«Тегусигальпа» – пересечение параллелей Луговой Сергей

I

Существует много совершенно различных способов бесполезно тратить своё время. Есть неопределённое количество вариантов реализации своих желаний с минимальной вероятностью на успех. Девушка у дороги очень старательно пыталась заниматься и тем и другим. Она и бесполезно тратила своё время, и пыталась реализовать желание, которое было трудновыполнимо в существующих обстоятельствах. Она пыталась поймать машину на улице, где автомобильное движение практически отсутствует. Как ни удивительно, но такие улицы ещё встречаются. Даже и в таком немаленьком городе, как Нижний Новгород.

Вадим заметил её издалека. Относительно издалека, потому что улочка была довольна извилистая и узенькая. Больших скоростей здесь не предполагалось по определению. Ну, разве что какой-нибудь байкер пролетит раз в неделю, да и тот из числа местных жителей. Вадим ехал медленно. Начинался мелкий дождь и Вадим решил остановиться – он особенно не торопился и если девушке не на край света и не в аэропорт, то вполне мог и помочь.

Вообще он не собирался никуда сегодня в это время. Накануне вернулся домой поздно ночью, так как определённые виды работ можно делать только по ночам. Поэтому предполагалось, что спать он будет часов до одиннадцати. Но в десять Вадиму позвонила одна старая знакомая – в прошлом даже очень близко знакомая по имени Карина – и попросила его подъехать в кафе на втором этаже торгового центра «Капучино». Бестолковый ТЦ, который Вадим не любил в виду загадочного расположения магазинов и непродуманной системы парковок. Впрочем, последнее характерно для большинства торговых центров современных городов, где не продуманы не только парковки, но и появление новых домов.

– Ой, спасибо! – девушка села на переднее сиденье. – К инязу подбросите? А то я, кажется, опаздываю.

Крюк был небольшой. Более того, дорога через иняз к «Капучино» была немного подлиннее, но зато менее загруженной. Так что это Вадим должен был поблагодарить девушку за то, что она подсказала ему путь более оптимальный по времени.

– Конечно, какие проблемы.

Уже по дороге Вадим спросил:

– Вам не кажется, что Вы выбрали не самое подходящее место, чтобы ловить попутный транспорт?

– Ну… Выхода в общем-то не было. А может, я именно Вас ждала?

Вадим краем глаза рассматривал свою попутчицу. На вид лет двадцать, волосы светлые, но не искусственная блондинка. Глаза голубые. Даже слишком. Ещё немного и можно было бы подумать, что это цветные линзы. Но это если ещё чуть-чуть…

– Вот и приехали.

– Спасибо. А Вы меня так и не узнали, – сказала девушка и словно растворилась среди таких же девчонок у входа в иняз. Она в буквальном смысле исчезла, как исчезают люди в кинофильмах среди карнавалов, демонстраций или просто в уличной толпе. Последняя загадочная фраза девушки заставила Вадима задуматься и попытаться вспомнить. Лицо казалось немного знакомым. Возможно, даже когда-то он её и встречал, но когда-то, в данном случае, не могло быть давно – девчонка для этого была слишком молодой.

На переднем сиденье остался коробок спичек «Кафе Тегусигальпа». Вадим положил его в карман. И просто так на всякий случай, и для своей спичечной коллекции, которую он собирал уже более двух лет.

В «Капучино» он приехал на десять минут раньше. Карины в кафе ещё не было, скорее всего, она даже опоздает по своему обыкновению минут на двадцать. Вадим ошибся – Карина опоздала только на семь. Вошла в зал с каким-то растерянным и одновременно победоносным видом. Так бывает, когда ты что-то уже узнал, но ещё не понял, что же с этим сакральным знанием делать – употребить ли во благо человечеству или же оставить его при себе. И то, и другое чревато негативными последствиями для тебя самого. В первом случае ждёт чёрная неблагодарность со стороны человечества. Во втором же – будет нестерпимо хотеться этим тайным знанием поделиться. Никто ещё так и не понял, какое из двух зол симпатичнее.

Делиться сразу своим знанием хотя бы с Вадимом Карина явно не торопилась. Для начала достала из сумочки тонкую сигарету с ментолом и погрузилась дальше в сумочные глубины. Вероятно, в поисках зажигалки.

– Ты когда уже курить бросишь? – спросил Вадим, со вздохом доставая из кармана спички, припасённые для коллекции.

– Вадик, уже давно прошли те времена, когда ты мне мог что-то м-м-м советовать. Хочу курю, хочу не курю. Могу копать. А могу не копать, – и тут она заметила спичечный коробок. – «Тегусигальпа»? Ты же уверял, что в последнее время никуда не ходишь.

– Так. По случаю достались. А почему ты так реагируешь на это название?

– Как я реагирую? Да никак я не реагирую. Просто спросила и всё. Знаешь, мне в голову пришла одна интересная мысль. Ты никогда не задумывался над смыслом названий времён? Прошлое, настоящее, будущее. И о том, что прошлое могло быть настоящим, а настоящее настоящим бывает не всегда. И никто не знает – будет ли настоящим будущее. Мне показалось, что наши отношения и были прошлым настоящим, а сейчас… – Она не договорила. У неё зазвонил телефон. – Да, конечно. Сейчас буду. Извини, пожалуйста, дорогой. Договорим потом. Мне бежать нужно. – Последние слова она сказала Вадиму почти на полпути к выходу. Он даже не успел среагировать на её столь стремительный уход, что его впору было бы назвать исчезновением.

К тому же было что-то необычное в её реакции на этот простой спичечный коробок. А может быть он не простой? А может, и реакция была самой обычной, и всё остальное только кажется? Но девочку он всё же где-то видел.

В «Капучино» Вадима уже ничто не задерживало. Прежде чем выйти из кафе, он посмотрел в окно. Карина шла по улице и болтала по телефону. Ненадолго остановилась у тёмно-синей машины и что-то сказала тому, кто там находился. Прежде чем пойти дальше она посмотрела в сторону кафе на втором этаже. Вадима она увидеть не могла, окна торгового центра в этом крыле здания были сделаны из зеркального стекла. Затем она завернула за угол, и теперь уже Вадим не мог видеть, что на скамейке в сквере Карину ждал высокий мужчина примерно его же возраста.

– Всё нормально? – спросил он.

– Да. Она всё сделала, – ответила Карина.

II

Когда Вадим вышел из «Капучино», и Карина, и её собеседник были уже далеко. Карина умела ездить быстро. Впрочем, Вадима не особо и интересовало, куда она отправилась. Перед выходом из кафе на его телефон пришло сообщение с незнакомого номера: «Я кое-что оставила у Вас в машине сегодня утром». Утром в его машине был только один человек – та самая девушка. Главный и основной вопрос, который возник сразу – откуда она может знать его номер? Ситуация становилась довольно интригующей. Он ответил: «Тебе так нужны спички? И откуда ты знаешь мой №?».

Ответ пришёл моментально: «Разве мы уже на ты? Можете мне его вернуть? Сегодня вечером в «Тегусигальпе»?

«Хорошо. Я буду там после 7-ми».

«Тегусигальпа» оказалось довольно симпатичным заведением. В интерьере использовались индейские мотивы, а музыка была некой смесью чилаута и джаза. Почему для названия кафе было выбрано именно имя столицы Гондураса, догадаться было сложно. С одной стороны само название страны у российских жителей вызывало крайне противоречивые чувства. Жива была ещё в народном сознании издевательская песенка о том, что «Гондурас в сердце каждого из нас». С другой, большая часть посетителей кафе никогда и не знала, что такое Тегусигальпа. Для них название было просто красивым сочетанием гласных и согласных звуков. Скорее всего, именно на это сочетание и купились владельцы кафе.

Сообщение на телефон с просьбой прийти в «Тегусигальпу» этим вечером оказалось не единственным приглашением именно сегодня и именно сюда. Днём Вадиму позвонил старый приятель, которого он уже давно не видел. Приятель занимал довольно высокий пост, на звонки часто реагировал как на отвлекающие от дел. По этой причине разговаривать с ним, а тем более видеться, приходилось крайне редко. На этот раз он позвонил сам.

– Что-то давно мы с тобой не встречались.

– С тобой встретиться невозможно. Ты же занят постоянно, – ответил Вадим.

– Да ладно. Иногда бываю и свободен. Слушай, давай сегодня пересечёмся.

– Можно, конечно. Только у меня тоже могут быть определённые планы.

– Ну, разберёмся уж как-нибудь. Знаешь такое кафе «Тегусигальпа»? Часов в семь устроит? Ты чего ржёшь?

– Ничего-ничего, – Вадиму в самом деле было сложно сдержать смех. – Далась вам всем эта столица Гондураса. Договорились – в семь вечера там.

III

Он сидел уже минут пятнадцать. Изучал меню, рассматривал интерьер, допивал первую чашку эспрессо и со всех сторон рассматривал спичечный коробок. Точно такой же, как тот, что лежал в его кармане с сегодняшнего утра. Наконец, подошёл его друг, которого, вероятно, здесь хорошо знали. Официант даже назвал его по имени-отчеству – Сергей Валентинович. Начали говорить о разной ерунде, как это обычно бывает с людьми, которые давно не виделись. Вадим изредка поглядывал по сторонам, пытаясь заметить среди посетителей кафе утреннюю попутчицу. Конечно же, это не могло остаться незамеченным.

– Вадик, ты что ждёшь кого-то?

– Знаешь, сегодня утром со мной произошла занимательная история.

После окончания рассказа Сергей на минуту задумался.

– Значит, говоришь, что лицо её показалось тебе знакомым?

– Ну, очень отдалённо. Очень.

– Расскажи-ка ещё раз, как она выглядела?

Вадим повторил. Сергей вздохнул, покачал головой, достал из кармана телефон и набрал номер.

– Подойди, пожалуйста. Подойди-подойди. Я знаю, что ты здесь.

Утренняя попутчица появилась возле столика также неожиданно, как исчезла утром у института. Она стояла, скромно потупив голубые глазки, словно отличница, не выучившая урок. В то же время было заметно, что она с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться.

– Садись. Вадик, знакомься – это Галина-Галка-Галчонок. Моя младшая сестра. Ты её видел лет десять назад. Она у нас знаменитый любитель розыгрышей и всякой прочей ерунды. Я сегодня утром заезжал к родителям, ну и проболтался своей сестрёнке, что мне нужно с тобой встретиться. Мне только непонятно зачем ты устроила всю эту комедию и откуда тебе известен его номер телефона.

– Посмотрела в твоём. Ну, так забавно же. Всё это напоминало триллеры в духе Хичкока. Если бы ты меня не раскрыл, я бы ещё что-нибудь придумала. Хотя нет, всё равно я бы сегодня раскололась. Смешно бы стало.

– Вам вернуть то, что Вы оставили у меня в машине? – Вадим протянул коробок.

– Можете оставить себе. Он ничем не отличается от остальных таких же.

– Так. Ладно, – сказал Сергей. – Мне с тобой нужно поговорить более серьёзно. И не здесь.

– Меня возьмёте? – спросила Галя.

– Не выросла пока.

Перед уходом Вадим задал ещё один вопрос. Откуда она знала, что он поедет именно в это время. Галя ничего не ответила и только загадочно улыбнулась, опустив взгляд в бокал с соком.

Они зашли в один из кабинетов в служебной части кафе. Закрыв дверь, Сергей попросил, чтобы содержание разговора осталось втайне. Он обращается к Вадиму с частной просьбой, потому что, учась в университете, Вадим специализировался на русском средневековье. В частности, на эпохе Ивана Грозного. И наверняка слышал об исчезнувшей библиотеке, доставшейся царю от его бабушки Софьи Палеолог, о легендарной «Либерии».

– Серёж, ну ты же понимаешь, что всё это легенды. Никто не знает, существовала ли «Либерия» на самом деле. А если и существовала, то, скорее всего, от неё уже ничего не осталось. С тех пор прошло пятьсот лет.

– Все так думают. И пусть думают. Но в нашем историческом музее уже несколько лет ведут инвентаризацию документов. И умудрились добраться туда, куда рука историка не добиралась даже в советские времена. Они смогли найти нечто любопытное.

– Вы что нашли «список Дабелова»? – решил немного поиздеваться Вадим.

– Именно…

Вадим выдержал паузу. То, о чём говорил Сергей, могло быть или мистификацией, или розыгрышем. Последнее исключалось – его друг был слишком занятым человеком, чтобы тратить своё время на розыгрыши

– Но этого не может быть. Списка Дабелова не существовало. Это мистификация. Когда Клоссиус встретился с Дабеловым, тот сказал, что отослал список в Пярну, где якобы его нашёл. Но в Пярну Клоссиусу сообщили, что ничего и никогда не слышали об этом списке.

– А ты никогда не задумывался, что Дабелов был слишком серьёзным учёным, чтобы заниматься мистификациями с непонятной целью? Оставить документ у себя он не мог. Если почитать, как оригинал выглядел, то становится понятным, что сшитые без особой системы листки не представляли с точки зрения городского совета Пярну какой-либо ценности и легко могли затеряться. Но мы нашли список Дабелова. И не только его.

– И теперь, – продолжил Сергей, – я хочу попросить тебя немного мне помочь.

Вадим задумался. Конечно, предложение было очень интересное. В университете он пробовал заниматься тайной «Либерии», но когда понял, что за красивой легендой, скорее всего, ничего нет, то быстро остыл. Теперь же его уверяют в том, что легенда на самом деле – правда. И «Либерия» существует. Или, по крайней мере, что есть точное подтверждение её существования.

– Ты не переживай насчёт работы. Насколько я знаю у тебя собственный бизнес, а упущенную выгоду из-за того, что ты вынужден будешь заниматься этим делом, мы компенсируем.

– Даже так. Буду вынужден?

– Вадик, не цепляйся к словам. Ты, конечно, можешь отказаться. Ничего страшного не произойдёт. Разве что мне придётся искать другого человека, а это не очень хорошо. Потому что в тебе я уверен, а в другом человеке – думаю, что не очень.

– Ладно. Я согласен, можешь не продолжать. Что от меня требуется?

Сергей достал флешку, на которой была записана вся необходимая информация. В основном, фотокопии документов, найденных в архивах. На первом этапе предполагалось, только знакомство с ними. Дальнейшие инструкции и указания, или как ещё Вадим захочет это назвать, будут даны потом. И никого не стоит посвящать в суть дела.

Выходя из кафе, он увидел Карину за одним из столиков. Она была с каким-то типом и сделала вид, что Вадима не заметила. А может, и в самом деле не заметила. Во всяком случае, Вадим решил не смущать девушку и прошёл мимо с печатью задумчивости на лице.

IV

– Эй! – окликнули Вадима, когда он пошёл к машине. На улице было уже темно, но городское освещение работало, к счастью, в последние годы нормально. И хотя позвавший Вадима человек находился в тени дерева, он легко догадался, кто его позвал.

– Ну, что спряталась? Выходи.

– А Серёжка где?

– Там остался твой братец. Давай, садись в машину. И давно ты здесь дежуришь?

– Минут пять. Ты сейчас куда?

– Тебя домой отвезти?

Галя ещё не решила, куда ей нужно поехать. Очень хотелось узнать, о чём же брат разговаривал со своим другом, которого она очень хорошо почему-то запомнила в десятилетнем возрасте.

– Ну-у, не знаю. Может быть, съездим куда-нибудь?

Ехать куда-нибудь Вадим не собирался. Ему очень хотелось увидеть документы, записанные на флешке. Вот только есть одна проблема, о которой они даже и не подумали.

– Ты какой язык учишь, сокровище?

– Немецкий. А что?

– Да, ничего, – ответил Вадим. Он понял, что обещание, данное Сергею, придётся нарушить. Он не знал немецкого языка, а оригинал «списка Дабелова» должен быть именно на немецком. – Я просто чувствую, что тебе очень-очень хочется знать, о чём мы с Сергеем говорили. Ну не делай удивлённых глаз. Не надо. Могу продемонстрировать предмет нашего обсуждения. Но для этого, уж, извини, нужно проехать ко мне домой. Заодно поможешь мне. Документы на немецком, а показывать их посторонним нежелательно.

– Поехали, – сказала Галка.

Вадим сидел перед монитором, держал в правой руке флешку и думал – стоит ли всё же ввязываться во всё это. Как-то выглядела ситуация странновато, мягко говоря. Друг детства, появившийся из ниоткуда, его сестра, ожидающая на дороге и забывающая коробок спичек, звонок Карины и её быстрое почти бегство из кафе. Всё это смешалось в один непонятный клубок, чем-то схожий с гордиевым узлом. Ко всему прочему сюда ещё добавлялся и полный бред в виде библиотеки царя Иоанна Васильевича. Потом вдруг окажется, что находится она в подземельях нижегородского кремля, а ему простому креативному директору придётся эту библиотеку спасать от рук инопланетян и иноземных завоевателей. Потом вдруг выяснится, что Карина – вампир, Галя – медиум, а Сергей – агент иностранной разведки, тайно завербованный во время практики в Херсонесе. Конечно, все эти мысли Вадима являлись просто издержками профессии – в некоторых профессиях необходима фантазия, пусть и избыточно-бредовая, откуда можно удалить и отсечь всё лишнее. Правда, Вадим в этот момент и не предполагал, что его фантазии окажутся реальностью. Пусть всего лишь на небольшую незначительную часть. Но этого будет достаточно для нескучного времяпрепровождения.

Наконец, он решился. Вставил флешку в USB-разъём компьютера. На ней было записано несколько файлов. Все в формате pdf. Вадим открыл первый, который так и назывался «dabelov». Файл содержал несколько отсканированных рукописных листов. Основная часть документа была написана на иностранном языке. Скорее всего на немецком, если изначально принять условия игры и поверить в то, что перед ним действительно копия «списка Дабелова», оригинал которого находится в каком-нибудь сейфе. Но немецкую рукопись предварял один листок, написанный на русском, скорее всего в 30-х годах XIX столетия. Вадим решил его пока пропустить. Ему хотелось в начале разобраться с более древним вариантом.

– Галь, посмотри. Ты сможешь это перевести?

Галина с удивлением уставилась в монитор.

– Ничего себе. Это, конечно, немецкий. Но рукопись, да ещё и довольно старая. Бли-ин! Я попробую, но дословно не смогу. Тебя устроит примерный перевод?

– Да, конечно. Я бы очень удивился, если бы это был современный язык, набранный в «ворде».

– Шутник.

Вадим хотел ответить, но по Галиной интонации понял, что не стоит. Девочка хоть и молодая, но можно и на грубость нарваться. Не стоит мешать, когда ты пытаешься сосредоточиться. У него самого был такой же характер. Когда ты весь в работе, а к тебе пристают с идиотскими шутками, то можно аккуратно отправить шутника куда-нибудь далеко. Умный человек поймёт, а реакция неумных обычно не интересна.

Галя всматривалась в монитор уже минут пятнадцать, периодически выговаривая автору записки: «ну что за почерк», «а чернила нормальные ты не мог найти», «в какой деревне такие слова подбирают». По мере продвижения она делала записи на листе бумаги. Наконец, она откинулась на спинку стула и сказала триумфальное слово: «Йес!»

– А сейчас я попробую прочитать свои каракули, которые я писала, когда читала каракули этого типа, которые он написал веке, примерно, в шестнадцатом.

– Откуда ты знаешь, что в шестнадцатом?

– Просто так сказала. Но вообще-то похоже. Средневековый немецкий у нас факультативно идёт. Значит так… Он пишет… «Сколько рукописей у восточного царя. Таких до 800. Частью он их купил, частью получил в дар. Большая часть – греческие, но есть и латинские. Из латинских я видел ливиевы «Истории», которые должен перевести, «Республика» Цицерона и 8 книг «Истории». В общем, там названия книг я их сейчас читать не буду. Тебе ведь пока общее содержание нужно… Дальше: «Манускрипты эти написаны на тонком пергаменте и имеют золотые переплёты. Царь говорил мне, что они достались ему от императора и что ему нужен их перевод. Также греческие рукописи». Ну дальше тоже идут названия и авторы – Полибий, Аристофан и другие. Что это такое, мой старший друг?

– Если документы подлинные, то это сенсация. Для того, чтобы понять подлинные они или нет – этого файла, конечно, недостаточно. Сергей просил об этом никому не говорить. Поэтому ты уж меня не выдавай, что я тебя привлёк. Ну, хорошо. Предположим это подлинная записка шестнадцатого века. А как она попала к нам? А вот как она попала к нам, вероятно написано на первом листе, который я смогу прочесть на русском языке девятнадцатого века и без твоего участия. Тебе спать не пора?

– Так, дядя Вадим… Хочешь сказать – поматросил и бросил? Я тебе не литературный негр. Отправишь домой и ничего не расскажешь мне – я точно случайно проболтаюсь моему старшему брату. Он обидится. Расскажи сначала, о чём речь, а потом мы посмотрим эту страницу на русском.

В том, что придётся преподать небольшой урок российской истории, Вадим ничего страшного не видел. В принципе, ничего страшного не было и в том, что Галя увидит русский текст. Всё равно она уже в курсе дела.

– Ладно, племянница, это я тебе за дядю Вадима. Значит, небольшой ликбез. Был такой царь Иван Грозный. По легенде его бабушка Софья Палеолог, когда выходила замуж за его дедушку русского царя Ивана III, привезла с собой из Рима в 1472 году древние книги и рукописи. Софья была племянницей последнего византийского императора Константина XI. Говорят, что Софья очень берегла свою «Либерию», очень опасалась пожаров и держала библиотеку в специальном каменном подземелье. После её смерти библиотека досталась внуку Ванечке, к тому времени уже являвшимся русским царём Иваном IV Васильевичем. Тот дополнил библиотеку другими книгами. Так появилась библиотека Ивана Грозного, которую ищут уже пятое столетие.

Книги из библиотеки видели несколько иностранцев. В их числе и дерптский пастор Иоганн Ветгрсман. Возможно, что именно его записку ты сейчас и переводила. Уж имя я смог прочесть в конце документа. В различных документах того времени было несколько ссылок на свидетельство пастора, но самого письма найти не удалось. Как впрочем, и библиотеку, о которой ходили только легенды.

В конце восемнадцатого – начале девятнадцатого века жил такой профессор Христиан Дабелов. Не обращай внимания на славянское звучание фамилии – Дабелов был немцем, работал в немецких университетах и, в конце концов, оказался волею судеб в университете Дерпта, так тогда назывался эстонский, а тогда российский, город Тарту. Там к нему, когда он занимался изучением истории лифляндского права, попало несколько документов из городского совета Пярну. В том числе и это письмо Ветгрсмана, с которого он снимает копию и цитирует его в статье «О юридическом факультете в Дерпте». Правда, почему-то называет его «Указателем неизвестного лица».

Записку эту он отправляет назад в Пярну. И, как стали считать потом многие, это была его главная ошибка. Потому что потом, когда захотели найти оригинал, ничего из этого не вышло. Оригинал бесследно исчез.

– А был ли мальчик-то? – спросила Галя.

– Мальчик, безусловно, был. Ты же сейчас читала записку. Я не исключаю, конечно, что это может быть чья-нибудь шутка, «левая» подделка и так далее. Меня интересует немного другое. Как эта записка оказалась у нас? Твой брат утверждает, что она найдена в архивах исторического музея. А давай-ка всё же посмотрим, что у нас на той страничке, что написана на русском языке.

Вадим открыл документ. Это тоже был отсканированный лист оригинала. Текст написан на русском с ятями, твёрдыми знаками в конце слов и буквами «и» с точкой, но всё же это был вполне нормально читаемый девятнадцатый век. Он стал читать вслух:

– «Городскому голове Фёдору Петровичу Переплётчикову.

Милостивый государь Фёдор Петрович!

Позвольте сообщить Вам следующий небезынтересный случай, произошедший со мной в июле сего года во время поездки моей в Лифляндию в город Дерпт к моему учителю Мартину Фёдоровичу Бартельсу. Поездка моя носила частный характер, но во многом служила на пользу моим научным изысканиям. Возможно, Вы знаете, что Мартин Фёдорович до своего переезда в Дерпт в течение долгих лет возглавлял университет в городе Казань, ректором которого я являюсь сейчас. Работа в архивах Дерптского университета, а также знакомство с последними работами, произведёнными здесь, безусловно пойдёт на развитие и во славу российской математики. Впрочем, всё это не имеет отношения к сути моего письма. Здесь же в Дерпте учитель познакомил меня с профессором здешнего университета Христианом Дабеловым, который поведал мне о любопытном документе, присланном ему недавно из Пернова и отправленном назад.

Смею напомнить, что в этом городе долгое время жил Абрам Петрович Ганнибал – перед тем как стать обер-комендантом Ревеля. Поэтому в Пернов я решил заехать не только ради морского воздуха, а также, чтобы ознакомиться в городских архивах с его пребыванием в этом чудесном городе.

Там я и нашёл пакет с документами на немецком языке, о которых рассказывал мне профессор Дабелов и которые, на мой взгляд, связаны со знаменитой «Либерией» Иоанна Грозного. Начальство Перновского архива не смогло мне объяснить происхождения сих бумаг, а также почему в этом конверте оказался лист, написанный на русском языке. Я позволил себе взять эти документы для изучения, оставив со своей стороны расписку.

Направляю документы Вам, милостивый государь Фёдор Петрович, так как в бумаге, написанной по-русски, есть небезынтересные данные в отношении десяти книг взятых Иоанном Грозном с собою во время похода на Казань. Как явствует из письма, книги эти были довезены до Нижнего Новгорода, а затем могли быть оставлены в нижегородском кремле.

Примите уверения в совершенном моём почтении. Николай Иванович Лобачевский – ректор Казанского Императорского университета. 22 января 1837 года». Ну, ничего себе, – выдохнул Вадим.

V

Галка молчала, сидела, подперев голову левой рукой, а указательным пальцем правой довольно нервно теребила кончик носа. Вероятно, она начинала понимать, во что ввязалась. Вероятно, это ей даже нравилось. Внезапно она вздрогнула от мелодии телефонного звонка. Посмотрела на дисплей и сказала:

– Включи какую-нибудь музыку. Только быстро. Танцевальную.

Вадим поискал по радиостанциям и нашёл что-то ухающе-стучаще-громкое. Галя подсела почти под самую колонку и прокричала в телефонную трубку: «Что, мам? Я в клубе! Я скоро буду! Хорошо! Выключай этот кошмар». Последняя фраза была сказана уже Вадиму, который послушно переключил приёмник на другую волну. Там передавали новости. Одно из сообщений показалось достаточно любопытным: «В столице Гондураса Тегусигальпе произошёл переворот. Армией Гондураса свергнут президент страны Мануэль Селайя. Он вывезен мятежниками к границе соседней Никарагуа». Вот здесь Вадим уже решил выключить приёмник окончательно. Дальше это слушать было невозможно. Бесконечное упоминание Тегусигальпы на протяжении последних суток стало немного утомлять, а если к этому прибавить тесное переплетение судеб Лобачевского и Ивана Грозного, да и всё остальное в сумме с показаниями часовых стрелок… В общем, он понял, что на сегодня пора заканчивать поисково-мыслительные работы.

– Значит так… – начал он.

– Именно, – продолжила Галя. – Вывозишь меня к какому-нибудь клубу, а там мы вызываем такси.

– И зачем же такие сложности?

– Тебе не кажется, что мой старший брат, живущий в доме напротив, или мама могут просто выглянуть в окно и узнать твою машину? А ни тебе, ни мне этого не нужно.

Через полчаса с чувством части выполненного долга Вадим заснул. Он довёз Галину к клубу, посадил в такси и дождался её звонка о благополучном прибытии. Флешку, уходя из дома, он из компьютера вынул, в памяти компьютера ничего не сохранял.

VI

Долго спать ему не пришлось. Вадима никто не будил, никто не доставал его телефонными звонками с раннего утра. Он проснулся сам. Вот это и казалось странным. Но странным было и всё то, что происходило накануне. К странностям, скорее всего, придётся привыкать, хотя бы на какое-то время. Этот вывод был вполне логичен, но, тем не менее, осознание того, что ни одна живая душа не соизволила ему сегодня позвонить, показалось Вадиму несколько загадочным. И всё с большей прогрессией возрастало желание увидеть подлинные документы и, самое главное, таинственное письмо на русском, которое упоминал Лобачевский. То самое письмо, которое Сергей почему-то решил пока от него скрыть.

Раньше Вадим много раз слышал эту легенду о книгах «Либерии», оставленных Грозным в Нижнем Новгороде. Но всё это закономерно казалось древней легендой, не подтверждённой никакими фактами. Даже теоретически само предположение, что Иван Грозный мог оставить в Нижнем книги в период похода на Казань, имело ложный посыл на самом первом этапе. Поход Грозного проходил по югу Нижегородского княжества. Да, на Казань войско прошло по южным окраинам, но ведь возвращалось оно через главный город княжества. А какой смысл оставлять книги после похода? Вот это и могло быть написано в том самом письме. Но то, что никто не пытался с ним до сих пор связаться, казалось несколько странным.

Объяснение нашлось сразу, как только он попытался сам позвонить хоть кому-нибудь. Городской телефон хранил гордое молчание, не подавая признаков жизни. На самом деле ещё неделю назад на двери подъезда висело объявление о том, что телефоны в их доме не будут работать в течение двух дней из-за замены оборудования на телефонной станции. А вот потом, говорят, и связь станет лучше, и Интернет будет просто летать. В мобильнике же просто разрядился аккумулятор. Вадим представил, что сейчас будет, когда он появится в сети – сначала придёт некоторое количество эсэмэсок о том, что абонент такой-то звонил вам сто сорок три раза и последний раз две минуты назад. Потом или он сам начнёт перезванивать по этим номерам и наткнётся на стену непонимания, или вызывавшие его абоненты начнут звонить ему повторно и выражать своё отношение к его поведению. Вадим включил телефон, который буквально сразу начал подавать признаки жизни – семь раз звонил Сергей, два раза – Карина и три раза – Константин Леонардович.

Леонардович был ровесником Вадима, но все его неизменно называли по имени-отчеству. Сначала это несколько бесило и раздражало, а потом Костя привык и, когда его называли просто Костей, даже немного удивлялся. Костик работал коммерческим директором в их маленькой конторе и по мере сил и возможностей находил заказы, которые позволяли вполне неплохо жить и развиваться. Вообще-то предполагалось, что после сдачи последнего проекта все недельку отдохнут, работа была довольно сложной и напряжённой, и звонить Константин Леонардович Вадиму не собирался.

Но первым сквозь телефонную блокаду прорвался Сергей.

– Ты что обалдел! Я уже собирался к тебе ментов отправлять, двери взламывать! Куда ты пропал!

– Серёг, извини. Батарея села. Ну, и забыл на подзарядку поставить. Засиделся с твоими документами. Слушай, ну это, конечно…

– Тебе нравится, Джек? – считалось, что это фраза из старого японского мультфильма «Джек в стране чудес». Во всяком случае, в этом Сергей всех уверял в детстве. Вадиму так и не удалось найти этих слов в мультике, сколько он ни старался, пересмотрев его раз семь. – Думаю, что нам надо продолжить.

– Слушай, там было упоминание об ещё одном письме.

– Тихо-тихо. Вот это как раз и самое интересное. Я перезвоню, извини, начальство вызывает, – сказал Сергей и отключился.

Стоило, наверное, задуматься о завтраке и утреннем душе. Вадим почему-то решил действовать именно в такой последовательности, хотя это несколько противоречило его нормальному утреннему распорядку. Но уж очень хотелось съесть хоть какую-нибудь сосиску и выпить чашку кофе. Звонок Карины застал его во время работы кофемолки.

– Что там у тебя жужжит? – вместо приветствия спросила она.

– Пытаюсь помолоть кофе. Прервать процесс меня не заставит ничто. Даже звонок президента. Тем более, что он уже кончился.

– Кто? – недоумённо спросила Карина.

– Что кто? – переспросил Вадим.

– Вадик, кто кончился?

– Не кто, а что. Кофе я уже закончил молоть. Ты что не слышишь?

– А, ну да. Дело есть.

– Карин, если ты опять предлагаешь мне срочно собраться и ехать в какой-нибудь «Капучино» для того, чтобы смотреть, как ты оттуда через две минуты сбежишь, то я не согласен.

– Ну, извини. Просто так получилось. Я не думала, что так выйдет. Мне нужно познакомить тебя с одним человеком.

– Кто такой?

– Узнаешь. Тебе понравится. А что это за девица была с тобой вчера в «Тегусигальпе»?

– Милая моя, тебе-то какая разница? Я же не спрашиваю, что за мужик был с тобой там же…

– Так ты меня видел? И что же не подошёл? Кстати, именно с этим мужиком мне тебя и нужно познакомить.

Они договорились о встрече днём. И теперь Вадим, наконец-то, мог спокойно выпить чашку ароматного, сваренного собственноручно, чёрного-пречёрного кофе. Все знакомые удивлялись, как у него получается такой вкус. Пытались даже подбирать эпитеты и метафоры. Брали рецепты, но неминуемо сталкивались с тем, что добиться ничего подобного не могли. Хотя Вадим никогда и ни от кого способов приготовления кофе не скрывал. Как-то так получалось само собой. Кофе он покупал в самых обычных магазинах. Иногда ему привозили кофе знакомые из заграничных поездок. Вот и эту упаковку привёз один приятель из командировки по Латинской Америке. Вадим не помнил из какой страны конкретно и посмотрел на надпись на пачке. «Produssion en Honduras» было написано там.

Некоторое время он продолжал бессмысленно смотреть на изображение горы на кофейной упаковке, зачем-то пытаясь понять, это уже Анды или ещё Кордильеры или наоборот. Из ступора его вывела очередная телефонная мелодия. Звонил Костик.

– Леонардыч, ты-то, что от меня хочешь?

– Вадим, я, конечно, понимаю, что мы договорились немного передохнуть. Но тут появился один забавный заказчик. Он хочет, чтобы мы сняли фильм. Только это очень странная тематика. Ну, то есть не то, чтобы странная, но необычная.

– Не тяни, Кость.

– Он хочет заказать нам фильм… о Лобачевском.

– О ком?!

– О Лобачевском. Я предполагал, что ты удивишься, но не до такой же степени…

«В самом деле, что это я так удивился? – подумал Вадим. – Ну, подумаешь, какой-то фанат Лобачевского захотел снять фильм о его жизни и деятельности. Не из Гондураса же он, надеюсь. А, кстати…»

– Слушай, Константин, а этот мужик, случайно не из какого-нибудь Гондураса?

Костя, видимо, счёл вопрос Вадима не очень удачной шуткой. Его, конечно, можно понять. Когда ведётся совершенно серьёзный разговор, который переводится совершенно непонятно куда, то реакция любого человека почти предсказуема. Существует несколько вариантов: обидеться или продолжать вести разговор в направлении, обозначенном собеседником. В последнем случае, можно или продолжать вести разговор абсолютно серьёзно и также ответить на вопрос, или продолжить разговор в непредсказуемом ключе. Всё зависит от собеседника и насколько хорошо он тебе известен и правильно ли ты его понял. Если человек, ведущий диалог таким образом, знаком мало, то лучше поддерживать разговор на серьёзном уровне, но Вадим и Константин Леонардович были знакомы не первый год.

– Нет, Вадим, – прозвучало на другом конце линии, – он не из Гондураса. Он из Королевства Лесото, а у тебя интересы в Гондурасе? Там же переворот, ты не знал об этом?

– Какое ещё Лесото?

– Ладно. Он не из Лесото и не из Гондураса. Он из Эстонии. Из тартуского университета. Что-то они там Лобачевским заинтересовались. Я ему говорю, что им в Казань нужно. Лобачевский ведь там большую часть жизни прожил. Но их почему-то интересует нижегородский период. Они у себя в архиве нашли какую-то его записку. Фамилия у него ещё такая забавная – Алла. Арнольд Алла.

– И когда этот Алла желает встретиться?

– В любое время. Он оставил телефон, я могу ему позвонить. Он остановился в какой-то маленькой гостинице в центре. Ну, знаешь из новых.

– Звони ему и назначь встречу через полтора часа. Например, в кафе «Пиаф» на летней площадке. В офис я ехать не хочу.

Телефон Сергея не отвечал. Вместо ответа на звонок Вадим получил эсэмэску: «На совещании. Что-то срочное?» «Через полтора часа встречаюсь с эстонским товарищем в „Пиаф“. Он хочет фильм о Лобачевском», – таким был его ответ.

VII

Когда Вадим подошёл к кафе, Сергей был уже там. Он сидел за столиком и оглядывал на окружающих через тёмные стёкла очков.

– Что за эстонец? – спросил он, когда Вадим подошёл.

– Не знаю. Свалился, как снег на голову.

– Знаешь, эстонцы, подкрадывающиеся неожиданно, это из анекдотов.

– А вот Леонардыч идёт. Он сейчас всё нам и расскажет.

– Конечно. Только мы с тобой здесь встретились случайно.

Леонардыч ничего существенного добавить не смог, кроме того, что уже говорил по телефону. Правда, Сергей не знал и этой информации. Ничего обсудить они не успели, потому что человек, который зашёл в кафе и явно кого-то искал, судя по описаниям, был тем самым загадочным потенциальным заказчиком. Костя поднял руку, чтобы он их заметил.

Алла говорил, практически, без акцента. Объяснялось это тем, что эстонцем он являлся только наполовину. Мать его была русской, да и в Эстонию их семья переехала уже в конце 80-х. Так что часть жизни он провёл в России, бывая на родине отца в Пярну исключительно в зимние и летние каникулы.

– Маму мою зовут Анна. Так что в России это всегда вызывало нестандартную реакцию – Анна Алла. Но давайте перейдём к делу. Моя работа некоторым образом связана с университетом в Тарту. Каким образом – это к нашему делу отношения не имеет. Российско-советская часть моей жизни связана с Казанью, а ректором Казанского университета был Мартин Бартельс, который затем переехал в Тарту и преподавал там. А учеником Бартельса был Лобачевский, ставший затем ректором того же Казанского университета. И вот совершенно неожиданно мы обнаружили, что в 1836 году Лобачевский был и в Тарту, и в Пярну. Мы решили связать все эти события, профинансировать съёмки фильма и подарить его Казанскому университету.

– Вы предлагаете нам ехать в Тарту и Казань?

– Нет, что вы… Мы предлагаем вам сделать нижегородскую часть. Вас, Вадим, мне порекомендовал один ваш знакомый из Эстонии. Поэтому мы решили долго не искать, а обратились в вашу компанию.

– Я бы не сказал, что мы здесь являемся большими знатоками неевклидовой геометрии, – сказал Вадим. С самого начала ему было понятно, что Арнольд заинтересовался всей этой запутанной темой совсем не из-за любви к своей alma mater. Просто абсолютно параллельно они проводили свои исследования, наткнулись случайно на следы документов, сделали логические заключения. И вот, как в исследованиях математика Лобачевского, параллельные прямые пересеклись. Пересеклись они в Нижнем Новгороде на летней веранде кафе «Пиаф». Вадим посмотрел на Сергея. Тот сидел с заинтересованным видом, изучающее рассматривая Арнольда Алла. Конечно, Вадим никак не мог с точностью знать, о чём думает сейчас его друг, но с учётом долгих лет дружбы, мог предположить, что он тоже не совсем доверяет рассказываемой трогательной истории. И только Константин Леонардович слушал и смотрел с нескрываемым восторгом. Правда, дело в том, что Леонардович всегда смотрел на клиентов и слушал их с таким выражением лица. Он уверял всех, что в этом случае заказчики с большим удовольствием расстаются с деньгами.

– Но, – продолжил Вадим, – мы готовы взяться за этот проект. Нам он может быть интересен, как с творческой, так и с финансовой точки зрения. Надеюсь, мы сойдёмся в определении стоимости нашей работы.

Арнольд молча кивнул.

– Вы, вероятно, знаете, – продолжал Вадим, – что дом, где жил Лобачевский, разрушен много десятилетий назад. Сейчас на этом месте расположен бизнес-центр. Владельцы решили, что фамилия Лобачевского будет уместна в названии их объекта и даже намерены построить рядом что-то вроде памятника.

– Нам нужен какой-то ассоциативный ряд, исторические параллели. Если удастся найти что-нибудь из документов связанных с жизнью Лобачевского в Нижнем Новгороде, то это будет очень хорошо.

– А скажите, господин Алла, – вступил в разговор Сергей. – Что это Вас заставило в кризис вкладывать деньги в абсолютно неокупаемый проект в России. Неужели в Эстонии заняться сейчас нечем?

– Есть три фактора. Во-первых, я всё-таки наполовину русский. Во-вторых, не такие уж это большие деньги. В третьих, ну почему же неокупаемый?

– Пи-аф, – вдруг сказал Костик. – У этого кафе математическое название. «» – это 3,14, «a» – некоторое число, «f» – произвольная дифференцируемая функция. Что вы на меня смотрите, как на идиота? Простое наличие абстрактного мышления и некоторые воспоминания из школьной программы. И я знаю, кто такая Эдит Пиаф, а вот вы не знаете, что такое дифференцируемая функция.

Ситуация, в которую попал Константин на этот раз, была для него постоянной. Можно даже сказать константной. Он очень часто пытался сказать что-то умное, но не всегда попадал в общий поток разговора. Самое обидное для него, что выскажи он свои догадки про математическое значение фамилии французской певицы, например, в конце разговора, то все сочли бы это удачным завершением беседы. А так получилось несколько невпопад.

– Да, так в чём же окупаемость? – спросил Сергей.

– У нас есть маленькие секреты, – загадочно улыбнулся Алла.

VIII

Дальнейшие попытки выяснить, в чём заключался секрет окупаемости документально-биографического фильма о Лобачевском для выдающихся эстонских математиков, сводились к нулю. По мере разговора эти попытки стали принимать даже отрицательное значение, несмотря на всю ненавязчивость выяснения. Алла упорно уходил от ответа, сводил всё к шутке. Момент, благодаря желанию Константина Леонардовича показать свои способности к абстрактному мышлению, был упущен. Всё это, правда, не означало, что дальнейшее сотрудничество прекратится. Арнольд пообещал к завтрашнему дню подготовить свои требования и удалился. Костик тоже надолго не задержался, видимо чувствовал себя не совсем в своей тарелке.