Я Пилигрим Хейз Терри
Взобравшись на широкую палубу из тикового дерева, я увидел, что каюта расположена сзади и достаточно низко, а штурвал, наоборот, высоко, что давало хороший обзор моря. Легко было догадаться, почему русскому захотелось спасти это судно.
Я зашел в рулевую рубку, спустился вниз, неспешно осмотрел спальные помещения и камбуз. Когда я занимался парусным спортом, то слышал, что якобы один раз в жизни корабль разговаривает с моряком. Я уже знал: что бы ни случилось, это судно будет моим.
Хозяин поднялся вслед за мной на борт. Я вылез из носового люка и столкнулся с ним около лебедок.
– Сколько времени уйдет на покраску? – спросил я.
– Неделя.
– Будет нелегко подобрать паруса.
– У нас сохранились оригиналы, они с заплатами, но их вполне можно использовать. Зайдем в офис, я покажу вам документацию.
Через каких-то полчаса я обговорил цену, добавив двадцать тысяч долларов для модернизации навигационного оборудования и снабжения судна провиантом, топливом и водой. Попросив у владельца сотовый телефон, я вышел из мастерской и позвонил Финбару Ханрахану в Нью-Йорк, попросив, чтобы он перевел деньги на счет хозяина мастерской.
Старый адвокат даже не спросил, на что я хочу потратить эти деньги. Услышав, что я в Турции, он, наверное, предположил: у меня там очередное правительственное задание. Прежде чем закончить разговор, я также попросил его отправить тридцать тысяч доктору Сиднею в благодарность за все сделанное для меня. Я решил, что не вернусь в дом Сиднея, а ночевать буду на судне, следя за ходом работ. Со мной был рюкзак, в нем «SIG» и письма, а больше мне ничего не было нужно. Да и прощаться я никогда не любил.
Вернувшись в офис, я вспомнил, что забыл уточнить одну важную деталь. И спросил:
– А как называется это судно?
– «Странник», – ответил хозяин.
Я кивнул. Теперь отпали последние сомнения: этот кеч предназначен именно мне. Кажется, я упоминал уже, что в старину слово «пилигрим» означало «странник», «кочевник».
Глава 51
Я вышел в море рано утром в понедельник, и, хотя судно было слишком велико для одного человека, навыки, полученные когда-то от Билла, очень пригодились. Скажу без хвастовства: я быстро научился вполне прилично управлять своим кораблем.
Он, наверное, имел странный вид: свежевыкрашенный корпус, выцветшие паруса и залатанный спинакер. Однако у меня не было нужды беспокоиться из-за этого: надвигалась зима, и если я и видел другие суда, то где-то далеко на горизонте.
Навыки судовождения вернулись ко мне, и уверенность в себе росла с каждым днем. «Странник» с годами не утратил великолепной скорости, и через три недели я уже приближался к итальянскому «сапогу», намереваясь двигаться в Адриатическое море, в хорватский Сплит.
Добравшись до западного побережья Греции, я остановился в крошечном селении, состоявшем главным образом из ветхого причала и универсального магазина, чтобы пополнить свои запасы горючего и съестных припасов. Пожилой грек, владелец магазина, заправил топливом дизель «Странника», уложил мои покупки – молоко и фрукты – в картонные коробки, а сверху бросил ворох нераспроданных в предыдущие месяцы номеров «Интернэшнл геральд трибюн».
– Возьмите эти газеты, иначе я просто сожгу их.
Пару дней спустя, попивая кофе в лучах заходящего солнца, я уже собирался отправиться на прогулку по пустынному берегу моря, как вдруг обнаружил среди финансовых новостей на последней странице одного из номеров газеты любопытную статью. В ней говорилось, что греческая полиция не обнаружила ничего подозрительного в смерти молодой женщины, упавшей в воду с борта собственной роскошной круизной яхты у берегов острова Миконос. Как сообщали репортеры, эта женщина была вдовой богатого наследника автомобильной фирмы. Неужели речь идет о Додже?
Я сел и бегло просмотрел статью, отыскивая имя погибшей: так и есть, Камерон мертва. По данным полиции, она свалилась с палубы, находясь в состоянии интоксикации: местный судебно-медицинский эксперт обнаружил в ее крови настоящий коктейль из наркотиков и алкоголя.
Чуть ниже красовался снимок Камерон и Ингрид, стоящих под руку. Они позировали фотографам в компании своей мерзкой собачонки на фоне внушительного здания в стиле барокко. С нарастающим ужасом я внимательно прочитал всю статью от начала и до конца, чтобы узнать подробности. Почему, интересно, Камерон умерла?
Через несколько строчек я нашел ответ: Камерон не так давно вновь связала себя брачными узами, на этот раз с Ингрид Коль, женщиной, которую встретила в турецком городе Бодрум.
«Эти две американки были в числе первых, кто воспользовался новым немецким законом, разрешающим однополые браки, – сообщалось в статье. – Они прилетели в Берлин и оформили свои отношения в здании городской мэрии всего лишь через четыре часа после вступления закона в силу. На церемонии присутствовали двое свидетелей, приглашенных прямо с улицы, и собака по имени Джанфранко. После этого парочка отправилась проводить медовый месяц на своей яхте, стоявшей поблизости на якоре…»
Я подошел к лееру правого борта, ловя ртом воздух. Солнце погружалось в море, но я его почти не замечал. Ингрид была права: тогда, во время последней нашей встречи, я действительно не понимал и половины происходящего. Но теперь был уверен, что наконец все понял.
Весь мой опыт и интуиция подсказывали: в тот момент, когда счастливые новобрачные покидали Берлин, жизнь Камерон была, по существу, закончена. Хотя я и не мог этого доказать, но был твердо убежден: хитроумный план Ингрид, разработанный в вихре катастрофы одиннадцатого сентября, имел тайное дополнение, о котором Камерон ничего не знала. Ингрид собиралась заполучить наследство Доджа в единоличное пользование.
«А любила ли Ингрид на самом деле свою подругу?» – спрашивал я себя как истинный дознаватель. Впрочем, я уже знал ответ: после того как вероломная Камерон предала и бросила свою возлюбленную, та от души ее возненавидела.
Конечно, Ингрид не составило труда скрыть истинные чувства: будучи хорошей актрисой, она доиграла свою роль до конца. После того как был заключен брак, Ингрид знала, что ей даже не нужно просить Камерон составить завещание: ведь если та умрет, не написав его, она и так все унаследует в качестве законной супруги.
Все остальное было достаточно просто: вечеринка, длящаяся ночь напролет; прогулка по палубе; прощальный поцелуй на корме при свете луны; а затем изящная ручка Ингрид толкает Камерон, и та падает через леер в воду, в то время как круизная яхта набирает ход.
Стемнело. Я виновато опустил голову, разозлившись на себя за то, что не предвидел такого поворота событий. Слова, вырвавшиеся тогда в запале у Ингрид, не послужили мне предупреждением. Я пошел вниз, в каюту, чтобы посмотреть, когда вышла газета с заинтересовавшей меня статьей.
Это было несколько месяцев назад, с тех пор прошло слишком много времени. Яхта, наверное, уже продана, а деньги переведены в какой-нибудь банк типа «Ришлу», так что найти концы невозможно.
Я не сомневался, что такая пройдоха, как Ингрид Коль, – настоящего имени этой женщины я так и не узнал – в очередной раз сменила обличье, и теперь впереди у нее новая жизнь. Я знал, что преступница успела без следа раствориться в этом огромном мире, защищенная своей безграничной ловкостью и незаурядным умом.
Она была самой способной и удачливой преступницей из всех, кого я встречал, и все же… У меня осталось странное ощущение, что рано или поздно… где-нибудь… на каком-нибудь далеком берегу… на улице чужеземного города… скажем, Таллина или Риги… Дубровника или Кракова… я однажды вновь увижу в толпе ее лицо…
Глава 52
Наступила ночь, но я долго еще сидел на палубе, думая о двух женщинах и событиях, которые свели нас вместе.
Я – тайный агент, и темнота всегда была моим другом, но после посещения «Театра смерти» я стал бояться ее настолько, что казалось, не избавлюсь от этого страха до конца жизни. Я встал, чтобы включить ходовые огни и сверить курс, но внезапно остановился посреди палубы.
Мне показалось, что курс уже выбран. Я глядел на волны, расположение звезд и луны, вслушивался в кричащую тишину.
Я уже бывал здесь раньше.
Это случилось, когда я узрел будущее, выглянув из окна Овального кабинета. Тогда у меня возникло видение: будто бы я плыву один на старой яхте с залатанными и выцветшими парусами. Ветер гонит меня во тьму, и яхта становится все меньше и меньше на фоне безбрежного моря.
И вот пришла эта ночь, и наступил тот миг: я жду в одиночестве, затаив дыхание, когда морская волна накатит на судно. «Странник» накренился, вода пенилась у его носа. Стихнувший на короткое время ветер вновь усиливался. Скорость судна увеличилась, и я подошел к лееру, чтобы привести в действие лебедку. Паруса натянулись, ветер пел свою песню, и, хотя посреди темноты океана не было ни души, я уже не ощущал одиночества.
У другой лебедки стоял Билл Мердок, его широкие плечи опускались и вновь поднимались. Он рассмеялся и крикнул, чтобы я не отклонялся от курса, несмотря на сильный ветер.
На нос с трудом пробралась женщина, чтобы отрегулировать ходовые огни. Поскольку моя мать умерла, когда я был совсем маленьким, я плохо ее помнил, и это всегда являлось для меня источником тайной боли: с каждым годом черты родного лица все больше блекли в моем сознании. А сегодня, при свете сигнальных ламп, я ясно видел маму в мельчайших подробностях.
Сзади раздались голоса. Кто-то говорил по-польски. Женщина с той памятной фотографии, несчастная, которая, прижимая к себе детей, вела их в газовую камеру, была теперь на борту судна вместе со мной. Она сидела в каюте, постаревшая, но счастливая, а вокруг толпились ее взрослые дети и внуки.
Конечно, все на земле умирает, и это было видением смерти, но не моей, а какой-то другой. Я прощался со всеми призраками былого. Как сказал мне много лет назад буддийский монах на дороге, ведущей в Кхун-Юам: «Если хочешь обрести свободу, расстанься со всем, что тебе дорого».
Под куполом этого неба, плывя в темном, как вино, море, я понял, что рожден для мира спецслужб: стать тайным агентом мне было предназначено самой судьбой. Это не было моим выбором, я никогда по-настоящему не хотел подобной участи, но случилось именно так. То, что представлялось мне тяжелым бременем, когда я отправлялся в путь, оказалось даром свыше.
И я знал, что вернусь в Нью-Йорк, может быть, не в этом году, а в следующем. Однажды, в назначенный час, я подойду к зданию на Кэнэл-стрит, нажму на звонок и поднимусь по ступенькам в «Старую Японию».
Дверь квартиры откроется, и я увижу стол, накрытый на троих, потому что человек, живущий здесь, всегда держит свое слово.
Рэйчел бросит на нас взгляд из-за стола, а Бэттлбо рассмеется и протянет мне свою огромную ручищу. Мгновение мы будем глядеть друг на друга, а потом он спросит, зачем я пришел.
Я улыбнусь и ничего не скажу, но в душе буду знать ответ: я точно помню, что написано в Евангелии от Марка, глава шестнадцать, стих шесть.
Это часть эпической истории о воскресении из мертвых, о возвращении к жизни.
Там сказано: «Он воскрес».
Выражение признательности
Кажется, Джон Ирвинг, обладатель Национальной книжной премии за роман и «Оскара» – за сценарий, сказал, что писать историю для фильма – все равно что плавать в ванне, а сочинять роман – то же, что плыть в океане.
Я прочел эти слова задолго до того, как начал писать «Пилигрима», и тогда не мог даже представить себе, насколько велик этот океан и как много усилий необходимо, чтобы его пересечь. Я никогда не сумел бы этого сделать без тех, кто плыл на кораблях поддержки: эти люди всячески подбадривали меня, время от времени крича: «Акула!», когда им казалось, что я пал духом. Было бы крайне неучтиво с моей стороны не выразить им свою самую искреннюю признательность.
Первым среди них я назову Дуга Митчелла, выдающегося кинопродюсера и моего замечательного друга на протяжении стольких лет, что я даже не могу вспомнить, когда состоялось наше знакомство. Дуг не только давал мудрые советы, но всегда верил в меня и поддерживал, когда я в этом крайне нуждался. Я также благодарен Джорджу Миллеру, кинорежиссеру и обладателю премии «Оскар», который однажды пришел в офис, где я работал, и спросил, не хочу ли я написать совместно с ним сценарий. С этого началось овладение искусством придумывать истории – мое путешествие, которое до сих пор не закончилось и, наверное, будет продолжаться, пока, как говорится в «Воине дороги» («Безумном Максе -2»), «моя жизнь не увянет, а зрение не притупится».
Я признателен всей команде «Секома-груп» в Европе, в особенности Тони Филду, Луизе Кнапп и Каролине Скавини, достигшим совершенства в мире бизнеса, за их дружбу, безграничную преданность и большую практическую помощь. Они заботились о столь многих вещах и так часто приходили на помощь, не дожидаясь моих просьб, что я даже не способен подобрать слова, чтобы в должной мере выразить им свою благодарность. Я понимаю, что для литератора это не слишком лестное признание, но тем не менее это именно так.
Хочу также сказать спасибо Франсуа Мишлу и Клеману Бушеру, моим давнишним друзьям и деловым партнерам, которые направляли меня, помогая преодолевать сложности швейцарской жизни, и сделали наше существование значительно более интересным. Они предложили мне отправиться вместе с ними в концентрационный лагерь Натцвайлер-Штрутхоф – мрачное, ужасное место, где я долго стоял в одиночестве, разглядывая фотографию женщины с детьми, направляющихся в газовую камеру. Именно там и зародилась идея этого романа.
Я благодарю Билла Скотта-Керра – издателя группы компаний «Трансворлд», имеющей товарный знак «Бэнтэм-пресс». Его неиссякаемый энтузиазм, дельные замечания, умелая редактура, блестящий маркетинг, горячая поддержка и глубокое знание секретов издательского мира, который способен дать сюжеты, достойные романа Дэна Брауна, – все это превзошло самые смелые мои ожидания. Наверное, я этого по большому счету не заслуживал. Надеюсь, что у меня еще будет возможность отправиться в путь вместе с ним и всей замечательной командой издательств «Трансворлд» и «Рэндом-хаус».
Неменьшую признательность я испытываю к Стивену Маату, своему голландскому издателю: он был первым, купив рукопись этого романа на стадии, когда лишь треть его была закончена, не побоявшись заключить сделку с романистом-дебютантом. Мне всегда казалось, что голландцы – люди мужественные и интеллигентные, теперь я знаю это наверняка! Спасибо тебе, Стивен.
Спасибо тем, кто проводил презентации этой книги: Джей Мандель в Нью-Йорке и Кэтрин Саммерхейес в Лондоне. Эти замечательные женщины всегда без промедления отвечали на мои бесчисленные сумасшедшие письма по электронной почте, делая это в неизменно изящной, умной, а при необходимости и безжалостной манере. Они обе, будучи литературными агентами, проделали просто титаническую работу. Да сопутствуют им впредь успех и процветание.
Я также благодарен Дэнни Гринбергу из Лос-Анджелеса, который был моим другом и агентом в сфере кинематографа гораздо дольше, чем нам обоим казалось. Я доверил ему распоряжаться правами на экранизацию романа, и, думаю, они вряд ли могли попасть в более надежные руки.
Дон Стил из Лос-Анджелеса способен создать хорошую репутацию всему сословию юристов. Он советник в области индустрии развлечений в компании «Хансен и Джейкобсон», действительно замечательный человек и знающий юрист в городе, где и тех и других явно не хватает. Нет ничего удивительного, что Стил работает именно в этой фирме: Том Хансен, человек большого ума и редкого вкуса, и сотрудников нанимает под стать себе. Огромное спасибо им обоим.
Отдельно хочу поблагодарить Брайана и Сэнди Маки за веру в меня и в мой проект, за ту поддержку, которую они оказывали мне на протяжении многих лет. Брайан, ненасытный читатель, осилил все черновые варианты романа, неизменно выдвигая множество полезных предложений и исправляя грамматические неточности. Мы с ним не всегда приходили к согласию относительно корректности употребления отдельных английских слов и выражений, но это никоим образом не уменьшает его огромного вклада в создание романа!
Дженнифер Винчестер оказала нам помощь, которую только я и моя семья могут оценить по достоинству. Терпеливая и спокойная, она всегда рядом, никогда не выходит из себя и не раздражается, даже когда это делаю я. Большое спасибо ей и, конечно же, Маринке Бьелосович, так много работавшей на нашу семью последние восемь лет. Уверен, ей кажется, что это длилось гораздо дольше.
Спасибо моим детям – Александре, Стефани-Мари, Коннору и Дилану за безграничную поддержку и доверие. Благодаря вам, мои дорогие, усилия вашего отца не пропали даром. Особенно хочется отметить Дилана. Каждое утро он приходил в мой кабинет, смотрел на страницы, написанные мною за ночь, одобрительно кивал и всякий раз говорил: «Молодец, папа, хорошо работаешь». Дилану всего четыре года, и читать он пока не умеет, но, безусловно, это самый приятный отзыв о моих трудах.
И конечно же, огромное спасибо Кристен – жене, лучшему другу и моему второму «я», верной спутнице на каждом этапе этого путешествия. Кристен неизменно терпеливо выслушивала мои бесчисленные бредовые идеи и знала, как предать их забвению без лишних обид. Жена всегда умела распознать удачные мысли, когда они приходили мне в голову. Все ошибки в книге – мои собственные, но если в ней есть что-то хорошее – это в значительной степени ее заслуга. Я никогда бы не смог сделать эту работу без поддержки, совета и ободрения Крис. Именно ей с любовью посвящается роман «Я Пилигрим».
Читать бесплатно другие книги:
