы всех четырех немцев.

— Убитые где?

— На двести четырнадцатом километре. Если от вас ехать, слева три трупа лежать будут.

— Оружие сдайте, гражданским оно не положено.

— Какие мы гражданские? Мы с бронепоезда. Вот наши документы! — возмутился Виктор.

Милиционеры посмотрели солдатские книжки паровозников и вернули их с видимой неохотой, наверное, хотели приписать бой и пленного себе.

Бригада взобралась на паровоз, а милиционеры подхватили немца под руки и повели, а скорее – потащили к зданию вокзала. Народ на перроне смотрел на это с удивлением, а Сергей погнал паровоз к угольному складу.

— Ишь, резвые какие! Оружие трофейное им отдай! Кукиш им с маслом, оно нам самим пригодится, — не мог успокоиться Виктор.

Бункеровка углем была операцией пыльной, и даже очень. Сергей поставил тендер под ленту транспортера, а сам слез с поезда и отошел подальше. С ним отбежал и Василий. Виктору же как кочегару деваться было некуда, он был обязан смотреть, полон ли тендер, и вовремя дать сигнал загрузчику. После бункеровки на лице его только глаза выделялись, да одежда была черного цвета.

По транспортеру загромыхал уголь и посыпался в тендер, поднялось облако черной угольной пыли.

— Помыться бы нам не помешало. — Виктор сплюнул черную слюну.

— Вон баня рядом с вокзалом, иди, — пожал плечами Сергей. Они уже задержались на час, и потому четверть часа ничего не решит.

Глава 2. Безлошадный

Сергей подогнал паровоз к водоразборной колонке. Виктор ушел в баню, пообещав вернуться как можно быстрее. Василий подсоединил к колонке шланг и струей воды окатил бока тендера – на них был слой угольной пыли.

На станции стоял одинокий эшелон без паровоза. Эшелон был смешанным: платформы с ящиками, теплушки с людьми, несколько пассажирских вагонов, наверное, с эвакуированными, поскольку в вагонах мелькали дети, женщины, и не было ни одного военнослужащего.

Потом Василий долил воды в бак – все равно у колонки стояли.

Сергей был доволен: пленного взяли, бункеровку произвели, и потому минимум сутки можно не заезжать на станции к колонкам или угольным складам. Да и паровоз чистый. Погибший Глеб Васильевич за исправностью и чистотой паровоза следил строго. Раз в месяц, как и положено, гонял в промывочное депо. Там гасили топку и промывали растворами водогрейные трубы, чтобы удалить накипь. В депо очищали топку и колосники от нагара и шлаков, и паровоз снова был готов исполнять сложную и тяжелую работу. Вот и Сергей старался выполнять все в точности. Любой механизм требует профилактического ухода, иначе ломается.

Сергей перегнал паровоз на главный путь и встал напротив вокзала. С минуты на минуту должен был появиться Виктор, и они без промедления отправятся к бронепоезду.

Неожиданно послышался страшный вой. Сергей обеспокоился – не самолеты ли? Выглянув в окно, он посмотрел вверх. Небо было чистым. Но сзади, далеко за вокзалом, тяжко громыхнуло, поднялся дым. Потом завыло еще раз, и взрыв лег ближе к вокзалу.

«Снаряды воют, немцы из пушек обстреливают станцию, — догадался Сергей. — Надо срочно уводить паровоз! Как некстати ушел Виктор, впрочем – он уже показался». Кочегар бежал к паровозу в мокрой, постиранной форме, неся в руке ремень с кобурой. У горячего котла одежда высохнет быстро, прямо на теле.

Завыл еще один снаряд и взорвался уже на запасных путях. Человек опытный сразу бы сказал – классическая «вилка», пушка пристреливает цель. Один снаряд с перелетом, другой – с недолетом… Потом вычисляется среднее значение, и цель накрывается. Пристрелку ведет обычно одна пушка. А как только выяснится, что попадание точное, открывает огонь вся батарея.

Но Сергей всех этих тонкостей не знал и только торопил Виктора взмахами руки.

Тот уже подбежал к паровозу, когда из здания вокзала выбежал военный и помчался за Виктором.

«Набедокурил кочегар? — испугался Сергей. — Надо уезжать скорее!»

Но военный на ходу выхватил из кобуры револьвер. Да что происходит?

Виктор уже вскарабкался в будку и нырнул в тендер.

Военный ударил рукоятью револьвера по стальному листу будки:

— Машинист!

Сергей выглянул в окно:

— Я.

— Ты механик? — удивился военный. — Молод слишком!

— Какой есть.

— Уводи эшелон. Обстрел начался, мы в «вилке». Сейчас накрытие будет.

— Мы с бронепоезда, «черный» паровоз.

— А я военный комендант станции и приказываю тебе – уводи эшелон.

— Не имею права, у меня свой приказ, — уперся Сергей.

— За невыполнение приказа по законам военного времени расстрел на месте, — пригрозил комендант.

Сергей растерялся и остро пожалел, что рядом нет никого постарше.

Грохнул еще один снаряд – почти рядом с эшелоном. Поднялась паника. Закричали, заметались женщины, не зная, что предпринять.

Последний разрыв снаряда подтолкнул Сергея к принятию решения.

— Ладно. В какую сторону уводить – на Чернь или на Горбачево?

— На Горбачево, все дальше от фронта. Там еще ответвление есть – с главного входа вправо, на Теплое и Волово. Можно на Узловую выйти.

Ого, Узловая на другой ветке, и это километров сто двадцать, если не больше, два с половиной часа ходу, да обратно столько же. На бронепоезде такую долгую отлучку могут за «самоволку» принять, а то и вовсе за попытку дезертирства.

— Хорошо. Только ты в Чернь позвони, пусть командиру бронедивизиона сообщат, где я есть и какой приказ выполняю.

— Позвоню по железнодорожной линии, слово даю.

Комендант вскочил на подножку, держась рукой за поручень. Не доверял он Сергею до конца, решил сам проверить. Ведь Сергей мог запросто дать ход и скрыться из Скуратово, где сейчас находился.

Паровоз совершил маневр и подъехал к эшелону. Сам комендант и Василий стали скручивать сцепку и подсоединять шланги тормозной системы. Пока в них не закачаешь воздух, состав не тронешь с места, колодки будут держать колеса намертво.

Зашипел воздух. В этот момент прилетел еще один снаряд и упал ровно в то место перед вокзалом, где раньше стоял паровоз. Увидев это, комендант крикнул:

— Готово, уводи! Видно, где-то у немцев корректировщик сидит, сейчас накроет!

Люди, метавшиеся у вагонов, увидели прицепленный паровоз и кинулись в вагоны.

Сергей дал длинный гудок и открыл регулятор. Колеса провернулись, и он нажал рычаг песочницы. Паровоз стал набирать ход.

От вокзала бежали к поезду двое отставших мужчин. Но Сергей ждать не стал и добавил пару делений на регуляторе.

Едва эшелон вышел со станции, как там разорвались сразу четыре снаряда – немцы стреляли батареей.

Эшелон набрал ход, пятьдесят пять километров. Можно было бы еще добавить пара, но зачем? Паровоз грузовой и рассчитан на тягу, а не на скорость. К тому же путь неизвестен, вдруг спуск впереди? Став машинистом, Сергей как-то сразу помудрел, стал осторожнее и начал все просчитывать наперед. Раньше он иногда осуждал в душе Глеба Васильевича за его медлительность, а сейчас сам стал таким, будто сразу повзрослел на двадцать лет.

И Сергей, и Василий всматривались в путь, что бежал под колеса. С началом войны всякое могло быть: взрывом бомбы могло разрушить рельсы, диверсанты могли заложить мину. И если даже состав не удастся полностью остановить перед разрушенным рельсом, то значительно снизить скорость и минимизировать последствия они успеют вполне.

До Горбачево добрались быстро, и дежурный на станции, наверняка предупрежденный военным комендантом из Скуратово, перевел стрелки с главного хода, идущего к Плавску, Щекино и Туле-Курской на ответвление. А может, оно и к лучшему. Главный путь идет параллельно линии фронта на небольшом удалении, и немцы могут обстреливать его из крупнокалиберных орудий. А ответвление уходит строго на восток, с каждым километром отдаляя эшелоны от войны.

Ходом прошли Теплое, добрались до Волово. Если смотреть прямо, то идет линия на Куркино, и дальше уже Данков Липецкой области. На юг, к Ефремову – так там же немцы близко. На север, к Узловой, Веневу и далее, к Москве.

Но это не Сергей решал, куда стрелки переведут, туда он и поедет.

Состав он остановил в Волово. Линия оживленная, найдутся паровозы. А у него свой приказ и приписка – бронепоезд.

— Василий, отцепляй вагоны, нам в Чернь возвращаться надо. Похоже, так и так попадет по первое число.

— Выполняли приказ военного коменданта, — высказался Виктор.

Никто из них не знал, что после ухода эшелона комендант был убит осколком снаряда, так и не успев позвонить в Чернь, командиру дивизиона бронепоездов.

Но паровоз – не иголка в столе сена. Политрук уже обзванивал из здания вокзала станции – не случилось ли чего, вдруг разбомбили? И со Скуратова дежурная ему ответила, что был паровоз серии «Э», ушел с составом на Горбачево.

— С каким составом? — удивился политрук.

— С эвакуированными. Станцию из пушек обстреливали, вот ваш паровоз эшелон и увел.

Об услышанном политрук доложил командиру дивизиона. Тот недоумевал: паровоз приписан к бронепоезду, и забрать его может только Главное автобронетанковое управление РККА, которому бронепоезд подчиняется. Над Сергеем нависла угроза.

К отцепившемуся от состава паровозу уже бежала дежурная в черной форменной шинели.

— Механик! Ты зачем отцепился? Тащи состав в Узловую.

— Мы – «черный» паровоз, приписаны к бронепоезду и обязаны возвратиться в Чернь! Мы выводили эшелон с людьми со станции Скуратово, из-под обстрела. Дальше не поеду! — отрезал Сергей.

— Ах ты, беда какая! — запричитала дежурная. — У меня на станции ни одного «горячего» паровоза нет.

«Горячим» называли паровоз, стоящий под парами, забункерованный, с бригадой на борту и готовый к работе.

— Ну хоть литерный возьми, все равно ведь до Горбачева порожняком пойдешь!

— Это можно.

«Литерными» называли эшелоны воинские или со срочным специальным грузом, следующим вне расписания.

— Переезжай на четвертый путь, в конец состава.

Сергей проделал маневры. Поворотного круга на станции не было, прицеплялись к эшелону передом, а возвращаться придется тендером вперед. Паровозу все равно, тяга и скорость одинаковые, что вперед едешь, что назад, а вот паровозной бригаде плохо. Управление паровозом впереди, а смотреть, высовываясь едва ли не по пояс в окно, надо назад. Шея должна быть постоянно вывернута назад, от неудобного положения затекает, глаза от ветра слезятся. Но взялся за гуж – не говори, что не дюж.

Семафор у выходных стрелок поднял крыло – за задержку литерного дежурной могло влететь.

Сергей дал гудок и тронул паровоз. И снова впереди путь, который он только что проехал. Как будто в кино лента наоборот пущена, с конца.

Сергей ехал и раздумывал. Вот забункеровался он в Скуратово, съездил в Волово и назад. Третья часть угля в тендере убыла – как и воды. От командира достанется за задержку и расход угля, а ведь бригада в происшедшем не виновата.

Страницы: «« « 12345678 » ... »»