Свадебный кастинг Серова Марина
– Да что вы! – отмахнулась женщина. – У Анечки и парней-то никогда не было, она, кроме учебы, ничего и не видела. А на праздники они всегда своей школьной компанией собирались, никак расстаться не могли!
– Но ведь мог же кто-то быть в нее влюблен? – не унималась я. – И потом она могла вам просто что-то не рассказать.
– У нее никогда от нас с мамой секретов не было! Она и с Виктором-то начала встречаться только после четвертого курса и всегда все нам рассказывала! – стояла на своем Людмила Алексеевна.
– А у нее есть близкая подруга? – спросила я, решив, что разговор с той, возможно, поможет мне прояснить этот вопрос.
– Есть, да только после той трагедии они почти и не виделись. Ну когда, скажите на милость, Анечке было куда-то ходить, если она за целый день с мамой так успевала намаяться, что только дожидалась меня с работы, ужином кормила и падала как убитая! Не до подруг ей было. И к нам тоже никто не приходил – какие уж тут гости, когда в доме лежачий больной? Одноклассницы звонили ей первое время, а потом перестали, вот так она и осталась у меня одна-одинешенька! – вздохнула Людмила Алексеевна.
– Понимаю, но телефон и адрес этой подруги вы мне на всякий случай все-таки дайте, – попросила я.
– Да бога ради! Света Ермакова. Они с Аней с первого класса за одной партой сидели. Адрес ее я вам не скажу – не знаю. В смысле, показать бы могла, а так – нет. А вот телефон, пожалуйста!
Записав номер, я спросила:
– Людмила Алексеевна! Уж если Аня вам все-все рассказывала, то не говорила ли она о какой-нибудь девушке, которая была у Виктора до нее? Наверняка ведь он с кем-то встречался.
– Я поняла, о чем вы, – кивнула она. – Только не знаю я ничего. Вы сами подумайте, какой же нормальный мужчина будет своей девушке рассказывать о ее предшественнице? Расстраивать ее…
– Знаете, умные мужчины встречаются довольно редко, а вот самовлюбленные дураки – гораздо чаще, – заметила я. – Ну да ничего! Это я сама выясню. А как фамилия Виктора?
– Чернов он, а по отчеству Александрович, – ответила женщина.
– Так, с этим ясно, – подытожила я и попросила: – Рассказывайте, что там дальше было. Вы остановились на том, что с Аней в тот момент был Виктор.
– Да-да. Значит, Виктор Аню около университета встретил, и они решили пойти погулять – погода в тот день была замечательная. А по дороге она захотела книги и тетради дома оставить, чтобы с собой не таскать. Ну, подошли они к двери, дочка позвонила, а мама ей не открывает. Аня решила, что бабушка просто уснула и поэтому не слышит, и начала громко в дверь стучать, но без толку. Тогда Аня пошла к соседям, чтобы позвонить по телефону, а в трубке услышала короткие гудки. Тут уж она всполошилась всерьез и позвонила в домоуправление, а оно у нас прямо во дворе. Пришел слесарь и вскрыл дверь. Аня с Виктором влетели в квартиру и увидели на полу мою маму, а рядом с ней телефонный аппарат. Аня сказала, что когда бабушка ее увидела, то с трудом выговорила: «Внученька! Живая!» – и заплакала. Это уже потом, когда они «Скорую» ждали, мама Ане рассказала, что ей по телефону наговорили.
– И носит же земля такую гадину! – не выдержала я.
– Да! – горько проговорила Людмила Алексеевна. – И ведь еще счастливо живет небось!
– Что же было дальше? – спросила я.
– Да у Виктора друг был – учились они вместе, а у того отец – профессор медицины, Витя еще через него лекарства для своей мамы доставал. Вот он за ним и поехал, за профессором то есть. Мы его как бога ждали, надеялись, что он нам поможет. Вот тогда Аня и сообщила мне то, что успела у бабушки узнать. Оказывается, ей позвонила какая-то женщина и сказала, что Аню машина насмерть сбила, причем говорила это таким злорадным голосом, с такой ненавистью, что маме стало плохо: голова закружилась – и она упала, а когда очнулась, то поняла, что сама встать не может.
– Эта гадина все правильно рассчитала, – зло сказала я. – Если бы она о вас что-то соврала, то ваша мама могла бы тут же позвонить вам на работу и перепроверить, а вот насчет Ани – нет, потому что сотовых телефонов тогда в Тарасове еще не было. Но пока ясно одно – эта мразь очень хорошо была осведомлена о том, что происходит в вашей семье, а именно: что ваша мама больна и, кроме всего прочего, без памяти любит свою внучку.
– Наверное, так и есть, – согласилась Людмила Алексеевна и продолжила: – Неизвестно, сколько бы мама так пролежала, если бы Аня с Виктором не пришли. Мы ее спрашивали, не узнала ли она голос этой гадины, а она только головой в ответ качала – не узнала. Ну, Виктор профессора быстро привез. Тот посмотрел маму, успокоил ее, сказал, что она скоро поправится, а нам с дочкой в коридоре прошептал, что при мамином состоянии здоровья она уже не встанет, а главное, нам надо готовиться к худшему, к тому, что и вторая половина ее тела отнимется. Так потом и произошло, – с болью в голосе сказала она и попросила: – Вы извините меня, пожалуйста, Таня, но мне надо валерьянки выпить. Я знала, что разговор будет для меня тяжелым, но не предполагала насколько.
– Конечно-конечно! – торопливо ответила я.
Людмила Алексеевна встала, накапала себе лекарство, выпила его и, снова сев, сказала, горестно качая головой:
– И зачем только Василий Васильевич решил старую историю ворошить? Все уже быльем поросло!
– Потому что не хочет оставлять эту подлую тварь безнаказанной!
– Бросьте, Таня! – вздохнула она. – Что мы теперь-то сделать сможем?
– Поживем – увидим, – ответила я и спросила: – А что было потом?
– Ну, мы с Аней мамой занялись, а Виктор тем временем дверь починил. Тут-то Аня его домой и отправила, хоть он и возражал, говорил, что, может, еще чего-то сделать потребуется. А она его все-таки спровадила, сказала, мол, нам с ней кое-что обсудить нужно. Ушел, значит, он, мы маме успокоительное дали, и она уснула, а сами на кухню пошли и стали думать, как нам дальше жить. Я уговаривала Аню, чтобы она на нас не оглядывалась, выходила замуж и уезжала, а я уволюсь и какую-нибудь надомную работу себе найду. А она наотрез отказалась и все по полочкам разложила – у нее вообще голова светлая.
– И характер, как я поняла, тоже имеется, – добавила я.
– Да! Это она в отца пошла! – покивала Людмила Алексеевна. – Она мне тогда так сказала: «Неужели ты думаешь, что я смогу быть счастливой вдали от вас, зная, как вы здесь вдвоем мучаетесь? Так что ни о каком замужестве речи больше быть не может! Я остаюсь дома! А теперь давай решать, кто станет работать, а кто за бабушкой ухаживать. Думаю, будет разумно, если я стану сидеть дома, потому что сразу же после университета я хорошую денежную работу не найду. А вот тебе бросать работу ни в коем случае нельзя, тебе до пенсии доработать надо, тем более что тебя собираются повысить».
– Да-а-а! – покачала головой я. – Повезло вам с дочерью! Все при ней: и ум, и характер, и совесть, и чувство долга. А главное, что она вас очень любит!
– Да, но только свою жизнь она этим решением тогда поломала. Ведь как она Виктора любила! – Женщина покачала головой. – Она же рядом с ним вся светилась! А тут решила – как отрезала! Потом Аня Виктору позвонила и о своем решении сказала, а еще попросила, чтобы он ей больше никогда не звонил и не писал и, вообще, пусть, мол, считает себя свободным и устраивает свою жизнь как хочет. Он ей, наверное, пообещал, что ждать ее будет, потому что она ответила: мол, тогда, получается, он будет ждать смерти ее бабушки, а она этого не хочет. Пожелала она ему счастья с другой женщиной и трубку положила. Он ей через пару минут перезвонил и не знаю уж, что говорил, только, если раньше она с ним твердым голосом разговаривала, то тут слышу, чуть не рыдает, но стоит на своем: «Нет!» – и все, а потом шепотом просить начала: «Витенька! Ну не мучай ты меня! Не звони! Забудь! Если действительно любишь и счастья мне желаешь, то оставь меня в покое! Мне сейчас силы нужны, нервы крепкие, а если ты мне постоянно звонить будешь, то я же с ума сойду! Пожалей ты меня! Нет у нас с тобой будущего! Понимаешь? Нет!» – а в голосе слезы. Трубку бросила. Успокоила я ее, как могла, да разве тут утешить, ведь у нее в один момент вся жизнь рухнула. – Она горестно махнула рукой. – Я на работу побежала и отпуск себе оформила, чтобы дать Ане возможность диплом нормально дописать. А потом у нас началась совсем другая жизнь.
– И Виктор так и ушел из жизни Ани? – спросила я.
– Да. Видно, понял он, что Анечке его видеть и слышать больно, вот и исчез, словно и не было никогда. Она даже фотографии его порвала и выкинула, чтобы душу себе не травить, не думать, что могла быть счастливой, да не стала. С тех пор они больше никогда и не встречались!
– Ну и характер! – восхищенно сказала я.
– Характер характером, да только знали бы вы, как она ночами рыдала, закрывшись подушкой, – мы же с ней в одной комнате спали, – тихо проговорила Людмила Алексеевна. – Наверное, думала, что я ничего не слышу. А иногда ночью уйдет, бывало, в ванную, воду там на полную пустит и плачет. Мама очень переживала, что своей болезнью сломала Анечке жизнь. Все обещала долго нас не мучить, говорила, что это скоро кончится, а мы ее утешали и врали, что она обязательно поправится.
– И это продолжалось целых восемь лет! – вздохнула я.
– Да. Представляете себе: бесконечной чередой идут похожие друг на друга дни, они складываются в месяцы, потом в годы, а молодая девчонка, вместо того чтобы радоваться жизни, любить и быть любимой, рожать детей, проводит все время практически взаперти, ухаживая за бабушкой, – со слезами в голосе, как-то отрешенно говорила Людмила Алексеевна. – Знали бы вы, как я проклинала себя за то, что согласилась с Аниным решением остаться! Вы не представляете себе, как больно видеть на лице своей дочери первые ранние морщины и знать, что они появились из-за твоей собственной бесхарактерности!
– Вы все равно не смогли бы ее отговорить, – возразила я.
– Да. Но я могла бы немедленно уволиться и поставить Аню перед фактом, – ответила Людмила Алексеевна. – А я смалодушничала!
– Ничего подобного! Вы с ней поговорили, разложили все по полочкам и приняли единственно возможное в тот момент решение – вам же нужно было на что-то жить! У вас ведь, как я понимаю, была довольно большая зарплата, когда ее вам выплачивали, конечно?
– Да, на жизнь нам хватало, – согласилась она. – Только доченька моя за эти годы сильно изменилась! Раньше-то она веселая была, а стала… – И она обреченно махнула рукой.
– Не стоит расстраиваться, Людмила Алексеевна, – попросила я, осторожно кладя свою руку поверх ее. – Сделанного все равно не воротишь! Тем более что вы до конца выполнили свой долг перед бабушкой, и вам обеим не в чем себя упрекнуть.
– Спасибо за сочувствие, – слабо улыбнулась женщина. – И вы совершенно правы: для моей мамы мы сделали все, что было в наших силах, чтобы она продолжала жить полноценной жизнью: поставили рядом с ней приемник, а напротив ее кровати – телевизор, и пока у нее еще действовала правая рука, она могла сама переключать каналы. На заводе мне сделали специальную подставку, на которую она клала книги. А вот потом… – Она даже закрыла глаза.
– Потом произошло то, о чем вас предупреждал профессор, – тихо сказала я.
– Да, – кивнула Людмила Алексеевна. – Тут уж Ане совсем тяжко пришлось. Счастье великое, что речь у мамы сохранилась, хоть и невнятная. Но это продолжалось всего год, а что это такое по сравнению с предыдущими семью? – горько усмехнулась она. – И знаете, мама ведь умерла за неделю до того, как мне уходить на пенсию!
– И Анна устроилась в Центр социального обслуживания населения, – продолжила я.
– А куда ей еще было идти? Диплом ее давно уже ничего не стоил – она же ни дня не проработала по специальности, – пожала плечами женщина. – А я сама устроилась вахтером: сутки через трое – чего мне, я подумала, дома-то сидеть?
– Потом Анна познакомилась с Василием Васильевичем и наставила его на путь истинный, – улыбнулась я.
– Ой, Таня, и не говорите! – сокрушенно покачала головой Людмила Алексеевна. – Мне Аня в тот вечер все рассказала, и я тут же подумала, что больше ей в центре не работать! Стала утешать ее, говорить, что она себе обязательно другую работу найдет, лучше прежней, там, глядишь, и мужчины холостые или разведенные будут, вот она свою жизнь и устроит. А она только отмахнулась – кому, мол, я нужна!
– Так, с этим мы разобрались, – сказала я, резко переводя разговор на другую тему, чтобы отвлечь собеседницу от грустных мыслей. – А теперь скажите мне, не мог ли кто-нибудь из подружек Анны или приятельниц, ну там знакомых всяких завидовать ей в чем-то и постараться сорвать ее свадьбу?
– Не думаю, – покачала головой Людмила Алексеевна. – Она же в основном со своими одноклассницами общалась, а никто у них, насколько я знаю по ее рассказам, на Виктора не зарился – у всех свои пары были, хотя он красивый был парень, высокий такой, статный.
– А в университете?
– Так там если он и появлялся, то всего несколько раз и уже после того, как они заявление подали. Мы с мамой посоветовали ей не знакомить его с однокурсницами – так как-то спокойней, ведь действительно кто-нибудь мог бы попытаться его отбить – Анечка же в женских хитростях мало что понимает. Вот она его на университетские вечера и не приглашала.
– А она сама в его мединститут ходила? – быстро спросила я.
– Да. Они такой красивой парой были! – вздохнула женщина.
– А как звали того его друга, который сын профессора? Как я поняла, это был его очень близкий друг? – поинтересовалась я.
– Звали Николаем, а фамилию не знаю, – развела руками она.
– Ничего, я это сама выясню, – пообещала я. – Итак, с работой разобрались, с друзьями-подругами тоже, остаются у нас соседи. Кто из них мог ненавидеть вас настолько, чтобы совершить такую подлость?
– Да вы что?! – удивилась она. – Я же в этом доме с самого своего рождения жила! Я со многими из соседей вместе выросла!
– Это еще ни о чем не говорит, – возразила я. – Некоторые люди годами ждут возможности отомстить! А что может быть для человека страшнее, чем болезнь или горе его близких, а о предстоящей Аниной свадьбе и слабом здоровье вашей матери, наверное, все знали?
– Конечно, знали, но… – Она решительно помотала головой. – Не верю!
– Хотите – верьте, хотите – не верьте, но подумайте как следует и постарайтесь вспомнить, кто из ваших соседей мог желать вам зла, – стояла на своем я. – Или вашей дочери. Или вашей матери. Думайте! – почти приказала я.
– Да мне и думать нечего! – возмутилась она.
– Значит, мне придется проверять все самой, – сказала я и добавила: – Диктуйте адрес.
Записав его, я решила, что для начала я работой обеспечена, а если возникнут какие-то вопросы, то их я задать всегда смогу.
– Ну вот и все! – произнесла я, вставая, и напоследок спросила: – А что случилось с Анной? Почему мне нельзя с ней поговорить? Она что, больна?
– Тьфу-тьфу-тьфу! – суеверно поплевала через левое плечо Людмила Алексеевна. – Не больна она, а беременна! Тройня у нее будет, вот она и лежит на сохранении. И врачи строго-настрого запретили нам ее волновать. Так что вы уж ее не беспокойте!
– Только в самом крайнем случае и только с вашего разрешения, – пообещала я.
Записав их домашний телефон, я пошла попрощаться с генералом. Войдя в его кабинет, я увидела, что он, сидя в большом кожаном кресле, читает газету, и решила осмотреться – когда мне еще представится случай побывать в таких апартаментах? Обстановка была прямо-таки барской: в углу стоял кожаный, под стать креслу диван, огромный двухтумбовый письменный стол располагался у окна, а вдоль стен высились буквально забитые книгами шкафы. Тут Максимов оглянулся и спросил меня:
– Ну, каковы ваши первые впечатления? Узнали, что хотели?
– Кое-что, – неопределенно ответила я. – Но уже сейчас могу сказать, что дело это очень непростое и трудоемкое.
– Понимаю, ведь прошло уже много лет, – согласился он и уточнил: – Но разрешимое?
– Сделаю все, что в моих силах, – заверила его я.
– Благодарю! – кивнул он и протянул мне конверт, сказав: – Это ваш аванс, Татьяна Александровна, а если потребуется какая-то помощь, то я и мои связи к вашим услугам.
– В случае необходимости непременно обращусь, – пообещала я и вышла.
Когда Людмила Алексеевна провожала меня до двери, я, не сдержав любопытства, тихонько спросила у нее:
– А кто отец детей Анны?
– Это Васенька, – просто ответила она.
Вышла я из квартиры Максимова в полном обалдении. «Непостижимы дела твои, господи! – думала я, спускаясь по лестнице. – Ну ты, генерал, и ходок! И ведь ни словом не обмолвился о том, что у Анны от него дети будут! Да… Странные в этой семейке отношения! Василий Васильевич с Анной не расписался, но перевез Людмилу Алексеевну в свою квартиру и требует, чтобы она чувствовала себя там как дома и обращалась к нему по имени и на „ты“, так же как он обращается к ней. Хотя… Она его ненамного моложе, но… Нет! Это выше моего понимания, так что незачем себе и голову забивать!» Спохватившись, я заглянула в конверт и даже присвистнула – каким бы человеком генерал ни был, скупость точно не была его недостатком!
Глава 3
Вернувшись домой, я первым делом с огромным удовольствием выпила кофе и бросила гадательные кости, чтобы узнать, что меня ждет. Выпало 3 + 20 + 27, а это значило, что меня ждут трудности, но я сумею овладеть ситуацией.
– Ну, что ж. Не самый худший вариант! – вздохнула я и, сварив себе еще кофе, стала размышлять о новом деле.
«Итак, что мы имеем на данный текущий момент? А кучу работы мы имеем! Нужно будет поговорить с Гринбергом и Ермаковой, неведомым мне пока путем установить фамилию друга Виктора, потому что врачей-профессоров у нас в городе хоть пруд пруди, и побеседовать с ним, а еще наведаться по старому адресу Анны и Людмилы Алексеевны и постараться выведать у соседей все, что они знают об этой семье. Да… Хлопот мне предстоит немало, но это все равно лучше, чем целыми днями дурака валять!»
Я решительно набрала номер Гринберга и, услышав в трубке женский голос, очень вежливо попросила хозяина квартиры к телефону.
– А кто его спрашивает? – поинтересовалась дама.
– Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, я частный детектив, – представилась я.
– И зачем вам Миша? – удивленно спросила она.
– В свое время в его подчинении работала Людмила Алексеевна Соколова, и я хотела бы выяснить кое-какие обстоятельства, – объяснила я.
– С ней что-то случилось? – не унималась она.
– Нет, она жива и здорова, просто у меня есть вопросы, на которые может ответить только Михаил Григорьевич.
– Ах, какие тайны! – недовольно бросила женщина и позвала: – Миша! Тебя к телефону! Между прочим, частный детектив!
Через некоторое время в трубке раздался мужской голос, и мне пришлось снова объяснять, кто я и почему звоню по этому номеру.
– Ну, так приезжайте ко мне и спрашивайте! – предложил Гринберг и продиктовал свой адрес.
До его дома я добралась быстро. Дверь мне открыл высокий и красивый, несмотря на солидный возраст, мужчина с густой седой шевелюрой.
– Михаил Григорьевич? – уточнила я.
– А вы Татьяна Александровна? – вместо ответа спросил он, и я кивнула. – А документы все-таки покажите! – потребовал он, и я покорно достала из сумки и протянула ему удостоверение частного детектива.
Он посмотрел его самым внимательным образом и только потом, вернув мне, пригласил меня войти. По телефонному разговору с его женой я уже поняла, что беседы наедине у нас не получится, и оказалась права – он провел меня на кухню, где уже сидела пожилая женщина в халате. Она с любопытством посмотрела на меня. Я поздоровалась и присела к столу, а Гринберг спросил:
– Так о чем вы хотели меня спросить?
– Михаил Григорьевич, речь пойдет об одной давней истории. Это случилось в мае 94-го…
– Я понял, о чем вы, – покивал он мне, а его жена тут же спросила:
– И о чем она?
– Видишь ли, дорогая, Соколовой тогда позвонила домой какая-то женщина, а сама Соколова была на работе, и трубку взяла ее мать. Вот ей-то и сказали, что Анну – это дочь Людмилы Алексеевны – насмерть сбила машина, хотя на самом деле ничего этого не было, – объяснил он. – Бабушка после этого слегла. Я не стал тебе тогда ничего рассказывать, чтобы не расстраивать.
– Кошмар! – воскликнула его жена. – Да я бы этих шутников своими руками убила!
– Если это и была шутка, то очень злая, – сказала я. – И вот теперь один человек нанял меня для того, чтобы я выяснила, кто тогда звонил.
– После стольких лет? – с сомнением спросил Гринберг. – Вряд ли у вас что-то получится!
– Я постараюсь сделать все возможное и очень прошу вас мне помочь! – сказала я.
– Миша! Ты ей поможешь! – командирским тоном произнесла его жена, и Гринберг согласно покивал:
– Всем, чем смогу.
– Тогда скажите мне, были ли, кроме Людмилы Алексеевны, другие претенденты на должность начальника планово-экономического отдела? – спросила я.
– Вы думаете, что кто-то мог специально позвонить ей, зная, какие последствия это вызовет, и таким образом вынудить ее уволиться? – удивился он в ответ и, подумав, решительно заявил: – Нет!
– Почему вы так уверены? – спросила я.
– Я вам вкратце обрисую ситуацию, и вы сами все поймете, – проговорил он. – О том, что Илюша уйдет на пенсию, знали все. Может, он и поработал бы еще, но… – Гринберг развел руками, – инфаркт! Ему позволили доработать до пенсии, но фактически всеми делами в то время уже занималась Людмила Алексеевна. Ее работа всех устраивала, и в первую очередь меня, как ее непосредственного начальника. Где-то в апреле сунулись ко мне было две бабенки из отдела: Женя и Валя, но я сказал им твердое «нет»!
– Почему же вы были столь категоричны? – поинтересовалась я.
– Потому, что Валя чистый практик – она по диплому биолог, а у Жени вообще за плечами только техникум. Ну, какие из них начальники? А еще я их предупредил, что если Соколова почему-то откажется, то отдел возглавит дочь нашего генерального директора – она как раз в том году институт оканчивала.
– Вот так сразу и в начальники? – недоуменно спросила я.
– Да не собиралась она на заводе работать! – отмахнулся Гринберг. – Это я нарочно сказал, чтобы их пыл охладить. Генеральный же специально для нее и ее мужа осенью при заводе ООО создал, оклад у этой пигалицы был больше, чем у меня, даже если посчитать все премиальные! – зло заявил он. – Ну и на кой черт этой девчонке завод?
– Так тот разговор состоялся в апреле, а ООО создали осенью, и до назначения Соколовой работники отдела боялись, что их начальником может стать дочь генерального, – задумчиво сказала я. – Иначе говоря, никаких конкурентов после проведенной вами разъяснительной беседы у Людмилы Алексеевны уже не осталось? – расставляя все точки над «i», спросила я.
– Вот именно! – подтвердил Гринберг. – Так что на заводе недоброжелателя не ищите. Ни у кого не было никакого резону ей звонить.
– Вы правы! – согласилась я и поднялась. – Спасибо вам большое, Михаил Григорьевич! Часть проблем я с вашей помощью решила.
– Привет от меня Людмиле Алексеевне передайте, – попросил он, провожая меня до двери. – Раз в ее судьбе принимает участие такой солидный человек, который способен оплатить вашу работу, то, я думаю, у нее все хорошо.
– Обязательно передам! – пообещала я.
Вернувшись домой, я набрала номер Светланы Ермаковой, которая, как оказалось, давно вышла замуж и стала Захаровой, да и жила по другому адресу. Но ее новый телефон я все-таки достала и ей позвонила. Узнав, что речь пойдет о том давнем несчастье, происшедшем с ее подругой, она охотно согласилась поговорить со мной, и мы договорились встретиться на следующий день на детской площадке в «Липках», где она гуляла днем со своим младшим сыном.
Сделав себе кофе, я устроилась в кресле и попыталась проанализировать все, что успела узнать, но информации было до обидного мало, и я, обнадежив себя тем, что я стою пока только в начале пути, пошла спать.
На следующий день, придя на детскую площадку, я сразу же узнала Свету – она очень подробно мне себя описала. Когда мы поздоровались и я села рядом, она спросила:
– Как там Аня?
– Ничего не могу вам по этому поводу сказать, потому что не видела ее – меня нанял другой человек, – ответила я и попросила: – Расскажите мне о ней поподробнее. Какая она, какой у нее характер, привычки, увлечения.
– Ну, как вам сказать, – задумалась Света. – Анька добрая, отзывчивая, честная и жутко доверчивая – верит всему, что ей говорят, – но и не без характера, хотя нужно здорово постараться, чтобы ее из себя вывести. Но уж если это произошло, то тут только держись! И вместе с тем она очень домашняя – всегда любила готовить, шить и вязать. В школе она была гадким утенком и похорошела только, когда уже в университете училась.
– Что же вас с ней связывало? – удивилась я. – Вы яркая, броская и сразу же видно, что очень эмоциональная и активная.
– Не знаю, – подумав, ответила Светлана и рассмеялась. – Просто, как посадили нас вместе в первом классе, так мы и подружились, срослись, словно сиамские близнецы. Сначала я ее ото всех защищала, помогала во всем… Она же детсадовскую закалку не прошла, ее дома бабушка воспитывала. Анька совсем беззащитная была… Отнимет у нее какой-нибудь мальчишка пирожок, яблоко или еще что-то, а она только стоит и удивленно на него таращится – как же, мол, ты мог такое сделать, так плохо поступить?
– А вы, значит?.. – усмехнулась я.
– Ну, а я, конечно! – рассмеялась она и потрясла кулаком. – Так и прошли мы с ней бок о бок всю школу, да и потом как сестры были. Ей можно было рассказать абсолютно все и быть уверенной, что она не проболтается. Только вот с мальчишками у нее никогда не клеилось. Они ее просто не замечали, хотя я всюду таскала ее с собой и просила своих парней, чтобы они знакомили ее с друзьями.
– Неужели за ней совсем никто не ухаживал? – спросила я.
– Пытался один, – улыбнулась Света. – Венька. Это наш одноклассник, – пояснила она. – Тоже тихий такой, домашний… Он в нее долго влюблен был, а она ничего не замечала, хотя я и пыталась не раз ей глаза открыть. Он ее и в кино, и в театр приглашал, а она всегда смущалась и отказывалась. Она даже на школьные дискотеки только под моим конвоем приходила, но танцевала мало и уходила рано, говорила, что не хочет заставлять маму с бабушкой за нее волноваться.
– А где сейчас Веня? – поинтересовалась я.
– Так он, как после школы в Москву учиться уехал, так там и остался.
– А в университете она с кем-нибудь до Виктора встречалась? – осторожно спросила я.
– Да вы что?! – рассмеялась она. – У нее там вообще как-то не сложилось – она же совершенно несовременная: не курит, бокал шампанского – это для нее уже очень много, о сексе, наверное, до сих пор только по книжкам и знает. Так что она все свободное время со мной или с другими девчонками из класса проводила – у нас был очень дружный выпуск, и мы потом еще долго встречались.
Я не стала разубеждать Свету и говорить, что о сексе Аня знает далеко не понаслышке, раз беременна, и покивала головой, а потом спросила:
– О Викторе она вам, наверное, все рассказывала?
– Так мы же вместе с ним познакомились. Дело было летом, в каникулы, как раз перед пятым курсом. Мы с ней в кино сидели – дневной сеанс, естественно, – усмехнулась она. – Аня по вечерам редко из дому выходила. А Виктор там был с другом…
– Николаем? – встрепенулась я.
– Нет, – удивилась она. – С Михаилом, своим бывшим одноклассником, который в юридическом учился.
– А про Николая вы никогда не слышали? – спросила я.
– Естественно, слышала, – подтвердила Света.
– Так, может, вы и фамилию его знаете? – обрадовалась я.
– Представления не имею! Анька говорила просто «Николай» – и все! – пожала плечами она.
– Ничего страшного. Сама узнаю, – успокоила ее я и попросила: – Продолжайте, пожалуйста!
– Ну, наши места рядом были, вот и познакомились.
– Инициатором, конечно же, были вы, – уверенно заявила я.
– Кто же еще? Не Анька же! – рассмеялась она. – Я как увидела, какими глазами она на Витьку смотрит, так и подсуетилась – обрадовалась, что в ней наконец-то нормальные женские чувства проснулись, а то она бы еще черт знает сколько времени от парней шарахалась!
– А что представлял собой Виктор? – поинтересовалась я.
– Военная форма любого мужика красит, но он и сам был очень интересный. Скандинавский тип. Светловолосый и голубоглазый, – ответила она. – Но я таких не люблю. Мне больше брюнеты нравятся, так что это я ради Аньки постаралась.
– Вам понравился Михаил? – спросила я.
– Совсем нет! – фыркнула Света. – Но надо же было у него все про Виктора выяснить! А то Аньке и в голову бы не пришло о чем-то его расспрашивать. Да еще и поверила бы всему, что он ей наплетет, а меня не проведешь! Мы тогда после кино по набережной погуляли, мороженого поели, причем Аня все порывалась сама за себя заплатить, – рассмеялась она. – Телефонами обменялись. Потом встретились вчетвером несколько раз, тут-то я у Мишки все и выведала! Надо же мне было знать, свободен для Аньки путь или нет? А то вдруг Витька с кем-то встречается, а Анька ему только для расширения кругозора понадобилась? А потом я этого Мишку быстренько отшила!
– И что же вы узнали? – заинтересовалась я.
– Что путь свободен. Оказывается, Витька до Аньки с одной девчонкой встречался, причем всерьез, – произнесла Света.
– Данные ее не помните? – быстро спросила я, доставая органайзер. Она непонимающе на меня посмотрела. – Ну, имя, где живет, работает и все остальное, – объяснила я.
– А-а-а! Звали эту девчонку Тамарой Герасимовой, и работала она продавщицей в «Доме книги» в отделе научной литературы. Там они и познакомились. Родители – работяги с завода, как и ее старший брат. Встречались довольно долго, Витька уже о свадьбе подумывал…
– А не рано ему было жениться? – удивилась я.
– Так он же в институт после армии поступил, – объяснила Света. – А потом все в один день кончилось. Пришел он к ней, а ее, как потом выяснилось, уже не только дома, но и в Тарасове не было.
– Она от него сбежала? – воскликнула я. – Что же он натворил?
– В том-то и дело, что ничего! Правда, это только с Мишкиных слов. Витька и дома у Тамарки постоянно бывал, и с братом ее на рыбалку ездил, и вообще дело шло на лад. А тут пришел он, а отец Тамаркин его дальше порога не пустил и с ненавистью заявил, чтобы его духу больше у них в доме не было и не видать ему, мол, Тамарку как своих ушей, и добавил, что если Витька еще хоть раз сунется, то он его с лестницы спустит.
– Непонятная история! – озадаченно сказала я. – И Виктор так и не пытался выяснить, в чем дело?
– Он в магазин пошел, а там Тамаркины подружки ему сказали, что и в глаза ее не видели, а заявление об увольнении по собственному желанию начальству ее мать принесла и объяснила: отработать, мол, Тамара не сможет, потому что срочно уехала в другой город к заболевшей родственнице, чтобы ухаживать за ней, – ответила Света.
– Ерунда! Притянуто за уши! – с чувством произнесла я. – Ясно же, что девчонку просто срочно увезли из города, чтобы она с Виктором не встречалась. Но почему?!
– Наверное, родители подумали-подумали да и пришли к выводу, что он неподходящий для их дочери муж. Если рассудить здраво, то кто он? Будущий военврач, родители самые обычные, больших денег не имеют, мохнатой лапы, чтобы на теплое местечко его устроить – в госпиталь получше в каком-нибудь областном центре, – тоже. А это что значит? А то, что хотя бы на первых порах будут гарнизоны, причем черт знает где! А то и в горячую точку пошлют! Вот и думай потом, вернется обратно или нет? И каким вернется: целым или инвалидом? – предположила она.
– Не знаю, как вам, а мне такой подход к выбору зятя не очень нравится, – покачала головой я. – А если эта Тамара его по-настоящему любила?
– Подход просто жизненный, – спокойно возразила Света. – А Тамарка, наверное, действительно его любила, если ее пришлось аж в другой город отправлять.
– Ладно, бог с ней, с этой Тамарой! – закрыла тему я. – И как же у Ани с Виктором отношения сложились?
– Да сначала они часами обо всем на свете по телефону разговаривали, а потом и встречаться наедине начали. Аня, знаете, очень серьезно к их отношениям относилась, хотя любила Виктора сильно – уж я-то знаю! – выразительно сказала Света. – Так что, кроме поцелуев, у них ничего не было. Ну, решили они пожениться, заявление подали, я у нее свидетельницей на свадьбе должна была быть, а тут!.. – Она даже головой покачала. – Своими бы собственными руками эту сволочь удавила! – гневно заявила Света. – Когда с Татьяной Борисовной это несчастье случилось, я прибежала к Аньке, а она аж черная! Рассказала она мне все, поплакали мы вместе, и она меня попросила никогда больше при ней даже имя Виктора не упоминать. Больно ей было! Очень больно! Я потом звонила ей несколько раз, да только ей не до разговоров было. Забегала к ней, а она постоянно то готовит, то стирает, то белье кипятит, то с бабушкой занимается. Тут я и поняла, что ей до моих новостей и сердечных переживаний дела нет – у нее своих проблем выше крыши! Хорошо, что Алексей ей хоть чем-то помогал. Вот так наши пути и разошлись!
– Минуточку! – встрепенулась я. – А кто такой Алексей? Людмила Алексеевна мне о нем ничего не говорила!
– Да это, как я поняла, какой-то ее родственник по линии Татьяны Борисовны, потому что он ее «бабой Таней» звал и любил очень. Прямо надышаться не мог! Хотя я и видела-то его всего несколько раз, но такое трудно было не заметить.
– А что он собой представлял? – начала допытываться я.
– Ну-у-у! Он нас где-то лет на пять постарше был. Симпатичный! Даже очень! Но… Понимаете? Угрюмый такой, неприветливый. Да он больше с Татьяной Борисовной общался. Она его все просила, чтобы он за Аней присматривал, потому что отца у нее нет и защитить ее в случае чего некому будет. Алексей Аню даже «сестренкой» звал.
– И он защищал? – с любопытством спросила я.
– Было несколько раз, – подтвердила она. – Они же не очень богато жили, и Аня все сама себе шила, а у нас в классе была одна такая фифа! Марианна, блин! – фыркнула Света. – Родители у нее в торговле работали, так что разодета она была в пух и прах, всем на зависть. А у Аньки-то руки золотые! Она себе из материного или бабушкиного платья могла такое сварганить – никогда не поверишь, что это самопал. Вот Марианна эта гадкая и взялась Аньку изводить, все шпыняла ее, мол, она в обносках ходит. Мы в восьмом классе учились, когда эта стерва на новогоднем вечере Аньку до слез довела, и та в туалет рыдать убежала, а потом вообще домой ушла. А после каникул смотрим, а Марианны-то у нас в классе и нет! Стали интересоваться, мол, куда это она подевалась? Ну и узнали, что подкараулил ее кто-то и налысо побрил. А волосы у нее роскошные были! Бывало, распустит их, так они у нее до пояса.
– Думаете, это Алексей? – усмехнувшись, спросила я.
– За руку не поймала, но думаю, что он, – уверенно ответила Света. – А потом еще случай был, когда один придурок из десятого класса портфель у Аньки вырвал и во двор с ним убежал. Мы, конечно, за ним бросились, а мальчишки-идиоты, оказывается, им в футбол играют. Мяч кто-то забыл принести, и они нашли вот такой выход из положения. Анька – в рев, а что мы, две девчонки, могли с этими обалдуями сделать? Пока до директора добежали, пока он пришел, портфель в одни лохмотья превратился, так что его оставалось только выбросить, да и тетрадки с учебниками заодно.
– Как я понимаю, этому инициативному балбесу за его проступок неслабо вломили? – усмехнулась я.
– Правильно понимаете! – кивнула она. – Эти же кретины там во дворе до позднего вечера тусовались, вот там-то их и прищучили! Судя по их битым рожам и перекошенным фигурам, накостыляли им от души! – удовлетворенно сказала Света.
– А не мог Алексей этот звонок подстроить? – спросила я.
– Нет! – уверенно и не задумываясь ответила она. – Да и зачем ему?
– Так, может, он счел Виктора недостаточно хорошей партией для своей сестренки? Или сам на нее виды имел? – предположила я.
– Да вы что? – удивилась Света. – С первого же взгляда было видно, что Анька с Витькой любили друг друга! Зачем бы Леша стал счастье своей сестры рушить? А насчет того, что она ему самому нравилась, так нет! Заботился он о ней – это да, но вот любви… Чего не было, того не было! Я бы это сразу заметила! Родственные у них были отношения, и не более того!
– А вы сами никогда не думали, кто мог ту подлость совершить? – спросила я. – Может, кто-то хотел расстроить свадьбу, например? Может, та же Марианна решила отомстить? Или у того придурка ретивое взыграло?
– Конечно, думала! И не я одна. Мы с девчонками всех до единого перебрали, кто мог тогда позвонить, но… – Она развела руками. – Марианна в Ленинград уехала в театральный поступать – родня у них там была, и больше ее здесь никто не видел. Поступила или нет, не знаю, но в Тарасов точно не вернулась. А тот придурок окончил военное училище где-то под Москвой и тоже отбыл по месту назначения.
– Значит, врагов у Ани на тот момент больше не оставалось? – уточнила я.
– Да какие же это враги? – пожала плечами Света. – Это я знаю, кто им за Аньку отомстил, а они-то не в курсе!
– Тогда кто же это мог быть? – спросила я.
– Не знаю! Если бы Аня ради Виктора какого-нибудь парня бросила – Алексей же не в счет, – то тогда все ясно было бы, но она до него ни с кем не встречалась. Да и Витька свободный был – его же Тамарка сама бросила, а больше у него никого не было. Даже родители его в Пензе жили!
– Значит, вы полагаете, что со стороны Виктора позвонить было некому? – спросила я.
– Получается, что так, – согласилась она.
– А где Виктор жил? В общежитии? – уточнила я.
– Нет, у двоюродной сестры своей матери, – ответила Света. – У той сын военный где-то то ли служил, то ли учился, вот Витька в его комнате и жил.
Читать бесплатно другие книги:
