Чистилище. Янычар Золотько Александр
Удар – БТР врезался в дерево, полетели куски коры, ветки. Разлетелось на две части тело одного из оживших, оказавшееся между корпусом бронетранспортера и дерева. Машина дала задний ход, колеса швыряли грязь и прошлогодние листья, кровь и ошметки тел. Еще удар – на этот раз бортом. Разворот – водитель не видел ничего, он пытался двигаться на ощупь, но бронетранспортер все больше углублялся в лес, увязая в кустах и молодых деревцах.
Неудачный поворот, машина уперлась в дерево, колеса чуть повернулись, задний ход – снова удар в дерево, теперь уже кормой. Вперед – удар, назад – удар. Вперед…
Двигатель бэтээра взревел и заглох.
Потом распахнулся верхний люк, кто-то попытался выбраться наружу, но лишь взмахнул руками и снова исчез в утробе машины. Через несколько минут на крышу бэтээра выбрался человек, вытащил за собой окровавленное тело и принялся объедать его, сидя возле башни.
Второй бэтээр выбрался из ловушки, расцепился с автобусом, смел длинной очередью десяток оживших с асфальта, развернулся, словно решил прорываться к объекту.
– Приготовить ворота? – спросил техник.
– А? Что? – дернулся полковник Иванченко, приходя в себя. – Нет, ни в коем случае. Огонь на поражение сразу же, на подходе. Он же с собой этих… зомби приведет. Хочешь, чтобы они здесь хозяйничали? И вытрите кто-нибудь блевотину, в конце концов.
Бэтээр стрелял из пулемета. Несколько автоматов ударило из бортовых бойниц, тела оживших… зомби, как назвал их полковник, лежали на асфальте, колеса давили их, дробили кости, расплескивали лужи крови. Шел дождь, вода смешивалась с кровью, и казалось, что вся дорога, вся-вся, до последнего метра была залита глянцевой красной краской.
До поворота оставалось несколько метров, оператор огневого пульта взялся за джойстик управления, пожил палец на спуск.
– Как только выедет из-за деревьев, – сказал полковник. – Как только…
Бэтээр вздрогнул, крыша его корпуса вспучилась, верхние люки разом распахнулись, и наружу вырвался черный дым и яркие языки пламени.
– Твою… – вырвалось у капитана Ермакова. – Что это?
– Себя подорвали, – сказал кто-то. – Или случайно гранату расчековали. Такое бывает, если в суете. В Чечне как-то, помню, парни…
В бэтээре снова рвануло. Из открытого люка полетели вверх трассеры, вертясь, словно петарды на новый год. Рвались патроны в боеукладке. Потом снова гранаты, несколько штук одновременно, башня с пулеметом подпрыгнула и съехала в сторону. Бронетранспортер медленно скатился с дороги и уперся в дерево.
– А пожара не будет? – спросил Угрюмов.
– Лес мокрый, не загорится, – ответил капитан Ермаков.
– Движение в третьем секторе! – Голос оператора сорвался на крик. – Движение…
– На экран! – приказал полковник. – Больше охват.
Изображение на главном экране сменилось, камера будто отъехала назад, чтобы охватить большее пространство.
– Выведи индикатор на экран. – Иванченко облизал губы, очень хотелось пить, а он не сообразил взять с собой термос. Не гонять же человека за водой. Нехорошо это – заставлять других исправлять твои собственные ошибки. Потом напьется. Когда все закончится… Как только закончится, так…
Красный маркер двигался по экрану, указывая, откуда доносились шум и вибрация. И выдавал приблизительно расстояние до цели. Хорошую технику поставили на объекте, подумал полковник. Самую современную…
Двадцать метров.
Стрелять бессмысленно – деревья не пропустят пули. Да и непонятно, кто это идет – зомби недоделанный или выживший человек. Или…
Десять метров.
Не торопясь идет, не бежит, может, даже прячется. А если это выживший? Наверняка эта мысль в голове у каждого из офицеров, глядящих на экран. Если это не людоед, а обычный человек, которому повезло больше других? Что будем делать? Мы уже убили почти полторы тысячи человек, наверняка понимают все, кто сейчас находится в центральном посту. Еще одного грохнем?
– Оператор-четыре, – негромко приказал Иванченко, и на картинке появился красный крест прицела. Лег на метку маркера.
Пять метров.
Четыре.
Три.
Два.
Из-за дерева вышел человек, опираясь на автомат, как на дубину. Остановился перед расчищенной полосой земли. Принюхался. Оператор дал увеличение, лицо человека заполнило весь экран.
Налитые кровью глаза, тяжелое частое дыхание. Испачканный кровью рот, алые потеки на зубах.
Не человек. Это – не человек.
Оператор снова изменил ракурс, фигура уменьшилась. Снова стала похожа на человеческую.
– Огонь! – скомандовал полковник.
Пуля вылетела из ствола пулемета, ударила зомби в грудь. Он упал. Пошарил вокруг себя руками и поднялся на ноги. Взмахнул автоматом и что-то закричал.
– В голову! – приказал полковник. Пулемет снова выстрелил, голова зомби разлетелась в клочья, тело некоторое время стояло неподвижно, потому упало навзничь.
– Еще один выстрел не в голову – и пойдешь сортиры чистить, – сказал Иванченко. – Неужели не видел, что их только выстрелом в голову достанешь?!.
– Множественные цели, приближаются. – Голос оператора чуть дрогнул, словно он боялся, что чудовища смогут прорваться сквозь ограждение и пулеметный огонь и добраться до него.
С другой стороны, экипажи бронетранспортеров тоже были уверены в своей неуязвимости.
– Не меньше двадцати целей. Больше. До полусотни.
– Оператор три и два – переключитесь на пулеметы четвертого сектора, – приказал Иванченко.
Так, значит так.
Все равно нельзя оставлять возле объекта этих… они ведь еще и носители инфекции. Может, если их уничтожить, то и зараза погибнет.
Из леса выбежали люди… существа, которые раньше были людьми. Были несколько женщин с лицами, испачканными кровью.
Это что-то меняло? Женщины менее опасны? Чушь.
Три прицела скользили по экрану, словно выбирая жертву.
Что-то крикнув, мужчина бросился к обезглавленному трупу, упал перед ним на колени и вцепился зубами в мясо. Остальные присоединились к нему, отталкивая друг друга. Не выдержав, один мужчина вдруг напал на другого, повалил его на землю, вырвал руку из сустава, одним движением. Рванул зубами горло. Еще несколько зомби присоединились к нему.
– А им все равно, кого жрать, – сказал Ермаков. – Видели? Своего, чужого… Живого или мертвого. Жрут и жрут…
– Не стрелять, – сказал полковник. – Отслеживать, но не стрелять. Картинку с дороги – на мой пульт. Всем разойтись по номерам. Не кучковаться здесь, не проходной двор. И вытрите блевотину, дышать невозможно.
Через десять минут зомби доели мертвых у заграждения и пошли назад.
– Почему мы не стреляли, товарищ полковник? – спросил Угрюмов.
– А сам не сообразишь? – поинтересовался Иванченко.
– Чтобы не привлекать внимания? – предположил капитан.
– У нас установки автономные, так? – Иванченко расстегнул верхнюю пуговицу на куртке.
– Так.
– Наводятся дистанционно, отсюда, из бункера. Так?
– Так точно!
– И патроны у них там, на установках. Три сотни на ствол. Так?
– Да…
– А как ты их перезаряжать будешь? Не боишься заразу подцепить? Или с собой сюда принести? Я не собираюсь выходить из бункера, пока не прижмет. И никого не выпущу. Поэтому патроны расходовать только в крайнем случае. В самом крайнем случае…
Полковник хотел еще что-то добавить, но тут на его пульте снова загорелся индикатор вызова. Лицо обдало жаром, по спине словно кто-то провел холодной рукой. Линия номер один. Центр.
Иванченко пригладил волосы рукой, смотрел на пульсирующий огонек светодиода и мучительно пытался представить себе, кто там, на той стороне и что сейчас произойдет. Бессмысленный разговор. Какие-то угрозы? Это сейчас словно послание с Марса. Попробуй добраться сюда из Москвы. А бригада прикрытия… Что бригада прикрытия и гарнизон базы хранения? Там сейчас или уже произошло, или как раз происходит то, что он, полковник Иванченко, видел на экране. Кровь, смерть, безумие.
Полковник надел гарнитуру, протянул руку к выключателю. Пальцы чуть подрагивали.
– Всем выйти из центра! – сказал он громко. – Всем немедленно выйти из центра!
Люди не сразу поняли, прошло минуты три, прежде чем последний из них вышел и прикрыл за собой толстую бронированную дверь.
– Да, – сказал полковник в микрофон, нажав на кнопку переключателя.
– Утеса на связь, – сказал уверенный голос.
Человек с таким голосом имеет большой опыт командования, управления людьми. Сталь, завернутая в бархат. За такими идут, в таких верят, таких не предают. А они, обладатели подобных интонаций, могут и обмануть, и предать… Видел Иванченко таких в своей жизни.
– Утес недоступен, – сказал полковник, снова облизав губы.
Очень хотелось пить.
– Лешего тогда. – Человек на той стороне сверхдорогого кабеля был спокоен, будто и не пришлось ему только что более трех минут ждать ответа на его вызов.
– Я не знаю, кто такой Леший, – сказал Иванченко.
– Генерал Федоров…
– Так это он Леший? – Иванченко вспомнил лощеного генерала и усмехнулся – позывной ему совершенно не подходил. И умер как полное ничтожество, какой там Леший…
– Да, Леший – это генерал Федоров.
– Генерал Федоров тоже не может выйти на связь. – Да какого черта, в конце концов, – выругался про себя Иванченко, – что он мне сделает, в ухо крикнет? И генерал, и Утес – мертвы. Генерал еще с вечера, Утес – с полчаса.
– Так, – сказал человек на той стороне. Немного растерянно сказал. – С кем я говорю?
– Это так важно? – спросил полковник Иванченко. – Я же не спрашиваю, кто мне сейчас позвонил и задает вопросы. И мне это не мешает жить…
На экране один из зомби вернулся к ограждению, осторожно подошел к проволочному забору, потрогал режущую кромку. Понюхал воздух. И что-то было такое в его движениях и взгляде, что полковник понял: не уйдет эта тварь отсюда, будет бродить вокруг, разыскивая лазейку, пытаясь раз за разом проникнуть внутрь. Нужно было потратить еще один патрон, но не садиться же самому за пульт управления огнем, прерывая такой интересный разговор.
– Меня зовут Лидер, – сказал человек с уверенным голосом прирожденного руководителя.
– Я – полковник Иванченко, комендант Узла-три. – Полковник не отрываясь смотрел на экран, зомби все стоял и принюхивался.
– Минуту…
– Да хоть десять.
Зомби прошел вдоль ограждения, снова протянул руку, на этот раз не очень удачно – лезвие рассекло кожу на его ладони. Капли часто закапали на землю. Зомби поднял руку над головой, раскрыв ладонь, подставив ее под дождь. Кровь через несколько секунд перестала капать, зомби лизнул ладонь, что-то выкрикнул хрипло и ушел за деревья.
Получается, что на них раны зарастают почти сразу. Это нужно иметь в виду.
– Сергей Иванович? – сказал Лидер.
– Да, Сергей Иванович, а что?
– Вы должны были покинуть объект еще вчера…
– И не покинул. Что дальше? Меня не устроил список, который вы прислали генералу. Ведь вы же прислали, правда?
– В общем, если отбросить подробности – я, – подтвердил Лидер. – Но у вас был приказ.
– Я ему не подчинился. Я не считаю, что моя семья и семьи моих людей меньше, чем дети и жены чиновников, заслуживают спасения. И я больше не буду этого объяснять, мне хватило разговора с ныне покойными Лешим и Утесом. Избавьте меня от этого, хорошо? Я ведь могу и связь отключить.
– Можете, – не стал спорить Лидер. – И полагаете, что это вам сойдет с рук?
– Когда все закончится и вирус будет уничтожен? Согласен даже на расстрел. Остальные только выполняли мои приказы. Вашу спецколонну мы не тронули…
– А что с колонной? – напрягшимся голосом спросил Лидер.
– Нет колонны. Те, кто не умер, сожрали тех, кто не заразился…
– Сколько у вас людей в бункере?
– Наручники будете готовить?
– Перепись населения провожу, – спокойно ответил на вызов Лидер. – Нам нужно знать, сколько человек уцелело. Москву и Питер уже накрыло. Информация из пригородов и областей недостаточная и путаная. Сколько у вас человек?
– Полторы тысячи.
– Полторы тысячи, – раздельно повторил Лидер, словно записывал. А может, и вправду помечал золоченым карандашиком на листе льняной бумаги – Узел-3, полторы тысячи человек. И прикидывал, что и как можно получить с этих людей, мятежом захвативших бункер. Налоги? Или что-то еще?
– Значит так, – сказал Лидер. – По этой линии ты будешь докладывать мне обо всем происходящем на объекте каждый день. Скажем, в 18–00.
– И почему?
– Потому что я так сказал. И потому, что иначе ты не будешь получать информацию, которая будет появляться у меня и в других хранилищах. И когда появится сыворотка против вируса, то… Ты меня понял, полковник? Если хочешь, кстати, могу тебе присвоить звание генерала. Ты как?
– Обойдусь.
– Как знаешь. Но имей в виду: будешь заниматься ерундой – я найду способ с тобой разобраться. А вдруг у тебя в бункере заложена взрывчатка?
– Не стоит на меня так давить. – Иванченко невесело усмехнулся. – Я строил этот бункер, все шло через меня. Нет здесь закладок, не нужно меня напрасно пугать…
– Хочешь в это верить? Верь. И я пока не склонен к решительным и необратимым действиям. Но лучше не рискуй, полковник. Я доступно объясняю?
– Более чем.
– Вот и хорошо. И чтобы два раза не звонить: твой позывной теперь… Ты хочешь Утес или Леший?
– Меня устраивает Сергей Иванович.
– Значит, Леший. Вот и договорились. Служи, Леший! Ты еще пригодишься.
Полковник Иванченко хотел послать неизвестного ему далекого Лидера как можно дальше и с наиболее изощренным вывертом, но не успел – тот отключил связь.
Вот ты и побыл мятежником, сказал себе полковник. Вот ты и почувствовал вкус свободы, Леший.
Даже сюда дотянулись… Наверняка врал же о заложенной мине. Но ведь мог и правду сказать. Не проверишь. И хватит двухсот граммов пластида, чтобы нарушить герметичность бункера.
А еще вакцина… А если правда? Если и в самом деле это получится?
Сволочи, сказал полковник Иванченко. Как же я вас ненавижу!
Потом взял карандаш и написал прямо на пульте возле телефонной трубки: «Каждый вечер в 18–00».
Глава 06
Он перестал обращать внимание на то, какой именно сейчас день недели, какое именно число и месяц. Не видел в этом смысла. Он просто считал прожитые после катастрофы дни. Ставил отметки на стене возле двери на кухню.
В первый день после начала эпидемии в городе отключилось электричество. Погасли свет в кабинете и монитор компьютера. Янычар остался сидеть в кресле, мысленно считая секунды. На пятьдесят восьмой свет снова зажегся – не соврали, дизель в подвале включился автоматически, дал электричество дому. Говорили, что дизеля без заправки хватит на три дня.
Три дня, отметил для себя Янычар. К тому моменту, когда вырубится дизель в подвале – вряд ли кто-то станет подливать горюче в бак, нужно будет подготовить тот генератор, что стоит на балконе. Если его использовать не круглосуточно, а по нескольку часов в день, то горючего хватит еще дней на пять. Итого – восемь дней цивилизации.
Только окна стоит задернуть шторами, чтобы не привлекать излишнего внимания.
С другой стороны, где-то в доме наверняка остались включенными лампы, и в темной ночной Москве окна будут светиться, как маяки. И кто только не прилетит на их свет. Наверное, правильно было бы пройтись по дому, вырубая осветительные приборы и отстреливая уродов.
Только вот оставался вопрос: он уже получил свою долю заразы и просто оказался к ней невосприимчивым, или то, что он сидит на десятом этаже в закрытой квартире, предохраняет его пока от заражения?
Можно было, конечно, проверить, выйти на улицу или зайти в какую-нибудь из разгромленных квартир подъезда. Там наверняка есть мертвые. И выжившие твари тоже есть.
Янычар слышал крики в доме. Дверь была надежной, перекрывала все звуки, доносящиеся изнутри дома, а вот балкон он оставил открытым. Кричала женщина. Кричал мужчина. Несколько раз грохнуло ружье. Со звоном разлетелось оконное стекло, и кто-то с криком вылетел из окна. Раздался глухой удар тела об асфальт, и крик прервался.
Несколько уродов, слонявшихся возле дома и подъедавших тела погибших, быстро оказались рядом с упавшим и приступили к трапезе. Они были настолько увлечены едой, что даже не заметили, как мимо них, скользя вдоль стены дома напротив, проскочили трое или четверо людей.
Янычар наблюдал за всем этим с балкона, сидя в кресле и баюкая «винторез» на коленях.
Он наблюдал, не вмешиваясь, отмечая для себя важные особенности нового мира.
Уроды перемещаются очень быстро. Это не зомби из фильмов ужаса, действуют они вполне ловко и даже согласованно. Стараются держаться стаей. Поэтому если на улице наткнутся на такую тварь, то нужно иметь в виду: неподалеку обязательно есть еще несколько.
Бегство по прямой – не самая удачная стратегия.
Молодой парень попытался убежать от группы уродов. Рванул по дороге, рассчитывая то ли скрыться в переулке, то ли спрятаться в одном из домов. Наверное, он уже не первый час метался по обезумевшему городу, вымотался, но, увидев зараженных, попытался сделать ставку на скорость.
Его догнали.
Самый прыткий из каннибалов зацепил парня за плечо, рванул, парень потерял равновесие, сделал еще несколько шагов, пытаясь устоять на ногах, но в спину ему ударил набежавший монстр. Дубиной ударил, уроды не совсем превратились в животных, пользовались примитивным оружием. У этого была массивная ножка от деревянного стола.
Удар в спину швырнул парня на асфальт, второй пришелся по голове. И третий. И четвертый. Потом настало время еды.
Янычар встал с кресла и ушел на кухню. Поскольку электричества хватит всего на неделю, нужно как-то разобраться с продуктами. В первую очередь следует есть скоропортящиеся, отложив на потом еду в вакуумной упаковке и консервы. Макароны, крупы, овощи тоже могут подождать.
Хорошо, что водопровод в доме был спланирован по западным образцам – вода вначале подавалась в здоровенный бак на крыше здания, а потом самотеком шла в квартиры. И в общем, было неплохо, что болезнь и людоеды существенно подсократили численность обитателей дома. Вода вообще не была пока проблемой.
Янычар принимал душ каждый день, даже горячий, включая бойлер.
Живем лишь раз, пояснил Янычар своему отражению в зеркале. Отражение смотрело осуждающе и даже с какой-то брезгливостью. И черт с тобой, подумал Янычар. Не очень и нужно мне твое одобрение.
В городе первые дни шли бои.
Первые четыре дня. Работали пулеметы, автоматические пушки с БМП, танковые орудия. Ночью было хорошо видно, как полыхает что-то на востоке, как отражаются вспышки взрывов на низко висящих облаках.
Мимо брошенных на улице грузовиков в первый день проскочило несколько бэтээров, Янычар даже считать не стал. После двух часов наблюдения он зашел в квартиру – дождь усилился, и даже плащ не очень от него спасал. Слышал только, как ревели двигатели тяжелых машин на улице.
Схватки в доме закончились часа через полтора после начала. Янычар подошел к открытой балконной двери, постоял некоторое время, прислушиваясь, потом дверь закрыл. В доме больше не кричали, не стреляли, не били окна. Значит, наступило временное равновесие. То ли монстры сожрали всех выживших, то ли выжившие сумели перебить монстров, то ли просто закрылись в квартирах и сидят тихо, чтобы не привлекать внимания.
Вечером первого дня Янычар решил напиться. До свинского состояния. На душе было хреново, все никак не мог забыть разговора с Наташей. Даже несколько раз ударился головой о стену, матеря себя самыми последними словами.
Он себя ругал не за то, что не спас Наташу, не вызвал ее сюда. Она бы все равно умерла. Ведь умерла бы, вирус ее доконал, Янычар сам слышал по телефону. Тут себя ругать, по факту, не за что. А вот то, что он не сдержался и все-таки позвонил тогда… Он ненавидел себя за этот телефонный звонок. Значит, все-таки слабак. Значит – расквасился все-таки Янычар в гражданской жизни.
Янычар принес пару бутылок водки, бутылку коньяка, что-то мясное и пару банок икры. Гулять так гулять. Он даже налил первый стакан – массивный, с толстым дном, миллилитров на триста, – поднес к губам, торопливо пробормотав нечто вроде «царство небесное», сделал первый глоток, потом отшвырнул стакан прочь. Влепил им изо всей силы в стену.
Стакан разлетелся на тысячу осколков.
– И чтобы такого больше не было, – строго сказал Янычар. – Ты подохнешь не сегодня и не завтра. Ты умрешь только тогда, когда не будет другого выхода. Ты будешь драться с этими уродами, рвать глотки, отрывать руки и ноги… Ты будешь страшнее их, Янычар!
Утром он разместился на балконе с «винторезом» и биноклем, взял туристическую карту Москвы и целый день наблюдал за городом, делая пометки на карте. Если в каком-то районе слышится стрельба – значит, там окопались военные, значит, держатся. Значит, если что, туда можно будет двигаться.
Еще был Кремль, под которым наверняка было убежище, но идти в ту сторону было совершенно бессмысленно – не пустят. Не для него строилось, да и открывать сейчас ворота для кого бы то ни было – глупо. Опасно и глупо.
Нет, не исключено, что ученые уже что-то нащупали, пусть не лекарство, но хотя бы средства безопасности, научили пусть не лечить, но хотя бы не допускать заражения.
В первый и второй день по улице перед домом пробегали и проходили довольно много нормальных людей, но потом поток иссяк. Монстры активно охотились, добывая еду. Время от времени появлялись люди, но было их мало и… кстати, обратил внимание Янычар, чаще всего люди проходят в сухую солнечную погоду.
Уроды вроде как не любят солнца. Или наоборот – любят дождь. Нужно это как-то проверить, но на всякий случай отметим – уходить нужно по сухой погоде.
На четвертый день Янычар задействовал генератор на балконе. Тарахтел он не сильно, внимания снизу привлечь не мог. Да и, похоже, охрана дома успела перекрыть вход и окна первого этажа.
Несколько раз выжившие люди пытались войти, стучали, даже хотели выломать дверь, но ничего у них не получилось. Янычар даже собрался им крикнуть, чтобы уходили, но потом подумал, что бедняги станут проситься внутрь, ныть и плакать, пока не появятся каннибалы.
Поэтому Янычар промолчал. Нельзя, чтобы дверь открыли и в дом смогли входить все кому не лень. Сейчас дом изолирован, есть реальный шанс почистить его от пораженных вирусом уродов. Если правильно за это взяться, да еще подключить других выживших… Хотя вот это Янычару совершенно не нужно. Он – сам за себя. И не собирается играть в объединителей и спасителей.
Достаточно того, что на пятый день катастрофы он расположился на балконе и занялся практическими упражнениями и экспериментами.
Моросил мелкий дождь, уроды вели себя активно. Время от времени появлялась очередная группа, проходила мимо дома от угла к перекрестку. За перекрестком была станция метро, возможно, туда они и двигались.
Уроды не устраивали засад, не организовывали облав – максимум коллективизма у них проявлялся в одновременной атаке на забредших сюда людей.
Причем ночью они действовали так же эффективно, как и днем. Вряд ли они видели в кромешной темноте, скорее всего ориентироваться и обнаруживать жертвы им помогал нюх. Пара выживших попыталась спрятаться в брошенном армейском «Урале». Заскочили в кузов и затихли. Эти двое уже, по-видимому, заметили связь между дождем и появлением уродов, поэтому, когда снова заморосил дождь, быстро спрятались в кузов.
Их обнаружили ровно через пять минут.
Каннибалы, двигавшиеся мимо грузовиков, вдруг замерли одновременно, повернули головы к машине, словно принюхиваясь. Они даже хрипеть перестали на несколько секунд. Потом, не обменявшись даже звуком или жестом друг с другом, стали запрыгивать в кузов. Наверное, мужчина пытался защитить свою спутницу, с полминуты слышались ее истошный крик и надсадные выкрики мужчины. Потом мужчина закричал от боли и стих. Визг женщины взлетел и резко прервался.
Уроды выволокли окровавленные тела и потащили их в сторону метро.
Значит, прятаться от них бессмысленно, понял Янычар. Нужно укрытие – надежное и для них недоступное. Надеяться отбиться можно, только если удастся создать высокую плотность огня. И лучше огня из чего-нибудь крупнокалиберного. Автоматы калибром пять сорок пять тут вряд ли помогут. Трудно попасть в голову стремительно несущемуся уроду. И в прыжке перехватить его выстрелом нереально.
Никакого героического сопротивления. Бежать и бежать. От убежища к убежищу.
Еще можно отстреливать их одного за другим, оставляя поживу для остальных.
Это свое предположение Янычар проверил немедленно.
Уродов было немного – пятнадцать особей. Двигались они по улице не слишком быстро, не имея цели. Взаимодействия в группе Янычар не заметил – просто брели вместе, надсадно хрипя. Это хрип, кстати, сопровождал уродов везде, они не могли дышать иначе – только хрип, хрип и хрип. Это их могло выдать, если внимательно слушать. Еще один шанс, крохотный, но тем не менее…
Янычар поймал переднего урода в прицел. Высокий, остатки дорого костюма и модельных туфель. В той, довирусной жизни, урод не очень часто передвигался на своих двоих. Ездил в машине, и, скорее всего, не за рулем. Такие туфельки портятся от взаимодействия с педалями. Берутся морщинами.
А теперь бредет, тащит за собой палку. Они все, те из уродов, кто вооружился, волокут за собой примитивное оружие, не догадываясь взвалить его на плечо и дополняя свое хриплое дыхание шорохом и скрежетом по асфальту дубин, клюшек для гольфа и бейсбольных бит.
В голову, напомнил себе Янычар. В голову…
Выстрел, цель исчезла из оптического прицела, Янычар тут же убрал винтовку. Урод упал, рухнул как подкошенный. Значит, голова – правильная цель. Нужно только правильно целиться, чтобы не вскользь.
Стая замерла, растерянно глядя на убитого. Один из уродов, молодой парень дет двадцати, оглянулся, словно понимая, что где-то должен быть снайпер. Остальные сгрудились, окружая мертвеца. Кровь из головы растекалась по асфальту, легкий дождик стучал по поверхности темно-красной лужи, размывая ее с краев.
Уроды бросились почти одновременно, упали на колени, впиваясь зубами в тело. Парень, с подозрением осматривавший дома, оказался вне круга жрущих, места ему явно не хватало. Безрезультатно сунувшись пару раз в свалку, он что-то рявкнул, замахнулся бейсбольной битой, ударил женщину, оказавшуюся к нему ближе всего. Удар вышел сильным, череп лопнул сразу, разбрасывая в сторону кровавые ошметки. Парень схватил еще дергающееся тело, выдернул его из свалки и стал зубами вырывать куски плоти убитой.
К нему присоединились двое или трое уродов, парень не возражал.
Значит, жрут они и своих. Если есть живое мясо – охотятся. Если мяса не попалось, употребляют таких же уродов, как сами.
Ели каннибалы жадно, толкаясь, не переставая хрипеть, но пока еда не закончилась, никто никого больше не пытался убивать.
Когда я ем, сказал Янычар, я глух и нем. Он снова прицелился, можно было сейчас аккуратно перестрелять всех членов стаи, но нужно беречь патроны. Уродов на двадцать голов больше или на двадцать голов меньше – соотношения сил это не изменит, а патроны могут закончиться.
Если бы гранату…
Придурковатый Молодой хозяин. Пулемет, значит, есть, а гранат – нету. Не приготовил. Хотя зачем ему держать гранаты в квартире, когда можно хранить их в загородном доме, в поселке с кокетливым названием Застава? Богатырская, надо полагать.
Хозяин любил ездить туда, за сто пятьдесят километров от Москвы, в дебри заповедного леса, где чудом и волей его отца был построен небольшой поселок всего на полтора десятка домов. Хозяин даже свою супругу туда с собой не брал, ездил в чисто мужской компании и предавался воинским потехам и развлечениям на лоне природы в заказнике министерства обороны.
Богатыри земли Русской: Фрейдин, Сулейманов, Галимов, Райзман, Етоев, Бахтияров, Хорст – молодые представители этих славных российских фамилий любили порассуждать в баньке о славном былинном прошлом, о возрождении духа и даже на полном серьезе прикидывали количество крепостных, которых каждый из них мог бы себе прикупить.
Таскали эти братья-славяне на свою Заставу всякую ерунду, оружейная комната Молодого хозяина по сравнению с тамошними коллекциями выглядела как призыв ко всеобщему миру. Но сто пятьдесят километров – это сто пятьдесят километров. По нынешним временам – как до Луны.
Уроды доели и ушли, оставив на дороге кости и лужи крови. И только после этого Янычар сообразил, что можно было бы попробовать коктейль Молотова. Бензин, конечно, был дефицитом, запасов в генераторе оставалось в лучшем случае на трое суток экономного использования, но проверить, как уроды отреагируют на огонь, было просто необходимо.
В конце концов, в доме должно быть полно бензина. Запас для генератора, машины в подземном гараже – баки и запасные канистры. Во внедорожнике Молодого хозяина точно имеются две двадцатилитровые канистры бензина.
Янычар взял початую бутылку водки, недрогнувшей рукой вылил жидкость в унитаз. Спустил воду. Бутылку сполоснул.
Взял с полки кусок мыла, сходил на балкон, отлил из бачка бензин в бутылку. Лучше бы, конечно, все это сделать на балконе, но дождь снова усилился, лупил в окна и влетал в открытую балконную дверь. Паркет перед балконом намок и потемнел. Какая жалость, подумал Янычар. Как же я теперь буду перед хозяевами оправдываться? Жутко эксклюзивный паркет из страшно дорогой древесины. Интересно, как гореть будет, если придется готовить на костре?
Бензин в гараже рано или поздно закончится, все равно придется принимать решение. Хорошо, что супружница Молодого хозяина презирала мебель из всякой там деревоплиты. Только натуральная древесина. А это, как ни крути, дрова.
Янычар сел на диван, поставил бутылку с бензином перед собой и стал медленно и аккуратно стружить кусок мыла на журнальный столик тонкими полупрозрачными лепестками. Потом аккуратно опускал лепестки в бутыль, встряхивал, дожидаясь, пока мыло растворится. И снова опускал.
Конечно, можно было соорудить что-то более ядреное, но для испытания хватит. Теперь – фитиль. Янычар огляделся по сторонам. Можно было бы сходить в спальню и отрезать кусок простыни, но было… Все равно ему было. Еще не сознавая этого, он ненавидел квартиру, каждой тряпкой, каждым цветочным горшком напоминавшую о ее мертвых хозяевах.
Янычар оторвал кусок шторы, отрезал тонкую полоску материи прямо на столе ножом, не обращая внимания на глубокие царапины, которые оставил клинок на полированной поверхности. Вылил немного бензина на тряпку, заправил ее в горлышко бутылки.
Неплохо было бы, если б сейчас на улице бродили уроды. Как раз дождь, сложнее будет зажечь фитиль, но зато уроды не отсиживаются в каких-нибудь подвалах или в метро.
Каннибалов было штуки четыре. Называть их людьми у Янычара не поворачивался язык. Четыре особи сидели на бордюре возле «Урала». Шум дождя и ветер мешали расслышать их хриплое дыхание, но возгласы, которые они время от времени издавали, доносились на десятый этаж.
Лучше бы они, конечно, были поближе. Так придется бросать бутылку метров на двадцать, причем сверху вниз, что осложняет расчет расстояния. И попасть нужно точно, совсем рядом с уродами.
Давно Янычар не занимался метанием бутылок с зажигательной смесью. Пожалуй, лет десять, с тех пор как пришлось работать в Африке по какой-то международной миссии от имени местных повстанцев. Но руки должны помнить. Янычара в свое время гоняли, превращая тренировки в навыки, а навыки в рефлексы. А рефлексы не пропьешь и не прогуляешь.
Янычар щелкнул зажигалкой, которую держал в левой руке, осторожно поднес огонек к фитилю. Тот полыхнул. Шаг вперед, к балконным перилам, взмах – бутылка полетела по дуге, оставляя за собой темный дымный след.
Рефлексы и вправду не пропьешь – бутылка ударилась об асфальт точно возле уродов, бензин выплеснулся, вспыхивая, горящая жидкость облила двух из них.
Уроды вскочили, бросаясь в разные стороны, загоревшиеся тоже пытались бежать, но пламя полыхало на их телах, почти мгновенно сгорели остатки одежды, кожа и плоть пылали, выбрасывая черный дым.
Вспыхнувшие монстры ревели что-то нечленораздельное, однако даже не пытались кататься по лужам, сбивая с себя пламя. Кожа на лицах сморщилась, потекли глаза, но горящие уроды только выли, а остальные стояли вокруг них и даже не пытались прийти на помощь. «Еще бы пару бутылок», – подумал Янычар.
Читать бесплатно другие книги:
