Глаза слижут лоси (сборник) Бразервилль
Часть 1
Глаза слижут лоси
В магазине людей сумасшедшие скидки
- В магазине людей сумасшедшие скидки,
- И скрипят в толчее любопытных гробов
- Голоса: а есть дедушка более гибкий?
- А есть целые папы без чёрных зубов?
- Голова – это что? Господа, это пробник?
- А кому, извините, волосьев клубы?
- – Мама, мама! – зовёт с треском стиснутый гробик, —
- Посмотри, синий мальчик! Мамуля, купи!
- – Он давно неживой. – Отмахнулась мамаша.
- Непотреб! – громыхнул представительный гроб.
- И робел продавец цвета гречневой каши,
- И желал поскорей обновить гардероб.
Трупы фруктов
- Малыш, выбрось эту усопшую грушу,
- А лучше – её схорони.
- Не ешь трупы фруктов – на складе их сушат,
- И их точит гниль изнутри.
- И маме скажи не бежать мармозеткой
- За манго в сырой магазин.
- Запомни, и фрукты кусай – только с ветки,
- Не жди убивающих зим.
- Запомни, мой мальчик, и носом не хлюпай,
- Отвиливать поздно уже.
- Под глянцевой кожей – невкусные трупы
- Тоскуют по ветке-душе.
Выкидыш
- Под всхлипы собак и асфальтовых дыр,
- Рождаешься из дому в выпуклый мир.
- Кочуешь с детьми парафинными;
- Они точно так же никак не поймут:
- Чего им здесь надо, зачем они тут
- Цепляют иных пуповинами.
- И каждый вздыхает о ласке нутра,
- Которое влажно извергло с утра —
- Никак не рожденье, а выкидыш —
- Боится на лица таких же смотреть,
- А смотрит – боится, что им – не созреть,
- Их тесной любовью лишь выходишь.
- И мечешься, как в темноте херувим,
- Запутавшись в шлангах чужих пуповин,
- И страх на безумие множится,
- Когда посреди обесточенных свит
- В руках слишком взрослых ледово блестит
- Предмет, походящий на ножницы.
Худеешь
- Худеешь. Хиреешь. Всё шире и шире штаны,
- На остром лице кто – то вырыл траншеи,
- Раскопанный нос и штакетины – зубы страшны,
- Но жирные мысли – гораздо страшнее.
- Прохожие думают: болен, сосёт ворожба,
- Гурман, ничего не жуёт кроме устриц.
- Худеешь и сохнешь. Лишаешь воды, как раба —
- Сердечней, чем телом болтать в виде люстры.
- Тебя убывает отсюда по грамму в иной
- Клубок в уголке параллельной вселенной,
- Где чище и лучше, где ставни не слепят окно,
- Где чувства – взаимны и не заусенны.
- Худеешь. Тускнеешь. Без лампы почти не видать,
- Зато с каждым часом тебя где – то больше —
- И он там блестит, у него появляется стать.
- Ты в это поверил. Ты веришь. О, Боже…
Варя не хочет иметь детей
- Варя боится представить плод,
- Варя не хочет детей рожать,
- Ей ненавистен мужчина тот,
- Кто ей внушает диагноз «мать».
- Нет, ей не жаль для ребёнка тить,
- Да и приятен бывает секс,
- Просто так подло: детей плодить
- И, не спросив, их бросать в процесс;
- Видеть как, в корчах рождённый Бог,
- Вырастет и, разливая йод,
- Сгинет в войне за страстей клубок,
- Или себя по частям убьёт,
- Видеть в глазах: состраданья прах,
- Верность – когда на обузе шаль.
- Лучше остаться в пустых стенах —
- Будет не так тяжело дышать.
- Парни не знают девиц честней —
- Варя не та, кто мусолит бредь.
- Варя не хочет рожать детей.
- Варя не хочет иметь детей.
- Варя не может иметь…
Банки
- Вода из – под крана ползёт и ползёт,
- Набрал её, грустную, целую банку.
- Затем, озираясь, как юный сексот,
- Ножом в неё тыкал, как тычут в поганку.
- Презрительно плюнул, сморкнулся, ругнул,
- Пощёчину даже отвесил со свистом.
- И вот, ощущаю: из банки манул
- Взирает уже на весь мир ненавистно.
- Разлей этот яд по шпионам врага,
- И смело иди ставить свечи в церквушку.
- Ужасно. И тянется робко рука
- Ещё набирать. Чтобы гладить за ушком.
Почти был
- Немного грустный, озадаченный и прерванный,
- Оставив сети обещаний и засад,
- Уходишь в поле разговаривать с деревьями,
- Его покинувшими молодость назад.
- Палата больше не нужна с прохладой дынною,
- И больше хочется теперь, чем пить бульон —
- Идти хрипящей коматозною пустынею,
- Но слышать реку, что смеялась до неё.
- А знаешь, в море можно выйти как на исповедь,
- Послушать души затонувших прежде гор,
- Должно быть, шёпот мёртвых глыб куда неистовей,
- Честней всего, что ты мог слышать до сих пор.
- Болтушки – звёзды сквозь тебя взглянут базедово
- И освежат картинки в памяти скупой,
- Как в неком городе с людьми почти беседовал,
- Как в неком теле был почти самим собой.
Противостояние серого и зелёного
- Асфальт и бетон,
- такие же лица
- подземных шкафов производят примерку,
- а вечером чад окунают в побелку,
- и сами залазят в надежде отмыться.
- В зелёном лесу
- зелёные люди
- украденных чад покрывают зелёнкой;
- теперь у детей голос птичий и звонкий,
- теперь их глаза не похожи на студень.
- В голодных домах
- проглоченным клоном
- блуждаешь, молчишь о посмертной награде.
- А может, ты тоже был в детстве украден?
- Ты просто забыл. Ты всегда был зелёным.
Заговор вещей
- Едва отлип от одеяла – носки всосали стопы,
- пижама, выплюнув комок, озябла,
- легла на стул цветными снами
- почти живыми, чтобы
- восстать и стать бронёю к ночи – граблям.
- Тебя подхватят брюки, майка, рубашка, туфли, плащик.
- Они скучали. Голодали. И даже,
- бедняжки, тихо прослезились. Мы – очевидно слаще,
- чем шкаф.
- Они – мертвы без экипажа.
- Им нужен ты, и я им нужен, слепой глухой любитель,
- зависимый, ревнивый и недужный,
- но не настолько, чтобы всохнуть
- в последнюю обитель.
- Не мы – они нас потребляют дружно.
- И вот в дверях стоишь, проглочен древнейшим тихим кланом,
- а мозг привык любить оковы,
- но тело знает правду. Может,
- проснувшимся вулканом
- сожжём зверинец этот бестолковый?
Новый друг обнимает Люду…
- Приготовила Люда блюдо
- В тихом доме, пропахшем блудом,
- В доме были Христос и Будда,
- Опускали лицо на грудь.
- Но сейчас – ни калеки рядом;
- Смыло в реку, побило градом
- Всех женатых и лживых гадов.
- Накопилась обиды ртуть.
- Этот праздник зачем – то горький
- Легче было б отметить в морге.
- И огонь из ноздрей конфорки
- Полыхает, такой смешной.
- Люда красит в черешню губы,
- Надевает наряд для клуба
- И с улыбкой невинно – глупой
- Выпускает из плитки зной.
- Он подсел к ней, родной, без кожи,
- Без колючек, без глаз, без ножек,
- Две руки, голова и ёжик
- И подвижная часть лица.
- Люда ставит ему посуду,
- Вспоминает утраты, ссуды,
- Моросит о разбитых судьбах,
- О сгоревших в плену сердцах,
- Покрываясь тоскою лютой.
- Новый друг понимает Люду.
- Новый друг обнимает Люду,
- Как полуденный жар – Мадрид,
- Так сжимают дельфина сети,
- Так щенка прижимают дети.
- И звонят ноль – один соседи,
- И ноль – три.
Попутчики
- В машине сидят, но никто никуда не едет,
- За окнами – тьма, на водительском месте – очаг.
- Все жадно молчат, подозрительно смотрят дети
- На твёрдые лица родителей, мысль волоча.
- Никто не моргает, вздыхают уставшим пони,
- Вот – вот напряженье мутирует в звонкий напалм,
- И каждый попутчик мучительно хочет вспомнить:
- Когда и зачем он сюда к этим людям попал,
- Кого за пределами душной кишки салона
- Оставил, быть может, любимого? Кто же там есть?
- Голодная мгла, порождённая клятым лоном,
- А может, целебная и седативная взвесь?
- Мужчина с отдавленной шеей рванулся к дверце,
- Так критик уходит с сеанса дурного кино.
- На миг его тело – слетевшее полотенце —
- Сверкнуло во мраке.
- И стало как прежде темно.
Последний взрыв смеха сверхновой
- В маршрутном автобусе тихо,
- Народ бутербродом запихан,
- Кто – дышит, кто – ест чебурек.
- Так тихо бывает у психа.
- Как вдруг молодой человек
- Похожий на нервного хикки,
- В планшет погружённый, хихикнул
- И, сам испугавшись, икнул.
- Махры отрывая кутикул,
- Сосед, пригвождённый к окну
- Немытому, тоже хихикнул
- До этого злясь, как манул.
- Подруга его поддержала
- С причёской цветов баклажана,
- Запрыскала в людо – массив,
- Ватага студентов заржала,
- Собою салон заразив;
- Смеялись и дяди, и тёти
- Забыв о семье, о работе,
- О горьких посланиях SOS,
- Дедули смеялись как льготе,
- Бабули смеялись до слёз.
- Дополнив ансамбль неплохо,
- Ворвался водительский хохот,
- И бился кавказец об руль,
- Как в бубен отца скомороха,
- И, кажется, прыскал июль.
- Но в этой заливистой сальсе
- Один гражданин не смеялся —
- С поблёкшей рогаткою скул
- Неузнанный комик, что ясень
- Сидел – неподвижен, сутул.
- Казалось: он просто уснул,
- Теряя с улыбкою в массе.
Сомнамбулизм наоборот
- Рассветом пытливым окно закошмарено,
- Пугливый будильник смешком обозначил границы.
- Сомнамбула вышел в костюме отпаренном
- Навстречу лучам и таким же отпаренным лицам.
- Он в страждущий офис приехал, как водится,
- Всем доброго дня пожелал, выпил кофе, съел пончик.
- А на пустырях вдоль хребта переносицы —
- Муть странная – свежий несвежий взгляд сельди из бочек.
- Сомнамбула день четвертует, работая,
- Вполне адекватно шутя, и с начальством не споря.
- И даже коллега не в меру упёртая
- Его не раскусит, что он отдыхает на море
- С веснушчатой девушкой, иль одуванчикам
- На густо – махровом лугу сносит пенные нимбы,
- А может, он с нею лежит на диванчике,
- Она его гладит, и думает: «Не разбудить бы…»
Глаза слижут лоси
- Скоро глаза слижут лоси,
- Скоро скукожит в зерно,
- Кто – то на складе земном
- Хмуро приходует осень.
- Список прихода неистов,
- Всё, что пришло с накладной:
- Дождь – сотня штук – проливной,
- Тысячи тонн мёртвых листьев,
- Ночи с надрывом пружины —
- Двести четырнадцать штук,
- Где же полёты на юг?
- В этом году не вложили.
- Тысяча мрачных прохожих,
- Триста дежурных простуд,
- Спишем их, господи боже,
- Спишем, и всё будет good.
Дети под балконами
- Под балконами дети
- Ранним утром пугливо снуют,
- Ищут сны и конфеты,
- И свалившихся к ним чудо – юд.
- Рвётся шёпот натужный —
- Обнаружен средь щепок и блях
- Белый шарик воздушный,
- Мёртвый, сдутый, потёртый в боях.
- Дети шарик не тронут
- И убийц не возьмут под арест,
- Но его похоронят,
- И поставят из спичек
- крест.
Светофоры пожухли
- Мне приснилось: светофоры пожухли,
- Повороты расхлябили шеи,
- Бессердечные фонарные джунгли
- Беломорят и даже траншеят.
- Словно фура пронеслась по колосьям,
- Перезрелые колосья на кой нам?
- Мёртвых кукол намотали колёса,
- Неживых, бездыханных, покойных,
- Неудачливых на уровне генов,
- Безучастных, несмышлёных, как силос.
- Упокой их, Господь, манекенов.
- Мне приснилось, мне просто приснилось.
Новых детей завезли в детский сад
- Новых детей завезли в детский сад,
- Их выгружают лопатой и вилами,
- А, через годы, детишек бахилами
- Сбросит у школы какой – нибудь гад.
- Я наблюдаю, пускаю слезу,
- Вон, и мой тоже свалился из кузова.
- Кто – то его, с головою арбузовой,
- Смёл к остальным, ковыряясь в носу.
- Я не позволю из детских дружин
- Вылепить нечто кирпичнее пряника,
- И в тихий час я, прозревший и пьяненький,
- Выкраду всех. Мы в закат убежим.
Придумал себя
- В день, исполненный грусти и мистики,
- Я придумал себе себя.
- Я, придуманный мною – не чистенький,
- Я живёт, всех подряд гнобя.
- Я боюсь выходить с ним на улицу,
- Всякий раз затевает гнусь.
- И в квартире, где страшно зажмуриться,
- Одного оставлять боюсь.
- Отвернулись друзья и родители,
- В первый день отпустил жену,
- Мы её напоследок обидели,
- Но никто не признал вину.
- Слишком поздно жалеть и каяться,
- Я злопамятнее судьбы;
- Помню, в зеркало утром скалился,
- Кто придумал меня, забыв.
Пришествие донора
- На днях мужичонка юркий,
- Пройдя все посты дружин,
- В ресницы орал хирургу:
- – Отрежь мне кусок души!
- Не той, что дрожит на койке
- И лампы хранит прищур,
- Отрежь от моей! Хоть сколько!
- Я к утрему отращу!
- Не вру! Может, я бездонный!
- Я с детства привык спасать!
- Я, может, почётный донор!
- Отрежь, твою мать!
- Всади малодушным людям!
- Вколи, примотай, пришей!
- Вживи подлецам, иудам!
- Лепи из гадюк ужей!
- Бери! Лезь в меня, под кожу!
- Кромсай и сажай в проныр!
- Я в подлых телах размножусь,
- Лишь так мы очистим мир.
Без души
- В злосчастный момент, в зуболомную стужу
- Ему невзначай стужа вытряхнет душу,
- И он без души будет шастать как зомби,
- Свой день прожигать.
- По привычке зазнобе
- Подарит букет хризантем иль ромашек.
- Он нуль без души – обезвещенный ящик,
- Сухой и глухой, но с желанием стойким
- Заполнить нутро хоть какой – нибудь молькой.
- Он будет косить на людей в ресторане,
- При них вспоминать об утраченной грани,
- Завидуя им, ведь у них есть начинка —
- От мэра до грузчика с пьяного рынка,
- А в нём – ничего! Пустота и желудок.
- Он хлопнет вина, заливая рассудок.
- Потонет в глазах той особы с букетом,
- Поняв, что души у неё тоже нету.
Человек на крыше!
- – Глядите, человек на крыше! —
- Кричу в пространство, во вселенные,
- В толпу некрайних и нерыжих,
- В физиономии системные.
- – Глядите, человек на крыше!
- От равнодушия размажется,
- А безразличный дворник Миша
- Отмоет улицу от кашицы.
- Поймали солнце пассатижи
- И тащат книзу торопыгою.
- – Глядите, человек на крыше! —
- В последний раз кричу.
- И прыгаю.
Адам и Ева
- Посмотрите на этих двоих. Попрошу их пока не трогать.
- Отличаются от восковых тем, что сами создали Бога.
- Приглядитесь, модели не спят, разум действует их в союзе,
- и, пока не случился распад, в них бурлит ассорти иллюзий.
- Вам встречался такой раритет? Близнецы познают друг друга
- миллионы их собственных лет, и никак не найдут свой угол.
- Их – придуманный мир поглотил, мир души, а быть может, чрева?
- Кто за ними веками следил, называл их: Адам и Ева.
Локальная иерархия затрещин
- Пришёл не папа, а сгусток нервов,
- Принёс в желудке сырок и вермут.
- Под клокот чая, краснея скверно,
- Горчицей вмял недовольства маме.
- А мама, после огня скандала,
- Дневник сыновний при всех достала.
- Найдя что нужно, сынку по салу
- Ремнём влупила, а не руками.
- Сынок, не влезши в объятья кресел,
- В кулак собравши остатки спеси,
- Сестру обидел – щелбан отвесил.
- И та рыдала слезами с вишню.
- Затем, обиду свою окуклив,
- Отгрызла руки любимой кукле.
- И кукла хнычет калечным Вишну.
- Не то от боли и злобы блеет,
- Не то ей жалко тех, кто слабее.
Жалкий житель
- Мордой – тортом без налёта мыслелязга
- Разбавляешь городские лица – маски.
- Маски: броски, однотипны, однолживы.
- А под ними – жизнью сжатые пружины;
- Сбились в стаи, мир лелея скрытый, пёстрый.
- Скинуть маску – что принять маньяку постриг.
- Вряд ли к месту твой, чужой, душевный омут,
- Стоны: стены, палачей и хамов тронут.
- Презабавно, тучам срочно нужен «Vanish»!
- По аллее прёшь и камешки пинаешь,
- Видишь чётко: словно шаттл в пустыне Наска —
- На асфальте чья – то вычурная маска.
- Потерялась? Кто решился на поступок?
- В гуще парка мир зловещ, рассудок – хрупок.
- Вон герой! Врачи, зеваки, поспешите!
- Льнёт к прохожим сумасшедший жалкий житель.
Снег, тебе здесь не рады
- Снег, тебе здесь не рады.
- Знаешь, сидел бы дома,
- Щупал бы туч наряды,
- Мучаясь лёгкой истомой.
- Дети тебя мочалят.
- Снег, ну зачем ты выпал?
- Знаешь, твоё молчанье
- Хуже кричанья выпи.
- Мерить тебя подошвой —
- Жечь образа лампадой.
- Снег, ты не падай больше.
- Сверху смотри. И не падай.
- В стане людей опасно.
- Есть же такие лица —
- Воздух жалея астмой,
- Нам не дадут родиться.
Не смешно
- Мне не смешно. Кручу ногами глобус
- который год. Мне не смешно.
- Не веселят: ни медленный автобус,
- ни солнца жирное пятно,
- ни даже сын, насилующий «Лего»,
- беседы пресные с женой.
- И анекдот, рассказанный коллегой —
- не смешной.
- Мне не смешно. В сердцах гуляет кризис,
- в глазах друзей – седая мгла,
- соседи – в швах, не забавляет близость —
- вот – вот пырнут из – за угла.
- Какой тут смех? Когда – то я хихикал,
- я хохотал, я прыскал, ржал.
- Проникла в душу, хилую калику,
- всепоглощающая ржа.
- С лицом – доской теряюсь в переулках,
- куда наследство перешло,
- ищу, где всё ещё смеются гулко.
- Мне не смешно,
- и это – не смешно.
Альбина мечтает о нежном маньяке
- Альбинино сердце пожар обуял,
- Она не мечтает о кошке, собаке, —
- Сбежавши от мира в бугры одеял,
- Альбина мечтает о нежном маньяке.
- В пустынной квартирке в районе трущоб,
- Где каждый кусок быдлодня одинаков,
- Закрывшись ракушкой, ещё и ещё
- Она смотрит фильмы про нежных маньяков.
- Зашторивши окна и душу зарыв,
- Она забывает свой год в недобраке,
- Скребёт любострастно саднящий нарыв,
- И грезятся ей под кроватью маньяки.
- Развод, одиночества крепнущий мак,
- Желанья и боли взрывное соседство;
- Она забывает чуть – чуть, что маньяк,
- Фатально не нежный, украл её детство.
- Она проросла из обиды и слёз.
- Мужчина теперь подойдёт ей не всякий.
- Вступивши со страхом, стыдом в симбиоз,
- Альбина мечтает о нежном маньяке.
Про Творожкова
- Автобус так глядит на Творожкова,
- Как будто Творожков – не Творожков,
- А весь – из вкусной массы творожковой
- С начинкой из банановых кусков.
- Гурмано – Бас распахивает двери,
- С дверей течёт, болтается слюна,
- И гражданину боязно проверить,
- Доедет ли живым до Ботвина[1]?
- Народ шмыгнул в раззявленный желудок,
- Развеяв сон шуршаньем кошельков,
- Напоминая сочных глупых уток.
- Но не таков герой наш Творожков!
- Он сплюнет, побредёт с печалью жуткой
- Вдоль трассы, возбудив поток машин;
- Такси – пираньи, шакальё – маршрутки,
- Для них он борщ, упрятанный в кувшин.
- Затем, с гримасой явственно недоброй
- От зданий с лифтом бросится, скуля,
- И терминал – двойник голодной кобры
- Его проводит взглядом до угла.
- Он – дальше, мимо, мимо, прочь на вдохе,
- Ругая страхи вдоль и поперёк.
- Домой наш Творожков вернётся пёхом
- К тигрице, под её урчащий бок.
Бабуля несёт котёнка
- Бабуля несёт котёнка грязно – рыженького,
- Прижала к себе, хрупкого, будто вазочку из фарфора.
- Достала бродяжку где, с хвостом отчекрыженным?
- В какой подворотне?
- Не иначе спасла от гиеновой своры
- И группы помойных
- дружелюбных
- аллигаторов.
- Прижавши к седой щеке мохнатую
- солнечную грыжу,
- Газелью летит по холодку Литераторов
- Вдоль улицы,
- мимо злюдей, скукой зелёною сбрызженных.
- Что чувствует кот? Исполнен к бабушке нежности?
- А вдруг ничего нет в душе лупатенькой шмакодявки?
- Во всю пасть зевает на человечьи ценности,
- Следя за нависшей над ним
- бабушкиной
- бородавкой
Третьи половинки
- Полоски цветного стекла заглянули мне в душу,
- И голос наждачный коснулся (родился во мне?)
- – Гляжу, ты чужой как своею бедою контужен,
- В любви погорел, без войны побывав на войне.
- Послушай, – несло через столик сигарною дымкой, —
- Любовь – это фикция? Кара? Наркотик? Болезнь?
- Ты носишься с нею, с крылатой слепой невидимкой,
- Затем – обещаешь себе в этот омут не лезть.
- Пойми! – Умолял собеседник с отёчностью Квинке,
- Мусоля сигару так, будто бы ждал эшафот, —
- Когда навсегда разрываются две половинки
- Бывает, что третья, взращённая ими, живёт;
- Надежды, мечты, всё, что было заложено ими
- В Бездонную Космоса, делает гибельный вдох.
- И Нечто, лишённое связи, умершее, в гриме
- Преследует пары влюблённых, как чёрт выпивох.
- Им движет не месть и не зависть, но холод разлуки.
- Два любящих сердца – до Бога бесплатный трамвай».
- Я долго смотрел на окурок табачной гадюки
- И надпись на столике пеплом:
- «Коллега, бывай».
Необъяснимое происшествие на улице Вернадского
- Шатаясь блёклым вечером под окнами коморок,
- С хроническим неврозом и с мимикой «лимон»,
- На улице Вернадского у дома номер сорок
- Споткнулся о булыжник и вляпался в дерьмо.
- Любой мог опардониться. Во тьме души столовой
- Взбурлили огорченья и прочий негатив;
- Без прежней обречённости, большое злое слово
- Я гаркнул миномётом, обиды испустив.
- По улице Вернадского, вдоль дома номер сорок
- Иду, спустя неделю, просторный как депо,
- А слово одичавшее, мохнатее Трезора,
- Шугает пешеходов и делает бо – бо.
- Прикинувшись бесчувственным, я спас на ляжке кожу.
- Что будет завтра, если сегодня повезло?
- По улицам – прелестницам шагать боюсь – скукожусь,
- Расставив уйму добрых изящных чудо – слов.
Чемодан
- Мы на краю, на стартовой черте.
- Зачем нам куча личностных проблем?
- Наскучь, родная, до седых чертей,
- И я тебе до язвы надоем,
- Иначе – будет дикий невозврат,
- Иначе будет боль и будет мрак,
- И головы на кольях будут в ряд.
- Давай представим, я совсем дурак.
- Обрыдну так, что выгонюсь взашей,
- Пульни с балкона грустный чемодан,
- Чтоб он, как несчастливый из вещей,
- Скончался на моих руках от ран.
- Заметишь слёзы – флаги, стрекоза,
- Проверишь, громко зубками скрипя,
- Как я пойду понуро на вокзал,
- Неся с собой частичный труп себя.
- Мы будем с ним скитаться по земле,
- Я никогда его не схороню.
- Я не вернусь, кричи, читай Рабле,
- Штудируй Фрейда, Кафку и Камю.
- Он станет ближе всех моих друзей,
- Которых я покину навсегда.
- Забросив этой жизни карусель,
- В обнимку с ним замёрзну в вечных льдах.
- И, если ты мою отыщешь нить,
- Причалишь посмотреть, как важный дож,
- Меня от чемодана отличить
- Не сможешь, не узнаешь, уплывёшь.
Иногда можно лежать на брусчатке
- Марширую по брусчатке поздней ночкой.
- Фонари передают меня друг другу
- Сожалея, что не могут в одиночку
- Тьму души моей рассеять по округе.
- Тьма вкусна, она вкусна как бутерброды,
- Привыкаешь к ним и всё, прощай, желудок.
- Жду момент, когда втяну её до рвоты,
- Чтоб на дне открылось поле незабудок.
- Тишина стоит, лежит, ползёт и душит.
- Руку вытяни и – хвать! – её за косы.
- А затем её расслабленную тушу
- Приноси в места скандалов и вопросов.
- Я бы тоже лёг в морозец на брусчатку
- Как те двое, как им кажется, влюблённых.
- Я шагаю? Может, я иду вприсядку?
- Чёрт возьми, а фонари – дубы и клёны,
- Под подошвой дышит тёплая лужайка,
- И ступаю я, должно быть, не подошвой,
- А босой ногою. Солнце. Лето. Жарко.
- Лучше там побуду.
- Я прилягу.
- Можно.
Кусочек тебя
- Подари мне себя кусочек,
- Спору, пазлик, деталь, чешую,
- В колыбели безглазой ночи
- Я тебя из неё отращу.
- Ты уже раздавала многим
- Просто так, безо всяких причин,
- Я ж – прошу, как безногий – ноги.
- Подари. Поколдую в ночи,
- Соберу и оставлю целой,
- Разорву с формой подлинной нить,
- А разросшийся твой мицелий
- Буду в тайной кладовке хранить.
- И теперь: кто из вас живее?
- Эх, судьба, разлучи нас и склей.
- Опасаюсь, таки поверю,
- Что дорощенная –
- милей.
Пустота или гематома
- Мучительно выдавливал тебя из себя:
- Сначала мыслей пляшущие тёплые изнанки,
- За ними – всё телесное: от лика до пят,
- Отхаркивал, вычихивал, выплёвывал останки;
- Они за жизнь цеплялись, висли на бороде,
- Не веря в расставанье с инфицированным сердцем.
- Ты чуяла, шпигуя собой мягких людей —
- Мятежник ускользает в леса от рабовладельца.
- Иссякнув, осмотрелся: нет костей и заноз?
- Иначе снова вызреешь во мне, затянешь в омут.
- Слоняюсь по бульварам и мусолю вопрос —
- Что лучше: пустоту лелеять или гематому?
Ушёл за дождём
- Через форточку в дом лезут воздух и хаос,
- У меня на столе мыши книги погрызли,
- От меня здесь почти ничего не осталось:
- Оболочка и парочка сплюнутых мыслей.
- В предыдущий сеанс открывания двери
- Я ушёл за дождём, до сих пор не вернувшись.
- Сколько вёрст я уже сапогами отмерил,
- Может, слился с дождём, позабыв прежний ужас.
- Тощий ветер влетел, зацепив листик с полки,
- Закружил и метнул в криволюстрые очи.
- Из углов тишина смотрит раненным волком,
- По листочку бежит мой размашистый почерк.
- Не могу разобрать. Ветер, глянь, ты глазастей,
- От меня здесь уже только вмятины в кресло.
- Выдуй из дому вон.
- Вспомнил, там было: «Здрасти,
- Я ушёл за дождём. Буду к осени. Честно».
Водолазы
- Затаился, сижу водолазом на дне
- Под чернеющим дном корабля,
- В череде взбаламученно – илистых дней
- Кто – то сверху не любит меня;
- Капитан, или кто, кроет мне кислород,
- Пуповину жуёт, веселясь,
- Дескать, ты – молодец, но уж больно – урод,
- И душа – не душа, а – карась.
- Я хочу разглядеть все красоты на дне,
- Но вокруг только пляшущий ил.
- Эй, дружище, тебе c аквалангом видней,
- Может, кто – то тебя полюбил?
- Подскажи, косяки перламутровых рыб
- Разрезают звенящую синь?
- Мне стоять здесь одной из задумчивых глыб
- Дольше вахты, старпом, не проси.
- Может быть, я один под пятой корабля,
- Ну а сколько таких кораблей?
- Может быть, незнакомый мой друг, и тебя
- Извозили в печали и мгле.
- После схваток река мне раздвинет волну.
- Я оставлю привычную муть,
- Поднимусь и в лицо бедокуру взгляну,
- И скажу что – нибудь, что – нибудь…
Реципиент
- Сегодня опять проснулся не весь —
- на постели: шея, голова и надежд шарф,
- на люстре рука, и, кажется, пресс.
- Может, остального не было ни шиша?
- А ты на постели есть вообще?
- Ни одной детали: ни души, ни глаз. Ушла,
- оставив меня, одну из вещей?
- Пригляделся.
- Вот: кусочку сердца поёт мгла.
- Окстись. Так не может быть! Перестань!
- Чем мы любим друг друга, скажи? Кто объяснит?
- Полундра! Полундра! Наверх свистать!
- Объявляю организму всему аудит!
- Собрались! Собрались! Эй, все ко мне!
- Руки! Обе! Быстро! Ноги тоже! А где грудь?
- Там сердце! Им любят!.. Или же нет?
- Тот, кто любит мозгом, любит части или суть?
- Запутался! Мысли, бейте не вскользь!
- Сердце! Выкатись откуда – нибудь уже! Жду!
- Нет сердца. Иду, прострелянный лось,
- и в дыру кладу отвалившуюся звезду.
Нас откопают археологи
- Давай уедем туда, где снег,
- Туда где лёд жирнее творога
- Заполнит клетки, и через век
- Нас откопают археологи.
- Давай уедем, я всё собрал:
- Гитару, лучший томик Бродского.
- Чем больше мы отсчитаем шпал,
- Тем меньше будет в нас уродского.
- Купил билеты в один конец.
- Признаться мне не хватит выдоха,
- Я по любовям не сильный спец,
- Но я готов впервые выехать.
- Давай сегодня, я всё решил.
- Оставь шарфы, носки из войлока.
- Мы станем искрой одной души.
- И прослезятся археологи.
Грехи и пальцы
- Маленький Витя считает свои грехи:
- Дважды за день разразился отцовским матом,
- Шарф не надел, и теперь его ждёт бронхит,
- Пендель целебный отвесил младшму брату,
- Маме соврал, перепачкал гуашью лифт,
- А на уроке ИЗО решил отоспаться.
- Маленький Витя не знает пока молитв,
- Просто молчит перед сном, загибая пальцы.
- Так же сегодня он камнем попал в кота.
- «Спите, пернатые…» – шепчет в своей кровати
- И загибает. И с ужасом ждёт, когда
- Пальцев не хватит.
Морщины
- Висят морщины у девушки, Господи Боже,
- А ведь вчера она бегала с розовой кожей,
- А ведь вчера она пела в церковном хоре,
- Встречалась с кем – то, рвалась на море.
- Встречалась с кем – то намного старше,
- Намного старше её папаши.
- А ранним утром исчез мужчина,
- На всём оставив свои морщины,
- Куда ни глянь —
- следы машины,
- Одни морщины,
- Одни морщины.
Рассматривание себя со стороны
- Подъезд зевнул и кем – то высморкался в утро,
- рассвет кинжально меток. Всё, что крепче брюта
- залить охота внутрь. Жалею человека,
- бредущего с культёю пенсии в аптеку.
- В окно таращусь, в небо, в мясо пуповины,
- у мусорки: собаки, кошки, херувимы.
- А где – то там, в других местах, совсем безоких
- друг друга любят люди или боги
- за просто так, по доброте своей душевной,
- и там у них прекрасно всё, и дождь волшебный,
- поля в цветах живых, в спине и лёгких – лёгкость,
- и голова – пустая ветреная ёмкость.
- И дунешь в гости. Скромный домик, ива, речка,
- один из ангелов скучает на крылечке,
- сидит, обняв коленки. Молвит: «Папа занят.
- Себя рассматривает вашими глазами».
Ты вонзишь мне ножик в печень
- В подворотне синей ночью
- Ты вонзишь мне ножик в печень.
- Я запомню искры – очи.
- Этот цикл, поверь мне, – вечен;
- Мы встречались в прошлых жизнях,
- Смытых бережным прибоем.
- По тебе справляя тризну,
- Я пожертвовал собою,
- Лишь бы видеть искры – очи,
- Лишь бы слышать песню речи.
- А сейчас ты синей ночью
- Острый нож вонзишь мне в печень.
- Не случайность это вовсе.
- Я к тебе приду, но позже,
- Ведь душа твоя попросит,
- Как возьмёт томленье вожжи.
- Слыша роз благоуханье,
- Ощущая лёгкость нимба,
- На последнем издыханьи
- Прошепчу тебе: «Спасибо…».
Сломанный пряник
- Нет ничего долговечней дряни.
- Утром запарив из мыслей мюсли,
- Цапнул с разбега вчерашний пряник.
- Пряник сломался – он стал невкусным.
- Жижа – не чай, а, похоже – сома.
- Только хорошее о погоде
- (Колкий рассвет пузом тучи сломан).
- И мой настрой – никуда не годен.
- Видит поломки и дворник Саныч.
- Еду в метро, чуя сбой системы.
- «Как ты? – звоню, – не сломалась за ночь?
- Все ли на месте детали, схемы?»
- Громко молчишь, не ждала вопроса,
- Шорох, гудки – словно в ухо фаллос.
- Кто – то в вагоне по сну разбросан.
- Ох, неужели и ты сломалась?
- Пучит подземку, от тел икает.
- Люди настроились на гастроли.
- Вечером буду, держись, родная.
- Если не выйдет любовь из строя.
Весеннее пробуждение
- Душно – грязное месиво
- Вместо спрута весеннего,
- Тонешь в чьей – то депрессии,
- Пьёшь похлеще Есенина.
- А зимой не мешалось. И
- Мнёшь чинарики скверами,
- Лично вскормленной жалости
- Поражаясь размерами.
- Хоть метель не метелится
- И мороз не морозится —
- В пробужденье не верится,
- И зудит переносица.
- Где бы скрыться от сырости,
- От прокуренной ругани.
- Что успел ты там выгрести
- Из аптечки напуганной?
- Тяжесть неба топорного
- Созерцается склерами.
- Те, кто выпил снотворного,
- Пробуждаются первыми.
Не первый непервый
- На стрижке, Порфирий с обидой в душе
- Отметил, следя за повадками Людки,
- Что здесь до него обслужили уже
- Десятки, а может быть сотни ублюдков.
- В кафешке он был далеко не вторым,
- Давился какой – то замрской консервой,
- И слёзы бежали по щёчкам сырым,
- Что он у разносчицы очень не первый.
- Куда бы он, жалкий, в сердцах ни пошёл,
- Кого бы ни встретил: каргу или фею,
- Везде с ним обходятся нехорошо,
- Бросая куском на жужжащий конвейер.
- Порфирий, уняв сумасшедшую прыть,
- В притонах укрыл оголённые нервы
- И любит, кого невозможно любить.
- И в этом он тоже, похоже, не первый.
Бог не ставил прививки
- Мы искали себе пространство другое,
- Мы искали себя за бортом,
- Где тепло и свежо, где сладость покоя,
- Где мы сможем построить свой дом.
- Мы искали, мы ищем, мы убегаем;
- Экология, паника, смерть.
- Где другой организм, планета другая?
- Где нас примут? О, боже, ответь.
- Мы бы взяли какой – нибудь мир на вырост,
- А затем разнесли бы войной.
- Во Вселенной шалит космический вирус.
- Бог не ставил прививки больной.
Достучаться до танкиста
- На площади Ленина рыженькая художница
- Напишет портрет карандашный за десять минут.
- И вместо того, чтобы мимо пройти, поёжиться,
- Присел к ней на стульчик, авось её руки не лгут.
- Она забралась под броню, так никто не заглядывал,
- Я вздрогнул, обмяк, приколоченный парой гвоздей.
- Шуршал карандаш ненасытно и даже обрядово,
- Кромсая меня, совмещая куски на листе.
- Я кашлял, потел, и сжимало меня до судорог
- Внутри. Проходящих людей сливались мазки.
- Казалось, глаза из нахлынувших морем сутолок
- Считали меня за эскиз и порханье руки.
- Когда, наконец, конопушка чертёж отхудожила,
- Мучительно выдохнув, будто услужливый джин;
- Предстало лицо на моё ничуть не похожее —
- Оно было слишком красивым, весёлым, живым.
- Свернул свой портрет и побрёл холодными лужами,
- Прелестнице что – то неясное буркнув с тоски.
- На пристани замер, действительностью контуженный.
- Так вот ты какой, под бронёю живущий, танкист.
Дочка дарит любовь за деньги
- Раскладушки продавлен овраг,
- Дочь не спит, повернувшись к стенке
- Там, за стенкой не толще ковра,
- Мама дарит любовь за деньги.
- Может, папа оставил семью,
- Как бельё оставляет пятна,
- Потому что не только ему
- Отдавалась любовь бесплатно?
- Эй, дыхни, кто рабоч и охоч,
- Кто способен ещё на подкуп.
- Где – то кем – то обласкана дочь,
- Мама дарит любовь за водку.
- Вспоминает и плачется мать,
- В богадельне снимая пенки —
- Дочке некогда внуков рожать,
- Дочка дарит любовь за деньги.
Прохожие
- Шаги шуршали в уютной прихожей,
- И руки шарили. Вспенился свет.
- Пришёл супруг, или просто прохожий
- Забрёл в квартиру на запах котлет.
- Свои так бережно входят без стука.
- «Любимый, здравствуй, покушать найди.
- Устал сегодня?..» – зевала супруга
- У ноутбука, крутя бигуди.
- «Любимый» даже не хмыкнет, не ухнет,
- Угрюмой тенью расшастался тут,
- Сопя и горбясь, пробрался на кухню,
- И молча ужинал двадцать минут.
- Жена пыхтела о срочной работе,
- И с ноутбуком легла, как доска.
- Нарочно, или на автопилоте,
- Прохожий лёг рядом в потных носках,
- Туманным взором обвёл ягодицы,
- Укрылся, и в тот же миг захрапел.
- Никто не вникнул, какая он птица,
- Да и к чему восполнять сей пробел;
- Растает утром родной прохожий,
- Уйдёт в окоп или в штаб командир.
- Какая разница, Петя, Серёжа
- Дополнит к ночи одну из квартир.
Часть 2
Загляни в замочную скважину
Туман
- Беретом сжав седые кудри,
- Подняв повыше куцый ворот,
- Я ледяным промозглым утром
- Отправлюсь в город, в ржавый город.
- Под лязг осенней непогоды
- Мне суждено попасться в цепи,
- Гляжу в молочные разводы,
- Кого туман из дымки лепит?
- Я разглядеть ужель во власти
- Когда бредёт сиротский путник
- И, чертыхаясь на ненастье,
- В барьер сметанный зенки лупит?
- И инстинктивно сам потянешь
- Вперёд сослепу руку – тяпку,
- От воображения устанешь,
- В пучине сливочной и зябкой
- Оно рисует образ чей – то,
- И этот образ – кос для глаза:
- То проползёт под ноги змейка,
- То чудищ чуются проказы —
- Вот силуэт завял мохнатый,
- Затем восстанет, скалясь алчно,
- И с фонаря худые лапы
- Протянет сущностью прозрачной,
- То плащ мелькнёт как привиденье,
- Багрянец вдалеке забрызжет.
- Шаги, что были в отдаленье,
- Давно стучат всё ближе, ближе…
- Галопом липкий страх понёсся!
- О, вот шаги, заглохли рядом!
- На тишь пугливо обернёшься,
- Слой ваты влажной срезав взглядом,
- И никого! Сдавило лихо…,
- Да шало морось в очи шпарит,
- Да грязь повидлом рыжим, рыхлым
- Подошвы жжёт армейской паре…
Чаепитие в беседочке
- В чашечках чайных – солнца палитра,
- Двое в беседке любезно сидят;
- Аня в панаме, Ося в цилиндре,
- Пьют, обсуждают цветы и котят.
- Подле мурлычет тёплая Муся.
- Ося к Анюте мосты прочертил.
- Вдруг, мимо чашки он промахнулся
- И отхлебнул из её глаз чернил!
- Эти чернила – сахарней шпанки.
- Ося подсел к покрасневшей впритык,
- Аня, помявшись, вместо баранки
- Осе вцепилась зубами в кадык!
- Плоть отделялась сдобой горячей!
- Кости трещали, хлестал алый сок!
- Люди предстали массой незрячей,
- Скомканной чувством в дрожащий кусок!..
- Стихло в беседке.
- Глазоньки хитры.
- Ося в панаме, Аня в цилиндре.
Привычные ежевечерние прогулки костюма
- Шёл в спортивном костюме с мотнёй до колен
- Джентльмен с бородой и морщинистой кожей,
- Кто – то едкий ему бросил вслед: «Не поможет»,
- Сотрясая аллейной души гобелен.
- Безучастен старик, хоть плескай в очи щи,
- И в груди – тишина на мильонах наречий.
- По привычке хозяйской, костюм каждый вечер
- Носит в полостях тела костюм из морщин.
Клетка с птицей без птицы
- Корелла издохла, лопнуло сердце —
- Браток вчера, обслезив пиджак,
- Меня убедил за кислой беседцей
- Пустую клетку забрать за так.
- Она на здоровье гадко влияет:
- Он глянет в степи былых красот —
- И сердце, как у Миклухи – Маклая
- В оковах, рвётся. Тоска грызёт.
- И я, на чужую клетку позарясь,
- Предвижу, как мой волнистый друг,
- Которого я схвачу на базаре,
- Погибнет – горлом польётся юг.
- Погибнет. Не старость выпустит стрелы,
- Не холод сдавит и не тюрьма,
- Предвижу – хохлатый призрак кореллы
- Задушит, или сведёт с ума.
- Рассыплю по донцу почки граната,
- Поглажу клетки пустой живот.
- Боюсь, в ней умолкла туча пернатых.
- Я обнуляю счёт.
Рыбалка
- Нетрезвый дядь притопал на рыбалку,
- Расправил снасти, лодку накачал,
- На середину выплыл, замолчал
- Как замолкает в пузе алыча,
- Как замолкают, встретивши русалку.
- Из хлебобулки выдернул печёнки
- И бросил за борт, в тощий коллектив.
- Себя чужим страданьем прикормив,
- Слегка закинул удочку в речонку.
- Камыш сопел, сутулый от несчастий,
- Под гулы комариного полка
- Орущего от боли червяка
- Спешили успокоить чьи – то пасти.
- Возможно по фантазиям наяды,
- Идя домой под вечер голубой,
- Рыбак в пакете из – под мармелада,
- Тащил себя с проколотой губой,
- Ещё живого, c человечьим взглядом.
- А тот, довольный сносною рыбалкой,
- Глаза таращил, вымахавший гном.
- Должно быть, слышал каждый за окном,
- Как перед потрошеньем и огнём
- Он долго по себе дубасил палкой.
Из рода омел
- Заря одноглазая рдела
- И некто из рода омел
- Надел на себя чьё – то тело
- Из груды разлёгшихся тел.
- Сегодня он будет серьёзный
- В особых кругах экземпляр,
- Он будет весь день строить козни,
- Готовить из искры пожар.
- Покроют доспехи младенцев
- Его плотоядный костёр,
- И он сможет сыто раздеться,
- Оставив одежду, как сор.
- Назавтра наденет кого – то,
- Кто будет отчаянно хил,
- И канет в своё же болото,
- Что долгие годы растил.
- А после, устав от приличий,
- От войн и больной суеты,
- Он выплывет в женском обличье
- И, может, ей встретишься ты.
Исчезновение садовода
- Жены кончина подкосила садовода.
- Он, допьяна глотая лунный ил,
- В интимных дебрях сада – огорода
- Её под вишней схоронил.
- Он то молчал, то звал пронзительно: «О, Ева!»,
- А после слушал за радистов двух —
- Как будто отзывалось тихо древо,
- А может быть – любимой дух.
- Мечтая, часто он сидел у пенной вишни,
- За талию обняв шершавый ствол.
- В часы кристально – трезвого затишья
- Траву с усердием полол.
- Соседям хитрым не нудил о вкусе ягод,
- Взял, и пропал, как в Амазонке плот.
- Лишь Бог, наверно, в курсе, где бедняга.
- Ушёл с радаров садовод.
- Возможно, он поднял условностей завесу,
- Реальность смог поставить на ребро.
- Нам не узнать. Чуть позже, с интересом,
- Участок кто – то приобрёл.
- Горбы деревьев тёплых были тенью лишней
- Для новой клумбы чайных нежных роз.
- Собрался корчевать хозяин вишню
- И рядом росший абрикос.
- Картина – жуть рассудок вдребезги разбила:
- Под корнем вишни – жёлтый костный слой,
- И абрикос, дрожа, из места спила
- Сочится алою смолой.
Сосед
- Сон стряхнулся, а у кровати
- Замер тумбочкой – мой сосед:
- Бледен, худ и внезапно сед.
- «Ты зачем ко мне влез – то, Вадик?»
- Закачало в кровати – лодке,
- А Вадим говорит нечётко,
- Будто в рот запихал круассан:
- – Не бери ты в киоске водку,
- Там – «палёнка», проверил сам.
- Поднимаюсь, вникая в тему:
- – Про который бубнишь киоск?
- Он молчит и, как талый воск,
- Уплывает к себе сквозь стену.
Эвтаназия
- Добрый доктор, пропиши мне эвтаназию,
- Или выдавлюсь из тела жёлтой мазью
- И вползу в больного скользким паразитом,
- Пусть лежит сосед уставшим и сердитым;
- А затем, тебя попросит взглядом мрази:
- «Доктор, сука, пропиши мне эвтаназию».
- Ты внимательней повылупи черешни,
- Взгляд его сверлильный – мой по – прежнему.
- А в палате человек – на целый Китеж.
- Доктор, видишь, я моргаю, иль не видишь?
Лёгкая фригидность
- Разорву влеченье на кусочки,
- Разделю на сотню чайных ложек.
- Дам белее облака носочки
- Для твоих изящных стройных ножек.
- Ты ходи в них дома, по балкону,
- Их не бойся, милая, запачкать.
- Гляну на тебя как на икону,
- Словно на хозяина – собачка,
- Можешь принимать любовь как данность.
- Суй, родная, ножки в пыль и слякоть,
- Вечером, надеюсь, в благодарность
- Мне покажешь пяточную мякоть
- И подразнишь. Я у страсти в лапах,
- Будто ткань, заправленная в пяльцы.
- Я прильну к ступням, вдохну их запах,
- В рот приму по очереди пальцы.
- Ты не испугалась бы щекотки,
- Я б лизал и в мыслях славил Бога.
- Жаль, но это только грёз щепотки,
- Ибо ты с рождения безнога.
В квартире № 17
- В квартире № 17
- По улице имени Крупской
- Не стоит зубами клацать
- О щедрости среднерусской.
- С идеей больной и узкой,
- Чертякам легко собраться
- На улице имени Крупской,
- В квартире № 17
- Там: шёпот зрачкастой мути,
- Там: страха и тьмы широты,
- И есть в этой мути – люди,
- Но умно молчат как шпроты.
- А ежели тявкнешь букву,
- Разрезав покой зверинца —
- Сожрут, будто сторож брюкву,
- Поняв, что ты есть за птица.
- Чьи, думаешь, это маски
- Сопят за столом некруглым?
- В агонии комы – пляски
- Немые кривые куклы?
- Молчи и развесь – ка уши.
- Молчи, из какого теста.
- Здесь только зрачки и туши,
- Здесь нет диалогам места.
- Следи за движеньем звука,
- Одышка и пот – не деза.
- Кто зубы считает стуком,
- Тот будет живьём растерзан.
- Останки не спрячут в яме,
- Всё в ход: потроха и чресла;
- Его продадут частями,
- Разделится выигрыш честно.
- Желаешь себе признаться,
- В быту велика нагрузка?
- В квартиру № 17
- По улице имени Крупской
- Приди.
- И не надо мяться.
- Вливайся в круг душе —
- губский
- В квартире № 17
- По улице имени Крупской.
- И если раскроют пасти,
- Припомни, чего ты жаждал;
- Твои дорогие части
- Излечат недужных граждан.
P.S
Однажды я побывал в квартире по улице Крупской, пришёл добровольно по наводке знакомого. Туда все добровольно приходят, все, кто желает быстро заработать, пусть и с риском для жизни. Я не знал никого из того десятка людей, припёршихся вместе со мной, никто из них явно не страдал словесным недержанием, да и общаться ни капли не хотелось: на душе было гадко, участники нервничали и зыркали друг на друга как живодёры на клетки в зоопарке. За большим залапанным столом мы играли в молчанку. Я знал, что комната напичкана камерами, а за нами наблюдают высокопоставленные любители шоу, делая ставки на приглянувшихся участников. Мы играли почти целые сутки, пока один усатый мужичок не громыхнул кашлем. Его, затравленно озирающегося, тут же унесли какие-то «шкафы» в другое помещение, где профессионально распотрошили на органы. Все остальные принимавшие участие в сеансе, в том числе и я, получили по крупной сумме денег. Мне её хватило на полгода тихой жизни. Завтра я снова отправляюсь пытать счастье.
Пожелайте мне удачи!
Клаустрофобический этюд
- Приехал чёрный страшный куб,
- На мучеников падкий.
- В него забросил пятки.
- С угрюмым лязгом ржавых губ
- Скользнули створки по лопаткам.
- Здесь двое в штатском на беду,
- Но, кажется, не видят
- В каком плачевном виде
- Попутчик; он почти в бреду,
- Наверно молится Исиде.
- Поплыли яркие круги —
- Метнул их не спасатель.
- Сдавило сверху, сзади,
- Движеньем треморной руки
- Гоняю пот по лобной глади.
- Весь воздух вынюхан давно
- Моргающими вяло.
- Мне, с храпом Буцефала,
- Его не хватит всё равно,
- Погибну тут – расплющит салом
- Гробницы душной потолок.
- Гуляет пена в жилах,
- Истыкать их бы шилом.
- Звонок икнул, уносит в бок —
- И лифт, блюющим мной, стошнило.
Загляни в замочную скважину
- Кто хочет глянуть в замочную скважину
- Тихой квартиры из тайных заноз,
- В доме по улице Тихона Кряжина
- Номер четыре, идущем под снос?
- Кто – то отважный припрётся на цыпочках,
- Мокрый от шорохов, липкий как мёд,
- И с кривозубой наивной улыбочкой
- Жертвенным глазом к порталу прильнёт.
- Мрак пузырится, ответственный висельник,
- Ветер – маньяк бережёт алтари,
- По потолку, шелушащейся лысине —
- Стук костылей всё проворней к двери.
- В дальних углах пасти смрадные шамкают,
- Чёрная тварь каплет мхом со стены,
- Стук костылей, не накроешься мамкою,
- «Стук»
- «Стук»
- «Стук»
- «Стук» – не с другой стороны.
- За костылями ослизло волочится
- Масса кишечная с жаждой мозгов.
- Но по подъезду до слёз расхохочется
- Звук убегающих в страхе шагов.
- К парню прилепятся мухи жужжащие:
- Что ты увидел? А что там, скажи?
- Он на них зыркнет одним глазом ящера,
- Молча утопает за гаражи.
- Ты приходи в дом по улице Кряжина
- Роды принять, унести потроха,
- Или извергнуть в замочную скважину
- Семя отчаянья,
- страха,
- греха.
Кошки Палыча
- Вечером будто с мешком картошки
- Палыч плывёт по загривку дач.
- Палыча дома встречают кошки,
- Палыча дома встречает срач.
- В утро медовое влипнет Палыч,
- Будет до ночи скрываться в нём,
- Как в мясорубке застрявший палец.
- Палыча редко кто видел днём.
- Уймище кошек – не вывих моды;
- Палыч придёт, отстегнёт протез,
- Хвост распушит, выпьет чаю с мёдом,
- Выставив кошкам свой диатез.
- Палыч развяжет мешок молекул,
- Выпустит вышедших за предел.
- Кошки скучают и ждут калеку,
- Кошки без грубых мохнатых тел.
Мир на вырост
- Спроси, может кто – то выдаст чуть больший размер пижам.
- Ты брал этот мир на вырост? Он скоро пойдёт по швам.
- И я не смотрел на бирки, поверив его красе,
- и вот, после новой стирки, наш мир безнадёжно сел.
- Чего это, бога ради?! Себе самому не лги,
- куда ты в таком наряде? Ни сесть, ни поднять руки.
- И бродишь, как неврастеник, затюкан собой, угрюм,
- чихнёшь – и в иной системе, толкнут – и прощай, костюм.
- А новый набор дадут ли? А вдруг ты не заслужил,
- и будешь как путник утлый бродить до скончанья сил.
- Портной ли предвзятый грешен – не важно ничуть, ничуть.
- Гляди, кто – то голый чешет! Наверное, призрак. Жуть.
Морфология чёрных дыр
- Он исследовал скрупулёзно морфологию чёрных дыр
- До утра, не гнушаясь методом научного тыка.
- Может быть, вещество стремится рефлекторно в ориентир,
- А тиски гравитации – близкого акта интрига?
- Что случится с живым объектом, погружённым в другой
- объект?
- Он изменится? Просто вымокнет в любовном бульоне?
- После первых экспериментов обнаружен был некомплект —
- Возвращался объект, теряя ощутимо в объёме.
- Вот бы вылезти (только полностью) с другой стороны дыры.
- Надо больше, смелее выдумать стратегий и тактик.
- Он вернулся в квазарню без денег и прочей земной муры,
- Упустив по дороге парочку прелестных галактик.
Из бурой лужи пьёт собака
- Из бурой лужи пьёт собака,
- вороны щиплют старика,
- два хлопца к мусорному баку
- несут бабулю на руках.
- В подвале дома номер десять
- с энтузиазмом палача
- опять кого – то обесчестят
- а может, с богом разлучат.
- Сосед в костре спалил иконы
- и громко молится стене,
- монашки радостно с балкона
- хвалу возносят сатане.
- С небес не дождь, а птичьи говны,
- прокисла божия роса.
- Лежит свидетель Иеговы,
- молчит, не смотрит в небеса.
- Как всё паскудно и жестоко
- и веры нет в глазах пустых —
- ты размышляешь и, как Бога,
- ногами бьёшь его под дых.
Беспокойный покойник
- За оградкой, в объятиях горького грунта
- Беспокойно лежит покойник,
- У покойника вес почему – то не брутто;
- Он изводит себя до колик,
- Он изводит себя до пульсации в пятках,
- До слюны пузырящейся в горле,
- До искусанных губ, синяков на лопатках,
- До желания выпустить корни.
- Он лежит, ожидая, когда с ним сольётся
- Прикупивший билет на Боинг,
- Тот, кто бродит пока, улыбается солнцу —
- Всё, как выдумал наш покойник.
За миг до листопада
Грызут бобром глазищи, ко мне ползут скрипуче отростки – больше тыщи – сухие руки-сучья. Хранимый сном и ветром, сквозь ветки рвусь на знамя, от дома в жалком метре в неловкой позе замер.
Душить вцепилось бойко родное с детства древо! Я с дружеской попойки – и сразу прочно в невод попался с рыбьей мордой и с психикой несвежей. Готов погибнуть гордо. Отстань, орех! Невежа!
Встаю с коленным треском. Кора, труха и мерзость летит. И в лунном блеске ревуче пасть разверзлась пустой лиловой бочкой. Тряся листвой-отравой, он тянет за сорочку к своей дыре корявой. Всё ближе, ближе, ближе!
Я схвачен блудной мухой. Слюною гнойно-рыжей облит из пасти тухлой. Развёл, как циркуль, ноги. Ругаю матом гада!
Деревья очень строги за миг до листопада.
Исследовательский процесс духосмешения в животах-аквариумах
- В животах – аквариумах могут выращиваться армии,
- Иные системы, галактики. Но в большинстве случаев – мотыльки.
- Когда вижу живот, всегда спрашиваю: «А кто в аквариуме?»,
- Нередко слышу молчание и хруст превращаемой в камень руки.
- Знакомиться с землянками лучше всего на тёмных улицах;
- Тактично преследуешь её, затем, когда она уже поняла,
- Что не отделаться – обгоняешь, хватаешь за пуговицу,
- Мурчишь: «Приветик. Давно в этом теле? Давно не меняла тела?»
- И всё, аквариум твой, можно подселять, кого вздумается.
- Но помни, духосмешение – возможный источник психических
- травм.
- Нас мало, коллега, и чаще вместо нас на шёпот улицы
- Выходят странные гибриды, охочие до плоти и плотских драм.
Ты давишь саранчу
- До сутулой спины мутноглазого клёна
- Мы затем по жаре доблукали,
- Чтоб я пялил глаза на процесс удивлённо —
- Как ты мнёшь саранчу каблуками?
- Будто возишься белкою в тёплой блевоте,
- Будто сыром натёрлась нелёжким.
- Не прельщают твой плоский, упругий животик
- И твои загорелые ножки.
- Саранча не визжит от увечий, наверно,
- И не хнычет в объятиях морга.
- Ну а ты – разошедшись пропойцей в таверне,
- Давишь меньшие души с восторгом.
- Хруст погубленных тел и твой радостный воплик
- Неужели завистник накаркал?
- Sexy – look: каблуки и, особенно – топик
- Для меня? Чтобы шляться по парку?!
- Ты пришла не ко мне, не ко мне, (даже тошно!)
- А крушить, убивать, сеять хаос.
- Я гляжу. Я гляжу.
- И уже под подошвой
- Вместо гадин – мой вздыбленный фаллос.
Дом
- Неба холодное сито
- Выло в гудроне ночи,
- Дом умолял с ним покончить,
- Полный людей – паразитов.
- Вылезло утро из тубы.
- Чьи – то могучие силы,
- Слыша, о чём просили,
- Сном перерезали трубы.
Мятные леденцы сына патологоанатома
- Отец на экстренном выезде, видимо.
- Малыш открыл запрещённое видео
- В котором тёти с улыбками странными
- Активно трутся топорными ранами,
- Ланцеты пальцев по мякоти носятся
- Гораздо ниже серпа переносицы.
- Кутьёй вишнёвой, отлипшей от обуха,
- Целуют ватно нагрудную опухоль,
- Слюнявят всё, что набухло ирисками,
- Так разве делают люди с близкими?
- И стонет радуга действия этого
- Над грудой тела ещё не отпетого.
- Сынок глядит на машинки и кубики
- Внезапно – мятными
- леденцами
- голубенькими.
Шрамы украшают маленьких девочек
- «Шрамы украшают маленьких девочек» —
- Плачет старый клоун в розовой шляпке,
- Будто рисовать ему шрамы не на чем,
- Плачет, утираясь сморщенной тряпкой.
- Пьёт и вспоминает: «В городе Нальчике
- Трудные гастроли… я не был пойман…
- Шрамы украшают маленьких мальчиков…»
- Всхлипнул, опрокинул внутрь злое пойло.
- Целится в меня глазищами Каина,
- Слёзы высыхают, льётся улыбка
- Горькая в стакан, гремит за раскаяньем
- Хохот.
- По одной.
- Не вяжем с ним лыка.
- Мерзко, тошнотворно, лживо и голодно.
- Он свалился первым с важностью дожа.
- «Шрамы украшают стареньких клоунов»,
- В тумбе нахожу скучающий ножик.
Мыслеловля
- Вода набирает полные ванны людей
- и плещется в них, смывая усталость телами.
- Сегодня воде приснилось: один иудей
- её превращал в вино.
- А другой, помудрей, был нещадней цунами.
- Вода, а точнее часть планетарной крови,
- томясь взаперти, молчала как связанный лекарь.
- Больной человек ей многие страхи привил,
- ей трудно любить себя,
- состоящую в основном из человека.
- Воде наконец – то выдать пора бюллетень,
- лечиться, пока планетные соки не скисли.
- Пускай отправляется в город свежих людей
- ловить на себя
- ещё не отпетые, стаей скользящие, мысли.
Спим
- Спишь,
- А тело ходит по квартире
- И пьёт, и курит, и хандрит,
- А после, как метеорит,
- Тебя – планету бомбардирит.
- Спишь.
- Спим.
- А некто липкий как варенье,
- При попустительстве икон,
- Влезает в нас через балкон
- Следить за нашим сновиденьем.
- Спим.
- Сплю.
- Соседу показаться может,
- Что я не сплю, когда я сплю.
- Как и меня, пока не ожил,
- Его используют, как тлю.
- Сплю.
Часть 3
Интимная жизнь мебели
Создание тумана
- Я видел, как сосед сверху создавал туман
- И выплёскивал его из миски в небо.
- Туман клубился и гнался за парой армян,
- Вис на прохожих, и кашлял нелепо.
- Я видел, он заползал под одежду, горчил;
- Господа пугались и краснели дамы.
- Кефирные сгустки в ночи неслись, как врачи,
- Хватая за плечи похлеще жандармов.
- Затем, седые патлы растворили луну,
- Заслонили звёзды, рекламные вывески.
- Я постучал соседу, он в глазок заглянул
- И ускакал, пожёвывая ириски.
- Переживая за вывески, детей и мам,
- Я махал из форточки серьёзной газетой.
- Невыносимо глупый, некультурный туман —
- Вернулся и теперь живёт у соседа.
Никто так не катал
- Из – под нахохленной брови
- Гляжу, вдыхая сырость чащи,
- Как лесника куда – то тащат
- Колонной бодрой муравьи.
- А он толкает их в горбы,
- Кричит на них и матерится,
- Как будто шаха или принца
- Везут неряшливо рабы.
- Несут, снося все тумаки,
- С упорством нищего атлета.
- Исчез кортеж за бересклетом,
- Приняв меня за куст ирги.
- Я плакал и плоды метал
- В жилетку верного лукошка,
- Мне было горестно немножко,
- Меня никто так не катал.
Страшнота
- Помоги, друг, по морде пластик,
- Сделай мне пострашнее морду,
- Сделай морду в разы быдластей,
- Чтоб стыдился идти по городу.
- Налепи мне носяру, брови,
- Подбородок сточи и скулы,
- Чтобы стать с Квазимодо вровень,
- Чтобы чуть красивей горгульи.
- Пусть в меня тычут пальцем дети,
- Пусть увозят мамаш плаксивых.
- Перед зеркалом сяду с «этим»;
- «Мля, какой я в душе красивый».
Ксерофилия
- Какая у тебя красивая обёртка
- На фоне остальных, несущих в массы бледь,
- Такую жмут в руках не запивая водкой.
- Позволь её помять, в тиши пошелестеть,
- Чтоб те, в углу, могли завидовать с горчинкой.
- Отдай мне фантик свой, в недолгий рай билет.
- Ах, там же быть должна какая – то начинка?
- Оставь её себе. Я не люблю конфет.
Интимная жизнь мебели
- За чашкой кофе я нередко
- Слежу, седеющий эстет,
- Как стул флиртует с табуреткой,
- Как на трюмо глядит буфет.
- На кухне – вовсе быть неловко,
- И это, друг, не миражи,
- Ведь там уже с микроволновкой
- Мой холодильник задружил,
- Нет дружбы жарче в этом мире,
- И не сыскать нежнее ласк;
- Несутся ночью по квартире
- Жужжанье и ритмичный лязг.
- С опаской вглядываюсь в бездну,
- Свидетель оргий и страстей.
- А если завтра я исчезну,
- Они наделают детей?
Неудачное
обезбородавливание
- Бородавка на шее берёт над ней верх:
- Неумело моргает единственным глазом,
- Отвратительно всё в ней: щекастость и мех,
- Теплота, мокрый глаз, но особо – проказы;
- Раздражает, болтается, нагло растёт,
- И морзянкой «морг – морг» с отраженья в прихожей,
- А когда – нибудь может прорезаться рот
- Малипусенький, но сквернословно – бульдожий.
- И однажды взломают соседскую дверь,
- Оскорбясь тишиной вековой тугоплавкой,
- А в нутрях – обитает неведомый зверь,
- Кое – кто безголовый с большой бородавкой.
Восставшие из вытрезвителя
- Они придут. Придут они за мною,
- Покажут свой губительный прищур,
- Когда поллитру бережно открою
- И алкоголь сквозь печень пропущу.
- Они придут. Я знаю, твари близко.
- За стол сажусь на кухне. Вот пузырь,
- На закусь есть какая – то редиска
- И собутыльник – молчаливый хмырь.
- Они придут. Я хлопнул стаканяру.
- Пошло…пошло…сладчайшее тепло.
- И через час измученную тару
- На пол опустит пьяное мурло.
- Они идут согнуть меня как лыжу,
- И спрятать от воздействия врача.
- Они идут. Я шарканье их слышу,
- И трёхэтажный мат в тупых речах.
- Они пришли. Мне нет уже спасенья,
- И глупо спорить с чёрствою судьбой.
- Я – как они, горчащий и осенний.
- Они уйдут, меня забрав с собой.
В папин кабинет не входить!
- Папа с мамой ушли, в доме я и шарпей
- Акебоно, задрых в коридоре.
- «Вскрыть отца кабинет – нет затеи глупей!» —
- Ягодицы уму семафорят.
- Папа праведно строг, аккуратно колюч,
- Но клубок мне дала Ариадна.
- Я плюю на запрет, мне известно, где ключ.
- Я же быстро – туда и обратно.
- Скрип костей половиц – стоп – сигнал: «кто такой?»,
- «Ты сюда?», «Кто позволил?», «Уверен?»
- Еле слышно дыша, повлажневшей рукой
- Отпираю заветные двери.
- А за ними – тайга, край чужой шелестит,
- Потрошит миллиардами зенок,
- Словно влез в этот мир душегуб и бандит
- Прямиком из тюремных застенок.
- Я готов, цель близка, рано падать ничком.
- Наступая на камни и угли,
- Под бомбёжку часов или вопли сверчков,
- Увязаю по маковку в джунгли.
- Шаг за шагом дошёл до грудины стола,
- К задремавшей огромной горилле.
- Озираясь, достал, как из шляпы – крола,
- Из коробки одну сигариллу.
- Убираюсь след в след из генштаба врага.
- Папа вряд ли заметит пропажу,
- Наш пустячный секрет позабудет тайга,
- И смолчит половичная стража.
- Буду важно курить ароматный табак,
- Затерявшись в подмышке у сада,
- Сознавая, какой я лихой неслабак —
- Рисковал, рисковал нежным задом.
- Вспоминаю, и ржёт от щекотки тетрадь.
- Не пришлось мне поступком гордиться.
- С той наивной поры дал зарок доверять
- Не уму, а своим ягодицам.
Существо
- Клюквой смазана котомка,
- В недрах: лапы от котёнка
- Присобаченные тонко
- К торсу мёртвого щенка,
- Голова – бесстрашной крысы,
- Хвост – её же – липкий, лысый,
- От вороны, ждавшей риса —
- Крылья – вставлены в бока.
- В дебри тёплого сарая
- Нос впихнула баба Рая
- И, очки не протирая,
- Поздравляет с Рождеством.
- Горбовато, кривоного
- Я стою с гримасой Бога
- Над безжизненным немного,
- Неудачным существом.
3 тыщи
- В жухлом парке снуёт ветрище,
- Я на лавке сижу дебелой,
- Ты сказала: давай три тыщи —
- И что хочешь со мною делай.
- Вот задача. И что же делать
- Мне с тобой до зигзагов пьяной?
- Я же сам еле – еле в теле,
- Не гожусь уже рвать баяны.
- Очумела просить три тыщи?
- И ваще – я женат сегодня.
- А тебя может кто – то ищет?
- А тебе – то куда? В Капотню?
- Вот держи. И не надо сдачи!
- На, пять тыщ, и дуй дальше с Богом.
- Ну чего ты, красотка, плачешь?
- Ну присядь. Ну поплачь немного.
Три грустные дамы
- Три грустные дамы пришли на фуршет,
- Их встретили трое не менее грустных
- Мужчин: кто – пил водку, кто – гладил планшет,
- Кто – ползал в углу, матерясь неискусно.
- Три грустные дамы, идя на фуршет,
- Себе представляли, наверно, иное:
- Как их встретит некто негрустный уже,
- Прошедший нарезку и дважды спиртное.
- Они опоздали на сорок минут,
- Когда уже грусть овладела приятней.
- Мужчины грустнеют, когда долго ждут —
- И пьют, и грустнеют ещё безвозвратней.
- Три грустные дамы с фуршета ушли
- Подальше, туда, где ни капли не грустно,
- Туда, где возможно ещё пошалить,
- Где грусть – пустота, а не бездна искусства.
То-то-то!
Читать бесплатно другие книги:
В роскошном отеле Хургады все не так. Жарче египетского солнца кипят страсти, разбиваются сердца, и ...
Фуэте Матильды Кшесинской кружило головы лучшим мужчинам Российской империи. Однажды оно вдохновило ...
Этим копьем убили Иисуса Христа. Оно помогло Наполеону и Адольфу Гитлеру достичь вершин невиданной в...
Перед вами книга, на создание которой у московского писателя Анатолия Санжаровского ушло сорок семь ...
Когда Лиза поняла, что это Диана, лучшая подруга, перевела на себя ее фирму, отняла мужа, погубила р...
