Начало Калугин Алексей

Глава 1

– Ложись! – крикнул Камохин.

Осипов бросил кофр с приборами, плашмя упал на твердую, как камень, промерзшую землю и сдернул с плеча автомат. На секунду он замер, пытаясь оценить обстановку. И тут над головой что-то протяжно ухнуло и тяжело ударило в стену дома. С такой силой, что земля содрогнулась. С хрустальным звоном посыпались вниз вылетевшие из рам стекла. А на уровне первого этажа, точнехонько там, где пять секунд назад стоял Осипов, в стене образовалось отверстие размером с два кулака. Как будто здоровенным молотом саданули.

Слева короткими очередями застучал автомат Брейгеля. По отрывистым звукам рваных очередей Осипов догадался, что фламандец не видит противника, стреляет наугад, только чтобы огрызнуться. Ну и для острастки.

– Док-Вик!

Осипов чуть приподнял голову и поискал взглядом стрелка. Теплозащитная маска сильно затрудняла обзор. Хотя инструктор уверял, что, когда к ней привыкнешь, так и вовсе не будешь замечать. Н-да, осталось только привыкнуть… Хотя привыкать-то как раз и не хотелось. Осипов от всей души надеялся, что надолго они в этом замерзшем городе не задержатся.

– Док-Вик!

На этот раз взгляд Осипова зафиксировал взмах руки. Камохин прятался за разбитым «Фордом», в пяти шагах от него. Выглянув из-за заднего бампера машины, стрелок жестом велел Осипову немедленно убираться из зоны обстрела. Видок у Камохина был тот еще! Белая парка с накинутым на голову отороченным мехом капюшоном, из-под края которого выглядывала такая же мертвенно-бледная маска с выпученными, чуть затемненными стеклами на месте глаз. И автомат в руке, тоже для маскировки выкрашенный в белый цвет. «Призрак смерти во льдах», – усмехнулся про себя Осипов. Хотя и сам он со стороны выглядел не лучше.

Брейгель снова принялся палить из автомата. Но теперь по характеру выстрелов – короткие, скупые очереди по три-четыре патрона, следующие одна за другой, – было понятно, что он засек цель.

Где-то еще прятался Орсон. Но биолог вообще не любил оружие и постоянно твердил, что его участие в квесте носит ненасильственный характер. Это означало, что он не собирается никем помыкать, но при этом и не потерпит никакого насилия в отношении себя самого.

Оценив ситуацию, Осипов решил, что единственным укрытием для него мог стать ствол дерева с обломившейся кроной, глупо и бессмысленно торчащий из земли неподалеку. Словно зримый символ всей той глупости и бессмыслицы, что творилась вокруг. Оружие, которое использовал противник, снесло бы эту корягу на раз. Но там он, по крайней мере, не будет торчать у всех на виду.

Осипов, как учили, закинул оружие на плечо, ухватился рукой за автоматный ремень и медленно, стараясь не приподниматься, пополз к намеченному укрытию.

Над головой снова что-то ухнуло, воздух будто содрогнулся, и на Осипова посыпались какие-то мелкие обломки и щепки.

Прикрыв голову руками, Осипов попытался вжаться в мерзлую землю.

Черт, как будто специально в него целятся!

Что им вообще нужно, уродам этим?

Понятие «противник» в данной ситуации носило чисто абстрактный характер. На инструктаже в ЦИКе им сказали, что вблизи разлома они могут встретиться с противником.

– Что, вот просто так встретиться? – спросил Осипов. – Как грибники в лесу?

– Именно, – коротко ответил инструктор с каменным, как у индейца, лицом и кривым, уродливым шрамом на левой щеке.

Группа Осипова впервые отправлялась в квест. Прочие же, кому уже довелось побывать в аномальных зонах, докладывали, что порой встречали там этого самого «противника». Что он собой представлял – загадка. Откуда приходил – неизвестно. Ни о численности, ни о цели этих существ никто не имел ни малейшего представления. Может быть, именно поэтому кто-то в свое время окрестил их «серыми». Да так и прилипло название. Поведение «серых» также оставалось непредсказуемым. Порой «серые» вели себя агрессивно, порой спешили скрыться при появлении людей. Но на контакт никогда не шли. Руководство ЦИКа считало, что «серые», как и квестеры, ищут в аномальных зонах пакали.

– Если будет возможность разойтись с «серыми», то так и поступайте. Нет – бейтесь до последнего. Помните, «серые» на переговоры не идут, пленных не берут и сами в плен не сдаются, – так закончил свою речь инструктор.

Хорошая была речь. Очень конкретная и без лишней патетики. В смысле, дают – бери, а бьют – беги. Кому не понятно?

– Это правда, что у «серых» нет лиц? – спросил напоследок Орсон.

– Правда, – ответил инструктор.

И почему-то потрогал пальцами шрам на щеке.

Спрашивается, откуда ему это было известно?

А теперь Осипов лежал на промерзшей земле, чувствуя, как даже сквозь несколько теплоизоляционных слоев специальной парки, какая и полярникам не снилась, в тело пробирается мертвенный холод. И ничего не понимал. Ровным счетом ничего.

Что тут происходит? Чего ради? Почему у него в руках автомат? Да что он вообще тут делает? Вопросов было море, и ни на один из них Виктор Николаевич Осипов, доктор физико-математических наук, признанный авторитет в области теории квантового хаоса, не мог дать ответа.

Впереди заработал автомат. Это уже стрелял Камохин. Видимо, тоже определил местоположение противника.

«Противник – от слова «противный», – подумал Осипов и пополз дальше. Вскоре он оказался под прикрытием сломанного дерева. Хотя, о каком укрытии можно говорить, если не знаешь, где прячется враг? И что у этого врага на уме? Да и кто он такой, враг этот, тоже неизвестно.

За деревом притаился Крис Орсон. О том, что это именно он, свидетельствовала нашивка с именем. Иначе и не опознать: у всех одинаковые парки и маски, скрывающие лица. Биолог сидел на корточках, прислонясь спиной к покрытому морозной коркой стволу дерева. Перед ним стоял кофр с приборами. На кофре – автомат. Не хватало только корзинки для пикника. – Ну как? – спросил Орсон.

– Что «как»? – лежа на животе, переспросил Осипов.

– Как оно, в первый раз?

Осипову показалось, что Крис усмехнулся.

Очень неудобно, надо сказать, разговаривать, когда не видишь лица собеседника.

– Да никак! – зло огрызнулся Осипов.

– Понимаю, – кивнул Орсон.

Надо же, он еще что-то понимал! Интересно – что?

– Что?

– «Серых» видел?

– Нет. А ты?

– А я вот подумал, а что если их и вовсе нет?

– Как это нет?

– А вот так. Запросто. Ты их не видел, я тоже не видел.

– А вот это ты видел? – Осипов указал на дырку в стене, оставшуюся после выстрела «серых».

– Да, это убедительно, – согласился Орсон. – Но мы же с тобой, Виктор, ученые. Следовательно, знаем, что, если имеется несколько гипотез, объясняющих одно и то же явление, но в равной степени недоказуемых, то выбирать следует наиболее простое.

Осипов озадаченно посмотрел на дырку в стене.

– Например?

– Например, мы имеем дело с неким природным феноменом.

– Фигня.

– Прости, что?

– Дерьмо.

– Да, я и не спорю. Однако ж, «серые» – точно такое же дерьмо.

– В кого же тогда стреляют Камохин с Брейгелем?

– В дерьмо, – с невозмутимым спокойствием ответил Орсон.

– Следуя твоей логике, Крис, можно прийти к выводу, что вокруг одно только дерьмо.

– Верно, – кивнул Орсон. – И мы по уши в этом дерьме.

По сути, Осипов был с ним согласен. Он, разве что, только определения выбирал более мягкие.

– Как дела, товарищи ученые? – будто из-под земли вырос Камохин.

Здоровый, под два метра. Автомат на плече. Белая теплозащитная маска будто улыбается.

– Тьфу, ты, черт! – в сердцах выругался Осипов. – Напугал, на фиг! Зачем так незаметно подкрадываться?

– Чтобы застать врага врасплох.

– Мы же не враги!

– Ладно, не пыхти, Док-Вик, привычка.

– Где «серые»? – спросил Орсон.

– Ушли.

Несмотря на краткость, а может быть, именно поэтому, ответ прозвучал очень неубедительно.

– А Брейгель?

– Еще не пришел.

– Что это было? – указал на дырку в стене Осипов.

Камохин даже не посмотрел, на что он указывал.

– Оружие «серых».

– Что за оружие?

– Откуда мне знать? – пожал плечами Камохин. – Ты у нас ученый – ты и расскажи.

– Вот достань мне это оружие, тогда я тебе и расскажу, что оно собой представляет и как работает, – недовольно буркнул Осипов.

Почему-то ему все время казалось, что стрелок старается его подколоть. Хотя, скорее всего, это была обычная для Камохина манера общения. К которой просто нужно было привыкнуть.

– Где Брейгель?

– Пошел по следу «серых». Если повезет, они выведут нас точно к разлому.

То, что в аномальных зонах не работал ни один вид связи, создавало массу проблем, кажущихся совершенно неуместными в двадцать первом веке. Инструктор говорил, что неплохо бы всем азбуку Морзе выучить, чтобы в случае необходимости можно было связаться, используя звук или свет. Осипов честно старался, но все эти точки и тире рябили перед глазами. А когда он закрывал глаза и пытался их вспомнить, в голове начинался подлинный кавардак. Странно даже. Он помнил наизусть громоздкие математические формулы, предложение запомнить любую из которых обычный человек счел бы за насмешку. Или, хуже того, за издевательство. А вот азбуку Морзе выучить не мог. Поэтому закатанная в пластик карточка со странными сочетаниями точек и тире лежала у Осипова в кармашке на рукаве. На всякий случай.

– Ты сам «серых» видел?

Камохин сделал неопределенный жест рукой.

– Видел что-то такое…

– Какое?

– Неопределенное.

– Значит, это могли быть и не «серые»?

– Кто же тогда?

– Местные жители.

– Смеешься, Док-Вик? Аномалия накрыла город три дня назад. Представляешь, середина лета, жара, и вдруг – мороз под минус сто! Без спецснаряжения шансов выжить – никаких. Те, кто находились на окраинах, наверное, успели убежать. А остальные – вот они.

Камохин кивком указал на стоявшую неподалеку вишневую легковушку, на переднем сиденье которой, уткнувшись лбом в руль, скорчился вымороженный, похожий на мумию труп.

– А мародеры?

– В таких зонах, как эта, мародеры только по окраинам шарятся. Хотя, конечно… Да нет, даже если бы мародеры и забрались в центр зоны, все равно не стали бы вступать с нами в бой. Какой в этом смысл?

Камохин был прав. Банки, предприятия, магазины, не говоря уж о том, что находилось в жилых домах, – все было брошено в замороженном городе. Оставлено мародерам. До тех пор, пока существует разлом. Что будет потом? Этого никто не мог сказать. Быть может, новый разлом засыплет улицы города песком, как было в Петербурге. Или опустит под воду, как Москву. Если же разлом просто закроется и все станет, как прежде – это будет самым ужасным. Потому что как прежде уже не будет никогда. Мертвый город, даже оттаяв, не мог снова вернуться к жизни.

– Но если «серых» никто не видел… – начал было Орсон.

Камохин жестом прервал его.

– Брейгель сигналит. Идем!

Ученые подхватили брошенные кофры и поспешили следом за стрелком. Чем быстрее они выполнят задание, тем скорее вернутся в Центр. Никому не хотелось дольше необходимого задерживаться в этом городе, где на каждом шагу по обочинам дорог и между разбитыми машинами лежали замороженные трупы в легкой летней одежде. Возле самого разлома внезапный удар стихии был столь силен, что люди, скорее всего, даже не успели ничего почувствовать. И уж точно не поняли, что происходит. Должно быть, жуткое было зрелище, когда с неба сыпались замерзшие на лету птицы. А вот замерзших кошек и собак видно не было – этот факт Осипов в уме отметил. Вряд ли они все успели спрятаться. Причина, скорее всего, была иная. Как известно, многие животные могут предчувствовать грядущие землетрясения, извержения вулканов или цунами. Известны случаи массового исхода домашних животных из городов за несколько дней или часов до катаклизма. А что если они и появление разломов могут предсказывать? Это нужно взять на заметку и проверить.

Брейгель ждал их на перекрестке. Возле четырех столкнувшихся, будто слипшихся в ком, машин. Осипов только глянул на труп, головой пробивший лобовое стекло да так и оставшийся лежать на капоте одной из машин, и сразу отвел взгляд в сторону. Говорят, человек ко всему может привыкнуть. Быть может, и он когда-нибудь свыкнется с видом мертвых тел и станет относиться к ним, как к не очень приятной, но, увы, неотъемлемой части работы, которой он собирался заниматься. Но пока он все еще старался не смотреть на мертвых. Хотя это было совсем непросто. С тех пор, как они вошли в город, мертвые были повсюду.

– Ну, как? – первым подошел к Брейгелю Камохин.

– Вниз по улице, а потом – налево, – стволом автомата указал направление фламандец.

– Видел разлом?

– Нет, но «серые» ушли в том направлении.

Камохин достал планшет и попытался включить. Получилось это у него только с четвертого раза – нажимать кнопки в толстых трехслойных перчатках чертовски неудобно. Предполагаемое местонахождение разлома на плане города было обозначено именно там, куда указывал Брейгель.

Осипов переключил дескан в режим поиска пакаля.

– Сигнала от пакаля нет.

– А я что могу сделать? – развел руками Брейгель.

– «Серые» нас опередили.

– Фигово, если так. – Камохин захлопнул планшет. – Найдем разлом – на месте разберемся.

По сути, стрелок был прав. Все очень неточно, неопределенно и расплывчато. И действовать приходилось вопреки всей этой неопределенности. Иначе хаос было не победить.

Они прошли мимо парикмахерской, аптеки, магазина «Пятерочка» и еще одного, со странным названием «Балтимор». При том, что мороз стоял жуткий – термодатчик, вшитый у каждого в левый рукав парки, показывал минус семьдесят два и три десятых градуса, – снега почти не было. Все вокруг: мостовую, машины, деревья, дома и трупы, – покрывал тонкий, серебристый слой изморози. От чего пейзаж становился нереальным. Ломким, надтреснутым, полупрозрачным. Будто сделанным из стекла, покрытого тончайшей резьбой. Запредельно странно смотрелись деревья, с которых даже листва не облетела. Похожие на обсыпанные сахаром причудливые фигурные леденцы, листья навечно примерзли черенками к веткам.

Осипову казалось несправедливым то, что кофры с оборудованием приходилось нести ученым. Стрелки должны были держать оружие наготове, чтобы, случись что, дать отпор врагу. Какому врагу?

– Кто первыми открыли огонь, мы или «серые»? – спросил Осипов.

– Какая разница? – не оборачиваясь, пожал плечами Камохин.

– А ты не думаешь, что нам придется писать отчеты обо всем, что здесь произошло? И лучше, чтобы в них не было разночтений.

– Молодец, Док-Вик, – одобрительно хмыкнул Брейгель. – Сразу видно – голова!

В Центре Изучения Катастроф бойцы ко всем ученым, независимо от возраста, пола и специальности, обращались одинаково – Док. И только к Осиповскому «Доку» каким-то непонятным образом прилип еще и первый слог имени.

– Первым выстрелил Ян, – уверенно заявил Камохин.

– Разве? – усомнился Брейгель.

– Ты засек перемещение «серых», дал ученым команд у «в укрытие», после чего открыл огонь по противнику. Вместе мы обратили противника в бегство.

– Как у вас все просто, – усмехнулся Орсон.

– У кого это, у нас?

– У русских.

– А что, разве не так было, Ян?

– Не знаю… Не могу точно сказать. Все как-то само собой получилось.

– Значит, будет так, как я сказал.

Вот оно как, подумал Осипов. Все получается само собой. А потом создается история, в целом не искажающая факты, однако трактующая их в строгом соответствии с принципом необходимости. Если вступили в бой – значит, нам противостояли враги. Если бой закончился без потерь – значит, мы обратили врага в бегство. Все это было для Осипова в новинку.

– Налево, – скомандовал Камохин.

Улицу, куда они собирались свернуть, перегораживали перевернувшийся автобус и с десяток врезавшихся в него машин. Нужно был либо лезть через груду искореженного, обледенелого металла, либо идти в обход. Камохин решил попусту не рисковать. Группа вернулась назад и через арку вошла в проходной двор. В небольшом скверике, зажатом приземистыми, пяти– шестиэтажными домами, все было так же, как и в тот момент, когда образовавшийся внезапно разлом в один миг превратил город в аномальную зону. Он был похож на макабрическую кунсткамеру. На скамеечках сидели старушки и молодые мамаши, держащиеся за ручки детских колясок. В песочнице играли дети. Даже те, что сидели на пружинных лошадках и качелях, остались на своих местах. Примерзли. На землю упал только велосипедист, ехавший по окружающей сквер дорожке.

– Жуть какая, – едва слышно прошептал Орсон.

– А ты представь, что творится в квартирах, – так же тихо ответил ему Брейгель.

– Не хочу…

– Кончайте гундеть! – Камохин быстрым шагом направился к арочному проходу на другой стороне двора.

– Игорь! – догнал Камохина Орсон. – Ты ведь бывал в других аномальных зонах?

– Пару раз.

– И что там?.. То же самое?..

– Нет.

– Я хотел сказать, так же… Жутко?

– Бывало и хуже.

– Хуже? – Орсон бросил растерянный взгляд в сторону убитого холодом парка. – Что может быть хуже?

– Когда вокруг еще живые, а ты не можешь им помочь.

Камохин прибавил шагу, так что Орсон с кофром в руках уже не мог за ним угнаться. Он не был расположен обсуждать данную тему. В ЦИКе существовало негласное правило: вернувшиеся из аномальной зоны никому не были обязаны рассказывать о том, через что им пришлось пройти ради того, чтобы остаться живыми.

Осипов снова посмотрел на дескан.

– Нет сигнала!

– У меня тоже нет, – подтвердил Брейгель.

– Где же искать пакаль?

– Док-Вик, у тебя что, специальность такая?

– Какая?

– Задавать вопросы, на которые не существует ответов.

Выйдя через арку на улицу, квестеры оказались по другую сторону баррикады из покореженных машин. Камохин сверился с картой. Разлом, если его местоположение было вычеслено точно, находился дальше по улице, в трех-четырех домах. А вот пакаль детекторы по-прежнему не фиксировали.

Орсон запрокинул голову. Небо на верху было серое, безжизненное. Как будто намалеванное наспех, кое-как. Жутковато было смотреть на него – казалось, небо может упасть и раздавить все, что под ним.

– Хоть бы снег пошел, что ли…

– Ага. Нам здесь только сугробов и снежных заносов не достает. – Брейгель ободряюще похлопал Орсона по плечу. – Не паникуй прежде времени, Док.

– А ты скажешь, когда будет пора?

– Можешь не сомневаться.

– И что тогда?

– Слушай, нам до разлома осталось пройти всего ничего. А там вы с Док-Виком сделаете свои замеры, мы с Игорем найдем пакаль. И все дела! Вернемся в ЦИК героями!

– Я не хочу быть героем, – недовольно буркнул Орсон.

– Ну, старина, тут уж я тебе ничем не могу помочь! – развел руками Брейгель. – Придется!

– Когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой, – процитировал Осипов.

– А, брось, – Орсон хотел махнуть рукой, но обе руки у него были заняты. В одной – кофр, в другой – автомат. – Героями по приказу не становятся.

– Не знаю, – честно признался Осипов. – Мне не приходилось.

– А какой в этом смысл? – спросил Брейгель.

– Абсолютно никакого.

– Тогда я вообще ничего не понимаю.

– Это невозможно понять.

– Тогда… какой в этом смысл?

– Вот, посмотри, – Камохин указал на здание с высоким крыльцом, мимо которого они проходили. Окна в здании были из зеркальных бронированных стекол. А на фасаде красовалась вывеска «Банк Евростандарт». – Это – банк. В нем полно денег. Мы можем войти и взять сколько захотим. Верно?

– Верно, – подумав, согласился Брейгель.

– Так почему мы этого не делаем?

– Потому что деньги сейчас ничего не стоят!

– Вот! – поднял руку с выставленным пальцем Камохин. – То есть мы не тащим деньги из банка не потому, что кристально честные, и не потому, что считаем такой поступок дурным, а потому, что в нем нет смысла!

– И что?

– А то, что если хочешь понять, в чем смысл бессмысленных поступков, тебе следует вернуться назад, вломиться в этот чертов банк и вытащишь оттуда мешок денег!

– Стойте!

Осипов бросил кофр на землю и перехватил дескан обеими руками. Пощелкав переключателем режимов, он глянул по сторонам и перебежал на другую сторону улицы. По стене дома, на углу которого остановились квестеры, расплывалась большая амебообразная клякса. Беспросветно черная и бесконечно пустая. Будто живая, она постоянно меняла свои очертания, плавно перетекая из одного бесформенного состояния в другое, такое же бесформенное. При этом, как было установлено, площадь ее оставалась неизменной. Это и был разлом пространственно-временного континуума. Вернее, его внешнее проявление в пределах физики нашего мира. Что могло находиться по другую его сторону? Да, собственно, все что угодно! Осипов знал о разломах почти все, что о них было известно ученым. Он был одним из создателей тории, объясняющей возникновение разломов, – благодаря чему в свое время и оказался в Центре Изучения Катастроф. Но он впервые видел разлом собственными глазами. И, надо сказать, это производило впечатление. Это была она – та самая ницшевская бездна, способная довести до безумия.

Глава 2

Приблизившись к разлому, квестеры встали возле него полукольцом. Ученые даже кофры с приборами на землю не поставили. Для начала нужно было свыкнуться с мыслью о том, что происходит нечто совершенно невообразимое. Смотреть на разлом, находясь в двух шагах от него, – это все равно, что стоять у врат, за которыми находится чужой, неведомый мир. Ощущение жути примешивается к пьянящему чувству вседозволенности. Всего один шаг – и ты можешь оказаться по другую сторону. Не зная и даже не догадываясь, что ты там встретишь:

– А что если туда чего-нибудь кинуть? – спросил Орсон.

– Кинь, – безразлично пожал плечами Камохин.

Из всей группы лишь ему уже доводилось видеть разлом.

Желание кинуть что-нибудь в черную бездну возникало у каждого второго. Вероятно, это как-то связано с особенностью человеческого восприятия странного, необъяснимого, непостижимого объекта, которого невозможно даже коснуться рукой. Что делал древний предок человека, когда видел ползущую к нему змею – существо, абсолютно на него не похожее, ведущее себя, с точки зрения примата, противоестественно? Он брал палку подлиннее и бил змею. Или кидал камень. Именно это действие помогло ему выжить. Потому и закрепилось на уровне инстинкта.

Орсон поставил кофр на землю, положил на него автомат, посмотрел по сторонам, поднял с мостовой обломок кирпича и кинул его в разлом. Кирпич исчез. Без всплеска, без звука. Нельзя даже было сказать, что он растворился в густом, непроглядном мраке. Едва коснувшись плоскости разлома, кирпич сам стал темнотой.

– Ну как? Полегчало?

Орсон неопределенно махнул рукой. Он пока еще не определился с тем, как следует относиться к разлому на уровне личного восприятия. Но кидать в разлом что-то еще ему больше не хотелось.

Камохин переключил свой дескан в режим поиска пакаля. Дисплей прибора остался чистым. Квестер еще раз щелкнул переключателем, надеясь, что прибор барахлит на морозе. То, что даже возле разлома не удалось определить местоположение пакаля, было плохим знаком. Очень плохим. Означать он мог лишь одно – пакаля в зоне не было. Еще не было или уже не было – без разницы. Время их квеста было жестко ограничено.

– Ладно, товарищи ученые, у нас пять часов до темноты. – Камохин ребром ладони провел по дисплею, стирая осевшую изморозь. – Расставляйте свои приборы, а мы с Брейгелем пошарим по окрестностям.

Пакаля в зоне не было. Камохин понимал это лучше, чем кто-либо другой. Но он не хотел верить в то, что ему снова предстоит вернуться из квеста с пустыми руками. А значит, снова остаться без группы. У них еще было время, значит, оставался и шанс. Насколько реальный? Поглядим. Как бы там ни было, руки опускать он не собирался. Он был из породы тех странных людей, что даже в заведомо проигрышной ситуации бьются до последнего. И, случается, побеждают.

– Бдительности не теряйте. Автоматы держите под рукой. Мало ли, что. Сигнал опасности – красная ракета. Общий сбор – зеленая.

В соответствии с инструкцией, рядом с учеными всегда должен находиться хотя бы один стрелок. Ни при каких обстоятельствах их нельзя было оставлять одних. Но сейчас была особая ситуация. Камохин успокаивал себя тем, что в городе, где кроме них не было ни одной живой души, ученым ничего не угрожало. Опасную ситуация могли спровоцировать только они сами. А эти двое вроде не идиоты. Камохин не был пока уверен, можно ли на них полагаться во всем, но доверить им их же собственные жизни, пожалуй, не так уж рискованно.

– Брейгель – налево. Я – направо. Дистанция – пятьдесят метров. Подворотни, подъезды, проходные дворы. В квартиры не заходить. Работаем!

Ученые проводили взглядами разбежавшихся в разные стороны стрелков.

– Хорошие ребята, – сказал Орсон.

– Нормальные, – согласился Осипов.

– За работу?