Матёрый и скокарь Сухов Евгений

Глава 6

У тебя осталось пятнадцать минут

Здание обезлюдело – оно и понятно, откуда здесь взяться суете, когда время неумолимо движется к полуночи. Телефон подал сигнал в тот самый момент, когда Николай Григорьев подходил к кабинету шефа.

Вытащив его из кармана, он негромко проговорил в трубку:

– Слушаю.

– Беседа состоялась.

Григорьев довольно улыбнулся и выключил телефон – большего не требовалось. Слегка постучавшись, он вошел в кабинет шефа.

– Прошу прощения, Валерий Нестерович, – негромко произнес он. – Все идет точно по плану. Можно включать.

Шеф стоял у распахнутого окна и курил. Высокий, крупный, он весьма гармонировал с массивной старинной мебелью своего кабинета. Пожалуй, ей было лет сто, а может быть, даже и поболее. Однако избавляться от нее он не спешил и чувствовал себя в громоздких кожаных креслах весьма комфортно.

Валерий Нестерович отошел от окна и устроился перед монитором.

– Ты уверен, что это именно тот человек, который нам нужен?

Голос у шефа был ленивый, тягучий, как если бы он делал одолжение всему свету. Его манера вести разговор очень раздражала, зачастую мешала сосредоточиться, вот только желающих высказать свое неудовольствие отчего-то не находилось.

Чревато!

Уткнувшись в монитор, он даже не соизволил взглянуть на собеседника, и Григорьеву пришлось рассматривать мясистый затылок шефа с крупными складками, отмечая на закругленном черепе все анатомические особенности. Так, например, с некоторым удивлением он обнаружил, что уши у него слегка оттопырены, что весьма приметно именно под этим углом зрения. А на шее отчетливо выделялась темно-коричневая родинка, которая очень напоминала разлапистого паука.

Создавалось впечатление, что Валерий Нестерович обращался к кому-то другому. Но в комнате они были вдвоем, а следовательно, обращался шеф именно к нему. Впрочем, это была его особенность разговаривать с подчиненными, не показывая при этом лица. А потому приходилось всякий раз держаться в напряжении, чтобы не пропустить заданного вопроса.

Шеф не любил повторять дважды, и это приходилось учитывать.

– Абсолютно! Глушков Кирилл, он же Фомич. Такое погоняло он заслужил за умение искусно работать фомкой. Возраст двадцать восемь лет. Профессиональный домушник. В криминальных кругах очень большой авторитет. Мое мнение, что другого такого в Москве не найти, пожалуй, даже во всей России, – уверенно заключил Григорьев, наблюдая за тем, как Валерий Нестерович по-деловому устроился за монитором компьютера. С этого ракурса родинки было не видно, как если бы паук, испугавшись пристального взгляда, решил уползти за край высокого воротника. – Я наблюдаю за ним последний месяц. Лучшую кандидатуру, чем он, отыскать просто невозможно. Я бы даже сказал, что он прирожденный домушник. Часто в квартиры он проникает даже не для того, чтобы чего-то украсть, а так... из-за азарта!

– Азарта, говоришь? – подивился Валерий Нестерович, стукнув по клавише.

На мониторе возникла новая картинка, в которой на первый взгляд не было ничего особенного – обыкновенный пятиэтажный дом сталинской постройки, с обшарпанным крыльцом и высоким навесом над входом. Единственной добротной вещью была разве что входная дверь, которая, казалось, была сработана на века.

Повернувшись, Валерий Нестерович теперь смотрел на помощника в упор, что было для него крайне нетипично. Григорьеву хотелось поежиться от столь выразительного внимания, но делать этого не следовало, и предстояло стойко выносить тяжесть пытливого взгляда.

Весьма неприятное ощущение!

Невольно проскакивала мыслишка, что он не смотрит, а беспардонно буравит мозг колючими черными глазами.

Похоже, в этот раз он решил сполна испытать силу своего демонического взора.

В какой-то момент Григорьеву захотелось свернуться в клубок, забиться под стол перепуганным тараканом, превратиться в крохотную куколку, а то и вовсе умереть на время, но делать этого не следовало. Испытание надо было выдержать достойно.

Нужно было как-то отвлечься, и теперь все свое внимание Григорьев сосредоточил на воротнике его пиджака, в который вкрались небольшие частички перхоти.

– А не навредит ли нам этот азарт?

– Не думаю, – уверенно проговорил Николай Григорьев, отмечая, что радужка глаз у шефа разная. Возможно, такой художественный эффект женщин сводит с ума, но мужчин он невольно заставляет напрягаться. – Для него это некоторое самовыражение. В своем деле Глушков профессионал высочайшего класса и постоянно испытывает потребность доказать себе, что он самый лучший. Две недели назад, буквально балуясь, он вскрыл два десятка квартир, причем четыре из них были высочайшей крепости, да еще с бронированными замками.

– А что было в квартирах?

Вопрос прозвучал таким образом, как если бы Валерий Нестерович всерьез интересовался содержимым квартир. Вот сейчас выдвинет ящик стола, извлечет из него фомку и отправится на воровской промысел.

Григорьев попытался погасить невольную улыбку.

– Квартиры были упакованы под самую завязку, но он взял только ювелирные изделия.

– И что именно?

– Изумрудное колье, рубиновый браслет и пасхальное яйцо работы Фаберже. Весьма серьезная вещь!

– Ах вот оно что! Оказывается, он работает по-крупному. А по его внешности этого никак не скажешь. Как же ему голову не отвернули за такие дела?

Хмыкнув, Григорьев проговорил:

– Покупателем выступал его приятель. Собственно, из-за этого яйца Фаберже на него и вышли. Он пытался продать его иностранцам, а те поделились информацией с кем-то еще. Хозяину об этом стало известно, вот и открутили парню голову. Решили, что квартиру взломал именно он.

– Понятно. Что он взял в других квартирах?

Пожав плечами, Григорьев ответил:

– Как-то все больше по мелочам. Половина из этих квартир были пустые. Одни хозяева съехали за границу, другие проживали в загородном доме. В одной из этих квартир он поел кислых щей, съел шницель и оставил записку в благодарность за вкусный обед.

– Вот что значит воспитание! – сказал шеф, продолжая буравить нацеленным взглядом. Крутанувшись на стуле, он вновь впился в экран. – Надеюсь, что ты не ошибся. Такая оплошность нам может дорого обойтись. Где ты установил видеокамеру?

Грудину отпустило, как если бы скинул непосильный груз. Даже задышалось полегче. Настроение, пусть на сотую долю градуса, но поднялось вверх. Так бывало всегда, когда шеф смотрел в противоположную сторону. Было бы лучше, если бы во время разговора он надевал темные очки.

Но ведь не укажешь!

– На фонарном столбе... Видеоглазок с большим угловым разрешением, так что мы увидим его с любой точки, откуда бы он ни подошел.

– Хорошо... А вот, кажется, и он, – произнес Валерий Нестерович и, стукнув два раза по клавишам, приблизил к себе картинку.

Шеф не ошибся, действительно, в двадцати метрах от подъезда появился Фомич с неприметным чемоданчиком. В его внешности, на редкость заурядной, не было ничего такого, за что мог бы зацепиться взгляд. На нем была короткая джинсовая куртка с дюжиной клепок. Брюки неброского темно-серого цвета, на которых даже не просматривалась стрелка. Носил он легкие коричневые туфли, в которых одинаково свободно можно сидеть в ложе театра и шаркать по асфальту. Практично. Удобно.

При необходимости в них легко бегается.

Оба напряженно впились глазами в монитор. Некоторый тест на выживание. Дальнейший результат во многом зависит от того, как он справится с цифровым замком.

Кирилл остановился и бегло глянул на набор цифр, как это делает жилец дома. Прицельно, но коротко. Рука привычно взметнулась, чтобы надавить на нужные кнопки. Абсолютно никакой растерянности или замешательства. Указательный палец повис над панелью, но ровно на те мгновения, которые требовались для нажатия нужных цифр, и в следующий миг он уверенно надавил на первую клавишу, затем на вторую, прочертив короткий радиус, безымянный палец отыскал последнюю цифру, и дверь плавно отошла.

Григорьеву даже показалось, что он услышал продолжительный и тягучий гудок открываемой двери. В действительности это, конечно же, разыгравшееся воображение – «жучки» были поставлены этажом выше.

– Однако как он ловко справился, – сдержанно произнес Валерий Нестерович.

Следовало иметь абсолютный слух, чтобы в совершенно равнодушных интонациях услышать нечто похожее на восхищение. И тем не менее оно прозвучало.

Шеф был скуповат на похвалу.

– Цифровой замок для него не самое серьезное испытание. Думаю, он просто нажимал на потертые цифры.

– Возможно.

Где-то на площадке третьего этажа была установлена вторая камера, с охватом более ста восьмидесяти градусов. Весьма удобная вещица, правда, имелся некоторый недостаток – на периферии обзора картинка слегка искажалась. Вот потому представший на лестничной площадке объект выглядел с укороченными ногами и заметно вытянутым лицом, как если бы знал наверняка, где помещается камера наблюдения. Точно глянул в видеоглазок, задержав на нем взгляд на несколько секунд.

– Неужели догадался? – удивленно протянул шеф, обернувшись на сконфузившегося Григорьева.

– Не думаю... У таких типов, как он, чрезвычайно развита интуиция. Видно, каким-то образом он почувствовал, что это место может быть источником опасности. Вот и посмотрел.

– Ах вот оно что... Поглядим, что будет дальше. Что ты думаешь об этом замке? – поинтересовался Валерий Нестерович.

– Этот замок немецкий. Он принадлежит к четвертому классу. Весьма крепкий. Считается одним из самых труднооткрываемых, – уверенно ответил Николай Григорьев. – В замке очень много бороздок. Подобрать ключ практически невозможно.

– Вот оно как!

– Кроме того, сами пластины могут быть различной формы. Ему придется туговато.

– В таком случае не слишком ли трудное задание мы ему дали?

– Он обязан проявить сноровку. Если нет... Значит, мы в нем ошиблись.

Надев перчатки, домушник встал на корточки и принялся изучать замок. Чиркнув зажигалкой, посмотрел внутрь, для чего-то отер копоть большим пальцем и с интересом принялся ее разглядывать. В этот момент на его губах застыла плутоватая улыбка, похоже, он принял какое-то решение. Открыв кейс, он вытащил ручную дрель, вкрутил сверло и, приладив его под углом в замок, принялся вращать.

– Неужели просверлит? – подивился Валерий Нестерович. – Насколько мне известно, такие замки изготавливаются из усиленной стали.

– Он знает, что делает, – подавил вздох облегчения Григорьев. Он больше не сомневался в том, что его выбор на редкость удачен. – Наконечник сверла, скорее всего, алмазный.

Уже через минуту на поверхности бронированной стали наметилось небольшое отверстие. Самое главное – пробить первый усиленный слой, далее будет полегче. Еще через минуту поползла черная тоненькая металлическая стружка. Воткнувшись в рукав Фомича, она обломалась и упала на кафельный пол, где тотчас была раздавлена подошвами.

Упершись плечом в коловорот, Кирилл продолжал крутить вороток, заставляя крепкий замок вылезать из пазов. Еще небольшой нажим, и сверло провалилось куда-то внутрь. Распрямившись, Фомич сложил коловорот и бережно спрятал его в кейс. Действовал не спеша, как если бы у него впереди была вечность.

Завидная самоуверенность!

– Неужели вскрыл? – подивился шеф.

– Да... Посмотрите. Замок болтается.

Свесившись, замок держался на каком-то тонком креплении, находящемся внутри отверстия. Аккуратно вставив замок в гнездо, Глушков отступил на шаг, оценивая проделанную работу, и, подняв стоящий подле стены чемоданчик, взялся за ручку двери.

Вошел уверенно, как и подобает хозяину квартиры.

– Сколько времени он потратил на вскрытие замка? – спросил шеф, не отрываясь от монитора.

Глянув на часы, Григорьев уверенно ответил:

– Четыре минуты и сорок пять секунд.

– Хороший показатель, – в голосе прозвучало откровенное удовлетворение.

– Да. Предыдущие домушники ему значительно уступают.

– Сколько понадобилось времени первому домушнику на открытие подобной двери?

Вопрос был ожидаем. Для шефа не существовало мелочей, даже к самому незначительному делу он подходил весьма основательно. А тут такое!

Кивнув, Николай ответил:

– Первый сумел открыть этот замок за двадцать пять минут.

– А второй?

– Второй – за пятнадцать.

Дверь мягко захлопнулась.

– Он талантлив в своем деле.

– Он лучший из тех, кого мы привлекали.

– Видеокамера в квартире есть?

– Установили. Она расположена над сейфом... Нажмите «Enter», – посоветовал Григорьев.

Шеф небрежно стукнул пальцем по клавише, и на мониторе возник новый образ – Фомич откровенно пялился на множество картин, что были развешаны в прихожей. Похоже, он пытался определить, действительно ли они принадлежат фламандским мастерам или это всего лишь искусные копии.

– Он теряет время, – недовольно протянул Валерий Нестерович. – Впрочем, такая красота кого угодно может смутить.

– Сейчас исправим, – с готовностью отозвался Григорьев. Вытащив мобильный телефон, он нажал кнопку вызова.

Домушник мгновенно оторвал взгляд от холстов и вытащил мобильник.

– Это вы?

– Ты не ошибся.

– У вас как-то изменился голос.

– Тебя это пугает? Ты лучше скажи, как продвигаются твои дела?

– Идут потихоньку.

– Сумел ли ты открыть дверь?

– С дверью все в порядке, сейчас нахожусь в квартире.

– Ты не позабыл, что тебе нужно?

– Не позабыл, – выразительно посмотрев на полотно, висевшее рядом, проговорил домушник. – Мне нужен сейф. Хата неплохо упакована. Может, стоить прихватить на память что-нибудь еще?

– Никакой самодеятельности! – строго наказал Григорьев. – Делай то, что тебе велено. Сейф может быть хорошо спрятан, тебе нужно его отыскать.

Тонкие губы вытянулись в трубочку, выражая высшую степень неудовольствия. В глазах так и читалось: «Когда я еще попаду в такую хату!»

– Хорошо. – Шагнув в комнату, Кирилл цепким взглядом осмотрел потолок, стены. – У меня такое чувство, что за мной наблюдают.

Толстые губы патрона разошлись в снисходительной улыбке.

– Вот как? – удивленно протянул Григорьев. – Кто же это за тобой может наблюдать?

– Понятия не имею. Просто вдруг возникло ощущение, что я не один.

– Такое бывает. Не заостряй на этом внимание. Делай то, что велено, и тотчас уходи... Если не хочешь неприятностей.

– Я все понял.

Фомич отключил телефон и сунул его в карман брюк.

Скорым шагом пересек зал. Ничего! Зашел в комнату и остановился у небольшого шкафа.

Шеф невольно заулыбался: в этом парне и впрямь что-то было. Домушником он был от бога, если подобная терминология применима к ворам. Каким-то образом он почувствовал, что сейф был спрятан именно в шкафу, и для этого ему потребовалось ровно столько времени, чтобы скорым шагом пересечь комнату.

Уверенно распахнул шкаф и, не теряя времени, принялся выбрасывать с полок вещи. Удовлетворенно хмыкнул, увидев в глубине полки небольшой сейф. Достав зажигалку, посветил в замочную скважину. Замок был непростой, изготовленный по индивидуальному заказу.

На какое-то мгновение на его лице отразилось замешательство, сменившееся настоящим озарением. Никаких трудностей и терзаний – домушник действовал, как хорошо отлаженная машина. Губы разошлись в довольной улыбке, превратив сосредоточенного домушника в обаятельного симпатягу.

Вытащив изо рта жвачку, он аккуратно скатал ее в трубочку и просунул в замочную скважину. После чего вытащил с подобающей осторожностью. Жевательная резинка приняла форму отверстия. Вот теперь самое время изготовить подходящую отмычку. Открыв чемоданчик, он извлек из него тонкую, будто бы прут, отмычку, небольшими кусачками, больше напоминающими щипчики для колки сахара, отогнул крючок, придав ему замысловатую форму, и уверенно вставил прут в скважину.

– Точно по резинке, – заметил шеф. – Сколько у него ушло на это времени?

Глянув на часы, Григорьев ответил:

– Ровно три минуты.

Покрутив пальцами отмычку, Фомич уверенно отыскал паз, слегка нажав, он повернул его вправо, и дверца открылась.

– А он молодец!

Слегка присев, Фомич заглянул в темное нутро сейфа и тотчас разочарованно отстранился. Видеоглазок бескомпромиссно высветил сложенные в трубочку губы. Похоже, он ожидал, что в этом сейфе его ожидает нечто большее, чем невыразительный белый конверт.

Взяв документы, он небрежно сунул их в карман. Даже не удосужившись захлопнуть дверцу сейфа, домушник быстрой походкой направился к двери. На некоторое время приник к глазку и, убедившись в безопасности, уверенно распахнул дверь.

– Так ты думаешь, он успеет? – задумчиво произнес шеф, откинувшись на спинку стула.

– Никто из привлеченных ранее не проходил так быстро эту дистанцию, – твердо заверил Григорьев. – А чего только стоит его выдумка с жевательной резинкой! Этот парень соображает мгновенно.

– Способности у него имеются, – сдержанно согласился Валерий Нестерович. – Расскажи о нем поподробнее.

– Кражами в квартирах он начал заниматься еще со школы. Первая кража состоялась в девятом классе, когда он вынес новенький костюм из прихожей в соседнем доме... Да, еще забрал модные мужские туфли.

– Значит, любит одеваться... Как это произошло?

Пожав плечами, Григорьев ответил:

– Обыкновенно... Первая кража всегда случается спонтанно. Возможно, если бы ему в свое время дали по рукам, то убили бы в нем все те таланты, что в нем заложены.

– Пожалуй.

– Пошел в гости к приятелю. Увидел слегка приоткрытую дверь. Заглянул в нее ради любопытства и заметил, что на вешалке висит шикарный костюм. Ну, он его и взял, а заодно поменял и туфли. Свои же, старые, оставил в прихожей.

– А он не без юмора!

– Это у него имеется... В тот день к приятелю он так и не зашел. На выпускной вечер явился в новом костюме, который подошел ему по размеру. Думается, в тот же вечер он сделал для себя существенное открытие, определившее всю его дальнейшую жизнь: оказывается, вещи можно выносить из коридора через открытую дверь! – На губах шефа промелькнула снисходительная улыбка. – Уже через три года он вырос в матерого вора. К каждому своему делу он подходил весьма творчески: узнавал через газету, в каком доме состоятся похороны или свадьба, и под видом гостя выносил понравившиеся шмотки.

– Как же ему удавалось так долго уходить?

– Это действительно странно. Скорее всего, парню просто везло. Хотя в милиции на него была наводка.

– И все-таки он попался!

– Причем, я считаю, весьма по-глупому. Пошел как-то на базар сбывать украденные вещички, и тут увидел одну старушку, у которой из сумки торчит кошелек. Ну и ухватил его сдуру! А та поймала его за руку и милицию позвала. Оказалось, что женщина была опытным оперативным работником. Выпутаться он так и не сумел. Дали ему три года. Отсидел от звонка до звонка. Потом сошелся с какой-то бабой, некоторое время они промышляли на пару.

– Как же они работали?

– Присматривали какую-нибудь квартиру в новом доме, где соседи еще толком не знали друг друга. Подбирали ключ и выносили все, что было под рукой.

– А что у него была за подруга?

– Форточница. Причем весьма искусная.

– Где он с ней познакомился?

– Познакомился он с ней по переписке, как это случается с заключенными. Но баба в самом деле оказалась достаточно привлекательной. Я смотрел ее дело, на фотографиях она выглядит просто шикарно, даже в профиль... Работала вечерами. Залезет на второй этаж и пролезет через форточку на кухню. Наберет все самое ценное, что лежит на кухне и в прихожей, а потом тем же путем и уходит.

– Ее все-таки поймали?

– Да, – кивнул Григорьев. – Но здесь тоже весьма забавная история произошла. Однажды во время ограбления проснулся хозяин квартиры, пришел на кухню попить водички. И вдруг увидел девку, которая у него в сумке роется. Ему бы ее скрутить да милицию вызвать, а он к ней начал с гнусными предложениями приставать. Ну, она его и уделала сковородкой по темечку. Хозяин упал, разбил голову. Девке бы через форточку уходить тем же путем, что и вошла, а она через дверь попыталась выйти, а дверь оказалась на сигнализации. Вот ее и сцапал подоспевший наряд милиции.

– И впрямь презабавная история, – согласился шеф, скупо улыбнувшись.

Крупным планом на мониторе показалась светлая «девятка». Машина Глушкова вывернула во двор.

– Объект подъехал ко второй квартире.

– Ты усложнил ситуацию?