Пляски простаков Соболева Лариса

1

Всеволод бежал по коридорам и лестницам. На ходу здоровался, отвечал на традиционные вопросы: как провел время, хорошо ли отдохнул и тому подобное. Недели хватило, чтобы соскучиться по работе и конечно же по Руслану. К Руслану и летел на всех парах, мечтая не только о встрече. Первое серьезное дело, в котором участвовал Всеволод, с блеском завершенное в середине мая, принесло славу, недельный отпуск и, что совсем редко случается, – премию. Успех окрылил, весенние события виделись теперь в романтически-приключенческом разрезе, а это сильно подогревало, хотелось еще чего-нибудь не менее острого.

И вдруг Сева резко затормозил, глупо открыв рот. По длинному коридору шла… не шла, а вышагивала особа примерно лет двадцати. Ранее он не видел ее здесь, а просто так по этим коридорам девушки не гуляют, отсюда вывод: она в этом домике своя. Все местные мужики, естественно, сворачивали шеи и алчно смотрели ей вслед. Впрочем, было на что смотреть: высокая, с молочной кожей, особенно выделяющейся белизной в темноватом коридоре, шатенка с длинными прямыми волосами, с крупными чертами лица, не худая и не толстая. Она шла уверенно, гордо, с достоинством топ-модели. Таких девушек сильный пол побаивается, ибо не видит в них слабости. Она поравнялась с Севой, он посторонился, уступая дорогу. Девушка прошла мимо, независимая, и даже не покосилась в его сторону. Кто-то Севу толкнул:

– Рот закрой, а то кишки застудишь.

Руслан! Сева исторг радостный вопль, по-мальчишески подпрыгнув. Они обнялись, словно не виделись лет сто, потом двинули к кабинету.

– Кто такая? – спросил Сева, кивнув головой назад.

– Дочка, – скупо сообщил Руслан.

– Чья?

– Зампрокурора.

Исчерпывающий ответ. Больше и знать ничего не надо. Но Севу разобрало:

– А что она здесь делает?

– Работать будет, – враждебно сказал Руслан и состроил мину свирепую. – Знаешь кем? Слова такого нет! Она будет оперативницей.

– Кем, кем, кем? – переспросил Сева, хотя прекрасно все понял. Просто слово «оперативница» прозвучало дико. Подобного еще не было под этой крышей.

– Тем же, кем и ты. Дочка зампрокурора закончила милицейскую бурсу то ли в Ростове, то ли в Свердловске, то ли еще где. Там у папы друг, он и помог поступить.

– Иди ты! А папа не мог ей место в прокуратуре добыть? Там тепло.

– Она не хочет, – с необоснованной ненавистью процедил Руслан. – Это все кино и книжки, от них только вред, вот и стукнуло ее по голове стать опершей. Ну, знаешь: пистолет в руке, бандит на мушке, а она круче отвесной скалы. Сева, ты где-нибудь слышал, чтобы корова была оперативницей? Да еще сопливая корова?!

– Вообще-то… я сам, конечно, не видел, но говорят, сейчас берут женщин…

– Чушь собачья! – отмахнулся Руслан. – Это у них там, по ту сторону Кавказского хребта. А у нас, по эту сторону хребта, такого нет и не будет. Да, пожалуйста, пускай идет в следаки, трясет воров и хулиганов. Кто против? Я – нет. А ей захотелось – слышишь – захотелось! – оперативницей стать. Ну, я ей покажу… и папа не поможет.

– Да брось, на фиг тебе проблемы? Девчонка потешится и рванет отсюда.

– Нет, это дело чести. Мы и в засаде сидим, и в перестрелках бываем, и ползаем… О чем будет думать опер, видя перед собой не мужскую задницу? А как она станет преступников брать? Извиняться и слезно просить руки поднять? Ее застрелят в первой же переделке. Дочка у меня теперь заноза в печенке. И в селезенке.

В отличие от Севы Руслан был немногословный, из него клещами приходилось все выдирать, но, видимо, Дочка его сильно по нервам ударила. Они вошли в кабинет, Руслан уселся за стол, а Сева запрыгнул на подоконник. Из открытого окна доносился шум, какой бывает только летом. Начался курортный сезон, в город потянулись первые бледнолицые подправить окрас кожи, значит, прибавится работы. В начале июня море еще холодное, но пляжи уже не пустуют, народ лезет в воду, несмотря на тучи и даже дождь. А на рынке взвинчиваются цены, чем очень недовольны местные жители. Летом город никогда не бывает в покое, он гудит, живет, пестрит яркими одеждами и разнообразными лицами, заполняется до отказа – яблоку негде упасть.

А Руслан, пристально изучая молодого друга, усмехнулся:

– Ну и рожу ты отъел. Всего за неделю. Где гулял?

– Когда живешь на берегу Черного моря, получается, что в отпуск ехать некуда. Не мчаться же к Ледовитому океану? Я там замерзну. А более теплые края находятся за кордоном, а на «закордон» бабки нужны не хилые. На хутор ездил к бабуле. Она меня с утра до ночи кормила парным молоком, мясом и хлебом. Моя бабуля сама хлеб печет по старинке. Знаешь какой? Тает во рту! Ты как? Звание вернули?

– И не только.

Руслан загадочно улыбался, сиял, как новый рубль, значит, произошло нечто исключительное. Всеволод мимически изобразил, мол, не понял, чем и вынудил друга расколоться до конца:

– И вернули… и повысили. Мы теперь… то есть я… майоры.

– Вах! – спрыгнул с подоконника Сева и кинулся обнимать его. – Это… это… Справедливость восторжествовала!

– Так это ж еще не все, – отстранился от него Руслан с шутливо-гордым видом. – Сядьте на место, лейтенант. С сегодняшнего дня я начальник, ты дурак. Не въехал? Ну, я старший оперуполномоченный уголовного розыска.

– Ух ты! – неподдельно изумился Сева. – Вовремя упало дело Алекса. Здорово. Нет, у нас не соскучишься: то ни за что лишают звания, то возвращают с процентами. Весело. Слушай, я как-никак тоже принимал участие, помогал вам, товарищ майор, стать майором, гоните магар.

– Поехали, – легко согласился Руслан и встал.

В коридоре столкнулись с девушкой под кодовым названием Дочка. Она подпирала спиной стену у кабинета начальника УВД. Руслана от ее вида в короткой юбке и с распущенными волосами перекосило. Он сказал, что выкатит машину, и пролетел мимо Дочки, словно та чумная. А Сева решил познакомиться, чего тянуть? Он подошел к ней очень близко. Прислонился плечом к той же стене, которую подпирала она, и нахально стал изучать ее хорошенькое личико, которому место на обложке журнала, но не в ментовке, тут Руслан прав тысячу раз. Дочка сначала скосила на него хитрющие глаза, затем повернулась лицом к лицу, опершись плечом о стену точь-в-точь, как он. В довершение надменно усмехнулась и поставила руку на бедро. В общем, поза вызывающая. Сева потянул носом. Запах едва уловимых духов, смешанных с женским ароматом, сдавил горло. Он сделал глотательное движение и спросил с улыбкой:

– И где же нас таких делают?

– На кровати мама с папой, – выдала она без паузы.

Он выпятил нижнюю губу: Дочка языкастая, с характером. Скользнув по ее фигуре оценивающим взглядом, отметил, что до «коровы» ей далеко, но на породистую лошадку тянет. А она ждала, что он скажет, не снимая усмешки. Но Севу смутить было трудно:

– И как же нас назвали те, кто делали?

– Допустим, Фрося.

– Фрося… – покивал он головой с пониманием. – Очень емкое имя, такое… простое, такое… доступное… деревенское… и запомнить легко. А я Всеволод. Что вы, Фрося, делаете сегодня вечером?

– Сдаю на разряд по боксу, – с вызовом ответила она.

Врет, конечно. Всеволод ей не приглянулся – это странно. Женский пол был неравнодушен к синеглазому оперу, к тому же остряку, весельчаку, не глупцу. Он очень и очень, а этой… Дочке (!) не пришелся по вкусу. С жиру, похоже, бесится.

– Разряд по женскому боксу? – нарочито серьезно спросил он.

– А такой есть? – в тон спросила она.

– Раз вы занимаетесь боксом, значит, есть. Жаль, что вечером вы предпочитаете кулачные бои. А я хотел поделиться опытом с вновь прибывшей в наши ряды, чтобы вы не набили шишек.

– Опыт надеюсь приобрести сама, – коварно сказала она. – А шишки… я занималась теннисом, все шишки отпарирую.

Ну да, отпарирует с помощью папы. К счастью, ибо Сева впервые в жизни не знал, что говорить дальше, открылась дверь. Вышел пожилой и крупный мужчина с почерневшим лицом, пошатываясь и ссутулясь, он побрел по коридору к выходу.

– Дианочка, заходи! – донеслось из кабинета.

Дочка, крутанувшись на высоких каблуках с видом победительницы, скрылась внутри. Сева почесал затылок, разочарованно глядя на дверь, и побежал к выходу.

2

На улице его внимание привлек мужчина, который вышел из кабинета начальника. На слабых ногах он дошел до угла, уткнулся лбом в стену и напряженно замер. Сева рванул к нему:

– Отец, тебе плохо? Чем помочь?

Тот неожиданно… заплакал. Беззвучно, только сотрясалась спина да лицо исказило страдание. Не по себе стало Всеволоду от вида здорового мужика, который горько плакал. Молодой человек растерялся, оглядевшись, увидел Руслана, махавшего ему из автомобиля. Сева тоже махнул рукой, дескать, подожди, и взял мужчину за плечи:

– Отец, ты присядь, присядь… Вон скамейка. Дойдешь?

Тот непонимающе посмотрел на юношу, потом перевел взгляд на скамью неподалеку, закивал, давая понять, что дойдет. Сева поддерживал его до скамьи, усадил, в это время к ним подошел Руслан с немым вопросом: что случилось?

– Да плохо мужику, – объяснил Сева. – Я видел, как он выходил из кабинета начальника.

– Отказали… – вдруг пробубнил мужчина. – Все отказали… Все…

– Кто отказал, в чем? – И Руслан сел рядом с ним.

– Дочь пропала, а они… – кивнул он в сторону управы, – отказали.

На вид ему было лет шестьдесят, но это был крепкий мужик, сильный. Обветренное и загорелое лицо – такие встречаются лишь у рыбаков, большая часть жизни которых проходит в море на открытом пространстве, – неестественно почернело. Глаза, выцветшие на солнце, оттого белесые, он утирал большими, тоже загорелыми ладонями. Этот загар настолько въедается в кожу, что остается до конца жизни. Мужик не стыдился слез, потому что беда его была ни с чем не сравнима, потому что боль, застрявшая в сердце, вырвалась наружу. Достав валидол, он бросил в рот таблетку и сидел, уставившись под ноги, продолжая вздрагивать от беззвучных рыданий.

– Ты успокойся, отец, и расскажи толком, – предложил Руслан.

– А… – махнул тот безнадежно рукой. – Мне теперь никто не поможет. Начальник так и сказал: никто.

На Севе и Руслане не было формы, а на лбу не написано, кто они есть. Оба заинтересовались: что ж такое произошло, раз и помочь некому? Искать пропавших людей милиция не отказывается, а мужику отказали? Сева подсел с другой стороны:

– А все же расскажи, отец. Может, и придумаем что.

Тот мельком взглянул на обоих – не впечатлили. Однако держать в себе обиду и горе, видимо, уже не было сил, и он начал неторопливо:

– Дочка у меня… был и сын, но погиб в первую чеченскую. А дочка поздняя, в прошлом году только восемнадцать исполнилось. Красивая как куколка. В сентябре прошлого года увидела объявление, ну, группу набирали для работы за рубежом. Она танцует хорошо. Пошла на конкурс, ее и взяли. Занимались они где-то месяц, программу готовили, костюмы шили. Им загранпаспорта сделали, визу, контракты подписали… Ну, я в этом мало понимаю, вроде все хорошо получалось. А в самом конце октября отправились в Турцию. Мы с матерью провожали в порту, они на корабле уплывали. Вот так уплыла, и ни слуху ни духу о ней. Один раз позвонила, сказала, что на месте, и все.

Руслан и Сева переглянулись. Слухи о подобных пропажах за бугром давно ходили, а конкретных заявлений от населения не поступало. Однако дело это действительно безнадежное. Мужика окончательно пугать не стали, Руслан лишь спросил:

– А кто-нибудь из ее подружек поехал с ней?

– Поехали две. Одна, говорят, вернулась – Роза Ибрагимова, но я не видал ее. Ездил к ней домой несколько раз – не открывают. Вроде дома никого нет. Так ничего и не знаю.

– Где, в каком месте готовили программу?

– Да вроде в ДК. Помещение снимали там, кажется.

– У твоей дочери есть подруги, которые участвовали в конкурсе, но их не взяли?

– Да, – оживился он и более пристально посмотрел на Севу с Русланом. – А вы кто?

– Это, отец, майор милиции, – не без гордости указал на Руслана Сева, – а я пока лейтенант. Работаем мы в уголовном розыске.

– Так ваши все и отказали, – печально вымолвил мужик. – Я у всех был. Сказали, такими делами милиция не занимается и что в Турцию никто не поедет по этому делу. А ваш начальник так прямо и сказал: там не только твоя дочь сгинула, сотни девчонок, на всех у государства денег не хватит, чтоб искать их по заграницам. Еще и отчитал, мол, ты-то куда смотрел… ну, я, значит… Говорит, мол, газет не читаете, телевизор не смотрите? А что я? Откуда мне было знать, что из этого выйдет? Вроде все путем делали: контракты, визы… я ведь в этом ничего не понимаю. Дочка мечтала танцами заниматься, денег заработать, мир посмотреть… Посмотрела.

– Ну, ты зря, отец, так пессимистично настроен, – сказал Руслан. – Давай вот что сделаем. Ты сейчас поедешь домой, вспомнишь всех подружек дочери. Вообще, припомни людей, с кем она встречалась до отъезда, запиши адреса. И у кого училась танцевать, напиши. Собери ее фотографии, документы, какие остались. Потом позвонишь мне. Ну, а мы тогда посмотрим, что можно сделать.

– Вы правда поможете? – В блеклых глазах проснулась надежда. – Ребята, я вам тогда… все, что хотите… по гроб жизни…

– Ну-ну, отец, – хлопнул его по плечу Руслан. – Я пока смутно представляю, чем помочь, но обещаю сделать все, что в моих силах. Тебя подвезти?

– Нет, спасибо, у меня машина. Меня зовут Виктор Иванович.

Руслан и Сева тоже представились, записали адрес и телефон. Он же аккуратно вывел в маленьком блокноте их телефоны, бережно сунул во внутренний карман пиджака, еще и проверил, надежно ли лежит в кармане блокнот, встал:

– Одна она у нас. Что там с ней случилось? Жене с сердцем плохо из-за этого, в больнице лежит. Нам без дочки и жить незачем… Так я скажу жене? Ну, что нам найдут Настю? А? Хоть как-то поддержать ее…

– Говори, – согласился Руслан, потупившись. – Пусть надеется.

Распрощались. Руслан и Сева смотрели ему вслед, как торопливо он садился в отечественную машину, вырулил на дорогу, очевидно, спешил к жене. Постояли молча.

– Ладно, едем за «сэмом», – сказал Руслан. – Я предпочитаю качественный самогон поддельной водке. Что-то паршиво стало.

– Ты серьезно собрался искать девчонку, пропавшую в Турции? – скептически спросил Сева по дороге к автомобилю.

Руслан нажал на пульт, сел в машину, только когда завел мотор, ответил:

– Во всяком случае, надо посмотреть, что можно сделать.

– Ясно. Опять будем подпольно работать, раз деду отказали все.

– Я тебя пока в напарники не звал.

– Так я все равно пойду. Без приглашения, – расплылся в улыбке Сева.

Руслан остановился в переулке частного сектора, достал деньги:

– Беги вон в тот дом, скажешь, от меня.

– Ну да, мы теперь майоры, нам бегать за водкой не по чину, – проворчал тот, вылезая из авто. – И дедушка у нас был дипломат. Интересно, а кто была бабушка?

– Иди, иди, – поторопил его Руслан.

Он положил скрещенные руки на руль, а на них подбородок. Перед глазами стоял Виктор Иванович – большой мужчина, который плакал. Случается, мужики льют слезы. И по пьяни от жалости к себе, и когда их берут с поличным – от злобы, и от страха по слабости. Виктор Иванович плакал от безнадежности, отчаяния и любви к дочери.

3

Тяжелое это бремя – звездочки, обмывали их три дня. Жена Руслана беспрестанно зудела, а Сева старался не попадаться ей на глаза, потому что на него она вываливала жалобы со стонами. Что-то не клеилось у Руслана дома, только он ни словом об отношениях с женой не обмолвился, лишь сутками торчал на работе. Лезть в душу, когда тебя не просят, – последнее дело, Сева и не лез. Они бы продолжили обмывать звездочки, если б утром четвертого дня не позвонил Виктор Иванович. Он пригласил к себе, притом тысячу раз извинился, что отвлекает их от работы.

Дом у Виктора Ивановича кирпичный, ухоженный, сразу было видно – хозяин он крепкий. И беседка из виноградника во дворе, и ограда железная, и небольшой сад с побеленными известью стволами деревьев, и дорожки вымощены, и гараж капитальный. В этом краю усадьба – надежное капиталовложение, посему рачительные хозяева берегут и тщательно обустраивают частную собственность. Внутри дом был ничуть не хуже, чем снаружи, соответствовал уровню людей, у которых богатства нет, однако нужды они не испытывают. Как всегда в таких домах, по стенам висят ковры, диваны и кресла бережливо накрыты покрывалами, дорогая посуда в серванте практически не используется, потому выглядит как из магазина. В самой большой комнате на видном месте висели фотографии молодого человека в военной форме с траурной лентой на уголке и красивой девушки.

– Вот она, Настя, – указал Виктор Иванович на снимок девушки. – Фотографировалась в день совершеннолетия. А то сын. Вы садитесь, садитесь.

Руслан и Сева расположились на диване, а Виктор Иванович надел очки и подал исписанный лист:

– Здесь я записал адреса и фамилии, как вы просили.

– Документы есть? – спросил Руслан, беря лист. – Я бы хотел посмотреть на контракт, который подписала Настя. Второй экземпляр должен быть у вас.

– Контракт дочка с собой увезла. Других документов, кроме свидетельства о рождении и российского паспорта, нет. Ну, еще аттестат зрелости, хотите посмотреть? Она хорошо училась…

– Не надо, – сказал Руслан, беря паспорт. – Аттестат нам не нужен. Скажи, отец, в какой город Турции повезли группу танцоров?

– В Стамбул, – вздохнул Виктор Иванович. – А потом собирались перевезти в другой город, оттуда Настя должна была позвонить, но так и не позвонила.

– Название группы знаешь? Кто руководитель?

– Названия не было, а руководитель… Главной была Берта Станиславовна, полька по национальности – так говорила Настя. А занимался с ними танцами Яков Олегович.

– Фамилии знаете?

– Не знаю, – опустил голову Виктор Иванович. Ему было стыдно, что доверил дочь неизвестным людям. Словно в оправдание пробормотал: – Так быстро все произошло… Настя такая счастливая была… бегала на репетиции, допоздна танцевала. Рассказывала мало, уставала сильно. Не мог я лишить ее счастья… Виноват, знаю теперь…

– Откуда ты, отец, узнал, что вернулась одна из танцовщиц?

– Недели три назад ее встретил школьный товарищ Насти. А Роза сделала вид, что не знает его, убежала. Паренек говорил, что Роза очень худая была и сама не своя. Испугалась его. Он даже засомневался: она или не она. Девушку зовут Роза, а фамилия Ибрагимова. Она татарка. Я там написал, – указал он подбородком на список в руке Руслана, – и ее адрес написал, и адрес парнишки. Я всех записал…

Руслан, читая список, проговорил удрученно:

– Негусто, отец. Сведений о тех, кто увез твою дочь, фактически нет.

Тот мгновенно потемнел, большие руки затряслись, задрожал и подбородок. Для него слова майора явились приговором, а надежда растаяла так же быстро, как и возникла три дня назад. Тем временем Руслан уставился на портрет Насти.

На снимке серьезная, золотоволосая и голубоглазая девочка, которой очень хочется выглядеть взрослой. Но широко распахнутые глаза выдают не только возраст, а и наивное отношение подростка к миру, людям, всему, что ее окружает. Или окружало. Вполне вероятно, что ее вообще в живых нет. Или держат девочку в грязном притоне в чужой стране – именно такие слухи давно ходят по городу. Второй вариант, наверное, лучше – думать, что она жива, – однако все равно безнадежный. В данном случае есть один выход – найти тех, кто занимается вывозом групп на «танцульки». Люди эти наверняка нездешние, пользуются фальшивыми ксивами. Если б хоть физиономии были…

– Фотографии есть, где Настя с теми, кто увез ее? – спросил он.

– Нет, – едва вымолвил Виктор Иванович. – Фотоаппарат остался, Настя забыла его взять, а фотографий…

– Где фотоаппарат?

– В ее комнате. Идемте туда.

Комната Насти – типично девчоночья. Много полок с книгами и безделушками, на кровати рядком… куклы, мягкие игрушки. Заметив усмешку на губах Севы, Виктор Иванович извинился за дочь:

– Она у нас бережливая, хранила любимые игрушки. А вон с той обезьяной спала. Так она ж ребенок еще.

Взяв с полки фотоаппарат, Руслан отдал его Севе, сам приступил изучать содержимое ящиков и полок.

– Пленка новая, – сообщил Сева и бросил фотоаппарат на кровать к игрушкам.

– А это что за пленки? – спросил Руслан, выудив из ящика коробочку, в которой лежало несколько пленок в упаковках.

– Да я не знаю, – ответил виновато Виктор Иванович. – Настя фотографировала, только фотографий не сделала, времени не было.

Руслан определил, что пленки не проявленные, закрыл коробочку:

– Это мы возьмем с собой, отец. И еще дай фотографию дочери. Если есть, то дай фотку и той девушки, про которую говорят, что она вернулась. Роза, да?

– Берите, берите все что хотите, – снова воодушевился несчастный отец. – Только бы Настю… вернуть… я все отдам.

– Если б это было просто. – Руслан не посмел сказать: «Если б это было возможно».

Больше ничего содержательного в комнате девушки не нашли, потому распрощались. Виктор Иванович долго смотрел вслед их машине, пока та не скрылась.

Сталкиваясь с подобными делами, Руслан становился смурной – Сева это заметил. В нем жила на генетическом уровне ненависть к подонкам. Он сам однажды так и выразился: «Какой-то чудак на букву “м” думает, что он самый умный, что он царь и бог, а остальные козлы и предназначены ему на заклание. У меня гены этих божков не выносят». Откровения Руслана были редки, да и то в подпитии, в остальное время он был предельно осторожен в высказываниях. Жизнь научила попусту не трепаться.

– Куда едем? – спросил Сева, так как они миновали центр, значит, не на работу поехали.

– К Розе Ибрагимовой, которая, по слухам, вернулась.

– Ты все-таки будешь ворочать это дело? Ведь полный абзац!

– Видел деда? – Руслан спокойно крутил руль. Но в его спартанском спокойствии Сева почувствовал упрямство, значит, спорить бесполезно. – Он умрет, как только поймет, что его девчонка сгинула безвозвратно. И таких, как он, много. Я давно слышал, что из нашего порта отправляют живой товар. А столкнулся с этим фактом впервой. Почему-то родители пропавших детей не заявляли в милицию. Странно, да?

– Опять порт? – выкатил глаза Сева. – Теперь же там новый начальник, вряд ли он в курсе. Не при нем же вывозили!

– Значит, поможет, – ухмыльнулся Руслан. – Ему сейчас надо показать, какой он честный. Это потом он будет красть и создавать свой клан отморозков, когда бабки в руки поплывут. Бабки мощно меняют людей, а уж в порт они плывут косяками. Кстати, надо узнать у таможенников, кто выезжал с группой в конце октября из нашего порта. У них должны быть сведения. А это уже немало. Далее. У нас есть директор ДК, сдававший в аренду помещение. Там выясним личности организаторов группы.

– Ну и дальше что? – все-таки завелся Сева. – Девчонку ты не вернешь. Она в Турции, если вообще там. Ты, случаем, не надумал исколесить весь мир? У тебя карманы трещат от «зелени»? Да и с чего ты взял, что ее продали? Может, она там замуж вышла.

– Прошло больше полгода, она бы сообщила отцу с матерью, – невозмутимо ответил Руслан. – Нет, Всеволод, с ней там непорядок, я в этом уверен. Но меня интересуют чудаки, которые увозят девчонок. Мы столкнулись с одним частным случаем. А пропавших без вести действительно сотни. Получается, частные случаи складываются в крупномасштабную деятельность. А связана эта деятельность с торговлей простаками, я так полагаю. Мое отношение к этому факту ты знаешь. Если найдем продавцов, те скажут – уверяю тебя, уж я постараюсь, чтобы сказали, – где девочка. На блюде мне ее доставят.

– Да! – протянул Сева скептически. – Так просто!

– Я не заставляю тебя рыскать со мной по адресам. Запомни: в любом случае я попытаюсь сделать все, что смогу. А ты упивайся недавней славой.

– Ладно, – сдался Сева. – Пока других дел нет… покрутим это.

Приехали на другой конец города. Нужный дом стоял на самой окраине, дальше начинались заросли, а за домами пролегала трасса, идущая мимо города и подножия горы. Вышли из авто, позвали хозяев. Никто на зов не откликнулся. Руслан постучал в соседний дом, а Сева перелез через невысокий забор и принялся колотить в дверь Ибрагимовых.

– Вам кого? – выглянула женщина из соседнего дома.

– Ибрагимовых, – ответил Руслан.

– Не живут они здесь. Роза уехала работать за границу, а мать ее куда-то переехала, мне не сказала куда.

– Давно переехала?

– Где-то с месяц. Она продает дом. Вместе с мебелью продает. Там, правда, мебель – одно названье. Видно, дочка денег прислала, могут улучшить жилье. Видите, дом какой плохонький? Такой не жаль сменить, были б деньги.

– Разве Роза не вернулась из Турции?

– Нет, я бы видела ее, ведь рядом живем, – уверенно ответила соседка. – Представьте, от меня скрыла, что продает дом. Фаина вообще скрытная женщина. А ведь вы не первый, кто спрашивает Розу в этом месяце. Несколько раз приезжал пожилой мужчина – Виктор Иванович. Но он часто приезжал к Ибрагимовым, они давно знакомы. Раньше он жил по соседству. Потом еще двое интересовались раза три.

– А кто те двое? – оживился Руслан.

– Откуда ж мне знать. Один нацмен, второй вроде русский. Обоим лет по тридцать.

– Вы говорите, что Ибрагимова продает дом, – задумчиво произнес Руслан. – А разве она не приезжает сюда с покупателями, чтобы показать его?

– Не приезжает. Два раза был паренек из агентства недвижимости с покупателями, от него я и узнала, что Фаина продает дом. Да видно, пока не получилось. Дом крайний, старый. Но продаст, будьте уверены. У нас пустое место можно продать недешево.

Руслан протянул ей листок со своим телефоном:

– Если вас не затруднит, позвоните мне, как только Фаина появится. Я знакомый Розы, мне срочно нужно увидеться с ее матерью.

Соседка взяла лист из записной книжки, сказала, что телефона не имеет, но позвонит от соседей. Он поблагодарил ее, позвал Севу, они сели в машину и укатили.

– Мага, взгляни, какие-то козлы ломятся в наш дом, – сказал сидевший за рулем желтого такси, спрятанного в зарослях, Бурак.

У него был бордовый цвет лица, за что и получил кличку Бурак – так местные жители называют свеклу. Это был плотный, мускулистый, с бычьей шеей и с головы до ног волосатый человек. Пшеничные волосы как раз и подчеркивали цвет кожи, отчего Бурак был довольно приметным типом; правда, его сей факт не волновал. Дремавший Магомед – человек аскетического сложения и с маской безразличия на лице – приоткрыл глаза, но обзору мешали ветки. Магомед был более осторожным, чем Бурак, старался оставаться в тени и только в случае, когда был гарантирован положительный исход, брал инициативу в свои руки. Услышав, что кто-то ломится в «их» дом, он лениво приподнялся, прищурился, изучая чужаков, затем снова откинулся на спинку сиденья. Бурак сообщил:

– В тачку садятся. Может, похиляем за ними?

– Нам мамаша нужна, – промямлил Магомед. По-русски он говорил отлично. – Сиди.

Бурак допил банку пива и выбросил ее за окно. Утирая губы рукой, бросил взгляд на Магомеда и проворчал:

– Долго торчим здесь – дни и ночи напролет, – так и заметить могут.

– Что предлагаешь? – не открывая глаз, спросил Магомед.

– Прячется наша мамаша, – рассуждая, Бурак прищурился. – Домик вдруг загнать решила, неспроста это. Держу пари, не одна мамаша ушла в подполье. Нам бы только узнать, где приют нашла. Сколько в городе агентств недвижимости?

– Три есть точно. Это те, что я знаю. Может, их больше.

– Я вот что обмозговал. Не проехаться ли нам по агентствам? Прикинуться покупателями, мол, нужен домишко, так выйдем на мамашу. А? Она ж нас не знает.

Магомед открыл глаза и удивленно уставился на напарника:

– Чего раньше не додумался? Езжай, я здесь побуду.

Магомед вышел из машины, потянулся, раскинув в стороны руки, затем достал сумку с пивом и едой, захлопнул дверцу. Когда Бурак уехал, он устроился на бугорке, откуда виден дом, достал банку пива и стал неторопливо пить.

4

Фаина Султановна вышла из агентства недвижимости и нервно озиралась в поисках такси. На счастье, прямо к агентству подкатила желтая машина со знакомыми опознавательными знаками, стала у порога. Водитель открыл дверцу, спустил ногу на асфальт, собираясь выйти. Фаина Султановна поспешила к нему:

– Молодой человек, вы не отвезете меня? Здесь недалеко.

Бурак окинул ее с ног до головы оценивающим взглядом, покривил губы: такая на чай не даст. Платье простецкое, сверху кофтенка, вязанная вручную, дешевые и стоптанные туфли, сумка вообще времен совдеповского благоденствия, когда ничего невозможно было достать, – старая и не стильная.

– Некогда мне, мамаша, – бросил он.

– Прошу вас, очень нужно быстро попасть домой. – И Фаина Султановна, сдвинув сумку к локтю, молитвенно сложила руки. Вдруг вспомнила: – Я хорошо заплачу.

В доказательство она вытащила сто рублей. Деньги, конечно, плевые, но это деньги, а Бурак их очень уважает. К тому же любому покажется противоестественным, что таксист отказался отвезти клиента за плату вдвое. Осторожность не помешает. Он выдернул сотню из руки мамаши, а то еще передумает столько платить, и кивнул:

– Садись, мамаша, прокачу с ветерком.

Если прикинуть по тарифу, то такой вояж стоил бы рублей тридцать, не больше. Бураку показалось странным, что мамаша, явно зарабатывающая три копейки, расплатилась, в три раза увеличив сумму. Она нервозно вставляла ключ в замочную скважину. Так торопилась в пустой дом? Хотя, может, забыла что-то, вот и вернулась.

– Мамаша, тебя подождать? – крикнул Бурак, надеясь получить еще сотенную.

– Нет, нет, спасибо, – откликнулась она, суетливо входя в дом.

Он пожал плечами и помчался назад к агентству.

Фаина Султановна вошла в маленький домик своей подруги, работающей на судне поваром. Когда подруга уходила в плавание, то оставляла ключ, чтобы Фаина поливала цветы, кормила кошку и вообще присматривала за домом. С виду он был неказистый, а внутри – загляденье. Чего здесь только не было: видеомагнитофон, большой телевизор, музыкальный центр, всякая техника для кухни, даже посудомоечная машина. Такое богатство нельзя оставлять без присмотра. Подруга говорила: накопит достаточно, чтоб в старости не бедствовать, купит хорошую квартиру и подыщет спокойную работу, а моря с океанами пошлет к черту. Сейчас она была в рейсе, это пришлось как нельзя кстати. Даже ей, своей самой близкой подруге, Фаина Султановна не хотела бы рассказывать о дочери.

– Роза… – позвала она. – Я пришла.

В дальней комнате на диване полулежала Роза и с опаской смотрела на дверь. Вошла мать.

– Сколько раз я тебя просила, чтобы не звала меня по имени, – раздраженно сказала Роза. – Что так быстро?

Фаина Султановна присела на краешек дивана, улыбнулась ласково:

– Получилось.

– Неужели? – И тусклые глаза дочери лихорадочно заблестели.

– И задаток дали. За мебель они не хотят платить, не понравилась им, ну и пусть. Завтра оформляем сделку у нотариуса! Говорят, можно сразу через юстицию оформить куплю-продажу, не обращаясь к нотариусу, а я уж решила по старинке. Пусть переплачу, зато душа будет спокойна, а то сейчас столько обманщиков. Завтра получу деньги, и мы можем ехать. Нужно только сегодня выписаться, остальные документы я подготовила.

– Хорошо, очень хорошо, – пробормотала Роза. – Сегодня же купи билеты. Надо сразу уехать. Завтра вряд ли получится… Послезавтра уедем!

Тяжело расставаться с местом, где прожил всю жизнь, тяжело. Да родное дитя дороже всего на свете. Роза вернулась, а Фаина Султановна до сих пор не знает, что там, в Турции, произошло. Поначалу пыталась расспрашивать, но когда видела, что творилось с Розой, прекращала расспросы, позже и вовсе перестала интересоваться Турцией. Однако мучилась догадками, подозревала худшее. Роза уехала с группой танцоров, а потом как в воду канула. Уж что только не предпринимала Фаина Султановна, выясняя, где ее дочь, да так ничего не узнала. С ней бегал по милициям и Виктор Иванович, близкий друг покойного мужа, его дочь Настя тоже пропала, а уехали девочки вместе. Еще радовались, что они вдвоем поехали. Везде отказывались заниматься поисками девочек в Турции. Потеряв всякую надежду отыскать дочь, Фаина Султановна перестала бегать по инстанциям, но Виктор Иванович не остановился, регулярно приезжал к ней с результатами. Да только результатов не было, он вздыхал и обещал дойти до самой Москвы. Не верила Фаина Султановна, что в столице, которая так далеко, отнесутся к их беде с пониманием, но Виктора Ивановича поддерживала. Уж лучше пусть надежда его питает, с надеждой жить можно. А месяц назад кто-то постучал в окно на рассвете, стучал так, что Фаина Султановна перепугалась до смерти, думала, бандиты нагрянули. Сообразив, что в ее доме брать нечего, подошла к окну и ахнула. Это была ее дочь! Мокрая, хотя дождя не было, худая, как скелет, с затравленными глазами, она посинела от холода – все-таки начало мая. Роза вошла в дом, успела лишь сказать:

– Никому не говори, что я вернулась… никому!..

И упала без чувств. Фаина дотащила ее до кровати, раздела. Вскипятила воду, растерла Розу согревающей мазью, разделась сама донага, легла, всем телом касаясь тела дочери. Она согревала дочь своим теплом и вливала в рот горячий чай, добавив в стакан ложку спирта. Пять дней Роза лежала и то ли в бреду, то ли наяву шептала:

– Не вызывай врачей. Меня никто не должен видеть. Никто. Слышишь?

Фаина Султановна кормила ее с ложечки, потом Роза отворачивалась к стене. Ни вещей своих не привезла, ни документов, а приехала в летних брючках и кофточке, до безобразия грязных. «Что же случилось?» – пытала себя вопросами Фаина Султановна. Неделю спустя, как Роза вернулась, пожаловал Виктор Иванович. Он-то и поднял дочку хотя бы на ноги, но странным способом. Роза вся напряглась и зашипела:

– Не смей впускать его в дом! Ни за что!

– Его Настя тоже вернулась?