Шахматы дьявола Романов Андрей
— Нет. Это был вор-карманник.
Цирк расположился на просторной площадке на краю города. Большой шатер, где проходили представления, был выкрашен в сине-белые цвета. Перед входом расположилась касса и множество ларьков, торгующих сладостями и напитками. Сейчас здесь никого не было. Григорий со Степаном обогнули шатер. В этом месте находились вагончики артистов и обслуживающего персонала цирка.
— Любезный, не подскажите, где нам найти иллюзиониста? — обратился Григорий к пробегающему мимо него седому мужчине.
— Генрих Карлович?
— Именно он.
— Вы его друзья?
— Скорее поклонники.
— Генрих Карлович не любит посетителей.
— Думаю, что для нас сделают исключение.
— Не уверен, — с сомнением произнес мужчина. — Генрих Карлович у нас со странностями. Очень нелюдимый человек. Его вагончик стоит в отдалении от других. Возле зверинца.
— Где это?
— Вон там, — мужчина протянул руку, указывая направление. — На его вагончике нарисован факир с дудочкой, сидящий перед танцующими змеями.
— Большое спасибо, — поблагодарил Григорий.
Вагончик стоял на видном месте. Сразу за ним располагались клетки с животными, а справа от него шатер.
— Кажется, меня привезли сюда, — неуверенно сказал Степан. — Вход в шатер с другой стороны.
— Сейчас это не важно. Идем сразу к магу.
Как только они открыли дверь, на них с лаем набросился бультерьер. Степан быстро отскочил в сторону и выставил перед собой свою спортивную сумку. Григорий присел на корточки и посмотрел в глаза собаке.
— Что-то ты приятель слишком агрессивный. Наверное, тебя плохо кормят.
Собака прекратила лаять подошла ближе и начала обнюхивать протянутую руку. Потом чихнула и стала пятиться назад.
— Не трогайте мою собаку, — раздался голос из глубины вагончика.
— И в мыслях не было, — ответил Григорий.
— Кто вы такой и что вам надо? — спросил хозяин вагончика. Одет он был в сценический костюм. Хорошо подогнанный по фигуре фрак, на голове розовая чалма со страусиным пером, а на плечах фиолетовый плащ.
— Я профессор философии Бастицкий. Хочу поговорить с вами о ваших магических опытах.
— Молодой человек очень болтлив, — Генрих Карлович бросил злой взгляд на Степана. — Вам не повезло. Я не даю интервью.
— Тогда я учиню вам допрос.
— Что?
Григорий нанес удар кулаком в грудь, заставив иллюзиониста пролететь пол вагончика и распластаться на полу.
— Степан, закрой дверь. Хозяин очень боится сквозняка.
Генрих Карлович, тяжело дыша, поднялся с пола и сел на диван.
— Меня интересует судьба бедной крысы, которой вы так жестоко отрезали голову, — сказал Григорий.
— Убежала, — хрипло произнес иллюзионист.
— Степан, поищи это млекопитающее. Мне кажется, что фокусник нас обманывает.
— Я боюсь собак.
— Этот милый поросеночек ничего плохого тебе не сделает.
Степан посмотрел в сторону бультерьера. Тот забился под диван и оттуда наблюдал за незнакомыми людьми. Создавалось ощущение, что собака чем-то напугана.
— Кто дал вам эту крысу? — продолжал расспрашивать Григорий.
— Я ее сам поймал два дня назад, — ответил Генрих Карлович.
— Вы еще и крысолов?
— Если вы не покинете мой вагончик, то я вызову милицию.
— Для великого мага очень даже постыдный поступок. Я на вашем месте превратил бы нас в лягушек.
— Что вы от меня хотите?
— Чтобы вы честно ответили на мои вопросы.
— Хорошо. Я отвечу на все ваши вопросы, — Генрих Карлович поднялся с дивана и подошел к столу. Налил себе из чайника в стакан воды и начал жадно пить. Потом вытащил из-под стола плетеную корзину.
Григорий перехватил летящий в него предмет у самого лица. Раскрыв капюшон, и выставив свои зубы, на него смотрела кобра. Ее тело обвилось вокруг его руки. В следующее мгновение Григорий завязал змею замысловатым морским узлом. Немного подумав, откусил ей голову и начал пить кровь.
— Подкрепиться никогда не мешает, — удовлетворенно сказал Григорий, бросив змею под диван.
Бледный Генрих Карлович с ужасом наблюдал всю эту сцену. Он медленно опустился на табурет. Его начала бить дрожь.
— Так вы один из них?
— Если выкинете еще один подобный фортель, то следующая голова, которую я отгрызу, будет ваша, — пообещал Григорий.
— Я нашел ее, — радостно сообщил Степан. Он на вытянутой руке нес клетку с крысой.
— Так откуда взялось это создание?
— Ее принесла мне девушка, с которой вчера пришел этот молодой человек, — произнес дрожащим голосом иллюзионист.
— Не стоит испытывать моего терпения, — с угрозой в голосе произнес Григорий. — Рассказывайте все с самого начала.
— Неделю назад ко мне пришла девушка, которая назвалась Наташей. Она предложила выполнить для нее одну работу. Я ее хотел прогнать, но эта девица сделала то же самое, что и вы.
— Отгрызла голову змее?
— Да.
— Что было дальше?
— Откуда Наташа узнала о моем пристрастии к оккультным наукам, я не знаю. Она была в курсе всех моих, даже маленьких увлечений. Ей нужен был человек, который смог бы красиво устроить представление черной магии. В конце концов, мне пришлось согласиться, — Генрих Карлович нервно потер шею. — Наташа научила, как оживить крысу. Дальше вы знаете.
— Хорошо. Я вам верю, — удовлетворенно кивнул головой Григорий. — Где мне найти Наташу?
— Не знаю. Она всегда приходила сама. Никаких телефонных номеров не оставляла.
— Наташа не говорила, что еще раз посетит вас? Может, обещала принести деньги за выполненную работу?
— Какие деньги? — замахал руками иллюзионист. — Я буду рад, если больше никогда ее не увижу.
— Неужели крысу она вам подарила? — удивился Григорий.
— Сказала, чтобы я ее оберегал и хранил, как зеницу ока.
— Значит, обязательно должна объявиться, — сделал вывод Григорий.
— Еще она принесла все необходимое для магического опыта. Кроме старинного кубка, ничего ценного.
— Где это имущество находится?
— В шатре, который стоит напротив моего вагончика.
— Там же вы устроили мистический спектакль?
— Совершенно верно.
— Пойдемте, посмотрим на эти предметы, — приказал Григорий.
Все направились к выходу. Григорий услышал чавканье, доносившееся из-под дивана. Там бультерьер лакомился обезглавленной змеей.
Генрих Карлович открыл дверь и тут же повалился на Григория. В груди у него торчала арбалетная стрела. Выстрел был исполнен мастерски. Стрела попала точно в сердце. Григорий увидел, как стройная фигура, одетая во все черное, отделилась от шатра и устремилась к неподалеку стоящему джипу. Как только девушка села в машину, она тут же отъехала.
— Думаю, что в шатре нам уже делать нечего, — с сожалением произнес Григорий.
— Нам бы и отсюда побыстрее надо уматывать, — сказал Степан, глядя на мертвого иллюзиониста.
— Ты прав мой юный друг. Только закончим одно дело.
— Какое дело? Если нас здесь застукают, то обвинят в убийстве.
— Надо избавиться от крысы.
— Выпустите ее на волю, — предложил Степан.
— Человечество уже много веков не может избавиться от этой напасти. Ты же хочешь подарить миру полчища бессмертных грызунов.
— Они могут размножаться? — ужаснулся Степан.
— Не знаю, но не хочу рисковать.
Григорий достал из клетки крысу и обезглавил ее ножом, который нашел на столе. После этого вышел из вагончика и направился к клеткам с животными.
— Вы хотите скормить ее хищникам?
— Совершенно верно.
— А вдруг крыса оживет в желудке животного? — сделал предположение Степан.
— Туловище отдадим тигру, а голову пантере.
Григорий смотрел, как хищники уплетают крысу в глубокой задумчивости. Степан в это время отчаянно вертел головой, боясь, что их здесь может кто-нибудь увидеть.
— Интересная мысль меня сейчас посетила, — произнес Григорий. — Не создал ли я только что вечно сытого тигра?
— Григорий, я вас прошу, пойдемте отсюда, — взмолился Степан. — Не время думать о вечном.
Они пешком дошли до окружной трассы, где поймали попутку. Водитель рефрижератора высадил их на автовокзале. Здесь Степан потребовал сделать остановку и посетить кафе. Он с утра ничего не ел.
— Григорий, неужели вы до сих пор не знаете, могут ли вампиры размножаться? — спросил Степан, когда принесли десерт.
— Не было случая это проверить.
— Не верю.
— Однако это так. Роберт и Бертольд приняли в свое время обет безбрачия. К своим клятвам они относятся очень ответственно. Тем более, что до сих пор оба считают себя тамплиерами. Гуго всегда относился к браку равнодушно. Рядом с одной женщиной долго находиться не мог. Но, насколько я знаю, ни одна из них никаких претензий ему не предъявляла.
— А вы?
— Видишь ли, смотреть на увядающий цветок всегда грустно. Когда умирает близкий человек, то это всегда больно. Эта боль раздирает твою душу на части. Долгая скорбь может свести человека в могилу. Бессмертный же обречен на вечное страдание. Мне не хочется вторично посетить этот ад.
— Вы до сих пор не можете забыть Лейлу?
— Нам пора двигаться дальше, — Григорий поднялся из-за стола и направился к выходу.
Глава пятьдесят первая
Приятно идти по летнему лесу. Дурманящий запах зелени кружит голову, а пение пернатых теноров ласкает слух чарующей мелодией. Девственные леса, не искалеченные топором, несут в себе положительную энергетику, рождающуюся в недрах Земли. Окружающая природа приносит успокоение души, способствует рождению только светлых и чистых помыслов.
— Григорий, зачем мы забрались в эту глушь? — спросил Степан, очередной раз, срывая с лица паутину. — Была же нормальная, хоть и пыльная, дорога.
— Бедное дитя бетона и асфальта. Он предпочитает глотать пыль, вместо того, чтобы наслаждаться девственной и непорочной природой.
— Разве природа может быть порочной?
— Конечно. Ведь многое в ней рождается путем скрещивания противоположных полов, как и у людей. Некоторые растения являются творениями рук дьявола.
— Не слышал о таких, — удивился Степан.
— Слышал и знаешь, только не задумывался об этом.
— Приведите хоть один пример, — потребовал Степан.
— Пожалуйста. Табак, растения наркотической группы, галлюцигенные грибы и ягоды. Различных кровососов, наверное, тоже создал дьявол, — Григорий звучно шлепнул себя по шее, убив очередного комара.
— Вы себя тоже к этой группе причислили? — рассмеялся Степан.
— Конечно. Только с маленькой оговоркой. Я из тех вредных существ, которые помогают сохранять в мире разумный баланс добра и зла.
— Волков называют санитарами леса, а вы, выходит, санитар человеческих душ, — ухмыльнулся Степан.
— Очень даже правильное сравнение, — согласился Григорий.
— Обманываете вы меня.
— Как ты мог такое подумать? Я нахожусь всего лишь на одну ступеньку ниже ангелов в божественной иерархии. Делать добро — мое жизненное кредо.
— Вы слишком практичный человек. Поэтому, тащите меня сквозь эти дебри не из желания приобщить коренного горожанина к девственной природе, а из личных корыстных целей.
— В этом ты прав. Дорога, по которой тебе так понравилось идти, в два раза длиннее той, по которой мы идем сейчас.
— Интересно, что вы называете дорогой? — спросил Степан, споткнувшись об одну из многочисленных коряг, в изобилии попадающихся на их пути.
— В России понятие «дорога», очень относительное. Помимо отвратительного качества, есть еще один интересный аспект. Если из пункта А в пункт В провести прямую линию, то это расстояние будет равняться одному километру. Когда же строители построят дорогу, то ее длина будет равняться пяти километрам.
— По-моему вы знаете ответ на эту головоломку, — рассмеялся Степан.
— Знаю, знаю. Все об этом знают, и всех это устраивает. Одни зарабатывают деньги на лишних километрах, другие тратят деньги на покупку дополнительной пары обуви. В результате: начиная с правительства, и кончая грабителями с большой дороги — все имеют свой навар.
— Долго нам пробираться сквозь эти буреломы? — спросил Степан.
— Через десять минут мы выйдем на твою пыльную дорогу, — пообещал Григорий.
Густой лес закончился неожиданно. Обогнув дерево в два обхвата, путники вышли на грунтовую дорогу.
— Куда нам теперь? — спросил Степан.
— Налево. Там дорога раздваивается. На перекрестке должен стоять указатель с названиями деревень.
Спустя пять минут они подошли к развилке с указателем. Деревянная табличка так почернела от солнца, что надписи на ней невозможно было разобрать. Под указателем сидел бородатый старик в одежде, которую носили крестьяне в прошлом веке. Картуз с помятым козырьком лежал перед ним.
— Подайте добрые люди убогому на пропитание, — жалостливым голосом пропел старик.
Степан начал хлопать себя по одежде, вспоминая, где у него завалялась мелочь.
— Что ты собираешься делать? — поинтересовался Григорий.
— Помочь старому человеку бескорыстным пожертвованием.
— Ты никогда не слышал, что попрошайничество — это очень доходный криминальный бизнес?
— Неужели вы думаете, что в этом захолустье существует организованная преступность? — отмахнулся Степан, и бросил в картуз несколько металлических рублей.
— Дай Бог вам здоровья, молодой человек, — с поклоном произнес старик.
— Дедушка, а как нам пройти в Боброво? — спросил Степан.
— Я тоже туда иду и могу проводить. Вот только ножки меня плохо слушаются. Ранен я был в русско-японскую войну.
— Сколько же вам лет? — удивился Степан.
— Я уже со счета сбился, — вздохнул старик.
— Врет он все, — ухмыльнулся Григорий.
— Ничего удивительного здесь нет, — возразил Степан. — В глубинке люди долго живут.
— Блажен, кто верит.
— Скажите честно, что жалко денег.
— Да богатству этого типа могут позавидовать многие олигархи, — рассмеялся Григорий.
— Злой вы, — обиделся старик.
— Не слушайте вы его. Давайте я вам помогу встать, — Степан протянул руки старому человеку. — Обопритесь на меня.
Старик с помощью молодого человека поднялся, но тут же опять сел на землю.
— Что-то совсем ноги перестали держать.
— Мы вас понесем, — предложил Степан. — Далеко до деревни?
— Всего три километра.
— Григорий, помогите мне.
— Я этого халявщика на себе не потащу.
— Сердца у вас нет, — возмутился Степан.
Старик оседлал студента, и они тронулись в путь. Через двести метров Степан понял, что взял на себя непосильную ношу. Дед оказался очень тяжелым.
— Ты не торопись сынок, следи за дыханием, — посоветовал старик. — Если хочешь, то я песню спою. Под музыку в походе завсегда веселее шагалось.
— Лучше про войну расскажите, — попросил Степан.
— Про какую войну тебе рассказать? У меня, их много было.
— А про какую хотите. Мне все интересно будет.
— Тогда я тебе поведаю про русскую компанию.
— Что-то я не помню такой компании, — наморщил лоб Степан.
— Ну, как же? Война тысяча восемьсот двенадцатого года.
Ноги у Степана подкосились, и он рухнул на землю. Трудно было понять, что больше способствовало этому падению — физическая усталость или последнее заявление деда. Когда студент поднялся на ноги, то застал старика сидящим на пне. Тот достал трубку и начал набивать ее табаком.
— Вы ошиблись, Григорий, утверждая, что он врун. У дедушки явно поехала крыша.
— Ты как всегда ошибся, — возразил Григорий. — Он вполне в здравом уме.
— При Бородино мы красиво пошли в атаку. Видели бы вы молодой человек это зрелище. Весь эскадрон на лошадях черной масти. Гусарские мундиры блистали позолотой, всадники, как на подбор — все красавцы, — тем временем невозмутимо рассказывал старик.
— Это вы называете здравым умом? — возмутился Степан.
— Странный ты человек Степа. С удовольствием растопыриваешь свои уши, позволяя повесить на них лапшу, и возмущаешься, когда слышишь чистую правду, — рассмеялся Григорий.
— Прекратите смеяться, и переведите свой бред на нормальный язык, — попросил Степан.
— В русско-японской войне старик не участвовал, а при Бородино действительно мчался на своей кляче в атаку. Один хорунжий взял его на пику, после чего бравый гусар свалился в лужу.
— Боже мой, посмотрите на этого хвастуна, — возмутился старик. — Тебе повезло, что в это время мне попала в глаза пыль.
— Плохому танцору все время, что-то мешает, — язвительно заметил Григорий.
— Какой ты злопамятный. Я мог бы напомнить, как при Аустерлиц сшиб тебя с коня.
— Я разрешил тебе это сделать. Мой срок службы в кавалергардах заканчивался. Нужно было менять имя. Вот я и воспользовался героической смертью.
— Григорий, вы знаете этого старика? — возмутился Степан. — Что за спектакль вы пере до мной разыграли?
— Я пытался тебя отговорить делать глупости, но ты меня не захотел слушать, — напомнил Григорий. — Разреши представить тебе моего давнего друга — Гуго Лангонский.
Француз поднялся на ноги и церемониально поклонился.
— Гуго, мне тоже очень интересно, зачем этот нелепый маскарад? — спросил Григорий.
— Мне пришлось удариться в бега. После того, как ты позвонил и сообщил о своем приезде, случилась маленькая неприятность.
— На тебя ополчились мужья-рогоносцы? — предположил Григорий.
— Хуже. Жители трех деревень жаждут моей смерти.
— Что ты натворил в этот раз?
— Мне захотелось пожить в этом замечательном крае. Я построил в чаще леса избушку и наслаждался жизнью. Иногда посещал близлежащие деревни, чтобы не одичать. Народ здесь собрался религиозный, но вот беда — священников в эту глушь на аркане не затащишь. Пришлось взять на себя обязанности проповедника. В одной деревне живут православные, в другой мусульмане, а в третьей буддисты. Один раз в месяц, но в разные дни, я приходил в деревни и просвещал этих несчастных, отвечал на их вопросы, разъяснял сложные религиозные постулаты. Видел бы ты, как светились лица этих людей после моих проповедей.
— Большего кощунства ты придумать не мог, — горестно вздохнул Григорий.
— Какое кощунство? Я все эти религии знаю лучше любого святоши. Могу наизусть цитировать и Коран, и Библию. От чистого сердца рассказывал людям то, что они хотели слышать.
— Не трудно догадаться, что тебя, в конце концов, разоблачили.
— Думаю, что на меня кто-то настучал. В один прекрасный день, к моей хижине пришли мужики из всех трех деревень. Нашли мои парики и одежды священнослужителей.
— Улики на лицо, — рассмеялся Григорий. — После этого начался суд.
— Какой суд? Мне даже слово не дали сказать. Огрели по спине колом, мусульмане схватились за ножи. Удивляюсь, как я вырвался из рук этих кровожадных фанатиков. Все мои проповеди, в которых я призывал к миру и любви были забыты, — вздохнул Гуго.
— Не переживай. Своим ужасным поступком ты смог добиться того, чего не могут сделать многие политики, — попытался успокоить своего друга Григорий.
— Ты это о чем? — подозрительно спросил Гуго, почувствовав в словах своего друга подвох.
— Тебе удалось объединить людей разных религий. По твоим словам, они выступили дружным и единым фронтом на борьбу с шарлатаном, — рассмеялся Григорий.
— Вместо того, чтобы смеяться, посочувствовал бы. Они сожгли мой дом. Теперь я, как последний бомж, вынужден скитаться по бескрайней России с протянутой рукой, жить подаяниями и вести нищенское существование.
Степан растерянно слушал горестное повествование Гуги. Сначала ему было смешно, но под конец монолога у него невольно увлажнились глаза. Это заметил Григорий.
— Гуго, хватит паясничать. Ты довел до слез молодого человека.
— Это от того, что у него доброе сердце, а у тебя вместо него камень.
— Нет. Это от того, что юноша твое кривлянье принимает за чистую монету. Он не знает, что у новоиспеченного бомжа под Парижем стоит особняк, похожий на дворец, а в швейцарских банках открыты счета с бесконечной вереницей нулей после цифры один.
— Прекрати считать чужие копейки. Лучше скажи, зачем ты сюда приехал?
— Я тоже в бегах. За мной началась настоящая охота. Вот и решил у тебя отсидеться.
— Время ты выбрал неудачное, — вздохнул Гуго. — Как ты понимаешь, мне отсюда надо срочно удалиться.
— Тогда наш путь лежит в Германию, — сообщил Григорий. — Думаю, что Бертольд не откажется принять старых друзей.
Глава пятьдесят вторая
Поезд быстро мчался по бескрайним просторам Сибири. Чтобы не скучать в пути, Григорий набрал кучу различных газет. Гуго часами раскладывал пасьянсы, а Степан развлекался детективами.
Читать бесплатно другие книги:
