Нейронный трип Вавикин Виталий

59

Мерло выписался утром. Вернее, не выписался, а оделся и просто ушел. Таксист-араб довез его до дома. Мерло молчал, наблюдая, как толпы одетых в серое людей плывут по тротуарам. Несколько раз во время поездки возвращались рожденные а-лисом сны. Колхаус видел соседей своего усопшего деда, видел его могилу. Где-то рядом заплетающимся языком одноклассницы монотонно перечисляли смыслы своей жизни – повторяющиеся, накуренные цели и стремления, сдобренные смешками и нетрезвым хихиканьем. Видел Мерло и странную девочку на велосипеде, которая жила в конце улицы. У нее были глубокие черные глаза, смуглая кожа и очень длинные волосы.

– Чур моя, – сказал Колхаус.

– Ей всего шестнадцать, – сказал Мерло, готовый к спору, но потом понял, что таксист-араб привез его домой и нужно выходить из машины.

Шторы в квартире были задернуты, окна закрыты. В застоявшемся воздухе пахло Глори. Полумрак и незаправленная кровать напоминали о сексе. Плоть к плоти.

Мерло закурил, сел в кресло и уставился на мятые простыни. Где-то далеко лаяла собака, мычали коровы. Мерло слышал голоса соседей, которые хвалили его усопшего деда. Голоса из нейронного трипа.

«Кажется, у меня где-то был коробок марихуаны», – пришли в голову далекие мысли, но Мерло не особенно верил в реальность этого воспоминания. Но попытаться стоило. Может быть, хоть так ему удастся избавиться от снов наяву? Мерло заставил себя подняться.

Морская волна наползла на берег, облизала ступни, оставив на коже белую пену. Мимо прошла светловолосая девушка в синем купальнике.

– Посмотри, какие у меня клевые трусы, – сказал Колхаус, хвастая плавками в цвет национального флага.

Мерло тряхнул головой, пытаясь вернуться в реальность.

«Может быть, если досмотреть свой трип до конца, то потом будет легче?» – подумал он как-то отрешенно, снова сел в кресло, увидел среди постельного белья розовый бюстгальтер Глори, пепельницу, заполненную окурками со следами губной помады, чулок на спинке стула, тушь для ресниц возле зеркала…

Где-то далеко прокричала чайка, кружа над синим неспокойным морем, затрещали ракушки под ногами, которыми был усеян пляж. Девушка со светлыми волосами встретилась с Мерло взглядом и улыбнулась ему. Он отвернулся, посмотрел на кровать в своей квартире, на вещи, оставленные Глори.

– Нет, к черту, – проворчал Мерло.

Он вышел на улицу, оставив квартиру открытой, поймал такси и назвал водителю адрес «Фиалки». Таксист кивнул и дал по газам. Машина набрала скорость. Мерло видел, как мелькают фонарные столбы и небоскребы. И где-то там, в ночном небе, летела белая чайка, преследуя его.

– Быстрее, черт возьми! – заворчал на таксиста Мерло, хотел открыть окно и прогнать надоедливую птицу, но стеклоподъемник был сломан, и ему оставалось лишь следить за чайкой, прижавшись лицом к грязному стеклу.

60

В клубе было шумно, но грохот музыки странным образом помог Мерло протрезветь. Мысли стали ясными, чистыми. «Какого черта я снова пришел сюда?» – подумал Мерло и спешно попятился к выходу, увидев за барной стойкой хозяина «Фиалки».

Клод Маунсьер медленно повернулся, словно почувствовав на себе взгляд Мерло.

– Какого черта ты пришел сюда? – спросил он, подойдя к бывшему любовнику бывшей жены.

– Ты не поверишь, но я и сам спрашиваю себя об этом, – глуповато хохотнул Мерло.

Клод Маунсьер остался хмур, продолжая сверлить недруга взглядом.

– Ищешь Глори? – наконец спросил он.

– Глори? – Мерло хотелось сжаться, исчезнуть. – Глори ушла. От меня ушла. А я… Я просто…

– Ты заметил, как сильно она изменилась?

– Что?

– Совсем другая.

– Да нет. Просто журналист.

– Как и ты.

– Ну да.

– Напишешь обо мне, и я тебя убью.

– Я знаю.

– Хорошо. – Клод Маунсьер помрачнел. – Она даже трахаться как-то по-другому стала. Ты не заметил? Пришла сегодня утром, сказала, что ей нужен а-лис… Ты не знаешь, когда она подсела на эту дрянь?

– Нет.

– А эта статья, которую она пишет? Думаешь, это действительно что-то серьезное или так, очередной бред наркомана?

– Думаю, что-то серьезное.

– Тогда хорошо… Пока еще хорошо… – Клод Маунсьер окинул Мерло внимательным взглядом. – Она сказала, у тебя была передозировка?

– Я не знал, что попаду в больницу.

– Глори подсадила тебя?

– Да.

– Здесь ты из-за нее или из-за а-лиса?

– Она получила от меня все, что хотела, и ушла.

– Как и от меня. – Клод Маунсьер выудил из кармана пакетик красных пилюль и протянул Мерло. – Вот. Ты тоже – забирай и проваливай отсюда. Не хочу больше видеть тебя здесь никогда. Понял? Никогда.

61

– Почему на море такой хороший гандж и такое плохое вино? – спрашивает Колхаус, когда ближе к утру Мерло возвращается домой, принимает а-лис и включает нейронный модулятор.

Прошлое отступает, оставляя иллюзию. Беспокойства нет. И чайки над вспененными волнами уже не раздражают, а радуют глаз – белые, игривые. Но вино… Вино действительно плохое, и а-лис уже рисует в голове Мерло фантазию о заводе, где можно купить хорошее вино – густое, сладкое. И Мерло рассказывает об этом другу детства.

– На обратном пути заедем, – обещает он.

И все как-то скользит, льется, вращается в ускоренном ритме под всплески волн на пляже, шум колес по дороге домой, скрип кроватей ночью и жалобы одноклассниц, что к ним совсем не пристает загар.

А утром, этим поздним, солнечным, зевотным утром, Мерло встречает соседскую девочку с черными глазами, и черты ее лица почему-то напоминают ему о Глори – о женщине из будущего, которое ему только предстоит прожить. И с каждой новой встречей сходство это становится более сильным, реальным.

– Хочу переспать с ней, – говорит Колхаус, и Мерло чувствует ревность и обиду на друга за эти слова, но не может понять, в чем причина этих чувств. – Хочу привести эту соседку и подключиться с ней к нейронному модулятору твоего деда, – строит планы Колхаус, когда они снова сидят на морском пляже, и ракушки, покрывающие весь берег, больно врезаются в ягодицы.

А вечером, вернувшись домой, Колхаус включает нейронный модулятор и показывает Мерло сохраненную версию программы, в которой он резвился с одной из одноклассниц.

– Никогда бы не подумал, что она на такое способна, – говорит Мерло, окруженный содомскими нейронными образами и восприятиями.

– Но ведь это просто фантазия, – говорит Колхаус. – Как думаешь, соседка согласится на нечто подобное?

– Понятия не имею, – говорит Мерло, видя в соседке Глори из будущего. – Может быть, для начала просто пригласить ее к нам в гости? – предлагает Мерло, купаясь в нереальных всплесках будущего, которые показывает ему а-лис. Показывает и заставляет забывать. Снова и снова. И что-то во всем этом есть недоброго, зловещего, словно одиночество и мысли о смерти всех близких тебе людей. – А может, ну к черту эту соседку? – торгуется Мерло. – У нас ведь уже есть одноклассницы.

– Можешь забирать себе обеих, – смеется Колхаус.

– Зачем обеих? – серьезно спрашивает Мерло, озадаченный перечным вкусом своих чувств и воспоминаний о Глори. – Мне хватит и одной.

И уже поздним вечером на скамейке возле дома, с захмелевшей одноклассницей в обнимку:

– Может быть, завтра поедем назад?

– Почему?

– Не знаю. Жутко здесь как-то.

– А может быть, все дело в той записи, которую сделал Колхаус, когда мы с ним подключались к нейронному модулятору твоего деда?

– Да, – цепляется за эту идею Мерло, потому что соседская девочка с лицом Глори пугает его сильнее и сильнее.

– Так ты хочешь уехать, потому что ревнуешь меня к Мэтью? – спрашивает одноклассница.

– Да, – снова врет Мерло однокласснице, себе, всей этой ночи вокруг.

– Он мне не нравится, – говорит одноклассница. – Уже не нравится.

– Угу, – говорит Мерло и крепче обнимает ее за плечи.

Они занимаются любовью прямо на улице. Стонут и охают под мычание соседских коров, словно грузинская песня, в которой два верхних голоса сопровождаются басом.

– Ты клевый, – шепчет одноклассница, оставляя на шее Мерло багровый засос. – Очень клевый, – повторяет она, когда мимо них проходит Колхаус.

– Ты куда? – спрашивает Мерло.

– Пойду попытаю счастья с соседкой, – говорит он, растворяясь в густой как смоль темноте.

Его нет всю ночь и нет утром. Трип рисует Мерло какие-то поездки, суету.

– Нужно сходить за Колхаусом, – говорят одноклассницы.

Дождя нет, но проселочная дорога вязкая. Мерло слышит, как чавкает под ногами грязь.

– Поторопись! – кричат одноклассницы, но его ноги тонут в грязи все глубже и глубже.

Он остается один – стоит и смотрит, как из дома в конце улицы выходят Колхаус и соседская девочка, встречая одноклассниц.

– Забавная у нас здесь получается история! – задорно говорит девочка, как две капли похожая с Глори, и дом за ее спиной растворяется в лучах не то заката, не то рассвета.

Мерло видит, как растекаются стены дома, плавятся, тают, и за ними открывается бесконечное конопляное поле. Мерло чувствует запах этих сочных листьев.

– Кому нужно море, если есть такие поля? – спрашивает его друзей Глори.

Она сбрасывает с себя одежду, тонет в конопляных зарослях, продолжая звать за собой Колхауса и одноклассниц. Мерло видит, как они раздеваются – тела бледные, без тени загара. Глори смеется. Пара старух – тех самых, что показывали Мерло могилу его деда, – наблюдают за происходящим.

– Почему ты не ушел с друзьями? – спрашивают старухи.

Мерло бормочет что-то бессвязное о дороге, в которой увязли его ноги, но вдруг понимает, что дорога сухая и твердая.

– Что ж, зато у тебя остался нейронный модулятор, – говорят старухи.

Мерло кивает и возвращается в старый, покосившийся дом деда. Модулятор стоит на столе. Мерло включает запись трипа, где Колхаус веселится с одной из одноклассниц.

«Вот и все, что осталось от друзей», – думает он, вспоминая смех Глори. Смех женщины, которая бросила его раньше, чем он успел завязать с ней отношения. И будущее тает, как ранее таял соседский дом. Вся жизнь тает, срывается капелью с замерзших крыш. Ничего нет. Никакого будущего. Совсем.

62

Мерло очнулся в холодном поту и до утра не спал, пытаясь вспомнить все, что случилось с ним за последние годы, убедиться, что это сохранилось в его сознании. Нейронный трип, казалось, перевернул весь мир. Лишь ближе к обеду Мерло пришел в себя. Пилюль а-лиса было много, но он спустил их в унитаз. Он разобрал на части свой нейронный модулятор и отправил в мусоропровод.

– Хватит с меня этих историй!

Мерло переоделся, пообедал в закусочной, которая была ближе всего к его дому.

Теперь вернуться на работу. Притвориться, что не было последних безумных недель (или месяцев?). Может быть, позвонить жене, попросить прощения. Взять у редактора дополнительную нагрузку. И самое главное – не думать об а-лисе, не ждать снов наяву. Не вспоминать Глори. Не вспоминать нейронные трипы…

Три долгих дня Мерло притворялся, что все стало как раньше. Притворялся, даже когда появились сны наяву и он начал видеть конопляное поле, слышать голос Глори, которая звала его, манила, мелькая меж сочных, тянущихся к небу крепких стеблей, шершавых листьев и пушистых соцветий – обнаженная, желанная.

Эти видения приходили так внезапно и были такими реальными, что коллеги начали косо смотреть на Мерло, которому пришлось инсценировать запой, чтобы скрыть истинные причины своего странного поведения. Да, подобное принять коллегам было проще. Молодой журналист разрушил свой брак, связавшись с бывшей любовницей. Такой расклад они понимали. Редактор – и тот предложил Мерло взять пару оплачиваемых выходных, чтобы прийти в себя. И все, казалось, действительно наладилось. Сны наяву угасли, а сам Мерло почти убедил себя, что и не было тех безумных недель, но потом… Потом в редакцию пришел счет из больницы с подробным перечнем оказанных услуг и причиной госпитализации.

– Я не могу держать в газете наркомана, – сказал главный редактор «Эффи» Тимоти Хейвлок.

И мечты, что все наладится, рухнули как карточный дом.

63

Когда Мерло вернулся в родной город и встретил Мэтью Колхауса – настоящего, а не глюк из нейронного трипа, ему потребовалось почти три месяца, чтобы рассказать о своей жизни в мегаполисе. Нет, Мерло не был многословен. Он просто не хотел врать и скрывать от Колхауса неприятные для воспоминания детали. Поэтому приходилось брать паузы и подготавливать себя. Но Мерло чувствовал, что обязан выложить другу все, что случилось, – иначе это сожрет его изнутри.

– Такая вот история, – закончил свой рассказ Мерло.

«История, которая принадлежит нам, – сказала где-то в воспоминаниях Глори, словно а-лис все еще имел над Мерло власть. – История, которой принадлежим мы».

– Но все уже в прошлом, – сказал Мерло не то Глори, не то Колхаусу, не то самому себе. – Мне плевать… На все плевать… – он заставил себя улыбнуться, понимая, что больше разговаривает с Глори, чем с Колхаусом. – Я слишком сильно напуган. Я слишком сильно разочарован… Это как попытка самоубийства. Поднимаешься на крышу, а кровельщик спрашивает, куда ты идешь. Никуда, говоришь ты. И ведь это правда. И никаких больше историй. Шесть секунд свободного полета – и жизнь оставляет тебя. Ты чувствуешь удар о землю, видишь зеленый газон, постриженные кусты, белый бордюр тротуара, но все это тонет в кровавом приливе. Ты чувствуешь его вкус у себя во рту. Понимаешь, что дальше ничего не будет, но в этот самый момент подходит Глори, целует тебя в окровавленные губы и говорит: «Я люблю тебя. Я всегда любила тебя, дурачок…» И хрен его знает, что все это значит… Такая вот жизнь.

64

В эту ночь Мерло решил, что для того, чтобы забыть Глори, ему нужно найти новую девушку. Пусть даже виртуальную, записанную в интерактивную программу для нейронного модулятора. И пусть она будет совсем не похожа на Глори.

Местная сеть не поддерживала интеграцию нейронных модуляторов, да и скорость сети была крайне низкой. Странно, но Мерло уже и не помнил, когда пытался скрасить досуг подобным образом, да и не нужно ему это было в мегаполисе, где найти женщину на ночь не было проблемой. А здесь, в этом крохотном Дрю-Бер… «Как вообще здесь знакомятся взрослые люди? – спрашивал себя Мерло, изучая предлагаемые в сети программы для досуга. – Где здесь вообще найти девушку для секса без обязательств? Интересно, как бы повела себя Глори, если привезти ее сюда? Свела с ума весь город или сошла с ума сама?» Мерло выругался, заставляя себя не вспоминать жизнь в мегаполисе и женщин из прошлого. Ничего этого уже нет. Теперь только Дрю-Бер да интерактивные программы…

Третий сайт для взрослых, который посетил Мерло, выбросил на экран баннер, что кредитная карта посетителя пуста и невозможно сделать покупку.

– Прощай, мегаполис, прощай, легальное программное обеспечение, – проворчал Мерло, закуривая очередную сигарету.

Пиратские сайты встретили его бесконечной рекламой и прочим мусором, большая часть которого была ориентирована на нейронные модуляторы и вместо информативности лишь нагружала и без того медленное соединение. Серфинг начал утомлять, и Мерло попытался скачать первую попавшую на глаза программу, на обложке которой была нарисована рыжеволосая девушка. Ссылка на скачивание оказалась недействительной.

– Вот дерьмо! – разозлился Мерло, перейдя раз десять по битым ссылкам, а потом и вообще увидел предупреждающий баннер, что его адрес попал в черный список программы по контролю за пиратством. – Это же просто чертова порнуха! Кому нужно защищать старую, покрывшуюся плесенью порнуху?!

65

Новая жизнь, новые проблемы, но заплаты старые.

– Куда катится мир?! – спросил Мерло молодого коллегу по работе, признавшись, что не смог скачать ни одной нейронной программы категории порно. – Создание программ для релаксации стоит намного больше, но почти все они бесплатные или находятся в неофициальном общественном доступе, а вот скачать себе интерактивную девочку… – он выругался и, выбив из пачки две сигареты, одну закурил сам, а другую протянул коллеге Арану Бейту.

– Зачем что-то качать? – растерянно спросил тот. – У тебя же крутая машина с нейронным модулятором. Прокатись вечером по барам. Малолетки сами повиснут на тебе.

– Так-то оно так, да я уже не малолетка, – кисло улыбнулся Мерло, но когда Бейт предложил вечером прокатиться по городу и посетить пару баров, отказываться не стал, убедив себя, что Бейт лишь немногим младше него.

Сколько ему было? Двадцать три? Двадцать пять? Молодой верстальщик. «Зачем он учился типографскому делу? – думал Мерло, вспоминая грязные руки Бейта с засохшими чернилами под ногтями. – В этом же нет смысла. Это пережиток прошлого. Одно дело – старики, которые работают в типографии, верстая газеты, но молодой парень…» Мерло не хотел спрашивать Бейта об этом, считая подобное не совсем этичным, но когда они встретились вечером, не смог удержаться.

– А зачем ты учился на журналиста? – ответил вопросом на вопрос Аран Бейт.

Они сидели в душном, прокуренном баре. Мерло долго молчал, поставленный в тупик вопросом Бейта, затем решил, что это не вопрос, а просто форма защиты, и начал рассказывать о жизни в большом городе. Бейт фальшиво изображал интерес – Дрю-Бер был у него в крови, в мыслях. Он пропитался этим сонным городом, и ничто другое уже не могло растормошить его, если только освободившийся старый бильярдный стол. Бейт вскочил со своего стула и заорал, что хочет играть. Мерло так и не понял причины этого оживления – то ли Бейт выпил слишком много пива, то ли устал от разговоров.

– Пойдем, – позвал Бейт.

– Я не умею играть.

– Ты жил в мегаполисе и не умеешь играть?

– У меня были другие интересы.

Бейт рассмеялся, решив, что это шутка, и бросил Мерло кий.

– Разбивай! – он выстроил из шаров пирамиду. – Просто бей в шар так, чтобы он попал в центр.

После тридцати минут игры и моря колкостей от Бейта и других игроков за соседними столами Мерло решил, что с него хватит.

– Пойду подышу свежим воздухом, – сказал он, бросил кий на потертый стол и вышел на улицу.

– Ты всегда сдаешься так быстро? – спросил Бейт, выходя следом.

– Я не сдаюсь. Просто мне не нравится эта игра, – Мерло закурил.

Бейт предложил купить марихуаны.

– Когда это в Дрю-Бер стали продавать марихуану? – растерялся Мерло.

– Хочешь сказать, что в твою молодость этого здесь не было?

– Нет.

– Ну ты даешь, старик! – Бейт снова рассмеялся.

– Знаешь, если честно, то я уже ненавижу твой смех.

– Ненавидишь мой смех? – Бейт неожиданно помрачнел, задумался. – Да, похоже, тебе действительно нужна женщина, – сделал он вывод. – Сколько у тебя не было секса?

– В этом городе ни разу.

– Совсем?

– Как-то не до этого было. – Мерло поморщился, снова услышав смех Бейта.

66

Они покинули бар и долго кружили по разбитым улицам ночного Дрю-Бера. Мерло рассказывал о нейронных трипах, любовнице и семейной жизни. Бейт цеплялся к каждой юбке, мимо которой они проезжали.

– Когда-то мы с Колхаусом были такими же, – сказал Мерло, впав вдруг в ностальгическую меланхолию.

– С кем? – спросил Бейт.

– С другом моего детства.

– Ах, с этим Колхаусом! Он странный.

– Ты с ним знаком?

– Немного.

– И почему он странный?

– Он не рассказывал тебе о карлике?

– Рассказывал.

– И ты думаешь, это нормально? – Бейт открыл окно и снова попытался подцепить пару малолеток.

Девушки остановились, захихикали, разглядывая машину.

– Здесь есть нейронный модулятор, – сказал им Бейт.

Пока молодой друг перечислял программы, которые можно использовать, чтобы развлечься в этот вечер, Мерло пытался определить, сколько девушкам лет. Шестнадцать? Восемнадцать?

– Надеюсь, они совершеннолетние? – спросил он Бейта, когда девушки забрались на заднее сиденье его машины и стали объяснять, как проехать на школьную футбольную площадку, где их никто не побеспокоит.

– Не знаю, – честно сказал Бейт и попросил остановиться возле бильярд-бара.

Его не было минут десять. Мерло молчал, не зная, о чем говорить с девушками на заднем сиденье своей машины. Девушки тоже молчали. От них пахло лаком для волос, кремом и антиперсперантом. Казалось, что вся машина пропиталась этими запахами. Мерло открыл окно. Старая неоновая вывеска бара сбоила, мигала. Тощая рыжая псина лежала возле столба, на котором была установлена вывеска. Мерло бездумно смотрел, как псина вылизывает себя. Девушки на заднем сиденье проследили его взгляд и захихикали. Их смех раздражал так же, как их запах.

– Ну вот и я! – объявил Бейт, забираясь в машину.

Он принес две бутылки вина и шоколадку, повернулся к девушкам и замурлыкал какие-то нелепые детские пошлости. «С Глори и то было лучше», – хмуро подумал Мерло, пытаясь проползти по разбитой дороге на школьное футбольное поле. Почти стемнело, но несколько ребятишек продолжали пинать мяч.

– Встань за дальними воротами, – сказал Бейт.

Он выудил из кармана несколько одноразовых стаканов, открыл вино и начал расхваливать прелести нейронного модулятора и группового подключения к нему. Бейт говорил так шаблонно, что было понятно – он только читал об этом, но никогда в действительности не пробовал. Было понятно для Мерло, для девушек на заднем сиденье – Бейт сейчас был самым мудрым и самым интересным человеком на всей планете. Одна из них охотно пила вино, но отказывалась подключаться к нейронному модулятору. Вторая не пила, но и не отказывалась.

– Тогда сделаем это втроем, – сказал Бейт и подлил отказавшейся девушке еще вина.

Она забрала остатки шоколадки и выбралась из машины, согласившись подождать подругу снаружи. Мерло настроил нейронный модулятор на троих, выбрав программу необитаемого острова.

– Вот это да! – сказала девушка, оказавшись в нейронной модуляции.

– Вот это да! – подхватил Бейт.

Мерло пожалел, что не активировал ночной режим. Так было бы проще заняться делом, а не ждать, когда все налюбуются на яркие фантазии разработчиков.

– Не хочу секса, хочу просто оглядеться! – сказала девушка.

Мерло заставил себя улыбнуться.

– На другой стороне острова есть пляж, – сказал он девушке.

– И что? Я смогу искупаться?

– Сможешь.

Мерло прервал свою модуляцию и выбрался из машины.

– Быстро ты! – сказала девушка со стаканом вина и черными от шоколада зубами.

– Ничего не было, – для порядка сказал Мерло и закурил сигарету.

– Совсем? – удивилась девушка и, нетрезво икнув, жестом попросила у Мерло сигарету.

– Совсем.

– Почему?

– Потому что твоей подруге понравился остров и она захотела просто искупаться.

– Там можно купаться?!

– Да.

– А утонуть там можно?

– Нет.

– Жаль. Было бы интересней.

– Достань а-лис, подключись к модулятору, и будет тебе интерес.

– А-лис? Это что?

– Это… – Мерло посмотрел на девушку и устало покачал головой. – Ничего серьезного.

– Понятно, – протянула она.

Какое-то время они молчали.

– А ты знаешь, что у нас в городе тоже делают нейронные программы? – неловко спросила девушка, словно желая доказать, что не такая глупая, как кажется.

– Нейронные программы? – переспросил Мерло, продолжая наблюдать, как дети у других ворот пинают футбольный мяч.

– Да, только они… интимные.