Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы Рыбицкая Марина
— Отвалите! — пропыхтел дедок, набравшись от меня нехороших слов. Нет чтобы полезное что-то выучить! Хотя… в этой ситуации приличных слов найти нельзя!
— Вам как больше нравится — крылатики или вескрылы? — отправила я зарвавшегося типа в нокаут, приперев пышной частью своего костюма к колонне.
— Вескрылы, — заклекотали клювастики. — Вескрылы! Мы будем вескрылы!
— Очень приятно! — мило улыбаясь всеми тридцатью с довеском призналась я, добавляя божку нирваны кадуцеем. — Будем знакомы — Илона!
— Илона нас погладила! — загордились парфенушки и победно посмотрели на новоявленных вескрылов. — Она нас почесала! Мы хорошие!
— А нас почешешь? — подлетела ко мне стайка вескрылов. — Мы тоже хорошие!
— Не вопрос, — закивала я, придерживая Форсета. — Вот только руки освобожу — сразу и почешу. Мне не жалко!
— Сейчас! — обрадовались крылатики и отобрали у меня бесчувственное тело. — Мы подержим!
— Спасибо! — проявила я вежливость и попросила: — Только назад потом верните, я еще с ним не закончила…
— Вернем! — закачали крыльями весы. — Нам не жалко!
Я их погладила. И даже почесала, потому что мне тоже было не жалко и очень хотелось вернуться к нашей беседе с Форсетом. Правда, он сейчас со мной разговаривать не мог… но это сущие пустяки. У меня бы хватило слов на двоих!
Очередь на персональное обслуживание растянулась. Пришлось почесывать в две руки. В какой-то момент я упустила из виду Форсета. Он коварно этим воспользовался и слинял.
Щас! Мы так не договаривались. Победа будет моя!
— Ребята! — объявила всем жаждущим ласки и заботы. — Сначала дело — потом тело! Кто умеет звонить?
Заскакали парфенушки:
— Это просто! Это легко! Постучи на спинке трона!
— Ага! — обрадовалась я и пошла звонить по межгороду.
Вызов абонента происходил незатейливо. Я лупанула по спинке трона двенадцать раз, и перед моими очами предстал взъерошенный Форсет.
— Вот тебе! — обрадовалась я. — Попался! Здесь не работает «абонент вне зоны доступа»! У нас везде зона!
— Тьфу на тебя, самозванка! — обиделся божок. — Я оккупантам не подчиняюсь! — и исчез.
— Ха! — фыркнула я и позвонила снова.
Развлекались мы так раз двадцать. Благо спинка оказалась крепкая и от ударов не страдала. Зато страдал Форсет, прыгавший туда-сюда. Вот же дисциплина! Железная! Знает, что я вызываю, и все равно приходит!
— Что ты хочешь? — тоскливо выдохнул появившийся в очередной раз бог и посмотрел на меня взглядом замордованного великомученика.
Хотела я многого. Вопрос «с кем» не стоял, зато настойчиво волновали вопросы «как» и «где».
— Не сочувствуй себе — не поможет! — порадовала я гада. — С горгулами справиться можешь? — начала с малого, чтобы удовольствоваться большим.
— Нет, — привычно развел руками Форсет.
— Щас спою! — честно предупредила я и подняла кадуцей для экстренного дозвона в случае бегства собеседника.
— Правда не могу! — торопливо забормотал толстяк. — Они мне не подчиняются!
— А кому подчиняются? — строго задала вопрос я, наблюдая вполглаза, как парфенушки вычесывают вескрылов.
Две расы прекрасно поладили и теперь активно сближались. Хм… главное, чтоб не размножались, а то моя психика этих мутантов не переживет!
— Кто ж скажет? — покаялся бог. — У каждого свои секреты.
— А узнать? — и прочистила горло для взятия первой, особо жалостливой ноты.
— Никак. — Глазки Форсета стали похожи на глазки кота из мультика про Шрека.
— Понятно, — кивнула я, разглядывая первый бреющий полет парфенушки на вескрыле в этом безумном-безумном мире.
— Я могу идти? — крайне вежливо поинтересовался толстяк и собрался уходить по-английски, то есть свалить не прощаясь. Наи-ивный! Кто ж ему даст!
— Нет! — Я была русской и не понимала, как можно в присутствии женщины, да еще такой симпатичной, как я, сматываться без разрешения хозяйки. — Мне нужна помощь с горгулами, и ты… — ткнула я кадуцеем в сторону бога, — …мне ее окажешь. Ваши предложения, мистер Фикс?
Форсет задумался. Задумчивость сопровождалась пробежками по периметру Парфенона, отмахиванием от вескрылов с парфенушками, почесыванием всех заметно выступающих частей мужского тела и кучей других телодвижений.
— Эврика! — на очередном повороте заорал божок.
Я чуть заикой не осталась.
— Кто утоп? — Пока он бегал, я успела задремать и сейчас трясла головой, пытаясь проснуться.
— Я могу горгулам что-то подарить, и они подобреют, — поделился со мной умной мыслью Форсет.
— Н-да?! — недоверчиво хмыкнула я. — Думаешь, поможет?
— Попробовать-то можно, — убежденно ответил бог. — Ну что?
— Дари! — махнула я кадуцеем. Подумала: каждому горгулу нужно подарить кастрюлю с рогами, а каждой горгулье — скалку и инструкцию по обращению с мужем. Это их займет надо-олго.
Ей-богу, хотела бы я посмотреть на эту семейную психотерапию! Чтоб это шоу хоть раз увидеть, и ста долларов не жалко!
Форсет потряс пухлыми ручками, поскакал на месте и сообщил:
— Все! Подарил.
— Замечательно! — порадовалась я за горгулов и подумала, как все это отразится на Кондраде и Денисе. — А что подарил?
— Вот. — Божок протянул мне чашечные весы.
Я покрутила в руках миниатюрное пособие по справедливости, пропиталась ею с головы до ног и резонно заметила:
— И как ЭТО отразится на горгулах?
— Все очень просто, — забегал вокруг меня толстячок. — Утром горгулы просыпаются — и бац! — у них есть весы справедливости!
— Э-э-э… А они их хотя бы заметят? — влезла я со своей ремаркой.
Бог замер. Подумал и признался:
— Могут и не заметить. — Еще подумал, помахал руками и удовлетворенно кивнул: — Теперь точно заметят.
— Посмотрим, — пробормотала я, зевая.
— Могу я удалиться на заслуженный отдых? — чопорно поинтересовался Форсет. Возбухнул: — Все же в мои обязанности не входит четырнадцатичасовой рабочий день! А я тут уже пять минут как перерабатываю.
— Щас расплачусь от умиления и выдам тебе премию… записями хорового пения в моем исполнении, — парировала я.
— Не надо! — категорически открестился бог от моего поощрения. Вяло почесал опорную точку и поправил простыню, то есть тогу. — Я просто так сказал! Готов расстараться и перерабатывать на голом энтузиазме!
— Молодец! — похвалила его я. — Удаляйся, но если что… Я зна-аю, как тебя найти! Так что без глупостей! — и продемонстрировала кадуцей.
— Всем спокойной ночи! — скривился Форсет и исчез.
— Ну и куда мне ложиться спать? — спросила я больше теоретически, нежели ожидая ответа.
— Сейчас! — активизировались парфенушки. — Мы поможем! Мы сделаем!
От их «сделаем» мне стало дурно. Меня они запихали в войлочное безобразие. Права в нем качать хорошо, но жарковато. Что же они предложат в качестве спальни? Надувной матрас с Жаком Кусто внутри? Лежбище из шкурок экзотических животных? А животных оттуда вынут или забудут?
Все это проносилось у меня в голове, пока я рассматривала шушукающихся вескрылов.
— Вам домой не пора? — невзначай поинтересовалась я у крылатиков. — Ваш босс пошел чтить трудовой кодекс. Может и вам с ним нужно?
— Неа, — заклекотали вескрылы. — Мы с тобой жить будем! Мы полезные!
— Упс! — Такого поворота событий я не ожидала. С одной стороны, все вокруг казенное, и нам чужого не жалко, а с другой — слишком уж их много тут развелось на одной жилплощади… Но мое мнение, я так понимаю, никого не интересует. Потому я проглотила вопль души и культурно уточнила: — А Форсет?
— Мы с ним будем работать на договорной основе! — У кого-то из крылатиков прорезалась юридическая жилка.
— А он об этом знает? — осторожно уточнила я размер своих неприятностей.
— Еще нет, — ответили вескрылы. — Но двадцать пять процентов твои!
— По рукам! — обрадовалась я возможности напакостить ворогу покрупнее и повесомее.
— Хозяйка! — позвали меня парфенушки.
Я выползла из-за трона и расплылась в довольной улыбке. Мне предоставили на вид абсолютно нормальную кровать со столиками по бокам и у изголовья… и… балдахином. К моей кровати прилагалась еще и ширма, за которой прятались ночные и дневные удобства.
Ур-ра-а-а!!! Настроение стремительно повышалось. Все ж не голая степь на семи ветрах! Как там поется: «Степь да степь кругом!» За колонной в чистом поле, как под кустиком, между прочим, нужду справлять неудобно. Трудно прятаться и вообще… не комильфо!
Оставалась еще одна нерешенная проблема, но парфенушки позаботились и о ней.
Парфенушки подсуетились и стащили с меня одеяние телепузиков. После умывания и чистки зубов мою персону под белы рученьки водрузили на кровать, прихлопнув сверху подносом с разнообразной едой.
— Диета — это вредно!
— Совершенно согласна! — прочавкала я. — Диета — это средство потратить деньги с размахом! Иногда сами купюры проще съесть, чем то, что на них можно купить!
— Кушай, хозяйка! — подбадривали парфенушки и притаскивали откуда-то все новые и новые тарелки.
Вескрылы отрабатывали проживание и висели сверху, обмахивая меня крылышками вместо вентилятора и кондиционера.
Надеюсь, у Кондрада тоже все в порядке. Как я все-таки по нему скучаю! Все, хватит! А то сейчас начну рыдать и швыряться тарелками, вескрылами и парфенушками. Последние мне такого жестокого обращения не простят.
Жаль, нельзя подсмотреть, как там они! Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, заставила себя не думать и продолжила жевать.
Я уснула с куриной ножкой в зубах, и снилась мне беговая дорожка. Никак совесть от меня улизнуть намылилась!
Денис
Прислонившись спиной к холодной каменной стене, я сложил руки на груди и молча ждал разъяснений.
Кондрад в своих лучших традициях небрежно отшвырнул девушку в сторону, ничего не поясняя. Навис над Брячеславой и прорычал:
— Как ты посмела провести во дворец арианэ? Да еще и в поиске, без мужчины? Да я тебя…
— Я не знала! — с диким испугом в глазах твердила экономка. — Боженьки, да я ни сном ни духом! Я никогда! Ни за что! Грех это! Сестрица с мужем померли, вот я и забрала на днях сиротку, аккурат перед каркулами… На работу девку взялась пристроить… Кто ж знал, что ее в младенчестве нечистые подменили!
— Ага! Подменили… — глухим от волнения голосом негромко произнесла арианэ. — Потому как дите чуть с голоду не померло! У сестрицы вашей молока почти не было! — Совсем тихо добавила: — Я и то едва ноги не протянула…
Кондрад повернулся и леденяще-спокойным голосом произнес:
— Отпусти его, слышишь!
Девушка тряхнула волосами. Улыбнулась недобро:
— А вот и не отпущу! — Откуда и голосок прорезался! — Он мой, моя кровь.
— Он не твой! — рявкнул Кондрад. Оставив тетушку, взялся штормить ее племяшку… ну или подобие.
Я приготовился худшему. Если он начнет ее бить, придется защищать. Хотя, надеюсь, до такого все же не дойдет.
На удивление, Кондрад был зол, но спокоен. Как будто мобилизовался перед лицом опасности и отмел все эмоции. Только какой опасности?
— Он тебе очень нужен? Очень?.. — засмеялась дева, но так страшно, что у меня мурашки по спине побежали. — Тогда дай замену. Лучшую. Найди моего суженого. Есть у тебя такой? Есть?..
— Издеваешься, тварь?! — ярился Кондрад. — Где я тебе сальвана[3] возьму? Где-тут лес? Вас уже лет сто никто в глаза не видел! — Но на женщину руку все же не поднял. Потрусил, как грушу, да и отпустил.
— Хооспидя… и шо ж мы теперя с Дени-и-исом делать будем… — завелась Брячеслава.
Что-то мне не понравился ее тон. Такое впечатление, будто меня покусала бешеная собака и Дениса Острожникова уже заочно хоронят, потому что вовремя не сделали прививки, и я стал социально опасен для окружающих. М-дя… вот так и двигается прогресс! Судя по жалостливым взглядам Деррика, скоро введут в моду одноразовые перчатки и марлевые повязки…
К счастью, вой быстро заткнул Кондрад:
— А ну цыц! Успеешь еще! Забери свою девку и присмотри за ней. Мне с Денисом переговорить надобно. Я пришлю к тебе двух солдат. Да гляди, ее к ним не подпускай, не то шкуру сдеру!
— Да, ваш величество, будет исполнено! — закланялась перепуганная кормилица и только собралась увести жутковатую племяшку, как та опять хлопнулась в обморок.
Дальнейшее развитие событий порадовало своей повторяемостью. Как только я попытался поднять ее на руки, девушка очнулась и опять завизжала. Я так понимаю, еще один концерт — и мне любая баньши нипочем. Оглохну к едреной бабушке и буду со слуховым аппаратом расхаживать. Это ж натуральная контузия!
И зачем снова к ней полез со своим правильным воспитанием, спрашивается? Валялась бы себе на полу. Ну спотыкались бы об нее добрые люди, так и перешагнуть в крайнем случае несложно!
Хорошо, Кондрад не сплоховал: подошел и дал Клене две легкие затрещины. Девушка вновь впала в свою сомнабулическую нирвану. Я уж было совсем расслабился, но сегодня явно не мой день… или ночь? И вообще, тут все не мое! И мне этого не надо! Хотя… если честно, я бы забрал одну белокурую девушку с прекрасным именем Иалона. Остальное пускай оставляют себе!
В общем, девица открыла ясные глазки, взглянула на меня томно, с поволокой и спросила:
— Вы кто? Что вы со мной делаете?
Нет слов! Чуть не выругался. Деррик точно выругался, а Кондрад завернул такое… Я порадовался, что поблизости нет Илоны. Рано еще ей такое слушать.
Впрочем, Кондрад, видимо, тоже так подумал, потому что поспешно умолк и даже извинился перед дамами. Сквозь зубы. Мне даже на секунду показалось — его извинение будет похлеще того, за что он просит прощения.
Наверное, это после визга. Ага. Искажения в ушах. И это говорит медик?!
Когда недоумевающая Клена с истерически рыдающей теткой были возвращены в свои скромные апартаменты, Кондрад подцепил меня с одной стороны, Деррик — с другой, и они уволокли новобранца проводить душеспасительную беседу. Как оказалось, способ проведения мужских разговоров остается неизменным в любом мире…
Беседа вышла короткой. Даже слишком. Бывший Черный Властелин, гроза и завоеватель этого мира, налил мне стакан крепкого пойла, уставился на меня проникновенным взглядом доктора на смертельно больного и сообщил:
— В общем, так… если коротко — ты покойник!
— О как! — фыркнул я. — Коротко, но ясно!
— Не перебивай! — влез Деррик. — Это серьезно, и ты должен понять степень опасности!
— Хорошо, — не стал я спорить.
Вероятно, дело действительно швах, потому что слишком они взволнованны. Кондрад покусывает губы, Деррик до побелевших пальцев сжимает в руках бокал…
— Скажи, с чего ты это взял? — обратился я к шурину. — Она чем-то инфицирована?
Кондрад с Дерриком недоуменно на меня уставились.
— Болезнь у нее, говорю, какая?..
— А-а-а… Нет! — успокоился Кондрад. — Арианэ… они… как бы не совсем люди. То есть если младенец умирает, то они своего отпрыска подсовывают на его место. Или внутрь… тут уж как придется.
— Ладно-ладно… «подменыш-фэйри». В нашем мире тоже такое бывает… бывало… когда-то.
— Тогда ты уже знаешь, — сказал Кондрад глухо.
— Знаю?.. Ты о чем? — не понимая особых причин для мрачности, переспросил я.
— Значит, не ведаешь… — рассудительно начал Кондрад. — Ну так учти: арианэ — она вроде вашей русалки. Дух воды. Убить или обидеть ее нельзя, не то вокруг засохнут все источники. Арианэ, они вообще хорошие и редко встречаются. Последний раз вживую арианэ… дайте боги памяти… видел еще мой прадед. Хороши они всем, несут благо и процветание, безобидны, оттого и прячутся, но есть вот одна беда… Как стукнет такому подменышу восемнадцать годков, начинает она искать по ночам своего единственного…
— И? — заинтересовался я.
Девушка мне нравилась, но исключительно как объект наблюдения. Такое исследование можно сделать! Ни один психолог в моем мире не общался близко с нечистью! Впрочем, если и общался, то, гм-гм… в больничной палате и под присмотром санитаров. Ладно, не буду писать. Не прельщает меня тесное общение со смирительной рубашкой.
— А пока ищет, — уже с заметной потерей воодушевления взял на себя эту часть рассказа Деррик, — она целует всех неженатых мужчин.
— И что дальше? — не выдержал я. — Спид разносит? Или сифилис? Так у нас он лечится.
— Нет, — построжел Кондрад. — Но если ты не ее суженый, то через месяц умрешь и никакая сила тебя не спасет. Таково их проклятье. А если суженый — будешь жить с ней в любви и согласии. НО! До самой смерти поцелуй тот не забудешь! Люди говорят, это что-то волшебное!
Я пробурчал:
— Насчет волшебного — я бы не сказал! Ничего особенного. К тому же я не сторонник случайных связей.
Кондрад хмыкнул:
— Он еще шутит! Да тебе впору саван до бровей натягивать и ползти в сторону кладбища! А еще жреца нанять грехи замаливать. Причем не откладывая в долгий ящик. Потому что твой ящик уже очень близко!
Я тихо отозвался:
— Ясно. Скажите, а надежда есть? Может, существует какое-то особое условие?
Было как-то муторно. Я мучительно переживал чувство острой нереальности происходящего… словно попал в театральную постановку, где зрители привлекаются к участию актерами. Словно приглашен на карнавал разнообразных масок и не могу найти ни одного нормального лица — повсюду одни личины итальянского карнавала, один я голый и обескураженный.
Кондрад отозвался, глядя в пол:
— Условие есть… да оно тебе не поможет. Если найдешь того «единственного», кто вместо тебя ее поцелует сам, то останется он рабом ее вечным, а с тебя она проклятье обязана снять да своей волей отпустить.
— Отпустить? Я ей что — баран? Или овца?!
Кондрад поднял бешеные глаза:
— А ты как думал? Ты ж теперь раб ее… пожизненный. — Хмыкнул: — Ровно на один месяц. Только ее суженый больше проживет. Остальные — ни на день…
— А что надо делать? — оторопело спросил я, дивясь глупости ситуации.
— А ничаво! — желчно рявкнул Деррик. — Покойник ты парень, как есть покойник! Она ж теперь до самой смерти поводок с тебя не снимет. Ты ж ее первый!
— Ну и хрен с ним! — огрызнулся. — Живы будем — не помрем!
— Ага, хрен… твой… — подлил масла в огонь Кондрад. — Она ж по ночам тебя призывать теперь будет. От зова арианэ нет спасения!
— …!!! — других слов у меня не нашлось. Перед внутренним взором стояли голубые глаза Иалоны, а в душе раздавались вопли: «…!!! Эфедрин твою ж налево! И инородное твердое тело в дыхательные пути!!»
В растрепанных чувствах выхватил предложенный стакан, одним духом сделав полновесный глоток огненной жидкости. И остановился. Похоже, этот мир на меня вредно влияет. Я забыл о самом главном — умирающие солдаты! С этой мистической хренью утром разбираться будем. По сравнению с умирающими это неважно.
Прихватил одиноко лежащий соленый огурец, смачно изгрыз его и стукнул по столу кулаком:
— А теперь пойдем к солдатам!
На меня воззрились так, словно у Дениса Острожникова изо рта пошла пена и выросла минимум пара рогов.
— Каким солдатам?! Куда пойдем?!
Ну да, ну да! Вместо того чтобы провести коллективную винотерапию и нахлестаться втроем от горя за мою загубленную судьбинушку, я волоку себя лечить кого-то! Умора!
— Тем, которых подрали горгулы и они теперь умирают, — пояснил я. — Где у вас тут больница?
— Должно быть, в помещении алхимической лаборатории, — задумчиво ответил Кондрад. — Ты сможешь им помочь?
— Попробую… — неопределенно ответил я. — А пока у меня еще один вопрос: как тут у вас с продуктами пчеловодства?
— Насколько я помню, для того отведена целая комната, — отозвался Деррик. — Там и мед, и соты, маточное молочко, и перга, и эти, как их… пчелиные… эти… какаш…
— Прополис? — перебил я его. — То, что надо! Пойдемте туда, а потом отведите меня к больным. Будем спасать несчастных.
Мои конвоиры-экскурсоводы потащились за компанию. Наша банда по дороге обросла пятком стражников, парочкой слуг и тройкой служанок.
Нет, это не сопровождающие, это прилипающие какие-то! После каждого этажа их становилось все больше и больше! В толпе с факелами и с немалой помпой мы победно вернулись к экономке. Та выдала нам ключ от «медовой» комнаты и указала, где хранятся запасы крепкого спиртного (поблизости). Мы потопали дальше.
В общем, когда мы подходили к обители боли и страданий, у меня в объемистом сосуде плескалось с добрых полкилограмма прополиса в пяти литрах очищенного самогона. Слуги в руках несли пару бочонков меда и две стопки чистых глаженых простыней на бинты и корпию.[4] Конечно, эликсир на прополисе должен еще настояться, но первое время можно использовать и этот. А мед прекрасно снимает отеки, лечит пролежни и обладает множеством полезных функций, да… и неплохой антисептик сам по себе. Хуже уж точно не будет!
Дальше я всех послал обратно — твердо, но неумолимо. Оставил пару-тройку молоденьких помощниц в качестве сестер милосердия, остальных вытурил и начал осмотр.
М-дя… ну что сказать… все было далеко не радужно, но и не так мрачно, как рисовала картину Брячеслава.
Полтора десятка воинов разного возраста спали или бредили в полуподвальных помещениях левого крыла. Я когда ощутил этот спертый сырой воздух… думал, сам кого-нибудь порешу! И не абы кого, а конкретно того идиота, осла с длинными ушами, который больных запихнул подыхать в подвал!
Перво-наперво часть пациентов я отправил в свои роскошные апартаменты, там как раз им место нашлось. Остальных согласился пристроить Деррик. Мои помощницы помыли ребят, где нельзя было мочить нагноившиеся раны водой — самогоном на прополисе обработали…
И все же… если я ничего не придумаю, минимум половина из них умрет. У кое-кого началась гангрена, они стонали в горячке и бреду. Такие долго не живут.
Антибиотиков здесь нет… Что же делать?
С головой, пухнущей от тяжелых раздумий, я побрел на сеновал, где загодя облюбовал себе неплохой стожок. Никого не ставя в известность, шикарно улегся в душистое сено. Раскинулся привольно…
Уже засыпая, услышал прелюбопытную беседу. Говорили шепотом внизу мужчина и женщина.
— Да-а-а, дуракам счастье! И не заметил этот Денис, что горгулы его оцарапали.
— Что ты говоришь?!
— Да ниче ему не будет, магия арианэ целебная. Все враз зажило! Жаль, не его судьба Клена! Хорошая бы из них пара вышла!
Тут я невольно шевельнулся, сено зашуршало. Вспугнутые собеседники мгновенно скрылись. Устало смежил веки: об этом я подумаю завтра. Сейчас — падаю, хочу спать…
Провалился в сон.
Я любовался Иалоной в простом легком платье. Мы парили над необъятными просторами лугов и полей.
— Дэннис! — звала она, и от одного звука ее голоса мое сердце билось чаще и сильнее.
— Дэннис! — Я тянулся к ней изо всех сил, напрягая жилы, но все равно не мог дотянуться. Мои пальцы бессильно ловили воздух. Аромат ее духов — фиалки, ирисы, белые пионы и нотки иланг-иланга — оставлял легкий изысканный шлейф.
— Дэннис! — Кажется, почти достал. Коснулся ее руки кончиками пальцев, но тут между нами неодолимой преградой встали зеленые глаза русалки, и я начал стремительно падать вниз.
Сердце свернулось в холодный скользкий ком. Воздух свистел в ушах. Я испытывал дикий страх и необъяснимый восторг. Иалона падала вместе со мной, тихо, безмолвно, с глазами, наполненными ужасом. Во сне я смог извернуться — подставил себя под удар земли и смягчил падение девушки. Мне было хорошо и совсем не больно.
До самого утра мне снились жаркие поцелуи. Но целовался не с молодой арианэ, всю ночь я обнимал и целовал девушку с чудесными голубыми глазами. Не знаю, что бы это значило. Говорят, поцелуи всегда снятся к неприятностям.
Не успел глаза сомкнуть — уже утро! Робкие первые солнечные лучи озаряли землю. Мычала скотина. Пара игривых котов мазнула хвостами мне по лицу! Тьфу, зар-разы! Собак на них нету!
В голове засел ночной разговор. Я внимательно осмотрел себя — и точно! На ноге розоватая полоска поджившего шрамика… видно, когда Кондрада от горгулов оттаскивали, мне где-то в запале борьбы чуточку перепало. И впрямь не заметил!
Глубоко задумавшись, чуть не пропустил момент прихода конюхов, которые едва не вонзили в меня вилы с криками:
— Паря, бей нечистава!
— Ща ему как вилы в бок вмастрячу! Небось не покочевряжится!
— Хлопцы, налегай!
Чувствовать себя предметом чужого охотничьего азарта не смешно, между прочим!
В общем, с конюхами мы кое-как разобрались. Я был оскорблен до глубины души званием «нечистой силы», с которой, как всем известно, уважающие себя люди разговоров не ведут. Я вам не террорист!
Злой, вырубил обоих, еле удержавшись от того, чтобы не воткнуть им эти вилы… ну, вы понимаете… чтобы мягко сиделось.
Короче, пришел я к мрачному Кондраду со сбитыми костяшками, рассаженной скулой и синяком под глазом. Заявил:
— Солдат надо спасать! Срочно!
Кондрад зевнул с риском вывихнуть себе челюсть, односложно поинтересовавшись:
— И?!
— Пусть ваша дева арианэ их поочередно перецелует! — воодушевленно предложил я.
— Ты решил расширить свой клуб самоубийц? — обманчиво лениво поинтересовался Кондрад, двигая желваками.
— Нет! Ты не понял! — завелся я. — Ее поцелуй вылечит любые раны! А потом — может, среди солдатиков найдет своего… как его там… сильвана… и от меня отстанет?
— Я и забыл, — задумчиво сказал Кондрад. — Звание смертника же достается вроде последнему…
— Хорошо бы так… Боюсь, русалка меня не отпустит, — засомневался я.
Читать бесплатно другие книги:
