Тень Эндера Кард Орсон Скотт

7. ИССЛЕДОВАТЕЛЬ

- Итак, эта группа новичков почему-то добралась до своей казармы с опозданием?

- Да, разрыв составил двадцать одну минуту.

- Неужели? Я не знал, что такие вещи у нас тоже фиксируются.

- Ради безопасности. Чтобы в случае необходимости знать, где находится в данный момент каждый член группы. Датчики мониторинга вшиты в форменную одежду и позволяют установить, что данные комплекты форменной одежды, вышедшие из столовой, вернулись в казарму. Суммарное время их опоздания составило 21 минуту, что говорит, что или 21 ученик болтался где-то лишнюю минуту, либо один ученик проболтался где-то 21 минуту один.

- Очень здорово! И вы что же, хотите, чтобы я их всех Допросил?

- Нет! Мы считаем, что они даже знать не должны, что мы контролируем их с помощью форменной одежды. Совершенно ни к чему, чтобы они знали, как много нам о них известно.

- И как мало.

- Мало?

- Если отсутствовал один ученик, то нам крайне важно, чтобы он не знал, что наши методы слежения не позволяют установить, кто он такой.

- А… Верное замечание. И…, фактически я пришел к вам потому, что почти уверен - ученик был один.

- Хотя ваши данные не вполне точны?

- Я опираюсь на распределение уходивших во времени. Это были группы по два, по три человека и несколько одиночек.

Так они выходили из столовой. В коридоре произошли перемены: трое одиночек образовали группу из трех человек, две двойки явились в казарму в виде четверки. Никаких событий, которые могли бы вызвать задержку в коридоре, не произошло, ибо в случае ссоры или чего-то в этом роде суммарное опоздание было бы больше.

- Так значит, один ученик пропадал где-то 21 минуту?

- Я подумал, что вас следует об этом известить.

- А что он мог сделать за 21 минуту?

- Вы знаете, кто это был?

- Скоро узнаю. А туалеты под контролем? Можете ли вы быть уверены, что кто-нибудь из них не разволновался так, что побежал в туалет и его вырвало нашим завтраком?

- Ничего необычного в посещении туалетов не было. Зашел - вышел.

- Хорошо, я узнаю, кто это был. А вы продолжайте наблюдение за этой группой новичков.

- Значит, я был прав, сообщив вам об этом?

- Неужели же вы сомневались хоть минуту?

Боб спал чутко, прислушиваясь во сне к шумам, как это бывало с ним всегда. Насколько он помнил, просыпался он дважды, но не вставал, а только лежал, слушая тихое дыхание остальных. Оба раза где-то в глубине комнаты раздавался еле слышный шепот. Голоса были детские, ничего тревожного, но и их было достаточно, чтобы Боб проснулся и насторожился, однако тут же убедился в отсутствии опасности.

В третий раз он проснулся, когда в комнату вошел Даймек. Еще до того, как Боб сел на койке, он уже знал, кто это, знал по тяжелым шагам, по уверенной походке, говоривших о властном характере. Глаза Боба раскрылись еще до того, как Даймек начал свою первую фразу. Больше того, он уже стоял на четвереньках, готовый кинуться выполнять приказ, едва Даймек закончил говорить.

- Мертвый час кончился, мальчики и девочки. Пора приниматься за работу.

Значит, это не о Бобе. Если даже Даймек и знал, чем занимался Боб в промежутке между завтраком и началом мертвого часа, он вида не подал. Следовательно, непосредственной опасности нет.

Боб сидел на койке, а Даймек объяснял ребятам, как пользоваться своими шкафчиками и компьютерами. Всего-то и надо было прикоснуться ладонью к стенке возле запора шкафчика, и тот открывался. Затем следовало вынуть компьютер, включить его, набрать свою фамилию и пароль.

Боб немедленно наложил на шкафчик ладонь правой руки, но компьютер даже не стал включать. Вместо этого он поглядел на Даймека, который помогал в чем-то разобраться мальчику, лежавшему недалеко от двери, а затем быстро кинулся к третьей, незанятой койке и дотронулся ладонью левой руки до шкафчика. Внутри тоже лежал компьютер. Потом Боб набрал на своем компьютере имя и пароль: "Боб" и "Ахилл". Затем взял чужой и набрал "Недотепа" и "Карлотта". Боб вернул чужой компьютер в шкафчик, закрыл дверцу, а свой компьютер кинул к себе на койку, скользнул в нее сам и сел. Он даже не стал оглядываться, чтобы проверить, не заметил ли кто чего-нибудь. Если ребята заметили, то вскоре сами спросят, а если он начнет оглядываться по сторонам, это только привлечет к нему внимание и заставит других ребят подозревать его в чем-то. А так - могут ничего и не заметить.

Конечно, взрослые поймут, что он натворил. Даймек, во всяком случае, уже явно что-то заподозрил. Кто-то из детей пожаловался, что его шкафчик не открывается. Значит, главному компьютеру станции известно, сколько здесь учеников, сколько шкафчиков обрели хозяев на эту минуту, а потому он прекратил открывать новые, когда двадцать первый шкафчик был открыт. Но Даймек не обернулся и не спросил, кто открыл два шкафчика. Вместо этого он прижал собственную ладонь к шкафчику малыша, и дверца открылась. Даймек тут же ее захлопнул, и с этой минуты она прекрасно подчинялась приказам мальчика.

Стало быть, они решили оставить Бобу второй шкафчик и второй компьютер, так сказать, на другое имя. Надо думать, они с большим интересом будут следить за ним, чтобы узнать, зачем ему понадобилась такая игра. Он обязательно станет время от времени нарочито небрежно пользоваться своими приобретениями, так что учителя подумают, что теперь они знают, зачем ему нужно второе обличье. Ну, скажем, для какой-то проделки. Или чтоб записывать свои тайные мысли. Это будет забавно. Сестра Карлотта тоже вечно рылась, пытаясь докопаться до его сокровенных помыслов. Безусловно, и эти учителя займутся тем же. Все, что он занесет в дополнительный компьютер, они проглотят с жадностью.

А значит, они оставят в покое его личный компьютер и те записи, которые он будет там делать. Впрочем, и это надо счесть рискованным. Придется пользоваться компьютерами тех соседей, чьи пароли Боб уже успел подсмотреть и запомнить.

Даймек между тем распространялся о том, как они все должны беречь и хранить свои компьютеры, но ведь дети всегда небрежны и их компьютеры наверняка будут валяться без присмотра.

Но пока Боб не будет делать ничего такого рискованного, как уже позволил себе сделать сегодня. У учителей, видимо, были причины сделать вид, что они не обратили на это внимания. Но важно вот что: не дать им узнать те побудительные причины, которые определили действия Боба.

В конце- то концов он и сам в них не слишком хорошо разобрался. Это как вентиляция -просто подумал о чем-то, что может принести определенную выгоду позже, ну и сделал.

Даймек продолжал говорить о чем-то, в частности, как сдавать домашние задания, потом о списке имен и фамилий учителей, об игре-фэнтези, которая есть в каждом личном компьютере. "Но на эту игру не следует тратить учебное время, - сказал он. - Однако когда уроки будут сделаны, вам разрешается поиграть в нее несколько свободных минут".

Боб тут же все понял. Учителя хотели, чтобы они играли в эту игру, и знали, что лучший способ добиться этого - поставить игровое время в жесткие рамки. Он уже кое-что знал об этой забаве: сестра Карлотта пользовалась чем-то подобным, чтобы время от времени анализировать его способности. А Боба тогда интересовало совсем другое: что именно хочет и может узнать о нем сестра Карлотта, исходя из стиля его игры.

Боб уже успел понять: любые его действия расскажут учителям о нем такие вещи, которые ему совершенно не хочется им выдавать. Поэтому он вообще не станет играть в эту игру, если только они не прибегнут к силе. А может, и тогда не станет. Одно дело - подшутить над сестрой Карлоттой, а здесь у них, конечно, есть классные эксперты, и Боб вовсе не желает давать им лишний шанс узнать о нем больше, чем знает он сам.

Затем Даймек повел их на экскурсию, где показывал преимущественно то, что Боб видел еще до мертвого часа. Другие мальчики чуть с ума не сошли, когда увидели Игровую. Боб даже не взглянул в сторону того вентиляционного отверстия, в которое лазил, хотя умышленно долго крутился возле того дисплея, на котором утром играли четверо взрослых ребят. Ему надо было посмотреть, как работают клавиши управления, и подтвердить идею, что его тактика может быть реализована полностью.

Потом группа долго упражнялась в спортзале. Боб тут же занялся тренировкой тех мышц, которые наметил раньше. В некоторых случаях ему приходилось становиться на скамейку, чтобы дотянуться до тренажеров. Нет проблем. Вскоре он сможет просто подпрыгивать на необходимую высоту. С той едой, которую он тут получает, он скоро наберет необходимую силу.

А они, судя по всему, тупо намеревались заталкивать в него еду в невыносимо больших количествах. После душа наступило время ужина. Боб еще и проголодаться-то не успел, а ему навалили на тарелку столько еды, что в Роттердаме этим можно было досыта накормить целое кодло. Боб немедленно подошел к паре ребят, которые особенно громко ныли насчет мизерного размера своих порций, и, даже не спрашивая у них разрешения, переложил на их тарелки значительную часть содержимого своей. Когда один из них попытался было с ним заговорить, Боб только приложил палец к губам. Парнишка в ответ широко ухмыльнулся. И все же на тарелке у Боба осталось пищи больше, чем ему хотелось бы. Однако когда он возвращал свой поднос, там было уже чисто. Диетологи останутся довольны. Интересно, доложат ли им раздатчики о той еде, которую они обнаружат под столом?

Свободное время. Боб отправился в Игровую, надеясь, что сейчас он, возможно, найдет там знаменитого Эндера Виггина. Если тот будет там, то наверняка в центре целой группы почитателей. Но в центре таких групп он обнаружил лишь обычных искателей славы и любителей покрасоваться, которые только воображали себя лидерами, а потому следовали за своими приятелями всюду, куда те шли, дабы поддержать эту иллюзию. Никто из них, конечно, Виггином не был и быть не мог.

Бобу и спрашивать не хотелось.

Тогда он попробовал себя в нескольких играх. Но после каждого первого раза, когда он, естественно, проигрывал, другие ребята тут же отталкивали его прочь. Это был весьма любопытный пример общественных правил поведения. Курсанты знали, что даже самый маленький, самый неопытный новичок имеет право на место в очереди на игру, но в тот момент, когда он проигрывал, одновременно истекало и его право. И они обращались с ним, отпихивая от автомата, гораздо грубее, чем требовалось, выражая свое мнение четко и ясно:

"Нечего тебе было соваться в эту игру и заставлять нас ждать".

Точь- в-точь как в очереди в благотворительную столовку в Роттердаме, за исключением того, что тут ничего важного на кону не стояло.

Было интересно обнаружить, что отнюдь не только голод способен превращать детей в наглых хулиганов. Интеллект и образование, которыми обладали эти ребята, по-видимому, в человеческой природе ничего кардинально не меняли. Да Боб и не предполагал, что такое возможно. Жестокость и жадность существуют в самом ребенке, и, каковы бы ни были ставки, эти качества готовы проявиться в достаточно жестких формах. Если это пища - проигравшие дети обрекаются на смерть. Если просто игры - сильные не стесняются быть жестокими и грубо заявляют о своих правах. Делай, как я велю, или плохо будет.

Существенное снижение ставок ничего не меняло в отношении Боба к таким насильникам. Он просто отходил, без жалобы, но запоминал тех, кто тут явно верховодил. Нет, у" него не было желания потом отомстить им, да и избегать их он совершенно не собирался. Просто запоминал тех, которые действовали особенно грубо, на случай, когда подобная информация может оказаться важной.

И вообще, не надо давать своим эмоциям брать верх. Эмоциональность отнюдь не помощь в выживании. Важно другое: как можно больше узнать, проанализировать ситуацию, выработать на этой основе линию поведения, а затем решительно приступить к делу. Узнавай, думай, выбирай, делай. А места для "чувствуй" тут нет. Нет, чувства-то у Боба, конечно, есть.

Но он просто отказывался думать о них, полагаться на них или позволять им влиять на его решения, когда на кону стояли большие ставки.

- Он еще меньше, чем был тогда Эндер…

Опять. Опять то же самое. Боб уже устал слышать одно и то же.

- Не смей говорить мне об этом hijo de puta, bicho «шлюхино отродье, страшилище (исп.).»!

Боб так и подскочил. У Эндера есть враг. Когда Боб его обнаружил, он удивился: как это парень, который имеет самые высокие баллы, может вызвать другие чувства, кроме восхищения? Кто же так сказал? Боб подобрался к группе беседующих, откуда прозвучали эти слова. Снова тот же голос. И еще раз. Теперь Боб понял: вот этот самый и назвал Эндера hijo de puta. На форме этого парня изображен силуэт какого-то зверя вроде ящерицы, а на рукаве - треугольник. Ни у кого из других ребят треугольников не было. И все смотрели на него.

Капитан команды?

Бобу нужна информация. Он потащил за рукав мальчика, стоявшего рядом.

- Чего тебе? - недовольно спросил мальчик.

- Кто вон тот парень? - спросил Боб. - Капитан команды, тот, что с ящерицей?

- Это саламандра, дурашка. Армия Саламандр. А он ее командующий.

Значит, команды тут называют армиями. А треугольник - знак командующего.

- А как его зовут?

- Бонзо де Мадрид. И он еще большая задница, чем ты! - Мальчик, пожав плечами, отошел от Боба.

Итак, Бонзо Мадрид был столь смел, что публично объявил о своей ненависти к Эндеру Виггину. Но парнишка, который не принадлежит к армии Бонзо, в свою очередь, презирает Бонзо и не побоялся сообщить об этом незнакомцу. Это стоит запомнить. Единственный враг Эндера, насколько понимал Боб, был сам небезупречен.

Но…, хотя Бонзо сам достоин презрения, он все же командует армией. Это значит, что командующим можно стать, не будучи человеком, которого все уважают. Тогда каковы же стандарты, по которым назначаются командующие в этой Игре, формирующей всю жизнь Боевой школы?

И еще вопрос: могу ли я стать командующим?

Впервые в жизни Боб ощутил, что даже у него может возникнуть подобная цель. Сюда - в Боевую школу - он прибыл с самыми высокими баллами в группе новичков, но одновременно он был самым маленьким и самым слабым, и его сразу же обрекли на изоляцию от остальных благодаря умышленным действиям учителя, который превратил его в мишень для насмешек и неприязни. И вдруг Боб, невзирая на все это, принял решение, что не станет, как в Роттердаме, жить на отшибе, выступая вперед только тогда, когда это жизненно важно лично для него. Ради выживания. Теперь он собирается по возможности быстро стать командующим армией.

Ахилл правил благодаря своей жестокости, благодаря своей готовности убивать. Эти качества в борьбе за выживание ценнее интеллекта, особенно если его обладатель слаб физически и не имеет сильных союзников. Но здесь хулиганы только пихаются и грубят. Взрослые контролируют ситуацию крепко, поэтому жестокость не может побеждать, особенно при назначении командующих. Значит, у интеллекта есть шанс победить. И значит. Бобу скорее всего не придется жить под гнетом глупцов.

Именно этого и хотел Боб. Почему бы не попытаться поучаствовать в таком деле, пока не появится на сцене нечто, еще" более важное? Но тогда ему необходимо выяснить, каким образом учителя принимают решения о том, кого назначить командирами. На чем они основываются? Только ли на поведении в классах? Вряд ли. Международный Космический Флот должен обладать более умными и ловкими людьми, чем те, кто возглавляет Боевую школу. Тот факт, что в каждом личном компьютере стоит программа с игрой-фэнтези, говорит, что они стремятся выяснить различные стороны личности учащихся. Их характеры. Боб в конце концов решил, что для них характер значит больше, нежели интеллект. В гимне выживанию, сложенном Бобом - знать, думать, выбирать и делать, - интеллект относился только к трем первым категориям, а определяющей величиной был лишь во втором компоненте. И учителя наверняка это учитывают при выборе.

Может быть, все же придется поиграть в эту игру, подумал Боб. Но не сейчас. Посмотрим, что произойдет, если я в нее не стану играть.

И одновременно пришло и другое решение, о возможности которого Боб и не подозревал. Ему надо поговорить с Бонзо Мадридом.

В данный момент Бонзо играл на компьютере. Он явно принадлежал к той категории людей, которые считают все неожиданное оскорблением их собственного достоинства. Для Боба это означало, что для достижения желаемого он не должен обращаться к Бонзо так, как окружающие того подхалимы, восхваляющие его даже за самые глупые ошибки, которые Бонзо допускал в игре.

Боб подошел к Бонзо как раз в тот момент, когда его персонаж на дисплее погиб в очередной раз.

- Secor Madrid, puedo hablar convozco? «Сеньор Мадрид, разрешите к вам обратиться? (исп.)» - Испанский пришелся кстати, Боб ведь слышал, как говорил на испанском Пабло де Ночес с друзьями-иммигрантами, которые его навещали, и по телефону с родственниками в Валенсии. Использование именно родного языка Бонзо дало тот эффект, на который рассчитывал Боб: Бонзо не смог его проигнорировать.

Он повернулся к Бобу и сверкнул глазами.

- Чего тебе надо, bichinho «зверюшка (исп.).»?

Бразильский сленг был весьма распространен в Боевой школе и Бонзо не боялся обвинений в недостаточной чистоте своего испанского.

Боб взглянул ему прямо в глаза, хоть тот и был в два раза выше, и сказал:

- Ребята говорят, что я напоминаю им Эндера Виггина, а вы единственный, кто относится к нему без восхищения. Я хочу знать правду.

То, как замолчало все окружение Бонзо, доказывало правильность рассуждений Боба - разговаривать с Бонзо о Виггине было опасно. Опасно, но именно поэтому он так тщательно сформулировал свой вопрос.

- Ты чертовски прав, говоря, что я не восхищаюсь этим вонючим вероломным предателем, но какого дьявола я должен разговаривать о нем с тобой?

- Потому, что мне вы не станете лгать, - сказал Боб, хотя ему-то было предельно ясно: Бонзо солжет и солжет нагло, чтобы выглядеть героем в истории, которая в реальности наверняка была историей его унижения Эндером. - Если люди и дальше будут сравнивать меня с этим парнем, я должен знать, каков он на самом деле. Я не хочу, чтоб меня отправили на холод только потому, что я тут наделаю столько ошибок. Вы мне ничего не должны, но когда вы были таким же маленьким, то наверняка тоже нуждались в ком-то, кто сообщил бы вам вещи, которые помогут вам выжить. - Боб не был совсем уверен в своем сленге, но пару знакомых ему слов все же сумел вставить.

Один из мальчишек вмешался, но так, будто Боб сам написал ему роль, а он только вовремя вставил тщательно подготовленную реплику.

- Проваливай, новичок! У Бонзо Мадрида нет времени менять тебе пеленки.

Боб повернулся к нему и с яростью выкрикнул:

- Я не могу обратиться к учителям - они обманут. Если Бонзо не захочет говорить со мной, то к кому же мне обратиться? К тебе? Да ты штыря от дырки не отличишь!

Этот подлипала как две капли воды походил на Сержанта, и реплика Боба сработала. Все засмеялись над парнишкой, который хотел его оттереть, и даже сам Бонзо расхохотался, а потом положил руку на плечо Боба.

- Я расскажу тебе, что знаю, малыш. Да и вообще при-, шло время, чтобы кто-то захотел услышать правду об этой прямой кишке на двух ножках. - А мальчику, с которым Боб сцепился, Бонзо сказал:

- А ты доиграй за меня - самому тебе до этого уровня в жизни не добраться.

Боб с трудом мог поверить, что командующий армией может сказать такую обидную бессмыслицу одному из своих солдат, но мальчик подавил гнев, усмехнулся и сказал:

- Ладно, Бонзо. - После чего вернулся к игре, как ему было приказано. Законченный подхалим.

Случайно Бонзо подвел Боба к той самой вентиляционной решетке, где Боб застрял несколько часов назад. Боб на нее даже не глянул.

- Так вот, слушай, что я скажу тебе об Эндере. Он всегда нацелен на то, чтобы победить кого-нибудь. Не просто выиграть у него, нет, он должен обязательно втоптать того в землю, иначе не получит своего удовольствия. Для него не существует правил. Ты отдаешь ему простой приказ, он ведет себя так, будто готов повиноваться, но если он увидит ход, благодаря которому он будет выглядеть красивее, причем для этого только и надо, что нарушить приказ, то… Все, что я могу сказать, так это то, что мне жалко командующего, в чью армию он попадет.

- А он был в Саламандрах?

Бонзо побагровел. - - Он носил форму наших цветов, его имя стояло в моем списке. Но он так и не стал Саламандрой. В ту минуту, когда я его увидел, я понял - от него ждать нечего, кроме неприятностей. Чего стоил один его наглый взгляд, будто он полагал, что вся Боевая школа построена лишь для его променадов и пижонства. Я такого терпеть не стал. Я объявил о желании обменять его сразу же после его появления у нас и отказал в праве на тренировки. Я знал, что он изучит нашу систему ведения боя, перенесет ее в другую армию и использует все, чему у меня научился, чтобы нанести нам ущерб. Я же не дурак!

По своему опыту Боб знал, что подобные изречения всегда произносятся для того, чтобы скрыть собственную не правоту.

- Значит, он никогда не подчинялся приказам?

- Больше того. Он со слезами жаловался на меня учителям, что я не допускаю его до тренировок, хотя те прекрасно знали, что я уже подал рапорт с просьбой о переводе Эндера.

Однако он скулил до тех пор, пока они не позволили ему ходить в Боевой зал в его свободное время и тренироваться там в одиночестве. И тогда он стал таскать туда малышню из числа тех новичков, которые прибыли вместе с ним в шаттле, а потом и ребят из других армий, и они держали себя с ним так, будто он их командующий, подчинялись его распоряжениям.

Ну мы, конечно, стали писать по этому поводу кипятком. Но учителя всегда давали этому подхалиму все, чего он хотел, так что когда мы - командующие - потребовали, чтобы они запретили нашим солдатам тренироваться с ним, они просто сказали: "Свободное время - оно и есть свободное". А ведь тут все является частью Игры, sabe «понятно, сечешь (исп.).»? Все! Но они разрешали ему жульничать, и каждый разгильдяй-солдат из армий, каждый засранец-малек стали ходить к Эндеру и практиковаться в свободное время, и армейская структура начала себя компрометировать, sabe? Ты планируешь свою стратегию для Игры, но ты не уверен, а не выдали ли эти планы твои собственные солдаты в ту же минуту, когда они слетели с твоих губ, sabe?

Sabe, sabe, sabe… Бобу хотелось бросить ему: "si, yo se?" «я-то - да, а вот ты? (исп.)», но Бонзо нельзя было выводить из себя. А кроме того, все это, было страшно интересно. Боб получил очень ясное представление о том, как эта военная Игра формировала жизнь Боевой школы. Она давала учителям не только возможность видеть, как ребята учатся командовать, но и как они относятся к некоторым никуда не годным командующим вроде Бонзо. Ясное дело, тот решил сделать Эндера козлом отпущения в своей армии, но Эндер не согласился на эту роль. Этот Эндер Виггин, видимо, понял, что Игрой манипулируют взрослые, и использовал их, чтобы получить разрешение тренироваться в Боевом зале. Он даже не стал просить, чтобы они пресекли нападки Бонзо на него самого. Он настаивал лишь на том, чтобы ему предоставили другую возможность тренироваться. Умница. Учителям это понравилось, и Бонзо не смог противиться решению учителей.

Или все же смог?

- И как же вы поступили?

- Как мы собираемся поступить? Я сыт всем этим по горло. Если учителя не желают вступиться, то кто-то должен взять дело в свои руки, а? - Бонзо злобно оскалился. - Так что я на твоем бы месте держался подальше от тренировок Виггина в свободное время.

- Но неужели он ив самом деле занимает первое место по тренировкам?

- Дерьмо он, а не первый номер! Он на последнем месте по лояльности! Нет ни одного командующего, кто бы взял его в свою армию!

- Спасибо, - сказал Боб, - Теперь я буду чувствовать себя погано, если мне скажут, что я на него похож.

- Тебе говорят так потому, что ты маленький. Его ведь произвели в солдаты, когда он в них не годился по возрасту.

Не позволяй им этого сделать с собой, и все будет о'кей. Sabe?

- Ahora se «Конечно, еще бы (исп.).», - ответил Боб. И улыбнулся Бонзо как можно шире.

Бонзо тоже улыбнулся и хлопнул Боба по плечу.

- С тобой все будет о'кей. Когда подрастешь, то, если я все еще буду в школе, ты сможешь рассчитывать на место среди Саламандр.

Если ты еще хоть на один день останешься командующим армией, это будет означать, что курсанты проходят курс по проблеме, как относиться к приказам идиота, занимающего высокий пост, подумал Боб.

- Я наверняка еще долго-долго не стану солдатом,'; - отозвался Боб.

- Работай побольше, - ответил Бонзо. - Это окупается. - Он снова хлопнул Боба по плечу и отошел, широко улыбаясь. Горд, что помог малышу. Горд, что убедил хоть кого-то в правоте своей лживой версии о взаимоотношениях с Эндером Виггином, который, как видно, пукает умнее, чем Бонзо говорит.

А вот над ребятами, которые тренируются с Эндером в свободное время, нависла серьезная угроза насилия. Это полезно знать. Надо будет подумать, что делать с этой информацией.

Передать Эндеру предупреждение? Сказать преподавателям?

Промолчать? Быть настороже?

Свободное время кончилось. Игровая комната опустела, так как все разошлись по казармам на время., отведенное домашним заданиям. Иначе сказать, тихий час. У ребят из группы Боба никаких домашних заданий не было, так как не было и классных занятий. Так что они сейчас могли поиграть в свои игры-фэнтези или поболтать друг с другом, чтобы определить свои места в структуре группы. На дисплеях компьютеров появилась надпись, предлагающая ребятам написать письма родным. Кто-то этим соблазнился. Пусть думают, что и Боб занят тем же.

А дело- то у него совсем другое. Он взялся за свой первый компьютер, напечатал имя Недотепы и убедился, что не имеет значения, какой компьютер он использует, лишь бы имя и пароль были верны -они-то все и определяют. Не надо ему вытаскивать второй компьютер из чужого шкафчика. Используя Недотепу, Боб сделает запись в дневнике. Все нормально - в каждом компьютере есть файл "Дневник".

Что же написать? Что-то занудное? "Все меня сталкивают с дороги, потому что я такой маленький. Ах как это несправедливо!" Или ребячье? "Мне так не хватает сестры Карлотты.

Как было бы прекрасно снова оказаться в нашей комнате в Роттердаме"? Или амбициозное? "Они еще вспомнят обо мне, когда я получу высший рейтинг по всем дисциплинам!" Но выбрал он нечто гораздо более тонкое:

"Что сделал бы Ахилл, если бы он был на моем месте?

Конечно, он не так мал, как я, но из-за его больной ноги разницы между нами почти нет. Ахилл умеет выжидать, он не показал бы им ничего лишнего. Вот и я сделаю то же самое.

Буду сидеть, ждать и смотреть, что получится, Со мной пока никто дружить не собирается, однако потом они привыкнут ко мне. С течением времени мы начнем как бы распадаться на группы. Первые ребята, которые позволят мне с ними сблизиться, будут, конечно, слабаками, но это не важно. Должна сложиться команда, основанная на лояльности, - это то, что сделал сначала и Ахилл. На лояльности и тренировке на послушание. Приходится работать с тем, что у нас есть, отсюда и надо начинать".

Пусть- ка разжуют это! Пусть считают, что он намерен превратить Боевую школу в подобие жизни на улице, которая ему хорошо знакома.

Пришел Даймек. В последний раз, перед тем как гасят свет.

- Ваши компьютеры работают и после того, как свет будет погашен, - сказал он. - Но если вы будете пользоваться ими и тогда, когда вам надлежит спать, мы об этом узнаем. Как и о том, над чем именно вы будете с ними работать. Так что запомните это и не попадайте в "поросячий список".

Большинство ребят тут же отложили компьютеры. Двое мятежников продолжали возиться со своими. Бобу было все равно. У него хватало о чем думать. А с компьютером он разберется завтра. Или послезавтра. Времени хватит.

Он лежал в слабо освещенной комнате (вероятно, малышам оставляли немного света, чтобы они могли пройти в туалет и не споткнуться) и вслушивался в еле слышные шумы, пытаясь определить источник каждого. Шепоты. Шорохи.

Дыхание мальчиков и девочек, которые засыпали друг за другом. Кое-кто уже легонько посапывал. Фоном звучало посвистывание вентиляционной системы, металлическое позвякивание, отдаленные голоса, поскрипывание механизмов, которые поворачивают станцию то одним, то другим боком к солнцу, звуки, производимые взрослыми, работающими по ночам.

Дорогое место. Огромное: здесь живут тысячи ребят и взрослых - учителя, команда, обслуживающий персонал.

Куда дороже, нежели флагманский корабль МКФ. И все это для того, чтобы тренировать малышей. Эти взрослые умеют увлечь ребят своей Игрой, но для них самих это очень важное дело. Это программа, готовящая детей к войне, а вовсе не безумное предприятие, хотя сестра Карлотта говорила ему, что большинство взрослых расценивают ее именно так. МКФ не стал бы поддерживать проект на таком уровне, если бы не ждал от него важнейших результатов. Поэтому эти дети - сопящие, стонущие, шепчущие в темноте, - они имеют колоссальное значение.

И от меня тоже ждут результатов. Здесь не вечеринка, куда можно зайти, чтобы поесть, а потом - делай, что хочешь.

Они действительно намерены сделать из нас командиров. И поскольку Боевая школа действует не первый день, уже есть ребята, которые успели ее окончить. И они служат где-то, честно отрабатывая полученные знания. Вот о чем надо помнить. Какова бы ни была эта система, но она работает.

А вот какой-то новый звук. На ровное дыхание не похож.

Он прерывистый. Глубокие вздохи. Всхлипы.

Плач. Кто-то из мальчиков плачет во сне.

В "гнезде" Боб часто слышал, как дети плачут во сне или засыпая. Плачут, потому что голодны, изувечены, больны, замерзли. А о чем плачут эти дети?

К первому всхлипу присоединились новые.

Они тоскуют по дому, понял Боб. Они никогда не разлучались с папочками и мамочками, и им без них плохо.

Этого Боб не понимал. Ни к кому таких чувств не испытывал. Ты просто живешь в том месте, где оказался, вот и все.

Ты не думаешь больше о том месте, где жил раньше, или о том, где хотел бы жить. Здесь - это там, где ты есть, где ты должен найти путь к выживанию. Эту задачу не решишь, валяясь в постели и хныкая.

Впрочем, нет проблем. Слабость этих ребятишек лишь выдвигает меня вперед. Несколькими соперниками меньше на пути к командованию.

А интересно, что думает об этом Эндер Виггин? Боб начал припоминать все, что он слышал о Виггине до сих пор. Очень предприимчивый парень. Не стал воевать с Бонзо в открытую, но и с его идиотскими идеями не стал соглашаться. Это было Бобу интересно, так как на улицах ему был известен лишь один закон: не вытягивай шею даже в том случае, если ее все равно перережут. И ежели у тебя глупый вожак кодла, не говори ему, что он дурак, не показывай ему, что ты знаешь, что он дурак, а опусти голову и шагай себе рядом. Только так и выживешь.

Правда, когда это было необходимо, Боб был способен и на смелые решения. Так он проник в кодло Недотепы. Но там речь шла о еде. Речь шла о том, чтоб не умереть. Почему же Эндер пошел на риск, когда на кону не было ничего, кроме его положения в Игре?

Так, может, Эндер знал что-то, чего Боб не знает? Может, была какая-то причина, по которой Игра была важнее, чем казалось?

Или, может быть, Эндер был одним из тех ребят, которые не умеют проигрывать? Одним из тех, что готовы стоять за свою команду до тех пор, пока та везет его в том направлении, куда он хочет добраться? Ну а ежели не получается, разбежимся в разные стороны, каждый сам по себе? Так именно считает Бонзо. Но ведь Бонзо просто глуп.

Еще раз Бобу напомнили, что есть вещи, которых он не понимает. Ведь Эндер был не одинок. И тренировался он тоже не в одиночестве. В свои свободные часы он занимался с другими ребятами. Среди них было много новичков, но были и ребята из старших групп. Не могло ли случиться так, что действия Эндера определялись его внутренней порядочностью?

Ну, как это было с Недотепой, которая предложила себя Ахиллу, чтобы спасти жизнь самому Бобу?

Нет, Боб достоверно не знал, что она поступила именно так, он не мог быть абсолютно уверенным, что она погибла именно поэтому.

Но возможность такая была. И в глубине сердца он в нее верил. Она вытекала из того качества, которое он в Недотепе недолюбливал. Действовала она как крутая, а сердце имела мягкое. И все же…, именно эта мягкотелость спасла ему жизнь.

И как он ни бился, а рассматривать эту ситуацию с точки зрения "она сама во всем виновата" у него не получалось, хотя именно так гласили незыблемые уличные принципы. Недотепа выслушала меня, когда я с ней заговорил, она сделала трудный и опасный шаг, рискуя собственной жизнью, чтобы попытаться хоть немного улучшить жизнь своего кодла. А потом она отвела мне место за их столом и, наконец, защитила меня от смертельной опасности. Почему?

В чем суть этого великого секрета? Знает ли его Эндер? И как он его узнал? Почему Боб не в состоянии раскрыть его сам?

Как бы он ни старался, а Недотепу понять не может! И сестру Карлотту - тоже не может. Не может понять руки, обнимавшие его, слезы, которые она проливала над ним. Ей - сестре Карлотте - не было дано понимания, что, как бы ни любила она Боба, он навсегда останется отдельным, стоящим особняком, так что все хорошее, сделанное сестрой Карлоттой для него, ей лично жизнь ничуть не улучшит.

Если у Эндера тоже такая слабость, то, значит, я на него нисколько не похож. Я не собираюсь приносить себя в жертву ради кого-то еще. Я отказываюсь лежать в постели и лить слезы из-за Недотепы, которая плавала в воде с перерезанным горлом. Я отказываюсь тосковать по сестре Карлотте, потому что ее нет тут рядом в соседней комнате.

Боб вытер глаза и перевернулся на другой бок, приказав себе немедленно расслабиться и заснуть. Через несколько минут он уже погрузился в легкий сон, от которого так просто очнуться. К утру его подушка успела высохнуть.