Афганский гладиатор Тамоников Александр

– Но тут отмечено, что ты постоянно пил почти неделю.

– Ну, раз отмечено, значит, запойный.

Генерал взглянул на комбата:

– В чем дело, Марат Рустамович?

Подполковник откашлялся:

– Я не видел и не читал содержимое этой папки.

– Замечательно! Так, а это что? Совсем свежий документ, рапорт начальника штаба. Ты, Марат Рустамович, разрешал заместителю обращаться к вышестоящему командованию?

– Да! В устной форме!

– Что ж, посмотрим, что хочет довести до командира дивизии твой начальник штаба.

Прочитав рапорт, Максимов бросил его на стол перед Тимохиным:

– Гломов написал правду?

Александр взглянул на текст рапорта, ответил:

– Не совсем! Никто его не трогал. Стычка была, да, но без рукоприкладства. Солдаты наряда могут подтвердить.

Генерал откинулся на спинку кресла:

– Опять стычка с начальником штаба!

За Тимохина неожиданно заступился командир батальона:

– Знаете, Николай Георгиевич, Гломов может вывести из себя кого угодно. Спесивая, самодовольная, высокомерная личность. Я просил перевести его в автобат! Мне такой начальник штаба не нужен! И Тимохин здесь ни при чем! Мне Василенко хватает, а дуэт с Гломовым для батальона это уже перебор.

Максимов спросил:

– Не помню, Гломов в Афганистане служил?

– Никак нет!

– А Василенко?

– Тоже нет!

– Ясно! О них позже, сейчас мы разбираем поведение Тимохина. И оно далеко не безупречно.

Генерал повернулся к старшему лейтенанту:

– Ответь мне, Тимохин, ты что, спокойно жить и служить в батальоне не можешь? Только не кивай на замполита и начальника штаба. В конце концов, если бы соблюдал требования Устава, то у них просто не могло быть к тебе претензий! И этого, – он поднес папку, – не было бы! Я читал отзывы о том, как ты работаешь в командировках. И с отчетами о проведении вашей группой сложных акций знаком. И у меня создается впечатление, что в Афгане Тимохин один человек, а в рембате, в Союзе, совершенно другой. Ты специально здесь нарываешься на неприятности? Или считаешь, если понюхал пороху, то остальные тебе в подметки не годятся? Ты боевой офицер, а кто не воевал – полуфабрикаты?

Тимохин ответил:

– Я такой, какой есть. И здесь, и «за речкой» никого ниже себя не ставлю, но терпеть беспредел начальников, которые ради собственной карьеры готовы идти по головам подчиненных, не намерен. Кто хочет, пусть терпит, я не буду. Можете делать со мной все что угодно.

Генерал покачал головой:

– Понятно! Мне ясна твоя жизненная позиция. Не один ты такой у меня. И это хорошо! Но вот как мне подписывать представление о твоем новом назначении с повышением?

Тимохин ответил:

– Вас кто-то заставляет переводить меня на вышестоящую должность? Не подписывайте представление, раз не можете, я в претензии не буду. Тем более что повышение это – туфта полнейшая. Должность старшего инженера никому не нужна. Ну разве что офицерам, которым дают дослужить выслугу, чтобы без пенсии не остаться.

Максимов поднялся, прикурив сигарету, прошелся по кабинету:

– Я бы, может, и не подписал, раз желаешь и дальше в старших лейтенантах ходить. Но все дело в том, что тебе уже присвоено звание капитана. Мое же представление чистая формальность, дабы придать присвоению обоснование. Хорошее же у меня получается обоснование повышения офицера, который оброс взысканиями, как кактус иглами. И ты, Тимохин, не хочешь мне помочь.

– Но что я-то могу сделать, если сами видите, – старший лейтенант указал на папку, – замполит с начальником штаба в дерьмо хотят втоптать меня. Ну не по нраву им, когда кто-то осмеливается высказать собственное, отличное от их, мнение! Когда так называемые офицеры постоянно провоцируют на столкновение, да еще и врут в рапортах. Причем внаглую! Что мне, задницу им лизать?

– Ладно, успокойся! И не забывайся. Все же с командиром дивизии разговариваешь!

Генерал затушил окурок, вернулся за рабочий стол:

– Там тебе не только капитана присвоили, еще и медалью «За боевые заслуги» наградили. Медаль у полковника, что курирует ваши группы. Поздравляю!

– Спасибо! Интересная у нас беседа получилась!

– Да, интересней не бывает! Значит, в четверг убываешь в штаб округа!

Максимов взглянул на комбата.

Подполковник кивнул:

– Я в курсе, нужные документы будут готовы.

– Ты еще пару человек в Ашхабад откомандируй, чтобы командировка Тимохина не привлекла ненужного внимания.

– Есть! Все сделаем, как надо, Николай Георгиевич!

Комдив спросил у Тимохина:

– Где последний раз задачу отрабатывали?

Старший лейтенант ответил:

– Недалеко от Саланга.

– Тяжело было?

– Нормально!

Генерал задумчиво повторил:

– Нормально! Мои тоже всегда отвечали нормально, а потом груз «200» в Союз отправляли. Война – это уже ненормально. Но ладно!

Он встал, протянул руку Тимохину:

– Удачи тебе на выходе! И давай-ка договоримся, пока находишься здесь, в гарнизоне, ведешь себя тихо. С замполитом, Булыгиным и Гломовым я разберусь. Новая должность позволит тебе обрести некую самостоятельность, должность инженера тем и хороша, что она, действительно, никому не нужна, а офицер, занимающий ее, не имея личного состава, подчинен заместителю по вооружению и командиру части. К тому же его гораздо проще отправлять в любую командировку! Ну что, договорились, Сан Саныч?

Старший лейтенант пожал руку комдиву:

– Договорились, товарищ генерал!

– Вот и хорошо! Тимохин свободен! Галаев, останься на пару минут!

Александр вышел из штаба танкового полка на улицу, где его дожидался Шестаков. Лейтенант тут же подошел к Тимохину:

– Долго тебя продержал комдив! Сильный разнос устроил?

– Да нет, просто поговорили по душам!

– Говорил же, у комдива сегодня хорошее настроение. Но за стычку с начальником штаба вздрючил?

– Не без этого!

– В общем, на этот раз пронесло! А Василенко с Булыгиным каковы, а? Это ж надо, чуть ли не по минутам нашу службу расписали. Хотя насчет тебя не знаю, а вот обо мне все написали. Я не помню, что делал, они помнят. Ну не суки, Сань?

– Мы с тобой тоже хороши!

– Ты чего?

– Ничего! Прав комдив, перед тем, как на кого-то кивать, следует на себя со стороны посмотреть!

– Э-э! Видно, хорошо тебя генерал обработал.

– Неплохо, Вадик, неплохо! Надо подзавязывать борзеть! Лишить этих стукачей возможности закладывать нас! Что совершенно не означает гнуться перед ними! Просто не давать повода зацепить, и все!

– Так что, ты теперь на мировую с Гломовым пойдешь?

– Не дождется!

– Тогда я ни хрена тебя не понял!

– Не ломай голову, Вадик! Служи по-тихому, тем более – у тебя сейчас стимул образовался в виде прекрасной Елены. Оттрубил свое в батальоне – и к ней!

Лейтенант потер подбородок:

– А ты прав, Сань! В микрорайоне закладывать некому, так что там спокойно можно и выпить, и расслабиться. Вот если б еще и ты с подружкой Ленки схлестнулся, вообще отлично было бы! Еще не надумал познакомиться с ней?

– Еще не надумал.

– Ладно, думай. Надумаешь скажешь, сходняк вмиг организую!

– Лады! А сейчас по ротам!

– Быстрее бы день пролетел!

– Пролетит, если делом займешься.

– Да, дел хватает.

Офицеры, дойдя до плаца батальона, разошлись в разные стороны. Шестаков направился сразу в парк боевых машин и мастерских, Тимохин решил заглянуть в казарму. Там дежурный передал ему телеграмму. Вызов на телефонные переговоры. Мать, видимо, соскучилась, а может, и случилось что. Он взглянул на время переговоров. 19-00 по Москве, значит, в 22-00 по местному. Пойдет. Переговорный телефонный пункт в это время, как правило, свободен, соединят быстро. Надо «копейку» проверить. Последняя маршрутка уходила от магазина гарнизона в 19-30. Больше в Кара-Тепе, кроме дежурной машины, добраться не на чем. Но дежурку надо еще выпрашивать. Хорошо, что «Жигули» год назад приобрел по сходной цене. Автомобиль был весьма полезен в отдаленном гарнизоне. Положив телеграмму во внутренний карман рубашки, Тимохин направился в парк. Переодеваться не стал. Времени до обеда осталось всего ничего. Командира роты нашел на площадке перед ПТОР, пунктом технического обслуживания и ремонта машин. Тот распекал молодого солдата второго взвода. Увидев заместителя, спросил:

– Освободился?

– Как видишь!

Ротный, отпустив солдата, поинтересовался:

– Ну и чего там было у комдива?

– Все нормально!

– Шестака генерал, как обычно, отправил на губу?

– Нет!

– Даже так?

– Максимов сегодня в хорошем настроении.

– Ясно!

Тимохин достал телеграмму, протянул Смагину:

– Вот, в казарму с почты принесли.