Квадрат тамплиеров Аспе Питер
Заместитель прокурора Мартенс присоединилась к ним и внимательно слушала.
– Конечно нет, – ответил Дегроф, как будто обидевшись.
– Господин Дегроф утверждает, что он не снимал систему с охраны в пятницу вечером, – сказал Версавел. Он использовал слово «утверждает» нарочно. Исходя из собственного опыта, он хорошо знал, что не должно верить людям на слово.
– Нет же. – Дугардин говорил уже более уверенно. – Он позвонил в 22.23. Вы можете послушать запись. Всего секунда.
Версавел простучал вальс Штрауса по столешнице, пока ожидал ответа. Дугардин перематывал пленку.
– Вот оно, – объявил Дугардин триумфально. – После пары разговоров и гудков.
Версавел услышал голос Дегрофа. Как и остальные выдающиеся граждане Брюгге, Дегроф говорил на западно-фламандском диалекте, вставляя иногда французские слова.
«– Алло, центр экстренной помощи? Гислай Дегроф говорит. Извините за беспокойство, но этим вечером я ожидаю важного клиента, я выключу сигнализацию.
– Понял, господин Дегроф. Как долго система будет отключена, как вы предполагаете?
– Час или полтора. О’кей?
– Значит, до полуночи все будет как обычно?
– Бьен су, мон ами[1].
– О’кей, господин Дегроф, приятно провести вечер».
Дегроф жестом нетерпеливо дал понять, что хочет прослушать запись еще раз.
– Вы можете запустить запись повторно? – спросил Версавел. – Господин Дегроф хочет услышать себя еще раз.
– С удовольствием, – ответил Дугардин.
Дегроф вырвал трубку у Версавела. Сержант шагнул в сторону и сердито потер усы. Дугардин включил запись, откинулся в кресле и закурил сигарету. Дегроф прослушал запись, и кровь отлила от его лица, ставшего мертвенно-бледным.
– Но это не мой голос, – потрясенно произнес он.
Ханнелоре Мартенс с любопытством повернулась к Версавелу. Для нее это было словно приключение, он не предупредил ее, что дежурство может быть таким увлекательным.
Потрясенный Дегроф все еще держал трубку. Версавел осторожно взял ее у него из рук. Дегроф покачал головой и рухнул в кресло.
– Ну, все теперь ясно? – спросил Дугардин с облегчением.
– Забудь о ясности, приятель, – посоветовал Версавел и заговорил спокойным, официальным тоном: – На твоем месте я бы начал писать отчет в деталях на двоих. Чтоб нам не пришлось потом что-либо долго выяснять.
– Конечно, сержант, – отозвался Дугардин, довольный, что все более или менее разрешилось.
– Если бы меня спросили, я бы ответила, что происходит нечто странное, – заметила Мартенс, когда Версавел вернулся.
Сержант пожал плечами:
– Какая разница – это наш хлеб, мэм.
– И что дальше? – спросила она с оттенком негодования.
– Но человек лжет, – прервал их Дегроф. – Я никому не звонил! Я провел вечер на свадьбе в Антверпене, с племянником Анны-Мари. Мы остались на ночь. Вот почему магазин был закрыт на весь уик-энд. У меня сто свидетелей, которые могут подтвердить это.
– Успокойтесь, господин Дегроф, – сказал Версавел. – Никто ни в чем не обвиняет вас. Вы пострадавшая сторона, не забывайте. Теперь мы знаем, что кто-то позвонил в охранный центр от вашего имени. Нам также известно, что кто-то был в курсе ваших планов на эти выходные. Он, видимо, знал, что вы были заняты по семейным обстоятельствам. Но главное, он знал, как обойти сигнализацию.
Ханнелоре Мартенс одобрительно кивнула. Сержант Версавел знал свое дело. Ее недоверчивость исчезла. Ее коллеги обычно высокомерно относились к полиции Брюгге.
Дегроф тупо смотрел в пространство и вытирал лоб носовым платком.
– Расслабьтесь, господин Дегроф. Мы сначала осмотрим мастерскую, а потом вернемся за вашим заявлением, – сказал Версавел.
– Вы не возражаете, если я присоединюсь к вам? – спросила Ханнелоре Мартенс, не уверенная, стоит ли оставаться с Дегрофом.
