Лунный вариант Березин Федор

Глава 12

Инкогнито

Но космос – штука большая. В нем происходит сразу много чего. Тем более события растянуты во времени, да еще и перемешаны благодаря теории незабвенного Эйнштейна. Так что не было ничего удивительного, что в другой его части и, может даже, в несколько другие часы и дни кто-то продолжал вести неторопливые дискуссии. Тем имелось предостаточно.

– Трудно сказать – я, например, до сей поры не догадываюсь – какую идею пропагандирует предложенная лекция: о вреде или же о пользе алкоголизма, – пожимал плечами Юрий Гагарин. Плечи, между прочим, отягощались лямками специальных шароваров, предназначенных для имитации одной из составляющих жизнедеятельности на планете. Они создавали повышенное давление в нижних конечностях, стремясь восполнить украденное невесомостью свойство – прямохождение. Чудо-штаны наличествовали в одном экземпляре, так что космонавты одевали их по очереди, ибо обязались перед оставленными за бортом медиками носить их не менее чем по четыре часа в сутки. Сейчас пришла очередь Гагарина, так что слушающий его Волков мог наслаждаться плаванием по воздуху в одиночестве.

– Знаешь, Владислав Николаевич, я ведь в молодости никогда не пил. Все не до того было – авиакружок, учеба, да и тяги, честно говоря, нисколечко. И вот, знаешь, как говорится, прошел я воду и огонь. То есть напряг учебы и взлет на кончике баллистической ракеты. И вроде бы считал, что там те «медные трубы»? Однако… Понимаешь, когда по одну сторону чудовищно длинного стола – ты, а по другую – королева Англии или того хуже – Никита Сергеевич Хрущев, тут не сильно заикнешься о том, что ты человек непьющий. (Хотя, рассказывают, американские астронавты любят нажираться вволю, чуть ли не перед самым полетом. Один Джон Гленн у них уникум – ни капли в рот. Но к нашим космонавтам, как ты понимаешь, это капиталистическое падение нравов отношения не имеет.) Так вот, когда бокал доверху, да еще не один раз, ибо надобно выпить за себя самого по предложению хозяйки, потом, разумеется, уже с моей стороны, за мать-королеву, после – за мир во всем мире и еще за покорителей космоса, само собой. Потом счет постепенно теряется. Да и некогда считать, надо держать марку, улыбаться в софиты, да еще постараться не ляпнуть что-нибудь не то. Например, с этим чертовым приземлением меня запутали.

– В смысле – из космоса? – спрашивал парящий и часто кувыркающийся в центре корабля Волков.

– Ну, конечно. Ты же в курсе, что я, как и было спланировано, опускался на парашюте, отдельно от «Востока». А в Париже, при выступлении в ФАИ – Международной федерации аэронавтики, – пришлось врать, что внутри корабля. Эти гаденыши иначе не фиксировали рекорд.

Но не о том я сейчас, Владик, – отмахивался Гагарин. – Я же о вреде и пользе пьянства. В общем, пока я объезжал столицы мира, выяснилось, что «медные трубы», для меня лично, испытание похлестче эквилибристики в центрифуге. Так ведь еще, кроме заграниц, существует наша внутренняя территории – шестая часть суши. Одних столиц республик – пятнадцать штук. Объедь-ка все! А еще просто большие промышленные города. Поезда, самолеты стали моим домом. И вот пока перед трудящимся народом выступаешь – вроде бы ничего, но вот к концу митингов обычно уже накатывает. Как слюна у собаки Павлова. Выработалась, понимаешь, реакция. Потом ведь всегда банкет. На загнивающем Западе – фуршет. Это то же самое, но без стульев. Дабы гостям удобнее было по залу перемещаться, друг с другом здороваться, а дамам демонстрировать туалеты в полной красе. (На наших банкетах не получается – только декольте.) В общем, влип я по уши. И знаешь, как-то поначалу незаметно. Потом началось… Провалы в памяти: с утра долго, под рассольчик, пытаюсь вызвать в мозгу вчерашнюю пролонгацию. Ну, разумеется, рядом на подхвате всегда свой человек из соответствующего ведомства: где надо – поддержит, плечом подопрет, где требуется – скажет на английском, польском или каком требуется, что, мол, «первый летчик-космонавт СССР и Герой Советского Союза утомился: только вчера закончилась серия сложных полетов на новых сверхзвуковых истребителях». И, наверное, верили.

Ну, понятно… (знаю, что для тебя, Владислав Николаевич, теоретически…) со временем потребовалась рюмка с утреца. Провезенные мимо таможни дипломатическим курьером рассолы – уже не слишком помогали, потеряли волшебную силу. Затем и без банкетов требовалось это новое, вошедшее в кровь топливо. Иначе руки дрожат, и, не дай бог, телевидение это зафиксирует. (Да, понимаю, что эфир не прямой. Что не надо – вырежут. Но все же…) В общем, это и называется алкоголизм. Хотя сам, конечно, не веришь. Смеешься, когда врач в мягкой форме на чем-то настаивает. Глупости какие! Да ведь я сам себе хозяин!!! Вот захочу – более ни-ни. Да хоть сейчас! В смысле с этого дня! Ну, с вечера. Или уж лучше с утреца. Вот именно, с утреца. Потом, в честь последнего дня, естественно, повышенная доза. Это уже без всякого фуршета и дам в декольте. Сам с собою – один на один.

Утром, конечно, головная боль. А через несколько часов куда-то ехать, в какой-нибудь Нижний Тагил или в Нижний Новгород – ныне Горький. В общем, надо срочно что-то делать. Ибо виски раскалываются, голову невидимый обруч сдавливает похлестче шлема. Короче, никуда не деться. Приставленный адъютант в курсе. Мигом туда-обратно. В смысле до магазина. Если, конечно, уже одиннадцать. Но можно и до этого, только с переплатой, с заднего крыльца. Долгосрочное здоровье моему товарищу майору до одного места. Мне ведь не в космос: в самолет пассажиром, а потом на трибуну какого-нибудь тракторно-танкового завода. А вот если я сковырнусь в его дежурство, этого ему не простят. Он ведь наверняка хочет когда-то до подполковников дорасти.