Малышкина и Карлос. Магические врата Старкова Елена

Глава 1

Алиса Малышкина спала самым крепким сном, какой только можно себе представить. Занавески в просторной комнате не были задернуты, и через открытое окно вкатилось раннее солнце. Лучи его отскочили от висевшего на стене большого старинного зеркала в резной позолоченной раме и широкой полосой пробежали по пушистому оранжевому ковру на полу, по кровати, настенным часам над нею, но разбудить девочку им так и не удалось.

Алиса уснула очень поздно, потому что ей непременно надо было дочитать до конца «Одиннадцать минут» Паоло Коэльо. Родители считали, и не без оснований, что подросткам рановато читать такие проблемные книги. Хорошо хоть, что мама с папой всегда слишком заняты собой и работой, чтобы контролировать каждый шаг своего единственного чада. Они же эфирят с утра до вечера, иногда даже остаются в телецентре на всю ночь, как, например, сегодня.

Будильник этим утром почему-то не прозвонил, а достойного повода просыпаться самой в такую рань у Алисы не нашлось. Девочка не слышала, как во входной двери повернулся ключ, и в квартиру влетела раздраженная мама. Она сразу заметила Алисин рюкзачок, одиноко висевший на вешалке. В квартире царил классический беспорядок: посуда в раковине на кухне не помыта, и, мало того, чашки, вилки и ложки, книги, Алискины вещи валяются по всей квартире.

– Дочь! – завопила мама, одновременно освобождаясь в прихожей от туфель на высоченном каблуке. – Алиса! Ты опять проспала! Ну вся в папашу своего бестолкового… Алиса!

Расставаться просто так, без всякого сопротивления, с чудесной постелью и цветными снами Алисе ужасно не хотелось. Поэтому она отвернулась к стенке и промычала в подушку, что спит, но мама была непреклонна.

– Ну-ка немедленно вставай! Бессовестная, мы с папой платим такие деньги за курсы английского, а ты дрыхнешь без задних ног! Давай, шевелись. Если поторопишься, еще успеешь!

– А-а-а! – Алиса резко дернулась и села на постели. – Никто не просил вас записывать меня на эти дурацкие курсы! Я не хочу все лето как дура зубрить этот тупоумный английский!

– Это дурам английский ни к чему, а нам очень даже к чему, – возразила мама и сдернула с дочери одеяло.

Пришлось Алисе тащиться в ванную, умываться, одеваться. Наконец она выползла на кухню и налила в чашку заваренный матерью кофе. Мама, кутаясь в шелковый фиолетовый халат, сидела на высоком табурете, положив ногу на ногу, и курила тонкую черную сигарету.

– В городе творится самый настоящий бедлам, – сказала она и подвинула дочери тарелку с бутербродами. – Люди как с ума посходили.

– А что, на работе что-нибудь случилось? – с отсутствующим видом спросила Алиса…

Суета в телестудии Останкино достигла пика. Постороннему могло бы показаться, что это мельтешит и вьется в аду мелкая нечисть, но на самом деле весь этот хаос был тщательно спланирован и продуман до мелочей. Напротив камеры, за стеклянным синим столом с мрачным и неприступным видом восседала Корделия Малышкина, звезда самой популярной новостной программы – ТV Ведомости.

Мимо нее то и дело пробегали редакторы с одинаковыми черными папочками в руках, двое парней выставляли освещение. Корделия смотрела на них с недовольным выражением лица. Перед эфиром ее могла вывести из себя любая мелочь, буквально все что угодно. Поэтому опытные работники студии просто не рисковали приближаться к ней ближе чем на три-четыре метра.

Зато к ней сунулась визажист Света – щупленькая чернявая девушка, напоминающая ворону своим острым носом и черными пронзительными глазками. Корделия, возмущенная бесцеремонностью, отпрянула от протянутой к лицу кисточки.

– Вы что это себе позволяете? – спросила она тихо, но грозно.

Светочка задрожала как осиновый лист.

– Ну пожалуйста, Корделия… – проблеяла она испуганным голосом.

– Какая я вам Корделия, для вас я Корделия Петровна! – сказала как отрезала та. – Извольте выйти вон. Вон отсюда! Поналезли тут всякие!

Светочка быстренько ретировалась, смахивая слезы с покрасневших от обиды щек.

– Какая же ты все-таки… Я бы тебя… – прошептала она тихонько, чтобы никто не услышал.

Светло-рыжая, с острой мордочкой лисенка Ниночка Водорябова, помощник режиссера, подняла ладонь над головой и крикнула:

– Внимание, эфир! – И начала отсчет, сопровождая его энергичными взмахами руки: – Пять, четыре, три, два, поехали!

При счете «два» на лице Корделии расцвела лучезарная улыбка. Как только камера заработала, сразу стало понятно, что в кадре – настоящий профессионал.

– Добрый вечер! – произнесла она своим знаменитым грудным контральто. – Сегодня, двадцатого июня, в восемь часов утра в небе над Москвой появился неопознанный летающий объект. Как сообщили врачи «скорой помощи», по пути следования объекта отмечено несколько случаев необъяснимой потери чувства времени свидетелями этого происшествия. Подробности в нашем специальном репортаже.

На экране появилась картинка очень плохого качества, дрожащая, смазанная и нечеткая. Видимо, кто-то снял происшествие на мобильный телефон. Голос Корделии за кадром тут же это подтвердил:

– К сожалению, у нас имеется только любительская съемка.

По небу неуклюже и как-то бессистемно металось нечто серебристо-каплевидное с длинным огненным хвостом, оставлявшим за собой медленно исчезающие в воздухе зигзаги. По размытому изображению трудно было судить о размерах, но гигантским это нечто не было. И вдруг оно резко устремилось вниз и пропало из поля зрения.

– Очевидцы по-разному комментируют это событие. Слово нашему специальному корреспонденту Владимиру Малышкину. Владимир!

На экране появился русоволосый полный журналист средних лет с западающим в душу честным взглядом серых глаз.

– Сотни, даже тысячи москвичей и гостей столицы, – бойко крикнул он в микрофон, зажатый в руке, – видели этот неопознанный летающий объект, который медленно проплыл над проспектом Мира, затем ускорил свое движение и как сквозь землю провалился в районе Сухаревской площади! Самое удивительное, что все произошло без малейшего звука, совершенно бесшумно! На асфальте нет никаких следов столкновения объекта с землей! Абсолютно никаких! Сейчас мы узнаем, что думают об этом событии свидетели…

На экране возникла бабулечка в нелепом вишневом балахоне и больших синих очках, делавших ее похожей на стрекозу. Тот факт, что она оказалась в центре внимания и ее показывают по телевизору, подействовал на нее как глоток энергетического напитка. Ее глаза за синими стеклами азартно сверкнули.

– Это может быть все что угодно, только не летающая тарелка! – заявила она самым авторитетным тоном.

– Что же это, по-вашему?

– Может, дракон какой или того хуже, не к ночи будь помянут! – несколько туманно сформулировала свое видение проблемы бабулька. – Чует мое сердце, быть беде… Ох, непростая это тарелочка! Мы еще все натерпимся, помяните мое слово!

Репортеру не удалось скрыть своей разочарованности этим несерьезным ответом. Однако он тут же нашел выход и сообщил, что имеется счастливая возможность взять интервью у знаменитого рэпера Михаила Швырова, еще одного свидетеля происшествия.

Камера показала наездом кумира молодежи: высокого парня лет двадцати в желтой бейсболке с несусветно длинным козырьком, в свободной оранжевой куртке и приспущенных на мыски навороченных кроссовок широких штанах цвета хаки.

– Михаил, что вы думаете об этом?

– Клевый был пепелац! – заявил Швыров с рэперскими интонациями в голосе, качнулся из стороны в сторону, как боксер, и добавил: – Облом атаки клонов, йо!

К счастью, Малышкину перевод этого кодированного сообщения не понадобился. Его пятнадцатилетняя дочь Алиса свободно говорила на молодежном жаргоне и постоянно приносила домой непонятные слова и выражения. Пепелац – это любой сложный агрегат, все что уго-дно – от космического челнока до холодильника. Но может быть, не все телезрители это знают?

– Вы хотите сказать, что это был искусственный летательный аппарат пришельцев и он разбился? – уточнил журналист.

– Но пасаран! Они не пройдут, – сказал рэпер с насмешливой улыбкой, но тут же сделал сосредоточенное лицо и крикнул, подняв на уровень плеча сжатый кулак левой руки: – Рот фронт. Да здравствует рэп-анархия, йо!

Что за тарабарщина? Малышкин слегка растерялся и не нашел ничего лучшего, как закончить интервью.

– Михаил, спасибо за ваше мнение. Корделия, – сказал он, с беспомощной улыбкой глядя в объектив телекамеры…

Путешествия во времени зачастую непредсказуемы, никто не может дать гарантии, что флогистон поведет себя так, как требуется. Карлос прекрасно сознавал степень риска и пошел на него совершенно сознательно. Он не мог допустить, чтобы это дело доверили менее опытному сотруднику Группы магического антитеррора. Самый безопасный способ изменить что-то в будущем, это не дать ему свершиться в прошлом. Любой ценой…

Нештатную ситуацию своими силами Карлосу ликвидировать не удалось, борт вышел из-под контроля и завис над Москвой в диапазоне видимого излучения, что было строго запрещено инструкцией по эксплуатации темпопланов. Вдруг машина резко завалилась на бок и устремилась к земле.

Карлоса выбросило из кресла на стену, но в последний момент включился автопилот и предотвратил неминуемое разложение на атомы. Черные пластиковые доспехи спасли Карлоса от ушибов и переломов, но боль была очень сильной. Тем не менее он вздохнул с облегчением. Бортовой компьютер успел изменить плотность поверхности Земли в заданной точке, а потом включил программу регенерации пространства для восстановления покрытия на Садовом кольце там, где капсула, как нож в масло, ушла в землю. По оживленной трассе как ни в чем не бывало в обе стороны бежали потоки машин.

Карлос подумал, что все, что ни делается, к лучшему. Здесь, под Сухаревкой, пустот и подземелий больше, чем в любом другом месте Москвы, есть где оставить поврежденную машину. К тому же этот район напрямую связан с его секретной миссией!

Чтобы выбраться из капсулы, пришлось замедлить ход времени с помощью индивидуального преобразователя! Столько нарушений Кодекса магической чести в течение пары минут! Но что ему еще оставалось делать?

Карлос пришел к выводу, что темпоплан в любую минуту может взорваться. Нужно срочно покинуть борт. Он привычным движением собрал свои длинные черные волосы в хвост и закрепил его на затылке. Рассовал по нагрудным карманам несколько магических прибамбасов, оказавшихся под рукой, и окинул взглядом пульт управления. Большая часть лампочек мигала красным светом. Плохо дело – сейчас рванет!

Карлос надел черный блестящий шлем с прозрачным забралом, набрал полные легкие воздуха и шагнул прямо в земную твердь. Через пару десятков метров он вышел из кирпичной стены в глубоком подземелье. Вокруг была непроглядная тьма, пришлось включить маленький, но мощный фонарь на шлеме. Карлос увидел, что находится в довольно широком туннеле, уходившем направо и налево в бесконечную темноту.

В этот момент позади него раздался мощный взрыв. Воздушная волна подхватила Карлоса как пушинку и бросила на противоположную стену. Он успел сгруппироваться, но удара о твердую поверхность почему-то не последовало. От высокого давления у него потемнело в глазах, он потерял сознание. А когда пришел в себя и увидел, где находится, буквально схватился за голову…

Алиса перестала жевать и с интересом посмотрела на маму.

– Ты так все на свете проспишь! – поддела ее Корделия. – У нас над Москвой НЛО пролетел!

– Да ну? Пролетел, на головку сел?

– И твой любимый папенька запорол идеальный информационный повод. Взял интервью у этого невозможного Швырова, которого ты слушаешь денно и нощно.

Когда речь шла о муже, Корделия не считала нужным скрывать своего раздражения. А Швыров у нее был предметом нападок номер один. Она искренне ненавидела рэп за то, что в нем якобы много сленга и мало мыслей. А сленг в доме Малышкиных был под запретом.

– Мам, спасибо, все было вкусно! – Алиса покончила с завтраком и выпорхнула из-за стола. – Пойду Юльке Белобратовой позвоню! Мы с ней сегодня вечером на концерт идем в Олимпийский.

О том, что это будет концерт знаменитого Швыра, Алиса решила благоразумно умолчать.

– Небось еще дрыхнет твоя Юлька! – с надеждой в голосе сказал мама. – Нет бы дружить с приличными девочками, так нет, с Белобратовой с этой! Она ведь троечница! И отец у нее подозрительный тип.

Алиса хотела заметить, что среди троечниц полно приличных девочек, а дочь за отца не отвечает, но не стала– мама могла завестись минут на двадцать. Поэтому она молча ретировалась в свою комнату, где стоял спаренный телефон, и, разговаривая с подругой, чтобы не терять времени даром, принялась разглядывать свое отражение в старинном зеркале.

Обычно девчонкам что-то радикально не нравится в собственной внешности. Одни бы отдали все что угодно, лишь бы исправить нос, другие переживают, что волосы у них не такие, как у рекламных красоток, и прочая, и прочая. Но Алиса была далека от таких крайностей. Покрутившись перед зеркалом, она осталась довольна своим видом. Из золоченой рамы на нее смотрели озорные серые глаза с темно-голубой каемочкой, веселые ямочки на щеках выглядели просто потрясающе, светлые кудряшки выбивались из-под стильной красной тюбетейки, юбочка тоже была красной и очень коротенькой. Алиса подмигнула себе самой и вышла из комнаты.

– Я побежала, мам! – крикнула она уже из прихожей.

– Ключи не забудь!

Корделия убедилась, что на лестничной клетке никого нет, тщательно заперла за дочерью дверь и кинулась к телефону на кухне. Ей так редко удавалось побыть наедине с собой, и как же ей этого не хватало, кто бы знал! Наверное, и цвет лица был бы лучше, и нервы покрепче. Но это важное дело отложить не удастся.

Пританцовывая на месте от нетерпения, она набрала номер своей, можно сказать, личной ворожеи и долго ждала, когда же на том конце провода поднимут трубку.

– Ой, Вандочка, милая! – залебезила она, услышав в телефоне знакомый голос. – Здравствуйте, моя хорошая! Видела ваше интервью по телевидению, вы просто замечательно выступили, поздравл… – Она не договорила, поскольку трубка надолго захлебнулась скороговоркой, Корделия только успевала вставлять свои «ага» и «угу», а в трубке все журчало и журчало.

– Поняла, поняла, баба Ванда! Может, не все так плохо, как вам кажется. Неизвестно ведь толком, что это за НЛО к нам завернул. Я к вам по другому вопросу… По поводу моего мужа, да, Владимира Малышкина… Когда к вам можно подъехать? Нет, в шесть я уже должна быть на телевидении. Угу, угу. Ровно в четыре! Идет, пока, дорогая… – Корделия положила трубку и довольно улыбнулась…

Концерт в спортцентре «Олимпийский» подходил к концу. Огромный крытый стадион гудел словно гигантский улей, набитый взбесившимися пчелами. Под черным потолком, подобно сумасшедшему северному сиянию, полыхали разноцветные огни. Фанаты уже устали биться в экстазе, но продолжали по инерции вскидывать руки, встречая каждую фразу своего идола восхищенным «йо!». По сцене метался кумир тинейджеров, знаменитый Михаил Швыров, просто неотразимый в своем рэперском прикиде. Размахивая свободной рукой, он вещал в микрофон хриплым речитативом:

Алиса самозабвенно вопила вместе с толпой, а Юльке временами даже удавалось ее перекричать. Обе они дрожали, как две струны, сливаясь с ритмом барабана и баса, заставлявшим сердце биться быстрее, чаще, громче, зато где-то в области диафрагмы сверхнизкие частоты попадали в невидимую ловушку, вызывая ощущение приятной истомы. И еще их обеих приподнимало над полом магическое чувство единения с толпой, со всеми этими сверстниками-подростками, которых они не знали, но которые сейчас так же вибрировали на одной частоте с ними.

Кто хоть раз в жизни чувствовал, как волоски на теле приподнимаются, превращаясь в миниатюрные антенночки, а по спине пробегают одновременно табуны мурашек и горячие волны восторга, да такого, что хочется прыгать и кричать, – каждый испытавший это ощущение непременно захочет пережить его еще раз.

Песня кончилась, толпа замерла, но через секунду начала громко скандировать хором:

– Швы-ров! Швы-ров! Швы-ров!

Хорошенькая заплаканная девчонка кричала почти на ультразвуке:

– Миха! Я люблю тебя!

Но соперницы оттирали ее все дальше и дальше от предмета обожания. Фанатки протискивались к сцене, и оставалось только удивляться, как ухитряются такие субтильные девушки прокладывать себе дорогу в толпе, действуя как миниатюрные бульдозеры.

Алиса и Юля крепко взялись за руки, чтобы не потеряться, и потихоньку двинулись к выходу. Идти пришлось долго. Толпа потоками выливалась из подъездов крытого стадиона. Выбравшись из нее, девочки направились к ближайшему киоску, чтобы купить себе минералки.

– Уфф, – выдохнула симпатичная брюнетка Юля, обмахиваясь голубой тюбетейкой. – Правда, здорово?

– Здорово! Мне бы так хотелось посмотреть на Швыра вблизи! – Алиса мечтательно прищурилась.

– А ближе к телу познакомиться не хочешь? – подколола ее Юля. – Мечтать не вредно!

Толпа все еще текла мимо, но уже разбившись на отдельные ручейки, редея и тая. Девчонки допили минералку и не торопясь пошли к метро.

– Жаль, что мне еще нет восемнадцати… – вздохнула Юля. – Я бы Швырова приворожила, но мама говорит, нельзя, это может плохо кончиться…

– И после восемнадцати нельзя! – убежденно возразила Алиса. – И тебе это отлично известно! Вот глупости! Хотя Швыр – это что-то!

– Известно, неизвестно… Слушай, Алис, а заговор на привлекательность использовать можно, так ведь?

– На привлекательность можно, только кого привлекать? Со Швыром так просто не познакомишься! У него девчонок как зимой снегу. Что мы с тобой? Публика! – закончила она грустно.

– Давай посидим тут, на лавочке. Так домой идти неохота!

Алиса с Юлей уселись как две кумушки и принялись обсуждать проходивших мимо людей. Для каждого у них нашлось по словечку, и скоро девчонки почти рыдали от смеха. Алисе даже стало жарко, и она оттянула на себе майку, чтобы немного остыть. На шее у нее сверкнула цепочка с необычным кулоном.

– Ой, – встрепенулась Юля, – ну-ка покажи, я этого у тебя раньше не видела!

– Я у мамы из шкатулки взяла. Без спросу. На, смотри… – Алиса расстегнула цепочку и протянула Юле на ладони маленькое чудо.

– Ух ты-ы! – зачарованно ахнула Юля. – Красота-то какая!

Это была античная гемма, барельеф на розовом опале. На гладко отшлифованном камне был изображен Гермес в Перикловом шлеме, покрытых узором латах и крылатых сандалиях. Быстроногий посланник богов, покровитель воров, мошенников и торговцев был вырезан так искусно, что невольно возникал вопрос: какой же маленький гномик так славно потрудился над этим камнем?

Само собой, Юля была восхищена геммой, как и любой другой человек, оказавшийся на ее месте. Оказалось, эта безделушка была подарена Корделии ее бабушкой в день совершеннолетия. По традиции она перешла бы Алисе, но у той не хватило терпения дождаться этого счастливого момента.

Глядя на амулет, нельзя было не догадаться, что вещь это не только старинная, но наделенная какой-то неявной силой. Больше века ею обладали предки Алисы, но как и откуда она к ним попала, уже никто не помнил. Конечно, если мамуля узнает об этом заимствовании, Алисе не поздоровится. Надо вернуть гемму в шкатулку до ее прихода…

Корделия бывала у Ванды много раз, однако не переставала восхищаться необыкновенным интерьером квартиры. Конечно, жить в таком странном пространстве она бы не смогла, но всегда с удовольствием погружалась в атмосферу колдовства. Полуподвальное помещение в доме на Сретенке дышало тайнами и волшебством. Самое место для проживания потомственной ворожеи и целительницы. Правда, Малышкину пугала входная дверь, которая открывалась перед носом сама собой, причем иногда Корделии казалось, что дверь отличает своих от посторонних!

Вообще-то Корделия по большому счету побаивалась бабы Ванды и позволяла ей обращаться с собой так, как никому и никогда. Здесь властная дама сама становилась послушной овечкой и даже прощала Ванде сленговые словечки, которыми та не стеснялась злоупотреблять. А ведь в повседневной жизни и особенно на работе Корделия Малышкина не терпела отступлений от норм и правил литературного языка. Ее коллег в Останкине удар бы хватил, если бы они услышали, какие выражения использует баба Ванда в разговоре с Корделией.

– Заваливай, – улыбнулась баба Ванда.

– Здравствуйте, моя дорогая! – не сказала, а пропела гостья.

Ванда пропустила ее в прихожую и засеменила по длинному коридору. Дверь за ними захлопнулась сама. При каждом шаге ворожея как будто немножко подпрыгивала, и от этого создавалось впечатление, что она прихрамывает сразу на обе ноги.

– Ну, видела дракона на тарелочке? – спросила баба Ванда, поправляя съехавшие на кончик носа сверхъестественно большие синие очки. – Верь мне, тарелочка эта не простая, с огненной каемочкой! Ох, еще будет дело…

Проводив Корделию в гостиную со сводчатым потолком, баба Ванда зажгла свечу, поставила ее на большой круглый стол и принялась раскладывать на черной бархатной скатерти деревянные таблички с непонятными знаками, похожими на руны. Расклад был сложный и шел по спирали от центра. Руки бабы Ванды порхали над табличками с удивительной быстротой, они касалась их так нежно и легко, будто это были не деревяшки, а тончайший мейссенский фарфор. Наконец она замерла, закрыла глаза и прошептала:

– Элементаль земли, Элементаль воздуха, Элементаль дерева, я зову вас и жду… – Баба Ванда прислушалась к чему-то, потом удовлетворенно кивнула и продолжила: Элементаль огня, явись ко мне!

Свеча громко затрещала и начала выплевывать в разные стороны искорки, совсем как бенгальский огонь.

Корделия невольно отодвинулась подальше от стола, но продолжала смотреть на свечу во все глаза. Огонек ярко вспыхнул и погас.

– Не хотят они говорить! Может, у тебя голова не тем занята? – недовольно спросила целительница.

– Ой, я сама не знаю, что это со мной происходит! – Корделия крепко сжала напряженными пальцами виски. – Я столько сил кладу, чтобы этого тюленя продвинуть по службе, а он… – По щекам Корделии одна за другой побежали слезинки. – Удушила бы своими руками!

– Ну-ка возьми сейчас же свои слова назад! Учу тебя, учу, а толку нет. Опять негатив гонишь. Вот погрозила ты сейчас ему, а слова твои семь лет будут возле него крутиться, к земле его гнуть, какое уж тут везенье! Делай так: сболтнула лишнего, сразу хорошего побольше наговори, чтобы уравновесить, значит, добро и зло. Поняла?

Корделия с готовностью закивала.

– Ну а раз поняла, почему молчишь?

– А что говорить? – недоуменно спросила Корделия.

– Вот народ! Честное слово! – Баба Ванда подскочила на стуле от негодования. – Положительное говори, овца ты отстойная!

– Ага, ага, сейчас… Ну он хороший… – Баба Ванда выразительно посмотрела на Корделию: мол, дальше давай, продолжай в том же духе. – Добрый… – Больше подходящих слов для мужа у нее не нашлось. – Все! Больше не могу!

Баба Ванда махнула на нее рукой, вытащила из-под стола большую фарфоровую миску с надколотым краем, а гостье велела принести из кухни полную пластиковую бутылку воды. Наполнив миску, она кивнула гостье:

– Смотри сюда. Чего видишь?

– Ой! – вскрикнула от удивления Корделия. – Нинку вижу Водорябову. Сидит, улыбается, морда довольная…

– Во-о-от, голуба! – сказала баба Ванда назидательным тоном. – Вот где опасность-то кроется! Или тебя подсидеть хочет, или мужа твоего увести.

– Что же это делается! – Корделия вскочила от избытка чувств, стол пошатнулся, и из миски выплеснулось немного воды.

Скатерть зашипела, задымилась, на ней в одно мгновение образовалась внушительных размеров дыра.

– Ну вот, растяпа! – завопила баба Ванда. – На вас никакого реквизита не напасешься, блин!

Она проворно вскочила, поставила миску на пол, свернула скатерть и комком бросила ее в угол. Скатерть продолжала дымиться.

– Я куплю вам самую лучшую скатерть, простите меня, Вандочка! – запричитала виновато Корделия.

Баба Ванда застелила стол другой скатертью, на этот раз синего цвета.

– Сейчас гадать на нее будем, на эту Нинку, как ее по фамилии?

– Водорябова! – с готовностью подсказала Корделия…

Во время эфира Ниночка Водорябова улучила свободную минутку, заварила две чашки крепчайшего кофе и зашла в гримерку к Светочке. Светочка была, по общему мнению, в своем деле не просто профессионалом высочайшего класса, а настоящей волшебницей. Самую невзрачную и безнадежную физиономию она в два счета могла преобразить если не в обворожительную, то хотя бы в привлекательную.

Пару раз Светочка делала макияж Водорябовой, выгодно подчеркнув достоинства ее в общем-то самого заурядного личика. Зато глаза у Нины были очень красивые, нефритово-зеленого цвета, а волосы просто роскошные, пушистые, светло-рыжие с золотистым отливом. «Ах ты рыжий одуванчик, – думала Света, – и зачем же ты свою красоту так коротко обрезаешь? Хотя бы до плеч дала им отрасти!».

Ниночка довольно часто угощала гримершу кофе и шоколадными конфетами, надеясь на небесполезное для себя продолжение дружбы.

– Вот, – улыбнулась она Свете, – кофейку тебе принесла…

– Как хорошо! Я так завертелась, устала, прямо ноги не ходят! – С благодарностью ухватила фарфоровый наперсток за ушко Светочка.

– Корделия наша сегодня совсем расходилась! – доверительным тоном сообщила подруге новость Ниночка. – Всем выволочку устроила и с шеф-редактором поцапаться успела. Все учит его по-русски правильно говорить.

– Не понимаю, почему ее терпят? Таких, как она, просто пруд пруди! Вот ты, например, чем хуже? Лучше только!

– Да она к колдунье бегает, вот и заворожила всех!

Несколько минут сплетницы самозабвенно перемывали косточки Корделии, удивительно, как та не начала икать прямо в кадре.

– А муж у нее очень симпатичный! – мечтательно возвела глаза к потолку Светочка. – Очень-очень!

– Мне он тоже нравится, – сдержанно заметила Водорябова.

Ей не хотелось хвастаться заранее, а то бы она объяснила Светику, что это теплое местечко под боком Малышкина недолго будет занято. Скоро слух пойдет по всему Останкину, как она, Ниночка, натянула нос самой Корделии и отбила у нее мужа. В том, что так оно и будет, Ниночка не сомневалась ни одной минуты.

Конечно, у Малышкина есть дочь, Алиса… Ну и что? Мало ли семей распадаются сами по себе? Дело житейское! Алису она обижать не собирается, не такой человек Нина Водорябова! И звездой телеэкрана она станет, обязательно станет. В конце концов, Корделия совсем не такая красавица, какой старается казаться…

– А как она одевается! – Гримерша всхлипнула от избытка чувств. – Не подумай, что я завидую, но ты представляешь, сколько стоит любое Корделькино платьишко?

– Да, на наши-то денежки не расшикуешься, а в таких тряпках, как у Корделии, даже жаба красавицей покажется.

Ниночка представила себя в серебристо-черном платье с узким подолом, красивым овальным декольте, с жемчугами на шейке и обручальным кольцом на пальце.

– А дочка ее, ну Алиска, лахудра неформальная, одно слово. Шапочка на голове дурацкая, футболочка порезанная вся и юбка с носовой платок размером! Следила бы лучше за дочкой-то, королева… Высоко взлетела Корделия. Падать больно будет! Задушила бы ее собственными руками! – Водорябова с сожалением отставила в сторону пустую чашку.

Светочке очень нравился этот разговор. Она обожала сплетни, собирала их на каждом углу, даже подпитывалась ими. Чем больше лютовала Водорябова, тем радостнее становилось Светиково лицо. Тем более что Корделия и ей сегодня так насолила.

Глядя в искаженное гримасой ненависти лицо Водорябовой, Света почувствовала себя очень уютно и с удовольствием допила свой кофе. А потом, вручив Ниночке пустые чашки, выпроводила ее из гримерной под благовидным предлогом – время не ждет, работать надо…

К лавочке, на которой сидели Алиса с Юлей, едва передвигая ноги, подошел и тяжело опустился рядом прилично одетый старик, похожий на Дон Кихота, такой же высокий и тощий. Он ослабил узел галстука, одну руку прижал к сердцу, второй судорожно пытался нашарить что-то в кармане серого пиджака. Наверное, искал лекарство. Сразу стало понятно, что пенсионеру плохо. Алиса наклонилась к нему и участливо спросила:

– Дедушка, что с вами, вам нехорошо?

– Ох, сердце прихватило… – Старик скривился от боли.

– Может, «скорую» вызвать или такси? – Юля с готовностью достала из кармана мобильный.

– Да мне тут недалеко, – вздохнул старик. – Эх, таблетки дома забыл, валидол, сейчас бы как рукой сняло…

Алиса не на шутку встревожилась:

– Давайте мы вас проводим до дома, вдруг вам хуже станет, с сердцем шутки плохи!

– И правда. – Старик слабо улыбнулся. – Проводите меня, девочки! Нам совсем недалеко! Это вон там, высотка на площади Восстания! – Он махнул рукой в нужном направлении. – Добредем до остановки, а потом подъедем на чем-нибудь, ладно?

– Конечно! – почти в унисон сказали Юля с Алисой.

– И позвольте представиться: Вилен Стальевич Серебряков, доктор наук, профессор…

Карлос сразу понял, где находится, и у него перед глазами возник абзац старинной книги, которую он когда-то читал вместо того, чтобы готовиться к экзамену по магическому праву:

«Кокон Велиара, демона лжи, великого союзника Сатаны… По сути своей является Воронкой Времени, где оно течет назад, заставляя и своих узников двигаться в летах вспять до полного растворения в эфире. Кокон Велиара использовался в давние времена как средство омоложения, но в связи с особой трудностью извлечения человека из воронки средство сие было оставлено за полной его непредсказуемостью. Самостоятельно выбраться из Воронки Времени невозможно, попавший в оную человек обречен, зато выбравшийся из вышеупомянутой воронки живым приобретает почти абсолютную власть над демонами. В наши дни кокон Велиара используется в качестве темпоральной ловушки для охраны объектов от проникновения в таковые посторонних сущностей».

Карлос схватился за голову – положение хуже терминаторского! Единственное, что он в состоянии был сделать, это разогнать тьму вокруг светом фонаря, укрепленного на шлеме. Он поводил голубым лучом из стороны в сторону. Под ногами у него клубился туман, но не обычный, а угольно-черный, его клочья время от времени отрывались от пола, поднимались по кругу наверх, туда, где скрывалась во тьме узкая часть воронки. Воздух был сырой и затхлый, пахло склепом. Опасность ощущалась даже физически – так сильно билось сердце, слезились глаза и трудно было вдохнуть полной грудью.

Внешняя сторона воронки выглядела как прозрачная стена, переливалась и сверкала в луче фонаря радужными разводами, словно мыльный пузырь. Но дотрагиваться до нее было нельзя – это означало мгновенную смерть. Там и сям в обманчиво-тонкой оболочке виднелись останки мелкой нечисти: некробов, мортпаззлов, которые обладали способностью объединяться между собой, образуя своими тельцами самые разнообразные сочетания. Самыми противными Карлосу показались мертверы – мелкие вампиры, похожие на полуразложившихся крупных черных котов. Кроме того, что выглядели и пахли просто отвратительно, они были очень и очень опасны! После укуса мертвера любое живое существо начинало постепенно превращаться в такую же мерзкую тварь.

Нечисть медленно двигалась по кругу диаметром метров в тридцать, но, увидев Карлоса, некоторые существа стали притормаживать и группироваться вокруг вновь прибывшего. Вперед вышел йеруб, существо, в обычных условиях похожее на живьем засушенного пигмея с провалившимися внутрь черепа глазами. Из темени у него торчал длинный клок оранжевых волос, делавший его похожим на панка-запорожца. Этот экземпляр выглядел гораздо свежее своих собратьев, видно, уже давно крутился в этой воронке, но по манерам ничем от них не отличался. Йерубы были хорошо известны в магическом мире своим хамством и склонностью к хулиганским действиям.

– Вы только гляньте, какой красавец к нам пожаловал! Никак сам Антонио Бандерас? – произнес голосом удавленника йеруб, оглядываясь на отвратительно хихикающую нечисть. – Нет, что я говорю, это случайное сходство! Перед нами их магическая светлость дон Карлос Педро Мигель де ля Карпио Энао де ля Барреда и Рианьо… Камрады, кто на свежатинку? У аристократов мясо ништяк, лучше астральной баранины.

Карлос почувствовал затылком опасность и оглянулся. Сзади к нему подкрадывались двое мертверов, они уже изготовились к прыжку. За ними под прикрытием черного тумана сосредоточились питающиеся грешными душами некробы, он видел их широко раскрытые хищные клювы. Мортпаззлы соединились в гигантского крокодила, и он тоже медленно приближался к нему.

Карлос легко мог их уничтожить с помощью магии – одним движением руки, но вместо этого взмыл во тьму к верхушке воронки, и вовремя – в сантиметре от его ноги щелкнули зубы мертверов.

– Эй, компаньерос, – крикнул им сверху из темноты невидимый Карлос, – вы совершаете нападение на представителя Группы магического антитеррора! Приказываю вам остановиться!

– Ага, ага, – закивал йеруб, – прям счас! Плевать нам на твою группу, понял? Мы здесь сами себе группа. Давай спускайся, и поговорим, как мачо с мачо!

Остальные хулиганы его с удовольствием поддержали и с криками «дай ему в пентакль» начали подбрасывать своего вожака в воздух с таким расчетом, чтобы он мог достать противника ногой или рукой.

«Кажется, здесь без насилия не обойтись, – решил Карлос. – Нужно показать этим отщепенцам, кто здесь хозяин».

Карлос без лишней спешки вынул из нагрудного контейнера небольшую трубку, похожую на рукоять меча, – дезинтегратор нечисти. По правилам этот прибор можно было применять только в исключительных случаях. Но другого выхода нет. Глупо погибать от укуса проклятых мертверов, когда он еще ни на шаг не приблизился к своей цели! Он крепко сжал рукоять пальцами, и в руке у него возник дымящийся шипящий луч, осветивший все вокруг мертвенно-белым светом. Оставалось только направить луч вниз на йеруба и… мир его праху.

Однако в последний момент Карлос удержал руку. Надо бы разложить на атомы мерзавца, да гуманитарная магия не позволяет! Его задача не уничтожение темных сущностей, а преобразование их в светлые. Меч погас, зато в ладони Карлоса зашипела маленькая шаровая молния желтого цвета. Короткий взмах руки – и на месте оранжевоволосого мерзавца возникло светящееся солнечное существо, похожее на ангелоподобного мальчика в белой маечке с коротким рукавом и голубеньких штанишках на помочах. В руках он держал эмалированный ночной горшок. Карлос медленно опустился на черное облако рядом с ним.

В ту же секунду вся нечисть, перепуганная до смерти перспективой превращения в светлые сущности, отпрянула от мальчика в разные стороны. Сначала с диким мявом рассредоточились мертверы, за ними последовали йерубы. Один из них кульбитом, давя на своем пути мелкую нечисть, прокатился по некробу и отфутболил его к стенке Воронки. Некроб влип в тонкую оболочку, и еще несколько секунд был слышен его тоскливый вой, потом все стихло. Некроб развалился на части, продолжавшие некоторое время трепыхаться в прозрачной стене. Зато в коконе теперь появился свой источник света – тот самый мальчик с горшочком.

– Кто еще хочет свежатинки? – раздался в полумраке спокойный голос Карлоса. – Давайте так: я не трогаю вас, а вы меня. Кто против? Кто воздержался? Таковых не имеется? Вот и чудненько, будем считать, что мы друг друга поняли.

Мертверы, некробы и мортпаззлы как по команде отвернулись от Карлоса. Вокруг него и ангелочка образовалось свободное пространство, нарушать которое никто не решался. Йерубы с отсутствующим видом принялись рассматривать что-то наверху воронки, узкий конец которой терялся над головой во тьме подземелья.

Вестибюль высотки на площади Восстания подавлял своими размерами и гулкой тишиной. Когда профессор, с трудом открыв перед девочками тяжелую дубовую дверь, галантно пропустил их вперед, у Алисы и Юли захватило дух от величественной картины. Внутри здание напоминало дворец – высоченные потолки, колонны, множество архитектурных излишеств…

Над раздвижными створками лифтов – яркие витражи. Правда, лифт оказался самым простецким, видно, сталинские подъемники не сохранились.

Когда девочки вошли в квартиру профессора, обе тихонько ахнули от удивления. Нет, правда, такого необычного жилища они никогда не видели. В этом доме стоял запах библиотеки, музейной старины и физической лаборатории. Во-первых, везде лежали стопками книги– на открытых металлических стеллажах, на самодельных полках, на полу, под столом, на широких подоконниках высоких окон. О набитых фолиантами старинных книжных шкафах можно было бы и не упоминать. Во-вторых, все оставшееся от книг пространство было заставлено самой разнообразной аппаратурой – от потрепанных осциллографов и цифровых вольтметров до супернавороченных компьютеров самого современного дизайна.

В одном углу огромного кабинета вытянулся во весь рост рыцарь в латах и пернатом шлеме с опущенным забралом. Его серые железные доспехи были отполированы до зеркального блеска. Руки в стальных перчатках покоились на рукояти обнаженного меча, острый конец которого упирался в постамент меж вытянутых по готической моде острых мысков железных сапог.

А в противоположном углу застыл скелет огромной обезьяны, орангутанга, как объяснил девочкам Серебряков. Но что самое смешное и удивительное, на плечи скелета была накинута черная профессорская мантия, а череп украшала набекрень надетая академическая шапка-четырехуголка с кисточкой. За скелетом располагалось большое, в полный рост, зеркало, которое удачно подчеркивало размеры этого великолепного представителя обезьяньего племени.

Алиса и Юля, разинув рты от удивления, под руководством профессора продолжали знакомиться с достопримечательностями этого домашнего музея.

Особенно бросался в глаза висевший между окнами портрет грозного видом старика в завитом белом парике, длинные локоны которого доставали ему до плеч. Он был изображен в полный рост, а одет был по европейской моде начала восемнадцатого века. Судя по шитому серебром голубому камзолу, кружевному воротнику и манжетам, инкрустированной трости и бриллиантовым пряжкам на тупоносых красных башмаках, старик был и знатен, и богат. За ним на длинном столе громоздились книги с позолоченными корешками, в точности, как в шкафах у Серебрякова, а еще стояли какие-то спиртовки, колбы и реторты самых разнообразных формы.

Больше всего поражали глаза старика. Казалось, они заглядывают в самую душу попавшего в поле зрения человека. С одной стороны, очень неприятные глаза, с другой, – наоборот, глубокие, умные, притягательные. В ногах у этого удивительного человека сидел черный скотчтерьер. Он с обожанием заглядывал в лицо хозяину. Вся поза собачки вместе с выражением симпатичной мордочки говорила: «Я за тебя жизнь отдам!»

Профессор заметил, что девочки застыли перед портретом как зачарованные. Он запил водой из стакана таблетку и подошел к ним.

– О, вот уж действительно великий человек! – подняв к потолку палец, сказал Серебряков, – Яков Вилимович Брюс! Знаете, кто он такой? – и вопросительно посмотрел на Юлю.

Та, явно смущенная своей отсталостью, отрицательно покачала головой.

– А ты? – спросил профессор у Алисы.

– Я что-то слышала… Кажется, он был любимцем Петра Первого? И еще он первый кавалер самого главного ордена Российской империи – Андрея Первозванного.

– Да, да, Брюс действительно орел гнезда Петрова! – Обрадовался Серебряков. – Но, заметьте, это был не просто придворный шаркун, а великий ученый! Он чернокнижник был в полном смысле этого слова! Чернокнижник и колдун! О-о-о! Это такая фигура, знаете ли… Не менее таинственная, чем Нострадамус. И шотландец до мозга костей, хотя и жил в России. Так-то! По звездам с неимоверной точностью предсказывал судьбу, удачи и неудачи, ставил на ноги безнадежно больных, чуть ли не из могилы поднимал, и говорят… – тут голос профессора дрогнул от волнения, – что он создал эликсир Вечной Молодости, проще говоря, живую воду!

– Ого! – восхитилась Алиса, а Юля бросила на портрет полный пиетета и уважения взгляд.

– Это далеко не все его таланты, уверяю вас! Ведь он родственник шотландских королей, его предки бежали из Англии от преследований со стороны Кромвеля. Вот так-то, сударыни мои. И был Брюс инженер, математик и астроном, знахарь и топограф, и военный, и дипломат…

Серебряков подошел к портрету и жестом гида показал на Брюса. Граф стоял, повернувшись в три четверти к зрителю, выставив далеко вперед сухую старческую руку с тростью.

– Вот, обратите внимание, девочки… Видите, здесь в набалдашнике углубление имеется? Никак не могу понять его назначение. Зачем это нужно? Как вы думаете, что это значит?

– Ну если есть углубление, то его, по идее, надо чем-нибудь заполнить, – сказала задумчиво Алиса.

– Я совершенно того же мнения, – воскликнул профессор. – Гениально сформулировано! Вопрос поставлен правильно – чем его заполнить?

Алиса немного смутилась, потому что, по ее мнению, сказала банальность, а дальше что? Она бросила растерянный взгляд на подругу, но та только развела руками.

– Эта трость, девочки, – продолжал Серебряков, – отнюдь не обыкновенная палка с красивой резьбой по дереву и инкрустацией серебром и золотом. Это мощный магический артефакт, по сути волшебный жезл. Кстати, ты меня натолкнула на хорошую идею, Алиса, надо бы ее обдумать на досуге… Вполне возможно, что жезл как магическое устройство состоит не из одной детали. Ну-с, не пора ли закончить нашу экскурсию и приступить к более серьезному занятию?

Профессор весело улыбнулся и пригласил девочек на кухню – пить чай с пряниками.

Владимир Малышкин раскинулся в кресле начальника информационно-аналитического отдела. В огромном кабинете, скупо обставленном эргономичной современной мебелью скучного серого цвета, он был не один. Ведь рядом сидела подвижная, как птичка, и такая же хрупкая Нина Водорябова. Она каким-то непостижимым образом ориентировалась в нагромождении бумаг на столе, одновременно кликала на клавиатуре и говорила по телефону. А Владимиру было просто дурно от усталости. Кресло было мягкое и такое удобное, что его стало клонить в сон. А позволить себе уснуть он не мог, так как это было бы проявлением невоспитанности. Но у Малышкина продолжали слипаться глаза, и это не ушло от Ниночкиного внимания.

– Хочешь кофейку? – ласково спросила она, улыбнувшись, как Чеширский Кот.

– Ой, пожалуйста, если можно… Что-то я совсем засыпаю.

– Сейчас, сейчас, – прочирикала Водорябова и щелкнула кнопочкой на чайнике, стоявшем на приставном столике.

Как же хронически не везло в жизни Ниночке Водорябовой! Она сама себя называла «один шаг до счастья». Еще в школе золотая медаль досталась не ей, хотя все учителя прочили в медалистки именно ее. Если она вместе со страшненькой подружкой знакомилась с интересным парнем, то подружка шла под венец, а она, Ниночка, в лучшем случае выступала как свидетельница, хотя сначала, как правило, интересовались именно ею. И так далее и тому подобное…

На работе ей часто приходилось вкалывать за других, и лавры опять-таки доставались не ей. Вот и сейчас Ниночка по идее должна быть на месте Корделии Малышкиной, но опять не судьба! А в личной жизни – провал за провалом. Хорошо, что старушка-соседка надоумила ее обратиться за помощью к знающему человеку! Сейчас, сейчас… Уж хотя бы муж Малышкиной ей достанется! Как он живет с этой Корделией? Сразу видно, что она пилит его не переставая и совсем не ценит. А он, между прочим, такой милон! Похож чем-то на актера Александра Стриженова-младшего, такой же полненький и симпатичный.