– Я не могу позволить себе делать ошибки, когда рядом заместитель прокурора, – пошутил Версавел, но, к счастью, у нее было чувство юмора.
– Я не думаю, что это очень опасно, сержант.
Ее реакция понравилась Версавелу.
Не успели они войти в мастерскую, как Дегроф сунул платок в карман, схватил телефонную трубку и нервно набрал отцовский номер. В трубке прозвучало не более трех гудков, Людовик Дегроф не был соней, он вставал ровно в 6.30 каждый день без исключения.
– Алло, папа, это Гислай.
Людовик Дегроф слушал путаный отчет сына и, когда тот закончил, дал ему необходимые инструкции.
– Я сразу же позвоню комиссару. Оставайся там, – сказал он по-французски. – Я обо всем позабочусь. – Он всегда обо всем заботился.
– Здесь ужасный запах, – сказала Ханнелоре.
– Я об этом и говорю, – проворчал Версавел.
Он осмотрел стенной cейф. Тот, кто его открыл, знал, что делает. У Версавела был опыт в таких делах. Он провел часть военной службы в бомбохранилище.
– Пусто? – спросила она.
– Более чем. – Однако он заглянул внутрь, чтобы удостовериться. – Ничего. Профессионалы никогда ничего не оставляют после себя.
Ханнелоре снова закашлялась. Едкий смрад не уходил, несмотря на открытую дверь.
– Это кислота, – определила Мартенс. – Я помню, когда я еще была ребенком, как мой отец опускал паяльник в соляную кислоту. Тот же запах.
Версавел кивнул. Он хотел сказать ей, что она хорошая девочка и что такие заместители прокуроров так же редки, как и белые бегуны-марафонцы.
Площадь мастерской была не более тридцати квадратных футов. Напротив двери стоял верстак с шарнирным рычагом, со встроенными светильниками и увеличительным стеклом, тисками и множеством различных инструментов, разбросанных в беспорядке, и компактное полировальное колесо. Здесь, по-видимому, проводился мелкий ремонт.
Версавел вдруг заметил прямоугольную стеклянную емкость, похожую на аквариум, на полу между верстаком и стеной. Это было как-то неуместно, и он не мог понять, почему никто не заметил этого раньше. Емкость была заполнена мутной жидкостью с серебристой пленкой на поверхности.
– Вот откуда запах, – фыркнул сержант. Он присел и зажал нос над контейнером.
Ханнелоре присела рядом. Их колени соприкоснулись.
– Гадость какая! – Она скривилась и отвернулась.
– Я думаю, мы должны позвать Дегрофа, – сказал Версавел.
Она протянула руку, и он помог ей подняться. Ханнелоре посмотрела на него: красавец мужчина, обходительный, спокойный – ее тип. Она была всегда, еще в студенческие годы, падка на мужчин в возрасте.
– Господин Дегроф, – прорычал Версавел, – можем ли мы пригласить вас в мастерскую?
– Мон дью. – Дегроф взревел, когда Версавел указал на непонятный аквариум. – Aqua Regis[2], мон дью.
«Мон дью» Дегрофа начали действовать Версавелу на нервы, поэтому он не сразу спросил его, когда здесь появилась эта жидкость.
Дегроф рывком открыл ящик под скамьей и извлек резиновые перчатки. Он натянул перчатку на левую руку и сунул руку в странный аквариум. Его лицо выражало тревогу, как будто он боялся найти страшный сюрприз на дне. На лбу вздулась извилистая жилка, усугубляя его и без того невеселый вид, подчеркивая особую асимметричность его выпученных глаз. Он сунул руку так глубоко, что вонючая жидкость едва не залилась в его перчатку. Через тридцать секунд он нетерпеливо вытащил руку. Между его большим и указательным пальцами была зажата тонкая полоска желтого металла.
– Мой бог, – проворчал он.
– И что? – спросил Версавел, изображая неведение. – Удалось ли вам найти что-нибудь, сэр?
Дегроф пристально посмотрел на него и вдруг словно обезумел и стал яростно мешать жидкость и, похоже, не боялся, что жидкость брызгами вот-вот попадет в его перчатку. Версавел и Ханнелоре стояли, словно зачарованные. В считаные секунды он сумел выудить целую кучу чего-то, вероятно золота, со дна.
– Вы хотите сказать, что преступник не взял с собой ничего? – спросила Ханнелоре. Она начала понимать, что происходит.
– Конечно, никто не возьмет на себя труд перерыть весь ювелирный магазин, чтобы просто уничтожить или испортить добычу, – рассудил Версавел трезво.
– Нет? – прорычал Дегроф. – А что вы думаете об этом? – Он протянул руку, чтобы показать несколько грязных драгоценных камней. – Варвары! – завопил он и, не обращая больше внимания на Версавела и Ханнелоре, как одержимый продолжил рыться в нижней части бака.
Версавел посмотрел на Ханнелоре и обнаружил, что она улыбается. Вдруг кто-то крикнул возле магазина: «Привет». Ханнелоре наблюдала, как Дегроф вылавливает предметы, укладывая их рядом с теми, что уже добыл, слева от себя: эксклюзивные браслеты, кольца, ожерелья и серьги.
Версавел вернулся в магазин узнать, что там происходит.
– Версавел, как делишки, детка? – как помятая труба, пророкотал офицер Декостер с типичным для Брюгге выговором. – Жаль, что мы так поздно, друг. Но вы знаете Де-Кайзера. Он всегда полчаса просыпается, затем еще час пытается все объяснить.
Стоящий рядом коллега Йозеф Вермерш расхохотался.
– Вы сделали достаточно, мы должны быть осторожны. Оказывается, Дегроф чей-то протеже, если вы понимаете, о чем я, – продолжал Декостер.
Версавел приложил к губам палец и кивнул в сторону служебной двери магазина. Но Декостер не обратил внимания. Он и Вермерш не были испорчены манерами и комплексами. Версавел не знал, что лучше, но он бы поклялся, что Де-Кайзер послал эту парочку, чтобы его позлить.
– Так всегда бывает с этими протеже. – Вермерш усмехнулся. – Вот почему мы остановились, чтобы забрать пару бархатных перчаток. Вы никогда не научитесь разруливать ситуацию. Но я не должен этого говорить вам. Эй, Версавел? Эй?
Декостер был один из тех типов, что нервно и сдавленно ржут. Версавел одной рукой взял его за плечо, пальцами другой – оттянул ему губы едва ли не на пару дюймов к уху.
– За-мес-ти-тель, – прошептал он по слогам, указывая в отчаянии в заднюю часть магазина. – О’кей, она еще совсем зеленая, но она заместитель прокурора.
Декостер кивнул, широко раскрыв глаза, моргнул, показывая, что он понял, и ткнул Вермерша локтем в ребра.
– Что за хрень? – вскрикнул тот.
– Версавел хочет сказать, что ты должен заткнуться. Петижан заснул у двери, – ответил Декостер уклончиво.
Вермерш все еще не понял. Но главное было то, что он молчал.
– Повезло, его будущий тесть не здесь. В противном случае…
– Сделайте мне одолжение, Декостер. Не начинайте о Петижане. Он не замолкал всю ночь.
– Каждому светит такое дежурство. Справедливо ли это, а, сержант? – дразнил Декостер. – Я отдежурил с ним дважды в прошлом месяце.
Версавел благоразумно скрыл тот факт, что он был бы в своей постели в это самое мгновение, если бы не любовные взлеты и падения Петижана.
– Я думаю, что мы должны отправить его домой, – предложил Версавел. – Он лишь загрузит каждого из нас. Подбрось его до Хаувер-стрит, – сказал он Вермершу, – тогда Декостер поможет мне с отчетом.
– А заместитель прокурора не может помочь? – пошутил Декостер. – Эти ребята очень охочи до работы.
– Заместитель – она, – уточнил Версавел. – И это не просто она, если вы меня понимаете.
– Спасибо, сержант.
Три пары глаз сверкнули в сторону заместителя прокурора Мартенс, когда она вышла к фасаду магазина. Несколько секунд длилось тягостное молчание.
– Господин Дегроф считает, что злоумышленник спустил всю коллекцию в царскую водку, – сказала она. – Я предлагаю одному из вас помочь ему составить опись поврежденного товара. Сержант, надо позвонить в институт криминалистики.
Они стояли как школьники, пойманные с поличным. Даже Версавел, который редко лез в карман за словом, потерял дар речи. Это был ее момент истины, она давно к нему готовилась. В конце концов, она имела шанс воспользоваться своими полномочиями и погрузиться в работу, которую так трудно было получить.
– Конечно, мэм, – опомнился Версавел.
Он все проглотил, и не в первый раз. А как бы он повел себя, если бы его сделали заместителем прокурора. Должность, собственно, обязывает. В этот момент в магазин вернулся Дегроф.
– Мне нужно позвонить. Вы извините меня?
Дегроф сел за свой стол. Он выглядел измученным и растерянным. Он снял куртку. Его левая манжета была пропитана жуткой кислотной смесью. Его глаза налились кровью, редкие волосы прилипли к голове. Дегроф вспотел, как марафонец, однако дело было не в миллионах, которые он потерял по милости странного злоумышленника. Он боялся того, что скажет папа.
– Выйдем на улицу на минуту, господа, – предложила Ханнелоре дипломатично.
Ей все больше нравилось пользоваться полномочиями. Дегроф поблагодарил ее легким кивком. Оказавшись на улице, она закурила сигарету и предложила остальным присоединиться, но Декостер отказался. Зато Версавел и Вермерш были курильщиками.
– Странное дело, – заметила Ханнелоре после первых глубоких затяжек. – Если вы спросите меня, то я скажу – надо больше работать.
Трое мужчин вежливо улыбнулись.
– Мы имеем дело не с любителем, это точно, – заметил Версавел.
Декостер и Вермерш, казалось, онемели.
– Каков мотив? Все дело кажется абсурдным. Вы не согласны, мэм? – спросил Версавел.
Группа смеющихся японских туристов изумленно уставились на них с другой стороны улицы. Их гид сделал какое-то замечание по поводу увиденного. Гиды всегда что-то говорят, если не знают, что делать. Японцы сразу же записали – магазин «Дегроф. Бриллианты и ювелирные изделия». Защелкали бесконечные фото– и видеокамеры.
Глава 3
Телефон Питера Ван-Ина зазвонил, когда он уже был в ванной. Он тихо выругался, но не стал спешить. Ополоснув себя, он встал на сухой резиновый коврик перед зеркалом в облаке пара и покачал головой. Отражение в зеркале не доставило ему большого удовольствия. Он закутался в старый клетчатый халат и тяжело вздохнул.
Это было воскресное утро, 9.15. Свет солнца осторожно проникал сквозь выцветшие занавески. Восемь лет бесконечных облаков сигаретного дыма покрыли их толстой патиной – новое никотиновое слово в искусстве. Потолок под слоновую кость и обои были не лучше, а ведь они когда-то сияли белизной.
Ван-Ин поплелся вниз по лестнице. Телефон все еще звонил. Лестница из белого бука связывала спальню с гостиной на первом этаже, где находился телефон. Ван-Ин ненавидел телефоны в спальне. Он закурил сигарету, прежде чем поднять трубку.
– Ван-Ин, – гаркнул он.
– Здравствуйте, Ван-Ин. Это Де-Kи, доброе утро.
Ничто не звучит более саркастично, чем голос босса, желающего вам доброго утра в воскресенье.
– Жаль, что беспокою вас так рано.
Сарказм главного комиссара, видимо, не знал границ. Ван-Ин был в плохом настроении, давили выкуренные сигареты. Было тяжело идти.
– Я только что получил звонок от Людовика Дегрофа. Вы знаете, о ком я говорю?
– Конечно, – ответил Ван-Ин безропотно. «Все его знают, и Гитлера тоже все знают», – хотел он сказать.
– Хорошо. Слушайте внимательно. Я хочу вам кое-что сказать, Ван-Ин.
Де-Ки не мог не реагировать на звонок Дегрофа, когда тот поднял его с постели. Вроде бы кто такой Дегроф, но для дела может оказаться человеком нужным.
– Один из наших ночных патрулей обнаружил проникновение в магазин сына ювелира пару часов назад на Стин-стрит, – объяснил Де-Ки. – Мне кажется, что вы спрашиваете себя, почему я вас беспокою в воскресенье утром?
Нет, он себя об этом не спрашивал. Ван-Ин спрашивал себя, кто посмел беспокоить Де-Ки в воскресенье утром.
– Но вернемся к делу, – продолжал Де-Kи. – Согласно предварительным выводам, ничего не было украдено. Виновник вывалил всю коллекцию в стеклянный аквариум с царской водкой. Гислай Дегроф, ювелир, утверждает, что это кислотная дрянь уничтожила много драгоценных изделий. – Де-Kи помолчал.
Первая сигарета обычно необыкновенно вкусна, но защекотало в горле, и Ван-Ин закашлялся.
– Эй, Ван-Ин?
– Минутку, комиссар. – Ван-Ин снова закашлялся, похоже, пришло время бросать курить.
Де-Kи раздраженно пояснил:
– Если б Делё не был в отпуске, я бы не беспокоил вас, конечно. Но я уверен, что вы понимаете, – мы должны привлечь опытного детектива в такое дело, особенно когда речь идет о ком-нибудь вроде Дегрофа.
Делё был зятем Де-Ки, а Ван-Ин немного помог ему, когда тот был принят на работу.
– Конечно, комиссар, – сказал он почти смиренно.
Делё доставались особые случаи. А если он все портил или просто тормозил, Ван-Ин был всегда под рукой, чтобы расчищать завалы. В такие минуты у Де-Ки не было альтернативы, кроме Ван-Ина.
– Так вы не возражаете заступить?
– Если мне придется.
Де-Ки вздохнул с облегчением.
– Отлично, Ван-Ин, – сказал он спокойно. – Я буду вам искренне благодарен, если вы сможете добраться до участка как можно быстрее. Затем мы сможем начать работу без промедления.
Ван-Ин молчал. Он был уверен, что Де-Ки звонит из квартиры. Дегроф, должно быть, настоящий тяжеловес, думал он. Простой смертный не посмеет беспокоить Де-Ки в воскресенье утром.
– Я буду на месте через тридцать минут, сэр, – сказал он.
– Вот и хорошо. Я знал, что могу положиться на вас.
С этими словами комиссар положил трубку. Ван-Ин почувствовал вторую волну тошноты. С другой стороны, лишние деньги – не лишние. Два дня работы по воскресеньям, и он на два месяца забудет про ипотечный платеж.
Ван-Ин с минуту пристально смотрел на себя в большое зеркало над каминной доской. Он давно отказался слушать свое больное тщеславие. Небрежно завязанный пояс халата свободно болтался, небольшой кругленький животик и «затонувший» пупок не радовали его. Он поморщился, как недавно в ванной. Неужели это его награда за восемь месяцев изнурительных тренировок? Женские журналы правы – в сорок мужики впадают в старость.
Он погасил сигарету в цветочном горшке, где на последнем издыхании торчал тощий фикус, затем развязал пояс халата, и тот медленно сполз с его плеч. Теперь Ван-Ин стал критически смотреть на себя в профиль. Если он делал глубокий вдох и щипал себя за ягодицы и живот, они казались ровными и твердыми. Ван-Ин простоял в такой позе еще секунд двадцать, наслаждаясь последними безмятежными мгновениями. Ритуал завершен, он стал подниматься по лестнице тяжелой походкой. Он должен одеться. А его гардероб наверху.
– Гребаные «Дювели», – пробурчал он и натянул штаны.
Чтобы Де-Ки видел, как он спешил, Ван-Ин не стал бриться. От Ветте-Виспорт, где он жил, до участка на Ауэр-стрит было десять минут ходьбы. Ван-Ин продал свой щербатый БМВ три года назад. Частный гараж в Брюгге весьма дорог, а припарковаться на улице невозможно.
– Доброе утро, комиссар Ван-Ин, – сказал Бенни Лаграу, беззубо улыбаясь из-за стойки.
– Доброе, Бенни. Де-Kи давно тут? – спросил Ван-Ин небрежно.
Лаграу был человеком старой школы, пьяницей и сплетником. Его привычной работой было утраченное имущество, коллеги наградили его прозвищем Сибирь.
– Он звал тебя на улицу Стин-стрит на грабеж? – вместо ответа, спросил Бенни.
– Как давно он был здесь? – Ван-Ин переформулировал свой вопрос.
– Он ворвался полчаса назад, – прошептал тот конспиративным тоном. – И я не думаю, что он в хорошем настроении.
– А когда такое было? – спросил Ван-Ин.
Лаграу осклабился. На этот раз от уха до уха.
Ван-Ин толкнул дверь и пошел по лестнице на третий этаж. На лестнице никого не было. Большинство сотрудников пользовались лифтом.
Главный комиссар Де-Ки, бывший парикмахер, которому удалось вырасти до магистра криминалистики, гаркнул «Войдите», как только Ван-Ин постучал в дверь. Де-Ки сидел за столом. Коротышка, как и большинство диктаторов, сегодня он был в своем мундире, как будто случай обязывал, великолепном, как и все, что сделано на заказ. Вера, его любовница, не спускала с него глаз.
– Садись, Ван-Ин, – монотонно произнес Де-Ки и пристально посмотрел на вошедшего сквозь линзы в золотой оправе в восемнадцать каратов. Он не был рад отсутствию зятя, однако предпочитал именно Ван-Ина на подработке. – Сигарету?
– Пожалуй, – сказал Ван-Ин.
Де-Kи пустил через стол пачку «Плеерс», безвозвратно, естественно. Ведь Ван-Ин тратил свое время. Де-Kи нервно теребил пальцами свои редеющие волосы, но, увидев, что Ван-Ин наблюдает за ним, сразу опустил руку.
– Я хочу, чтобы ты взял под контроль это дело, Ван-Ин. Здесь самое главное – аккуратность. Я имею в виду, как можно меньше неприятностей для Дегрофов, насколько это возможно. Если тебе понадобится опросить кого-то из них, не вызывай их сюда, в полицейский участок. Ты меня понимаешь?
– Конечно, сэр.
Ван-Ин знал, что Де-Kи крепко задолжал в свое время Людовику Дегрофу, как и трем четвертям местных политиканов.
– И не так важно, между прочим, будет ли преступник или преступники арестованы.
Де-Kи тяжело было произносить эти слова. Ван-Ин вспылил:
– А почему нет?
Де-Kи снял свои дорогие очки и потер уголки глаз большим и безымянным пальцами. Ван-Ин задал такого рода вопрос, который не стал бы задавать Делё. Но у Де-Ки было мало выбора. Кто-то должен был взяться за расследование.
– Питер, друг мой, – начал он елейным тоном, – господину Людовику не нравится такого рода реклама. Если вы поймаете преступников, хорошо. Если нет, то нет проблем. Дегрофу нужен тщательный полицейский отчет, официальная запись его убытков, и ничего больше. Он не хочет тратить много времени и энергии на этот случай.
Де-Ки своей простотой показался Ван-Ину подозрительным. Главный комиссар почему-то избегал званий, статусов и фамилий.
– Другими словами, мы нужны, чтобы восстановить его потери по страховке, – произнес Ван-Ин многозначительно.
Де-Kи с безразличным видом махнул рукой.
– Как давно ты в деле, Питер? – спросил он Ван-Ина и уставился на него, явно забавляясь. – Восемнадцать, девятнадцать лет?
– Девятнадцать, – ответил Ван-Ин.
– Почти двадцать, Питер, – произнес Де-Kи с удовлетворенным видом. У хитрого лиса была поразительная память на детали, и ему нравилось ее демонстрировать. – Я полагаю, что ты многое повидал за это время?
Ван-Ин кивнул. Ему уже приходилось слышать нечто подобное прежде. Расчет и интриги.
– Значит, ты знаешь, как правильно вести себя, что иногда лучше не смешивать все с дерьмом.
Де-Ки снова запустил пальцы в волосы. Вера покрасила его волосы за день до этого очень дорогой краской, которую он оплатил без возражений, так же как платил за ее «рено-клио» и квартиру в Зеебрюгге.
– Думаю, я понимаю, что вы хотите сказать, комиссар.
Ван-Ин почувствовал себя школьником, но в его случае учитель был низкорослым, высокомерным придурком.
– Я тоже на это надеюсь, Питер.
Он надел очки и уставился Ван-Ину в глаза. Де-Kи нравилось смотреть людям в глаза. Он был уверен, что так он утверждает свою власть.
– Мы договорились?
Ван-Ин покусал губу.
– У меня есть выбор? – спросил он.
Де-Ки покачал головой:
– Боюсь, что нет, Питер.
Ван-Ин мысленно перенесся в свою юность, в незабываемые шестидесятые, когда он ни при каких обстоятельствах не шел на компромисс. Это были далекие дни. Сегодня он был обременен алиментами и ипотекой.
Де-Kи поднялся и посмотрел на Беурс-сквер. Он сделал то, что от него хотели. Если Ван-Ин проштрафится, его сделают идеальным козлом отпущения. То, что отсутствует Делё, не так уж плохо, в конце концов. У Де-Kи было шестое чувство, оно помогало ему держаться подальше от опасных ситуаций.
– Мы должны ознакомиться с местом происшествия? – сказал он и взглянул на огромные часы над дверью. Было 9.50. – Наши коллеги будут рады помощи.
Ван-Ин погасил наполовину выкуренную сигарету и направился к двери.
Де-Kи поднял трубку внутреннего телефона и набрал номер кафе:
– Привет, Герард. Мы уезжаем немедленно. – Голос Де-Ки стал тонким и гнусоватым и звучал как блендер на низких оборотах.
Герард Ванденбрант был личным шофером Де-Ки. Главный комиссар сам определил свои статусные преимущества на следующий день после того, как мэр назначил его на эту должность.
Герард приветствовал Де-Ки и Ван-Ина, как заведено, и послушно проследовал к машине, чтобы открыть пассажирскую дверь черного «форда-скорпио». «Скорпиону» было без малого два года. Ничего необычного: Де-Ки имел право на новый служебный автомобиль каждые четыре года. Вот номерной знак «скорпио» был уникальным:
DKB-101. «Де-Ки Брюгге», с последующим номером национальной полиции.
– Как малыш? – спросил Ван-Ин, как только сел в машину.
Жена Герарда Кэт родила шесть месяцев назад. Де-Ки знал это, но не захотел выкатывать свою тачку из гаража. Если бы он это сделал, Герарду не пришлось бы срываться в последнюю минуту, он бы тихо сидел и нянчил дитя. Его жена, Кэт, была медсестрой и два уик-энда в месяц должна была дежурить.
Герард еле заметно пожал плечами и занял свое место за рулем с печалью на лице. Ван-Ин посмотрел на Де-Ки и кивнул Герарду, тот осторожно нажал педаль газа.
Бронзовый фонтан на Занд-сквер полыхнул мощной струей воды в бирюзовое небо. Вода брызнула и, успокаиваясь, стала наполнять бассейн фонтана. Огромная площадь была почти пустой, готовая застать врасплох ничего не подозревающего агорафоба[3].
Герард повернул на Зёйдзанд-стрит медленно и точно, словно улитка. Зёйдзанд-стрит упиралась в Стин-стрит, Мекку для избалованных потребителей благ Брюгге. Офис Дегрофа располагался в весьма скромном здании, несмотря на исключительную коллекцию, стоившую баснословных денег. Ни для кого не секрет, что Дегроф-младший подбирал коллекции сам. Ван-Ин знал из надежного источника, что в его распоряжении было два молодых дизайнера, которые были готовы продать свое вдохновение и мастерство за бесценок.
«Фольксваген» полицейского с вращающимися маячками остановился у магазина, а Декостер с Вермершем снова были не прочь поглазеть на интересное действо.
– Кто проводит расследование? – спросил Ван-Ин, выходя из «скорпио».
– Гвидо Версавел, – ответил Де-Ки. – Он заканчивал свою ночную смену. Но вы же знаете Версавела. Его не остановить, – добавил он едко.
– Версавел – отличный офицер, – заметил Ван-Ин решительно.
Де-Ки посмотрел на него с удивлением, но ничего не сказал. Он заметил Дегрофа, который шел в его сторону.
– Bonjour, mon cher[4] комиссар.
Де-Kи подошел к Гислаю Дегрофу с услужливой улыбкой на тонких губах. Они демонстративно приветствовали друг друга на тротуаре перед магазином с похлопыванием по спине, а из их уст летела непонятная французская лесть, вероятно с добрыми пожеланиями.
Ван-Ин был словно моментально понижен в должности – бесполезное создание, придаток. Версавел появился в дверях и оживил ситуацию. Сержант указал на Ван-Ина. Он был рад, что расследованием займется Ван-Ин. Работа с Вермершем и Декостером выводила его из себя.
– Гвидо, ты выглядишь усталым, мой друг.
– Ты был бы не лучше, если бы всю ночь работал нянькой!
Читать бесплатно другие книги:
