Она в моем сердце Полякова Татьяна

– Вы считаете, вас что-то связывает с этой девушкой? – задал он вопрос, глядя в мои глаза, точно надеясь прочитать в них ответ. Этот взгляд вызвал беспокойство. Я прикрыла веки, делая вид, что просто хочу устроиться на кушетке поудобнее, пожала плечами.

– Что нас может связывать? – промямлила чуть слышно.

– Яна, – нахмурился он, откидываясь в кресле, но продолжая сверлить меня взглядом. – Вы чего-то недоговариваете. Я хочу вам помочь. Это возможно лишь при одном условии: вы должны быть со мной откровенны.

– Я… я стараюсь, – вздохнула я, отводя глаза в сторону.

Конечно, он прав, я трачу свое и его время впустую.

Он досадливо покачал головой, откинул седые волосы со лба и едва заметно поморщился, наверное, был уверен: я этого не замечу.

– Так у нас ничего не получится.

– Я действительно стараюсь… – голосом провинившегося ребенка произнесла я.

– Простите, но я вам не верю.

– Не верите? – теперь в моем голосе звучала обида, он улыбнулся, положил свою широкую ладонь на мою руку, чуть сжал пальцы.

– То, что произошло с вами… подобное, безусловно, вызывает шок, но, согласитесь, ваши друзья, которые были с вами, не восприняли это… так остро, – он тщательно подбирал слова, не желая меня обидеть.

– Наверное, я слишком впечатлительная.

– И все же… я чувствую, что-то вам мешает рассказать главное… Что, Яна?

Что мне мешает? Я и сама вот уже час пыталась ответить на этот вопрос. Боюсь, что меня сочтут сумасшедшей? Вряд ли… Я жалела, что пришла сюда, и теперь ломала голову, как бы прекратить этот вконец измотавший меня разговор. Очень хотелось вскочить и бежать из кабинета сломя голову, ничего не объясняя. Аркадий Павлович позвонит Людке, а она решит, что я окончательно съехала с катушек, и будет донимать меня дельными советами с удвоенной энергией.

Благодаря ее стараниям я и оказалась в кабинете психолога. Две недели Людка уговаривала меня встретиться с самым крутым специалистом в городе, как она его называла, и я в конце концов согласилась. Не только из-за желания отделаться от нее. Вдруг возникла надежда, что он в самом деле поможет. Я расскажу о том, что меня мучило эти полгода, и кошмар станет прошлым, которое можно… нет, не забыть, но хотя бы не думать о нем постоянно.

Людка, день ото дня наблюдая мою унылую физиономию, заявила, что я неуклонно скатываюсь в депрессию и без помощи психолога вряд ли выберусь из этой ямы. Обзвонила всех знакомых, навела справки… результатом ее кипучей деятельности стало мое появление в кабинете Аркадия Павловича. Едва войдя сюда, я почувствовала гнетущую тоску.

Кабинет больше напоминал операционную: белые стены, кушетка, стол и стулья тоже белые. Глянцевый белый пол. Плотные шторы на окнах слегка выбивались из общей гаммы, не блиставшей разнообразием, они были темно-зеленого цвета. За столом сидел мужчина лет шестидесяти, в светлых брюках и медицинском халате, возможно, он считал необходимым носить его, если уж мы находились в поликлинике. Здесь, как объяснила мне Людка, он арендовал помещение, всего один кабинет. Оказавшись в царстве стерильной белизны и покоя (звуки из внешнего мира сюда не просачивались), я тут же решила, что приходить сюда не стоило. С некоторых пор белый цвет вызывал наплыв тех самых чувств, от которых я безуспешно пыталась избавиться. Следовало извиниться и сразу уйти. Но я сочла это невежливым.

Мужчина окинул меня взглядом, приветливо улыбнулся и предложил сесть. Задал стандартные вопросы: имя, возраст, семейное положение, место работы… Записывал мои ответы на разноцветные карточки, которых на его столе было в избытке. Сложил их в конверт, написав на нем мою фамилию.

– Ну-с, располагайтесь с удобствами, – сказал он, кивнув в сторону кушетки. – Немного поговорим.

К тому моменту я уже знала, ничего рассказывать я не хочу. Яркий свет сменил приглушенный, от настольной лампы, но мое состояние это отнюдь не улучшило…

– Вы раньше встречали эту девушку? – вдруг спросил он.

– Нет, – испуганно покачала я головой.

– Может быть, где-то видели ее случайно? Или она вам напомнила кого-то?

– Нет, – поспешно повторила я.

Дурацкий кабинет с невыносимой белизной, тип со своими вопросами… надо уходить, и пусть говорит Людке что угодно, а она сколько угодно донимает меня болтовней и повышенной заботой. «Между прочим, тебе хотят помочь, – напомнила я самой себе. – Людка права, одной мне не справиться. Это я пришла к нему. И задавать вопросы – его работа. Почему бы в самом деле не сказать ему правду? Ведь это так просто… Интересно, как он отреагирует… Напомнит о шоке, о галлюцинации, вызванной этим самым шоком… Скажи ему и узнаешь…»

– Хорошо, – хлопнув себя руками по коленкам, бодро произнес он. – Давайте еще раз вернемся к событиям того дня. Постарайтесь припомнить все в мельчайших деталях. Итак, вы решили встретить Новый год в лесу…

Идиотская идея, которая могла прийти только в Вовкину голову. Подобных идей у него было пруд пруди, удивительно, что столько лет мы шли у него на поводу, как пресловутое стадо баранов. Свое двадцатилетие он отметил весьма оригинально: многочисленным гостям были предложены прыжки с парашютом. Сначала все крутили пальцем у виска, но ближе к знаменательной дате заговорили, что это круто и уж точно запомнится надолго. Я дольше всех сохраняла благоразумие, но в конце концов сдалась. На самом деле было здорово, потом, когда все уже сидели за импровизированным столом неподалеку от летного поля и взахлеб повествовали о своих ощущениях.

Кроме экстремальных затей, были и вполне безопасные и мне глубоко симпатичные. Вовка то и дело придумывал праздники: день первого гриба, когда мы дружно отправлялись в лес, или праздник шуршащих листьев, его я особенно любила. Мы бродили в осеннем парке, и ноги по щиколотку утопали в опавшей листве. Много чего было.

В прошлый Новый год мы дружно рванули на Филиппины, сняли виллу на десять человек, добираться до нее пришлось больше суток: сначала самолетом до Манилы, потом на суденышке. Его так раскачивало, что мы напоминали зеленых человечков соответствующим цветом лица, затем еще пять километров на мотоцикле с тележкой, в которую мы набились, точно селедки в бочку… Но наши мытарства того стоили, потому что в конце концов мы очутились в раю, покидать который через восемь дней ужасно не хотелось.

Само собой, и в этот раз все ждали, что придумает Вовка. Ноябрь пролетел, пришел декабрь, а Вовка все помалкивал.

– Куда махнем на Новый год? – заволновались самые нетерпеливые.

Вовка хитро ухмылялся, а двадцатого декабря, когда терпение у всех истощилось, заявил:

– Остаемся дома.

– С чего вдруг? – удивились мы, вместо того чтобы вздохнуть с облегчением.

– Что за Новый год без елки? – веселился Вовка.

– И без поздравления президента, – поддакнула я.

– Вот именно. Едем за город, елка-красавица, лыжи… поздравление президента я вам организую… – Увидев кислые физиономии девчонок, Вовка добавил: – А свои наряды продемонстрируете первого января, в Серегином клубе, куда он всех нас приглашает.

Идея встречать Новый год в лесу поначалу энтузиазма не вызвала, но, как было уже не раз, в конце концов все согласились, что это круто. Вовка выбрал место неподалеку от города, на лыжах предстояло пройти не больше пяти километров. Машины решили оставить на турбазе, куда можно будет вернуться ближе к утру и отдохнуть в нормальных условиях.

На турбазу отправились в полдень, чтобы оказаться на месте еще засветло и не спеша подготовиться. В последний момент Людка заявила, что Новый год будет встречать со своим парнем. Он намеревался сделать ей предложение. На лыжах ходить Пашка не умеет, а нашу затею считает глупой. Людку обозвали предателем, но быстро простили, напомнив друг другу о ее мечте выйти замуж, которая вот-вот должна осуществиться. Домик на турбазе был снят заранее. Перекусив в местном кафе, мы переоделись в лыжные костюмы и друг за другом отправились по заснеженному полю в сторону леса. Новый год встречать планировали все-таки за праздничным столом, оттого шли изрядно нагруженные: складные столы и стулья, скатерть и даже свечи в стеклянных подсвечниках, чтобы не погасли на ветру. Выпивка, закуска, мангал, уголь… в общем, мы больше напоминали караван верблюдов, чем лыжников. Парни джентльменски большую часть ноши взвалили на себя, девчонки шли с рюкзаками, довольно тяжелыми, но не настолько, чтобы испортить удовольствие от похода.

Нас было девять человек – шестеро мужчин и три девушки. Когда-то мы учились в одной школе и, за исключением Юрки и Арсения, даже жили в одном дворе. Дружба наша началась в незапамятные времена и, как ни странно, только крепла. Периодически кто-то в кого-то влюблялся, иногда появлялись люди со стороны, то задерживаясь на весьма длительное время, то совсем ненадолго. Парочки распадались, возникали вновь, но это не мешало нам по-прежнему проводить вместе большую часть свободного времени. Обиды забывались быстро, вчерашние любовники вновь становились друзьями. Не будь Вовки, мы бы, наверное, отправились в свободный дрейф, и жизнь в конце концов развела бы нас в разные стороны, но Вовка находился рядом, притягивая нас, точно огромное светило планеты, и мы были ему за это благодарны, оттого и откликались на самые безумные его затеи.

В тот день стоял приятный морозец, снег ослепительно блестел на солнце, и я порадовалась, что захватила солнцезащитные очки. Мужчины шли впереди, сменяя друг друга, прокладывали лыжню. Я шла сразу за ними. Вера, замыкавшая нашу группу, чуть отстала, Вика повернулась и крикнула ей:

– Давай, давай двигайся.

– После Рождества сяду на диету, – дыша с трудом, ответила Вера. – И в фитнес-клуб начну ходить.

Мы дружно засмеялись, в клуб она собиралась уже лет пять. Он, кстати, был в трех шагах от ее дома, но добраться до него оказалось не так просто. Верке вечно что-то мешало, то работа, то учеба (одного диплома ей было мало, и теперь она получала второе высшее образование), то еще что-нибудь.

– Ты бы курить бросила, – проворчала Вика.

– Курить я бросить не могу. Это нанесет непоправимый урон моей психике. Единственная радость на работе – уйти в курилку на десять минут и забыть, что начальник неумеха и свинья.

– Так шла бы к Сереге в клуб, он тебя звал менеджером…

– По-твоему, менеджер ночного клуба – предел моих мечтаний?

– По крайней мере не пришлось бы мучиться.

Местность здесь холмистая, начался подъем, и болтовню пришлось прекратить. Лес темной стеной высился справа, некоторое время мы шли параллельно, а теперь направились к нему. Вовка с сосредоточенным видом взглянул на компас в своих часах, намереваясь вывести нас к месту, где был неделю назад, и обещал, что от эдакой красоты дух захватит.

– Еще немного осталось, – порадовал он и зашагал быстрее.

Окрыленные этим обещанием, мы задвигались куда веселей. Ели, припорошенные снегом, солнце в легкой дымке, я вздохнула полной грудью, беспричинно улыбаясь. Впрочем, причина была. Вовка прав, от здешней красоты дух захватывало.

А потом Серега сказал, ткнув лыжной палкой куда-то вправо:

– Смотрите… – И, чуть помедлив, с недоумением: – Что это?

Мы замерли, вглядываясь в том направлении, в первые секунды даже не поняв, что перед нами. Огромная сосна, старая, с полукруглой кроной, с нижней ветви которой свешивался…

– Ангел, – пробормотала Вера, поравнявшись со мной. И в самом деле, это больше всего напоминало фигуру ангела, которым кто-то решил украсить сосну. Хрустальная игрушка в человеческий рост, не меньше, распростертые крылья, опущенная вниз голова, длинные белые локоны. Ангел медленно покачивался, и в воздухе словно раздавался едва слышный звон, точно от множества колокольчиков.

– Ангел, – повторил Сергей, но в голосе его звучало беспокойство. Мы переглянулись с сомнением и невысказанным вопросом: что это за странная фантазия повесить его в лесу на сосне?

– Ждите здесь, – кивнул нам Володя, сбросил рюкзак и побежал вперед, мужчины последовали за ним.

С минуту мы с девчонками наблюдали за тем, как они стремительно удаляются. Из ступора нас вывела Верка:

– А мы чего стоим?

Путаясь в лямках рюкзака, я наконец-то смогла избавиться от него, бросила в снег и побежала за мужчинами. Девчонки, тяжело дыша, скользили рядом, парни успели поравняться с сосной и замерли, вскинув головы. Разбежавшись, я едва не сбила с ног опередившую меня Вику.

– Да что за черт, – испуганно бормотал Серега, а Вовка в ответ произнес:

– Вот тебе и Новый год…

– Мамочка! – взвизгнула Вера, заваливаясь в сугроб.

– Зачем вы за нами потащились? – покачал головой Вовка. – Я же сказал…

Я завороженно смотрела на подвешенную к сосне фигуру. Хрустальная игрушка оказалась девушкой. Мертвой девушкой. Босые ноги: узкие девичьи ступни с посиневшими ногтями. То, что я сначала приняла за крылья, оказалось белой тканью с прорезью для головы, руки девушки были раскинуты в стороны и привязаны к палке, скрытой балахоном. Голова опущена на грудь. На затылке узел веревки, которая свисала с нижней ветки сосны. Фигуру девушки покрывал тонкий слой снега, волосы казались ослепительно-белыми и блестели в лучах зимнего солнца.

Я боялась поднять голову и увидеть ее лицо, но оно притягивало взгляд. Полупрозрачное, точно редкий фарфор, абсолютно спокойное, как будто смерть для нее стала долгожданной наградой, освобождением. Ресницы, белые от снега, длинные, как у куклы. Она была невероятно красива, даже смерть не смогла обезобразить ее черты. Снежный ангел.

А потом словно что-то ударило в грудь, и я едва устояла на ногах, потому что вдруг поняла – у девушки мое лицо.

– Так, – сказал Вовка, вытирая лыжной шапкой вспотевший лоб. – Девчонки двигают на турбазу, ты, Серега, с ними. А мы здесь останемся. – Он достал мобильный и чертыхнулся. – Связи на одно деление. Попробую дозвониться.

– Надо ее снять, – прошептала Верка.

– Ты что? До приезда ментов ничего трогать нельзя.

«Неужели они не видят? – удивляясь, думала я. – Не замечают? У нее волосы длиннее и совсем белые, а я шатенка. Но лицо мое, мое… Или я просто спятила?» Я окинула пристальным взглядом своих друзей. В самом деле не замечают?

– Ну, чего стоите? – рявкнул Вовка.

– Давай я с тобой останусь, – предложил Сергей. – А они пусть идут на турбазу. Какой смысл торчать здесь впятером? Девчонки напуганы, да и мало ли что… – Он поежился, тревожно озираясь по сторонам.

– Она что, повесилась? – брякнула Верка.

– Откуда я знаю? – отмахнулся Вовка.

– Не глупи, – вздохнул Арсений. – Ты же видишь, у нее руки привязаны к палке…

– Ее убили? – не унималась Верка. – И убийца где-то здесь?

– Да уведите вы их отсюда, – взмолился Вовка и, повернувшись к Сереге, добавил тише: – Где у нас водка? Блин, ментов ждать замучаешься, нормальные люди уже за стол садятся…

– Чтоб я еще хоть раз… – заголосила Верка и, не договорив, неуклюже развернулась и покатила по лыжне.

– Двигайте за ней, вернетесь на турбазу, позвоните.

Поднимать брошенные рюкзаки мы не стали и возвращались налегке. Обратная дорога заняла куда меньше времени, но на турбазу мы вернулись, когда уже начало темнеть. Все это время я думала о девушке, о нашем странном сходстве, было оно или мне просто показалось? Могут быть два человека так похожи? У меня нет ни троюродных, ни двоюродных сестер, не говоря уж о родных. Никто из наших на сходство внимания не обратил. Может, и не было никакого сходства? Выходит, это временное помешательство от страха? Неизвестно, что хуже: вдруг обзавестись двойником или узнать, что у тебя с мозгами проблемы? Вовка считает, девушку убили. Правильно считает. Что это за самоубийца, решивший свести счеты с жизнью со связанными руками. Убийца псих, кому еще придет в голову сотворить такое: повесить тело на сосне, вырядив в балахон. А если убийца еще там? Наши парни постоять за себя сумеют… А если у него оружие или псих не один? Но все эти мысли, даже беспокойство за оставшихся возле трупа друзей, перекрывала навязчивая фраза, которую я мысленно то и дело повторяла: «У нее мое лицо…»

На турбазе было шумно. С визгом и смехом народ толпился возле огромной елки, дети катались на санках с горы, к ним присоединились взрослые.

– Испортим людям праздник, – вздохнула Верка, снимая лыжи.

– Необязательно трубить о нашей находке, – отмахнулась Вика, за все это время она впервые что-то произнесла.

– Менты приедут, начнутся разговоры…

Арсений отправился в администрацию, Витька то и дело набирал номер Вовки, наконец тот ответил.

– Ментам дозвонились, только у меня сомнение, что они нам поверили. Напрягайте всех, кого сможете. Если повезет, успеем еще Новый год встретить.

Мы побрели в снятый нами домик ожидать вестей. Вскоре вернулся Арсений. Он у нас адвокат и с полицией связь поддерживает, вроде даже друзьями успел обзавестись. Вряд ли ему эти самые друзья сегодня сказали «спасибо».

– Обещали поторопиться, – буркнул он. – Администрацию предупредил, все в шоке, спрашивают, что делать. Как будто я знаю. Бормочут «нельзя людям праздник портить, это не у нас случилось» и прочее в том же духе.

– Ну, понять их можно, – пожал плечами Юрка.

– Черт, и выпить нечего, рюкзаки в лесу бросили…

– Выпивку раздобыть – плевое дело…

– Давайте хотя бы Серегу с Вовкой дождемся…

Я в разговорах участия не принимала. Легла на диване в гостиной и закрыла глаза. Снежный ангел…

– Янка, ты чего молчишь? – устраиваясь рядом, спросила Вера.

– Отстань от нее, – накинулась на подругу Вика.

Я обрадовалась, что меня оставили в покое, хотя мое состояние назвать спокойным можно было лишь в припадке черного юмора.

Время шло, я продолжала лежать на диване, Верка то и дело выходила покурить, остальные без толку слонялись по дому. Народ потянулся к кафе провожать старый год, там были накрыты столы для отдыхающих. Наконец Арсений, сидевший возле окна, вскочил с кресла и громко сказал:

– Менты приехали.

Мы друг за другом вышли на крыльцо. В нескольких метрах от дома остановились две машины без каких-либо надписей на бортах, из ближайшей показались Сергей с Вовкой, начали выгружать лыжи и наши рюкзаки. В сопровождении троих мужчин направились к нам.

– Вот так подарок вы нам преподнесли, – со смешком заметил один из вошедших, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Ага, – хмыкнула Верка. – Долго готовились.

Вика пихнула ее локтем, и все замолчали.

– Придется ответить на вопросы, – шепнул Володя, поравнявшись со мной. – Толку от этого никакого, но они обязаны…

Следователи устроились в гостиной, куда нас вызывали по одному. Я вошла последней. Мужчина, беседовавший со мной, быстро что-то записывал. Казалось, мои ответы его интересуют мало, так, наверное, и было. Я не могла сообщить ему ничего нового, один и тот же рассказ он выслушивал уже в девятый раз.

– Распишитесь вот здесь, – сказал он, протягивая мне авторучку.

Я покорно расписалась, он убрал бумаги в кожаную папку и кивнул мне, давая понять, что я могу идти. Я поднялась, но неожиданно для себя задала вопрос, вновь устроившись в кресле.

– Вы видели девушку?

– Да, – ответил он и взглянул с некоторым удивлением.

– Вам не показалось, что она похожа… – я замолчала, не решаясь произнести «на меня». Он видел девушку, я сижу перед ним, и на наше сходство он просто обязан обратить внимание. Если оно было… так было или нет? Та, мертвая, с полупрозрачным лицом, и я, живая, здоровая, физически уж точно. – Она вам никого не напоминает? – смешалась я.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился он и вдруг кивнул: – Ваш приятель сказал, вы приняли ее за ангела, огромную хрустальную игрушку. Издалека, наверное, похоже. Кто знает, чего добивался этот псих…

– Убийца?

– Чокнутый сукин сын… извините… хотя, может, он был не один. Иногда просто диву даешься, на что способны люди… Счастливого Нового года, – произнес он и улыбнулся, должно быть, желая меня подбодрить. Прозвучало издевательски.

За праздничным столом в тот вечер мы все-таки оказались, в кафе нашлись свободные места. Собственно, ничто не мешало нам устроиться в арендованном домике, но мужчины решили, будет лучше оказаться в компании посторонних людей, это позволит отвлечься. Разговоров о недавней находке мы старательно избегали, но весельем за столом не пахло.

– Да, этот праздник мы запомним надолго, – вдруг усмехнулась Вера и выразительно посмотрела на Володьку, тот нахмурился и кивнул.

– Вовка-то тут при чем? – вступилась за друга Вика. А я спросила:

– Вам ничего не показалось странным?

Все дружно уставились на меня, а я поспешно отвела взгляд, уже жалея о своем вопросе.

– Странным? – хмыкнула Вера. – Да это черт знает что. Какой-то псих натянул на девицу дурацкий балахон, подвесил на дереве…

– Все, хватит, – перебил ее Арсений и укоризненно посмотрел на меня. – Мы ведь договорились…

Выходит, они не заметили? Или так же, как и я, боятся говорить об этом? Не заметили или боятся? Народ вокруг шумел, танцы чередовались с забавными розыгрышами. Администрация помалкивала о находке, однако на появление полиции внимание обратили, хоть машины и без опознавательных надписей, а приехавшие следователи были в штатском. Но, похоже, всем не до этого.

Подруги изо всех сил изображали веселье, мужчины налегали на выпивку, а я сидела с задумчивым видом под укоризненными взглядами друзей. Часа в два я поднялась и сказала:

– Пожалуй, мне пора спать.

– Вот еще… – возмутилась Верка.

– Пусть идет, – заметил Виктор и кивнул мне.

Я отправилась в домик и попробовала уснуть. Само собой, это не удалось.

Турбазу мы покинули ближе к обеду, помятые, невыспавшиеся и несчастные. Разбрелись по домам. О том, чтобы вечером встретиться в ночном клубе, никто не заговаривал.

Второго января позвонил Вовка.

– Собирай вещички, сегодня летим в Израиль.

– Ты что, спятил? – опешила я.

– Я в порядке. Лучший способ избавиться от неприятных мыслей – сменить обстановку. Шевелись, через два часа за тобой заеду. Билеты куплены, гостиница заказана. Завтра будешь купаться в теплом море.

Никуда ехать мне не хотелось, но, выпив кофе и поглядывая в кухонное окно на заснеженный двор, я решила: Вовка прав.

Неделя на Красном море пролетела незаметно, я старательно гнала от себя воспоминания, и мне это почти удалось. Рождественские каникулы закончились, и жизнь вроде бы вошла в привычную колею. А потом мне приснился сон. Снег, блестевший на солнце, цепочка лыжников и сосна. Я вглядывалась в лицо девушки, и она вдруг открыла глаза. Бледно-голубые, словно льдинки, в обрамлении пушистых белых ресниц. Посиневшие губы дрогнули, силясь что-то произнести, а я проснулась от собственного крика. С той ночи гнетущая тоска стала моей постоянной спутницей. Я боролась с ней, как могла, но становилось только хуже.

Ничего о погибшей девушке я не знала, хотя и покопалась в Интернете. О страшной находке писали все местные газеты, однако сообщения были крайне лаконичны. «В семи километрах от города, неподалеку от турбазы «Крутой Яр», обнаружен труп молодой женщины с признаками насильственной смерти». Вот, собственно, и все. Нежелание правоохранительных органов раскрывать подробности более-менее понятно. Сотворить такое мог только псих, а нервы обывателей стоило поберечь. Сообщения датировались вторым января, после этого никаких упоминаний об убийстве не было. Что тоже понятно, праздники, в такое время куда приятней читать о чудесах, чем о трупах.

В полицию никого из нас ни разу не вызвали и даже не звонили. Каждый день, приходя на работу, я первым делом заглядывала в Интернет в надежде что-то прочитать о девушке. Мне казалось, знай я ее имя, стало бы легче. А еще было бы неплохо увидеть ее фотографию и убедиться, что никакого внешнего сходства между нами нет. Разыгравшаяся фантазия, шок, я готова придумать множество объяснений…

Дни складывались в недели, недели в месяцы, а сообщений по-прежнему не было. Я подумывала разыскать следователя, с которым беседовала в тот вечер и чью фамилию смутно помнила, но не решалась. Непременно придется объяснять свой интерес, чтобы он не счел его праздным любопытством, хотя какое, в сущности, имеет значение, что он обо мне подумает?

К следователю я так и не пошла, зато, встретившись как-то с Арсением, спросила:

– Ты что-нибудь знаешь о той девушке?

Мы сидели в кафе, он рассказывал мне о своем новом приобретении: спортивном мотоцикле, – и мой вопрос вызвал недоумение.

– Что я могу знать?

– Ну… у тебя ведь знакомые в следствии… ты мог бы поинтересоваться.

– Янка, завязывай. Все наши, конечно, делают вид, что ничего не происходит, но ты… по-моему, ты слишком… как бы это сказать… ты зациклилась на этом убийстве.

– Убийцу нашли?

– Нет, – поморщился он. – Разумеется, я навел справки, и мне эта история покоя не дает. Но… я понимаю, что не могу ничего исправить… так зачем же…

– Но они хотя бы знают, кто она такая?

– У нее редкое имя: Виола. Фамилию не помню. Она из какого-то районного городка. Кажется, некоторое время жила за границей, потом вернулась сюда. Из родственников только мать, та утверждает, что в последние годы с дочерью практически не общалась и очень мало знает о ее жизни. И уж тем более ничего не знает о том, были ли у нее враги и кто мог сотворить с ней такое.

– А фотография? В полиции наверняка есть фотография?

– Ты меня пугаешь, – нахмурился он. – Боюсь, все даже хуже… зачем тебе ее фотография?

Я могла бы ответить, и Арсений перестал бы считать меня слегка свихнувшейся или, наоборот, уверился бы в том, что я спятила. Но фотографию бы попытался раздобыть, хотя бы для того, чтобы убедиться: это моя глупая выдумка, не более. Но я лишь пожала плечами.

Само собой, об этом разговоре узнали все наши, и Людка начала допекать болтовней о психологе. Теперь он сидел рядом и терпеливо слушал мой рассказ. Я как раз подошла к моменту, когда все мы оказались возле сосны.

– Вы подняли голову и увидели ее лицо, – повторил он. – Что было дальше?

– Ничего, – пожала я плечами. – Сережа с Володей остались ждать полицейских, а мы вернулись на турбазу.

– Хорошо, – кивнул он, заставив меня теряться в догадках, чего хорошего он нашел во всем этом. – На сегодня, пожалуй, хватит.

Он перебрался за стол, быстро записал что-то в одной из карточек, а я поднялась с кушетки и теперь топталась возле двери.

– Жду вас в понедельник, в это же время.

– Спасибо, – промямлила я, торопясь уйти, уже зная, что позвоню в понедельник и откажусь от его услуг, по неведомой причине храня свою тайну.

Я вышла на улицу, щурясь от яркого солнца, нашла в сумке очки и вздохнула с облегчением. Длилось оно недолго, на углу здания я заметила Людку, она укрылась в тени деревьев, с разнесчастным видом обмахиваясь журналом, точно веером. Всю неделю стояла жара. Я напомнила себе, что с понедельника я в отпуске, следовательно, нужно сполна наслаждаться жизнью. Людка, увидев меня, бросилась навстречу.

– Ну как?

– Ты чего здесь пасешься? – спросила я недовольно.

– Что значит «чего»? Переживаю. Как все прошло?

– Задолбал твой мозгоправ. Толку-то от его вопросов.

– Он лучший в городе…

– Это я уже слышала. Глупо тратить на трепотню с ним свой отпуск. И деньги. Они мне еще пригодятся.

– Яна, он действительно хороший специалист. И тебе поможет. Надо просто набраться терпения.

– С чего ты взяла, что мне надо помогать?

– Полгода прошло, все уже благополучно забыли об этой девушке, а ты…

– Я бы тоже забыла, не напоминай ты о ней так часто.

– Здрасте, это я, оказывается, виновата, – возмутилась Людка. – Ты же ходишь точно привидение, молчишь и все думаешь, думаешь…

– Я мечтаю о большом и светлом. При чем здесь девушка?

– Кому ты вкручиваешь? – махнула она рукой. – С того самого дня тебя точно подменили…

«Она меня не отпускает, – с тоской подумала я, вовсе не Людку имея в виду. – Она сама или наше странное сходство. Словно часть ее души поселилась во мне. Звучит романтично до дурости, но отмахнуться от этого невозможно».

– Ладно, потопали. Ты на машине? – спросила я.

– Пашка довез… мы опять поссорились. Вчера заявил, что друзья мне дороже, к Сеньке приревновал. Вот уж глупость…

– Молчала бы о том, что вы с Сенькой полгода были любовниками, глядишь, ревновать бы не стал.

– Господи, когда это было? Четыре, нет, пять лет назад. После него у меня еще с десяток любовников сменилось, и что, ко всем ревновать?

– Десяток в отличие от Сеньки рядом не крутится.

Моя машина стояла на парковке, Людка устроилась на переднем сиденье рядом со мной, и я спросила:

– Куда тебя отвезти?

– В торговый центр, туфли купить надо. Ты по магазинам прошвырнуться не желаешь? Очень способствует оптимистическому восприятию жизни.

– Давай прошвырнемся, – пожала я плечами. – Заодно Ирке подарок купим.

– Она тебе сказала, куда мы завтра идем? – разулыбалась Людка.

– Конечно.

– Ресторанчик из дорогих. Я там ни разу не была. А ты?

– И я.

– Хорошо иметь богатого папу.

– Ага.

Ира Нефедова работала вместе с нами, и мы уже года два как дружили. Поначалу Людка считала ее задавакой, совершенно безосновательно, кстати. Но потом подобрела. Родители у нас с Людкой самые обыкновенные, мой папа инженер, мама работала в отделе образования на довольно скромной должности, у Людки мать учительница, отец – водитель, зарплату, которую мы с подругой получали, казалась им заоблачной. С работой нам, кстати, помог Володька, у него знакомых в городе тьма-тьмущая. Устроил сначала меня, а потом, когда освободилось место, и Людку.

Ира могла вовсе не работать, ее отец считался одним из самых состоятельных людей в области, что не помешало ей закончить университет с отличием и вкалывать наравне с нами. В фирме отца она работать отказалась, вот он ее и устроил к приятелю. Это был единственный известный мне случай, когда она воспользовалась связями отца.

Людка никогда с этим не согласится, но в основе ее настороженного отношения к Ирине в начале нашего знакомства таилась обычная зависть. Нефедова за двадцать четыре года своей жизни успела побывать в таких местах, о которых мы только в книжках читали, одевалась в Милане и ездила на дорогущем «БМВ», у меня был «Рено», кредит за который я еще не выплатила, а у Людки старенькая «Хонда», которую теперь приходилось делить с Пашкой.

Пашка до сих пор ходил в женихах, жили они вместе, о свадьбе последнее время помалкивали, и пару раз Людка туманно высказывалась, что вблизи многое в нашей жизни выглядит вовсе не так шоколадно, перефразируя известные строки, что «большое видится на расстоянии». По тому, как блестели Людкины глаза, когда она заговорила о завтрашнем вечере в дорогущем ресторане, становилось ясно: она не станет возражать против романтической встречи.

– Тебе надо завести любовника, – брякнула она, как видно, мысли наши двигались в одинаковом направлении.

– Конечно, надо, – кивнула я.

– Нет, серьезно. Легкие, ни к чему не обязывающие отношения. На худой конец, сойдет кто-нибудь из наших. А что? Витька, к примеру, совершенно откровенно на тебя пялится.

– С Витькой у нас уже был роман, и ничего хорошего из этого не вышло.

– Ой, а я и забыла.

– Ничего удивительного, он прошелся частым гребнем по всем девицам нашего сплоченного коллектива, а ты даже собиралась за него замуж.

– Он умеет произвести впечатление, когда хочет. Но терпеть его долго совершенно невозможно. Одна его дурацкая манера ржать, точно конь ретивый, чего стоит. Ну, если не Витька, тогда Арсений. С ним у тебя ничего не было.

– У него есть девушка.

– Правда? Почему я ничего об этом не знаю?