Письмо звездному мальчику Антонова Анна

Глава 1

Ленский без паричка

– Нет, наверное, преподы до сих пор думают, что мы малыши какие, – в театр нас решили отконвоировать. Всем классом. И никакого там «по желанию» – сдавайте денежки, и все. И, главное, на что – оперу «Евгений Онегин»!

– По программе пригодится, – категорично отрезала классная Анна Алексеевна, которую мы за монументальность почтительно прозвали «Аннушкой» – как трамвай.

Ну по какой, скажите, пожалуйста, программе, если мы этого «Евгения Онегина» еще в прошлом году прочитали – и скажите спасибо тем, кто, как я, в оригинале, а не в кратком пересказе! – в классе разобрали и все положенные сочинения написали. А музыка у нас так и вообще уже кончилась – понятно, какая музыка в девятом классе.

– Выпускной класс, – без устали пропесочивает нас Аннушка. – В конце учебного года вас ждет малый ЕГЭ!

Это нам, как обычно, повезло: попали в число подопытных, на которых малый ЕГЭ после девятого класса будут испытывать. Аннушка нас регулярно им пугает, но мы не запугиваемся. Тем, кто в десятый собирается, даже полезно – можно порепетировать. А двоечникам и прочим разгильдяям, планирующим нас покинуть, и подавно все равно – в ПТУ и так возьмут.

В общем, непонятно, с чего бы это нас, таких больших и страшных, решили принудительно к высокому искусству приобщить. Но делать нечего: денежки собрали, билеты купили, даже автобус заказали – вероятно, чтобы никто по дороге не сбежал.

– Занимай передние места, – тихо сказала я Юльке.

– Да ты что, – отмахнулась она. – Неужели мы Петрова с Чупраковым обгоним!

И действительно: когда мы, толкаясь и отпихивая друг друга, ввалились в автобус, то немедленно убедились – наши двоечники победно восседают на передних сиденьях.

Поймав мой взгляд, они заржали:

– А ваши места взади!

Я только вздохнула, не удостоив их ответом. Страшно представить, во что превратится опера, которую смотрят Петров и Чупраков!

Честно признаться, я и сама не могла похвастаться, что без ума от театра. Все предыдущие опыты приобщения к великому оставляли у меня ощущение неискренности и искусственности – как-то все на сцене было «не по-настоящему». Особенно сильное впечатление произвел «Ревизор», на которого мы ходили с тетей. Постановщики весьма оригинально подошли к финалу, когда перед знаменитой немой сценой появляется чиновник и объявляет о приезде настоящего ревизора.

Наша литераторша, мелкая злобная девушка в очечках, в редкую минуту хорошего настроения рассказала: раньше, когда «Ревизора» показывали на гастролях, с исполнителем этой роли возникали проблемы – весьма накладно было возить целого актера ради одной фразы. Поэтому чиновника обычно играл театральный пожарник.

Так вот, в том театре, который посетили мы с тетей, похоже, не нашлось даже пожарника, потому что чиновника там играла огромная плоская фигура, намалеванная то ли на картонке, то ли на фанерке. Она опустилась откуда-то из-за кулис, заслонив собой весь задник, громовой голос из динамиков произнес роковую фразу, и актеры замерли в немой сцене. А у меня театр с тех пор ассоциировался исключительно с гигантской картонной фигурой, говорящей механическим «закадровым» голосом.

Правда, недавно мне довелось посетить с младшим братом новогодний утренник в театре, где после традиционного представления под елочкой и раздачи подарков планировался просмотр спектакля «Снежная королева». Приготовившись стойко вынести испытание – я думала, что если взрослые спектакли так ужасны, то для детей и подавно никто не старается, – я была приятно удивлена. Спектакль оказался довольно милым, с песенками и без явных признаков халтуры. Но, к сожалению, прогнать из моего воображения картонного чиновника ему все равно не удалось.

Поэтому я не знала толком, чего ждать от сегодняшнего культпохода – вроде бы мы шли в крутой прославленный театр, репортажи о его премьерах регулярно мелькали в новостях. С другой стороны, я питала недоверие к опере как к жанру – отрывки, которые мы слушали на музыке, целостного впечатления не оставляли, смотреть же постановки по телику было решительно невозможно из-за непроходимой скуки.

Добрались почти без приключений: никто не орал песен Шнура, как в прошлый раз, когда мы ездили на экскурсию в Кусково, только двоечники немного покидались отнятой у Чупракова шапкой да Ленка Попова мечтательно протянула:

– Ну наконец-то я увижу Баскова вживую!

– Какой Басков, дура, – неожиданно проявил эрудицию Вадька Петров. – Он же в Большом театре играл, да и то его оттуда выгнали. А мы едем – куда? – правильно, в Станиславского и этого, как его, Немировича-Данченко, вот.

– И вовсе не выгнали, он сам ушел, – надувшись, вспомнила досье на своего кумира Попова.

Обломанная Ленка замолчала, а парни тоже угомонились и остаток дороги тихо-мирно обменивались мелодиями и картинками по блютусу.

В театре оказалось неожиданно много наших ровесников, а также ребят помладше и постарше. Они тоже уныло слонялись по фойе целыми классами.

– Сегодня что, особенный спектакль? – громко удивилась Юлька.

– Угу, для дебилов, – уныло отозвался какой-то парень, услышавший ее слова. – Опера в кратком современном перепеве для…

– Дворецкий, мы идем в зал и организованно занимаем свои места, – окликнула его строгая тетя с пучком на затылке – прямо классическая училка из «Ералаша». – А не строим глазки девочкам из другой школы, – ехидно закончила она, заметив, что парень обменялся с Юлькой заинтересованными взглядами.

Однокласснички остряка заржали, а сам он хмыкнул и с преувеличенным вниманием принялся рассматривать лепнину на высоком потолке.

– Смирнов, а ты куда в зал с банкой? – продолжала разоряться училка. – На китайский боевик, что ли, пришел? Еще попкорна себе купи, умник!

– А где? – с готовностью огляделся Смирнов.

Но учительница не удостоила его ответом и погнала свое стадо в зал.

– Дворецкий! – хихикнула я.

– Бэрримор! – поддержала меня Юлька.

Худой светленький парень настолько не походил на чопорного персонажа Конан Дойла, что мы дружно расхохотались.

– Девочки, – тут же неприязненно посмотрела на нас билетерша со стопкой программок под мышкой. – Ведите себя прилично, вы в театре находитесь! – Хотя только что учительница кричала намного громче нас, но никто и не подумал сделать ей замечание.

Мы переглянулись и начали вести себя прилично: чинно и благородно нашли наших и не менее организованно, чем воспитанники тети с пучком, потопали в зал.

Хоть в чем-то Аннушка не промахнулась – наши места оказались по центру, в первом ряду после прохода, отделяющего переднюю часть зала. Поэтому ничто не заслоняло сцену, да и обзор зрительских мест открывался прекрасный. Юлька сразу оживленно завертела головой, и я ехидно поинтересовалась:

– Что, Дворецкого ищешь?

Она сделала вид, что не слышит, и я тоже принялась обозревать зал: то тут, то там училки рассаживали своих подопечных, крича на разные лады усталыми голосами – и никто им замечаний, заметьте, по-прежнему не делал! Попадалась на этом выездном уроке музыки и вполне нормальная, приличная публика, опасливо поглядывавшая на буйных соседей.

Наконец свет начал медленно гаснуть. Раздались было приветственные крики, но быстро смолкли, когда на сцене перед закрытым занавесом появился дяденька в строгом костюме с микрофоном в руках. Зал озадаченно замолчал.

– Уважаемые гости! – с пафосом сказал он. – Мы знаем, что сегодня в зале присутствует много юных зрителей. Поэтому хотим напомнить правила поведения на оперном спектакле.

Мы с Юлькой недоуменно переглянулись и синхронно прыснули.

– Вы будете слушать уникальный инструмент – человеческий голос, поэтому…

Удержаться от смеха было очень сложно, как мы ни старались. Но две вполне взрослые девушки, сидевшие перед нами, тоже переглядывались и хихикали, и нам было не так стыдно.

– …во время спектакля не вставать, по залу и фойе не бегать и, конечно, отключить звуковые сигналы мобильных телефонов и других электронных устройств…

– Ну конечно, – проворчала музыкально подкованная Юлька, – как начнут стокилограммовая тетя да лысый дядя Татьяну с Онегиным петь, так любой телефон заглушат!

Закончив свою речь, непонятный субъект убрался за кулисы, занавес наконец раскрылся, и оркестр заиграл увертюру. То ли искусство проявило свою волшебную силу, то ли речь дяденьки в костюме возымела действие, но все оказалось не так страшно – никто не вставал, не бегал по залу, даже телефоны не звонили. Вопреки мрачным Юлькиным прогнозам, Татьяну играла вполне стройная и милая девушка, а Онегина – довольно молодой человек, хоть и не без залысин. Зато Ленский поразил нас черной кудрявой шевелюрой, практически полностью занавешивающей лицо.

После очередной сцены занавес закрылся, и в зале зажегся приглушенный свет. Кто-то из наших парней вскочил было, но, увидев, что все продолжают чинно сидеть, остался на месте.

– Юльк, это что? – шепотом спросила я.

– Декорации меняют перед следующей картиной, – пояснила она. Пару лет назад моя подруга окончила музыкальную школу и в теме разбиралась.

– Какой такой картиной?

– В опере действие делится на картины, – терпеливо пояснила Юлька. – Меняется место действия, поэтому и декорации другие.

Во второй картине первого действия нам показывали спальню Татьяны, которая, скоропалительно влюбившись в Онегина – а еще что-то говорят о скромности девушек девятнадцатого века! – страдает по нему.

– Ничего себе! – шепотом удивилась Юлька. – Как это она поет, лежа на кровати?

– А что такого?

– При таком положении тела звук образуется иначе… – принялась было объяснять она, но сзади шикнули, и нам пришлось отложить обсуждение новаторских методик оперного пения до антракта.

Когда Татьяна замолчала, в зале раздались аплодисменты.

– Что это они? – удивилась я.

– Так положено, – терпеливо пояснила Юлька. – После известной арии.

– А это известная ария?

– Татьяны? – шепотом возмутилась она. – Конечно!

Я замолчала, обидевшись на подругу за то, что она разбирается в операх лучше меня.

– Интересно, у Ленского это парик? – задумалась Юлька в антракте.

– Да похоже на то.

– Уродский какой-то!

– Ну а как же «всегда восторженная речь и кудри черные до плеч»? – довольная, что хоть оригинал знаю лучше подружки, процитировала я. – Все строго по тексту.

– Нет, ну нельзя же так буквально… Пойду программку куплю.

– Зачем тебе?

– У меня традиция, – непонятно объяснила Юлька и побежала к билетерше, на ходу вытаскивая из сумки кошелек.

Арию Ленского «Что день грядущий мне готовит» я знала, поэтому похлопала вместе со всеми, уловив откуда-то сбоку шепот Ленки Поповой:

– А у Баскова круче получается!

После вальса на балу в начале третьего действия зрители опять зааплодировали, я на всякий случай уточнила:

– А это известная музыка? – и, получив утвердительный кивок, тоже захлопала.

– Вот бы на Ленского без паричка посмотреть, – задумалась Юлька, когда мы вышли на улицу.

– Сдался он тебе, – фыркнула я, и тут рядом с нами нарисовался «Бэрримор».

– Э… Можно тебя на минуточку? – поколебавшись, спросил он у Юльки.

– У меня от подруги секретов нет, – гордо провозгласила она.

– Ну ладно, – пожал плечами он. – Можно телефон? – и, не заметив энтузиазма, уточнил: – Аську? Имэйл?

– Я на улице не знакомлюсь, – неожиданно отрезала подруга.

– Так мы же в театре… – растерянно пробормотал парень, но тут подъехал наш автобус, и Юлька потащила меня прочь.

– Ты что это… – начала было я, но она перебила:

– И слышать ничего не хочу.

Глава 2

Большая Интернет–деревня

На следующий день мы встретились по дороге в школу, и Юлька, забыв поздороваться, сразу затараторила:

– Я вчера посмотрела в Интернете, он, оказывается, не только в Станиславского и Немировича-Данченко работает, а еще и в другом театре…

– Подожди… – растерялась я. – Кто он?

– Ну он, – с досадой отозвалась она. – Ленский. Антон то есть.

– Какой Антон? Ленского вроде Владимиром звали…

– Ну при чем тут Ленский! Я про актера говорю, его зовут Антон Теркин.

– Как-как? – живо заинтересовалась я. – Ну, Юль, везет тебе на парней с интересными фамилиями: один Теркин, другой Дворецкий…

– Вот повезло так повезло! Впрочем, прислуга меня не интересует, а про Теркина я слушай что накопала…

– Здорово, чувихи! – вдруг послышалось сзади.

Я уже успела мысленно вернуться во вчерашний вечер и даже не сразу сообразила, что обращаются к нам.

– Алгебру сделали? – поравнялся с нами Чупраков.

– А тебе-то что? – неприязненно покосилась на него Юлька.

– Хочу ответ проверить! – заржал тот и, бросив нам под ноги пластиковую бутылку из-под колы, пошел вперед.

– Кретин! – в сердцах высказалась Юлька. – С мысли сбил! О чем это я?..

– Без двух минут восемь! – перебила я, взглянув на часы.

Без лишних слов мы максимально ускорились и еле успели влететь в класс до звонка.

Я видела, что Юлька собралась было написать мне записку. Но первым уроком у нас, как назло, стояла пресловутая алгебра, и математичка Наталья Евгеньевна по прозвищу Зоркий Глаз моментально эту попытку пресекла:

– Лесникова, не занимайся на уроке посторонними делами!

В конце урока Наталья по своей милой привычке устроила самостоятельную, которую мы дописывали почти всю перемену. А следующим уроком была геометрия, которую тоже вела Зоркий Глаз, и я поняла, что знакомство с личностью Антона Теркина откладывается на неопределенный срок.

Перед историей мы повторяли заданный на дом параграф, на следующей перемене обедали, так что свободная минутка выдалась только между двумя литературами. В последнее время у нас полюбили устраивать сдвоенные уроки – наверное, директриса решила, что знания лучше улягутся под действием собственного веса.

– У театра свой сайт есть… – начала Юлька, и тут мимо нас со свистом пролетела тряпка, которой вытирали с доски. За ней, как за кометой, тянулся пыльный меловой хвост.

Петров в прыжке поймал тряпку возле самого пола и с воплем:

– Мочи! – отправил в обратный полет Чупракову.

– Да блин! – вскочила Юлька, но я вовремя сориентировалась:

– За штору!

В ненадежном укрытии – штора защищала только от прямого попадания мелового снаряда – обретались почти все наши девчонки.

– Мы вчера с мамой в торговом центре были, – рассказывала Светка Андрианова. – И такую сумку мне купили!

– Ой, покажи! – чуть не запрыгала от нетерпения маленькая кругленькая Наташка Венцова.

– Да она у меня дома, – небрежно повела плечом Андрианова. – Буду я с ней в школу ходить!

– Ну а расскажи хоть, какая! – не унималась Наташка.

– Ну, в общем, она такая лаковая, блестящая, с ремешками разными разноцветными…

Мы с Юлькой переглянулись и синхронно вздохнули. Продолжать разговор про сайт мы, конечно, не могли, и подружка, потеряв терпение, сказала:

– Ладно, после уроков идем ко мне, и все сама увидишь.

Но только мы спустились со школьного крыльца, как услышали:

– Приветик!

Обернувшись, мы не без удивления – и это еще мягко сказано! – узрели Дворецкого собственной персоной.

– От старых штиблетик, – мрачно отозвалась Юлька. – Ты что, следил за нами?

– Вот еще, – пожал плечами «Бэрримор». – Я у водителя автобуса спросил, из какой вы школы.

– Оригинально! – оценила она сообразительность «прислуги» и подозрительно взглянула на парня: – А может, ты маньяк?

– Угу, театральный, – с готовностью подтвердил тот. – Так как насчет телефончика?

– Аськи, имэйла, – передразнила Юлька.

– Не откажусь, – пожал плечами парень.

Подруга остановилась, склонила голову к плечу и смерила его оценивающим взглядом:

– Как там тебя? Камердинер? Швейцар? Нет, кажется, Мажордом…

– Дворецкий, – ни капли не смутился парень. – Но можно просто Антон.

Юлька стушевалась и беспомощно посмотрела на меня. Я развела руками:

– Это судьба!

– Ладно, Антон, – наконец снизошла она. – У тебя дневник в Интернете есть?

– Ну есть, – слегка удивился тот.

– Под своей фамилией?

– Да, – совсем сбился с мысли парень.

– Тогда я тебя найду, – подытожила Юлька и, гордо отвернувшись, зашагала прочь. Я поспешила следом.

– Нет, ну а на этот раз что… – начала было я, но она так выразительно посмотрела на меня, что я умолкла на полуслове.

Юлькина бабушка накормила нас обедом и только после этого отпустила к компьютеру.

– А то знаю я вас, – ворчливо сказала она. – Уткнетесь в экран, и больше ничего не нужно.

– Да лан те, ба, – бросила Юлька между торопливыми глотками чая.

Видимо, ей не терпелось продемонстрировать, что она там раскопала про Антона Теркина.

– Ну, значит, смотри, – торжественно проговорила подружка, когда мы наконец оказались за компом.

И открыла фотку симпатичного коротко стриженного парня, чем-то похожего на Джонни Деппа.

– Это еще кто?

Юлька расплылась в хитрой улыбке:

– Совсем не узнаешь?

Я вгляделась в лицо на фото и неуверенно предположила:

– Джонни Депп?

– Сама ты!.. – обиделась она, но тут же хихикнула: – А теперь мысленно примерь Джонни Деппу черный кудрявый паричок.

Я вгляделась в лицо парня и…

– Нет, – потрясенно выдохнула я. – Не может…

– Вот-вот, – довольно кивнула она. – Теперь понимаешь, о чем я?

– Даа… – Я подперла щеку ладонью и с грустью уставилась на экран. – Что грим-то с людьми делает…

– Но классный, правда? – протянула Юлька.

– Не знаю… – с сомнением отозвалась я. – Что-то в роли Ленского он на меня большого впечатления не произвел.

– Так то Ленский, – передразнила меня подружка. – Классика. Где тут разыграешься-то?

– А где он еще разыгрывается? – заинтересовалась я.

– Сейчас откроем список спектаклей. О, смотри! – Юлька чуть не проткнула пальцем монитор. – Оказывается, он вообще в другом театре работает, а в опере так, подхалтуривает…

Я собралась высказаться на тему оригинального комментария подруги к работе Теркина в опере, но тут она снова завопила:

– О, смотри! Мюзикл «Королева Марго»! Ла Моль! Класс! Когда там следующий спектакль?

Мне передалось ее волнение:

– Что? Где? Какая «Королева Марго»?

– Ну мюзикл, говорю же! Французский, наши по лицензии поставили.

– Да я не об этом, – отмахнулась я. – Какой может быть мюзикл по «Королеве Марго», там же все плохо?

– Ну, во-первых, не все, – подумав, рассудила Юлька. – Во-вторых, не сразу. Начиналось-то все очень даже хорошо.

– Ага, – подхватила я. – Зато закончилось очень даже плохо. Представляешь мюзикл с отрубанием голов и предварительными пытками?

– Да ну и что, – пожала плечами черствая Юлька. – Есть же мюзиклы «Нотр Дам де Пари» и «Ромео и Джульетта». Они, скажешь, хорошо кончаются?

– Вообще да… – призадумалась я.

– Кстати, тоже французские, – вспомнила она.

– Да они там просто какие-то маньяки!

– Ну какие книжки, такие и мюзиклы, – пожала плечами моя циничная подружка.

– Нет, ну что же, во всей французской литературе никаких веселых книжек нет? – возмутилась я.

– А какие?

Я вспомнила фильмы по великим произведениям французской литературы:

– Ну это… «Мадам Бовари»… «Милый друг»…

– Ужас, как весело, – кивнула Юлька. – Кстати, мне тут совершенно случайно пришло в голову, что «Ромео и Джульетта» совсем не французская книжка.

– Мда, – согласилась я с этим бесспорным фактом. – Своих мало, так они из всей мировой литературы самое «веселое» подобрали!

– Короче! – надоело философствовать подруге. – Мы идем или нет?

– Ну идем, конечно, – вздохнула я. – Куда ж мы денемся. Кстати! – вспомнила я. – Кажется, ты собиралась познакомиться во Всемирной паутине еще с одной загадочной личностью.

– Какой еще личностью? – попыталась разыграть непонимание Юлька, но я уже отодвинула ее и сама зашла на сайт Интернет-дневников, где жили наши собственные блоги.

– А может, у него на другом сайте, – продолжала вредничать подружка.

– Не найдем здесь, поищем на других, – невозмутимо заметила я. – Не так их много. Сама виновата – дала бы телефон, сейчас не мучились бы.

Юлька открыла было рот, но я перебила:

– Так, забиваем в строку поиска «Антон Дворецкий», вряд ли их много… Ну вот, пожалуйста! – Я щелкнула по ссылке, а на экран вылезла серьезная и хмурая физиономия нашего нового знакомого.

– Ну и… лицо, – проговорила Юлька после секундной заминки. – Что ж Антоша не улыбнулся-то посетителям?

– Тебе не угодишь, – упрекнула я. – Веселый – не нравится, грустный – тоже…

– Да он мне никакой не нравится, – хмыкнула Юлька, продолжая коситься на экран.

– Нравится – не нравится, обещала, так пиши. – Я отодвинулась, уступая подруге место за компом.

– Я обещала его найти, – заартачилась она. – А вовсе не написать. Вот, нашла, значит, моя совесть чиста…

– Во-первых, нашла его я. Во-вторых, не увиливай. Как сказала Ленка Попова…

– Кого ты цитируешь! – скептически перебила меня Юлька.

– Да, представь себе, ей случилось высказать умную мысль. Так вот, как сказала Ленка Попова, Интернет превращает мир в большую деревню. Так что пиши, тебя это ни к чему не обязывает. Ты даже свое мыло не засвечиваешь.

– А вдруг он хакер? – уже довольно вяло возразила она.

– Пиши давай.

Вздыхая и морщась, Юлька подъехала к клавиатуре, вошла на сайт под своим ником, открыла страничку нового знакомого и недовольно уставилась на экран:

– Ну и где писать?

– А какой там последний пост?

Я снова взяла инициативу в свои руки: отняла у нее мышку и щелкнула по заголовку «Культпоход».

«Посетили с классом оперу „Евгений Онегин“. Давно так не развлекался…»