Блудница поневоле Романова Галина

– Какая машина?! Марка, цвет… Ты успел разглядеть?! – заволновалась она еще сильнее.

– Синяя какая-то, а марка… – Палыч оттопырил нижнюю губу. – А бес его знает! Иностранная какая-то. Она быстро мелькнула, я и разглядеть-то толком не успел.

Пожав напоследок руку озадаченному странными расспросами Палычу, Милочка влетела на крыльцо и, открыв входную дверь своим ключом, едва не упала, зацепившись за порог.

– Что с вами?! – Виолетта Николаевна, подобно призраку, возникла из ниоткуда и с легким прищуром смотрела на нее не отрываясь. – Что-то случилось?!

– Нет, нет, – поспешила успокоить ее Милочка. – Все в порядке…

Хотя сама прекрасно понимала, что в порядке ничего не было. Машина скорее всего была та же самая. Поднявшись к себе наверх, Милочка заметалась по комнате, лихорадочно собирая вещи в сумку. Но когда «молния» с визгом застегнулась за последней вещью, она упала на кровать и обхватила голову руками. Вопрос, куда ей сейчас пойти, оставался без ответа. И хотя у нее на брелоке висел ключ от дома Кирилла и Лерки, использовать их жилье как укрытие она не хотела. По крайней мере пока…

– Господи, ну что мне делать!!! – то и дело шептала она, комкая край простыни. – Это он, я не могла ошибиться!!!

Неизвестно, сколько бы она продолжала мучиться неразрешимыми вопросами, но тут в дверь осторожно постучали.

– Кто там еще? – подняла Милочка всклокоченную голову.

– Вас к телефону, – Виолетта Николаевна вошла в спальню и протянула ей трубку мобильника, немало удивив: – Иннокентий Игоревич…

– Да, Кеша, я слушаю тебя, – устало произнесла Милочка.

– Киска моя, огонь твоих глаз… – начал бархатистую трепотню Иннокентий.

– Кеша, извини, – перебила его Милочка. – У меня проблемы.

Дождавшись, когда за домработницей закроется дверь, Милочка принялась метаться по комнате, выплескивая в трубку весь свой страх от появления преследователя.

– Это та же машина, – беспрестанно повторяла она.

– Ну, ну, дорогуша, – попытался увещевать ее Иннокентий. – Ты же в конце концов не Джеймс Бонд и не могла в мутных стеклах очков какого-то пьяницы разглядеть и цвет, и марку машины!.. Возьми себя в руки!.. Где твое самообладание?!

– Нет, я уверена, что это она… – все больше и больше паниковала Милочка.

– Хорошо, – сдался он наконец. – Сиди дома и не показывай носа на улицу. Не пойму, зачем ты вообще выходила… Завтра рано утром я подъеду, и мы что-нибудь придумаем…

Иннокентий дал отбой, внеся в мающуюся страхом душу Милочки немного успокоения. Она даже попыталась шутить, когда спустилась вечером к ужину. Но Виолетта Николаевна, вопреки своей обычной обходительности, сделалась вдруг отстраненно вежливой и на все ее шутки не попыталась даже улыбнуться.

«Ну и черт с тобой! – решила для себя Милочка, уплетая рисовый пудинг и запивая его горячим шоколадом. – Обойдусь без твоей компании».

Она поблагодарила домработницу за ужин и совсем уже было собралась уйти, как Виолетта Николаевна неожиданно спросила:

– Вам молоко подать наверх или вы спуститесь?

– Молоко?.. – непонимающе подняла Милочка бровки.

– Иннокентий Игоревич сказал мне, что вы на ночь пьете стакан теплого молока с медом…

– Ах, да… Ну, если вас не затруднит, я хотела почитать немного, так что… Повторяю, если вам не трудно…

– Нет. – Домработница все же сделала слабую попытку улыбнуться. – Я принесу.

Милочка давно приняла ванну и, закутавшись по самый подбородок в шерстяное одеяло, уже дочитывала любовный роман, а услужливой Виолетты Николаевны все не было.

– Пора бы ей уже прийти, – зевнула она, закрывая книгу на последней странице. – А то я и без молока усну.

Но сон, вопреки ожиданиям, не шел. Проворочавшись с полчаса на кровати, Милочка запахнулась в махровый халат, натянула меховые тапочки и решительными шагами направилась на кухню. Дверь была плотно прикрыта, но сквозь щель внизу пробивалась полоска света, ясно указывающая на то, что в комнате кто-то есть. За это говорил и шум льющейся из крана воды.

– Виолетта Николаевна, – пропела Милочка, дернув на себя ручку двери. – Мое молоко, наверное, уже…

Слова завязли у нее на губах, едва она переступила порог кухни. То, что предстало перед ее взором, заставило ее сердце подпрыгнуть и бешено колотиться. Холодок ужаса тонкой струйкой обдал позвоночник, и Милочка завизжала.

Остановившиеся глаза Виолетты Николаевны смотрели прямо на нее. Немой крик искорежил ее красивый рот до неузнаваемости. Судорожно сжатые пальцы скомкали скатерть на столе, опрокинув стакан с молоком, которое натекло маленькой лужицей на пол.

Не теряя ни секунды, Милочка рванула что есть сил наверх, побросала в сумку вещи, схватила ключи с прикроватного столика и, как была в халате, выбежала на улицу.

Прохлада сентябрьской ночи немного привела ее в чувство.

– Так, так, – забормотала она, быстро сокращая расстояние между крыльцом и машиной, которую она оставила в глубине огромного сада. – Сейчас я сяду в машину и забуду, забуду эту Виолетту Николаевну…

Эти же слова она твердила, уже усевшись за руль и выезжая через задние ворота, которые почему-то не были закрыты к этому часу.

– Забуду, забуду, – стуча зубами, повторяла Милочка, забыв об осторожности и врезаясь в глубокие осенние лужи на грунтовой дороге. – Кто же она такая, эта Виолетта Николаевна?

– К настоящему моменту она покойница! – раздалось у нее над самым ухом.

Эти слова, сказанные почти шепотом, обрушились на нее подобно кузнечному молоту. Инстинктивно нажав на педаль тормоза, она резко развернулась назад и едва не лишилась рассудка. На заднем сиденье сидел мужчина. Она дернула рукой, пытаясь зажечь свет в салоне, но ее остановил все тот же тихий голос:

– Не нужно… Будь умницей…

– Ага, – тряхнула Милочка головой, да так, что шейные позвонки еле удержались на месте. – А-а-а к-кто вы?!

– Друг, – последовал более чем лаконичный ответ. – Поехали…

– Куда ехать то? – пискнула Милочка, вновь заводя машину.

– Я скажу…

Все время пути заняло часа два. Долго петляя по проселочным дорогам, Милочка, строго следуя указаниям сидящего сзади, заехала в лес и остановилась на небольшой полянке.

– Здесь? – отстучала она зубами четкую дробь.

– Можно и здесь. – Задняя дверца машины открылась, впуская прохладу осенней ночи, и ее спутник скомандовал: – Выходи.

Открыв непослушными пальцами дверцу, Милочка вывалилась из машины и, прислонившись к переднему крылу, огляделась.

Вопреки трагизму ситуации обстановка вокруг не была зловещей. Наоборот… Легкий шорох осенних листьев, освещаемых круглой луной и россыпью звезд, навевал подобие романтического настроения.

Видимо, это и сыграло на чувствах ее похитителя, потому как он шагнул к Милочке и чуть хриплым голосом спросил:

– Замерзла?

– А что? Есть желание согреть? – Против воли вопрос ее прозвучал язвительно.

Сообразив, что подобный тон в данной ситуации вряд ли уместен, она прикусила язычок, но было поздно. Незнакомец подошел вплотную к Милочке и, протянув вперед правую руку, с силой привлек к себе.

– Простите меня! Я пошутила! – стала лепетать Милочка, чувствуя, как смелеют с каждой минутой руки мужчины. – Отпустите меня, пожалуйста!..

Но ее протест потонул в прикосновении властного рта.

Дальнейшее было похоже на сон. Чувствуя, что тонет в этом сне, поражающем бесстыдством ощущений и неожиданностью наслаждения, Милочка уговаривала себя очнуться, но руки, против воли, обхватывали крепкие плечи, а губы… Губы скользили по влажной от пота коже мужчины и выкрикивали безумные слова восторга.

«Что я наделала?! – пойманной птицей билось в мозгу, когда она поправляла одежду. – Он убийца! Он убил Валерия! На его счету смерть Виолетты…»

– Не надо меня строго судить, – молвил незнакомец, словно угадав ее мысли. – Ты оказалась маленькой пешкой в большой игре, которую ведут очень крутые дяди…

Закусив губку, чтобы не разреветься от досады на самое себя и страха, который вновь начал накатывать на нее волнами, Милочка отвернулась и спрятала лицо в воротник халата.

– Эй, детка! – Сильные руки обхватили ее за плечи и развернули к себе. – Я хочу помочь тебе.

– Чем? – Милочка подняла голову и попыталась в темноте поймать выражение лица незнакомца. – Помочь умереть тихо и безболезненно. Тогда нужно было делать это минут пять назад, когда…

Мужчина усмехнулся и, не дав ей договорить, вновь поцеловал долго и волнующе. Чувствуя, как вновь слабеют ее колени, она попыталась взять себя в руки, уговаривая быть благоразумной. Но память, саркастически насмехаясь, подсовывала ей воспоминания о ее мужчинах. Один из которых, погибший два года назад в результате своих же махинаций, не мог поцеловать ее, чтобы не порассуждать о бесполезности сего занятия, а другой сопровождал все это такими эпитетами, что ее в последнее время с души воротило при одной мысли о них…

«Уж если мне суждено умереть в ближайшем будущем, – выудила Милочка для себя оправдание из глубин души, – так пусть последний вздох, который я испущу, будет вздохом удовольствия…»

Уложив ее на капот машины, незнакомец без устали ласкал ее напрягшееся от предвкушения тело, заставляя Милочку забывать обо всей суетности и всех страхах мира. Лишь один раз в ее жизни было нечто подобное, но все закончилось, так и не успев начаться…

Двухнедельный отпуск, который Иннокентий решил провести с Милочкой на море, подходил к концу. Не особо побаловав погодой и событиями, Милочке он не очень то и понравился. Более того – она откровенно скучала и даже не пыталась этого скрыть.

Иннокентий Игоревич с утра до ночи пропадал в бильярдной, где неожиданно завел знакомство с одним из предпринимателей из Бельгии. После завтрака, чмокнув возлюбленную в розовую щечку, исчезал, напевая, из номера, и до вечера Милочка его не видела.

Она усаживалась в шезлонг на огромной лоджии и, подставив лицо скупым лучам солнца, которые еле-еле пробивались сквозь плотную массу облаков, предавалась мечтаниям. Часам к двум ей это обычно начинало надоедать. Брюзжа себе под нос всяческие ругательства в адрес необязательного любовника, который завез ее сюда и предоставил самой себе, она надевала шорты, футболку, надвигала на самый нос широкополую шляпу, дополняла ансамбль легкими танталетками и плетеной сумочкой, которую набивала виноградными гроздьями на местном рынке.

Полностью экипировавшись, Милочка шла бродить по городку, достопримечательности которого она осмотрела еще в первые три дня своего пребывания здесь.

Городок был небольшим, удивительно спокойным и чистым. После обеда тихие улочки его словно вымирали. Как объяснил ей один из официантов в маленьком баре на окраине, это была небольшая дань старинным традициям – что-то вроде послеобеденной сиесты. На что она, к слову сказать, нисколько не сетовала и выбирала для прогулок именно это время.

Вдоволь набродившись по опустевшим улочкам, Милочка выходила на дорогу, которая выводила ее из города к полуразвалившейся часовенке на небольшом взгорке. Забравшись на самый верх, она усаживалась на один из камней, которых здесь было великое множество, и смотрела вдаль.

Вид, открывающийся с этой высоты, был поистине великолепен. Белоснежные красавицы-яхты скользили по водной глади моря. Линию горизонта окаймляли горы, снежные шапки которых были сокрыты сегодня плотной грядой облаков.

– Будет шторм, – повторила Милочка чьи-то слова, подхваченные на рынке.

– Вряд ли, – тихо произнес кто-то за ее спиной.

От неожиданности она едва не поперхнулась виноградиной, за мгновение до этого положенной в рот. Резко обернувшись, она уставилась на мужчину, стоявшего чуть позади нее и так же, как она, внимательно разглядывающего пейзаж.

– Местные говорят, что будет, – упрямо повторила Милочка.

Она выплюнула злополучную виноградину и достала пачку сигарет. Вообще-то она никогда прежде здесь не курила, считая это чем-то вроде святотатства, но этот посторонний человек своим неожиданным вторжением разрушил романтический ореол, которым было овеяно для нее это место.

Незнакомец между тем, облюбовав один из камней неподалеку от Милочки, уселся на него и принялся в упор разглядывать ее. К мужскому вниманию она относилась спокойно, и такие вот пристальные взгляды ее редко лишали душевного равновесия, но сейчас она отчего-то занервничала.

В несколько затяжек вытянув сигарету и затушив ее о землю, Милочка достала гроздь винограда и, ощипывая крупные ягоды, принялась уплетать виноградину за виноградиной.

Первый порыв, когда она хотела подняться и уйти, уже прошел.

«Это мое место! – мысленно шептала она самой себе. – Пусть сам убирается!»

Но последнее, очевидно, в планы незнакомца не входило. Он, словно следуя ее примеру, достал из пакета сверток и, положив его на колено, принялся разворачивать. Чем-чем, а любопытством Милочку природа не обделила, поэтому она, вытянув шею, с интересом наблюдала за его манипуляциями.

Мужчина извлек на свет божий огромный сандвич с курятиной и с улыбкой предложил:

– Не желаете?

– Нет, – буркнула Милочка, мгновенно устыдившись, что поглощала виноград в одиночестве. – Спасибо…

– Вам тоже нравится это место? – Незнакомец вонзил крепкие зубы в бутерброд и уже с полным ртом пробубнил: – Оно очень красиво…

– Да, – согласно кивнула она, вытирая платочком липкие пальцы. – Это место действительно красиво.

– Так же, как и вы…

Подумав, что ослышалась, Милочка недоуменно вскинула глаза на незнакомца и непонятно отчего покраснела.

– Я не говорю комплиментов, – продолжал между тем он. – Я констатирую факты. А факты, как известно, вещь упрямая – вы очень красивая женщина.

– Да? Спасибо… – Она нехотя поднялась со своего места и, попрощавшись, пошла по узкой тропинке, которая вела вниз.

– Шторм будет завтра, – крикнул он ей вслед. – Приходите. Это потрясающее зрелище…

Не оглядываясь, Милочка быстро пошла вперед, заранее зная, что завтра никуда не пойдет, а проведет все время с Иннокентием. Но когда наступило утро следующего дня, она вновь осталась в одиночестве.

– Кисуня моя, – ворковал Иннокентий, натягивая на могучие плечи светлый пиджак. – Еще один денек…

– Ты опять оставляешь меня? – Против воли подбородок ее задрожал от обиды. – Нам скоро возвращаться, а мы еще нигде не были вместе! Куда ты идешь сейчас?

– У меня важная встреча. – Он насупился и, достав бумажник, отсчитал несколько десятидолларовых купюр. – Купи себе что-нибудь и не скучай…

Мысленно посылая его ко всем чертям, Милочка сгребла деньги в кучу и со злостью швырнула их на прикроватный столик, что должно было означать крайнюю степень недовольства. Несколько минут Иннокентий задумчиво смотрел на нее, потом тяжело вздохнул и, поцеловав ее в лоб, скрылся за дверью.

Пустота, мгновенно затопившая ее душу, была до одури осязаемой. Не зная, куда себя деть от безделья, Милочка промаялась большую половину дня. И лишь когда вдалеке прогремели раскаты грома, она вспомнила о вчерашней необычной встрече.

В самой встрече, собственно, не было ничего необычного, удивительным ей показался облик незнакомца. На вид ему было лет трицать – тридцать пять, хотя из-за густой бороды, покрывавшей большую часть лица, определить его возраст было затруднительно. Густые волосы цвета спелой пшеницы длинными прядями падали на воротник его джинсовой рубашки, выпущенной поверх светлых брюк.

Общее впечатление от его внешности Милочка составила для себя еще вчера, определив в нем вольного художника или постаревшего хиппи, и если присутствие первых она еще терпела, то уж вторых не переносила на дух.

Сейчас же, лежа на кровати и разглядывая потолок, Милочка вдруг поймала себя на мысли, что вновь хочет с ним встретиться. Быстро приведя себя в порядок, она торопливой походкой двинулась к развалившейся часовенке.

– Будет шторм! – крикнул ей вслед знакомый бармен, когда она поравнялась с его кафе и помахала в знак приветствия рукой.

Милочка лишь улыбнулась ему в ответ и ускорила шаг…

Незнакомец был уже там.

Он стоял на самом краю обрыва и, сложив руки перед грудью, задумчиво смотрел перед собой. Переведя дыхание, Милочка подошла поближе и совсем было собралась открыть рот, чтобы поздороваться, когда услышала:

– Вы пришли…

– Д-да, – выдавила Милочка, начиная раскаиваться в своем безрассудстве. – Я никогда не видела…

– Это неважно, – незнакомец повернулся к ней и, скользнув взглядом по ее фигуре, улыбнулся. – Вы прекрасны…

Не зная, куда себя девать под его пристальным взглядом, Милочка смущенно опустила глаза.