Франция. Страна королей и пяти республик Раскина Елена

Атос, Портос, Арамис и д, Артаньян

«Один за всех, и все за одного», – с этим девизом бесстрашные и неунывающие герои самого знаменитого романа Александра Дюма «Три мушкетера», бряцая шпагами, балагуря и распевая песни, много лет назад вошли в наши квартиры – прямо с телеэкрана, из стремительно ставшего всенародно любимым сериала Георгия Юнгвальд-Хилькевича. С тех пор образы Атоса, Портоса, Арамиса и д, Артаньяна прочно связаны в нашем сознании с лицами замечательных актеров, сыгравших в этом фильме роли отважной четверки, – Вениамина Смехова, Валентина Смирнитского, Игоря Старыгина и, конечно же, Михаила Боярского. Все они были очень талантливы, чертовски обаятельны в своих роскошных мушкетерских плащах, еще так молоды и с явным удовольствием жили на экране жизнью своих героев… Однако мало кто знает, что великий французский романист, создавая свою великолепную четверку, пожалуй, первую «команду» в современном понимании этого слова со времен аргонавтов, использовал черты реальных исторических персонажей.

Атосу, самому старшему, умудренному опытом и таинственному из четверых героев романа, дал имя человек, проживший всего 28 лет и погибший, как истинный мушкетер, со шпагой в руке. Прототипом Атоса является мушкетёр Арман де Силлег д’Атос д’Отевьель (Дотюбьель), родившийся в коммуне Атос-Аспис близ испанской границы. По иронии судьбы, родителями прототипа высокородного графа де ля Фер – Атоса не были потомственные дворяне. Его отец происходил из купеческого рода, получившего дворянство, а мать, хоть и приходилась двоюродной сестрой капитан-лейтенанту королевских мушкетеров гасконцу де Тревилю, была дочерью уважаемого буржуа – торговца и выборного присяжного заседателя. Подлинный Атос смолоду служил в армии, однако счастье улыбнулось ему только в 1641 г., когда он смог пробиться в ряды элиты королевской гвардии – стал рядовым роты мушкетеров военного дома короля (так с чисто бурбонской роскошью официально именовалось это подразделение, формальным командиром которого являлся сам монарх). Вероятно, не последнюю роль здесь сыграли родственные связи: де Тревиль, как-никак, был троюродным дядей реального Атоса. Впрочем, кого попало в личную охрану короля не брали даже при наличии «мохнатой гасконской лапы»: молодой человек слыл храбрецом, хорошим солдатом и носил мушкетерский плащ вполне заслуженно.

Мушкетеры на старой гравюре

22 декабря 1643 г. близ парижского рынка Прэ-о-Клер произошла роковая для Атоса «разборка» между королевскими мушкетерами и гвардейцами кардинала. Парижан подобными историями было не удивить: молодые дворяне, служившие в гвардейских частях, считали чем-то вроде правил хорошего тона отстаивать престиж своего полка в спонтанных лихих потасовках. Нередко эти кровавые, но беззлобные стычки заканчивались совместным перевязыванием ран и приятельским распитием дюжины доброго бургундского. Однако между некоторыми родами оружия, как, например, между ближними телохранителями соперничавших за главенство в государстве короля Людовика XIII и кардинала Ришелье, лежала настоящая ненависть, взошедшая на крови многочисленных жертв с обеих сторон. Стычка у Прэ-о-Клер носила именно такой безжалостный и бесчестный характер. На сей раз «не по понятиям» повели себя гвардейцы Ришелье, всемером подкараулившие одного из лучших бойцов среди королевских мушкетеров – Шарля д’Артаньяна (того самого!), направлявшегося куда-то по своим делам. Опытный рубака, д’Артаньян оказал отчаянное сопротивление, однако ему пришлось бы несладко, если бы в это время в одном из питейных заведений поблизости не развлекались Атос и его товарищи. Сакраментальная формулировка: «Пацаны, наших бьют!» существовала и в XVII в., хотя, вероятно, звучала она тогда несколько иначе. Мушкетеры, предупрежденные ночным торожем, случайным свидетелем потасовки, яростно бросились на помощь. Большинство гвардейцев были убиты или тяжело ранены на месте, остальные обратились в бегство. В схватке получил смертельную рану и один мушкетер – наш Атос. Он был похоронен на кладбище парижской церкви Сен-Сюльпис, в регистрационных книгах которой сохранилась запись о «препровождении к месту захоронения и погребении преставившегося Армана Атоса Дотюбьеля, мушкетера королевской гвардии». Существует история, согласно которой д’Артаньян когда-то спас жизнь Атосу во время одной из уличных схваток, и Атос сполна вернул ему долг чести, отдав свою за спасение д’Артаньяна.

Считается, что Александр Дюма также наделил каждого из своих мушкетеров чертами кого-то из близких ему людей. Так вот, в Атосе – графе де ла Фер из романа – современники опознали первого соавтора и наставника Дюма, литератора Адольфа Левена, по происхождению действительно шведского графа. Сдержанный и холодноватый в общении, подобно Атосу, Левен был для Дюма надежным и преданным другом, воспитателем его сына. Добавим, что при этом Левен был известен в кругах парижской богемы как большой любитель выпить – еще одна черта знаменитого мушкетера.

Прототип добродушного обжоры и наивного силача Портоса, старый вояка Исаак де Порто, происходил из рода беарнских дворян-протестантов. Бытует мнение, что его дед Авраам Порто, поставщик птицы ко двору короля Генриха Наваррского, заслуживший придворный титул «офицера кухни», был принявшим протестантизм евреем и бежал в либеральную Наварру из католической Португалии, где на его братьев по вере и по крови происходили жестокие гонения. В частности, такой версии придерживался израильский писатель Даниил Клугер (кстати, выходец из Крыма), посвятивший Портосу приключенческий роман «Мушкетер». Родившийся, вероятно, в 1617 г., в поместье Ланне в долине реки Вер, Исаак де Порто был в семье младшим из троих сыновей. Следовательно, он имел менее всего шансов рассчитывать на наследство. Карьера военного являлась для него самой близкой «дорогой в свет», и он ступил на нее в шестнадцати– или семнадцатилетнем возрасте. В 1642 г. он фигурирует в реестре чинов полка Французской гвардии военного дома короля как гвардеец роты капитана Александра дез Эссара, той самой, в которой, согласно фабуле «Трех мушкетеров», начинал службу д’Артаньян.

Относительно перевода подлинного Портоса в ряды королевских мушкетеров существуют различные мнения. Французский историк Жан-Кристиан Птифис, автор книги «Истинный д’Артаньян», считает, что «о его вступлении в мушкетеры ничего не известно, и можно задать себе вопрос, вступал ли он вообще в эту роту». Тем не менее гвардейцы дез Эссара традиционно поддерживали с мушкетерами приятельские отношения, и это подразделение рассматривалось как источник потенциальных кандидатов в ближние телохранители короля.

Исаак де Порто много и храбро воевал. В частности, он был участником знаменитого сражения при Рокруа 1643 г., в котором принц Конде нанес поражение испанцам. Полученные им в сражениях раны давали себя знать, и он вынужден был покинуть активную службу и блестящий Париж. Вернувшись на родину, прототип Портоса после 1650 г. занимал гарнизонную должность хранителя боеприпасов гвардии в крепости Наварранс и продолжал служить Франции. То обстоятельство, что подобные посты обычно занимали проверенные, но утратившие годность к строевой службе по состоянию здоровья офицеры косвенно свидетельствует и о боевых заслугах потомка безвестного португальского еврея, и о тяжелых последствиях полученных им ранений. Впоследствии он также исполнял обязанности секретаря провинциальных штатов (парламента) в Беарне: в отличие от своего литературного прототипа, Исаак де Порто был неплохо образован. Прожив долгую и честную жизнь, реальный Портос скончался в начале XVIII в., оставив на своей малой родине скромную память заслуженного ветерана и хорошего человека. Его надгробие в часовне Сен-Сакреман церкви Св. Мартина в южнофранцузском городе По сохранилось по сей день. В образе Портоса Александр Дюма с легкой иронией и подлинным уважением вывел многие черты своего отца, боевого генерала эпохи Наполеоновских войн, прославившегося не только большой физической силой и военными подвигами, но также щепетильным отношением к вопросам чести и веселым нравом.

Утонченный щеголь Арамис, которого равно занимали вопросы богословия и моды, был написан Александром Дюма с реально существовавшего мушкетера Анри д’Арамица. Также уроженец Беарна, он принадлежал к старинному дворянскому роду, поддерживавшему гугенотов. Его дед прославился во время религиозных войн во Франции, отважно сражаясь против короля и католиков, и был произведен в капитаны. Однако отец реального Арамиса, Шарль д’Арамиц, «завязал» с мятежными и протестантскими традициями семьи, приехал в Париж, принял католицизм и поступил на службу в роту королевских мушкетеров. Он дослужился до чина «маршала де лож», звучащего для иностранного читателя очень громко, однако соответствовавшего всего лишь армейскому сержанту. Так что родившийся около 1620 г. и выросший в семье мушкетера Анри был, можно сказать, наследственным телохранителем короля. Набожность этого персонажа отнюдь не является вымышленной чертой. Подобно многим новообращенным, отец Арамиса был ревностным католиком и после увольнения из гвардии избрал стезю церковного служения, став светским аббатом (управляющим делами аббатства, не имевшим духовного звания) в беарнском аббатстве Арамиц. Юный Анри был воспитан в католическом духе и, насколько известно, действительно смолоду увлекался вопросами богословия и религиозной философии. Впрочем, не с меньшим рвением овладевал он фехтованием, верховой ездой и тому подобными рыцарскими искусствами, и к двадцати годам уже считался у себя на малой родине мастером клинка.

Скульптура д’Артаньяна на памятнике А. Дюма

В 1640 или 1641 г. капитан-лейтенант мушкетеров де Тревиль, стремившийся укомплектовать свою роту земляками-гасконцами и беарнцами, связанными с ним и друг с другом родственными или соседскими узами, пригласил приходившегося ему кузеном молодого Анри д’Арамица на службу. В гвардии прототип Арамиса прослужил, вероятно, около семи или восьми лет, после чего вернулся на родину, женился на девице Жанне Беарн-Боннас из хорошего дворянского семейства и стал отцом троих детей. После смерти своего отца он вступил в сан светского аббата аббатства Арамиц и занимал его всю оставшуюся жизнь.

Неизвестно, насколько увлекали реального Арамиса вопросы изменчивой моды и изящной словесности, равно как и политика, однако к вопросам чести он относился крайне щепетильно. Известно, что в апреле 1654 г. он вновь отправился в Париж, чтобы «защитить свое доброе имя», вероятно, от придворных клеветников. Тогда, не будучи уверен, что вернется живым, он составил по этому поводу завещание. Однако, по-видимому, удача способствовала ему, и через два года он вернулся в Беарн и вновь предался служению светского аббата и мирным обязанностям мужа и отца. Скончался Анри д’Арамиц в 1674 г. в окружении любящей семьи и многочисленных друзей.

Александр Дюма наделил литературного Арамиса некоторыми чертами своего деда, образованного аристократа, известного модника и женолюба. В отличие от безупречно благородного Атоса и добродушного Портоса, Арамис предстает в цикле романов о «великолепной четверке» весьма противоречивым персонажем, не чуждым интриг и коварства. Возможно, писатель так и не смог простить деду незаконнорожденного статуса своего отца, сына темнокожей красотки-горничной с Гаити.

И, конечно же, отдельного рассказа заслуживает блистательный и отважный д’Артаньян, самый молодой из четверки, сделавший, как и его исторический прототип, головокружительную карьеру на поле чести и при королевском дворе. Жизнь и подвиги реального Шарля Ожье де Бац де Кастельмор (позднее д’Артаньян) известны нам не только по сохранившимся историческим документам, но и по увидевшему свет в 1700 г. биографическому роману «Мемуары д’Артаньяна» французского новелиста Гасьена де Куртиль де Сандра.

Подлинный д’Артаньян родился в 1611 г. в замке Кастельмор в Гаскони. Происхождение будущего мушкетера было в эпоху верховенства дворянских титулов более чем сомнительным: его дед был мещанином, присвоившим себе дворянство после женитьбы на дворянке. Учитывая, что аристократические титулы во Французском королевстве не передавались по женской линии, можно сказать, что наш герой был самозваным дворянином или не был дворянином вообще. Именно потому с юных лет он должен был научиться защищать свое место под солнцем со шпагой в руках, компенсируя безрассудной храбростью и гордым нравом недостаток «голубой крови». Около 1630 г. молодой человек отправился покорять Париж, где был принят на службу кадетом (рядовым дворянином) в полк Французской гвардии, в уже упоминавшуюся выше роту капитана дез Эссара. В память о военных заслугах его отца король Людовик XIII повелел юному гвардейцу именоваться дворянской фамилией его матери д’Артаньян, происходившей из обедневшей ветви старинного графского рода. В 1632 г. отцовские военные заслуги оказали кадету д’Артаньяну еще одну услугу: боевой товарищ отца, капитан-лейтенант мушкетеров да Тревиль, посодействовал его переводу в свою роту. Вся последующая военная карьера д’Артаньяна была так или иначе связана с мушкетерами короля, и именно их он вел в бой много лет спустя, когда у стен Маастрихта его сразила роковая пуля…

Подлинный д’Артаньян, будучи, несомненно, храбрым и исполнительным солдатом, тем не менее обладал и рядом менее рыцарственных талантов, позволивших его звезде ярко засиять среди современников. В частности, хитрый и практичный гасконец умел ловко выбирать себе покровителей и всегда оказываться на стороне победителя. Несмотря на участие в десятках отчаянных уличных схваток с гвардейцами кардинала, он отнюдь не был безупречно предан королю, а хорошо понимал, на чьей стороне сила. Реальный д’Артаньян был одним из немногих мушкетеров, сумевших снискать покровительство всесильного кардинала Мазарини, главного министра Франции. В результате, когда последний в 1646 г. под столь знакомым отечественному читателю предлогом «сокращения военных расходов» распустил роту королевских мушкетеров, роскошные голубые плащи которых явно мозолили глаза его преосвященству, д’Артаньян отнюдь не попал в опалу. Долгие годы он выполнял при Мазарини обязанности доверенного лица и личного курьера, успешно совмещая с ними службу новому восходящему солнцу Франции – молодому королю Людовику XIV. Преданность смекалистого, готового на все ради исполнения воли своего повелителя и умевшего держать язык за зубами вояки была щедро отмечена чинами, и в 1655 г. он был произведен в капитаны Французской гвардии. Вскоре д’Артаньян стал именовать себя графом, хотя официально этот «самозахват» титула был одобрен королем только после его смерти. Впрочем, дерзкий гасконец мало считался с мнением света и всегда был готов отстаивать свои подлинные или мнимые заслуги на дуэли.

Преданность мушкетерскому братству вновь привела его в роту королевских мушкетеров, воссозданную в 1658 г., где он получил чин второго лейтенанта, т. е. заместителя фактического командира. Притом, что новый капитан-лейтенант мушкетеров племянник Мазарини герцог Неверский мало внимания уделял делам службы, д’Артаньян был подлинным командиром этой элитной роты, слава и престиж которой под его надежной рукой засияли еще ярче. В 1661 г. д’Артаньян получил довольно скандальную известность своей неприглядной ролью в аресте министра финансов Николя Фуке, которого мстительный и капризный монарх приревновал к его роскоши и богатству. Тогда бравый лейтенант мушкетеров с сорока своими вооруженными до зубов подчиненными едва не упустил немолодого штатского человека и сумел схватить его только после отчаянной погони по улицам Нанта. Изменчивая Фортуна не всегда сопутствовала д’Артаньяну и на административном поприще. За заслуги в сражениях против испанцев, у которых Людовик XIV оспаривал южнонидерландские земли, король в 1667 г. назначил новопроизведенного капитан-лейтенанта своих мушкетеров и самопровозглашенного графа д’Артаньян губернатором только что отвоеванного французами города Лилль, известного не только своими первоклассными тканями, но и вольнолюбием жителей. Найти общий язык с «заносчивыми простолюдинами» из хорошо сплоченных цехов лилльских ткачей д’Артаньяну-губернатору так и не удалось, а все попытки управлять «железной рукой» встречали единодушное и упрямое сопротивление горожан. Подчиненные офицеры гарнизона, тяготившиеся авторитарным стилем командования д’Артаньяна, отчаянно интриговали, чтобы «свалить» непопулярного губернатора, и втихаря смеялись над его гасконским акцентом и солдатской привычкой браниться, прозвав «господин Черт Побери».

Незадачливый мушкетер был, наверное, несказанно рад, когда в 1672 г. разразилась Франко-голландская война и ему было позволено «бросить проклятое губернаторство» (как говаривал иной литературный персонаж – Санчо Панса). Из рук короля он получил свой последний воинский чин – звание «полевого маршала», что примерно соответствовало современному генерал-майору. Вместе со своими бесстрашными мушкетерами, сопровождавшими короля на театре боевых действий, д’Артаньян в последний раз окунулся в заставлявший кипеть охладевшую кровь немолодого воина водоворот походов и сражений…

Увы, ненадолго. 25 июня 1673 г. под стенами осажденного Маастрихта по приказу одного из «придворных» полководцев, английского герцога Монмута (по другим данным, молодой герцог был здесь ни при чем и честно вел людей в бой, а приказ отдал генерал от инфантерии де Монброн), французские гвардейцы предприняли безрассудный маневр и заняли покинутый голландцами равелин, находившийся прямо между двух ключевых крепостных бастионов. Разумеется, при попытке восстанавливать разрушенные валы французские солдаты были обнаружены, попали под убийственный обстрел с городских укреплений, а защитники Маастрихта большими силами пошли на вылазку. Потеряв множество людей, французы были выбиты из равелина. Д’Артаньян ранее категорически противился этому плану: «Вы рискуете тем, что множество народу погибнет ни за что». Но, увидев отступление своих, старый воин не выдержал позора и бросился вперед, увлекая за собой боевой отряд своей мушкетерской роты и гренадеров Пикардийского полка. Их пример воодушевил дрогнувших гвардейцев, и они вновь устремились на врага. Закипело жестокое сражение, в котором голландцы были отброшены обратно в город, но при этом погибли 27 мушкетеров, а почти все остальные были ранены. Всего этот бой стоил французам более 450 человек убитыми и ранеными. Д’Артаньяна нашли простертым на окровавленной земле среди тел его погибших солдат. Мушкетная пуля, попавшая ему в голову, прервала эту бурную и исполненную приключений жизнь…

Французская армия искренне оплакивала смерть испытанного генерала. Д’Артаньян умел понимать нужды простых солдат, по мере сил заботился о своих подчиненных и был любим ими. Один из его офицеров сказал позднее: «Лучшего француза трудно найти!» Король же проводил своего верного паладина посмертным словом иного рода: «Я потерял д’Артаньяна, которому в высшей степени доверял и который годился для любой службы». Тело старого воина было предано земле на кладбище небольшой церкви Св. Петра и Павла близ городской стены, к которой он так стремился в своем последнем бою. Сейчас там возвышается бронзовый памятник, запечатлевший сурового офицера в боевых доспехах, властным движением взявшегося за эфес тяжелой шпаги, – подлинного д’Артаньяна, а не его литературный прототип, обессмертивший это имя.

После д’Артаньяна остались вдова, Анна Шарлотта Кристина, урожденная де Шанлеси, знатная шаролезская дворянка, с которой он прожил 14 лет, и два сына, оба носившие имя Луи и сделавшие впоследствии славную карьеру военных.

«Не исключено, что д'Артаньян был знаком с Атосом, Портосом и Арамисом… – писал биограф этого выдающегося человека Жан-Кристиан Птифис. – Однако в отличие от того, что написано в романе, их совместные приключения длились недолго; возможно, им хватило времени лишь на то, чтобы нанести тут и там пару хороших ударов шпагой да поразвлекаться в веселых компаниях в кабаках “Юдоли плача” и трактирах возле рынка в Сен-Жерменском предместье». Так или иначе, Атос, Портос, Арамис и д’Артаньян навсегда стали для многих наших соотечественников собирательным образом веселой и отважной Франции, и их запомнят именно так: шагающими плечом к плечу, едущими стремя к стремени или сражающимися спиной к спине. «Один за всех, и все за одного!»

Родина Портоса – Пикардия

Все, кто читал нестареющий роман Александра Дюма-отца «Двадцать лет спустя», помнят эпизод с путешествием д'Артаньяна в Пикардию, на родину добродушного гиганта Портоса. В этом прекрасном и на редкость живописном краю Портос владел тремя замками, самым большим из которых был замок Пьерфон. Дюма «украл» для своего любимого героя знаменитый рыцарский замок, который, конечно, никогда никакому барону дю Валлону не принадлежал. Замком Пьерфон – гордостью Пикардии – владел сначала герцог Людовик Орлеанский, который получил его в 1392 г. от своего брата, Карла VI. В те времена Пьерфон и его окрестности входили в состав графства Валуа. Людовик Орлеанский предпринял грандиозную перестройку замка, осуществленную Раймоном дю Темплем, а также королевским архитектором Жаном Ле Нуаром и Жаном Обеле.

Замок Пьерфон

Строительство замка завершилось уже после убийства его хозяина – трагического события, произошедшего на Храмовой улице в Париже. Людовик Орлеанский, брат безумного короля Карла VI, из-за которого началась Столетняя война, был любовником жены Карла – ветреной Изабо Баварской. Но Людовик не собирался хранить верность своей любовнице, пусть даже и королеве. Изабо утешилась в объятиях герцога Бургундии Жана Бесстрашного, но неверному любовнику все же отомстила. При дворе поговаривали, что именно Изабелла уговорила своего безумного мужа дать согласие на убийство брата.

Еще одним знаменитым хозяином замка Пьерфон был Франсуа-Ганнибал д, Эстре, брат прекрасной Габриэли, возлюбленной «Доброго короля» Генриха IV. В начале правления Людовика XIII Франсуа д, Эстре примкнул к партии «недовольных», а потом, когда эта партия проиграла, заперся от королевского гнева в своем замке. Кардинал Ришелье прислал к Пьерфону войска, и один из прекраснейших замков Франции был разрушен. Восстановили Пьерфон уже при Наполеоне III. Спасти Пьерфон императору посоветовал писатель Проспер Мериме, считавший этот замок образцом рыцарского жилища. К тому времени Пьерфон запечатлел на своих полотнах сам Коро. Спасением замка занялся сам Виолле-Ле-Дюк, отреставрировавший Собор Парижской Богоматери, Шартрский собор и средневековый центр города Каркассона.

Почему же Дюма отдал Пьерфон именно Портосу? Да потому что этот замок – воплощение силы и мощи рыцарства, и, стало быть, под стать гиганту и силачу Портосу. Так и возник барон дю Валлон де Брасье де Пьерфон – настоящий пикардийский Геркулес.

Пьерфон и поныне – само могущество и сила. Созерцание этого замка заставляет вспомнить многих бесстрашных рыцарей – и реальных, и книжных. Представьте себе толстые, шестиметровые стены, мощные башни, просторный прямоугольный двор… Про Пьерфон говорят, что он – еще более готический, чем сама готика. И более рыцарственный, чем само рыцарство.

В Пьерфоне есть Зал героинь и Зал рыцарей круглого стола – оба с огромными каминами, в которых сгорают целые деревья, тяжелой, даже громоздкой, мебелью, гобеленами на всю стену. Все здесь под стать не обычному человеку, а именно такому гиганту и силачу, как Портос. Но кто бы еще, кроме барона дю Валлона, с его широченными плечами и монументальной фигурой, мог бы спать на этих огромных кроватях и сидеть у этих великанских каминов? Пьерфон производит впечатление «замка великанов». Здесь все чересчур, как бы слишком… Стены замка украшены огромными барельефами мифологических чудовищ, охраняющих покой Пьерфона. Такие чудища могут отпугнуть кого угодно… И даже туристы посматривают на них с трепетом.

В Пьерфоне я все время чувствовала себя Дюймовочкой в гостях у великанов. Да и сама Пикардия – край сильных и смелых людей. Соседний с Пикардией регион – Иль-де-Франс. Поля и леса этого края гигантов омываются с севера Соммой, с юга – Сеной, а с востока – Уазой. Здешние леса – это остатки огромного Галльского леса, который когда-то простирался от Парижа до восточной границы Франции. В Пикардии находится Компьенский лес – уникальный памятник дикой, но в то же время не чуждой забот человека природы.

Кстати, само название региона говорит о том, что в нем живут сильные, смелые и даже воинственные люди. Оно происходит от слова «пика». Местные жители прекрасно владели не только сельскохозяйственными орудиями, но и пиками и прочим оружием. Наемники из Пикардии сражались и за короля Франции, и за герцога Бургундии, и за многих других государей Европы. Пикардия гордилась своими воинами, и именно поэтому Дюма сделал этот регион родиной мушкетера Портоса, который один мог справиться с десятью гвардейцами кардинала.

Самым прекрасным и романтичным владением Пикардии французы считают замок принцев Конде Шантильи, о котором уже неоднократно шла речь в этой книге. А самым интересным для туристов городом – Компьен. Тот самый, у стен которого попала в плен к бургундцам спасительница Франции Жанна д, Арк.

А еще Пикардия – край фестивалей исторической реконструкции и представлений марионеток. Пикардийские марионетки известны на всю Европу. Самую знаменитую марионетку зовут Лафлёр, что значит – цветок. Этот «цветочек» мужского пола одет в ливрею слуги XVIII в., сшитую из прекрасного амьенского бархата. У молодца и хитреца Лафлёра есть красавица жена Сандрина и лучший друг Чот Блез. Жизненное кредо Лафлёра: «Пей, гуляй, отдыхай!» Этот мудрый и жизнерадостный девиз совпадает с жизненными устремлениями большинства пикардийцев.

Пикардийская марионетка

Все они – весельчаки и добряки, как Портос, и так же раскатисто и громогласно смеются. Лафлёр – человек храбрый и справедливый, хотя и дерзкий. Именно таким был описанный Дюма силач-мушкетер, и таковы мужчины-пикардийцы. Хотя и не все из них отличаются баснословной силой Портоса, но веселы, храбры и жизнерадостны – почти все. Ибо все они – за редким исключением – хотят походить на Лафлёра, красу и гордость этого сильного и буйного края!

Шампань-Арденны: шипучие вина и «королевский напиток»

Рассказывая о регионе Шампань-Арденны, нельзя не упомянуть о шампанском. Об этом напитке радости и королей. Об игристых винах в хрустальных бокалах и нежных губках, к которым прикасается искрящаяся влага… Эта глава – о рождении шампанского и прекрасном уголке Франции – Шампань-Арденны, в котором этот напиток увидел свет.

Однажды мне довелось побывать на дегустации шипучих вин в одном из винных бутиков славного города Реймса – столицы департамента Шампань-Арденны. Бутик назывался Mumm, а компания c таким названием производит около 8 миллионов бутылок шипучих вин в год. Французы называют такие бутики – винотеками, то есть «библиотеками вин». А что? Заходишь и «читаешь» вина, только не перелистывая страницы, а откупоривая бутылки…

В этой «винотеке» мне рассказали, как возник напиток, прославивший регион Шампань-Арденны, расположенный на северо-востоке Франции. Кстати, на севере этот регион граничит с Бельгией, на юго-западе – с Бургундией, а на западе – с Иль-де-Франсом и Пикардией. Шампань – это уголок земли, самим Господом Богом предназначенный для выращивания винограда. Обрывистые склоны Кот д, Иль-де-Франс служат естественной защитой для виноградников, расположенных на западных склонах гор вокруг прекрасного города Реймса.

И вот, жил да был в этом виноградарском регионе славный монах-бенедиктинец Дом Пьер Периньон (1638–1715). Он стал закупоривать недобродившее молодое вино в бутылки и так мало-помалу разработал технологию производства шипучих вин. Он даже изобрел специальную бутылку, пробку и проволочку для шампанского.

Дом Пьер Периньон представляется мне до странности похожим на брата Горанфло из романа Дюма «Графиня де Монсоро». Добродушный пузан Горанфло был гениальным дегустатором или «великим питухом», как он сам себя называл. Горанфло мог по одному только глотку вина определить год его изготовления, сорт и место, где расположен виноградник. Дом Пьер Периньон, возможно, внешне и не походил на брата Горанфло, но обнаруживал такие же поразительные способности!

Монах Периньон мог по вкусу ягод определить не только виноградник, где были сорваны эти ягоды, но и конкретную лозу. Он составлял так называемые «купажи виноматериалов», поступавших из разных виноградников Шампани. В итоге купаж (или смесь) оказывался лучше, чем его отдельные компоненты.

Дом Пьер Периньон заметил, что многие вина Шампани прекращают свое брожение зимой и возобновляют его весной. Эту особенность вин региона сейчас называют «шампанизацией». Из таких недобродивших вин и возникло шампанское. Годом рождения этого «напитка радости», без которого сейчас не обходится ни одна свадьба, считается 1688-й.

Предприимчивый монах передал свой секрет еще одному бенедиктинцу, Дому Рюинару, а тот поделился технологией изготовления шампанского с племянником Николя. Именно Николя Рюинар осоновал первую торговую марку шампанского. В наши времена за право считаться Домом шампанского № 1 сражаются компании Ruinart и Gosset.

Очень скоро шампанское стало напитком королей. Оно пришлось по вкусу фаворитке Людовика XV, маркизе де Помпадур, которая отличалась отменным вкусом и поддерживала многие полезные начинания во Франции: от севрской фарфоровой мануфактуры до производства шелков. Маркиза стала пить шампанское и нахваливать его королю. В итоге ни одна церемония при дворе не обходилась без «напитка радости»!

Ныне погреба аббатства О-Вилле, где трудился Дом Пьер Периньон, принадлежат знаменитой компании Moet & Chandon. Одно из популярных шампанских этой компании называется «Дом Пьер Периньон».

Итак, я попробовала очень сухое шампанское (extra brut), брют (brut) и сухое (sec), полусухое (demi-sec) и полусладкое (doux). В «очень сухом» шампанском сахара нет вообще, в сухом (брюте) – его от 0,3 % до 1,5 %, в сухом – от 2,5 % до 5 %, в полусухом – от 5 % до 8 %, в сладком – от 8,5 % до 12 %. Шампанское прекрасно сочетается с морепродуктами, белым мясом и шампиньонами.

Друзья-французы угощали меня королевскими креветками, поджаренными с чесноком, приправами и майонезом и поданными под особым соусом. Так вот с этими огромными креветками, чьи «усищи» вызвали у меня удивление и восторг, прекрасно сочетается полусладкое шампанское. Особенно если вкушать все это на террасе кафе, расположенного в каком-нибудь старинном здании века семнадцатого или восемнадцатого, с прекрасным видом на Реймсский собор!

В Реймсе немало винных кабачков и винотек, и все они очень живописны. Различаются «винные подвалы» и винотеки на «нулевом этаже» старинных зданий. Есть еще специализированные магазины, где вам не только предложат богатый винный ассортимент, но и запакуют вина в изящные картонные коробки разных цветов и перевяжут шелковыми ленточками.

Демонстрация напитков в винном подвале

Я помню, как купила в реймсской винотеке 10 бутылок шипучих вин, и милый продавец по имени Николя элегантнейшим образом упаковал их в розовые и оранжевые картонные коробки и стильно перевязал пышными лентами, отороченными кружевами. Я привезла домой эти произведения искусства, и мне было даже жалко их распаковывать. Но домашние «уговорили» не только быстро и с резким хрустом распаковали мои коробки и срезали ленты, но и «приговорили» эти 10 шикарных бутылок за два дня!

Хорошая вещь – она, конечно, и пьется легко… Так что шипучим винам из Реймса была отдана высокая честь, равно как и пурпурному «Бержераку» из Бордо, и розовым тонким винам из Лиона, и нежному божоле из Иль-де-Франса. Словом, старое доброе вино – это символ прекрасной и нежной Франции, где даже монахи были виноделами! Я думаю об этом, рассматривая винные пробки, оставшиеся от привезенных из Франции многочисленных бутылок. На каждой из этих пробок что-то вытеснено – где королевская лилия, где замок, а где и сама лоза. И они по-прежнему сохраняют тонкий, еле уловимый, но сводящий с ума запах моей любимой страны.

Где ты, belle и douce France, помнишь ли ты обо мне? Я так надеюсь, что помнишь, ну хоть самую чуточку! Вспомни, любовь моя, а я не забуду тебя никогда и изо всех сил постараюсь быть к тебе ближе! Ты уже стала моей второй, духовной, родиной, и это ощущение глубокого внутреннего родства я пронесу через всю свою земную жизнь, а, может быть, и дальше – в вечность…

Герцоги Бургундии против королей Франции

Бургунды – это племя германского происхождения, пришедшее на юго-восток Франции и смешавшееся с кельтами. Бургунды пришли с севера в начале VI в. и оставили свое имя одному из самых живописных регионов Франции со столицей в Дижоне. Впрочем, герцогство Бургундия столетиями не желало подчиняться Франции и, в пику французским королям, поддерживало англичан. Сопротивляясь французским королям, бургундцы вспоминали те славные времена, когда их край считался королевством. В Средние века Бургундия была сильным и богатым государством, подчинившим себе Нидерланды и Фландрию. Бургундцы стремились и к господству над Лотарингией и Эльзасом, но такая задача оказалась им не под силу. Гордые, решительные и предприимчивые бургундские герцоги претендовали даже на французский престол.

Расцвет дижонского двора приходится на период правления бургундских Валуа, младшей ветви Капетингов, которая вела свой род от младшего сына французского короля Иоанна II Доброго Филиппа Смелого, получившего в наследство от отца герцогство Бургундия. Его прямыми потомками были Филипп Добрый и Карл Смелый. На Карле Смелом мужская линия бургундских Валуа прервалась. Естественно, бургундские Валуа соперничали с парижской королевской ветвью этого рода.

В XIV столетии, благодаря Столетней войне между Францией и Англией, позиции бургундцев усилились, а французов, напротив, ослабели. Бургундцы спелись с англичанами и помогали войскам «туманного Альбиона» грабить Иль-де-Франс и центральную часть страны. За это французы называли бургундцев «лиходеями», а бургундцы оправдывали свои действия стремлением к национальной независимости.

Герцогу Филиппу Доброму удалось взять в плен спасительницу Франции Жанну д, Арк. Герцог, слывший первым рыцарем Европы, уговаривал Жанну принять его сторону в войне и повести к «вечной славе» не Францию с ее двуличным королем Карлом VII, а его, Филиппа, Бургундию. Филипп Добрый хотел не только независимости своего герцогства, но и объединения страны под знаком Бургундии, подчинения Парижа Дижону. Если бы его замыслы удались, то страна под названием «Франция» исчезла бы с карты Европы и появилась бы Великая Бургундия. Но Жанна-Дева отказалась принять сторону Филиппа, и разгневанный герцог продал ее англичанам.

Средневековый Дижон

Жанну ожидали суд и смерть на костре, но и Филиппу Доброму не удалось выиграть свой затянувшийся поединок с французским королем. После своей мученической смерти Жанна снова стала знаменем борьбы французского народа. Французы теснили англичан, английская «партия» была проиграна, и герцог Бургундии бросил своих вчерашних союзников-англичан и примкнул к французам. Бургундии не суждено было стать «Великой», а Париж не подчинился Дижону. Гордая земля Филиппа Доброго по-прежнему оставалась герцогством в составе Французского королевства.

Борьбу с французскими королями продолжил сын Филиппа Доброго Карл Смелый. Этот герцог, известный врагам как Карл Ужасный, был последним герцогом Бургундии из династии Валуа. Он, не зная устали, воевал с королем Франции Людовиком XI и мечтал превратить свое герцогство даже не в королевство, а в империю. Но Карлу не было суждено осуществить этот грандиозный план. Ему не удалось присоединить к Бургундии Эльзас и Лотарингию и поставить на колени короля Франции.

Сначала, впрочем, Карлу Смелому везло. Он двинулся на Лотарингию, захватил ее столицу Нанси и перебросил войска дальше, в Швейцарию. Так начались Бургундские войны, которые привели к краху герцогства. Со швейцарцами Карлу не повезло – они оказались крепким орешком и в битве под Грансоном (1476) нанесли сокрушительное поражение бургундцам. Победителям достался лагерь Карла, полный сокровищ. Герцог Бургундии не признал своего поражения, и его армия сразилась с швейцарцами под Муртеном. Опять – поражение. Но Карл и тут не остановился и вступил с швейцарцами и лотарингцами в третью битву – под Нанси. Союзниками швейцарцев и лотарингцев в этой битве были французы.

5 января 1477 г. на обледеневших полях близ Нанси войско Карла Смелого потерпело страшное поражение. Бургундцы были перебиты или пленены, Карла Смелого убили. Его обмороженное, голое и изуродованное тело обнаружили в соседней реке. Голова Карла была расколота алебардой, на теле «красовались» следы от многочисленных ударов копий, а лицо было настолько обезображено, что лишь личный врач смог опознать его по боевым шрамам. Похоронили Карла с воинскими почестями в церкви Богоматери в Брюгге.

После смерти Карла Смелого земли герцогства были поделены между Францией и Габсбургами. Герцог не оставил сыновей. Его единственной наследницей оказалась дочь, Мария Бургундская, которая вышла замуж за эрцгерцога Максимилиана Габсбурга (впоследствии – императора Священной Римской империи Максимилиана I). Мария умерла совсем юной, в 25 лет, – упала с лошади во время охоты. Бедняжка была беременна, и ее неродившийся ребенок умер вместе с ней. У Марии оставался четырехлетний сын, Филипп Австрийский, который продолжил род Габсбургов. А род гордых и сильных герцогов Бургундских прервался по мужской линии. Больше Бургундия не могла угрожать Франции…

Современную Бургундию называют «сокровенной», «глубокой» Францией. Сокровенной потому, что она скрывает в себе многие традиции и обычаи, которые не видны при поверхностном общении. Этот край глубоко укоренен в прошлом. Здесь все течет по старинке, как велит традиция, и даже время движется медленнее и торжественнее, чем в Иль-де-Франсе. Бургундия сохранила в себе сильное влияние фламандской культуры. Во времена расцвета герцогства в Дижоне творили многие выдающиеся художники, такие как Ян и Губерт Ван Эйки, Ян Мемлинг и Иероним Босх.

Бургундия известна во всем мире благодаря своим винам. Столица бургундского виноделия – славный город Бон. Этот город был главным торговым центром бургундского герцогства – здесь продавались сукна, вина и… трюфели. Да, бургундские трюфели не менее известны, чем их собратья из Перигора. В Боне есть Музей вина, экспозиция которого позволяет проследить историю виноградников этого края.

Традиционные сорта бургундских красных вин – это Pinot Noir, Gamay, а белых – Chardonnay. Виноградники в этом краю простираются от Дижона до Макона. Бургундия – это родина таких бархатных вин, как Cotes de Nuits (Gevrey-Chambertin, Chambolle-Musigny, Nuits St. Georges), а также вин, сохраняющих фруктовый вкус, таких как Cotes de Beaune (Pommard, Volnay, Sauvigny-les-Beaune, Aloxe Corton, Meursault), Chalon (Givry – любимое вино Генриха IV, Mercurey) и Macon (Macon Villages, Pouilly Fuisse, Vire). Знаменитые вина «Шабли» – тоже бургундские. Их производят на виноградниках небольшого городка Шабли.

На южных берегах Соны, Луары и Роны производятся вина Beaujolais и Cote de Brouilly. По берегам Луары к западу от Пуйи-сюр-Луар растет виноград, из которого производят вина Coteaux du Giennois и Loire.

А еще Бургундия известна своими улитками. Современные французы пренебрегают лягушачьими лапками и предпочитают им «escargots» – улиток. Да, дорогие читатели, французы больше не «жабоеды», они – улиткоеды. Нежное тельце улиток едят с сыром и шпинатом, предварительно отварив или протушив его. Широко известны «улитки по-бургундски» – сущее объедение!

В пищу идут виноградные улитки. Для того чтобы в полной мере насладиться изысканным вкусом этого редкостного блюда, нужно аккуратно извлечь их из раковины, приготовить в масляно-чесночно-травяной заправке, уложить обратно в раковины и разогреть. Из раковин улиток вынимают специальными щипчиками, которые подаются вместе с самим блюдом. И не пытайтесь выковыривать нежное тельце улитки вилкой – ничего не получится!

Любимые блюда бургундцев – это не только улитки, но и цыпленок в красном вине, говядина по-бургундски (с вином и грибами), ветчина с петрушкой, персики Belle Dijonnaise («Прекрасная Дижонка») и, конечно же, бургундский сыр «эпуас». В Бургундии производится множество вкуснейших сортов козьего сыра – le vezelay, le maconnais, le charolais.

«Благородной Дижонской Дамой» почтительно именуют горчицу – любимую местную приправу. Горчица появилась в Бургундии еще при римлянах. В XIV в. Дижон завоевал репутацию лучшего в Европе производителя горчицы. «Дижонская Дама» занимала важное место на праздничных столах бургундских герцогов, ее преподносили в подарок французским королям и другим властителям Европы. В Дижоне есть музей, богатейшая экспозиция которого посвящена этой знатной бургундской даме – приятной и сладковатой, но в то же время – острой и пряной. Особый вкус и мягкость дижонской горчицы объясняется тем, что ее смешивают с кислым соком недозрелого винограда. В Дижоне делают горчицу на красном и белом вине, на хересе и мадере, на местной виноградной водке, а также с эстрагоном, базиликом, тмином, орехами, лесными ягодами, ванилью, можжевельником и кориандром. Царская приправа!

Знаменитые бургундские крыши

И напоследок о трюфелях. Бургундские трюфели – это настоящее сокровище французской кухни. Во многих деревнях Бургундии существуют особые трюфельные места. Их можно обнаружить даже в саду Военного госпиталя Дижона. Трюфели созревают к октябрю – ноябрю. В Бургундии существует множество видов этих грибов, ставших сельскохозяйственной культурой. Трюфели широко используются при приготовлении самых разных блюд, как и бургундская черная смородина. Тертую смородину добавляют в соусы к мясу, из нее варят варенье, делают сливочное мороженое, пирожные и ликеры.

Словом, Бургундия – край лакомок. Как, впрочем, и вся Франция. Искусство высокой кухни объединяло бургундских герцогов и французских королей, а в качестве миротворицы нередко выступала Знатная Дижонская Дама – Горчица. Когда король Франции Людовик XI брал ее из рук герцога Бургундии Карла Смелого, у обоих ненадолго отпадала охота воевать… Но по окончании пира воинственное настроение снова охватывало и короля, и герцога… До следующего приема пищи.

Дижон – жемчужина, поющая в раковине полей и холмов

Славная бургундская столица, окруженная полями и холмами, действительно подобна жемчужине, вызревающей в раковине. А пением ее можно назвать колокольный звон, призывающий прихожан к молитве.

Дижон был основан римлянами около VI в. до н. э. и получил название Дивио (Divio) («Божественный»). Во II в. н. э. жителей города обратил в христианство Святой Бенин, и поныне считающийся небесным покровителем бургундской столицы. Резиденцией бургундских герцогов город являлся с начала XI до конца XV в. В те времена Дижон соперничал с Парижем в роскоши и могуществе, соперничал – и побеждал.

Церквей, соборов и монастырей в современном Дижоне – великое множество. Это соборы Святого Бенина и Богородицы Дижонской, церковь Святого Этьена и Святого Михаила и другие храмы. Крипте Святого Бенина в соборе его имени более тысячи лет. Одни соборы возведены в романском стиле, другие – в традициях бургундской готики. Бургундской готикой называли в Средние века самую утонченную и роскошную форму готического искусства. При дворе бургундских герцогов – одном из самых богатых в Европе – подвизались итальянские мастера, поэтому архитектура испытала влияние пышного и вычурного итальянского стиля. Еще больше украшений, еще больше изящных, струящихся линий! Камень истончался, как кружево, и тёк, как река.

Дижонская церковь Нотр-Дам (XIII в.) выполнена как раз в традициях бургундской готики. Этот храм известен и благодаря привезенным из бельгийского города Куртре колокольным часам Жакмар, где человеческая фигурка отбивает каждый час. При бургундском герцогском дворе было немало бельгийцев, в том числе и художников, так как герцоги владели землями во Фландрии. Так и прививались фламандские традиции – вкупе с голландскими и итальянскими.

А еще при дижонском герцогском дворе царила особая мода – вычурная и торжественная. При Филиппе III Добром (1396–1467) и его преемнике Карле Смелом (1433–1477) появилась особенно роскошная придворная одежда. Этот период в истории костюма называют «карнавалом мод». Края одежды стали зубчатыми, головные уборые – неестественно высокими, обувь – узкой и заостренной. Дамы носили длинные шлейфы и развевающиеся покрывала, а кавалеры – шелковые драпировки на шляпах и плотно прилегающие чулки-штаны. При парижском королевском дворе бургундскую моду считали излишне вычурной и даже нелепой.

Конечно, герцоги Бургундии построили себе роскошный дворец, превосходивший по роскоши и красоте обиталище французских королей. Это вполне объяснимо: в XIV–XV столетиях в руках бургундских правителей сосредоточилась власть над большей частью территорий северо-восточной Франции, западной Германии, Бельгии и Нидерландов. Бургундские герцоги покровительствовали искусству, науке, образованию. При трех герцогах – Жане Бесстрашном, Филиппе Добром и Карле Смелом – в Дижоне творили выдающиеся живописцы, скульпторы, архитекторы, музыканты.

После ранней смерти дочери Карла Смелого, бедняжки Марии Бургундской, упавшей с лошади на охоте, дижонский дворец пришел в запустение. Овдовевший Максимилиан Габсбург, супруг Марии, и не думал посылать деньги на поддержание дворца в прежнем состоянии и на обновление покоев.

О дижонском дворце вспомнил лишь «король-солнце», Людовик XIV. Произошло это почти через два столетия после смерти Марии Бургундской. Людовик прислал в столицу Бургундии своего придворного архитектора, Ардуэна Мансара. Мэтр Мансар перестроил и обновил старый дворец, дал ему новую жизнь. Самой древней частью дворца считается башня Бар, построенная Филиппом Отважным в 1365 г. Эта башня названа в честь Рене Анжуйского, герцога Бара и Лотарингии, короля Венгрии, Иерусалима и Сицилии, который находился здесь в заточении целых шесть лет – с 1431 по 1437 г.

Сейчас самой интересной и запоминающейся частью дворца по праву считается Зал охранников (Salle de Gardes), дошедший до нас практически нетронутым. Здесь находятся пышно украшенные гробницы Филиппа Смелого и его сына, Иоанна Бесстрашного. Сохранилась и часовня, в которой Филипп Добрый провозгласил учреждение ордена Золотого Руна, которым награждались только венценосные особы или первые вельможи государства.

От дворца эпохи бургундских герцогов остался только Зал охранников и Башня Бар. Дворец перестраивался при Людовике XIV, а затем при императоре Наполеоне III. Последние изменения в архитектуру дворца были внесены в 1850 г. Сейчас – это элегантное здание в стиле ампир.

Дижон – это город изящных особняков эпохи Возрождения и суровых средневековых строений. Самым красивым зданием XVII в. считается особняк Вогюе, построенный для председателя парламента Этьена Буйе. В 1782 г. особняк перешел к семье Вогюе. Сейчас в его пышных залах проходят выставки, концерты и театральные представления.

Улочка Дижона

Жемчужиной Средневековья называют дом купца Гийома Мильера, построенный в 1483 г. Дом и поныне сохранил свой средневековый вид. На первом этаже располагалась лавка, на втором – жилье ремесленника и его семьи. В начале ХХ в. на коньке крыши этого дома появились кошка и сова – символы мудрости и домашнего уюта. В Доме Мильера снимался знаменитый фильм «Сирано де Бержерак» с Жераром Депардье в главной роли.

Старинные дижонские дома известны своими крышами из глазурованной черепицы. Эти крыши – яркие и сияющие – делают городские улицы незабываемыми. Глазурованная черепица – элемент бургундской готики. Бургундские крыши создаются из терракотовых, зеленых, желтых и черных плиток с изящными геометрическими рисунками.

В городе много необычных музеев, таких как Музей благородной бургундской дамы – Горчицы – или стейка. В старой части герцогского дворца расположен Музей Изящных Искусств. В этом музее можно полюбоваться великолепной коллекцией европейской живописи от Ренессанса до импрессионизма. Очень интересны коллекции Музея археологии и Музея сакрального искусства.

Ежегодно в славной бургундской столице проходит Международная гастрономическая ярмарка, которую посещают около 200 тысяч человек. А каждые три года город предоставляет свои площади, улицы и павильоны под Международное цветочное шоу «Флориссимо». Да здравствуют кулинары, гурманы и флористы! Благодаря их усилиям Дижон становится еще прекраснее!

Экс-Ан-Прованс – город фонтанов и живописи

Прованс – это нежный и романтический регион к северу от лазурного Средиземноморья. Там Альпы, поля благоухающей лаванды, минеральные источники, задумчивые реки, старинные города… Графы Прованские долгое время не отдавали этот регион Франции, а герцог Анжуйский Рене Добрый даже превратил его в королевство, а себя именовал королем.

Экс-Ан-Прованс – город фонтанов

Рене Добрый покровительствовал поэтам и художникам, сам был тонким и нежным лириком, но сочинял не только любовные стихи, но и руководства по проведению рыцарских турниров. А еще Прованс – это родина астролога Мишеля Нострадамуса, которого звали на самом деле Мишелем де Нотрдамом, и великого художника Поля Сезанна. Этот художник любил изображать священную гору Викторию, на склоны которой уходили провансальские мистики, чтобы побыть наедине с Богом. Прогулки по горе Виктории в католическом мире приравниваются к паломничеству.

Вслед за Сезанном горой Викторией заинтересовался Пабло Пикассо. Он купил замок Вовенарг, прилепившийся к ее склону. После этой покупки Пикассо хвастался, что купил Святую Викторию Сезанна. «Какую же Викторию? – спрашивали у него. – Конечно, картину?» «Нет, подлинную!» – гордо отвечал Пикассо. Хотя, конечно, это была бравада. Подлинную гору Святую Викторию, с ее чудесами и тайнами, купить никому не по силам. Только Господу Богу. Но приобщиться к тайнам Святой Виктории Пикассо смог.

Древней столицей региона был Экс-Ан-Прованс, который и поныне справедливо называют городом фонтанов и живописи. Фонтанов здесь больше, чем в любом другом городе Франции, как и художников. По количеству художников на квадратный метр Экс не только не уступит Парижу, но и превзойдет его.

В Эксе расположена Мастерская Поля Сезанна, выстроенная в 1901–1902 гг. по собственным планам художника. После смерти художника Мастерская перешла к его сыну. Ее выкупил Марсель Прованс, любитель искусства и коллекционер. В 1954 г. Ателье было выкуплено у наследников Марселя Прованса и передано Университету Экса. Университет, в свою очередь, передал мастерскую городу. Сейчас здесь музей – яркий, живой и вдохновляющий.

Любимое место прогулок эксуазцев – проспект Мирабо, названный в честь героя Великой французской революции, аристократа графа Мирабо. Здесь можно посидеть в тени платанов, послушать, как шумят многочисленные фонтаны, полюбоваться изящными особняками с красивыми балкончиками и, конечно же, насладиться провансальской кухней в одном из кафе или ресторанов. Отведайте кролика по-провансальски: в розовом вине и с горными травами! Пальчики оближете!

Провансальцами особенно любимы розовые, а не красные вина. Они – нежные, тонкие, изысканные. Может быть, не такие терпкие и крепкие, как красные вина Бордо, но неповторимо утонченные. Розовые вина нежны, как первый поцелуй. Но приятное послевкусие от них остается надолго.

На площади Мэрии в Эксе проходят цветочные рынки, а в почти любом из здешних кафе можно попробовать анисовый ликер – провансальский специалитет. В городе огромное количество антикварных лавок. Здешние антиквары известны на всю Францию.

Кафедральный собор Христа Спасителя в Эксе соединил в себе многие и многие архитектурные стили – от V до XVII вв. Он много раз достраивался и перестраивался. В квартале Мазарини (брата скряги-кардинала) расположен собор Святого Иоанна Мальтийского XIII в.

Музеев в Эксе огромное количество: Гобеленов, Современный музей монументальных работ в стиле Оптического искусства Виктора Вазарели, музей Старого Экса. Любителей изящной посуды и керамики порадует коллекция фаянса, расположившаяся в прекрасных интерьерах музея Арбо. В павильоне Вандома собрана коллекция мебели и предметов искусства, которая дает прекрасное представление о жизни аристократического Экса XVIII в.

И обязательно загляните в Салон-де-Прованс к Нострадамусу, великому предсказателю и целителю XVI в.! Кстати, он, оказывается, еще и прекрасно готовил джемы! В Эксе рецепты джемов от Нострадамуса ценят не меньше, чем его предсказания. Сохранился дом астролога, в котором можно увидеть редкие книги, рукописи и астрологические инструменты.

Кстати, Мишель де Нотрдам предсказал смерть на турнире короля Генриха II, мужа «кровавой королевы» – Екатерины Медичи. А может быть, Нострадамус просто догадался о планах этой жестокой королевы, которой очень хотелось устранить мужа и править самой? Во всяком случае, это его предсказание сбылось, а догадка – подтвердилась.

Кстати, Салон-де-Прованс славится своими фабриками по производству натурального мыла. Эти фабрики возникли еще во времена «короля-солнце» (Людовика XIV) и его знаменитого министра Кольбера. Вековые традиции La savonnerie Marius Fabre и La savonnere Rampal-Patou продолжаются и поныне. На современных фабриках вы можете не только приобрести известную марку мыла Savon de Marseille, но и ознакомиться с его историей и технологиями производства. Здешнее мыло пахнет лавандой – сладко и упоительно! Как и провансальские поля… И как хрустящее постельное белье в гостиницах. Сладкий запах… Так пахнет лучшее в этой жизни.

Арль и Ван-Гог

Знаменитые художники Винсент Ван-Гог и Поль Гоген считали, что в городке Арль, расположенном к югу от Экс-Ан-Прованса, самые красивые во Франции женщины. И потому оба художника приехали в Арль, чтобы запечатлеть арлезианок на своих полотнах. Ван-Гог сказал при этом, что и сам городок, основанный еще римлянами, очень красив, а цвета здесь – удивительные, яркие и насыщенные. Гоген скептически заметил, что арлезианки, конечно, хороши и краски ярки, но сам Арль – прескверная дыра. Ван-Гог с этим активно не согласился и поссорился с Гогеном. Они еще долго пререкались из-за женщин, Арля и искусства. В итоге несчастный Ван-Гог отрезал себе ухо и послал его в дар местной «жрице любви». А после этого написал знаменитый «Автопортрет с отрезанным ухом».

Теперь искусствоведы гадают, все ли ухо отрезал себе Ван-Гог или только мочку, и был ли у него гнойный отит, из-за которого боль в ухе стала нестерпимой, так что пришлось наскоро провести ампутацию. И вот еще вопрос: посылал ли Ван-Гог ухо местной проститутке или нет? И какое отношение к этой самой женщине имел Гоген? Загадка на загадке.

Пребывание Винсента Ван-Гога в Арле закончились плачевно. Местные жители считали его «городским сумасшедшим», который мешает их спокойной и налаженной жизни, стали писать прошения в мэрию, после которых художника поместили в лечебницу для психических больных. Сейчас в этой лечебнице находится культурный центр, известный как «Пространство Винсента Ван-Гога». В этом музее хранится богатое собрание материалов о художнике и коллекция его живописи и рисунков. Печальная ирония судьбы…

Арена для боя быков в Арле

А ведь как красиво все начиналось! В феврале 1888 г. Ван-Гог и Гоген приехали в Арль, чтобы вместе трудиться во имя искусства. Недалеко от вокзала, на площади Ламартин, Винсент устроил себе мастерскую, фасад которой был раскрашен в яркий желтый цвет. Свою мастерскую Ван-Гог называл «Желтым домом». Конечно, это словосочетание вызывает у нас одни ассоциации – сумасшедший дом… Но для Ван-Гога желтый цвет был символом солнца и жизни. А что касается сумасшествия, то Ван-Гог склонялся к мысли, что сумасшествие и гениальность – плоды одного дерева.

В Арле Ван-Гог создал более двухсот работ, среди которых знаменитые «Подсолнухи», а также «Арлезианка», «Сеятель», «Жатва», «Ночное кафе», «Красные виноградники в Арле», «Спальня Ван-Гога в Арле», «Желтый дом», «Ночное кафе». Местное кафе под названием «Альказар» Ван-Гог писал три ночи подряд, не брезгуя при этом абсентом. «Посредством красного и зеленого цвета я старался выразить роковые человеческие страсти… Я старался показать, что кафе – это место, где можно разориться, сойти с ума, совершить преступление», – утверждал художник. Впрочем, посредством желтого цвета Ван-Гог выражал не только идею сумасшествия, но и власть торжествующего солнца, жизни и воли.

Художник справедливо считал, что цвет может воздействовать на человеческое воображение (сейчас это уже доказано учеными!). С различными красками у него ассоциировались самые противоречивые эмоции. «…Я пытался выразить неистовые человеческие страсти красным и зеленым…», – утверждал он. Или: «…выразить зародившуюся в мозгу мысль сиянием светлого тона на темном фоне…» В палитре Ван-Гога есть два основных цвета – желтый и синий. Первый – сродни солнечному свету, пшеничным полям, «всечеловеческой любви», то есть жизни. Второй – от голубого до почти черного – выражал такие понятия, как «бесстрастная вечность», «фатальная неизбежность» и «смерть». Для Ван-Гога борьба двух этих красок была в высшей степени символической.

После лечебницы в Арле Ван-Гог попал в больницу в Сен-Реми, а затем в Овере-сюр-Уаз. В последнем своем пристанище он предпринял попытку покончить жизнь самоубийством. Это случилось 27 июля 1890 г. Художник вышел на прогулку с материалами для рисования, где и выстрелил в себя из пистолета в область сердца. Пистолет он купил накануне для того, чтобы отпугивать птичьи стаи во время работы на плэнере. После этого выстрела Ван-Гог самостоятельно добрался до лечебницы, где, спустя 29 часов после ранения, скончался от потери крови. Последние его слова прозвучали, как определение собственного состояния души. Он сказал: «Печаль будет длиться вечно…» В последние годы в его душе действительно царила печаль и было очень мало места радости жизни. Желтый цвет – цвет жизни – долго боролся в душе Ван-Гога с синим сумраком, и сумрак, увы, победил.

За гробом Винсента Ван-Гога шло всего лишь несколько человек. Тогда его отнюдь не считали великим художником: слава пришла к Ван-Гогу уже после его смерти. Вечно она запаздывает в пути, эта хромоножка слава! Доктор Гаше в прощальном слове сказал: «Он (Ван-Гог) был честный человек и великий художник; он преследовал лишь две цели – человечность и искусство. Искусство, которое он ставил превыше всего, принесет ему бессмертие». Так и случилось…

Портрет-инсталляция в Музее Ван-Гога в Арле

Впрочем, искусство принесло бессмертие не только Ван-Гогу, но и Арлю. Этот древний город, известный еще с римских времен, был перенесен Ван-Гогом на полотна и вошел в историю мирового искусства. Яркие краски и удивительная солнечность южного, жизнелюбивого Арля немало способствовала этому. О жизнелюбивости жителей Арля слагали легенды. Известно, что в этом городе жила и умерла сама известная долгожительница планеты – Жанна Кальман.

Кстати, в Арле сохранилось немало античных строений – часть городской стены, театр и амфитеатр (I в. до н. э.), где могло поместиться до 20 тысяч зрителей. При раскопках древнего города Арелата было обнаружено много ценных произведений искусства (например, знаменитая «Венера Арлезианская», перевезённая в Лувр). Церковь Св. Трофима – один из главных городских храмов – была основана в VII в., но неоднократно перестраивалась. Руины античного Арелата в 1981 г. были объявлены памятником Всемирного наследия человечества.

Словом, Прованс прекрасен… Не менее прекрасен, чем само искусство. И художники это особенно тонко чувствуют. Потому и стремятся в этот край!

Авиньон – господин вод

«На мосту Авиньон / Все танцуют в кругу…» («Sur le pont d’Avignon / L’on y danse l’on y danse / Sur le pont d’Avignon / L’on y danse tout en rond»)… Эту народную песенку про веселых людей самых разных возрастов и профессий, лихо отплясывающих на Авиньонском мосту, знают все, кто хоть когда-нибудь изучал французский язык. Она есть во всех учебников и хрестоматиях, ее поют на занятиях – взявшись за руки и пританцовывая. И каждый раз, слушая эту песню в записи или напевая ее, я думала: «Что же это за волшебный мост, на котором все (и даже монахи!) танцуют день и ночь под звуки скрипок и флейт?» Существовал ли он в реальности, или это только сказка?

Дорогие читатели! Авиньонский мост существовал и существует. Он и поныне – одно из лучших украшений славного города, бывшей папской столицы, на некоторое время (но ненадолго!) заменившей католическому миру Рим. Этот мост называется Сен-Бенезе – в честь святого Бенезе, юного пастушка, услыхавшего голос с небес, который велел ему идти в Авиньон и построить мост через Рону. Мальчик выполнил то, о чем его просили, бросил родные холмы и отправился в Авиньон. В пути ребенка сопровождал ангел. Епископ Авиньона решил испытать пастушка и велел ему сдвинуть огромный валун, который и 30 мужчин не могли поднять с места. Но святой Бенезе с легкостью выполнил эту задачу, положил огромный камень на берег реки Роны и сказал: «С этого валуна начнется мост!» Толпа, собравшаяся поглазеть на этот эксперимент, пришла в полный восторг. Люди тут же стали собирать пожертвования на постройку моста и собрали целых пять тысяч скудо.

Все эти события происходили в 1177 г. А в 1185-м мост, переброшенный через оба рукава реки Роны, был завершен. В 1226-м, во время похода французского короля Людовика VIII на город, этот чудесный мост был почти полностью разрушен, потом – восстановлен, а в 1680-м – увы, заброшен. Из-за сильного наводнения на Роне обрушилось несколько его арок, которые так и не восстановили.

Сейчас до нас дошли четыре арки с маленькой капеллой святого Николая на второй опоре – и легенда о пастушке Бенезе, выполнившем Божью волю. В Средние века Авиньонский мест был одним из священных строений Франции. Он вел из Франции в Папскую область – территорию, на которой располагался Папский дворец и многочисленные прилегавшие к нему дома. Был он и местом народных праздников и веселья: в мае добрые жители города Авиньона танцевали на нем (или под ним, на берегу), взявшись за руки, под звуки скрипок и флейт. Считалось, что добрый мост приносит счастье.

Авиньонский мост

А еще мост служил переправой для путешественников и торговцев, стремившихся попасть в Авиньон. Здесь находились пограничные заставы, а также посты сборщиков налогов и пошлин. Сейчас мост святого Бенезе – один из красивейших и романтичнейших уголков Авиньона. Здесь так приятно встречать закат, наблюдая, как белый камень моста окрашивается в пурпурные и коралловые тона.

Слово «Авиньон» обозначает «господин вод». Этот город действительно владычествует над водами Роны, а если нужно, и усмиряет их. Авиньон издавна называли ветреным, потому что столетиями над ним проносился мощный провансальский ветер – мистраль. Об этом ветре Иван Алексеевич Бунин, долго живший в провансальском городке Грасе, писал:

Голос мистраля, суровый и какой-то потусторонний, казался многим, в том числе и Бунину, голосом самой Вечности.

Авиньон был захвачен французским королем Людовиком VIII в 1226 г. Тогда и пострадал мост Святого Бенезе, который вел к городу. В конце XIII в. Авиньон окончательно присоединили к владениям французской короны. Французский король согласился, правда, формально передать город неаполитанскому королю и графу Прованса, но при этом брал с Авиньона дань. А когда своевольная Рона выходила из берегов и затапливала часть Авиньона, город и вовсе оказывался на французской территории.

К XIV столетию город разросся и окреп: он был разделен на семь приходов, в Авиньоне появился епископский дворец, монастыри и собственный университет. В 1309 г. Авиньон стал папской резиденцией – началась эпоха «авиньонского пленения пап».

С чего начиналось это пленение? С того, что на папский престол в Риме взошел французский кандидат Климент V, в миру – Раймон Бертран де Го. Климент V был ставленником короля Франции Филиппа IV Красивого и дал согласие на разгром могущественного ордена тамплиеров и казнь Великого магистра Жака де Моле. Вскоре после казни папа Климент погиб – после несчастного случая на охоте, как и предсказывал перед смертью Жак де Моле. После казни Великого магистра к тому времени прошло всего лишь 33 дня. Однако при жизни Климент успел, следуя приказаниям Филиппа Красивого, перенести папскую столицу в Авиньон.

Папский дворец в Авиньоне

После Климента в этом городе жили еще 7 пап – и все они были французами и зависели от парижского королевского двора. Подчиненность Святого престола французской короне в эти времена была настолько очевидной, что период пребывания пап в Авиньоне получил название «пленения». Их действительно пленили французские короли, хотя номинально Папская область в Авиньоне была самостоятельным городом-государством.

В 1348 г. королева Сицилии и графиня Прованса продала Авиньон папе Клименту VI за 80 тысяч флоринов. Авиньон был собственностью Святого престола вплоть до Великой французской революции и только в 1791 г. окончательно вошел в состав Франции. Однако в эпоху авиньонского пленения все семь пап – Климент V, Иоанн XXII, Бенедикт XII, Климент VI, Иннокентий VI, Урбан V и Григорий XI – вынуждены были, подчиняясь французским королям, увеличить церковные налоги, часть которых уходила в Париж.

Одним из яростных противников авиньонского пленения Святого престола был великий поэт Франческо Петрарка, живший в Авиньоне. Петрарка сравнил пребывание пап в Авиньоне с библейским «вавилонским пленением» и призывал вернуть Святой престол в Рим. Кстати, в Авиньоне обитала и прекрасная Лаура, воспетая Петраркой. Звали ее Лаурой де Сад, она была матерью одиннадцати детей и рано умерла от чумы. Печально известный кнутобой и извращенец маркиз де Сад – потомок прекрасной и добродетельной Лауры. Такие вот странные линии и изгибы можно порой увидеть на коврах судьбы….

В период папского пленения вокруг Авиньона выросли мощные крепостные стены, сохранившиеся и поныне. Был построен Папский дворец – мощное готическое сооружение со стенами толщиной 17–18 футов. Его строили почти 20 лет, с 1335 до 1364 г., на естественном скальном возвышении, где раньше располагался дворец епископа Авиньона.

Кроме папского дворца в городе возвели дворцы для кардиналов, перестроили в готическом стиле романские церкви, учредили учебные заведения и больницы. В 1355 г. стали строить новую городскую стену. Словом, Авиньон превратился в мощную, хорошо укрепленную крепость. Папы чувствовали себя пленниками за этими суровыми стенами, охранявшимися французскими солдатами.

Во время Столетней войны, когда Франция, сражавшаяся с англичанами, сильно ослабела, папа Григорий XI перенес свою резиденцию обратно в Рим. Однако Климент VII и Бенедикт XIII, названные «антипапами», остались в Авиньоне. Бенедикт XIII сбежал из Авиньона в 1403 г., и авиньонское пленение, к великой радости католических священников нефранцузского происхождения, закончилось. А священники-французы вздохнули, но все же согласились с тем, что Святой престол должен быть независимым от светской власти. Как известно, «песарю – кесарево, а Богу – Богово».

Современный Авиньон – место проведения престижного театрального фестиваля, красочного увлекательного действа, которое разворачивается каждый июль прямо на улицах и площадях города. На этот фестиваль съезжаются театральные коллективы со всего мира, и исторические каменные декорации старого Авиньона оживают прямо на глазах.

Первым на Авиньон обратил внимание парижский театральный режиссер Жан Вилар. После посещения Папского дворца Вилар сказал: «Мне показалось, что здесь могут происходить особенные вещи. У меня была цель примирить наконец архитектуру и поэтическую драму». Летом 1947 г. Вилар показал в Почетном дворе Папского дворца три спектакля, а затем вернулся сюда через год и всерьез занялся организацией фестиваля.

Сейчас с Авиньонским театральным фестивалем может конкурировать только Эдинбургский. С 1951 по 1963 г. Вилар возглавлял труппу под названием «Национальный народный театр», которая ежегодно выступала в Авиньоне, а затем оставил режиссуру и полностью посвятил себя фестивалю. На этом фестивале приветствуются все формы театрального искусства – от драмы до танца и музыкальных постановок. Благодаря фестивалю Авиньон стал одним из важнейших в Европе центров событийного туризма. Путешествие, совершенное под крылышком Мельпомены, кажется туристам вдвойне интересным и увлекательным. И в этом их можно понять: благодаря фестивалю древний Авиньон превращается в огромную историческую сцену, от которой просто невозможно оторвать восхищенный взгляд.

Слово о провансальской кухне

Моя хорошая знакомая из Ниццы, литератор и путешественница Беатрис Редпат, готовила кролика в соусе из провансальских трав – специально к нашему с подругой приезду. По дому плыли восхитительные запахи, перемещаясь из кухни в гостиную, прихожую и сад. А сад благоухал еще нежнее и тоньше. Пока кролик готовился, мы пили чудесное розовое вино из высоких бокалов. Над небольшим местечком Сен-Жанне, расположенным в горах над Ниццей, плыл закат, похожий на корабль с алыми парусами. Щедрая и солнечная земля региона Прованс – Альпы – Лазурный Берег была еще теплой после целого яркого дня и удивительно благоуханной. Нас ожидали чудеса провансальской кухни и полное блаженство довольных собой гурманов. Остановись, мгновенье, ты прекрасно! Но жизнь идет своим чередом, и мгновенья не останавливаются, да и не нужно. Ведь после кролика в соусе из трав нас ожидал вкуснейший десерт…

Пробовали ли вы дыни из Кавайона? Если нет, то вы очень многое потеряли. Кавайон – маленький солнечный провансальский городок – это настоящая столица дынь. Он вырос на месте древнего оппидума Cabellio, занимавшего гору Сен-Жак (Святого Якова). Кавайон раскинулся в долине Дюранса на пересечении дорог, соединяющих Альпы и Средиземноморье. На вершине горы Сен-Жак можно увидеть прелестную часовенку XII в., окруженную высокими кипарисами.

Дыни здесь – с восхитительной золотисто-оранжевой мякотью, сочные и сладкие, как конфеты. Ближе всего к ним по вкусу дыни канталупа с оранжевой мякотью. Из кавайонских дынь делают нежнейшие десерты и подают, например, с ванильным кремом.

Блюдо провансальской кухни

Александр Дюма-отец так любил дыни из Кавайнона, что однажды предложил завещать городской библиотеке полную коллекцию собраний сочинений, если город согласится предоставить ему пожизненную ренту из 12-ти дынь в год. Кавайонцы согласились, и городская библиотека обогатилась многочисленными томами произведений Дюма.

Каждый год, в июне, в Кавайоне проходит фестиваль дынь, во время которого торжественно выбирают Рыцарей Дыни. Таковыми могут стать производители «королевы Кавайона» – фермеры – и, конечно же, почетные гости города. Во время фестиваля дыни проходит много забавных конкурсов – например, на самое быстрое ее поедание. Горожане и гости города танцуют, поют и веселятся. Кулинары состязаются в искусстве приготовления блюд из дыни. Розовые вина Прованса льются рекой. Город не спит до утра. Да здравствует дыня, королева Кавайона!

Или вот, например, Воклюз. Здесь самые лучшие и сочные груши. Салон-де-Прованс – родина Нострадамуса – славится своими нежнейшими персиками. А еще провансальцы обожают конфеты из миндальной пасты, которые называются калиссонами.

Калиссоны – это разновидность очень нежных конфет, изготовленных на основе миндальной пасты. Паста заливается в широкий сосуд в форме церковной чаши, называемой Калис, поэтому конфеты и именуются калиссонами. Калиссоны, освященные архиепископом, раздавались верующим с песнопением «Пригубите чашу». Это песнопение жители Экс-ан-Прованса переделали в веселое: «Попробуйте калиссоны». Их не только пробуют, но и уплетают за обе щеки до сих пор.

Прованс – это родина ниццского салата (его называют «нисуаз», от «salade nicoise») и рыбы, приготовленной на гриле с фенхелем. Нисуаз – это салат из картофеля, томатов, анчоусов, оливок и каперсов. Существуют самые разные версии приготовления этого салата, но всего его варианты – восхитительны.

Прованс гордится своими винами, наиболее известные среди которых – Шатонёф-дю-Пап (Chateauneuf-du-Pape), Кот-де-Ванту (Cote de Ventoux), несколько южнее Кото-де-Бо (Coteaux-des-Baux), Бом-де-Вениз (Beaume-de-Venise). Любителям гастрономических туров стоит проехаться по многочисленным «дорогам вин» («routes des vins»). Такие дороги очень удобны, они обозначены специальными указателями. Можно остановиться в погребках местных виноделов или в старинном замке, в погребах которого, в огромных дубовых бочках, вызревают вина.

Если вы хотите представить, как жили в Провансе в старину, поезжайте в Ля Тюльер – провансальскую деревню в миниатюре, которая расположена в окрестностях города Гриньян. Гурманы же называют Прованс раем. Здешняя пища – это действительно услада рта (amuse-bouche, как говорят французы). Широко известны провансальские специи – фенхель, розмарин, тмин, базилик, дикие травы. Местные томаты и баклажаны – главные компоненты знаменитого «рататуя» – овощного рагу. И обязательно купите знаменитое провансальское оливковое масло, без него вы никогда не сможете приготовить настоящий «нисуаз»! А еще Прованс гордится своими трюфелями и россыпями свежих, сочных фруктов в садах и на рынках.

Прованс – это солнечный и благоуханный край, в котором путнику дышится полной грудью. Здесь очень хорошо понимаешь, что такое французское «искусство жизни». Провансальцы овладели этим искусством, как никто другой.

Прогулки по городу-Льву

Над городом-Львом сияло солнце. На холме, над городом, словно парил Михаил Архистратиг, украшавший шпиль готического собора. Город назывался Лионом, что по-французски звучит почти так же, как Lyon (Лев). Древние галлы, некогда населявшие эту местность, называли город Лугдунумом, в честь кельтского бога солнца Луга. Впрочем, лев считался символом солнца у многих народов. В Лионе каменные львы были повсюду – у подножия древних соборов, у ворот дворцов, на улицах и площадях. Львы украшали геральдические щиты и знаменитый лионский шелк. Они были изображены на шарфах и платьях. Мне ничего не стоило пожать лапу одному из каменных царей фауны и заглянуть в удивительно очеловеченные глаза изваяний.

Внизу, у подножия знаменитых лионских холмов, на которых располагались соборы и дворцы, текли реки Сона и Рона и пахло сдобой. Туристы поглощали «фланы» – нежнейшие пироги с творожным суфле – или отправлялись пообедать в ресторанчик «Жироде», специализировавшийся на супе и фрикадельках. Рестораны «Жироде» существуют во Франции уже не одно столетие и за свою долгую жизнь научились баловать туристов фрикадельками трехсот видов, а также изысканными супами и нежными фруктовыми десертами.

В городе-Льве – Лионе – втором по значению после Парижа городе Франции, чувствуются итальянские и швейцарские влияния в архитектуре, убранстве домов, моде и кухне. Швейцария от Лиона совсем недалеко – рукой подать до французско-швейцарской границы, да и Италия рядом. Местные жители говорят на певучем и протяжном варианте французского, как будто поют. Гостиничный портье объяснил мне, что быть «vrai Lyonnais» – настоящим лионцем – обозначает: никогда не унывать, постоянно ощущать полноту и разнообразие жизни, тонко чувствовать красоту, ценить «острое словцо» и, конечно же, тонкую кухню. «Vrai Lyonnais» – страстный любовник или отец семейства, обожающий своих детишек. А еще настоящий лионец любит горячее вино, которое продают прямо на улицах, а на ужин предложит своим гостям креветки в остром чесночном соусе, рис и рататуй.

Лион расположен почти в центре Франции, два часа езды по автостраде отделяют его от Женевы и несколько часов поездом от Италии. В Италию можно попасть по новой скоростной железнодорожной ветке Лион – Турин, а до Марселя можно добраться той же железной дорогой всего за полтора часа.

Город-Лев – столица региона Рона – Альпы, насчитывающая пять миллионов жителей. Это второй деловой и промышленный центр Франции после Парижа, регион, занимающий восьмое место в Европе по экономическим показателям.

Лион находится у подножия знаменитых альпийских лыжных станций. Лионский международный аэропорт – счастливый обладатель собственного вокзала скоростной линии поездов. А назван лионский аэропорт в честь Антуана де Сент-Экзюпери, великого писателя и отважного летчика, уроженца здешних мест. Фамильный замок дворянской семьи де Сент-Экзюпери расположен в регионе Рона – Альпы.

Памятник Людовику XIV на площади Белькур в Лионе

Лионцы – модники и модницы, а лионский шелк знаменит на весь мир. «Король-солнце», Людовик XIV, отдал лионские шелковые мануфактуры своему министру финансов Кольберу, и с тех пор придворные щеголяли исключительно в лионских шелках. В местном Музее тканей можно увидеть изысканные шелковые зонтики, изготовленные в Лионе, элегантные наряды дам и господ минувших столетий, роскошные, затканные золотом, ткани.

Великая французская революция запретила гражданам носить роскошные наряды, и тогда лионские ткачи остались без работы. Конечно, они взбунтовались и потребовали возвращения заказов на роскошь. К моменту свержения Робеспьера и якобинской диктатуры роскошь вернулась во Францию, и дамы Директории, а затем и наполеоновской империи снова носили знаменитые лионские шелка. Ткачи перестали бунтовать…. Впрочем, бунтовали они и в девятнадцатом столетии – причинами бунта были низкая заработная плата и плохие условия труда. Но лучше низкая заработная плата, чем никакой – из-за отсутствия заказов на роскошные ткани в эпоху Великой французской революции.

Самая известная во Франции марионетка родилась в Лионе. Ткач Лоран Мурге в 1808 г. придумал куклу по имени Гиньоль. Эта кукла стала персонажем Театра марионеток. Гиньоль – остряк, бонвиван и бунтовщик – напоминает «настоящего лионца». Лионцы, как и Гиньоль, смелы, остроумны и любят ощущать полноту и красоту жизни.

Гиньоль – это ткач, который борется за свои права с сильными мира сего. Он любит хорошее вино и тонкую шутку, нос у него часто бывает красным – из-за чрезмерной любви к вину. Гиньоля во всем поддерживает его друг – журналист Гнафрон (еще одна популярная в Лионе марионетка). Гнафрон – тоже не прочь выпить, и нос у него – красный. Трезвенников среди персонажей лионского Театра марионеток, увы, нет.

Ткач Лоран Мурге придумал Гиньоля, когда лишился работы. После Французской революции 1789 г., отменившей заказы «на роскошь», то есть на роскошные лионские шелка, ткач оказался безработным и стал ярмарочным торговцем и бродячим дантистом. Свою первую перчаточную куклу новоявленный дантист Мурге смастерил, чтобы отвлекать своих пациентов от зубной боли. Куклы были заменой анестезии. Сначала появился напарник Гиньоля Няфрон (Гнафрон), а позже и сам Гиньоль.

Лион был основан в 43 г. до н. э… римлянином Мунатиусом Планкусом. В те далекие времена город назывался Лугдунумом. Лугдунум был столицей трех галльских регионов. Еще до появления римлян здесь жили древние галлы и кельты, управляемые своими жрецами-друидами.

В Лионе я отчетливо ощутила разницу между «старым» и «древним». На холме, самом высоком в Лионе, расположен «древний город» – руины легендарного Лугдунума. К «древнему городу» можно подняться, минуя «старый» – постройки Средних веков и Нового времени. Есть и «новый город», в который включены отнюдь не современные постройки, а здания девятнадцатого века. Современность поджидает туриста в «новейшем» городе – в этой части Лиона можно увидеть небоскребы и резиденцию Интерпола.

В начале 1976 г., у подножия великолепного собора Святого Жана, была найдена первая базилика Лиона, датируемая V в., и церковь Святого Этьена VII в. В городском Галло-римском музее хранится свод законов императора Клавдия. Этот свод законов нашел в 1528 г. местный житель, который обрабатывал свой виноградник.

Лионский холм Круа Русс (Рыжий) насчитывал в XIX в. более 50 000 ткацких станков. Здесь располагались знаменитые шелкотканые фабрики – в том числе мануфактуры Прелля, Тассинари и Шантеля, Бьянчини-Ферье и Брошье. Все эти мануфактуры существуют и до сих пор и радуют модников и модниц со всего мира.

Уголок парка Золотой головы – одного из крупнейших в Европе

В 90-е гг. ХХ в. второй по экономическим показателям город Франции стал местом встречи крупнейших политиков мира. В июне 1996 г. здесь состоялась встреча Большой семёрки. В 1998 г. Лион принял фанатов международного спорта – здесь проходил Кубок мира по футболу.