Рыжая-бесстыжая Романова Галина
– Горько!!! Горько!!! Горько!!!
Эти скандирования на пышном праздновании дня их бракосочетания ничего, кроме скорби, у Настены в душе не вызывали. Желание разрыдаться и убежать куда-нибудь, где нет этой надсадно орущей толпы, мгновенно подавлялось подозрительным прищуром глубоко посаженных глаз свекрови.
– Только попробуй выкинуть что-нибудь, стервозина, – шептала та, склонившись к ее уху, и елейно улыбалась при этом гостям. – Придушу на месте! Сиди и доигрывай до конца, а там посмотрим, что с тобой делать…
Настя испуганно моргала длинными ресницами и молчала. Устраивать публичные скандалы было не в ее правилах. Да к тому же трепыхаться нужно было раньше, а не сейчас, когда безымянный палец правой руки уже плотно охвачен золотым кольцом. Нужно было бы, да возможно ли…
После того памятного вечера, когда мать и сын ворвались в ставшую ее собственностью квартиру покойной тетки и устроили там скандал с последующим изнасилованием, Настя почти месяц ни с кем не разговаривала. Ушлая Маргарита Николаевна выхлопотала ей отпуск, якобы для подготовки к намечающейся свадьбе, и буквально посадила под замок. Затем, когда Настя наотрез отказалась идти в ЗАГС подавать заявление, нашлепала ее по щекам и, завладев ее паспортом, удалилась из квартиры.
– Все в порядке, милочка, – скалилась она потом целых три недели. – Заведующая ЗАГСом – моя давняя подруга, так что твоего присутствия, возможно, не понадобится даже на твоей свадьбе…
Но тут, к вящему удивлению мамаши, взбунтовался сынок, возжелавший блеснуть перед толпой зевак, ведя под руку красавицу невесту.
– Хочу свадьбу! – твердил он монотонно, теребя в подрагивающих руках кухонное полотенце, которым до этого вытирал тарелки. – Хочу, чтобы все, как у людей. И чтобы Настька была в белом платье и фате.
– И охота тебе тратиться на эту гадину? – ревниво прищурилась мать. – Она же твоего ногтя не стоит! Ах, если бы не ее жилье, разве стала бы я затевать подобное!!!
Кстати, о жилье. Новоиспеченные родственники поселились на жилплощади Настены задолго до того, как стали таковыми. Вещей с собой практически никаких не привезли, из чего девушка сделала вывод, что они ими и обременены особенно не были.
Маргарита Николаевна тут же заняла спальню покойных супругов, а детей расселила по разным комнатам.
– Успеешь еще насладиться ее титьками! – почти брезгливо молвила она в ответ на нытье сыночка. – Пусть все приличия будут соблюдены…
О последних она имела весьма и весьма смутные представления, но тем не менее за эту небольшую, но все же отсрочку Настя была ей отчасти благодарна. Выносить ласки шумно сопящего во время соития Андрея было равносильно прыжку в кишащий жабами бассейн…
День свадьбы между тем приближался. По квартире сновали какие-то шумные люди, голосящие о килограммах мяса, требующихся на определенное количество персон, о бутылках шампанского и фужерах, которые было необходимо взять напрокат. И много еще всякой предпраздничной суеты, в которой Настя наотрез отказалась принимать участие.
Лишь один-единственный раз ее потухший взгляд обрел некую осмысленность. Это случилось, когда в квартиру величественно вплыла Нинка Калачева. В дорогущем льняном костюме от кутюр, царица ферм и конюшен мгновенно дала прочувствовать присутствующим, кто на этой свадьбе главный.
– Это все дрянь! – скептически скривила она тонкие губы, разглядывая взятое напрокат белое платье для невесты. – В этом она под венец не пойдет!!!
Безапелляционность ее тона проняла даже непробиваемую Маргариту Николаевну. На фоне Нинки она стала как бы даже меньше ростом. И хотя и сипела себе что-то под нос, возмущаясь указаниям свалившейся ей на голову подруги невесты, но выполняла все пожелания и рекомендации, высказанные той почти что в приказном порядке…
В результате ее распоряжений свадьбу было решено играть не дома, а в ресторане. Платье для Настены, диадема и фата на голову были приобретены в престижном салоне для новобрачных. И по городу их раскатывал кортеж пристойных автомобилей, заказанных предприимчивой подругой в фирме «Аист», а не латаные дымящие машиненки приглашенных по такому случаю знакомых…
Закончилось празднество далеко за полночь.
– Нечего строить из себя несчастную, – расцеловала Нинка Настю на прощание. – Вот увидишь, все еще устроится. Мужик у тебя явный подкаблучник. Все, что тебе нужно, так это извлечь его из-под ига маменьки, и все у вас получится.
– Что?! Что может получиться?! – посмотрела Настя на нее полными слез глазами. – Меня же мутит от его поцелуев!!!
– Хватит!!! – вдруг рявкнула Нинка и широко зевнула. – Какого х…ра тогда таскалась с ним целых три месяца?!
Возразить было нечего, и Настя прикусила язык.
– Чем тебе Андрюха плох? Не красавец, конечно, но и не урод. К тому же фигура атлета… Характер ты ему поставишь… Ну а кого ты найдешь-то сейчас? Посмотри вокруг широко открытыми глазами – пьянь же одна да уголовники. С зарплатой в тысячу рэ… Андрюха твой зарабатывает, я слышала, неплохо.
– Ага, а мама в день зарплаты его у двери поджидает, слюни слизывая. Тьфу! – В сердцах Настя сорвала с головы диадему из маленьких розоватых цветов. – Фарс же один! Да, я встречалась с ним. Даже интересно, помнится, было. Но потом!!! После всего, что произошло… Я не могу видеть его, понимаешь?!
– Хватит целку из себя корчить! – Нинка почти зло оборвала причитания подруги. – Тебе лет сколько? Двадцать два. Не за горами двадцатипятилетие. И за все это время я что-то вокруг тебя своры богатых, красивых и преуспевающих не заметила. Пользуйся тем, что даровала тебе судьба. И помни, самое главное – оторвать его от матери. Пожить бы вам отдельно…
Настя тяжело вздохнула: она и мечтать не могла о том, что Маргарита Николаевна куда-нибудь исчезнет из ее жизни. И каково же было ее удивление, когда свекровь, отозвав ее в сторонку на стоянке такси, доверительно зашептала:
– Знаю, знаю, что злишься на меня… Понимаю тебя, сама была молодой…
Последнее заявление вызывало у Насти серьезные сомнения, но она нашла в себе силы промолчать. А та, достав откуда-то из складок платья лягушачьего цвета большой резной ключ, протянула его Настене со словами:
– На вот, возьми.
– Что это? – Настена с сомнением повертела ключ в руках.
– Знаю, как молодым хочется побыть одним, – продолжила сладкоречивая Маргарита Николаевна.
«Не одним, а одной…» – вновь захотелось ей возразить свекрови, но заинтригованная Настя промолчала.
– Вот решила пока дать вам пожить вдвоем… – Свекровь радостно сверкала глазами. – Живите там, пока не надоест…
Уточнять, где и как долго, Маргарита Николаевна не удосужилась, а может быть, не снизошла. Настена, вновь не почувствовавшая подвоха, несказанно обрадовалась. Перспектива не видеть глыбообразной фигуры новоиспеченной мамочки окрылила ее до такой степени, что она даже благосклонно позволила Андрею обнять себя за талию, когда они ехали в такси.
– Здесь затормози, – вяло попросил молодой супруг водителя.
Молодожены вышли из машины, и та укатила прочь.
«Улица Фестивальная» – значилось на указателе невзрачной многоэтажки за номером семь.
– Где мы? – Настя подобрала подол дорогого подвенечного платья и смело ступила с тротуара на пыльную тропинку, ведущую во двор. – Что это за место?
Лишенный поддержки в лице мамаши-гренадера, Андрей мгновенно стушевался и залопотал что-то нечленораздельное.
– Отвечай по-человечески! – памятуя о наставлениях подруги, прикрикнула на него Настя. – Хватит мямлить, в конце концов!
– Мы с мамой жили здесь раньше… – вякнул он и потрусил следом за Настей. – Средний подъезд, седьмой этаж, семьдесят седьмая квартира…
– Ишь ты, – хмыкнула она, держа курс на средний подъезд. – Сплошные семерки. Так с чего это мамаша так расщедрилась, не можешь знать? С чего это позволила нам обходиться без ее общества?
Андрей молчал, сосредоточенно разглядывая что-то у себя под ногами. Он следовал за ней к подъезду, не произнося ни слова. Вот тут-то его отчаянное сопение за ее спиной и зародило в ней подозрение.
Не иначе как в этом жесте доброй воли свекровушки содержалась опять какая-нибудь пакость. Не могла она вот так вот соблаговолить сделать что-то хорошее и достойное. Или решила сбагрить молодых до поры, чтобы остаться в четырехкомнатных хоромах в одиночестве. Или предоставленная им квартира доброго слова не стоила. То ли соседи – сплошь алкоголики, то ли, возможно, имелось еще что-нибудь такое, от чего нормальному человеку ничего не стоило съехать с катушек…
Пребывать долго в неведении Настене не пришлось. Гипотезы подтвердились, как только они вошли в подъезд: сломанный лифт, в стельку пьяный сосед, возлежавший поперек лестничной клетки, а затем и квартирные условия…
– Что это? – указала брезгливо Настя пальчиком на почти бездыханное тело в джинсовом наряде, упиравшееся головой в дверь за номером семьдесят семь.
– Это? – Андрей едва не застонал, подрагивая и голосом, и всем телом одновременно. – Это Антоха… Сосед… Антон Атаманов…
– И часто он так?.. Как в квартиру-то попадем? – Она еще выше приподняла белоснежный подол и попыталась перешагнуть через пьяницу.
Благополучно реализовав задуманное, Настя вставила ключ в замочную скважину и совсем уже было открыла дверь, как вдруг лохматая голова соседа приподнялась от пола, и мгновение спустя все его тело приняло вертикальное положение.
Мужчина был высок, крепок телом и, на удивление, молод. Ожидавшая увидеть побитого жизнью тускловзорого алкоголика, Настя едва не ахнула, уперевшись взглядом в совершенно чистые и почти трезвые бирюзовые глаза на загорелом лице.
– Кто такая? – Сосед чуть склонил голову к правому плечу и слегка прищурил правый глаз.
– М-моя жена, – проблеял за его спиной Андрейка и бочком выскользнул из-за фигуры атлета. – Настя…
– Очень приятно, – хмыкнул тот и, протянув ей грязноватую ладонь с длинными красивыми пальцами, попытался щелкнуть задниками пыльных кроссовок. – Антон… Антон Атаманов…
– Не скажу, что и мне весьма приятно, но я – Настя. – Проигнорировав протянутую ладонь, она толкнула скрипучую раздолбанную дверь и скомандовала:
– Заходи, муженек…
Андрей, осторожно обойдя Антона, вошел в квартиру и попытался закрыть за собой дверь. Но сосед был еще тем настойчивым парнем. Вовремя среагировав, он сунул плечо в дверной проем и осклабился в белозубой ухмылке:
– Молодожен, значит, Андрейка?! А где бутылка?!
На того было больно смотреть. Спрятав подбородок в воротник рубашки, где его шея болталась, как карандаш в стакане, он побледнел, затем покраснел и сипло потом выдавил:
– Я не знаю…
Ах, как не хватало ему его воинственной мамаши! Вот бы где пригодилась ее кустодиевских размеров грудь, под защитой которой до сих пор проживало ее великовозрастное дитя. Двинула бы ею, и все – нет назойливого соседа. А тут приходилось самому принимать решение… Андрей беспомощно заозирался и, наконец, жалобно уставился на Настю.
Ну что же! Если начинать ставить характер этому переростку, то почему не с сегодняшнего дня?..
– По-моему, вам уже предостаточно, – решительно выдвинулась она на передний план.
– Не имеет значения. – Антон вновь склонил голову к правому плечу и прищурился, отчего у нее зародилось смутное беспокойное чувство узнавания этого характерного жеста. – Хочу выпить за молодых!
– А я не хочу!!! – почти взвизгнула она, чувствуя, как неуемное любопытство пытается подтолкнуть ее к какому-то умозаключению. – Пошел вон!!!
– Ну и дура! – Сосед озадаченно потеребил небритый подбородок. – Причем трижды дура!!!
– Почему? – машинально поинтересовалась она.
– Что орешь – единожды дура. Что замуж вышла за этого тюфяка – дважды дура. Ну…
– Ну?!
– Ну, и дура вообще…
Выдав ей такую вот незамысловатую тираду, он скрылся в своей квартире, напоследок сильно шарахнув дверью и оставив бедную Настю в состоянии крайнего душевного излома.
Неужели ее глупость настолько неприкрыта? Идиотизм ее скоропалительного замужества, конечно же, очевиден, но вот что он имел в виду под этим «вообще»…
Боясь признаться самой себе в том, что ее сразила наповал малоприятная оценка этого незнакомого полупьяного парня, Настя проплакала почти всю ночь. Попытавшегося было рыпнуться к ней под одеяло Андрея она скинула на пол, сопроводив свой жест словами:
– Там твое место! Так, кажется, говаривала твоя мамочка. Там, и нигде более…
– Подожди! – заскулил откуда-то из-под стола молодой супруг. – Мать тебе еще покажет!!!
– Я уже насмотрелась, – беспечно отмахнулась Настя, укрываясь по самый подбородок тоненьким одеялком. – Молчи лучше!..
Но Андрей молчать не собирался. Вскочив с пола, он принялся бегать по тесной конурке однокомнатной хрущевки, мелькая в свете ночника молочно-белым телом.
– Ты дура и есть! Антоха прав на все сто! Думаешь, ты мне очень нужна?! – Дрожа всем телом, он остановился у ее изголовья. – Нам изначально квартира твоя была нужна!!! Понимаешь ты или нет?! Квартира!!! Тебе вот эту спихнем, а в той сами поселимся! Очень мне нужно твое тело! Подумаешь! Получше найду! В такие хоромы побежит любая…
Он что-то еще приговаривал, попутно всхлипывая и скуля, но Настя его уже не слушала.
Вот, оказывается, что уготовила ей под занавес милостивая свекровушка! Вот откуда небывалая аура доброты и благочестия!
«Как вам хочется побыть одним…» – всплыл в памяти ее дрожащий от небывалой нежности голосок.
«Да с кем тут быть вдвоем – то?!» – хотелось Насте вскрикнуть в отчаянии.
Взгляд ее сместился на замеревшего у кровати мужа. Среднего роста, он действительно обладал хорошо сложенной фигурой, но имел при этом белую веснушчатую кожу с редкими рыжими волосками вокруг вытянутых сосков. Длинные, едва ли не по колено семейные трусы темно-бурой расцветки. Неприметная, мышиная внешность. И эти его вечно трясущиеся руки, сложенные в молитвенном жесте у груди. Да будь она хоть трижды нимфоманкой, и тогда бы ее либидо не ворохнулось…
– Прости меня, – мгновенно прочел он что-то в ее взгляде. – Прости меня, любимая!!! Это я со зла!!! Это я тебя к Антохе приревновал!!! Он на тебя так смотрел!!! Прости меня!!! Никому тебя не отдам…
Слезы, мольбы, угрозы, попреки… Всю ночь до раннего утра бесновался молодой супруг, не давая ей покоя. Настина цитадель, ограниченная размерами кровати, не раз подвергалась нападениям неудовлетворенного мужа. Но, лишившись поддержки мамы, он так и не дерзнул вновь решиться на насилие.
К утру силы у них обоих, наконец, иссякли. Он затих, свернувшись клубочком где-то на полу. А Настя, ни к кому конкретно не обращаясь, засыпая, тихо промолвила:
– Я соглашусь на все ваши условия… На все… Лишь бы никогда, никогда не видеть вас больше…
Глава 5
Условия, выдвинутые Маргаритой Николаевной, могли бы повергнуть в состояние шока любого простофилю, лишенного малейших намеков на практичность, но, невзирая на это, Настя с ними согласилась. Она безропотно позволила водить себя по различным инстанциям, подписывала многочисленные документы о разводе и намечающемся родственном обмене, не переставая лелеять в подсознании одну-единственную надежду на то, что вскоре избавится от назойливого присутствия в своей жизни пронырливых родственников.
Возроптать ей пришлось лишь единожды, когда алчная свекровушка собралась прибрать к рукам старинную мебель красного дерева из теткиной квартиры.
– Оставьте мне хотя бы это!!! – взорвалась она от такой вопиющей наглости.
– А зачем тебе? – совершенно искренне удивилась Маргарита Николаевна. – Та квартирка полностью обставлена…
То, что она называла обстановкой, состояло из скрипучей полутораспальной кровати, пары продавленных кресел, видимо, шагнувших на гнутых ножках из весьма далеких времен, и черно-белого телевизора на обшарпанной тумбочке с полуоторванной дверцей, сборной солянки из разномастных кухонных шкафов и громыхающего на всю квартирку холодильника «Мир».
– Нет! – твердо отрезала Настя. – Мебель не отдам. Заберу всю!
– Куда же ты будешь ее ставить, милочка?! – всплеснула руками свекровь и огорченно заметила: – Жадность твоя тебя до добра не доведет…
Неизвестно, куда бы завели Настену эмоции, переполнявшие ее душу в тот самый момент, но тут на помощь вновь пришла Нинка Калачева. Ввалившись в ее хрущобу поздним июльским вечером и выслушав житейскую историю подруги, она обошла метр за метром ее убогое жилище, озабоченно почесала аккуратный носик и удрученно пробормотала:
– Такую шикарную четырехкомнатную квартиру профукать могла, конечно же, только ты.
– А что я могла сделать? – пискнула из продавленного кресла Настя. – Он теперь мой законный супруг, значит, имеет полное право на свои метры. Мама – его бесплатное приложение. С ним одним я бы еще могла повоевать, но когда их двое!..
– Ладно, – обреченно махнула та рукой. – Что с мебелью?
Настя скороговоркой выпалила, какая у нее возникла проблема с разделом деревяшек, и едва не подскочила на месте, когда Нинка взревела дурным голосом:
– А вот х…р ей!!! Ишь чего удумала – мебель ей подарить!!! Они и так тебя обвели вокруг пальца, как последнюю идиотку. Но тут есть объясняющий подобную ситуацию фактор: девка – сирота, ума не особо много, свекровь – гарпия с завидным положением и уважением в обществе. Против такой переть, что ссать против ветра. Но мебель?! Нет!!! Перво-наперво обставляешь квартиру, а что не вместит твоя халупа, сбудем по хорошей цене.
– Кому? – вздохнула Настя, ни минуты не веря в успех данного предприятия.
– А вот ей же и продадим! – хитровато подмигнула ей Нинка.
Теория Дарвина, невзирая на многочисленные противоречия и споры маститых ученых, все же имела под собой серьезную основу. Поскольку Нинка, порядком поднаторев в мастерстве общения с братьями нашими меньшими, безошибочно угадывала в людях некие скрытые пунктики, от которых те так и не смогли избавиться в процессе эволюции.
Маргарита Николаевна согласилась со всеми ее условиями. В результате их переговоров однокомнатная квартира на седьмом этаже, принадлежавшая теперь Настене, приобрела какое-то подобие обжитости и уюта. А не вместившаяся мебель была обменена на машину «девятку», которая после смерти мужа Маргариты Николаевны стояла заброшенной в кооперативном гараже.
– Все же лучше, чем ничего, – философски изрекла Нинка, и Настя с легким сердцем согласилась.
Перспектива приобретения собственного средства передвижения радовала ее куда больше, чем пара шкафов и старинный тетушкин комод. Переписав на ее имя технический паспорт автомобиля и вручив ей его лично в руки, Маргарита Николаевна улыбнулась и голосом слаще патоки попросила:
– Ты уж не обижайся, если что не так… Будешь скучать – звони… Все же мы тебе не чужие. Да и Андрей сам не свой ходит с тех самых пор, как ты решила с ним порвать…
Если Настю и насторожило что-то в этом медоносном монологе, то времени и терпения понять и прочувствовать, что именно, у нее не было. Ей неудержимо хотелось избавиться от всей этой мерзости, от этих людей, родство с которыми хотя и не было особенно продолжительным, но обременительным явилось уж точно.
– Теперь ты заживешь… – мечтательно протянула Нинка провожавшей ее на автовокзале Настене. – Своя квартира, своя тачка. Работа нормальная. Да и сосед, я скажу тебе, – это нечто…
Настя расцеловала подругу на прощание в обе щеки и на ноте радостного душевного подъема поспешила к себе домой.
Благодушное настроение, умело вкрапленное Нинкой ей в душу, позволило немного расслабиться и порассуждать…
А ведь и действительно все не так уж плохо. Она – молодая, перспективная учительница, в которой детвора просто души не чает. У нее своя машина, вон как резво бежит по проспекту. Квартира, пусть малогабаритка, а задуматься, то куда ей одной четырехкомнатные хоромы. Вот немного придет в себя после замужества и сделает ремонт, благо летних каникул еще полтора месяца. А там, глядишь, что-нибудь и на личном фронте переменится…
Здесь ее сердце сделало резкий скачок и неистово заколыхалось. А ведь Нинка, прозорливая стервозина, что-то наверняка да углядела. С чего это она вдруг про соседа речь завела? Неужели Настена опять что-то сделала не так и чем-то смогла выдать себя? Она и самой-то себе боялась признаться в этом и до сих пор недоуменно чесала в затылке: что же на самом деле явилось доминирующим фактором в ее решении совершить этот, мягко говоря, неравноценный обмен. Сыграло ли тут роль ее желание избавиться раз и навсегда от потных рук супруга, или виной всему стали голубые глаза Антона, смотревшие на нее с насмешливым прищуром?
– Он же вылитый Брюс Уиллис! – ахнула Нинка, впервые его увидев.
И Настю словно обдало изнутри. Вот откуда в ней это беспокойство, всякий раз возникающее при встрече. Вот отчего эта немного склоненная к правому плечу голова напоминала ей кого-то до боли знакомого. А уж что говорить о том, как ей каждый раз становилось не по себе, когда она ловила завораживающий взгляд его полуприкрытых ресниц…
– Вы просто сладкая парочка с улицы Грез! – продолжала куражиться Нинка.
– То есть? – не сразу поняла Настя. – Почему с улицы Грез?
– Голливуд называют «фабрикой грез», так? Так, – начала терпеливо пояснять Нинка, собираясь на автовокзал. – Ты – вылитая Николь Кидман, сама говорила, что сорванцы тебя так величают. Он – копия Брюса. А живете на какой улице? Правильно, на Фестивальной. А это все из одной кухни: театр, кино, фестиваль… Понятно?..
Если честно, то никаких параллелей между фестивалем молодежи и студентов в Москве (в честь которого городские власти именовали их улицу) и Голливудом Настена не улавливала. Но сравнение подруги, моментально соединившее ее и Антона воедино, понравилось, сладостно заворочавшись где-то в области желудка. Ей по-настоящему это было приятно. Чего нельзя было сказать о ее соседе…
После той памятной ночи, когда он бодал кудлатой головой тонкую фанерную дверь квартиры семьдесят семь, она видела его почти ежедневно. Пыталась здороваться, заговаривать, приветливо улыбаться. Но Антон, видимо, сильно обиженный недостойным поведением новобрачной, на контакт не шел. Более того, при каждом удобном случае пытался ее обидеть.
– А, придурочная, – ухмылялся он обычно в ответ на ее приветствие. – Здравствуй, здравствуй… А где же твой скудоумный супруг? Чего это ты несешь там такое в сумке? Уж не памперсы ли?..
Настя вспыхивала до кончиков волос и… почти мгновенно его извиняла. Хам, конечно, но что поделаешь, сама виновата: при первой же встрече вытолкнула его на лестничную клетку. Вот он теперь и возвращает ей долг…
Антон Атаманов не был кумиром ее девических грез. Раньше ей больше нравились мужчины эрудированные, глубоко интеллигентные. Хорошие манеры, галстук и начищенные ботинки, по ее мнению, должны были быть непременными атрибутами ее возлюбленного. Скоропалительный неудавшийся брак с Андреем резко сместил ее симпатии в прямо противоположную сторону. Пусть ее избранник будет грубым, пусть дерзким, но сильным и надежным. И именно таким рисовала Антона ее взбудораженное эмоциями воображение. Поломав голову над этой проблемой пару бессонных ночей, Настена решила, что влюбилась…
Глава 6
Настене казалось, что, с тех пор как она зажгла свет в своей комнате и обнаружила там остывающее тело местного авторитета, прошла целая вечность.
Чего она только не выделывала за это время. Заламывая руки и жмуря глаза, молила господа об избавлении от страшных мук за все грехи, совершенные и планируемые. Несколько раз порывалась позвонить в милицию. Трясущимися пальцами брала телефонную трубку и тут же швыряла ее обратно. Запиралась в ужасе в ванной и сидела там, отстукивая зубами звучную морзянку. Металась по квартире и рассовывала по дорожным сумкам попадавшиеся под руку вещи.
Но ситуация по-прежнему оставалась безнадежной. Мужчина становился все более мертвым, то бишь синева начала наплывать с подбородка все ближе к крыльям носа, а она сама – все более обезумевшей.
Настя дошла даже до того, что набрала номер своей бывшей квартиры и, услышав голос экс-супруга, залопотала что-то нечленораздельное.
– Настена?! – в голосе Андрея всколыхнулись все чувства разом: и удивление, и надежда, и радость. – Что случилось?! Ты плачешь?! Я сейчас приеду! Ты хочешь?!
– Нет! – твердо ответила она и с явным облегчением повесила трубку.
Надо же было настолько лишиться самообладания, чтобы решиться попросить помощи у человека, с таким трудом выставленного ею не только за дверь, но и из ее жизни. Представив себе влетающих в ее квартиру мамочку и сына, а также явное удовлетворение от увиденного на лице первой и трусливый ужас на лице второго, Настена вновь облегченно вздохнула и уже без былого страха посмотрела на труп.
Ну почему, интересно, сегодня утром она опять пропустила мимо сознания этот указующий знак свыше?! Ведь в тот же момент, когда этот пижон тормознул рядом и заговорил с ней, нужно было прыгать в машину и лететь куда-нибудь сломя голову, а не начинать день с глупых торгов, приведших к такой вот глобальной катастрофе!
Оцепенение продолжалось минут десять. Она таращилась на мертвого мужчину, представившегося ей сегодня Иваном Мельниковым, и настойчиво уговаривала себя пойти и позвонить в семьдесят шестую квартиру. В том, что Антон был дома, она была уверена на сто процентов. Примерно полчаса назад хлопнула входная дверь его квартиры, и почти тут же раздался рев стереосистемы, изрыгающей что-то о судьбе и теплом доме.
«Вот пойду сейчас и попрошу его о помощи!!!»– решилась она и двинулась мелкими шажками к выходу. Но стоило ей переступить порог и протянуть руку к его звонку, как решимость мгновенно истаяла.
Ну что она ему скажет?! Что?! Попросит помочь избавиться от трупа, непонятно каким образом попавшего в ее квартиру?! Или напросится переночевать, а к утру тело, может быть, как-то само собой исчезнет…
Нет! Если начинать разговор с этого, то единственное, что он может ей предложить, – вызвать психушку. Любимым обращением к ней было у него «придурочная», а тут еще она заявится с подобной просьбой. Тут уж диагноз напрашивается сам собой.
Настена, одетая в тонюсенький ситцевый халатик, переминалась с ноги на ногу у двери Антона, неслышно ступая ногами, обутыми в домашние тапочки. Она то поднимала вытянутый вперед указательный палец, чтобы позвонить-таки в его квартиру, то вновь отдергивала руку. Прохлада ли летней ночи, сквозняком гуляющая по подъезду, давала о себе знать или расшатавшиеся от ужасной находки нервы, но, когда Антон резким рывком распахнул свою дверь, ее буквально лихорадило.
– Тебе чего надо? – со знакомым прищуром смерил он ее взглядом с головы до пят. – Подслушиваешь?!
– Нн-нн-еет, – отстучала она зубами, попутно заметив взмах огненно-рыжих распущенных волос, мелькнувших за его широченными плечами (к слову сказать, не обремененными одеждой).
– Тогда чего стоишь здесь уже минут десять? Думаешь, тебя в глазок не видно?
Настя покраснела до корней волос и, опустив глаза долу, изумленно покачала головой. Нет, ну надо же быть такой идиоткой, чтобы забыть о глазке…
– Антон!!! – раздался капризный голос из недр квартиры. – Ты скоро?!
– Сейчас! – более чем резко огрызнулся он и, перешагнув порог, вышел на лестничную клетку. – Давай, придурочная, базарь быстрее. Чего у тебя стряслось? Климакс раньше времени начался или диарея замучила?!
– У меня там – труп! – сдавленно прошептала она, пропустив мимо ушей его оскорбительный юмор.
– Что?! Ты чего, совсем с катушек съехала со своим замужеством? – Антон выпятил немного нижнюю губу и более серьезно, чем прежде, спросил: – Так что там у тебя, я не понял?..
– Труп… – совсем почти беззвучно выдавила Настя и от неожиданности икнула.
Минуты три прошли в напряженном молчании. Антон непроницаемым взором изъездил ее фигуру снизу-вверх раз, наверное, десять, прежде чем, оттолкнув слегка Настену в сторону, шагнул к ее двери.
– Ну-ка пойдем посмотрим, что там у тебя…
Вид мертвого мужчины в ее кресле произвел на него удручающее впечатление. Во всяком случае, так показалось Насте. Вытаращив глаза, мгновение он молча его разглядывал, пока наконец не выдал:
– Ты представляешь, в каком ты дерьме?!
– Приблизительно… – шепнула она, боясь поднять голову.
– Знаешь, кто это?!
– Да, – обреченно кивнула она, все так же не глядя ему в глаза.
– Откуда?! – с напором продолжил он допрос.
– Я… мы это… – принялась она мямлить, только сейчас до конца осознав, как Антон был прав, беря под сомнение ее умственные способности.
– Перестань! – рыкнул он приглушенно. – Откуда знаешь Ваньку Мельникова, идиотка?!
– Я с ним ужинала сегодня вечером… В ресторане… – просипела она и… разревелась. – Я поехала утром машину продавать на авторынок. Он сразу прицепился.
– Две цены небось давал, – понимающе хмыкнул Антон и, обойдя кресло с трупом стороной, уселся на мягкий велюровый диван, ее недавнее приобретение. – Да ты не стесняйся, рассказывай. Я его штучки давно знаю…
– Откуда? – спросила Настя, шмыгнув носиком.
– Здесь вопросы задаю я! – нацелил он в нее указательный палец. – Дальше!..
– Я сейчас… – На плохо слушающихся ногах Настена ушла в кухню и вернулась со стаканом холодной воды. – Не хочешь? А я выпью, горло пересохло…
Антон лишь насмешливо хмыкнул, мотнув при этом пару раз головой из стороны в сторону. Так себе жест, не имеющий особого значения, но Насте так не казалось. Этот полуобнаженный мужчина волновал ее сейчас даже больше, чем труп, начинающий коченеть в ее кресле, он мог простым взмахом ресниц лишить ее воли и способности рассуждать здраво. А уж коли такое вот осуждающее сопение, то дурой себя почувствует любая…
Рассказ ее был кратким, но всеобъемлющим.
Сегодняшнее утро началось у нее с торгов, поскольку свекрухиной «девятки», полученной ею в качестве отступного, хватило ровно на две недели. Потом она с завидным упорством ослицы совершенно отказалась заводиться.
– Движок скоро того… стуканет, – авторитетно заявил вызванный Настей с первого этажа их многоэтажки дядя Витя. – Продавай, пока не поздно. Ну это, пока жестянка еще цела…
Побегав по разным автомастерским и прикинув приблизительную сумму расходов на подобного рода ремонт, Настя едва ли не скрипела зубами от злости. Маргарита Николаевна в который раз с ловкостью циркача обвела ее вокруг пальца, всучив ей груду металла, кое-как кем-то подреставрированную.
– Да тут и видно, что ляпали, как придется, где глаза-то у тебя были? – укорил ее все тот же дядя Витя и пообещал посодействовать в продаже рухляди.
Авторынок встретил их галдящей толпой мужиков, снующих между автомашинами, стоящими с раскрытыми багажниками и капотами.
– Вот здесь я тебя оставлю, – пробормотал сосед с первого этажа, отбуксировав ее машину почти к самому выходу. – Больше штуки не проси. Хотя и штука, по-моему, многовато…
Он оказался прав. Услышав сначала о поломке, а затем о цене, мужчины насмешливо кивали, затем хамовато шутили и уходили, оставив ее несолоно хлебавши. Часам к двум дня, изрядно проголодавшись, устав и издергавшись от постоянных вопросов и ответов, Настя совсем уже было собралась бросить к чертовой матери торги вкупе с машиной и уехать на первом попавшемся автобусе домой, когда в окружении свиты появился этот самый гражданин. Он шел, с высокомерием лорда поглядывая по сторонам, и лишь время от времени снисходил до приветственных кивков своим знакомым. Свита, состоящая в основном из безликих мускулистых парней, трусила за ним следом. Так они прошла ряда три автомобилей, пока, вдруг резко сменив направление маршрута, не свернули к ней.
– Сколько? – почти не разжимая губ, процедил вышеописанный задавака.
– Штука, – пролопотала Настя и почти тут же, опомнившись, поправилась: – Девятьсот пятьдесят долларов. Торг уместен…
– Что с ней?
– Двигатель…
– Понятно. – Он внимательно оглядел автомобиль и хозяйку и спросил: – Лет сколько?
– Одиннадцать, – с печальным вздохом пробормотала она. Обычно в этом месте покупатели, озабоченно присвистнув, уходили, поэтому она поспешила добавить: – Но на ней почти не ездили…
Удивительно, но он не стал свистеть, а лишь негромко засмеялся. Свита вежливо его поддержала.
– Тебе лет сколько, дуреха? – с терпеливостью педагога вспомогательной школы переспросил мужчина.
– А зачем вам? – Настя опешила.
– Интересно. Думаю, что за пигалица здесь тачку толкает, ей и шестнадцати-то нет.
– Ой, да что вы, – моментально попалась на удочку Настя. – Мне уже двадцать три года.
– Совершеннолетняя, значит, ага… – Он открыл дверцу водителя, сел за руль и, подозрительно паскудно скалясь, прокричал оттуда: – А как насчет минета, дорогуша, сможешь?..
Ее словно под дых ударили. Дыхание мгновенно перекрылось. Воздуха стало катастрофически не хватать, а вся кровь, казалось, собралась в области висков.
Каков мерзавец?! Она как последняя дура распинается перед ним, а он, оказывается, все это время лишь потешался…
– А ну пошел вон отсюда! – тихо, но внятно произнесла Настя, склонившись к его уху. – А то сейчас милицию позову!
– Ишь ты, обиделась, – совершенно незлобиво бормотнул он и осклабился в некоем подобии улыбки. – Ты подожди кипятиться. Я тебе за тачку две штуки дам.
– Хоть восемь! Убирайся! – не сдавалась Настя.
– Ведешь себя прямо по-детски, – удивленно произнес он и, внимательно к ней приглядевшись, спросил: – Учительница, что ли?
– А если и так, то что?! – От нетерпения она начала подергивать правой ногой. – Оскорблять можно?!
– Ну тогда другое дело… – Он вылез из машины и, взяв руку упиравшейся Настены, поднес ее к своим губам со словами: – Иван… Иван Мельников. Думаю, нам есть что обсудить…
Глава 7
– И что же в процессе обсуждения тебе не понравилось? – Антон мрачными, как потемневшее небо, глазами смотрел на девушку.
– То есть?
– Чем он так тебя разозлил, что ты решила его кокнуть?
– Да как ты смеешь?! – Слезы опять обильно потекли из ее глаз. – Он дал мне задаток в пятьсот долларов. Сказал, что машину заберет через день, и велел прийти вечером в ресторан «Лотос» за остальными деньгами.
– И ты, как последняя идиотка, потащилась? – не удержавшись от сарказма поинтересовался Антон.
– Я пошла, а не потащилась! – всхлипнула Настя. – Он отдал мне оставшуюся часть денег, то есть полторы тысячи долларов. Мы поужинали, болтая ни о чем. Потом попрощались. Я поехала домой. Прихожу, а тут такое…
– Где еще шарахалась? – спросил он и, видя ее недоуменный взгляд, пояснил: – Он должен был успеть за время твоего пути приехать к тебе домой, открыть квартиру, издохнуть в кресле. Это минимум полчаса…
– Я?! Ах да! Я заезжала на старую квартиру…
Читать бесплатно другие книги:
