Триумфатор Пучков Лев

– Ну ты даешь, Серый!

– Чего это я даю?

– Давай хоть на пару минут встанем, перевяжемся. Тут в нарукавном кармане пакет есть…

– Нельзя нам стоять, – отрезал Разуваев, даже и не думая сбавлять темп. – Доберемся – перевяжемся.

– Серый, я могу и не добраться. В ботинке липко, кровь натекла.

– Потерпи маленько, – неожиданно мягко попросил Разуваев. – Артерии целы, остальное не страшно.

– Не, я понимаю… Просто уже хлюпает! Ботинки большие, болтаются…

– Да и хрен с ним, пусть хлюпает. Ты идешь, злишься, значит – давление в норме, крови хватает. Не хватало – упал бы уже.

– Ну, спасибо!

– Пожалуйста. Нельзя нам останавливаться. Соберись: чуть-чуть осталось…

«Проселок», на самом деле, оказался вполне приличной асфальтированной дорогой. Однако в отличие от шоссе здесь не было ни одного фонаря, а растительность лепилась вплотную к дорожному полотну – в некоторых местах кусты в буквальном смысле выбегали на дорогу.

Думаете, мы присели в кустиках и стали ждать? Как бы не так! Мы с ходу вцепились в первый попавшийся дорожный знак и стали с остервенением выдирать его из земли. У меня даже времени возразить не было: Разуваев буркнул исключающим пререкания тоном:

– Взяли!

И взяли.

Вообще такого рода вандализмом ранее мне развлекаться не доводилось, и со стороны эти знаки казались хрупкими и несерьезными. А на деле это довольно толстая и массивная металлическая труба, не просто вкопанная на метр в землю, но еще и залитая бетонным «фундаментом» – этакой здоровенной болванкой центнера в полтора.

Короче – жуть!

Думаю, в нормальной обстановке нам бы понадобились лопаты, транспорт и минимум полчаса. А здесь одолели ручками и буквально за несколько минут. Помогло злое отчаяние, жравшее душу в течение последнего страшного часа. Разумеется, лучше бы примкнуть штыки и с диким воплем – в атаку… Но столб – тоже вполне достойный объект для выплеска клокочущих эмоций.

– Спасибо, Разуваев, ты настоящий психотерапевт…

– На здоровье.

Эмм… Оказывается, столб рвали с корнем вовсе не для утоления застоявшейся боевой ярости, а исключительно в практическом аспекте.

Мы им просто перегородили дорогу.

– Плохая затея, – высказался я, с трудом переводя дыхание. – Лежит низко, издалека не видать. Влетит с трассы какой-нибудь лихой ездун – и хана тачке.

– А нам не пох?

– Ну, вообще-то… Но нам на этой тачке потом ехать.

– Так… Молодец, – одобрил Разуваев. – Соображаешь. Давай – взяли.

– В смысле – «взяли»?

– Оттащим подальше. Чтобы было время для тормозного пути.

– Серый, ты сдурел? Пока мы его рвали, я весь кровью истек!

– Ну, тогда я один потащу.

– Да вперед!

В этот момент с шоссе на «проселок» свернула машина. Мы предусмотрительно отскочили в сторону – и правильно сделали. Машина начала тормозить слишком поздно, смачно ткнулась в болванку и, сминая бампер и зажмуриваясь на один глаз, протащила столб с десяток метров.

– Не успели, – огорчился Разуваев. – Придется на аварийной тачке ехать. Давай ты свети, а я буду общаться.

Я включил фонарь, и мы наскоро пообщались с пострадавшими.

Пострадавших было двое: зрелый дородный мужчина со скверными манерами («Да вы знаете, кто я такой?! От вас места мокрого не останется, скоты! Вы у меня г…но жрать будете – пригоршнями!») и юная леди, которая была настолько пьяна, что так и не поняла, в какую неприятную историю она угодила.

Разуваев беззлобно одел крикуна на колено, отнял у него и у леди мобильные телефоны и напутствовал следующим образом:

– Вы е…ться приехали? Ну вот и е…тесь на здоровье. А мы поедем потихоньку.

После чего мы придушили сработавшие подушки безопасности и, в самом деле, сели и поехали. Мощная «бэха», несмотря на аварию, словно бы рекламировала марку: работала так, будто только что выкатила за ворота автосервиса.

Я рулил, а Разуваев командовал.

– Поехали в город.

– Ты ничего не перепутал? Нам бы лучше наоборот.

– В город.

– Ну, смотри…

По дороге Разуваев поинтересовался, нет ли у меня в других городах надежных друзей. Я с ходу уловил суть и позвонил корешу в Воронеж: спросил, не примет ли он пару мерзавцев на предмет с недельку отсидеться.

– Эмм… От чего отсидеться?

– Потом скажу, по приезде…

Кореш, естественно, замялся, но пригласил в гости: типа, какие вопросы, тебе всегда тут рады.

После разговора я выкинул мобильный в окно и посоветовал Разуваеву сделать пару звонков – если надо – и подобным же образом расстаться с телефоном.

– На фига? – удивился Разуваев.

Туповатая простота брата по оружию меня несколько покоробила, но я взял себя в руки и прочел короткий ликбез: при покупке телефона твои данные заносят в базу, так что если ты в розыске…

– Ну – обидел! – оскорбился Разуваев. – Что ж я, по-твоему, совсем шпалой вдаренный, чтоб телефон покупать? Он у меня изъятый, причем тридцатый или сороковой по счету, так что – пусть ищут…

Так…

– Серый, а у тебя машина есть?

– А на чем мы сейчас едем?

– Нет, своя машина – в мирной жизни.

– Да, есть.

– Изъятая?

– А то!

Ага… Часы у него «изъятые» – как-то мельком обмолвился (интересовались, откуда у бедного спеца такие дорогие часы), телефон – «изъятый», тачка – аналогично, на досуге имеет обыкновение изымать лишние деньги у спаривающихся на природе богачей… Короче, вся жизнь – сплошное изъятие. С интересной стороны открывается товарищ Разуваев…

– Кстати, спасибо, напомнил. Я мобилу искупал сдуру, эти две, что взяли у парочки, наверняка купленные в магазине, так что надо будет новую изъять, «серую».

– Ну вот…

– Не, ты че, думаешь, я полный бандос, да? Я тебе так скажу: ни разу в жизни не взял у честного человека. Ни разу, ты понял?

– Серый, мне глубоко до звезды, у кого ты брал, это твои дела.

– Не, просто чтоб было ясно. У вора и бандита можно забрать все до последней копейки. Это не дети, они умеют за себя постоять. Если забрал – значит ты сильнее.

– А вот сейчас тачку мы взяли не пойми у кого: может, они честные.

– Честные на такой тачке не ездят. Ну и не насовсем мы ее взяли: скоро бросим – найдут быстро. И потом: у нас сейчас ситуация. Нам простительно. Мы, между прочим, через пару минут будем грабить аптеку и магазин. Так что, если есть какие-то принципы – говори сразу.

– Серый, хорош придуряться! Какие, в ж…, принципы, чего ты завелся?! Что, я не понимаю, что ли…

Насчет «грабить» – это как-то серьезно и громко: грабят обычно банки и казино. А мы просто набрали продуктов в первом попавшемся круглосуточном магазине и не заплатили.

– Денег у нас нету, – пояснил Разуваев пожилой продавщице, мимоходом поводя стволом в сторону тощего охранника, потянувшегося было за дубиной. – Поэтому берем все просто так. Водка паленая?

– Паленой не торгуем, у нас тут не ларек, – обидчиво поджала губы продавщица. – И на кого мне все это списать?

– А, это операция? – с надеждой уточнил охранник. – Вы в форме, вы… эмм… ранены…

– Мы в форме и ранены, – согласился Разуваев. – Но это не операция. Так что можете смело звонить в милицию и заявлять, что вас ограбили оборотни в погонах.

В дежурной аптеке бдел в меру нестриженный молодой человек в очках и с пожеванным томиком Стругацких, судя по виду – студент-практикант. Пока опытный в таких делах Разуваев выбирал медикаменты, студент сочувственно рассматривал нашу окровавленную форму и морщил лобик.

– Вы сотрудники… Но в госпиталь не едете, а берете для первой помощи. Что это значит?

– Мы искореняли коррупцию, а теперь за нами охотятся свои же, – зачем-то признался Разуваев. – И это не операция. Не, это операция, но на нас.

– Значит, денег не дадите?

– Не-а. Нету денег.

– Так…

– Да, как отъедем, можешь звонить в милицию – тебя ограбили.

– Ага… Ну, давайте я вам хотя бы другой физраствор дам.

– А с этим что?

– Левый. Родной Вьетнам из Химок. Вот, держите, это нормальный.

– Спасибо. Пинцеты есть?

– Не за что. Пинцетов нету.

– Щипцы?

– Тоже нету.

– А иглы кривые?

– Есть. Вот, держите. Вот нитки. Стерильные, открывать только в процессе операции. Звонить через час?

– Нет, можешь сразу.

– Ладно. Удачи вам…

– Это мы так «светимся» – ложное направление показываем? – на всякий случай уточнил я после аптеки.

– Это мы так берем харч и медикаменты.

– Нас уже ищут. Номер тачки, куда едем – уже все знают. В любой момент можем нарваться.

– Да я в курсе. Щас возьмем одежку и «серые» мобилы, потом быстренько поменяем тачку и уберемся из города.

– А перевязаться? Я скоро рухну! Плечо уже совсем онемело.

– Потерпи немного. Быстро все сделаем, потом уже перевяжемся. Тут осталось-то чуть-чуть…

Зарулили в какой-то парк – Разуваев командовал, он тут, как мне кажется, повсюду «промышлял» – притормозили группу сильно пахнущих анашой молодых таджиков, привычно охотившихся за поздними девицами на предмет группового изнасилования. У таджиков изъяли два комплекта одежды и все мобильные телефоны.

– Стрелять в спину не буду, – рыцарски пообещал Разуваев. – У вас ровно десять секунд. На старт. Внимание. Марш.

Таджики дунули во все стороны и уже на счете «восемь» исчезли из поля зрения.

– Да, вот это, может быть, простые работяги, – признал Разуваев. – Но ты мне скажи, какого буя эти простые обкуренные работяги ошиваются в половине первого в парке? Разве им не положено крепко спать в преддверии трудового дня?

– Да я ничего и не говорю. Машину мы где будем менять?

– А, щас. Поехали, тут рядом…

Разуваев – патологический врун. Все у него рядом и до всего осталось чуть-чуть. А ехали мы минут двадцать! К тому моменту, когда добрались до места, я уже так вымотался и душевно, и физически, что мне было на все наплевать: лишь бы поскорее обработать раны и упасть. Скажи сейчас Разуваев: давай взорвем Думу и вот ужо после этого отдохнем, взорвал бы не думая.

Проехали мимо двухэтажного дома с мерцающей вывеской «Казино „Дредноут“», встали неподалеку: отсюда был виден примыкавший к казино обширный двор – створки ворот распахнуты настежь, – в котором торчали десятка полтора вполне приличных на вид иномарок.

– Что у нас тут?

– Катран, как видишь.

– А кого ждем?

– Тачки во дворе видел?

– Ну?

– Это свои ставят. Все пришлые паркуются снаружи.

– Так… А там, во дворе, наверное, охрана.

– А мы туда и не пойдем. Подождем, когда подъедет кто-нибудь из своих, перехватим на подъезде.

– Понял. Мне что делать?

– Сиди, отдыхай. Я сам. Мотор не глуши – готовность номер один…

Улочка за казино была тихая: пока стояли, мимо не проехала ни одна машина. Минут через семь на следующем перекрестке возник силуэт внедорожника, который уверенно проскочил на красный и двинул в нашу сторону.

– Давай на встречную – и вперед.

– В лобовую, что ли?!

– Да.

– Ну, пи…!

Я вывернул на встречную и медленно поехал на сближение. За полметра до поцелуя внедорожник резко затормозил, вильнув на правую обочину. Из машины быстро высадились две объемные фигуры, эмоционально излагавшие свою точку зрения на наше неправильное поведение:

– Да вы совсем е…лись, е…ны вы е…е! Да мы вас щас…

Разуваев тоже высадился.

Водила с ходу получил в дыню и пропал из поля зрения. Секундой позже пассажир, успевший вцепиться в ручку с моей стороны и уже пытавшийся открыть дверь, тоже получил, но никуда не пропал, а сел на асфальт и задумался о жизни. Что меня удивило – Разуваев бил со всей дури, как кувалдой, даже не пробуя регулировать силу удара. Хорошо – пацаны здоровые, человека нормального сложения, наверное, убил бы сразу.

Разуваев сунулся в салон внедорожника, ругнулся, вернулся к водиле.

– Ключи!

– Ты кто такой, б…?!

– Бац!

– А-а-а, б…! Ну, сука, пи… тебе!

– Бац! Бац!

– Ой, б…!!!

– Бац!

– Да на, на, подавись!

– Бац!

– Да отдал же, б..! Ты че творишь, сука?! Кто такой, вооще?!

– А то ты не знаешь.

– Б… буду – ни хера не понял! Ты от кого?!

– А ты подумай, – Разуваев махнул мне – я прихватил необъятный пакет с нашими пожитками, покинул салон и сел за руль «Лендкрузера» – теперь рассмотрел, что это за тачка.

– Держи ключи.

Разуваев сел рядом, я завел двигатель, и мы быстренько умотали с места происшествия.

– Ты его знаешь?

– Не-а.

– Гм… А как понял, что это те, кто надо?

– А че тут не понять? В час ночи, на джипе, так торопится в казино, что проскакивает на красный…

– Ну-ну… А вел себя так, будто вы знакомы.

– Да я, считай, со всеми этими «крутышами» знаком. Они почти все одинаковые. Головастых – по пальцам сосчитать можно, в основном тупое мясо, живут недолго, умнеть не успевают. Уже лет двадцать прошло, как оно все началось, а как было бычье, так и осталось. Говорить им умные слова – бессмысленное занятие. Понимают только силу и только на живом практическом примере…

После этого наконец-то мы направились к выезду из города. Проскочили на окраину, в нескольких местах медленно проехали по узким улочкам с выключенными фарами. Для чего мы это делали, я не понял, так как уже совсем плохо соображал, – плечо распухло и ритмично пульсировало, казалось, туда переселилось сердце, и вообще, чувствовал я себя крайне скверно.

Мы встали в каком-то безлюдном месте – вокруг грузовые ангары и пакгаузы – и при свете фар занялись прикладной хирургией на свежем воздухе.

Разуваев сказал, чтобы я сначала обработал его. Я возражать не стал, но во взгляде, наверное, отразилось, что я думаю по этому поводу, – даже в свете фар все было понятно без слов.

– Ты еле на ногах стоишь, – счел нужным пояснить Разуваев. – Если я тебя сейчас кромсать начну – вообще рухнешь. Ну, и кто тогда у меня железяки будет выковыривать?

– А ты не рухнешь? – почему-то обиделся я.

– Я покрепче, – отрезал Разуваев. – Давай – вперед. И без церемоний. Надо – рви с мясом.

Ноги у Разуваева были чистые.

– А чего хромал все время?

– Потянул ногу, когда прыгал из бассейна. Перед такой акробатикой как следует разминаться надо…

В спине Разуваева застряли несколько довольно крупных осколков. Его куртка и штаны были насквозь пропитаны кровью, и вообще выглядело все это настолько удручающе, что хотелось немедля свистнуть «Скорую» и везти парня в больницу. То-то он в машине все бочком сидел, старался раны не потревожить. Как он с такой спиной двигался, дрался, вел себя адекватно? Удивительно. Железный дровосек да и только.

Пинцеты и щипцы отсутствовали. Инструментарий был представлен кривыми иглами, боевым ножом и плоскогубцами, обнаруженными в машине.

– Будет больно, – предупредил я, ухватывая плоскогубцами кусок железа, торчащий из разуваевской спины.

– Рви, – буркнул Разував.

Пфф… Не буду живописать, скажу только, что это зрелище не для слабонервных. Не знаю, для кого это было большим испытанием: Разуваев только рычал, стиснув зубы, и надсадно-ритмично пыхтел, а меня в процессе этого мероприятия чуть наизнанку не вывернуло.

В двух местах следовало немедля шить, но это уже было выше моих сил. Обработал раствором, положил марлевые тампоны, заклеил пластырем – и рухнул, как и было предсказано. Даже до обработки не дотянул.

– Серый, дай мне водки – и ну их в ж…, эти раны – я лучше посплю маленько…

– Держись, – ободрил Разуваев, вооружаясь окровавленными плоскогубцами. – Я быстро – тут работы-то на пару минут…

Ну ведь врун же! Мучил он меня бесконечно долго.

Сначала осмотрел плечо – протянул:

– Ннн-да…

И присвистнул, скотина…

– Что, все так плохо?!

– Да не, все пучком…

– А чего тогда – «мм-дяя»?! На фига свистишь?

– Да просто по привычке. Плечо мы – позже. Давай сначала ногу…

Мне слегка рассекло икру – осколок просвистел мимо, задев краешком, но мой палач счел нужным зашить рану. Было очень больно и муторно – мне казалось, что Разуваев занимается не тем, чем надо, я с ним спорил, чуть не плача, – нервы были на исходе, одно желание владело мной: все бросить, выпить водки и завалиться спать прямо на месте. И пусть придут и пристрелят – на фига жить в таком гадском состоянии!

С плечом была беда. Мелкий осколок вошел глубоко и застрял где-то посередке. Судя по ощущениям, сустав был в порядке – рука двигалась нормально, но плечо сильно распухло и ритмично дергалось. Казалось, что какие-то злобные садисты забили в него гвоздище, подвели электропроводку и теперь, балуясь, пускают разряды.

Разуваев – Пирогов доморощенный, пень ему в грызло – придумал такую штуку: разломал у «Лендкрузера» складную антенну, наскоро простерилизовал тонкий отрезок и с умным видом заявил:

– Держись, будет немножко больно.

– Ты чего собираешься делать?

– Шунтировать.

– Это че такое?

– Сейчас увидишь. Точнее, почувствуешь.

– Ты уверен, что это правильно? – Я в принципе понял, что он собирается делать, и это меня совсем не обрадовало.

– Не уверен. Но у нас просто нет вариантов. Это единственный способ удалить осколок.

– Ну, если единственный… Постарайся все сделать быстро.

– Постараюсь. Встань на колени и держись за бампер.

Я сделал, как было сказано. Разуваев некоторое время регулировал позицию: выше, ниже, свет не попадает, а так попадает – но упора нет, а погоди-ка, надо тряпку вчетверо свернуть, чтоб ладонь не поранить…

У меня все эти телодвижения вызывали совершенно определенные чувства. Примерно вот так же у нас в учебке двое пьяных механиков парковали БМП. Один рулил, другой командовал, в итоге чуть не разворотили весь бокс, а «бэшку» все равно поставили криво.

– Серый, ты что, боишься, что ли?

– Кто боится?! Ты сам попробуй – не видать ни хрена…

– Слушай, давай уже побыстрее!

– Сейчас, потерпи маленько. Так… Да, вот так будет нормально.

– Все?

– Все. Значит, так. По моей команде глубоко вдохнешь. Потом берешь бампер…

– Да уже и так взял!

– Ну ладно тебе, не капризничай… Штангу поднимал?

– Было дело. Но так – для себя, в спортзале.

– Ну вот. Бампер – штанга. А ты делаешь рекордный рывок. Только вот в такой вот дебильной позе. Короче, тянешь на себя бампер и мощно выдыхаешь. С криком.

– С криком?

– Ага.

– А если услышат?

– Да глухомань тут. Сторожа услышат? На здоровье. Пока туда-сюда – мы уже свалим. Ты все понял, нет?

– Понял.

– Ну, давай, – Разуваев приставил железяку к моему пульсирующему плечу и дал отмашку на запуск процедуры.

– Вдох!