За руку с ветром Джейн Анна
– Слушай, ночью ты… – Дэн не успел договорить – ему помешал звонок мобильного телефона.
Раздалась отлично знакомая мне мелодия «На краю», и я тут же вспомнила Кея, концерт и поцелуи у темно-синей реки. Наверное, это одно из самых сильных воспоминаний в моей жизни.
– Погоди, это Черри, – Смерч взял почему-то валяющийся на полу около кровати ярко-салатовый смартфон, на котором вольготно валялся ремень его джинсов. – Чип, подожди минуту, я отвечу. Да, Саша, что ты хочешь в половину восьмого утра?
– Да так, – послышался довольный-предовольный голос Черри – я прижалась ухом к корпусу коммуникатора. – Ты где?
– Дома.
– Один?
– Нас пятеро.
– Да ты силен, мужик, – присвистнул зеленоволосый и оглушительно заржал. Я поморщилась, а Денис мимолетом поцеловал меня в висок.
– Слушай, я вообще-то занят, – нахмурился Смерчик, вновь поглаживая меня по руке. Я тут же ощутила себя льдинкой – потому что начала таять.
– А-а-а, ты там со своей девочкой, – догадался Черри, и его голос стал подозрительно противным и ехидным. – Уломал? Ну чего, как ночку провели? Хорошо? Сколько раз вы там…
– Скажи восемь, пусть завидует, – хихикнула я тихонько, чертя пальцем в воздухе символ бесконечности.
– Это тебя не касается, – перебил друга Дэн, и в его голосе появился едва заметный предупреждающий металл. А мне он погрозил кулаком. – Что ты хотел?
– Ключи от «Выфера», пожалуйста, – скромно попросил Черри, поняв, что сейчас лучше не приставать со своими глупостями и пошлостями.
– Прости, с этим проблема – они не у меня. Можешь взять тачку, – великодушно разрешил Смерч.
– Отлично. Тачку, так тачку! – ничуть не огорчился Черри. – Мы с Анюткой гуляли всю ночь по городу, сейчас около моста МВД стоим, кстати, а теперь я хочу отвезти ее кое-куда, потому что… Кстати, а где она? – вдруг сам у себя спросил Саша. – Анюта!
– Вы опять встретились? – не сразу понял Дэн, кого там зовет Черри. А я укусила его за плечо. Мне не казалось, что я сплю, и все это происходит со мною во сне – у меня было ощущение, что я сейчас в другой реальности!
– Не кусайся, – прошептал Смерч и почему-то закусил губу, глядя на меня очень уж сильно заинтересованным взглядом. Сонливость из них куда-то резко пропала, оставив место задорности и чему-то такому, пока что мало мне знакомому, но, безусловно, приятному.
– Да, – отрывисто сообщил Александр. – Она красивая… черт, она очень красивая. Просто супер бест. Шикарная герла. Только… Вашу мать! Где эта шикарная герла? – закричал так громко Черри, что Дэн убрал подальше от уха смартфон. – Анютка! Анечка! Анька!
– Пропала, да?
– Вот же дрянная девчонка! – почти рычал Саша. – Опять сбежала!
– Откуда сбежала? – полюбопытствовал сквозь смех Смерчик. Его пальцы как-то незаметно перебрались с моей шеи чуть ниже, и я легонько шлепнула его по руке. Темно-коричневые брови парня деланно обиженно изогнулись. Опять гримасы строит! Блин, это так мило! Я сейчас в космос улечу от переизбытка умиления.
– Не откуда. От меня! – рассерженно кричал зеленоволосый. – Прихватила мои сигареты и смылась! Вот же дрянь! И не смей ржать! И где мои часы? Чер-р-р-р-рт! Она и их забрала!
– Ты что, я не смеюсь, я тебе сочувствую, – после этих слов Дэна, сказанных им трагическим тоном, я сама едва не захохотала. – Она совсем сбежала, да?
– Наполовину, блин. Совсем. Я ее найду и убью, – кровожадно пообещал Черри, замысловато выругался напоследок и бросил трубку. Честно говоря, в дальнейшем Анька часто действовала ему на нервы, но по-моему, они оба получали от своих странных отношений кайф. А вот Ланде и Маринка общались совершенно по-другому. Ведь оба они готовились стать родителями, разумеется, общего ребенка.
Почти через два месяца она перезвонила Микаэлю-Ангелу, собиравшемуся на генеральную репетицию с вопросом, готов ли он стать папой. Одной рукой подруга сжимала мобильник, другой – мою ладонь. В реальность происходящего я верила еще меньше, чем сама Марина, хотя, когда мы стояли в аптеке, покупая тест, только ржала и говорила, что ей только все кажется. Когда оказалось, что ничего Марине не кажется, я смеяться, естественно, перестала и долго успокаивала подругу: у нее от случившегося вообще сначала была истерика. Она схватила телефон и при мне позвонила своему парню.
– Кем? – не сразу понял тот ее вопроса.
– Папой, – повторила, как робот, Марина.
– С чего вдруг? Я ближайшие десять лет детей не собирался заводить, – сказал молодой человек растерянно. Марина горько рассмеялась. Я покрутила пальцем около виска и с большой опаской посмотрела на живот подруги.
– С чего вдруг? Да просто есть у меня одно подозрение… Вернее, даже подтверждение. В общем, готов ты или не готов, но… папой ты точно будешь, – сказала подруга почти спокойно.
– Марина, – отозвался Ланде. – Каким папой? Да у нас было всего один раз и то очень давно.
– Ну, видимо, того раза хватило.
– Да?
– Да. Да! – прорвало, наконец, Марину. – Это ты виноват! Ты! Ты! Все из-за тебя!
– Успокойся, – тогда я очень сильно испугалась за подругу. – Мамочка… Тьфу ты! Мариночка, тебе нельзя волноваться! Дай я сама с ним поговорю!
– Я не хотел, – прошептал Микаэль, пребывающий, как нам потом авторитетно заявил Черри, в состоянии, близком к обмороку. – Милая, я не хотел… Солнышко, ты… Ты точно знаешь, что ждешь ребенка?
– Кого она ждет? – услышали мы зачарованный голос Черри, понимая, что кое с кем произошел его самый большой ночной кошмар. – Ребенка? Да ну вы гоните. Э, парень, ты в порядке? Дай-ка мне трубочку?
В результате вместо заплакавшей Марины и пребывающего в глубоком шоке Ланде по телефону разговаривали мы с Черри. Будущие же молодые родители встретились только вечером в кафе на берегу реки, где несколько часов долго и тихо разговаривали. Кажется, они приняли самое важное решение в их жизни, умудрившись пару раз поссориться и помириться. Однако несмотря на это, когда они вышли на улицу, где гулял теплый сентябрьский вечер, обряженный в сюртук, шляпу и помахивающий изящной тросточкой, то уже оба точно знали, что сейчас пойдут к родителям Марины, а потом и к предкам Мики.
Но все это было потом. А сейчас Денис вновь улегся на бок, подперев голову рукой, согнутой в локте, и стал без улыбки пристально меня разглядывать. А я, в свою очередь не могла отвести взгляда от него. Синеглазый гипнотизер. Потом пялиться нам друг на друга надоело, и он первым начал меня целовать, сказав мне еще пару слов по поводу вчерашней ночи, моих и его ощущений, а также дав обещание, что это вскоре повторится вновь. По крайней мере, Дэн сделает все возможное для этого.
– Знали бы мои папа и брат, что ты со мною сделал, первый организовал бы тебе хранение наркотиков, а второй бы за это посадил, – весело прошептала я ему на ухо.
Дэн замер и нерадостно посмотрел на меня. Такая перспектива его явно не устраивала.
– Но я все равно рада, что встретила тебя, балбес… Ладно-ладно, признаю, что так называть тебя неправильно, – я приподняла голову и потерлась носом об его слегка небритую щеку. Игривость у меня исчезала, оставив свой трон леди Нежности, облаченной в персиковое королевское одеяние с глубоким декольте и корсетом. – Ты – мой идеальный Смерч. Правда, идеальный. По-моему, ты изменил меня и мою жизнь.
– И свою, – очень тихо сказал Дэн.
– Да. Да, наверное. Свою и мою ты превратил в нашу. Классно я сказала, да?
В наши глаза случайно попал луч солнца, блеснувший в окне, мы одновременно зажмурились и рассмеялись.
Бог мой, что я несу ему! Но я все равно продолжала:
– Нет, правда, у меня такое чувство, что мы знакомы давным-давно.
– Мой Чип, будешь смеяться, но однажды мне снилось, что я был – если будешь ржать, я тебя накажу – девушкой и жил в греческом поселении много-много веков назад, – деланно мрачным голосом сказал Дэн. – А ты жила рядом.
– И была твоим э-э-э… возлюбленным? – спросила я неожиданно, не думая смеяться. Где-то глубоко в голове вдруг что-то словно прояснилось, и у меня возникло то самое чувство, которое бывает у человека, когда он, наконец-то, вставляет последний пазл в картину, состоящую из пары тысяч кусочков, бережно собираемую им несколько лет подряд.
– Да, – выдохнул Смерчинский с грустной улыбкой человека с очень-очень старой душой. – А откуда ты знаешь, Бурундучок?
– Мне тоже это снилось, – призналась я нехотя. – Как-то раза два или три, только эти сны были туманные-туманные. Или сны, где я смотрю на себя в зеркало и вижу смуглого паренька. Зато я хорошо помню то самое чувство влюбленности во сне. Не совсем понятно, в кого я там влюбляюсь, но… Денис, я даже не знаю, как это описать… Чушь какая-то. Странно все это, да?
– Да, – признался Смерч, растерянно гладя меня по голове. – Странно. Наверное, в прошлой жизни мы уже были знакомы. – И он с несколько смущенным смехом произнес: – Точно, Бурундучок, мы были предназначены друг для друга еще с прошлой жизни. Вот в этой и встретились. Когда я тебя впервые увидел – тогда, когда ты Клару своего фоткала, я почему-то жутко обрадовался. Как будто вещь старую нашел.
– Я не вещь.
– Это было сравнение, глупая. Конечно, ты не вещь. Ты – моя девушка. – Его рука вновь коварно и очень медленно спускалась вдоль шеи вниз, а сердце от этого колотилось только сильнее.
Я рассмеялась и довольно потянулась, зная, что он наблюдает за каждым моим движением.
– Эм-м-м, слушай, Чип, во сколько ваши шашлыки? – вдруг спросил Дэн у меня. Я замерла. На второй день свадьбы мы все должны были ехать на природу.
«Молодец, – ехидно заквакал самый противный головастик, – правильно! У брата единственного свадьба, а ты тут пакостями занимаешься, не спешишь никуда, телефон отключила. Хорошая девочка!»
– Капец! – вскочила я тут же. – Мне в десять быть на месте!
– Успокоиться, – строго взглянул на меня Денис, мигом взяв ситуацию под контроль. – Одевайся, а я довезу тебя до дома. Переоденешься и вместе с родителями и братом уедешь к Насте.
– Ты же сам сказал, что у тебя «Выфера» твоего нет! – паниковала я.
– Я найду, на чем быстро довезти тебя до дома. Одевайся, малышка моя, – сказал все тем же деланно спокойным голосом парень, и его тон стал приводить меня в чувство. – Я все сделаю, и ты успеешь. И включи телефон.
– Меня мама убьет за то, что я дома не ночевала, – закрыла я лицо руками.
– Я что-нибудь придумаю. Давай же. Давай, вставай. – Дэн поцеловал меня в щеку, и я почувствовала себя намного увереннее и спокойнее.
– Кстати, а знаешь еще одно значение имени Мария? – спросил парень, протягивая мне мою же одежду. – Помнишь, тогда, когда мы познакомились, я говорил тебе два из них?
– Помню, – ласково погладила я его по волосам, – ну, и какое же третье?
– «Любимая», – услышала я и опустила взгляд.
– Что?
– Люблю, – коротко и тихо сказал Дэн и еще крепче прижал к себе. Через полчаса я действительно была дома, однако мама откуда-то знала, что я была вместе со Смерчем, а потому слегка пожурила меня за небольшое опоздание.
«Эй, – возмущались головастики невероятно дружным хором почти всю свадьбу брата, и их голоса эхом прокатывались у меня по голове, – ты забыла ему кое-что сказать!» И я знала что.
Да, Денис. Прости. Я тоже тебя люблю.
Только об этом я сказала ему через целых полтора дня, когда мы с Дэнвом спускались вниз, вновь выходя из его спальни. В руках Дениса была сумка и ключи от одной из машин отца – как Смерч и обещал, он повез меня в горы, чтобы показать ни с чем не сравнимые местные альпийские луга. Все-таки он действительно умел держать свои обещания.
– Стой! – окликнула я его, стоя в самом начале лестницы. – Я тут подумала…
– О чем? – повернулся ко мне Смерчик. Раньше он казался мне просто местным обаятельным красавчиком, а теперь, глядя в его лицо, у меня просто дух захватывало и просыпался дикий восторг, связанный не с внешним видом Дениса, а с тем, что для меня этот человек стал родным и любимым.
– Я не говорила тебе этого, но, кажется, делала это зря, – продолжала я, осторожно спускаясь вниз.
– Чего, Мария? – не понимал моей логики Денис.
– Ну, кое-что важное, – призналась я, понимая, что эти слова сказать невероятно сложно.
Смерч встревожился. А я неожиданным вихрем спустилась с лестницы, подбежала нему, заставила нагнуться к моим губам и сказала:
– В общем, слушай. Я тебя тоже люблю. – Я подавилась и закашлялась, а смеющий Дэн хлопал меня по спине, явно веселясь.
– А мы точно-точно поедем туда, в горы? – переспросила я с подозрением, когда, наконец, откашлялась.
– Конечно. Я ведь обещал тебе. И зачем бы я тогда собирал сумку, глупая?
– Ну, я на всякий случай спросила… Моя пре-е-е-лесть, – и я потрепала его за щеки.
Прозрачный Дэн и его личная фея с клубничными крыльями уже давно были там, в горах, и не отпускали друг друга из объятий ни на минуту.
– Я все-таки сильно по тебе скучал, – проговорил Денис. Теперь в голосе его загадочным образом слышался шум ночного морского прилива старинной древнегреческой колонии Галаз. Где когда-то очень давно, в ореоле античных мифов и легенд, жили возлюбленные Дионисия и Филимон, ойкист и его брат-близнец, сестра Дионисии и ее мать. И только через несколько лет я узнала, что имя юного грека Филимона, влюбившегося в жену ойкиста города, переводится так же, как и мое, а во сне мне приснились невероятно странные вещи, рассказывающие о том, со всеми нами было много-много веков назад, правда, я ничего не запомнила.
Все же судьба – одна из самых величайших тайн этой Вселенной, ее движущая сила и точка опоры, первопричина и череда последствий, истина духовного мира и материя физического.
Если вам суждено быть вместе – вы будете вместе, пусть даже через череду веков и испытаний. А если нет – значит, это была не судьба, и, быть может, она ожидает вас за следующим поворотом жизни или даже углом вашего собственного и привычного до полубезумия дома. Мир не такой простой, как мы думаем, а горизонт – не конечная точка, а лишь видимая линия, которую каждый из нас способен перешагнуть.
Василиса Петровна, самый лучший в мире библиотекарь, грузно, но степенно вышагивала по набережной, наслаждаясь вечерним свежим воздухом и предзакатным видом реки. Жила она неподалеку от моста МВД и часто прогуливалась здесь после работы.
Этим вечером она совершала привычный и любимый моцион в гордом одиночестве, пока не встретила свою старинную, можно сказать, закадычную знакомую, с которой некогда жила на одной лестничной клетке. Знакомая – большая дородная женщина, работающая парикмахером, сидела на лавке вместе с худой особой, на плечи которой был накинут цыганский платок. Несмотря на разницу в габаритах, женщины все-таки были очень похожи, особенно черничного цвета глазами. Как оказалось, Василиса Петровна встретила свою приятельницу и ее сестру, которую не видела уже лет двадцать пять.
– Чем занимаешься-то? – спросила библиотекарь у худой женщины.
– Экстрасенс она, – вмешалась парикмахер. – Гадалка по-простому.
– Да ну? – скептически посмотрела на затянувшуюся сигаретой экстрасенса скептически настроенная ко всему необычному и мистическому Василиса Петровна. Двадцать пять лет назад о таком сестры даже не заикались.
– Ну да, – выдохнула дым изо рта женщина. – А что?
– Не верю я во все это, – заявила ей библиотекарь. – Да у нас каждый второй экстрасенс. Вот ты что умеешь делать-то?
– Будущее вижу. Прошлое, – нехотя сказала гадалка.
– Ага, видит, – радостно подтвердила ее сестра. – Василиска, правда, видит же! Дар у нее.
– Дар деньгу у людей высасывать? – хохотнула библиотекарь. – Ну-ка, скажи мне что-нибудь?
– Ты же не веришь, – устало взглянула в ее глаза гадалка и поежилась от порыва ветра, который принес ей одни ведомые запахи – ноздри женщины едва заметно стали раздуваться.
– А ты скажи, вдруг поверю? – не могла успокоиться Василиса Петровна. – Ну, давай же! Про будущее, так и быть, не говори, а вот про прошлое можешь и сказать. Я-то точно знаю, что у меня в прошлом было.
– Скажи ей, – радостно сказала парикмахер, обращаясь к сестре.
– Скажу. – На мгновение гадалка прикрыла глаза, ловя ноздрями новый поток запахов, а потом задумчиво произнесла: – Вижу, стоишь ты около окна открытого и смотришь вниз. А там много-много людей. Совсем еще молодых. Вижу, рука твоя тянется к телефону, и ты зачем-то в милицию звонишь. И зачем? Чего они тебе плохого-то сделали? Просто молодежь собралась.
Василиса Петровна от неожиданности побурела и мелкомелко затрясла подбородком.
– Это… ты… откуда знаешь-то? – пробормотала она, изумленно мигая. «Неизвестным, пожелавшим остаться неизвестным», действительно была самая лучшая, по словам Дэна, библиотекарь в мире. Она действительно позвонила в полицию, подумав, что наглые подростки около стен родного университета затевают драку. То, что они желают поздравить их общего друга-приятеля и ее любимчика Дэна, подозрительной женщине и в голову не приходило.
– Так экстрасенс же она, говорю тебе, – радостно вмешалась одноклассница Василисы Петровны. – А ты зачем в милицию звонила-то? Случилось что?
– Так судьбе было угодно, – туманно изрекла гадалка, поплотнее закуталась в свой платок и хрипловато засмеялась, увидев на асфальте камешки и травинки, причудливо собравшиеся в букву «с».
На набережной, один за одним, зажглись круглые фонари, и в реке отразились десятки искусственных лун. Настоящая луна, полная, женственная, мерцающая в полупрозрачных тончайших одеяниях из облаков, появилась в речной глади только ближе к полуночи.
Эпилог
Если меня попросят описать этого человека, я, не задумываясь, тут же скажу все, что о нем думаю, мало того, я сделаю это с непередаваемым удовольствием. Бестактный, наглый, противный тип с идиотским чувством юмора и завышенной самооценкой. У него дурацкая улыбка, которую все девчонки находят обворожительной, детские ямочки на щеках, глупая татуировка прямо на шее и дар выводить из себя нормальных и порядочных людей. В голове у него ветер, на уме – гормональные глупости, а язык этого парня – самый главный враг как его самого, так и тех, кто находится рядом. Одним словом, он – первостепенный болван и невежа. Кретин, короче, редкий.
Все это я выскажу на одном дыхании. Потом, сделав паузу и судорожно вздохнув, я, немного смутившись, добавлю, что я все равно люблю его. И, кажется, буду любить всю свою жизнь. Чего уж там: любовь зла, полюбишь и… Смерчинского. Ну, ладно-ладно, я ведь уже говорила, что, по-моему, в нашей ситуации это выражение больше подходит ко мне: любовь зла, полюбишь и меня. Но я исправляюсь, правда. И стараюсь сделать так, чтобы Денису было со мной так же хорошо, как и мне с ним. А мне с ним очень хорошо, поверьте! Так хорошо, что мне кажется, что у меня за спиной вырастают клубничные крылья.
Правда, иногда все же он умудряется достать меня, и тогда клубничные крылья куда-то временно испаряются, а мои головастики обзаводятся демонскими клыками и рожками. Честно-честно, Дэн – тот еще манипулятор и любитель повыводить из себя! А жить с ним в одной квартире – это вообще большая умора. Ненавижу, когда он складывает на меня свои руки и ноги в постели. И переставляет мои вещи. И как валяется на полу, на пушистом ковре, и все время хватает меня за ноги, как мое котэ. Зато обожаю то, как он готовит завтраки. И как слушает рок на всю громкость колонок, одновременно что-нибудь читая, работая на ноуте, переписываясь с друзьями и придумывая мне обидные прозвища типа Бурундук – Священное Животное. А еще я без ума от того, как он умеет…
– Маша, ты долго будешь тут сидеть? – вырвал меня из хрустальной пелены собственных мыслей мамин сонный голос. – Поздно уже. Тебе вставать через несколько часов.
Я только вздохнула и отложила в сторону бумагу, разминая спину.
– Мне осталось совсем чуть-чуть, мам, – заверила я ее, сделав честные глаза. – Все равно не спится.
– Ты все у меня как маленькая, – улыбнулась она с какой-то легкой грустью. Кажется, мама тоже, как и я, волнуется перед завтрашним днем.
Мы немного поговорили, мама потрепала меня по волосам и ушла в спальню, а я осталась сидеть в гостиной на полу, в окружении кучи бумаг, ручек, фломастеров и с планшетом на коленях. То и дело заглядывая в него, я складывала бумагу, пытаясь превратить ее в фигурку. Искусство оригами давалось мне тяжело, и об этом свидетельствовали смятые белоснежные листы вокруг.
Началось все с того, что вечером я ни с того ни с сего полезла в свой старый стол – за воспоминаниями, как сказал папа, и среди исписанных тетрадей, дисков и записок нашла двух бумажных ящерок и единорога, подаренного мне Дэном давным-давно. Мне в голову тотчас пришла интересная идея, и я стала делать новую ящерицу, найдя схему в Интернете. На внутренней стороне бумаги я заблаговременно написала несколько букв и цифр, предвкушая, как кое-кто будет мучиться, пытаясь отгадать, что же я имела в виду.
С ящеркой я закончила лишь тогда, когда за окном стало совсем темно, город уснул, огни погасли, на небо цвета черного винограда высыпался звездный бисер, и слышно было лишь, как летний ветер играет с листьями и травой.
Я, собрав вещи с пола и чуть не перевернув журнальный столик с учебниками по английскому, прокралась в свою комнату, в которой теперь бывала не так часто. Спать совершенно не хотелось, и я, взяв на руки дремлющего коте, подошла и села на подоконник, задумчиво глядя вдаль. Сколько раз я смотрела в это окно, на эти деревья, на эти дома, на этот кусок неба, на привычную жизнь… А теперь, кажется, все поменялось и станет меняться дальше. Нет, окно, деревья и дома останутся прежними, даже небо будет таким же. Просто я теперь – другая. И это здорово. Мы должны меняться, хотя что-то неизменное всегда остается в нас. У меня – это жизнелюбие и эмоциональность, а у Смерчинского – инопланетная удачливость и доброе сердце. Доставучесть, конечно же, тоже, но что поделать?
Нет, мы – неидеальная пара, мы – неидеальные люди, но наши недостатки, сочетаясь друг с другом, создают нечто совершенное – нашу любовь.
Я полной грудью вдохнула свежий воздух, с отстраненной полуулыбкой изучая узоры звезд-бисеринок, которые было видно так хорошо, что хотелось протянуть к небу руку и отковырнуть себе парочку на память.
В кровать я легла с мыслями о Дэне.
И хотя сейчас сердце билось спокойно, я знала, что завтра оно будет стучаться, как сумасшедшее…
…как сумасшедшее. Почему же как?…
С той самой секунды, как рано утром я распахнула ресницы, сердце билось так, словно превратилось в птицу с трепещущимися крыльями, готовую вырваться на волю. Волнение прохладными мятными волнами то и дело накатывало на грудь, а в голове царило недоумение. Я так ждала этот день, так долго к нему готовилась, так волновалась, а теперь не верила, что он наступил. И даже не думала, что из-за такой глупости можно так переживать! Столько суматохи дома, шума, людей!
– Все готово, можете посмотреть на себя, – сказал мне приятный женский голос. – Если что-то покажется не так, мы исправим.
С некоторой опаской я взглянула в большое овальное зеркало и узрела взрослую девушку с нежным макияжем и высоким дерзким начесом. Увиденное мне понравилось, и я повертелась перед зеркалом, изображая из себя модель.
– Красавица-красавица, – засмеялась мама, стоявшая рядышком. Она улыбалась, но то и дело подозрительно прятала глаза.
– Вообще супер! – радостно подтвердила свидетельница Инга, околачивающаяся тут же и мешающая оператору и фотографу. Первому она мешала снимать, второму едва не уронила камеру.
Честно сказать, я долго не знала, кого сделать своей свидетельницей: Марину или Лиду, поскольку с ними возникли определенные проблемы. Лида вместе с Петром находилась за границей, Маринка же была вся в семье и в семейных проблемах. К тому же я побоялась, что кто-нибудь из девчонок может обидеться, если я сделаю свидетельницей не ее, а кузину. И я остановилась на взбалмошной, но добродушной Инге, которая была временно свободной, потому как ее Бритые Виски сейчас зажигают в армии, и Рафаэль, по ходу, сейчас вообще полностью лысый, а от того жутко злой.
А свидетелем… свидетелем стал один забавный парень. Дэн ведь тоже долго не мог выбрать между Черри, Ланде и Игорем, а потом хорошенько подумал и сказал, что они все невменяемые типы и что его свидетелем станет очень близкий друг-музыкант из Америки. Тот самый, кому когда-то передавал странные слова Кей.
Кстати сказать, я видела этого музыканта всего лишь пару раз. И каждый раз жмурилась от восторга. Потому что думала, что к нам в дом приезжает галлюцинация. Галлюцинация была необычной, черноволосой и до ужаса знаменитой: Кезон из группы «Red Lords» – парень необычный во всех смыслах. А как мы познакомились… Представляете, сидите вы на своей кровати, смотрите по ноуту комедию – кстати, ту самую, которую мы когда-то с Денисом не досмотрели в кинотеатре, а потом пересматривали раз пять – смеетесь, болтаете ногами в воздухе, а тут дверь открывается, и ваш молодой человек заваливается в вашу общую спальню с радостной, но какой-то противной улыбочкой:
– Солнце, к нам гость. Поздоровайся. Он поживет с нами неделю.
Вы в некотором недоумении поворачиваете голову и видите того, кого принимаете за объемную галлюцинацию. При этом гость машет вам и говорит на чистом русском языке с едва уловимым акцентом человека, какое-то время прожившего за границей:
– Добрый день. Я – Кезон. А ты – герлфренд моего друга? Ты милая. Дэнв был прав. – И протягивает руку, чтобы пожать.
У меня лично был шок, как и тогда, когда со мной заговорил Кей. А Смерчик, видя мое испуганно-восторженное лицо, ржал как полоумный. Его очередной сюрприз удался, а устраивать их он очень любит. А у меня, видимо, карма такая – терпеть их. Впрочем, не так они и ужасны, просто неожиданы, но забавны. Смерч умеет встряхнуть меня.
Оператор сделал еще несколько кадров, в паре из которых я знатно покривлялась, и был выпровожен вон из комнаты – мне принесли платье. Если визажист и парикмахер были приглашены Лерой, которой я не могла отказать, то платье я купила сама, на свои деньги, и не в дорогущем салоне, а заказывала в ателье.
Я не хотела, чтобы мое платье было привычно-белым, в пол и с фатой, поэтому выбрала себе образ той самой клубничной феи, которую когда-то придумала. Я обсудила платье со знакомой девушкой-дизайнером, и мне его сшили. Короткое, воздушное, красно-кораллового цвета, с многослойной эфимерно-пышной юбкой, оно казалось мне одеянием той самой феи, романтически настроенной и свободной.
Не скажу, что от моего выбора все были в восторге, кое-кто даже пытался уговорить меня, дабы я одумалась, но я заявила, что свадьба моя, жених от наряда в восторге, поэтому на торжестве я буду именно в том, что нам нравится. Сегодня, правда, о преимуществе классических платьев мне никто не говорил и даже не укорял за отсутствие фаты, которую заменяла диадема, напротив, все в кои-то веки восхищались Машенькой, называли принцессой и уверяли в исключительном очаровании.
– Нам пора уже, – сказала Лида, глянув на время. – Мы в десять должны быть на месте.
– Надо ехать! Надо ехать! – засуетилась свидетельница тотчас, которая с шампанским и конфетами обегала всех гостей. – По машинам! Все помнят свои роли, кому куда ехать? Постоянно поддерживаем связь со мной!
– Инга! – позвала я девушку и вручила ей бумажную ящерку, объяснив то, что нужно сделать. Она кивнула и пообещала, что все сделает так, как я прошу. А я, шепнув маме, что сейчас вернусь, проскользнула в свою старую комнату.
Я с каким-то необычным волнением прощалась с ней, не сделав это вечером. Нет, я знала, что в любой момент могу вернуться сюда, скорее, я прощалась с детством. За этим столом я сделала столько уроков, этот компьютер, хоть и не новый, был моим другом много лет, а в этом шкафу вечно царил беспорядок. Я провела пальцами по картине на стене – сейчас с изображением Венеры.
Она почему-то напомнила мне Ольгу Князеву. Мы так и не стали подругами – слишком уж мы разные, и я до сих пор чувствую к ней одновременно и уважение, и какое-то неприятие. Мы крайне редко видимся и держим нейтралитет, но я с уверенностью могу сказать, что Князева больше не похожа на свою погибшую сестру – она стала сама собой.
А еще я очень скучаю по Чащину – мы не встречалась с окончания университета, да и во время учебы он до обидного холодно относился ко мне, но я понимаю его. И для меня Димка навсегда останется хорошим другом.
После всего случившегося с Никитой год или полтора он игнорировал Ольгу, явно считая себя ужасным человеком и во многом обвиняя себя. Но, насколько я знаю, Князева не намерена отступать от своей любви, и за такое упорство ее следует уважать.
Кстати, я увижу ее сегодня на торжестве, а вот увижу ли я Димку – даже не знаю. Может быть, он придет, а может быть, и нет, хотя мы с Дэном, все обговорив, посылали приглашение и ему, и Троллю, то есть, конечно, Олечке.
Кстати, с Никитой Кларским жизнь нас больше не сталкивала, хотя однажды его видела в городе моя одногруппница Регина. Она сказала, что Ник за это время внешне совсем не изменился и выглядит также элегантно, неброско и вообще «просто потрясающе». А еще она сообщила, что в баре, в котором она его видела, с ним сидела какая-то девчонка, похожая на меня, но с глазами «размером с чайное блюдце». Наверное, его девушка.
Каким же я была ребенком, когда была влюблена в него! И хотя ребенком я остаюсь до сих пор, понимаю, какой я была глупышкой. Ну а он… а он все-таки был крут! Надеюсь, после всего случившегося он больше не станет связываться с плохими людьми, ведь я уверена, что в душе Ник совсем не такой. Не знаю, ищет ли его до сих пор полиция, но надеюсь, что у него все будет хорошо.
На телефон, валяющийся на кровати, пришло очередное эсэмэс – ими меня стали заваливать еще с ночи, как и посланиями в Интернете. Я машинально подняла мобильник и заглянула в сообщения. Оказалось, писала мне Катя:
«Счастливого замужества, Мария! Мы поздравляем тебя от всей души и, надеюсь, успеем приехать на твое бракосочетание:)».
Ответить ей я не успела – раздался звонок.
– Доброе утро, любимый мой Бурундучок! – бодрым голосом приветствовал меня Денис. Каждое утро он бодр и весел, сколько бы часов не проспал, когда как я с трудом разлепляю глаза и, оббивая все косяки, иду на кухню к заветному кофе.
– Доброе утро, Диничка. Сколько ты можешь называть меня Бурундуком?! – привычно возмутилась я, понимая, что уже соскучилась по Смерчинскому. – Ах да! – блеснули у меня глаза и я довольно сообщила: – Всего лишь пара часиков. Пара ма-а-аленьких часиков. Потом я стану кем? Правильно, – не дождавшись ответа Дениса, пропела я, – миссис Смерч!
И счастливо засмеялась.
– Иногда мне кажется, что это единственная причина, побудившая тебя принять мое предложение, – шутливо заметил парень.
– Не единственная, но весомая. Несправедливо, да? Я-то больше не буду кошмарным Бурундуком, а вот ты навсегда останешься моим личным Смерчиком.
– Да уж, проблема. Но я ее решу, – заявил он, и я тотчас поверила ему. – Я уже придумал, как тебя называть.
– И как? – подозрительно спросила я.
– Завтра узнаешь, Бурундучок. Кстати, букет я забрал, лепестки роз у Чера.
– Хорошо, – вздохнула я, вновь вспомнив о сегодняшнем событии. И опять утихомирившаяся, было, птица забилась в груди.
– Волнуешься? – мигом прочитал меня Дэн.
– Волнуюсь, – вздохнула я. – А ты? Можешь не отвечать – наверняка нет.
– Почему же, я тоже волнуюсь, – спокойно сообщил мне жених и добавил: – И больше тебя.
– Это еще почему? – подозрительно спросила я, чувствуя подвох в его словах.
– Мне проходить какой-то сумасшедший квест-выкуп, а не тебе, Бурундучок, – сказал Денис. – Я, значит, приеду, а тебя вообще дома нет? – спросил он весело.
– Откуда ты узнал?! – с негодованием спросила я. Это было нашей с девчонками тайной, которую мы тщательно оберегали. А скрыть что-либо от этого человека нелегко, поверьте!
– У меня свои информаторы. Я тебе тоже кое-что приготовил. Целую, девочка моя, – ответил Денис и первым сбросил вызов. Я почти видела, как он довольно улыбается, демонстрируя миру ямочки на щеках.
– Погоди, Смерчик! – закричала я, но ответом мне были лишь короткие гудки. – Вот же! – в сердцах треснула я по дивану.
А в комнату, традиционно не постучавшись, вошел Федька.
– Все буянишь? Жалко мне Дениса, конечно, – сказал он. Пару дней назад брат получил внеочередное звание и теперь был важен, как царь. – Но что поделать, он сам тебе предложил за него выйти. Мазохист он все-таки, да, Машка?
– Ты даже в такой день глупости несешь, – огрызнулась я, отворачиваясь от зеркала, в котором с некоторым удивлением разглядывала себя.
– Мне положено. Я – …
– Идиот, – сказала я.
– … старший брат, – договорил Федька одновременно со мной.
– Ну, это одно и то же.
Федька сделал неслыханное – обнял меня, осторожно, чтобы не повредить прическу. Он ничего не сказал, только похлопал по спине, отстранился, улыбнулся и достал бархатную сиреневую коробочку. Достал оттуда легкий тонкий браслет из белого золота с обаятельными маленькими зелеными камешками и протянул мне.
– Вот, это тебе, – сказал он просто, вручил мне подарок. Я с изумлением стала разглядывать украшение.
«Нашей всегда маленькой девочке Машеньке. На счастье. Отец, дед, брат».
Сердце сжалось до размера атома. Я сглотнула и слегка дрожащей рукой надела браслет на запястье, не заботясь о том, что украшение не подходит к платью.
– Спасибо вам. Правда, спасибо.
– Только не рыдай! – в притворном ужасе замахал руками брат. Я косо взглянула на него, и он довольно ухмыльнулся: – Пойдем, тебя все ждут, мелкая.
И мы ушли, оставив в комнате только золотистые лучи солнца.
«Храбрые воины! Сегодняшний день – день великих свершений! Не подкачать!» – стал важно печатать на клавиатуре самодовольный головастик в галстуке, и набираемый им текст появился на огромном широкоформатном экране. Миг – и все его собратья пробудились ото сна и тут же заполучили по красной розе в петлицы и по белоснежной восковой свечи – пока еще незажженной, но пахнущей ладаном. – Идем на амбразуру, ребята!»
Оставив в квартире родителей и родственников, мы быстро распределились по машинам. Я сидела в большом авто, украшенным кораллово-белыми цветами, в окружении нескольких подружек, в том числе Инги, Лиды и Маринки.
За последние два года их жизни тоже поменялись. Марина стала мамой очаровательного белобрысого мальчика со странным именем Лео. Черри был активно против такого идиотизма, и я, как крестная, – тоже. Но родители Лео – с приветом, и ничего тут не попишешь. Бабушка – Ангелина, папа – Микаэль, сыночек – Леонард. Я боюсь даже предположить, какое имя даст своему ребенку сам Лео.
– Ну что, просветите меня подробнее, какая программа действий? – спросила Лида с любопытством. Она прилетела в город только вчера вечером и еще не была в курсе всего. Лиду я не видела уже давным-давно и жутко соскучилась. Подруга о своем выборе, между прочим, не пожалела ни разу и почти все время находится с Петром в Европе.
Пока Инга и Маринка наперебой, смеясь, рассказывали об особенностях выкупа прекрасной клубничной феи не менее прекрасным рыцарем Денисом, которого ожидал настоящий квест (он начнется прямо в квартире родителей, затем переместится во двор, а потом заставит жениха и его команду поездить по городу), я вдруг поняла, что к бешеному волнению примешалось еще и разноцветное ожидание чего-то нового, большего и очень желанного.
Изредка останавливаясь для фотосъемки, мы доехали, наконец, до конечного пункта – парка, в котором, по легенде, жила фея. Прекрасный рыцарь с верными соратниками постепенно проходили все задания и, как сообщала висящая на телефоне Инга, приближались все ближе и ближе.
– Скоро будут! – сообщила торжественно она. – Последнее испытание. Твое.
Я довольно хмыкнула – именно это задание под названием «Код любви» я и придумывала ночью. На обратной стороне бумаги был зашифрован этот самый код, только на самом деле, каким бы гениальным не был Дэн, он не сможет расшифровать записи, потому что я написала цифры и буквы просто так. Пусть помучается!
Однако Смерчик прошел это испытание намного быстрее, чем я думала.
– У любви нет кода, Мария, – сказал он, появившись рядом со мной совершенно неожиданно, и заключил в объятия под аплодисменты и смех присутствующих, а мне тут же стало тепло и спокойно.
– Верно? – прошептал он мне на ухо.
– Верно, – вздохнула я блаженно, обнимая его за плечи.
– Ты сегодня такая… – Дэн замолчал, немного отстранился от меня.
– Красивая?
– Счастливая. Это важнее. – И он поцеловал меня, а потом вдруг его взгляд устремился вверх, и я без труда прочитала в синих глазах удивление и неверие.
– Ты чего? – тихо спросила я.
– Смотри, – приподнял мне подбородок Смерч. – Видишь?
– Что? Ты о чем… – не сразу поняла я, глядя в летнее пронзительно-голубое высокое небо с белыми волнами легких перистых облаков, похожих на дымчатых птиц.
– Шар, – просто сказал Денис, и я тотчас заметила над верхушками деревьев парка красный воздушный шар – может быть, не точную копию того самого, который однажды подарили нам друзья Смерча, устроившие ему сюрприз, но весьма похожий.
Красный воздушный шар рвался в небо, к свободе, легкости и солнцу, вовсю светившему этим теплым утром.
Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись.
Читать бесплатно другие книги:
