Маршал Тухачевский. Мозаика разбитого зеркала Глушков Александр
© Шило Н. И., Глушко А. В., текст, 2014
© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014
Авторы считают своим долгом, выпуская в свет новую книгу, поставить точку и прекратить обвинения в адрес М. Н. Тухачевского хотя бы по некоторым вопросам. Дальнейшее восстановление его доброго имени и полная, основанная на документах реабилитация впереди.
Предисловие
С тех пор как развалился Советский Союз, реабилитированный в 1957 году Маршал Советского Союза Михаил Николаевич Тухачевский словно по чьему-то негласному указанию чуть ли не заново объявлен врагом народа.
За последние двадцать лет, то есть практически за весь период существования Российской Федерации, весьма немногочисленные книги, объективно отражающие события 1920–1930-х годов или, по крайней мере, пытающиеся это сделать, скорее можно считать исключением из общего правила. Основная же масса публикаций так или иначе очерняет и дискредитирует имя одного из самых известных и талантливых военачальников Красной армии.
В феврале 2013 года, когда отмечалось 120-летие со дня рождения Михаила Николаевича Тухачевского, поток клеветы только увеличился. Едва ли не каждое издание, посчитавшее нужным отметиться в теме, словно бы считало своим долгом бездоказательно обвинить военачальника чуть ли не во всех смертных грехах.
Очень приятно, что сейчас вышла книга, авторы которой ставили перед собой задачу не очернить или обелить своего героя, а разобраться в происходившем на основании архивных документов.
И выводы, которые делают авторы, не только развенчивают сложившиеся стереотипы по изученным ими вопросам, но и дают право считать целый ряд обвинений в адрес М. Н. Тухачевского обыкновенной ложью.
Приятно, что в нашей стране появляются исторически объективные и обоснованные книги.
`Н. А. Тухачевский
Предисловие от авторов
Подмена ценностей, или Странное отношение к историческим фактам
С конца 1980-х годов постепенное размывание устоев СССР, принявшее на определенном этапе обвальный характер, сопровождалось уничтожением идеологической надстройки Советского государства, в том числе официального взгляда на его историю, устоявшегося к концу 1970-х годов.
«Перестроечной» и «либеральной» наукой, но в первую очередь формировавшей общественное мнение политизированной публицистикой под вполне благовидным предлогом «развенчания мифов» и «восстановления истины» методично уничтожалось все, что так или иначе было связано с Советским Союзом. Энтузиазму либеральных публицистов по части ниспровержения могли бы позавидовать большевики образца 1917 года. На месте разрушенных идеологем создавались новые, замещающие.
Справедливость, однако, требует отметить – в те годы для объективного изучения прошлого делалось много бесспорно позитивного. Открылись труднодоступные ранее архивы. Стали публиковаться новые, неизвестные документы, исследоваться проблемы, в прошлом либо не рассматривавшиеся вовсе, либо изучавшиеся в строго заданном ключе. Академические дискуссии стали более свободными, выйдя за рамки жестких, заранее предустановленных идеологических рамок.
Либеральное «восстановление исторической справедливости» самым непосредственным образом затронуло Маршала Советского Союза М. Н. Тухачевского. Он оказался чрезвычайно удобен в качестве мученика, жертвы сталинских репрессий. Но поскольку в рамках либерального мировосприятия все, так или иначе связанное с большевиками и в целом с СССР, преподносилось скорее в негативном ключе, иногда по принципу «чем хуже, тем лучше», М. Н. Тухачевскому вменили в вину участие в подавлении Кронштадтского мятежа и Тамбовского восстания, хотя в советские времена эти сюжеты не только никогда не скрывались, но, наоборот, ставились ему в заслугу.
Впрочем, все современные претензии к М. Н. Тухачевскому по этим двум эпизодам его биографии, вне зависимости от того, из какого политического лагеря они раздаются, отличаются некоторой нелогичностью. Все 1990-е годы прошли на фоне резни на Северном Кавказе, которая продолжается до сих пор, – но подвергается осуждению быстро и эффективно проведенная КТО многолетней давности. Между тем нельзя одной рукой мочить в сортире, а другой – тем же самым возмущаться. Одной рукой реабилитировать участников Кронштадтского мятежа, другой – расстреливать собственный парламент. Однако бог с ними, с политиканами, имеющими «немножко беременную голову»…
Показательными в этом плане стали попытки авторов настоящей книги завязать отношения с московским «Мемориалом». В издаваемой им газете «30 октября» охотно приняли к публикации статью, посвященную 75-летию гибели маршала, и отказались брать материал по тамбовским газам как неформат. Мы полагали, что лишних людей у нас нет, но и лишних трупов нам не нужно. В «Мемориале», очевидно, посчитали как-то иначе.
В тех же 1990-х годах на почве «переоценки ценностей» в России появились свои неомонархисты, а также многочисленная когорта симпатизирующих Белому движению как несостоявшейся альтернативе. И те и другие упрекали М. Н. Тухачевского за большевистский выбор, поскольку воспринимали большевиков как нелегитимный режим и безусловное зло.
Приблизительно с начала нулевых в обществе обозначилась и постепенно стала проявляться все более отчетливо обратная тенденция, которую условно можно сравнить с «тоской по потерянному раю» – некоей полумифической великой державе. Главная причина этой тенденции лежит за пределами не только исторической науки, но и вообще прошлого, ибо коренится в настоящем и о настоящем говорит гораздо больше, нежели о прошлом. Острое разочарование в результатах внедряемой в 1990-х годах либеральной экономической модели и, как следствие, предложенных тогда же демократических ценностей и идеалов породило в обществе реакцию отторжения. Лейтмотив большинства нынешних ревизионистов «просоветского» направления – обида, которая сродни обиде ребенка, которому вместо обещанной конфетки дали подзатыльник. «Назад, в светлое прошлое!» – это реакция людей, ощутивших себя униженными и ограбленными, лишенными, по выражению Захара Прилепина, и космоса над головой, и твердой почвы под ногами.
На этом фоне в общественном сознании происходит постепенная реабилитация И. В. Сталина. Современная неосталинистская мифология, создаваемая и эксплуатируемая политиками и публицистами самой разной идеологической ориентации, строится на контрастном сравнении неких реальностей сегодняшнего дня с мифами о сталинском времени. Причем последнее представляется исключительно как эпоха успехов и подъема во всех сферах жизни. Правда, для того чтобы такая идеологема выглядела убедительно, репутацию «вождя народов» потребовалось отретушировать и отлакировать. Террор, ГУЛАГ, коллективизация, массовый голод, депортации целых народов, катастрофа начала Великой Отечественной и другие страницы отечественной истории сталинского периода, которые могут вызвать лишь горечь и боль, но никак не чувство гордости, либо преуменьшаются, либо оправдываются. Зато воспевается «эффективный менеджер», который модернизировал СССР и победил нацистскую Германию. При котором народ и партия строили великую страну, а чиновники якобы не воровали.
Само собой понятно, что ни один из ныне сожалеющих, что сейчас не тридцать седьмой год, хотя сам, как правило, в роли палача выступать не хочет, но и в качестве жертвы себя не представляет. Тем более что сейчас действительно не 1937 год, поэтому не расстреляют, что в любом случае очень удобно.
Причем если конец 1980-х – 1990-е годы дали хоть что-то объективно конструктивное, то в данном случае – увы, практически ничего, кроме вытащенного из нафталина богатейшего арсенала пропагандистских приемов и штампов, прямо заимствованных из советской риторики 1930-х годов. Даже при наличии видимого наукообразия все печатные работы неосталинистского направления характеризуются одним общим свойством – подгонкой имеющихся документов и фактов под заранее заданную схему. То есть не концепция выстраивается на основе всей совокупности фактов, а, наоборот, факты подбираются под концепцию, а все лишнее отсекается.
Это не наука, а агитка. Причем успешно работающая и позволяющая использовать ее в своих, далеких от истории целях. Ярким тому примером является один из самых популярных ныне неосталинистов С. Е. Кургинян, занявшийся политикой с создания общественного движения «Суть времени». А после того как к Сергею Ервандовичу на Всероссийский родительский съезд явился сам Владимир Владимирович, можно не сомневаться, что дела у него не просто хороши, но даже и еще лучше.
Еще одна причина относительной успешности ползучей реабилитации И. В. Сталина состоит в том, что она наложилась на очередные попытки государственного агитпропа создать идеологическую оболочку для государства нынешнего. Россия в очередной раз мечется в попытках отыскать собственную идентичность. В результате получился коктейль государственно-охранительного консерватизма, своего рода модернизированный вариант старой триады «самодержавия – православия – народности». На роль «государственника» отретушированный И. В. Сталин вполне подошел. Эту тенденцию особенно чутко уловили те претенденты на роль «властителей дум», чье персональное благополучие зависит от способности держать нос по ветру.
Этот крен затронул М. Н. Тухачевского самым непосредственным образом. Потому что в рамках неосталинистского мифа просто так никого не сажали и не расстреливали, а раз расстреляли – значит, было за что. В ход пошли конспирология и шпионские страсти по гипотетической пятой колонне. Любителей таковых зачастую не смущает даже, что заговор они ищут в качестве самоцели. Тогда как цель его, официально сформулированную в обвинительном заключении, они зачастую деликатно обходят стороной или подменяют совершенно другой.
Параллельно с таким лобовым, вульгарным подходом имеется и более тонкий, косвенный. Маршала выставляют чуть ли не идиотом, который ассоциируется исключительно с Польшей, Тамбовом, всякими авантюрами и заговором. Суть состоит в том, чтобы донести до общественности мысль, что в июне 1937 года мы все равно ничего не потеряли. Потому что расстреляли авантюриста, бездаря, военного преступника – в общем, не жалко… «Бабы новых нарожают», причем таких же в точности.
В итоге все общественные дискуссии на исторические темы так или иначе превращаются в гонку политиков за место под солнцем, СМИ за рейтингом, политологов и журналистов за личной популярностью и – проза жизни (!) – гонорарами.
Готовность перестать метаться, трезво и спокойно взглянуть на свое прошлое и оставить его там, где ему и положено, то есть в прошлом, – это признак уверенности в себе на экономическом, политическом, культурном и, если угодно, психологическом уровне. Всего этого у нас, к сожалению, не наблюдается.
А что же, спрашивается, академическая наука? Увы… Во-первых, гуманитарные науки в целом в силу самых различных причин сейчас находятся практически в параличе. Во-вторых, если подходить с позиции плана по валу – а общественное мнение формирует именно массовость, наука неконкурентоспособна в сравнении с фолк-хистори или тем более публицистикой, ибо требует долгого и кропотливого труда, тогда как околонаучное чтиво печется со скоростью, которая серьезным ученым недоступна.
Поэтому, несмотря на определенное количество лучей света в темном царстве, в целом мы имеем то, что имеем.
На протяжении длительного времени в нашей стране происходит ситуация, при которой самыми читаемыми стали книги, написанные теми, кто лишь называет себя историками, но ими не является. Многие из них не провели ни одного часа в архиве и не видели в глаза ни одного архивного документа, однако это их не останавливает от желания претендовать на истину в последней инстанции и на роль дирижеров в посмертном отношении к тому или иному историческому персонажу.
Но что самое удивительное, так это то, что огромное количество народа читает их работы и верит написанному в них. Хотя если в книге вместо научно-справочного аппарата представлен лишь перечень использованной, в основном низкопробной, литературы (а зачастую и он отсутствует), то любые аннотации о сенсационном материале – не более чем блеф, рассчитанный на непритязательных и нетребовательных читателей. Как странно, что нам, профессиональным историкам, проведшим много месяцев в разных архивах, расположенных в разных городах, а порой и странах мира, все сложнее и сложнее становится доказывать (на основании документов, а не голых утверждений) те или иные факты в истории человека, организации, города, области, страны…
Возникает вопрос: почему происходит подобное смещение в сторону пустых выкриков заинтересованных в искажении фактов и событий людей? На этот вопрос есть только один ответ: реальная история не всегда такая, какой ее хотят видеть, поэтому легче принимать на веру то, что приятно, нежели то, что было на самом деле. А если интерпретацией истории занимаются еще и те, кто либо сам, либо его предки замазаны неблаговидными поступками, то понятно, что в таком случае ожидать объективного признания нелицеприятных фактов крайне трудно. Тогда и возникает желание найти стрелочника, который сам себя защитить уже не может или за которого никто не вступится.
Да, когда расследованием подобных событий занимаются действительно с объективных точек зрения, а не с позиции как «вкуснее», так я и выверну, тогда интерес к этим темам со стороны не потомков участников событий может только приветствоваться и поддерживаться всеми силами. До тех же пор, пока у нас не научатся думать, перед тем как обвинять, сначала пытаться разобраться в случившемся, а потом уже выносить свои решения и особые мнения, не основанные, кстати, ни на чем, кроме собственных домыслов и фантазий, «независимым историкам» этих тем лучше не касаться. К сожалению, найти честных и объективных, да еще таких, кому бы это было действительно интересно и нужно, сейчас практически невозможно.
Можно привести немало примеров необъективного отношения к событиям прошлого.
Так, несколько лет назад в журнале «Российский космос» один из авторов этой книги опубликовал статью «Враг народа Королев», в которой рассказывалось о том, кто, как, зачем и почему посадил Сергея Павловича в тюрьму. После предоставления в редакцию материала случилось одно поучительное происшествие. Во время работы над статьей оттуда были не только выброшены эпиграфы, чем-то не понравившиеся редактору, но еще и сократили копию второй части доноса одного из пионеров космонавтики М. К. Тихонравова, который он написал на С. П. Королёва. Когда же автор позвонил туда и спросил, почему это было сделано, ему ответили, что они тогда не знают, как будут смотреть в глаза дочери этого доносчика.
Вот интересно, получается, что в глаза потомков тех, кто пострадал от доносов, можно смотреть, а в глаза детей доносчиков – нельзя. Может, это им должно быть стыдно, а не нам? Не мы же писали эти доносы.
При такой странной политике мы скоро окажемся в ситуации, когда за доносительство начнут давать ордена и ставить подобное в пример остальным. Россия вернется к тем временам, когда самой почетной профессией в стране была профессия портного. Ведь большинство населения либо строчило… доносы, либо шило… дела.
Подобный случай получился и с газетой «Совершенно секретно», в которой опубликовали интервью космонавта А. А. Леонова, утверждавшего, словно очевидец событий, о том, что С. П. Королёв был арестован потому, что И. Т. Клеймёнов, Г. Э. Лангемак и В. П. Глушко написали на него доносы.
Этот факт тоже не имеет документальных доказательств, однако это не помешало газете совершенно спокойно опубликовать это высказывание космонавта, даже не спросив с него документального подтверждения сказанного.
Когда же один из авторов настоящей книги попытался опубликовать опровержение, то ему не только пришлось два месяца доказывать, что это необходимо, но и перед публикацией с него потребовали документы, его слова подтверждающие.
Возникает вопрос: это что, оклеветать человека можно без документов, а доказать невиновность – только при их наличии?
Но вернемся к ситуации в целом. На наше счастье, среди авторов книг есть те, кому не только можно, но и необходимо верить, ибо их книги написаны на много раз проверенных и подтвержденных документами фактах.
Кстати, что касается документов. С ними тоже не все так просто. Беря в руки письмо, показания или простую записку, приказ или рецензию, нужно понимать – кто, где, когда, при каких обстоятельствах, зачем и на кого именно это написал. Тогда, зная, что происходило в жизни между этими людьми, можно сделать вывод, что это за бумага и можно ли ей верить.
В качестве примера можно взять протокол допроса, подписанного в НКВД арестованным врагом народа. Можно ли его считать за доказательство вины? Сколько в нем процентов правды? Сам ли подследственный давал эти показания? И так далее. Вопросов масса. Для большинства нынешних авторов и пары таких протоколов хватит, чтобы раструбить на всю страну, что и «заговор» очередной был и что все «враги народа» – действительно враги народа. Но для того, кто очень хорошо знает, что тогда происходило, это кладезь для понимания того, как все это создавалось, фальсифицировалось и, выдаваясь за истину, потом преподносилось остальным, да так преподносилось, что почти ни у кого не оставалось и тени сомнения, что это правда.
Не верили единицы, чувствующие ложь, или же… прошедшие сквозь это и понявшие цену подобным заявлениям, но не имеющие никакой возможности что-то изменить.
Но почему-то большинство людей скорее поверят тем, кто нигде не был и ничего не видел, чем тем, кто прошел через это все сам и своей шкурой прочувствовал всю прелесть застенков НКВД.
И в этом наша трагедия.
Когда говорят, что «об этом не принято говорить, но есть документы, что Редькин писал на Соседкина…», и при этом на просьбу родственников Редькина предъявить эти документы отвечают: «Они есть…» А остальные молчат, будто так и надо. Человека оклеветали, и все в полном порядке. А родственники – им (почему-то) всегда нужны доказательства очевидного.
Чтобы показать всю серьезность ситуации, приведем пример бездоказательных обвинений, объявленных изначально как аксиома, – в отношении Маршала Советского Союза М. Н. Тухачевского и академика В. П. Глушко.
Вы спросите: при чем здесь академик В. П. Глушко? Ответим: арестом М. Н. Тухачевского до сих пор пытаются объяснить в том числе и арест В. П. Глушко, а в доносах на В. П. Глушко было написано, что он родственник или племянник М. Н. Тухачевского.
В книге В. П. Мещерякова «Сталин и заговор военных 1941 г.», рассказывающей об очередном «заговоре» в Красной армии, было написано, что наличие заговора в РККА в 1937–1938 годах не вызывает сомнений, потому как уже давно доказано, что он был. И одним из доводов этого приводится книга журналиста В. А. Лескова, который много им занимался и доказал его наличие. Речь шла о книге «Сталин и заговор Тухачевского». Мы читали как сам этот «шедевр», так и то, на основании чего он был сочинен. Сплошная беллетристика, статейки сомнительного содержания, книги, написанные по принципу вариаций на тему. И ни одного архивного источника. Ни одного.
Нас всегда, как говорят в Одессе, улыбали книги, в аннотации которых написано, что это книга-сенсация, а в источниках – пустота или одна желтая пресса. Возникает вопрос: откуда она, эта сенсация – из пальца или с потолка?
Но это не останавливает ни писателей, ни читателей. Одни зарабатывают деньги на том, что топят других, а вторые, принимая все за чистую монету, верят любой грязи и не желают принимать обратную точку зрения. Этот факт говорит еще и о необъективности и тех, кто пишет, и тех, кто читает. Обычно когда разбирается какой-то конфликт, то выслушиваются обе его стороны, а здесь одной можно все, а вторую можно и не слушать, с ней и так все ясно.
В результате получается и «заговор» в РККА, и мифические сто тысяч танков и десятки тысяч отравленных газом людей. И стоило написать об этом одному провокатору, как за ним эти данные подхватили и все остальные, даже не утруждая себя разбирательством и изучением документов или матчасти.
Хотя, конечно, и документы опасное оружие, особенно в безграмотных или подлых руках. Взять, например, протоколы допросов подследственных конструкторов из первого в мире Реактивного института. Такие люди, как «очевидец тех событий» космонавт А. А. Леонов, который сам все «видел своими глазами», а потому смело режет правду-матку прямо в лицо (с телевизионного экрана или со страниц различных газет), считает их доносами и говорит об этом так: «Клеймёнов, Лангемак и Глушко собрались и написали доносы на Королёва…» И естественно, что на их основании его и посадили.
Теперь представим себе ситуацию, при которой, находясь в состоянии многодневного прессинга, недоедания, избиения и издевательств со стороны следователей, эти три человека собираются и пишут доносы на С. П. Королёва.
Возникает вопрос: а смысл? При чем здесь С. П. Королёв? Кроме того, если они собрались, значит, делали это вместе, если делали это вместе, значит, до своего ареста. А какой смысл директору института, его заместителю и одному из ведущих инженеров, подчинявшемуся напрямую директору, писать доносы на начальника отдела, который прекрасно выполнял свою работу и ни на что не претендовал? И что самое главное – где эти доносы? Начиная с 1938 года в делах они уже появляются. Но в деле Королёва нет ни одного доноса, написанного кем-либо до его ареста. Тогда как в деле В. П. Глушко их больше десяти. А один из них, написанный С. С. Смирновым, как раз на С. П. Королёва.
Еще одним свидетельством вины этих людей является выписка из обвинительного заключения по делу С. П. Королёва, где написано, что они свидетельствовали против него. Этот документ приведен в книге Я. К. Голованова о Королёве. И это слово «свидетельствовали» является для А. А. Леонова определяющим в навешивании ярлыков.
Да, будучи представителем озлобленной части населения планеты, желающим свести счеты с кем-то конкретным, он пользуется этим, преследуя свои личные цели, но ведь так же подумают следом за ним и остальные люди, которые прочитают или услышат сказанное им. Они не потребуют весь комплекс документов. И, несмотря на то что большинство из них уже давно опубликовано, они даже не посмотрят в их сторону, а сочтут правдой то, что сказал им кумир детства многая многих.
И сколько потом ни приводи документов в опровержение бездоказательных обвинений, все будет бесполезно.
Странно, но даже в этой ситуации никто не обратил внимания на то, что есть еще один документ, в котором написано, что и В. П. Глушко тоже изобличается показаниями С. П. Королёва. Не то, что С. П. Королёв тоже свидетельствует, а уже изобличает, что еще хуже. Но так можно пойти очень далеко, начиная сводить счеты, используя только формулировки, годные для обвинений друг друга в доносительстве, не понимая того, что там происходило на самом деле, и отметая условия и все остальные документы, сопутствовавшие этим.
Но давайте посмотрим на всю эту ситуацию шире. Если заниматься разбором этих документов, то заниматься серьезно. Тогда начнем с момента ареста. И. Т. Клеймёнов и Г. Э. Лангемак были арестованы в ночь с 2 на 3 ноября 1937 года и подписали первые показания, в которых В. П. Глушко и С. П. Королёв значились следующими кандидатурами на аресты 16 и 15 декабря (соответственно). Потом, 23 марта 1938 года, арестовали В. П. Глушко, и от него были получены очередные показания уже на С. П. Королёва. А 27 июня 1938 года арестовали С. П. Королёва. Причем никто не обратил внимания на то, что в опубликованном дочерью постановлении на арест написано, что причиной ареста являются показания только И. Т. Клеймёнова и Г. Э. Лангемака, тогда как фамилия В. П. Глушко там не упоминается вовсе. И первый раз ее вспоминают только в одном из протоколов допросов С. П. Королёва. Тогда как показания С. П. Королёва в деле В. П. Глушко муссируются из протокола в протокол.
Но что же это за показания, которые были подписаны на следствии этими людьми, когда они, как утверждает космонавт А. А. Леонов, «собрались и написали…»?
И. Т. Клеймёнов подписал, что в состав организации, кроме него, входили еще несколько человек, в том числе: Г. Э. Лангемак, В. П. Глушко и С. П. Королёв.
Г. Э. Лангемак подписал пространный рассказ о том, как В. П. Глушко и С. П. Королёв все портили и вредили, а инженер А. Г. Костиков все чинил и «выдавал на-гора».
В. П. Глушко подписал показания о том, как он советовал, настаивал и вынуждал С. П. Королёва делать определенные вещи, то есть, понимая, что его арестуют, выгораживал своего товарища, беря всю вину на самого себя. И именно из-за этого его показания никак не могли повлиять на арест С. П. Королёва. В них не было состава преступления. А большего они добиться от В. П. Глушко не смогли.
Что касается показаний самого С. П. Королёва, то не будем его судить за то, что написано в протоколе его допроса, тем более что уцелевший (как и С. П. Королёв) В. П. Глушко считал Сергея Павловича невиновным в том, что ему пришлось подписать.
Теперь давайте рассмотрим, в каких условиях следователи получали эти показания. По прошествии нескольких бессонных дней, голодного и сильно избитого подследственного, после очередного ведра холодной воды, вылитого на него, чтобы тот пришел в себя, затаскивали на стул, так как стоять он уже не мог, и предлагали… Либо он подписывает то, что от него требуют, либо приводят его жену и малолетних дочек или сыновей, насилуют на его глазах.
Большинство людей ломалось на допросах. Интересно, в какой момент сломаются те, кто говорит, что арестованные тогда были врагами и их правильно расстреляли? Если окажутся на их месте… Начиная с А. А. Леонова, В. А. Лескова, А. И. Колпакиди, В. П. Мещерякова и подобных обличителей и авторов книг-сенсаций о заговорах – в Красной армии, промышленности, науке. Что они тогда будут петь следователям на допросах и скольких людей заложат?
Академик В. П. Глушко говорил, что «ни один порядочный человек, прошедший через этот ад, никогда не станет обвинять другого, что-либо на него подписавшего, потому как он прекрасно знает, какими средствами были получены эти показания и каким унижениям там подвергался человек. Я более чем уверен, что никто из вас, здесь присутствующих, не может даже и предположить, как он поведет себя в той ситуации, поэтому все ваши утверждения, что вы ничего не подпишете и, ничего не признав, выйдете на свободу, пусты…».
И каковы итоги?
Наши современники не понимают, что большинство книг написано именно такими писателями от фолк-хистори, как В. А. Лесков, А. И. Колпакиди, В. П. Мещеряков и им подобные, которые делают свои выводы, вырывая куски фраз из контекста и выворачивая их в угоду той цели, которую они преследуют, а читатели верят и, сложив уже свое мнение, менять его не желают. Но если раньше так поступали в основном выскочки типа В. А. Лескова и компании, то в последнее время делать заявлениях о поступках и делах людей, не имея для этого никаких доказательств, стали и такие историки, как А. Б. Мартиросян, который все же провел некоторое время в архивах и знаком с таким понятием, как «архивный документ».
Эти факты говорят о том, что история как наука полностью вырождается и скоро в школах будут ставить оценки на основании хорошего знания содержания статей таких изданий, как «Желтая газета», «Жизнь», «СпидИнфо» и проч.
В чем кроется причина этого? Видимо, в том, что со школьной скамьи перестали учить критически мыслить и элементарно проверять информацию.
Как результат подобного образования, интерес для читателей представляет только жареная ложь. Тогда как правду печатать не хочет никто. В России выгодно клеветать на людей, а не восстанавливать справедливость. Недавно было решено создать комиссию по восстановлению истинных причин и событий, связанных с Великой Отечественной войной. В связи с происходящим мы прекрасно представляем, как там навосстанавливают историю.
В феврале 2013 года исполнилось 120 лет со дня рождения М. Н. Тухачевского. Многие средства массовой информации мимо этого события не прошли. К сожалению, большая часть того, что было массовым тиражом предъявлено общественности, представляло собой смесь мифологии с банальными фактическими ошибками.
В нашей книге мы ставили своей задачей не облить еще раз грязью и так уже неоднократно оклеветанного человека, а постараться спокойно разобраться в том, что же произошло на самом деле. При этом решили разбираться на основе исключительно архивных документов, используя прочую литературу как дополнение, и то только в той части, где она совпадает с документально зафиксированными событиями.
Занимаясь этой работой, мы пришли к очень интересным выводам: за какое бы направление деятельности Михаила Николаевича мы ни брались, везде мы получали информацию, кардинально противоположную той, которую публикуют уже многие годы подряд.
Получается, что среди обвинений, написанных или выкрикнутых в адрес М. Н. Тухачевского, нет ни одного, которое бы соответствовало действительности. Такое положение вещей говорит о том, что все эти обвинения – КЛЕВЕТА! Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Работая над книгой, мы не стремились охватить абсолютно все стороны жизни и деятельности маршала. Постановка задачи подобным образом была бы с нашей стороны чересчур самонадеянной. В качестве объектов для исследования было выбрано несколько сюжетов – с одной стороны, спорных (Тобольско-Петропавловская операция, химическое оружие в Тамбовской губернии и уголовное дело), с другой – малоизвестных (авиамотопарашютные десанты).
Одновременно мы обратились за помощью к профессионалам, чтобы проверить, правы ли мы в своих выводах или только заблуждаемся. Именно поэтому была проведена экспертиза в научном центре ФГКУ «33-й ЦНИИИ МО РФ» по вопросам, касавшимся тамбовских событий.
И привлекли еще нескольких историков, специализирующихся на истории Гражданской войны. Вот несколько выдержек из их отзывов к главе, посвященной Тобольско-Петропавловской операции.
Военный историк Н. А. Заяц: «Работа очень хорошая, разумеется, в первую очередь своим скрупулезным вниманием к мелким деталям и основой в виде большого массива документов. Пошаговое рассмотрение всей операции в общем контексте не оставляет места для недомолвок и непониманий. Откровенно говоря, такой большой материал с интересными деталями и неожиданными находками порождает много любопытных вопросов… Это предмет для отдельного разговора…
Я и до этого считал, что Тухачевский куда приличнее и способнее в военных вопросах, чем кажется, и этот материал меня окончательно в этом убедил… Такой материал должен быть доступен науке».
Военный историк Е. Н. Дурнев: «Статья реально сильная, с большим количеством документальных данных, с собственными аналитическими разборами».
Любопытно отметить, что рецензент на основании частных эпизодов данной операции пришел к обобщающему выводу, что дальнейший успешный карьерный рост М. Н. Тухачевского, в сущности, был вполне закономерным.
«Я бы коснулся в связи с возвратом 5-й дивизии следующего вопроса, характеризующего Ольдерогге. Во-первых, Ольдерогге действительно в данной ситуации выступает как передатчик… он, если вчитаться, лишь ретранслирует формулировки Тухачевского наверх. И это, кстати, как раз важный момент, характерное отличие многих старых военспецов от молодых военачальников, выдвинутых Гражданской войной. Тухачевский в критической ситуации не боится рискнуть, взять ответственность на себя и под свой страх и риск ввести в бой 5-ю дивизию, предназначенную уже к переброске на другой фронт, – и в общем-то реакция Каменева показывает, что он прав в той ситуации. Ольдерогге же стремится подстраховаться, сначала согласовать с вышестоящим начальством, он и в разговоре запрашивает разрешения, но не упоминает, что дивизия уже введена в бой. Для него это уже нарушение субординации. Характерный пример – из тех же разговоров – Тухачевский просит проговорить с главкомом вопрос 21-й дивизии и прямо говорит, что ее нужно задержать. И действительно – уже через несколько дней оставшиеся четыре полка этой дивизии будут введены в бой. А Ольдерогге, в свою очередь, в разговоре ставит этот вопрос очень обтекаемо, говорит лишь о том, что отправку дивизии на другие фронты придется задержать из-за транспортных проблем с переброской 35-й дивизии… Именно это присуще многим военспецам… стремление пригладить ситуацию, авось рассосется, и слать до поры до времени наверх красивые реляции, вводя тем самым в заблуждение вышестоящие инстанции. Проблема, оставшаяся еще с ПМВ. А когда не рассосалось, то начинают сразу паниковать. А тот же Тухачевский – и это факт в его пользу – острые вопросы ставит сразу же, при этом отвечает весьма аргументированно, с цифрами. Любопытный пример с транспортными расчетами – Тухачевский обоснованно, с расчетами, мотивирует возможность задержать 5-ю дивизию, а когда приперло Ольдерогге и он начинает спешно трясти все возможные и невозможные резервы, Каменеву приходится его осадить, указав как раз на то, что он не сделал простейших расчетов, показывающих невозможность переброски запрашиваемых тем резервов.
В общем, когда груз ответственности не лежит на Ольдерогге, тот хорошо выполняет свои функции, и его квалификацию можно использовать (не зря Фрунзе взял его впоследствии к себе) – но в сложной ситуации Тухачевский показал себя все же лучше – и не зря именно Тухачевского затем перебрасывают на сложные участки (Кавказский, Западный фронты), его карьера идет по нарастающей – а у Ольдерогге наоборот».
Авторы считают своим долгом, выпуская в свет новую книгу, поставить точку и прекратить обвинения в адрес М. Н. Тухачевского хотя бы по некоторым вопросам. Дальнейшее восстановление его доброго имени и полная, основанная на документах, реабилитация впереди.
Пользуясь случаем, авторы выражают самую искреннюю признательность и благодарность всем, кто добросовестно и бескорыстно оказывал помощь в работе над книгой, в поиске материалов, давал полезные советы и оказывал моральную поддержку:
– родственникам маршала А. Н. Тухачевскому, М. Н. Тухачевской и Н. А. Тухачевскому;
– лидеру команды «Несчастный случай» А. А. Кортневу;
– заместителю начальника войск РХБЗ по вооружениям и НИР полковнику С. Г. Кикотю;
– научным сотрудникам научного центра ФКГУ «33-й ЦНИИИ МО РФ» полковникам Н. А. Дьякову, В. В. Клименко, А. А. Родионову;
– научному сотруднику Института физической химии и электрохимии имени А. Н. Фрумкина РАН А. С. Бобкову;
– начальнику Музея истории войск РХБЗ полковнику Ю. И. Борисову;
– военным историкам Е. Н. Дурневу, Н. А. Зайцу, Э. М. Мкртчану, А. Н. Осокину;
– начальнику Института военной истории Министерства обороны РФ генерал-майору А. А. Кольтюкову;
– сотрудникам РГАСПИ и РГВА;
– Герою Советского Союза, летчику-космонавту СССР А. П. Арцебарскому;
– В. И. Борисовой, Л. С. Яновичу.
`Авторы
Глава 11
Краткий биографический очерк
Михаил Николаевич Тухачевский родился 4 (16) февраля 1893 года в имении Александровское Дорогобужского уезда Смоленской губернии (ныне Александровское-Следнево Сафоновского района Смоленской области) в дворянской семье. В 1914 году фельдфебелем окончил престижное Александровское военное училище в первой десятке лучших выпускников и был зачислен в лейб-гвардии Семеновский полк. Участвовал в Первой мировой войне в чине подпоручика, неоднократно награждался за личную храбрость. В феврале 1915 года в ходе Праснышской операции на Северо-Западном фронте попал в плен под Ломжей. В августе 1917 года, после неоднократных неудачных попыток, бежал из Германии в Россию. По возвращении из плена был представлен на капитана.
«Мы в походах изучили географию страны…»
После Октябрьской революции М. Н. Тухачевский добровольно перешел на сторону советской власти и вступил в Красную гвардию, став в ней одним из первых военных специалистов. С марта 1918 года работал в военном отделе ВЦИК. В апреле 1918 года вступил в партию большевиков. С мая 1918 года назначен военным комиссаром обороны Московского района.
В июне – декабре 1918 года командовал 1-й армией Восточного фронта в Поволжье, ставшей, как отмечали современники, первым регулярным соединением в РККА. В рамках фронта провел серию успешных наступательных операций (Симбирскую – сентябрь; Сызрань-Самарскую с 14 сентября по 8 октября; Стерлитамакскую в декабре 1918 года) против Народной армии Комитета учредительного собрания и чехословацкого корпуса, за что был удостоен первой советской награды – золотых часов с надписью: «Храброму и честному воину Рабоче-Крестьянской Красной армии от ВЦИК. 7.Х.1918 г.».
С декабря 1918 года по январь 1919 года – помощник командующего Южным фронтом, в январе – марте 1919 года – командующий 8-й армией Южного фронта. В этом качестве одним из первых предложил военно-политическому руководству Советской республики оперативную идею действия главными силами Южного фронта против Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) через Донецкий бассейн на Ростов по кратчайшему направлению и по линии потенциально наименьшего сопротивления противника при безопасном тыле2. Эта идея впоследствии была успешно реализована силами Южного фронта в ходе осенне-зимнего наступления против ВСЮР 1919 года, в результате чего войска ВСЮР были отброшены от линии Орла и Курска частично на территорию Украины, частично в Ростовскую область.
C 5 апреля по 25 ноября 1919 года М. Н. Тухачевский – командующий 5-й армией Восточного фронта. В ходе начавшегося в марте 1919 года наступления колчаковских войск армия была практически полностью разгромлена, на ее участке красный фронт был прорван. Таким образом, М. Н. Тухачевскому при назначении командармом-5 предстояло сыграть роль «кризис-менеджера» – остановить отступление, не допустив выхода противника к Волге, привести армию в порядок и подготовить к нанесению контрудара. Армия в составе Южной группы (командующий М. В. Фрунзе) принимала участие в весеннем наступлении Восточного фронта против Западной и Сибирской армий А. В. Колчака, где сыграла решающую роль в Бугурусланской (28 апреля – 13 мая) операции против Западной армии, сорвав план выхода колчаковцев к Волге и не допустив соединения их с А. И. Деникиным, чего всерьез опасалось военно-политическое руководство Советской республики. Успешно проведенные 5-й армией Белебейская (15–19 мая), Уфимская (25 мая – 20 июня), Златоустовская (26 июня – 13 июля) и Челябинская (17 июля – 4 августа) операции привели к очищению от белых Поволжья, Урала и выходу к Западной Сибири. Начавшаяся для красных неудачно Тобольско-Петропавловская (20 августа – 1 сентября, 1 сентября – 13 октября, 14 октября – 4 ноября) операция (причинами неудач послужили общая недооценка Главным и фронтовым командованием способностей колчаковцев к сопротивлению, а также ошибочные оперативные решения фронтового командования) завершилась поражением Западной армии (3-й неотдельной / Московской группы) белых и очищением междуречья Тобола и Ишима, открыв дорогу на Омск. В ходе Омской операции (4–14 ноября) части 5-й армии (27-я стрелковая дивизия) первыми заняли столицу Колчака.
За командование 5-й армией М. Н. Тухачевский был награжден орденом «Красное Знамя» РСФСР (август 1919 года)3. «Доблестные войска 5 армии под искусным водительством командарма т. Тухачевского после упорнейших боев, разбив живую силу врага, перешли через Урал. Бугуруслан, Бугульма, Бирск и Златоуст пали под нашими ударами благодаря смелым, полным риска, широким маневрам армии, задуманным т. Тухачевским. 24 июля 1919 г. геройскими частями 3 бригады 27 стрелковой дивизии взят Челябинск. Огромный успех, достигнутый армией, является результатом, главным образом, талантливо созданного т. Тухачевским плана операции, который твердо проведен им в жизнь», – отмечалось в наградном приказе РВСР за подписью заместителя председателя РВСР Э. М. Склянского, Главкома С. С. Каменева и члена РВСР С. И. Гусева4. Позднее командарм-5 был награжден Почетным Золотым оружием с орденом «Красное Знамя» «за личную храбрость, широкую инициативу, энергию, распорядительность и знание дела, проявленные им при победоносном шествии доблестной Красной армии на Восток, завершившемся взятием города Омска» (декабрь 1919 года)5.[1]
Вместе с тем, понимая, что основная работа по разгрому А. В. Колчака на Восточном фронте, по существу, уже сделана, а главные события разворачиваются на Юге, М. Н. Тухачевский, еще будучи командармом-5, несколько раз напоминал высшему военно-политическому руководству республики о себе в контексте событий на Юге, а 22 октября 1919 года прямо обратился к председателю РВСР Л. Д. Троцкому с просьбой перевести его на Южный фронт6.
В феврале – апреле 1920 года М. Н. Тухачевский командовал Кавказским фронтом, которому предстояло завершить разгром ВСЮР, не допустив возможности реванша. Под его руководством проведена Северокавказская операция, в ходе которой 10-я и 1-я Конная армии ударом на станицу Тихорецкая и одноименную железнодорожную станцию в стык между Донской и Кубанской армиями отсекли последнюю от главных сил ВСЮР (Кубанская армия капитулировала 18–20 апреля), а оставшиеся армии фронта выбили Добровольческий корпус и Донскую армию из Ростовской области. Операция, превентивным ударом сорвав планы деникинцев на собственное наступление, завершилась общим отступлением остатков ВСЮР за реку Кубань. Фронтовая Кубано-Новороссийская операция занятием Новороссийска в марте 1920 года завершила разгром Вооруженных сил Юга России.
Вскоре, 22 мая 1920 года, М. Н. Тухачевский приказом РВСР № 688 причислен к Генеральному штабу.
«По болотам и равнинам гнали панские полки…»
В апреле – августе 1920 года во время советско-польской войны командовал Западным фронтом.
Как отмечалось в советской военной литературе 1920-х годов, военными причинами поражения РККА явились: а) отвлечение, вопреки первоначальным планам, основных сил Юго-Западного фронта на направление, второстепенное для конечных целей всей кампании; б) эксцентрическое расхождение операционных линий («удар растопыренными пальцами»), вызванное рассогласованностью действий Главного командования, командования Западного и Юго-Западного фронтов накануне решающей Варшавской наступательной операции; в) общая усталость войск Западного фронта, недостаток живой силы и боеприпасов при невозможности своевременного подвоза по условиям тыла и состоянию железных дорог; г) бедность РККА средствами связи при подавляющем превосходстве поляков (вскоре после войны стало известно о расшифровке поляками кодов, с помощью которых шифровались телеграммы и переговоры высшего военного командования РККА, что давало возможность польскому командованию следить за оперативными планами Западного и Юго-Западного фронтов); д) общая хозяйственная разруха Советской республики; е) переоценка степени разгрома польских вооруженных сил и недооценка оборонительных ресурсов Польши.
Причины поражения в войне служили предметом длительного разбирательства между военными специалистами, особенно в контексте взаимодействия между Западным и Юго-Западным фронтами7.
Впоследствии, отвергая обвинения в «излишнем оперативном оптимизме» в свой персональный адрес, М. Н. Тухачевский напоминал И. В. Сталину, что решение продолжать войну и штурмовать Варшаву принималось высшим политическим руководством страны: «Ленин информировался партийными организациями фронтов, непрерывно лично сносился с членами ЦК на фронтах. Ленин знал трудности, но все же ставил задачу овладения Варшавой. Недопустимо выставлять Ленина плетущимся в хвосте «горе-стратегов»… Ленин говорил: «Варшава считалась почти погибшей для Польши» (1. Ленин, ХVII, стр. 311) «Оказалось, что война дала возможность дойти почти до полного разгрома Польши, но в решительный момент у нас не хватило сил» (1). «Наша армия показала, что большая, но разоренная советская страна летом 1920 года была в нескольких шагах от полной победы» (2. -//– 349)8.
Политические оценки хода и итогов войны были даны В. И. Лениным и IХ конференцией РКП(б) в сентябре 1920 года9.
Позднее выявилась еще одна причина, по которой Главное командование не смогло вовремя перенацелить часть сил Юго-Западного фронта, – прямой отказ командования Юго-Западного фронта, в первую очередь члена РВС И. В. Сталина, подчиниться директивам Главного командования и своевременно передать в оперативное подчинение командованию Западным фронтом 12-ю и 1-ю Конную армии, втянутые в бои на Львовском участке10. Поворот был выполнен, когда было уже поздно.
Кнут и пряник
В марте 1921 года М. Н. Тухачевский командовал штурмом мятежного Кронштадта, где против монопольной власти большевиков и перегибов продразверстки восстали моряки Балтийского флота, бывшие до самого последнего момента надежным оплотом большевистского переворота 1917 года.
В мае – июле 1921 года М. Н. Тухачевский назначен командующим войсками Тамбовской губернии, выполнявшими задачу окончательной ликвидации антибольшевистского восстания (антоновщины), вызванного ошибками и перегибами губернских властей при проведении продразверстки. В течение июня в результате нескольких успешных операций крупные повстанческие соединения были уничтожены или рассеяны силами специально созданной для непрерывного преследования и уничтожения партизанских отрядов сводной кавалерийской группы под командованием И. П. Уборевича, усиленной автобронеотрядами. Мелкие разрозненные отряды ликвидировались силами частей боеучастков. Одновременно проводились мероприятия по выявлению и нейтрализации единичных повстанцев и им сочувствующих, изъятию имеющегося у населения на руках оружия, по восстановлению низовых органов государственной власти и по созданию устойчивой и работоспособной государственной власти на местах. В результате принятых мер, проводившихся параллельно с экономическими в рамках политики нэпа, политическими и информационно-пропагандистскими, к концу июля – началу августа 1921 года восстание было ликвидировано. Вопреки устоявшемуся за последние десятилетия мнению о том, что восстание было подавлено благодаря использованию химического оружия, его реальное применение ограничилось несколькими десятками снарядов, снаряженных смесью на основе слезоточивого газа.
На рельсы мирного строительства
5 августа 1921 года М. Н. Тухачевский приказом РВСР № 1675 назначен начальником Академии Генерального штаба, которая при нем была переименована в Военную академию Рабоче-крестьянской Красной армии (впоследствии – Военная академия РККА имени М. В. Фрунзе, ныне – учебно-научный центр Общевойсковая академия ВС РФ), где по поручению РВСР провел образовательную и административную реформы, направленные на упорядочение системы управления академией, систематизацию и обновление учебных планов с учетом текущих и перспективных потребностей Красной армии, на расширение штатов преподавателей за счет привлечения к работе фронтовиков – участников Гражданской войны, на расширение круга преподаваемых дисциплин, повышение качества высшего военного образования, улучшение бытовых условий жизни слушателей.
С января 1922 года по апрель 1924 года – командующий Западным фронтом. Помощник, а с июля 1925 года по май 1928 года – начальник Штаба РККА, член Комиссии по подготовке РККА. Принимал активное участие в проведении военной реформы 1924–1925 годов.
С 1928 года М. Н. Тухачевский – командующий войсками Ленинградского военного округа. В этот период времени он уделяет огромное внимание ракетным организациям Ленинграда и становится частым гостем в ГДЛ и ЛенГИРДе. Получив ГДЛ в наследство от своего предшественника А. И. Корка, М. Н. Тухачевский сразу же понял всю значимость и необходимость работ, проводимых ГДЛ. Для обеспечения всем необходимым он закрепляет за ГДЛ своего помощника Н. Я. Ильина, а когда уезжает на новую должность, то, для убыстрения процесса снабжения организации, назначает его еще и начальником ГДЛ. В это же время, отслеживая работу ГДЛ в части разработки реактивных снарядов и ракетного мотора, он начинает ходатайствовать о предоставлении нужного объема средств, чтобы организация могла не только закончить начатые работы, но и продолжать свои исследования дальше.
С 1931 года – заместитель наркома по военным и морским делам и заместитель председателя Реввоенсовета СССР, начальник вооружений РККА (с 1931 года), с 1934 года – заместитель наркома обороны, с 1936 года – первый заместитель наркома обороны и начальник управления боевой подготовки.
М. Н. Тухачевскому принадлежит большая заслуга в техническом перевооружении советской армии, развитии новых видов и родов войск – авиации, механизированных и воздушно-десантных войск.
Реконструкция РККА
М. Н. Тухачевский сыграл важную роль в решении вопросов строительства советских вооруженных сил и их технического оснащения, предложив в конце 1920 – начале 1930-х годов советскому военно-политическому руководству собственную программу модернизации РККА, предполагавшую создание сильной авиации и бронетанковых войск, перевооружение пехоты и артиллерии, развитие новых средств связи и переправочной техники, а также систему перевода промышленности с мирных на военные рельсы.
Она представляла собой целый пакет проектных докладных записок – о реконструкции восстановительного и эксплуатационного железнодорожного дела (1929 год), об авиационном транспорте (1929 год), о гражданской авиации (1930 год), о щитовых автомобильных дорогах (1930 год), о развитии гражданской авиации (1930 год), о саперных частях (1930 год), о мобилизации промышленности (1930 год), о производстве артиллерийских орудий и снарядов (1930 год), а также о пополнении военного флота за счет торгового (1931 год).
Основными же вводными документами, в которых были в общих чертах, в плане постановки вопроса, обозначены контуры реконструкции РККА, стали три документа – докладная записка К. Е. Ворошилову от 11 января 1930 года, первая объяснительная записка И. В. Сталину и К. Е. Ворошилову от 19 июня 1930 года и вторая объяснительная записка И. В. Сталину от 30 декабря 1930 года.
Сущность концепции модернизации М. Н. Тухачевского заключалась в необходимости ассимиляции производства, которая должна представлять собой двусторонний процесс: военные производственные мощности, частично занимающиеся выпуском мирной продукции, и гражданские производства, которые путем дополнительных затрат приспосабливаются, в случае необходимости, к быстрому переходу на военные рельсы.
«Штаб РККА указывает на необходимость постройки многих крупнейших военных заводов, что я считаю совершенно неправильным. Военное производство может в основном базироваться на гражданской промышленности, что я и доказываю цифровыми выкладками в записках о системе мобилизации промышленности и об артиллерийской программе. Из прилагаемых записок Вам будет ясно, что в вопросах подготовки обороны я исхожу из стремления минимальных затрат в мирное время, путем изыскания способов приспособления мирной продукции и органов хозяйственно культурного строительства для целей войны»11.
Предложенная М. Н. Тухачевским программа реконструкции РККА первоначально встретила непонимание среди высшего руководства страны, посчитавшего ее нереальной и фантастической. Однако впоследствии, после более детального изучения, а также в связи с изменившейся обстановкой – резким обострением военно-политической ситуации на Дальнем Востоке и на западной границе СССР – программа была принята, И. В. Сталин извинился и попросил М. Н. Тухачевского его «не ругать»12, а самого М. Н. Тухачевского вернули из Ленинграда в центральное руководство РККА с назначением заместителем председателя РВС СССР и наркомвоенмора и начальником вооружений РККА. Была принята модель модернизации армии М. Н. Тухачевского, предполагавшая два существенных условия: ускоренность и «автаркийность».
Программа реконструкции РККА стала широко известной в последние годы благодаря астрономическому количеству самолетов и танков, которые Красной армии якобы предложено было заиметь – не то сто тысяч, не то пятьдесят тысяч, не то двадцать пять тысяч.
Идея о фантастичности этой программы (а как следствие – и о некомпетентности и прожектерстве ее автора) уже в наше время возникла вновь в связи с тем, что все цифры этой программы полностью выдернуты современными интерпретаторами не только из контекста, но и вообще из ее смысла.
Во-первых, М. Н. Тухачевский много раз подчеркивал, что все расчеты у него носили планово-ориентировочный характер просто для постановки самой проблемы, поскольку опирались на данные из открытых источников.
Во-вторых, изначально с пресловутыми танками и самолетами все было гораздо проще. В постановочной записке М. Н. Тухачевского отмечается, что производство танков могло быть тесно увязано с производством тракторов. Для этого сектора промышленности принималось существование пропорциональной зависимости между числом выпускаемых тракторов и танков и использовалось соотношение: один танк на каждые два трактора. Таким образом, «при нашей программе тракторостроения в 1932/33 г. в 197.100 штук, годичную программу танков можно считать в 100.000 штук. Если считать убыль танков в год войны равной 100 % (цифра условная), то МЫ СМОЖЕМ ИМЕТЬ В СТРОЮ 50.000 ТАНКОВ. Я не имею возможности произвести подсчетов в денежном выражении постройки и содержания больших масс авиации и танков, перехода от мирного к военному времени, соответствующих сроков и пр. Приведенные данные характеризуют (по скромным показателям) – наши перспективные производственные возможности в области самолето и танкостроения и соответствующиеорганизационные нормы РККА, каковые она неизбежно должна будет воспринимать»13.
Иными словами, М. Н. Тухачевский пытался оценить максимальные, предельные производственные возможности оборонной промышленности (точнее, той, которая могла быть задействована при производстве продукции военного назначения, в данном случае – тракторо– и автомобилестроения) при ее полной загрузке в течение первого года войны. То есть 100 тысяч танков – это не танки мирного времени, то есть произведенные до войны, и не танки «перехода от мирного времени к военному», то есть выставляемые по мобилизации. Это максимальная производственная мощность, выраженная в единицах продукции. В том смысле, что больше СССР произвести будет не в состоянии, даже если захочет – промышленность не справится. Меньше – пожалуйста.
Кстати, М. Н. Тухачевский специально оговорил, что «отмобилизованная армия никогда не представляет собой предельной мощности вооруженных сил данной страны»14 – а именно ее он и пытался оценить.
А на цифру 50 тысяч можно вообще не обращать внимания, поскольку сам М. Н. Тухачевский считал тот коэффициент, которым пользовался при ее получении (100 % убыли танков в год), условным. Поэтому и 50 тысяч – тоже условная цифра. Сам М. Н. Тухачевский на этом коэффициенте не сильно настаивал, и, когда Б. М. Шапошников в соображениях Штаба РККА относительно программы реконструкции указал, что 100 % убыли не будет, будет 300 %, М. Н. Тухачевский настаивать не стал и предложил третий коэффициент – 200 %.
Программа реконструкции исходила из того, что этих производственных мощностей СССР сможет достигнуть к концу пятилетки, то есть к 1932/33 годам, – разумеется, в случае выполнения пятилетних планов со всеми принятыми дополнительными обязательствами, изменениями и дополнениями.
О том, что у него речь идет именно о максимальных производственных возможностях, М. Н. Тухачевский подчеркивал несколько раз. «Масштаб развития авиационных и танковых сил правильнее всего можно определить, если исходить из производственных возможностей, а не от увеличения существующих авиа и бронесил РККА на столько-то и столько-то процентов»15.
При этом он специально оговаривал, что все расчеты у него идут не по мирному времени, а по военному, когда продукции военного назначения требуется по определению много в связи с большой потребностью и с убылью. «Добавлю еще только, что никаких серьезных увеличений численности армии мирного времени я не считаю возможным производить»14. «Выставление 50.000 танков, по моему предложению, должно произойти не в мирное время, и не по мобилизации, а в процессе первого года войны, т. е. из 100.000 произведенных танков около 50.000 (за вычетом танков мирного времени) пойдет на разворачивание танковых частей, и 50.000 танков на пополнение 100 % убыли»15. «Не буду повторяться на тему о том, что я в своей записке дал цифровой анализ развития массовой авиации в процессе империалистической войны, а не условий ее мобилизационного развертывания и что все предельные нормы развития нашей авиации точно также не могут быть отнесены к мирному времени»16.
Таким образом, апокалиптическая картина территории СССР, покрытой толстым слоем стремительно устаревающих на ходу легкоброневых танков, является лишь плодом буйного воображения современных интерпретаторов, и М. Н. Тухачевский не имеет к ней ни малейшего отношения.
Кроме уже описанного, М. Н. Тухачевский продолжал следить за работами и успехами Газодинамической лаборатории. Он не только подчинил ее себе, но и продолжал всячески опекать и помогать в решении любых вопросов. Независимо от ГДЛ, он обратил внимание и на работу МосГИРДа. Помогая обеим организациям и наблюдая за ними, он одним из первых понял необходимость их слияния и организации Реактивного института.
После предварительного одобрения этого предложения со стороны наркома обороны К. Е. Ворошилова по совету наркома М. Н. Тухачевский обратился к В. М. Молотову. 16 мая 1932 года он представил подробный доклад председателю Комиссии обороны СССР при Совнаркоме В. М. Молотову о целесообразности организации реактивного института «О работах по изучению и применению реактивного движения». Из него следовало, что результаты работы ГДЛ и МосГИРДа уже на тот момент давали возможность сделать выводы о серьезных практических перспективах по применению реактивного двигателя в военном деле. Однако ни средства, ни возможности, ни методы работы ГДЛ и ГИРД не обеспечивают в их настоящем виде скорейшего и полного разрешения реактивной проблемы в части ее практического приложения к военной технике. На основе имеющихся достижений была просто необходима скорейшая организация широкой научной и экспериментальной базы для продолжения этих важнейших работ в форме Реактивного института или другого какого-либо научно-исследовательского учреждения. К докладу прилагались предполагаемая тематика, примерная смета и проект постановления.
По этому докладу распоряжением председателя Комиссии обороны СССР В. М. Молотова была учреждена рабочая комиссия № 1103 по организации института в составе: Л. М. Кагановича, К. Е. Ворошилова и М. Н. Тухачевского.
В процессе работы комиссии М. Н. Тухачевский отслеживал весь этап организации РНИИ. Он сам подбирал и утверждал кандидатуры руководителей и новое штатное расписание, сделанное по его распоряжению, на основе штатного расписания ГДЛ. После организации РНИИ М. Н. Тухачевский продолжал его покровительство до мая 1937 года.
Военная наука и образование
М. Н. Тухачевский внес значительный вклад в развитие военного образования и советской военной науки, в популяризацию военных знаний.
В июне 1919 года при штабе 5-й армии по инициативе командарма был организован цикл лекций для комсостава. Тогда же при штабе также были открыты курсы старших строевых и штабных начальников с целью повышения политических и военных знаний начкомполитсостава. Позднее при штабах армии и дивизий создаются школы инструкторов-артиллеристов, кавалерийские, инженерные и другие, объединенные в октябре в единую Центральную армейскую военную школу. Опыт работы этих курсов, заинтересовавший высшее политическое руководство республики, был обобщен в докладной записке М. Н. Тухачевского заместителю председателя РВСР Э. М. Склянскому об использовании военных специалистов и выдвижении коммунистического командного состава по опыту 5-й армии, составленной по поручению В. И. Ленина17.
Военно-научное общество (ВНО) Западного фронта при активном участии М. Н. Тухачевского с привлечением в первую очередь молодых краскомов – участников Гражданской войны стало первым в Красной армии фронтовым (окружным) ВНО. Труды членов ВНО регулярно публиковались на страницах журнала «Революция и война», издававшегося РВС фронта. Сам М. Н. Тухачевский руководил стратегической секцией ВНО.
М. Н. Тухачевский был одним из руководителей и активным участником созданного в 1920 году ВНО Академии Генштаба. В 1924 году он был председателем Особой комиссии Правления ВНО Академии по подготовке всесоюзного съезда военно-научных обществ Красной армии (ноябрь 1924 года).
В 1924 году разработал и реализовал проект создания Курсов усовершенствования высшего комсостава при Военной академии.
М. Н. Тухачевский постоянно вел активную преподавательскую и кураторскую работу. Согласно приказу по Военной академии РККА № 222 от 13 августа 1924 года, «постановлением РВС СССР в целях объединения руководства учебно-научной работой по Стратегии в Академиях с руководством соответствующей работой в Штабе РККА – назначен Главным руководителем по Стратегии Помощник Начальника Штаба РККА т. ТУХАЧЕВСКИЙ М. Н.»18 С 1 октября 1924 года его назначили главруком с оставлением в занимаемой должности, то есть совместителем. Зарплата ему устанавливалась в размере 75 % оклада жалованья, присвоенного совмещаемой должности. А этой должности устанавливался максимальный месячный заработок – не свыше 250 руб. Приказы о продолжении совместительства издавались раз в полгода, после чего совместительство продлевалось. Согласно приказу по Военной академии РККА № 349 от 26 ноября 1925 года, заместителями главрука назначались А. А. Свечин и Н. Е. Варфоломеев19. Позже Н. Е. Варфоломеев стал первым заместителем главрука и одновременно начальником кафедры ведения операций.
С октября 1924 по 1929 год в качестве главного руководителя по стратегии всех военных ввузов РККА осуществлял общее руководство преподаванием дисциплин стратегического цикла в Военной академии РККА и других ввузах, разработку программ и учебных планов. В частности, при нем в цикле стратегии была выделена отдельная кафедра ведения операций, а впоследствии – экономики войны. Одновременно он читал лекции по ведению операций и истории Гражданской войны в Военной академии РККА и в других ввузах, входил в состав приемных комиссий (по тактике, топографии и уставам).
Именно тем обстоятельством, что главруки обязаны были курировать преподавание дисциплин своего цикла во всех военных ввузах, объясняется то обстоятельство, что время от времени М. Н. Тухачевского видели с вводными, постановочными лекциями в самых разных ввузах, в частности в Артиллерийской академии20.
Вместе с М. Н. Тухачевским на трех кафедрах стратегического цикла работали С. М. Белицкий, Н. Е. Варфоломеев, А. К. Коленковский, С. Г. Лукирский, Ф. П. Шафалович, С. К. Добровольский, К. П. Невежин, К. Ю. Берендс, А. М. Вольпе, А. Х. Базаревский, Р. А. Эстрейхер-Егоров, Н. Я. Капустин и др. В этом списке обращает на себя внимание большое количество лиц, с которыми ранее М. Н. Тухачевскому уже доводилось работать вместе на фронтах Гражданской войны.
Исполнять обязанности главрука М. Н. Тухачевский официально перестал с начала 1929 года – во-первых, в связи с переводом в Ленинград на должность командующего ЛВО, во-вторых, в связи с очередной реструктуризацией системы высшего военного образования. «Исходя из объективных условий современного состояния научной работы ВВУЗ» штатная должность главных руководителей циклов была упразднена согласно Постановлению № 3 РВС СССР от 15 января 1929 года21.
Согласно приказу по Военной академии РККА № 62 от 3 апреля 1929 года22 институт главных руководителей высших военно-учебных заведений упразднялся, соответственно, с 1 марта из штата академии исключались пять должностей главных руководителей и пять должностей заместителей главных руководителей. Всем занимавшим эти должности, для кого академия была единственным и постоянным местом работы, были предложены новые штатные должности старших руководителей. Лица, работавшие в академии по совместительству, были исключены из списков академии с 1 марта, таковых оказалось трое: заместитель председателя РВС СССР С. С. Каменев, командующий войсками ЛВО М. Н. Тухачевский и начальник штаба Украинского военного округа П. П. Лебедев.
Тем не менее, несмотря на прекращение постоянной работы в академии, он продолжал следить за образовательным процессом и работой курировавшихся им в прошлом кафедр. В Ленинграде же М. Н. Тухачевский принимал участие в работе военной секции Коммунистической академии.
Инициатор создания ряда высших военных учебных заведений, в частности Военной академии Генерального штаба (ВАГШ) в 1936 году, начальником которой был назначен С. Г. Лукирский. По предложению М. Н. Тухачевского в 1925 году в составе штаба РККА было образовано Управление по исследованию и использованию опыта войн, которое объединило вопросы, связанные с военно-научной работой в РККА. М. Н. Тухачевский принимал участие в работе комиссии (под председательством К. Е. Ворошилова), разрабатывавшей и составлявшей военный отдел Большой советской энциклопедии.
Стратегия национальная и классовая
Видный военный теоретик, автор свыше 120 книг, статей и публикаций. В начале 1920 годов активно разрабатывал вопросы «классовой стратегии» на базе опыта Гражданской войны. Серия статей 1919–1921-х годов, посвященных теоретическим вопросам «классовой стратегии», а также конкретно-практическим аспектам боевой работы Красной армии на фронтах Гражданской войны издана в 1921 году в сборнике «Война классов», вызвавшем живейший отклик и бурную полемику на страницах тогдашней военно-научной печати23.
Разработчик теорий «таранной стратегии» и «последовательных операций» на базе боевого опыта Восточного и Кавказского фронтов Гражданской войны, а также Польской кампании 1920 года, теоретически обоснованных в «Походе за Вислу» (1923), «Вопросах высшего командования» (1924) и др. Положения этих теорий легли в основу концепции глубокой наступательной операции, предложенной В. К. Триандафилловым («Размах операций современных армий» (1926) и «Характер операций современных армий» (1929). Впоследствии к ее доработке подключились и другие советские военные деятели, в том числе К. Б. Калиновский, Г. С. Иссерсон, Н. Е. Варфоломеев, П. И. Вакулич и др. и, разумеется, сам М. Н. Тухачевский. Председатель комиссии по разработке Временного полевого устава РККА (1924), член уставных комиссий по выработке Полевого устава 1929 года (ПУ-29), Полевого устава 1936 года (Временный ПУ-36), а также других нормативно-уставных документов.
Как военный деятель и теоретик уделял большое внимание прогнозированию характера будущей войны («Будущая война», 1928, совместно с IV управлением штаба РККА; «Новые вопросы войны», 1-я ред., 1932–1933 и др.) и разработке военной доктрины Советского Союза.
В мае 1937 года снят с должности заместителя наркома обороны и назначен на должности командующего Приволжским военным округом и члена военного совета ПриВО.
Незаконно арестован 22 мая 1937 года, расстрелян 12 июня 1937 года. Реабилитирован 31 января 1957 года.
Источники и комментарии
1 Сокращенный вариант опубликован: Глушко А. В. Неизвестный Лангемак. Конструктор «Катюш». М., 2012. С. 148–162.
2 См.: Письмо М. Н. Тухачевского Председателю Революционного Военного Совета Республики. От июля 1919 года. Российский государственный военный архив (далее – РГВА). Ф. 33987. Оп. 3. Д. 4. Л. 201–208 об.
3 Прик. РВСР № 167: 1919 г.; Сборник лиц, награжденных орденом Красного Знамени и Почетным революционным оружием. М.: Госвоениздат, 1926.
4 РГВА. Сборник приказов РВСР, 1919 год. Цит. по: В боях рожденная. Боевой путь 5-й армии: Сб. документов. Иркутск, 1985. С. 152.
5 Приказ РВСР № 371 от 28 декабря 1919 года. Цит. по: Военно-исторический журнал. 1969. № 2. С. 46; Сборник лиц, награжденных орденом Красного Знамени и Почетным революционным оружием. М.: Госвоениздат, 1926.
6 Письмо М. Н. Тухачевского Л. Д. Троцкому. 22 октября 1919 года. РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 4. Л. 133–134.
7 См., в частности: Каменев С. С. Борьба с белой Польшей // Военный вестник. 1922. № 12; Тухачевский М. Н. Поход за Вислу. М., 1923; Шапошников Б. М. На Висле. К истории кампании 1920 г. М., 1924; Триандафиллов В. К. Взаимодействие между Западным и Юго-Западным фронтами во время летнего наступления Красной армии на Вислу в 1920 // Война и революция. 1925. Кн. 2; Какурин Н. Е., Меликов В. А. Война с белополяками. М., 1925; Меликов В. А. Марна – Висла – Смирна. М.; Л., 1928; Егоров А. И. Львов – Варшава. М.; Л., 1929; Гражданская война 1918–1921. Т. 3. Оперативно-стратегический очерк боевых действий Красной армии. М.; Л., 1930. Примечательно, что, несмотря на большое количество критики в адрес командования Юго-Западного фронта, его представители приняли участие в дискуссии последними – книга А. И. Егорова вышла спустя девять лет после войны, а также после публикации К. Е. Ворошилова «Сталин и Красная армия» (1929). Тем не менее следует отметить, что все указанные работы носили именно дискуссионный характер, когда все стороны имели равные возможности озвучивать свои позиции. В 1930-х годах такая возможность исчезла, поскольку одна из сторон стала наклеивать на оппонентов опасные политические ярлыки. Версия, оставшаяся единственной после затыкания ртов всем потенциально желающим возразить, а также их физического устранения в ходе репрессий 1937–1938 годов, была зафиксирована в Кратком курсе истории ВКП(б) 1938 года.
8 Письмо М. Н. Тухачевского И. В. Сталину от 2 января 1932 года. РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 155. Л. 215 об. – 216. Подлинник.
9 См., в частности: Стенограмма выступления В. И. Ленина с политическим отчетом ЦК РКП(б) на IX конференции РКП(б) от 20 сентября 1920 года. Российский государственный архив социально-политической истории (далее – РГАСПИ). Ф. 44. Оп. 1. Д. 5. Л. 9–36. Неправленая стенограмма. Машинопись. Опубл.: Исторический архив. 1992. № 1. С. 14–27; Стенограмма заключительного слова В. И. Ленина в прениях по политическому отчету ЦК РКП(б) на IX конференции РКП(б) от 20 сентября 1920 года. РГАСПИ. Ф. 44. Оп. 1. Д. 5. Л. 127–132. Неправленая стенограмма. Машинопись; Опубл.: Исторический архив. 1992. № 1. С. 27–29.
10 Запись разговора по прямому проводу Главкома с командованием фронта о передаче 1-й Конной и 12-й армий Западному фронту от 14 августа 1920 года. ЦГАСА. Ф. 6. Оп. 12. Д. 177. Л. 230–233. Телеграфная лента. Опубликовано: Директивы командования фронтов Красной армии. Т. 3. М., 1974. С. 255–256.
11 Докладная записка М. Н. Тухачевского И. В. Сталину от 19 июня 1930 года. РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 446. Л. 10 об. Подробнее см.: Самуэльсон Л. Красный колосс: Становление военно-промышленного комплекса СССР. 1921–1941. М.: АИРО-ХХ, 2001. С. 106–170.
12 Первоначальная, резко негативная реакция И. В. Сталина и К. Е. Ворошилова, широко известна. Однако публицисты часто забывают о том, какова была реакция итоговая:
«Т-щу Тухачевскому.
Копия т-щу Ворошилову.
Приложенное письмо на имя т. Ворошилова написано мной в марте 1930 г. Оно имеет в виду 2 документа: а) Вашу «записку» о развертывании нашей армиис доведением количества дивизий до 246 или 248 (не помню точно); б) «соображения» нашего штаба с выводом о том, что Ваша «записка» требует по сути дела доведения численности армии до 11 миллионов душ, что «записка» эта ввиду этого – нереальна, фантастична, не посильна для нашей страны.
В своем письме на имя т. Ворошилова, как известно, я присоединился в основном к выводам нашего штаба и высказался о Вашей «записке» резко отрицательно, признав ее плодом «канцелярского максимализма», результатом «игры в цифры» и т. п.
Так было дело два года назад.
Ныне, спустя два года, когда некоторые неясные вопросы стали для меня более ясными, я должен признать, что моя оценка была слишком резкой, а выводы моего письма – не во всем правильными.
Во-первых, ближайшее знакомство с делом показало, что цифра «11 миллионов душ» не вытекает из Вашей «записки», ибо то, что может требовать Ваша «записка» и чего она в самом деле требует – это армию в 8 миллионов душ. Конечно, 8-ми миллионная армия – тоже нереальна, не нужна и не посильна для нашей страны, по крайней мере, в ближайшие три-четыре года (не говоря уже о первой пятилетке). Но 8 миллионов все же – не 11 миллионов.
Во-вторых, несомненно, что изменившийся за последние годы характер армий, рост техники военного транспорта и развитие авиации, появление механизированных частей и соответствующая организация армии – создают совершенно новую обстановку, лишающую старые споры о большом количестве дивизий их решающего значения. Нет нужды доказывать, что не количество дивизий, а прежде всего их качество, их насыщенность техникой будет играть отныне решающее значение. Я думаю, Вы согласитесь со мной, что 6-ти миллионной армии, хорошо снабженной техникой и по новому организованной – будет вполне достаточно для того, чтобы отстоять независимость нашей страны на всех без исключениях фронтах. А такая армия нам более или менее по силам. Мне кажется, что мое письмо на имя т. Ворошилова не было бы столь резким по тону и оно было бы свободно от некоторых неправильных выводов в отношении Вас, если бы я перенес тогда спор на эту новую базу. Но я не сделал этого, так как, очевидно, проблема не была еще достаточно ясна для меня.
Не ругайте меня, что я взялся исправить недочеты своего письма с некоторым опозданием.
7. V.32 г.
С ком. приветом И. Сталин».
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 447. Л. 2–3.
Читать бесплатно другие книги:
