За гранью доступного Годунов Александр
1. Созидая пустоту
– Красный огонек загорелся? – спросил Ярослав.
– Да, – ответил ему Глеб, осматривая свой диктофон.
– Значит, запись пошла.
– А, да? Ну ладно. А как лучше начать?
– Скажи, что мы находимся там-то, там-то и собираемся сделать то-то, то-то.
– Все, все понял. Итак, меня зовут Глеб Колесников. Я и мой друг Чернов Ярослав сейчас находимся у подножия горы. Это последняя высокая гора в этой горной гряде, которая еще не была взята. Насколько, нам известно, много кто пытался на нее взобраться в свое время, но это им так и не удалось по неизвестным нам причинам. По подножия горы мы добирались…, – задумался Глеб. – Где-то два дня, да?
– Да, – ответил Ярослав.
– Поднимать на гору мы будем альпийским стилем, то есть попытаемся забрать на гору за один раз. Не будет никаких оборудованных стоянок, где можно оставить вещи и вернуться в случае чего. С собой рюкзак полностью набитый едой, одеждой и снаряжением.
– Лучше бы камеру с собой взял, – перебил его Ярослав.
– Да, брал я ее с собой, я помню, видимо ее кто-то выложил из рюкзака.
– Кто мог залезть в твой рюкзак кроме тебя?
– Ты.
– Очень смешно, – ехидно ответил Ярослав.
– Здесь нет ни вертолетов, ни домов, ничего, – продолжил рассказ Глеб. – Ждать помощи в случае опасности неоткуда. Права не ошибки нет, а любая оплошность может кончиться для нас смертью. Я думаю, для первого раза хватит, – сказал он и выключил диктофон.
– Итак, сегодня наш первый день. Это незабываемое ощущение начала восхождения, которое я готов переживать снова и снова. Мы преодолели ледник около четырехсот метров высотой очень быстро и сейчас находимся в точке, где лед пролегает между скалами, так что получаются вертикальные каскады. Когда мы только начали с Яриком лазить по горам, я думал «только не упади, будь осторожен». Сейчас не позволяю себе таких мыслей, потому что должен доверять напарнику, к которому я пристегнут веревкой. Я должен полагаться на его силы, ведь если он сорвется, и все его крепления вылетят, ты улетишь за ним.
– Сегодня плохая погода. Снег рыхлый и не прочный, не за что уцепиться. За пять-шесть часов поднялись всего лишь на семьдесят-восемьдесят метров, а дальше уже приходится делать это по темну. Я очень замер, пока Ярик поднимался, а я сидел, держа страховку. Очень страшно, ведь можно получить обморожение. За счет ветра снег облепляет тебя и застывает. Из-за этого становится трудно двигаться, ты находишься, словно в панцире.
– Мы вырыли себе пещеру в снегу, чтобы укрыться от непогоды. На такой высоте очень сильное обезвоживание и в идеале нужно поглощаться около пяти литров в день. У нас с собой есть газовая горелка, на которой мы растапливаем снег. На это уходит время, пройдет час, прежде чем ты сделаешь несколько порций себе и своему напарнику. На двоих требует очень много газа, но у нас его в достаточном количестве нет. Нужно экономить.
Сейчас у нас уже утро и мы ясно видим куда забрались. Сверху на нас смотрят наросты и карнизы, снежные борозды, вырезанные сошедшим снегом со склон. Удивительно, как снег держится при такой крутизне, ведь он должен был сойти. Сегодня, по нашим прогнозам, мы должны будем подняться на вершину горы.
– Камера ровно держится? – спросил Глеб.
– Дай, немного поправлю, она вниз смотрит, – сказал Ярослав, поправляя камеру на каске Глеба.
– Я же сказал, что я взял ее, – похвастался Глеб.
– Плохо искал, значит.
– Ее накрыли какой-то тряпкой, вот я и не увидел ее сразу.
Глеб сделал небольшую паузу, встал в удобную позу для себя и продолжил свой рассказ.
– Мы находимся на высоте двадцать одна тысяча футов. Отсюда прекрасный вид, надеюсь вам там хорошо видно. Эта часть пути оказалась самой опасной и изматывающей, боялись зайти в тупик, и у нас бы уже не хватило сил вернуться немного назад и продолжить оттуда. Но мы получили облегчение, когда около трех часов дня выбрались на восточный гребень и покинули северный склон, не хотели проходить у этих борозд. Решили, что спускаться будем по восточному хребту горы. А сейчас мы…
– Что-то камера барахлит, – возмутился Глеб. – Сама включается, сама отключается.
– А я тебе говорил, что нужно было ее в ремонт отдать, а ты как всегда забыл, – отчитал его Ярослав.
– Мы уже собирались уходить из клуба, но тут Кел попытался все же познакомиться с одной.
– Ну и? – спросил Глеб.
– Отшила его, сказала, что она со своими друзьями здесь и все.
– Как обычно.
– Ты видишь, какие большие облака накатываются с севера? – обеспокоенно спросил Ярослав.
– Нужно быстрее спускаться, пока мы хоть что-то видим, иначе сможем заблудиться, – ответил Глеб.
Ярослав шел впереди где-то на расстоянии пятнадцати метров от Глеба, и лишь страховка связывала их. Глеб уже ничего не видел впереди, а его напарник и подавно растворился во тьме. Неожиданно он почувствовал, как страховка натянулась, а затем, сбив с ног, Глеба потащила вниз. Он пытался остановиться, вонзая острия ботинок, но его продолжало тащить, до тех пор, пока он не воткнул один из ледорубов. Свободной рукой Глеб, отряхнул свое лицо от снега. Но только он немного расслабился, как его потихоньку опять начало тащить вниз. Не теряя возможности, Глеб смог вонзить второй ледоруб.
– Ярослав! – прокричал Глеб. – Ярослав!
Ответа не было, никто не откликался, только ветер завывал и бил по лицу, посыпая снегом.
Прошло около часа, но Глеб до сих пор лежал на животе, держась ледорубами, но он все равно чувствовал, что страховка нагружена, а значит, Ярослав все еще на том конце.
– Ярослав! – попытался в очередной раз Глеб. – Ярик.
Опять молчание в ответ. Возможно, он был без сознания, мог получить травму или погибнуть. Нужно было что-то делать, иначе Глеб мог получить обморожение и сам погибнуть здесь. Он вспомнил, что в одном из карманов у него был нож, которым ему еще не приходилось воспользоваться. Глеб аккуратно освободил одну руку от ледоруба, и полез в карман за ножом, но его все равно стало медленно утаскивать вниз небольшими рывками. Он быстро перевернулся на спину и легким движением оборвал эту тонкую нить, соединяющая его с напарником.
Глеб снял каску с головы, на которой держалась камера, и установил ее перед собой.
– Газ кончается, на завтра еще должно хватить, но не более. Нужно быстрее спускаться отсюда, хоть в одиночку будет и труднее, – сказал Глеб, сделав глоток воды из своей кружки. – Сейчас нужно уснуть, хотя бы попытаться.
Снаружи стал доноситься непонятный шум. Глеб попытался вылезти из своей пещеры в снегу, но что-то его остановило. Похожее на вой волков или другого похожего хищника, пугающее до костей завывание слышал он. Над его головой раздавались тяжелые шаги, хруст снега под ногами. Глеб затаил дыхание, боясь даже этим привлечь кого-то или что-то.
– Эта ужасная ночь, постоянный шум не дает мне заснуть. Согреться мне не удается, это пока самая холодная ночь за это время. Газ кончился, так что придется есть снег, чтобы хоть как-то продержаться.
Глеб вылез наружу, чтобы осмотреться, так как он надеялся, что Ярослав мог быть еще живым, не смотря на маловероятные шансы выживания. Включив фонарь, Глеб стал освещать себе дорогу вниз, чтобы осмотреться, что могло произойти. Его спокойную прогулку прервал вой, который он слышал ранее, но посчитал их за завывание ветра в горах. Он посветил фонарем, но сзади никого не было.
Как вдруг, в темноте появились два красный маленьких огонька, сверкающих и пугающих до самых костей. Вой зверя повторился и только добавил ужаса. Не став выяснять кто это или что это, Глеб решил убегать от приближающихся к нему глаз.
Склон, по которому бежал Глеб, становился круче, пока не превратился в обрыв, который можно преодолеть, только спускаясь вниз по веревке. Тяжелые шаги все четче и четче звучали, а значит, существо приближалось к нему.
Не желая попадать в лапы ужаса, Глеб прыгнул в неизвестность, в полете стараясь сгруппироваться для менее травмоопасного приземления. Пролетев несколько метров, он, пробив под собой пласт, который закрывал трещину.
Глеб открыл глаза от того, что снег посыпался ему на лицо. Трещина напоминала две огромные стены, сдавливающие его между собой. Он попытался приподняться, но попытка отдалась болью в правую ногу.
– Черт! – от боли, крикнул Глеб, схватившись за ногу в области колена.
Он снял перчатку и просунул руку под одежду, чтобы ощупать ногу. Вытащив, он посмотрел на пальцы, на них не было ни капли крови, значит, не было открытого перелома и это радовало, хоть и не очень. Глеб попытался еще раз встать, но боль снова напомнила о себе. Он чувствовал, как кости ходили и смещались, и значит, предположение о растяжении или о порванных связках можно откинуть.
Примерно, двадцать пять метров простилались над его головой в виде трещины, и еще столько же от точки, с которой он прыгнул. Глеб увидел, как наверху в трещине показалась голова со скалящимися зубами и красными, как огонь глазами. Мужчина старался не двигаться, надеясь, что чудовище не разглядит его или сочтет его за мертвого. Он рыкнуло и исчезло.
– Я видимо сломал ногу, это закрытый перелом. Каждое движение дается с трудом, хотя мне двигаться и некуда. Очень хочу пить, газа нет. В такой ситуации, сколько бы снега я не съел, все равно не поможет. Я лежу на небольшом выступе, если бы я приземлился на два-три метра левее, то продолжил бы падание дальше в эту пропасть. Здесь темно, несмотря на свет, который падает сверху. Очень страшно и тянет смертью, и чем-то потусторонним. Не знаю, что мне делать сейчас и как я выберусь отсюда. И смогу ли.
– Нужно постараться беречь батареи фонаря, иначе мне не хватит их. На камере через пару часов тоже сядет батарейка, слава богу, я взял дополнительную.
– Уже светает, а значит сейчас пять или шесть утра. Очень хочется пить.
Глеб вкрутил ледобур в стенку возле края выступа и к нему закрепил веревку. Один край ее прикрепил к себе, а другой бросил в пропасть.
– Я не знаю, хватит ли веревки, чтобы спуститься на дно пропасти или нет. Но это лучше чем просто сидеть, другого варианта у меня нет. На конце веревки я не оставил узла, на тот случай если ее не хватит, чтобы спуститься. В таком случае у меня все равно не хватит сил, чтобы подняться назад наверх или просто продержаться. Зато все закончится сразу и быстро.
– Подо мной сплошной снег, а значит, я опустился на дно трещины. Двадцать метров отвесного льда, – сказал Глеб, подняв голову, чтобы камера засняла все. – Вон там, наверху этого склона я вижу дырку, через которую виден луч солнца. Я надеюсь, что смогу подняться туда, хотя я намял ногу, и она ужасно болит. Не знаю, правда это все или нет, но я не видел и не слышал его больше.
Глеб пополз по снегу в сторону выхода. Движения были медленными из-за ноги, которая была ему как обуза. Он потихоньку подтягивал себя, втыкая ледорубы в пол. Воткнув очередной раз ледоруб, из-под Глеба донесся хруст и треск. Он ошибался, это не было дном трещины, это был настил, который мог обвалиться в любой момент.
Убрав ледорубы, Глеб стал подтягиваться руками, надеясь, что пласт выдержит его и ничего не случится. Хотя он уже привык к падениям. Он добрался до небольшого склона, по которому ему нужно было подняться до дыры, но добраться до нее будет сложнее.
– Много времени, у меня уходит, чтобы подняться туда. Моя нога не позволяет мне опираться на нее. Я пытался, опираться на здоровую, но я не могу удержаться из-за рыхлого снега и тогда соскальзываю вниз.
Глеб стал стараться дальше подтягиваться за счет ледорубов, поочередно вытаскивая их и втыкая выше и выше. Сзади него, донесся знакомый вой, который он никак не ожидал. Он повернул голову и сзади увидел то чудовище, которое находилось в нескольких метрах от него. Оно было почти два метра высотой, передвигающегося на двух задних лапах, как человек, плотного телосложения и белой шерстью по всему телу. А морда была похожа на волчью с белыми крупными зубами. А руки были похожи так же на человечьи с пятью пальцами и длинными когтями.
Глеб вылез из дыры до пояса, как почувствовал, что его больную ногу схватило чудовище своей когтистой рукой. Вонзив ледорубы, он стал подтягиваться в надежде, что сможет высвободить свою ногу, но рука чудовища только сдавливалась сильнее, принося мужчине адскую боль. Глеб стал здоровой ногой отбиваться, не видя даже куда ему бить. Несколько раз промахнулся, пару раз попал куда-то, еще раз промахнулся и попал…
Он лежал на спине, солнце ярко светило и пригревало своими лучами. Он стал громко смеяться, толи от радости, что оказался на поверхности и до сих пор жив, то ли от безумия, которое охватило его.
– Я продвигаюсь по леднику. Ну как продвигаюсь? Ползу на заднице спиной вперед и волоку за собой ногу. Очень опасно продвигаться здесь одному, так как много трещин, которые сверху прикрыты снегом. Но я нашел наши следы, когда мы поднимались наверх. Они не очень хорошо видны, снегом засыпало. Ужасно хочу пить.
– Я добрался до места, откуда видно спадающий лед и увидел скалы.
– Я пробираюсь через скалы. Нога ужасно болит. Выложил часть снаряжения, которое мне больше не понадобится, чтобы облегчить мой рюкзак.
– Я слышу, как вода журчит где-то под камнями. Этот звук сводит меня с ума.
Глеб пробирался через камни, множество камней которые ему нужно преодолеть. Преодоление каждого камня давалась с трудом, так как удерживать равновесие с поломанной ногой очень трудное занятие, тем более, когда ты находишься один посреди гор.
– Ярослав я не хотел, прости меня.
Он рухнул возле камня, по которому стекала вода. Чистая и прозрачная как слеза младенца. Он прислонил губы к камню. Вода еще никогда не казалась такой вкусной, как сегодня, по вкусу напоминала, вкус крови…
Глеб отскочил от этого камня. Сверху стояло то чудовище с пасти, которого капала кровь. Мужчина попятился назад, и не удержав равновесие, кубарем покатился вниз по склону, ударяясь о все камни, которые ему попадались по пути: острые и гладкие, шершавые и тупые, маленькие и большие.
Он открыл глаза. Уже было очень темно, ничего не видно, и передвигаться уже было бессмысленно. Глеб лежал в том же положении, что и проснулся. Над головой блестели звезды, сотни, тысячи огней, придававшие этому месту небывалую красоту. Он просто лежал и ничего не делал, и хотел ли он что-то делать. Его тело, словно срасталось с камнями, и он становился одним из них, еще одним камнем.
– Я схожу с ума. Этот взгляд преследует меня, я не могу уснуть, так как постоянно слышу этот вой.
– Его нет нигде, но я не боюсь…
– Эту книгу подарил мне Ярик на мой день рождения, я ее так и не начал читать, хотя всегда таскаю ее с собой, если вдруг время найду. Вот видимо сейчас есть время.
– Проснись! – сказал Старший. – Там салют пускают.
– Дай еще поспать, – сквозь сон, лениво ответил Младший, накрывая свою голову одеялом.
– Еще один запустили, – восторженно сказал Старший, хлопая в ладоши.
Громкий взрыв разбудил Младшего лучше всякого будильника.
– Что происходит? – скинув с себя одеяло, спросил Младший.
Окна продолжали дребезжать, постепенно затихая.
– Пошли на улицу, смотреть салют, – сказал Старший, выбегая из комнаты.
Младший схватил со своего стула одежду, и на ходу стал надевать на себя шорты и футболку, запачканную после вчерашней игры в мяч со Старшим. На улице было темно, так как уличные фонари не горели, а в соседних домах так же не было света, как и во всем поселке. Люди выбегали из своих домов и бежали в непонятном направлении, схватив с собой сумки, пакеты полные вещей, шуршащие в темноте.
– Нужно найти маму, – не понимая, что происходит, сказал Младший.
Старший молчал и осматривался по сторонам, в надежде увидеть еще яркие залпы. Младший брат, слегка подергал его за футболку, думая, что тот его не услышал из-за шумихи вокруг.
– Она, наверное, на работе, – ответил Старший, прижавшись покрепче к Младшему.
Люди вокруг продолжали бегать из стороны в сторону, натыкаясь друг на друга, заводя свои машины и уезжая отсюда на огромной скорости, не объезжая ямы и кочки.
– Дети, вы, что тут делаете? – спросил их кто-то, подбежав из темноты.
Подойдя поближе, дети узнали своего соседа, к которому они иногда заходили, если мяч за забор перелетал на его участок.
– Нам нужно маму найти, – ответил Старший.
– А разве она не дома сегодня? – спросил сосед.
– Нет, она на смене, – ответил Младший. – Подскажите, а как нам добраться до нее?
– Только на автобусе, но они же сейчас не ходят, а если пешком, то это…
Сосед посмотрел на свою заведенную машину, которая ждала его с вещами, потом опять на детей.
– Хорошо, поехали со мной, – сказал сосед, тяжело вздохнув. – Я вас довезу до нее, но ждать вас не буду.
– Спасибо, – ответили мальчики хором, направляясь к машине.
Кроме них в машине сидели еще жена соседа и их четырехлетний ребенок, который так же не понимал, что происходит, и смотрел на происходящее из автомобильного окна. Пакеты, сумки и небольшие коробки с вещами лежали в ногах, в багажнике и в любом еще свободном месте машины.
– А зачем вам с собой столько вещей? – поинтересовался Старший, усевшись в машину. – Вы переезжаете?
– Да, переезжаем или бежим, можно сказать, – ответил сосед.
– А куда?
– Подальше, подальше отсюда.
В воздухе летали нотки чего-то странного, чего-то чужого и чего-то знакомого. Примерно в километре отсюда виднелся столб дыма, поднимающийся высоко в небо.
Глеб пробирался через камни, которые ему попадались по пути, с каждым метром они становились меньше и меньше. Хоть от этого и не становилось ему легче. Вой его преследовал до сих пор и явно не намеревался отпускать его.
Оставалось совсем немного, уже можно было разглядеть силуэты людей, которые совсем недавно казались размытыми и непонятными. Глеб пытался кричать и привлечь к себе внимание, но толи он тихо кричал, толи его не слышали, они никак не желали реагировать на него. Один из них все же заметил Глеба, и позвал еще нескольких свои друзей, показывая пальцем в сторону неизвестного. Холодное дыхание, было уже совсем близко, он чувствовал это своим затылком, а красные глаза мелькали повсюду. Спотыкаясь о камни, он продолжал свой путь, боясь, что они не успеют добраться до него, прежде чем его настигнет это чудовище.
– Вы в порядке? – спросил один из подоспевших на помощь.
Глеб ничего не мог ответить ему, даже если бы и хотел. Его тело было совершенно без сил, а во рту было сухо как в пустыне. Он даже не хотел смотреться в зеркало на себя, боясь увидеть там свое обезображенное отражение.
Они повели его в свой лагерь, который располагался совсем рядом. Несколько маленьких палаток и один большой шезлонг. Спасатели усадили его на стул, чтобы он смог отдышаться и дали чашку с водой.
– Я пойду, налью еще воды ему, – сказала девушка, увидев как, Глеб жадно выпил воду.
Впервые за столько времени, он мог отдышаться и отдохнуть в безопасности, не волнуясь о чудовище, которое его преследовало весь этот путь. Глеб снял с головы каску, отсоединил камеру и протянул парню, который сидел рядом.
– Что? – не понимая, спросил он.
– Он видимо хочет нам что-то показать, – сообразил другой. – У тебя есть чем подзарядить ее?
– Модель все же очень старая, но вроде у меня есть переходник, сейчас посмотрю.
Парень встал со своего места и залез в палатку, где видимо, лежал его рюкзак с вещами. Найдя то, что искал, он вернулся с зарядным устройством, подсоединил к камере и установил ее на столе, чтобы всем было видно.
Спустя несколько секунд подзарядки, камера включилась и смогла воспроизвести содержимое. На одной записи было видно, как Глеб с Ярославом на вершине горы, на другой как они спускаются, затем как Глеб перерезает веревку, потом прыгает с обрыва и выбирается из трещины, рассказывая о каком-то чудище, пробирается через скалы и на этом запись останавливает, видимо из-за того, что кончилась батарейка на тот момент.
Один из путешественников позвал своего напарника, и они отошли в сторонку,
– Это же тот самый? – спросил один.
– Какой тот самый?
– Ты разве не слышал? Ну, два товарища почти двадцать лет назад отправились на вершину этой горы, в результате неизвестных причин они погибли, причем обнаружили тело только одного из них.
Они повернули свой взгляд снова на их нового гостя. На стуле сидел измученный старик, с длинной бородой, весь истощенный и потрепанный жизнью в шрамах и ушибах. Ребята повели старика в одну из палаток и уложили его отдыхать, впервые за столько лет он был в безопасности. Хоть никого не было рядом, а камера продолжила воспроизводить запись после паузы. Ночное небо, скалы и ничего больше не было видно на записи. Лишь два красных огонька, которые пристально следили за Глебом с экрана камеры.
2. Моя чужая жизнь
Страшное для меня – это уснуть и не проснуться.
Но еще страшнее – это проснуться другим человеком.
– Куда ты едешь, разве ты не понимаешь, что они хотят нас запутать? – спросил тот самый мужчина в плаще, сидя на заднем пассажирском сидении.
– Что, ты как сюда попал? – запаниковал Андрей, начиная притормаживать.
– Попробуй только остановиться, и твои мозги испачкают всю обшивку, а мытье дорого обойдется, – сказал мужчина, приставив пистолет к голове Андрея.
Нет, нет, нет. Все началось немного раньше, когда мосты были сожжены, а пути отступления заметены снегом. В тот момент я даже представить себе не мог, что то событие сможет перевернуть всю мою жизнь. Я даже не могу вспомнить, какие мысли у меня тогда были в голове, о чем я думал, что хотел. В такой момент ты не можешь думать. Да и что я все время о себе, да о себе. Сами все увидите.
День 0. «Отчет времени пошел»
– И в начале выпуска об автокатастрофе на западе Москвы – три человека погибли под колесами иномарки. На месте ЧП сейчас находится съемочная группа и наш корреспондент. Валерия, какие известны подробности, и действительно ли водитель, который сбил пешеходов на остановке, был пьян?
– Да, Елена. Водитель, по вине, которого произошла эта ужасная авария на Минской улице, в эти минуты проходит медицинское… Ааа… Освидетельствование. Очевидцы уверены, что он был пьян. Аааа… На месте ЧП продолжают работать все экстренные службы западного округа Москвы. Сразу после аварии сюда приехали несколько бригад скорой помощи, десятки полицейских и пожарных расчетов. Авария произошла около четырех часов дня. По предварительным данным автомобиль Mitsubishi двигался по Минской улице. На огромной скорости порядка 200 км/час машина влетела на тротуар и врезалась в автобусную остановку, на которой находилось около семи человек. В результате наезда три человека погибли на месте, двоих госпитализировали. Сообщается, что один из них получил крайне тяжелые травмы. Врачи борются за его жизнь, но пока никаких утешительных прогнозов не дают. Известно, что еще двоим пострадавшим медики оказали экстренную помощь на месте. Ранее сообщалось, что ЧП предшествовало столкновение четырех автомобилей, но судя по этим кадрам никакого ДТП не было. Водитель не справился с управлением и допустил наезд на пешеходов, более того, мужчина не остановился. Он пролетел еще двадцать метров, протащив за собой автобусную остановку. От нее практически ничего не осталось. Судя по тому, как смяты железные балки, можно представить, какой силой был удар. Аааа… Mitsubishi с московскими номерами тоже сильно повреждена, выбиты не только передние, но и задние стекла. Впрочем, водитель и его пассажирка живы. Мужчину сразу же посадили в скорую, но не для того, чтобы оказать помощь… Аааа… Полицейские считают, что… Аааммм… Очевидцы… Ааа… Могут нанести ему травмы. И, в общем-то посадили его в скорую под охраной полицейских, чтобы избежать расправы. К месту происшествия сразу пришли люди. Вот этот молодой человек в панике ищет своих друзей. Они вместе шли из магазина, но по дороге разминулись. И вот, подходя к Минской улице, он увидел тела погибших и разбросанные продукты.
– У вас здесь знакомый или родственник? – спросил корреспондент.
– Да. Мы вместе шли из магазина с колбасой или со всеми… Ммм… Колбаса валяется… Может, кто-то… Мы не знаем, не видели. Кто-то лежит под машиной, вон там. Не знаем, – в панике сказал очевидец.
– Тела погибших все еще находятся на месте трагедии. Тротуар от глаз прохожих оградили полицейскими и пожарными машинами. Туда сейчас никого не пускают. По-прежнему ведутся следственные действия. Личности погибших пока еще не установлены. По последним данным…
Аааммм… Все пострадавшие и погибшие это трое человек, еще раз напомню. При осмотре на месте ЧП нашли паспорта погибших. Ну и пока никаких официальных комментариев не дают. Еще раз напомню, виновника, по словам очевидцев, который еле стоял на ногах… Ааа… Увезли в полицию. Он проходит медицинское освидетельствование.
– Спасибо. Наш корреспондент Валерия находится на западе Москвы, где несколько часов назад произошло крупное ДТП.
День 1. «В огне не тонет, в воде не горит»
– Водитель Mitsubishi, сбивший на своей машине семерых человек, должен пройти полное психиатрическое обследование. Экспертизу сегодня назначил районный суд Москвы, который таким образом удовлетворил просьбу защиты. По их мнению, водитель мог быть не в себе на момент аварии, ударившись о подушку безопасности. Этим, по мнению защитников, можно объяснить его неадекватное поведение сразу после ДТП. Врачи должны определить, повлияло ли это на психологическое состояние мужчины в момент аварии и самое главное, нуждается ли обвиняемый в принудительном психиатрическом лечении. На время обследования суд приостановил рассмотрение уголовного дела. По словам адвоката потерпевшей стороны, ранее у суда ни на стадии предварительного следствия, ни в ходе самого судебного разбирательства не возникало сомнений относительно вменяемости мужчины.
Напомню, в сентябре прошлого года мужчина, управляя автомобилем, на полной скорости врезался в автобусную остановку, на которой находилось семь человек. В декабре мужчину приговорили к трем годам лишения свободы с отсрочкой наказания на четырнадцать лет до тех пор, пока его малолетний ребенок не достигнет совершеннолетия. Однако суд высшей инстанции это решение отменил и отправил дело на новое рассмотрение.
Видеозапись ДТП попала в интернет, в связи с чем, дело получило широкий резонанс. Пользователей сети смутило, что, выйдя из машины, обвиняемый не подошел к потерпевшим, а стал рассматривать повреждения автомобиля и куда-то звонить по телефону.
– Чертов будильник. Как ты надоел звонить, – пробормотал он сквозь сон. – Такой сон мне испортил.
Как же все-таки тяжело вставать на работу в семь утра, да еще и после бурных выходных. Так и хочется полежать хоть пять минуточек, и в итоге они перейдут в целый час.
– Дорогая, выключи будильник, – сквозь зевоту сказал он жене.
Вы, наверно, тоже не любите такой момент, когда ваш сон нарушает будильник, и вам так лениво его выключать. А он продолжает звонить и продолжает. Но вы все терпите и терпите, и с каждым пиканьем вас это все больше раздражает и раздражает. И в какой-то момент вам хочется взять его и кинуть об стенку, чтобы он замолк, и продолжить свой сладкий сон. Но, как некстати, именно в этот день вам нужно ехать на работу, учебу или просто по делам. Будильник останется в целости, вы его выключите и пойдете собираться, бормоча себе под нос, что сегодня вы обязательно ляжете пораньше, чтобы выспаться. И в очередной раз этого не случится.
– Дорогая?
В ответ лишь тишина, пронзаемая пиканьем этой маленькой бестии. Все еще лежа в постели и находясь в полусонном состоянии, лениво ища рукой будильник, ему удалось его нащупать. И теперь самое сложное – это отключить его. Не раскрывая глаз, он пытается нащупать эту заветную кнопку. И вот, в очередной раз, маленькая, но все же победа была одержана утром.
– Милая, нужно вставать. Только ты первая иди умываться, а я еще полежу, – укутываясь одеялом, сказал он.
В ответ все так же тишина. Перевернувшись на другой бок, он обнаружил, что вторая часть кровати пустая. Скорее всего, жена уже умывается или готовит завтрак. Нужно потихоньку вставать. И вот, собравшись с силами, выбрался из-под одеяла и уселся на краешек кровати, осматривая комнату и небрежно зевая.
Спальня не представляла собой ничего грандиозного. Большая просторная комната, которая вмещала в себя двуспальную кровать, шкаф для одежды и пару тумбочек по обоим краям кровати. Обои комнаты были цвета моря, и порой, когда ты засыпаешь, тебе кажется, что перед тобой расстилается морская гладь, сразу чувствуешь на душе спокойствие и удовлетворение. На стенах висели несколько фоторамок, часть которых была до сих пор без фотографий. Он все обещался распечатать какие-нибудь фотографии, но то ли замотался в делах, то не было времени или просто забыл про них. На подоконниках стояли два каких-то растения, названия которых он все не мог запомнить. Одно вроде бы называлось "денежное дерево", так его в народе называли. Листья большие, овальные и гладкие, даже блестят. Говорят, что именно это дерево притягивает удачу и деньги. Название второго растения он не знал, даже и не пытался запомнить. Оно очень похоже на пальму, только в сто раз меньше ее, и листья более длинные, но такое же красивое. Телевизора в комнате не было, скорее, по инициативе жены. Она вычитала или услышала где-то, что телевизор, да и вся техника в целом, в спальне негативно влияет на ритм сна и половую жизнь супругов. Ее, наверное, больше волновала вторая причина, нежели первая.
– Милый, ты проснулся? Завтрак уже готов, – донесся голос с кухни.
Поднявшись с кровати, он направился к ванной, чтобы умыться и привести себя в порядок.
– Я скоро приду, – сказал он, захлопывая дверь в ванной.
Подойдя к раковине, он первым делом взглянул на себя. Перед собой он видел взрослого кареглазого мужчину в полном расцвете сил, приятной внешности и плотного телосложения, со слегка взъерошенными густыми светлыми волосами и небольшой щетиной. На голове с правой стороны у виска имелся шрам, простирающийся до нижней челюсти. Он получил его, когда помогал лучшему другу с ремонтом, можно сказать производственная травма. Хотя сам лично он не помнит этот момент, поэтому эту историю он знает только со слов того самого друга. Да и важно ли это в данный момент. Если захотите, я потом вам расскажу об этом.
Почистив зубы и умыв лицо, он смочил руки водой и пригладил торчащие в разные стороны волосы. Теперь вид был намного лучше. Правда, бриться он не стал, уж слишком у него чувствительная кожа, не хотелось идти с раздражением на лице на работу. Осталось надеть костюм, позавтракать и можно ехать на работу.
– Дорогая, ты вчера погладила мой костюм? Куда ты его повесила? – спросил он, выходя из ванной.
– Он возле гладильной доски висит. Тебе яичницу с сыром делать?
– Да, потри только побольше.
Он пошел в соседнюю комнату, взял костюм, висящий на крючке, и отправился в спальню одеваться. Спустя несколько минут он пошел показаться жене.
– Ну, как я выгляжу? – спросил он, заходя на кухню.
На нем был прекрасный темный костюм, сшитый на заказ у знакомого кутюрье, рубашка цвета слоновой кости, лакированные черные туфли. Особое внимание он уделял аксессуарам: запонки должны гармонировать с металлом циферблата часов, пряжкой ремня, кольцами, зажимом для галстука. Галстук должен сочетаться с костюмом и рубашкой (к темному костюму и светлой рубашке – темный галстук в тон костюма), и своей длиной он должен прикрывать пряжку ремня. Платочек-паше должен быть одного цвета с галстуком или резко контрастировать с ним. Ремень должен сочетаться с цветовой гаммой костюма.
– Прекрасно. Только дай поправлю воротник рубашки, – сказала жена. – Ты отвезешь меня до работы, а то я немного опаздываю – не рассчитала время.
Он сел за стол и пододвинул к себе тарелку с завтраком. На тарелке красовалась яичница – глазунья, сверху с потертым на нее сыром.
– Хорошо, а к чему такая спешка? – спросил он, пережевывая свой подстывший завтрак.
– К нам на работу приезжает сегодня комиссия с проверками. Сам понимаешь, нужно подготовиться, каждому приготовить конверт с деньгой. Как мне уже надоела вся эта суматоха, хочется найти себе работу просто для души, пусть и с небольшой зарплатой, но зато чаще бывать вместе.
Выйдя из-за стола, он положил грязную посуду в раковину и направился в прихожую. Перед выходом посмотрелся еще раз в зеркало, убедиться, что выглядит хорошо. С вешалки взял своё черное пальто, одевать не стал, все равно в машине тепло и открыл входную дверь. С улицы повеяло морозной свежестью, а снег, видимо, падал всю ночь, так как дорожки уже замело, хоть снег он и убирал вчера вечером.
– Вы не против, если наш разговор я буду записывать на диктофон?
– Да в принципе нет. Если вам это хоть как-то пригодится, то, пожалуйста, – ответил пациент.
Прозвучал щелчок диктофона, и на нем загорелась красная лампочка. Доктор положил его на край стола, откинулся на спинку кресла и приготовился выслушивать пациента, попутно делая пометки в своем блокноте.
– Ну, значит, начнем. Для выявления нашей проблемы я хотел бы узнать о вас поподробнее. Расскажите, пожалуйста, о своей семье, доме, в котором родились, свои воспоминания – самые яркие и, возможно, даже самые горестные. Прошу.
– Детство. Детство, – повторял себе под нос это слово пациент, ложась поудобнее на лежак. – Родился я в большой семье и в принципе дружной. Нас было пятеро детей: я и четыре сестры, из них одна старшая. Мы жили в собственном доме, который находился в небольшой деревне. Хотя мой одногруппник всегда прикалывался, что я живу не в деревне, а в коттеджном поселке. У нас был просто большой двухэтажный дом с большим участком. Мы сами строили его год за годом. Начали строительство с одной комнатки наши бабушка с дедушкой, продолжили родители и до сих пор продолжаем мы. Эта такая вечная проблема – ремонт. Всегда нужно что-то починить, сделать, приделать, достроить. Итак, комнатка за комнаткой дом рос и превратился в то, чем является сейчас, – закончил предложение пациент, огладываясь на доктора, будто боясь сказать что-то не так.
– Не бойтесь, продолжайте свой рассказ. Я вас внимательно слушаю, – сказал психиатр, поправляя очки.
– Все свое детство я провел в этом доме. И как полагается живущим в деревне, у нас был свой огород. Выращивали всякие яблоки, груши, клубнику, смородину, огурцы, помидоры, картошку, фигошку и так далее. Я, как образцовый сын, помогал своим родителям по хозяйству. Честно скажу, вначале я это очень не любил делать. Только представьте себе: вы учитесь в школе, уже вот 10 класс, а вы не ходите гулять с друзьями на протяжении всех этих лет. Да, я понимал, что мы все же жили вдали от всех моих друзей, которые жили в городе, и что родители переживают за меня. Но гулять тоже хотелось. Порой мне приходилось обманывать родителей, что я иду на какую-то важную олимпиаду по немецкому языку и поэтому в определенные дни я буду допоздна на учебе, так как нужно к ней подготовиться. Я даже прогуливал подготовительные курсы по химии для поступления в университет. А сам шлялся по городу с друзьями, ходили в кафе, лазили на крыши. Это было здорово. Я был рад этому, так как думал, что нашел друзей, с которыми я проведу всю свою жизнь, будем помогать друг другу по жизни и выручать при любой проблеме. Но скорее всего так думал только я, потому что мы не остались друзьями, не помогали больше в бедах друг другу. Кто-то из них стал извлекать выгоду из общения со мной, знали, что я слишком добрый и наивный человек. Пытались воспользоваться этим, и, к их счастью, им это удавалось. Я только думал, что делаю благое дело, помогая им во всем, одалживая определенные суммы денег, вытаскивая из самой помойки. Это был опыт – горький, но опыт. В университете я тоже спотыкался на этих же граблях, так как надеялся все же на человечность, понимание и доброту. Из моих 8–9 друзей, на тот момент я думал, что они, прям, друзья, остался всего один. С другим другом я познакомился во время учебы в университете. Да, я никогда не собирал на день рождения толпы людей, которые тебя вроде, прям, любят и уважают, что аж готовы выпить всю бутылку водки залпом, чтоб доказать, что он твой друг. Вместо этого я собирал на дни рождения всего пару друзей, но зато именно друзей. Они, если выпьют за меня рюмку, то я знаю, что они скажут тост и выпьют точно за меня и уважают меня, так же, как я уважаю их. А не просто пришли сюда выпить, потому что на халяву наливают или даже не знают, по какому поводу их позвали, и даже знать не хотят. В любом случае у меня было скромно, но по-настоящему. Я был доволен, и мне кажется – это самое главное.
Наступила небольшая пауза в рассказе пациента. Он просто лежал и разглядывал потолок в тех местах, где отшелушилась краска. Скорее всего, ремонт здесь уже давно не делался. А паркет на полу было бы полезно прошлифовать и пройтись лаком, а у двери вовсе заедал замок.
– Что ж, в таком случае я задам вам пару вопросов, – слегка потягиваясь, сказал доктор. – Мне бы хотелось узнать поподробнее о вашей семье. Какие отношения у вас с вашими родителями, сестрами?
– Ну, с родителями у меня в принципе были хорошие отношения. Точнее с моей мамой у меня были хорошие отношения. С отцом как-то было не так все. С виду он хороший, тоже помогал мне в чем-то, помог с работой, с покупкой моей первой машины. Но все равно было не так, как у других или даже не так, как должно быть. Мы не ходили с ним на улицу попинать мяч, не ходили на пруд зимой играть в хоккей, не ходили на рыбалку, я не получал от него ценных советов по жизни, не рассказывал ему про свои отношения в личной жизни. Почему-то вместо него все это делали моя мама, бабушка, дядя и даже, бывало, что рабочие, которые строили у нас дом, проводили со мной больше времени, чем отец со мной. Ну и все пришло к тому, что нас стало мало связывать то, что связывает отца с сыном. Я просто помогал ему в каких-то делах по дому, но, конечно, относился все равно к нему, как к отцу, любил так же и переживал за него, если с ним что-то случалось.
Доктор, сидя в своем кожаном кресле и делая заметки в своем блокноте, остановил руку, медленно поднял голову и пристально стал смотреть на пациента.
– А вы не пытались с ним поговорить? – спросил доктор.
– Пытался, честно пытался. Но все это так и оставалось только в моих мыслях, о том, как я с ними поговорю, и всё встанет на свои места, мы станем ближе друг к другу, засияет радуга, и вокруг нас будут благоухать ромашки. Но этого не произошло. Вот, сами подумайте, как можно переубедить человека, который живет уже сорок пять лет на тот момент, по своим сложившимся принципам и понятиям. Он не признает чужой критики вообще, даже если он на сто процентов не прав в том, что говорит, отец будет уверять, что он на сто – пятьсот процентов прав, а мы все сговорились просто и делаем ему наперекор. И так каждый раз. А если возникали какие-либо конфликты, то это вообще беда, порою убегать приходилось от него.
– Извините, что перебью. Но мне хотелось бы знать, а в чем была причина ваших ссор, что вам даже пришлось убегать от отца? – улыбаясь, спросил психиатр.
– Ааа…Сейчас вспомню, – постукивая себя по лбу ладонью, сказал пациент. – Точно прям не скажу, так как они были мелкие ситуации, просто их было много. Например, не сделал это или сделал не так, поднял голос, психанул и все тому прочее. А убегать приходилось пару раз за все время, и то когда он выпьет, но потом все равно отец приходил через какое-то время извиняться.
– В конечном итоге, вы простили своего отца за все это, что произошло в детстве? – спросил доктор.
– Вижу с отцом у вас пока самые яркие воспоминая. Конечно, порой вы перескакиваете с мысли на мысль, и тогда не сразу понимаешь, о чем вы говорите. Так что, вам следует поработать над этим. Посмотрим, что будет дальше. К сожалению, на сегодня наше время вышло. Продолжим в следующий раз, – сказал доктор, убирая свои очки в чехол.
– Хорошо. Значит до следующего раза в то же время и в том же месте.
Доктор просто кивнул ему в ответ. Пациент встал с лежака, подошел к вешалке и снял с нее пальто. Не надевая свое черное пальто, стал выходить из кабинета.
– Спасибо и до свидания, – сказал пациент, закрывая за собой дверь.
– До свидания, – сказал психиатр в пол шепота.
Это был его последний пациент на сегодня. Неужто он отработал сегодня свой день и с чистой совестью может идти домой к родному очагу. Доктор просто сидел и смотрел в окно на всю эту суету: вечные автомобильные пробки, бегущие люди с работы и на работу, выхлопы и газы, пыль и грязь, мусор, перекатывающийся по асфальту, как перекати-поле. Картина не меняется двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, пять недель в месяц, двенадцать месяцев в год, тридцать шесть лет, прожитых в его жизни. Все это до боли ему знакомо. Сейчас он наденет свою куртку, спустится на первый этаж, выйдет из дверей этого здания и станет частью этой бесконечной серой массы, которая поглотит тебя, если попытаешься отделиться от нее или стать чем-то иным, не похожим на всех остальных.
Зевнув, психиатр взял со стола ключи от своего кабинета, в другую руку схватил куртку. Через пару минут он уже был на первом этаже этого многоэтажного небоскреба. Подходя к дверям, он немного замялся и с небольшой медлительностью стал открывать двери.
Трудно сохранять в себе человечность, попадая в эту серую массу. На нас не нужно сбрасывать атомную бомбу, травить едой с ГМО и БАДами, ввозить в страну наркотики – все это нас не уничтожит. Мы готовы поубивать друг друга, если на тебя посмотрели косо, ты не похож на других цветом кожи, национальностью или верой, болеешь за другую футбольную команду или просто не такой, как все. Мы толкаемся и оскорбляем друг друга в общественном транспорте, не помогаем друг другу в беде, не придерживаем двери для сзади идущих, грабим богатых, перед этим обокрав бедных. Проходя мимо лежащего на асфальте человека, посмеемся и пройдем мимо, может, еще сфотографируем на телефон и выложим эту фотографию в социальную сеть. Мы деремся друг с другом из-за футбольных команд. Интересно, а эти футбольные команды готовы передраться между собой ради своих фанатов? Мы стараемся не пропустить вперед себя ни одного человека, будь это автомобильная пробка или очередь, например, за билетами в кино. Нас погубит только наше хамство, алчность, равнодушие, ложь и эгоизм. Закройте нас всех в одной комнате, и мы найдем миллион миллиардов причин, чтобы уничтожить друг друга. Сейчас пишут много книг о пост апокалиптическом будущем, воображая, что это разрушенные города, недостаток ресурсов, выживание любой ценой, борьба за еду и кров. А теперь посмотрите в окно, разве оно уже не наступило это будущее. Но, несмотря на все это, мы находим силы и выживаем, находясь друг с другом. Мы такие разные, что до ужаса похожи друг на друга.
– Вы будете проходить или так будете стоять в дверях? – недовольно спросил охранник.
– Да, я уже выхожу, – вежливо ответил доктор. – Что и требовалось доказать.
– Чего? – не понимая сути, спросил охранник.
Собравшись с мыслями, психиатр все же улыбнулся, легко вздохнул и отправился в свой долгий путь, погружаясь в эту серую массу.
День 2. «Чужой среди чужих»
На улице уже было темно, а снег все медленно падал и падал, засыпая пешеходные дорожки, проезжие части, припаркованные машины. Казалось, что небо разразилось, и падал пепел большими хлопьями, а люди становились похожими друг на друга, окутанные этим пеплом с ног до головы.
Мужчина в черном плаще, явно не зимнем, а, скорее, даже осеннем, стоял посреди улицы под фонарным столбом. Черты его лица было трудно разглядеть, так как лицо закрывали волосы, а с подбородка падали капли растаявшего снега. Проходящие мимо люди обходили его, словно боялись зацепить. На секунду задерживали свой взгляд на нем и устремлялись вдаль по своим делам, через пару мгновений забыв о нем. Лишь пара человек остановятся спросить его, не случилось ли чего-то, но, постеснявшись или немного испугавшись его взгляда, пройдут дальше. Со стороны можно было бы подумать, что человек пьяный, не в себе или просто потерянный, но на самом деле он знал, что здесь делает и самое главное, для чего.
Найдя взглядом нужный ему закуток, он направился туда и за ним направились несколько проходящих мимо взглядов, следящих за каждым его шагом, словно за младенцем, делающим свои первые шаги. Проезжающие мимо машины сигналили ему во всю силу, так как мужчина переходит дорогу в неположенном месте и тем более, не оглядываясь по сторонам. Но он, словно не замечал никого вокруг и просто шел к своей цели. Перейдя дорогу, он зашел в небольшой закуток между двумя домами. Пройдя пару метров, он вышел на небольшую детскую площадку, ныне заброшенную и превратившуюся в помойку. Большинство жителей этих квартир выбрасывали мусор из своих окон прямо на эту площадку, думая, что коммунальные службы все уберут, они же исправно платят им. Но этого не происходило, и мусор скапливался, мешок за мешком. Это место стало идеальным пристанищем для бомжей и бродяг, бездомных кошек и собак. Но в такую холодную и зимнюю пору здесь никого не было, только один человек сидел на полусломанной скамейке.
– Принес? – спросил мужчина в плаще, подойдя к этому человеку.
– Да, сперва деньги.
Мужчина достал из кармана своего плаща пачку денег и протянул человеку, сидящему на скамейке. Человек, взяв деньги, быстро пересчитал их и убрал в карман своей куртки. В ответ он протянул сверток с чем-то тяжелым и только-было встал, чтобы уйти прочь.
– Стой, – сказал мужчина, откинув барыгу назад на скамейку. – Сначала проверю.
Читать бесплатно другие книги:
