Триумфатор Пучков Лев

– Ххххх-ап!

– Выдох!!!

– Арррр!!!

Вообще я себе это так представлял: один короткий сильный удар, острый болевой проблеск сведен на нет выдохом-криком (насчет «штанги» Разуваев хорошо придумал – молодец) – и долгожданное чувство освобождения: вот он, твой осколок, держи на память…

А на деле вышло так: Разуваев не ударил, а навалился всей своей немалой массой и давай давить что есть дури!

– Ррраз! – ни фига.

– Ддва! – аналогично.

– Тррри! – а вот хрен вам по всей морде, чтобы голова не качалась.

В итоге этот штырь погнулся, осколок остался на месте, а я за эти три попытки весь превратился в одну сплошную боль.

Почему-то остро заболели отсутствующие зубы, все давешние переломы, многократно битая голова, а раненое плечо утратило первоначальное значение и стало центром организма и мироздания в целом.

– Убей меня, животное! – я брызгал слюной и орал как бешеный, вцепившись Разуваеву в ноги и пытаясь повалить его, – у него есть нож, надо срочно разрезать плечо, достать эту дрянь или даже вообще ампутировать себе руку. – Отрежь мне плечо, б…!!!

Разуваев возился со мной, как с больным ребенком: бить не стал, прижал к земле, подождал, когда приступ ярости сошел на нет, и дал водки. Я высосал полбутылки прямо с горла, при этом чуть не задохнулся, долго кашлял, потом притих и пожелал немедленно умереть. Жить в таком гадском состоянии мне не хотелось: это может показаться глупостью, но вся вселенная для меня в тот момент сосредоточилась на крохотном куске железа, что сидел в моей рваной плоти. Он жрал меня изнутри, грыз, как злобный стальной хомяк, и посылал болевые импульсы в каждую клеточку моего многострадального организма. Если эту мерзость нельзя достать – надо убить себя, чтобы хотя бы таким образом прервать этот кровавый триумф воплощенной боли.

– Серый, отрежь мне плечо. Или пристрели – не могу больше…

– Да-да, сейчас… – Разуваев возился с одним из трофейных мобильников – морща лоб, пикал кнопками – видимо, вспоминал номер.

– Ты куда звонишь?

– Медику.

– Зачем?!

– Сами мы не справимся. Я тут сглупил, конечно, думал, получится…

– Нельзя нам в больницу. Возьмут обоих.

– В больницу и не поедем.

– А куда?

– У нас есть медик, который сто пудов не сдаст.

– Это кто?

– Это Бубка. Заодно спасем его никчемную жизнь – если еще не поздно.

– Это бред, Серый. Мы что, в Черный Яр поедем?!

– Да, вариант – не фонтан… Но – это единственный вариант.

– Я никуда не поеду.

– А я тебя и не спрашиваю. Заткнись на минуту – не могу номер вспомнить…

– А я говорю: плохая идея!

– Да, идея не фонтан, но… А, вот, кажется, это оно самое… Бубка?.. Гунн в пальто! Слушай внимательно. Бери все лекарства и инструменты – какие есть. Надо осколок из плеча достать. И – бегом из дома. Ты понял, нет?.. Нет, не шутка. Очень скоро тебя придут убивать. Вообще странно, что до сих пор еще не пришли: глянь в окно, никто там не прется?.. Да не шутка, я же сказал! Никуда не заезжай, особенно в клинику – они уже там. А, да: у тебя телефон «серый» или с магазина?.. С магазина? Ну и дурак. Выкинь его… Да затем, что слушать будут, если уже не слушают… Да, серьезно. Короче! Надо достать осколок из плеча. Глубоко сидит. Подумай, что тебе пригодится… Что значит – «куда»? Сам не догадался?.. Слушай, ты давай: включай мозги прямо сейчас, а то они тебе больше не понадобятся. Короче, дуй на ту поляну, где тебя чуть не закопали. Понял, нет?.. Ну вот, молодец. Доедешь до бетонки, тачку бросишь, дальше – пешком… Да, обязательно! За тобой может быть «хвост». Все, давай – удачи…

Пообщавшись с врачом, Разуваев деловито влил в меня еще полстакана водки, откинул спинку водительского сиденья, и мы убыли на север. Разуваев, естественно, рулил – я был совсем никакой.

Так… А, ну да: дорога – враги – в любой момент могут перехватить…

А страха не было. Ну совсем ни капельки. Как-то уже все глубоко безразлично было, буквально полнейшая апатия. Сами понимаете: за один вечер столько всего навалилось – иному и за всю жизнь испытать не доведется. Помнится, одна дилемма меня занимала: они нас «бэтээром» давить будут или с гранатомета пальнут? Или просто изрешетят из пулеметов? Мы же теперь в ранге «вооружен и очень опасен», так что разговаривать с нами никто не станет.

А потом я перестал париться и успокоился: какая разнится, как убьют? Мы обречены, и точка – а способ нашего умерщвления в данном случае особой роли не играет.

* * *

Помните, я сказал, что ехать в Черный Яр – чистейшей воды самоубийство? Я был не прав. За то время, что мы здесь свирепствовали, Разуваев изучил окрестности, как карту эрогенных зон любимой женщины, и прекрасно знал, куда – можно, а куда – даже и пытаться не стоит. То есть мы запросто объехали лесом три поста и по проселочной дороге вырулили прямиком к лаборатории ядерной физики. А оттуда до заветной полянки было рукой подать.

Бубка был не один: он притащил с собой Людвига Зверева. Это его лучший друг, вечно угашенный человек-цветок, живущий в мире разноцветных глюков.

Разуваева такое отклонение от первоначального плана вовсе не обрадовало. Зверствовать он не стал – сдержался, но в мягкой форме выразил недоумение:

– Слышь, доктор, ты совсем дебил?! Ты на хера приволок этого обдолбыша?

– Он тоже человек, – заступился за друга Бубка. – Что ж, теперь я, значит, в бега, а его пусть убивают?

– Вот его-то как раз никто бы не тронул, – пробурчал Разуваев. – Ты – завклиникой, идешь в первом списке. А он – никто. Про него даже и не вспомнят.

– Я пригожусь, – Людвиг был обдолбан в меру, ситуацию понимал, чувствовал себя виноватым. – Я тут столько нычек знаю – год можно прятаться…

А мне было по фигу, хоть Людвиг, хоть весь персонал клиники в полном составе – один черт. К тому моменту у меня вполне развилось лихорадочное состояние и все вокруг плавало в красной дымке.

– Ребята, вы или пристрелите меня, или достаньте уже эту дрянь – я больше не могу.

– Достанем, – пообещал Бубка, наскоро осмотрев нас с Разуваевым при свете фонарика. – Садитесь, я вас отвезу куда надо…

«Куда надо» оказалось каким-то древним бункером в глубине леса. Толстенные ржавые двери с винтовыми задвижками, сырость, грязь, воняет плесенью, никакого тебе электричества и даже намека на элементарные удобства, освещение – керосиновые лампы, от которых почему-то несет солярой…

Короче – полная антисанитария и замшелый архаизм. Был бы в себе – ни за что не позволил бы ковырять свою плоть в таких дрянных условиях.

– Он боль плохо переносит, – предупредил Разуваев. – Надо бы чем-нибудь ширнуть или водки влить побольше.

– Вот же скот, – вяло возмутился я. – Давай вставим тебе в рану железяку и даванем что есть мочи. И посмотрим, как хорошо ты переносишь боль.

– Может, поставим ему кубик? – заботливо предложил Людвиг, похлопав себя по карману куртки. – Враз отъедет.

– Что за варварство, – Бубка открыл свой баул и достал шприц. – У нас есть вполне стандартные средства анестезии. Так что оставьте свои экстремальные предложения для другого случая.

В общем, он ввел мне какой-то препарат, и я быстренько уехал из этого поганого бункера в мир Людвига Зверева, наполненный вечным счастьем и незыблемым покоем…

* * *

В книгах пишут обычно: «пробуждение было ужасным». Это когда героя где-то там отрубят, он плавает в прекрасном мире грез, потом очухался, пытается вспомнить, что с ним, глядь – а уже в плену. Или просто в каком-нибудь нехорошем месте.

В этом плане мне не повезло: никакого счастливого забытья не было. Я еще не успел толком обрести сознание, а уже все про себя знал: ранен, в розыске, в сыром схроне, в пиковой ситуации, и вообще, глубоко в ж…

Плечо саднило, но той тупой всепоглощающей боли, распирающей организм изнутри, уже не было. Икра тоже вела себя вполне прилично. Ага, уже хоть что-то положительное.

Открыл глаза, осмотрелся, принюхался: обстановка тоже несколько похорошела. Товарищи по несчастью прибрались, протопили печь, и пропала острая солярная вонь – наверное, кто-то прочистил воздуховод.

А еще в воздухе витал слабенький остаток аромата какой-то вкусной еды. Такое впечатление, что чего-то сварили и съели. Без меня.

– Суп из тушенки? – хрипло пробормотал я.

– Уже нету, – сообщил Разуваев. – Еще вчера съели. А тем, кто в отключке, есть не положено, так что извиняй, брат…

– Вчера?

– Ага. Считай, полсуток провалялся.

– Который час?

– Двенадцать двадцать пять. Пятое сентября.

– Жаль, телика нету. Глянуть бы хоть глазком, чего там… Дума сегодня должна Закон принимать…

– Газеты есть. Люда принес.

– Люда?

– Ну, Людвиг – Бубка его так зовет.

– Бубку, кстати, Игорем зовут.

– Я в курсе.

– Понял. А где они?

– Наверху, приемник слушают. Здесь не ловит.

– Пойдем пообщаемся – на предмет обстановки.

– Да я уже и так все знаю. Ты иди, я сейчас с мобилой разберусь – подойду…

Я полагал, что мы прячемся где-то в глухом лесу, но оказалось, что это не совсем так. То есть объект, на котором мы находились, точно был в лесу, а на внутренней территории в приятном изобилии росли молодые сосны, но назвать это местечко глухим язык не поворачивался.

Вот что я увидел: высоченный бетонный забор, убегающий куда-то в бесконечную даль хвойного моря, повсюду огромные ангары, корпуса цехов (или лабораторий – с ходу и не разберешь), многочисленные островки ржавеющего под открытым небом допотопного транспорта без колес и кузовов – и крайне неприятная для любого беглеца людская активность.

Неподалеку работает кран – таскает металлолом, по путям небольшой маневровый тепловоз толкает пару запечатанных вагонов, в сотне метров команда грузчиков волочет из склада в «ЗИЛ» какие-то ящики, рядом рабочие копают канаву, чуть подальше надсадно визжит пилорама…

Вот это мы спрятались!

Вход в убежище, как и полагается, был оформлен в обветшалой трансформаторной будке, в которой, сами понимаете, трансформаторами и не пахло. Ворота ближайшего ангара были распахнуты настежь: внутри стоял трофейный «Лендкрузер» и лежали штабеля свежих досок.

Возле ангара на лавочке сидели Игорь и Людвиг, слушали приемник и потребляли чипсы с квасом. Оба были в шлепанцах и шортах, волосы мокрые – видимо, недавно где-то искупались. Ну прямо-таки домашний идиллический пейзаж – иначе не скажешь. Только вот вид у пейзан несколько мрачноватый, какие-то они притихшие и хмурые.

Пообщались. Для начала эскулап довел медицинские итоги нашей вчерашней жизнедеятельности. У меня почти полный порядок: икра зашита правильно, рана незначительная, осколок из плеча извлекли. Да, Разуваев, оказывается, был на верном пути: единственно, следовало сделать надрез с противоположной стороны, а уже потом толкать. Теперь только руку на перевязь – и не беспокоить. А вот Разуваеву наложил три шва, ему нужно прямо сейчас лечь на живот и не вставать как можно дольше. Или хотя бы до минимума ограничить подвижность – иначе будет долго заживать и постоянно кровоточить.

– Ща все бросим и пойдем лежать и ограничивать, – пробурчал Разуваев, как раз вылезший из бункера. – Знаешь, есть такая народная примета: мертвые не потеют. Если мы тут будем валяться, очень скоро придут люди в масках и тогда уж точно ограничат подвижность – раз и навсегда. До минимума…

По ситуации.

Людвиг, как самый невостребованный в разыскном плане, смотался в город: разведал обстановку, взял кое-какие вещи и купил свежие газеты.

В самом городе тихо и спокойно. Однако камрады доложили, что на островах и по всей акватории водохранилища было какое-то движение. Всю ночь кого-то искали, в массовом порядке и с привлечением служебных животных.

– Ну скажи просто – с собаками!

– Просто – не могу, – покачал головой Людвиг. – Вам же как можно точнее надо, верно? Ну вот. Камрады, которые давали информацию, – интеллигентные люди, сказали про служебных животных. А я, дурак, не уточнил – как-то не придал этому значения…

– Да ладно тебе, это и в самом деле не важно! – Игорь нервно дернул плечиком. – Все они – служебные животные, что собаки, что менты или чекисты – без разницы…

– Тогда мы тоже – служебные животные, – тихо сказал Разуваев. – По крайней мере, были ими до сегодняшней ночи.

– Да я совсем не то имел в виду! – Игорь сконфузился. – Вы-то тут как раз совсем ни при чем…

В общем всю ночь в районе островов было движение, а с утра там же летали «вертушки» – часа два, не меньше.

В клинике – чужие. Людвиг сам туда не ходил – Разуваев запретил, – а пообщался с другими камрадами, которые в курсе всех клинических дел. Вломились ночью, арестовали всю дежурную смену, опечатали кабинеты, пациентов разогнали.

– Массированное наступление по всему фронту, – резюмировал Разуваев. – Думаю, в управлении было то же самое. Только разгонять никого не стали. И на островах, у «обеспеченцев» – аналогично.

– Да уж… Интересно, к чему тогда разыскная активность в тех краях?

– Значит, ушел кто-то, – Разуваев мрачно хмыкнул. – И – сто пудов – кто-то из моих. Других претендентов на побег там нету.

Я выразил опасение: а не перекинется ли поисковая активность с островов на сосновые боры с ангарами и кранами?

Людвиг сказал, что если и перекинется, то для полного охвата понадобится целая армия и масса времени. Потому что таких объектов тут – море, часть действующие, часть зарезервированные, все принадлежат разным КБ, на каждый нужно истребовать отдельный допуск, а это – целое дело. Полигон Черного Яра – обломок гигантского научно-технического потенциала СССР, сооружался с таким невиданным размахом, что и по сей день сами руководители без подробного списка не смогут разобраться, где, что и «под кем» функционирует или стоит на консервации. Кроме того, высокое начальство по ряду причин заинтересовано в том, чтобы даже на не представляющие интереса в плане госсекретов объекты не пускать посторонних. В общем все не так просто, как кажется на первый взгляд. Так что прочесать острова и окрестности – это одно, а проводить поисковую операцию разом на всей режимной территории – совсем другое. Да и потом: тех, кто свалил с островов, скоро наверняка поймают и поиски прекратятся.

– Ну, это мы еще посмотрим, – Разуваев задумчиво нахмурился и зачем-то покачал в руке мобильный телефон. – Если мои, ловить будут долго. И безуспешно. Но вот факт: нас с тобой тут точно искать не будут. Мы по всем оперативным эпизодам «укатили на юг»…

В связи с вышеизложенным у меня возник закономерный вопрос. Если это режимный объект – как нас сюда пустили?

– Ну я же сказал – буду полезен! – скромно напомнил о себе Людвиг. – Пока я с вами, вы здесь повсюду, как дома…

Оказывается, предки Людвига были какими-то там научными светилами, а его старший брат (тоже маститый ученый, в настоящий момент трудится где-то за бугром) имеет совместный бизнес с замдиректора тутошнего исследовательского центра. Да, кстати, все, что здесь движется в поле зрения, к науке никакого отношения не имеет (объект на консервации), а есть не что иное, как частный бизнес высокопоставленных сотрудников исследовательского центра. Этакая своеобразная офшорная зона, в которую нет доступа «конкретным ребятам», налоговым инспекторам, пожарным и прочему государеву люду.

– Неплохо устроились, – одобрил я. – Теперь понятно, что пускать сюда посторонних будут только в том случае, если все начальство поснимают. А что за бизнес у брата, если не секрет?

– Не секрет. Эксклюзивные сувенирные поделки для иностранцев. Вон в том ангаре мастерская. Материалы и менеджмент – замдиректора, клиенты, промоушн – брат, расходы пополам, прибыль – не знаю даже, как они там договариваются, короче, их дела.

– Понятно…

Потом я ознакомился с передовицами трех центральных газет и полюбовался на фоторяд. Не буду приводить полный текст – написано там было довольно много. Вкратце всю выглядело примерно следующим образом: великодушный и доверчивый Зубов – титан и глыба – пригрел на своей широкой груди страшное чудовище, которое в один прекрасный момент показало свою подлинную суть и сожрало своего благодетеля.

Якобы Зубову стало известно, что созданное им управление занимается ужасными вещами и вместо того, чтобы все подряд искоренять, полным ходом превращается в наркомафию номер один. Иначе говоря, в банду, не имеющую аналогов: с государственной поддержкой, правом беспошлинно валить конкурентов любого ранга, с собственными клиниками, которые легально распространяют запрещенные психоактивные вещества.

Зубов вызвал к себе руководство управления для выяснения отношений, высказал все, что думает, и таким образом совершил роковую ошибку. Это оборзевшее в конец руководство на критику отреагировало крайне болезненно: укокошило самого Зубова, предсовбеза, пару-тройку высших госчиновников, а с ними заодно всю охрану – и смылось в неизвестном направлении. Вот они, мерзавцы, смотрите, граждане, – страна должна знать своих врагов в лицо. За сведения о любом из этих типов: миллион рублей. Вооружены, очень опасны, ни в коем случае не пытаться задерживать самостоятельно, всем сотрудникам: при обнаружении – немедля открывать огонь на поражение. И на всю страницу семнадцать довольно крупных, но не очень отчетливых фото. Азаров, его замы, руководство управления и кое-кто из среднего звена. А именно: Собакин, Разуваев и ваш покорный слуга.

Особый цинизм тут был даже не в полном изврате ситуации – у нас легко переворачивают все с ног на голову, мы привыкшие…

А в том, что мы совершенно точно знали: все эти люди погибли.

Все, кроме меня и Разуваева.

– Это что ж получается… – потерянно пробормотал я. – Они же нас заочно приговорили…

– Да, получается, – подтвердил Разуваев. – И приговорили, и похоронили. То есть исполнять будут в любом случае. Без вариантов.

– Мужики… Простите меня! – со слезой в голосе выдал Игорь. – Я не хотел!

– Чего не хотел? – удивился Разуваев.

– Ну, насчет служебных животных… Это я не вас имел в виду!

– Заткнись, б…! – у меня вдруг комок подступил к горлу: доктор, конечно, потомственный интеллигент, чуткий и трепетный – переживает, что неосторожным сравнением оскорбил чувства товарищей по несчастью, но сейчас это совсем некстати. – Тебя вообще кто за язык тянет? Уже давно забыли про это!

– Мужики… Мужики, я все понимаю, – губы доктора предательски дрожали, лицо кривилось в плаксивой гримасе. – Я же знаю, как для вас это важно! Вы тут – день и ночь, не разгибаясь, не щадя живота своего… А они с вами – вот так…

И вот в этот момент, когда доктору осталось полвздоха до тяжких рыданий, я совершенно неожиданно для себя перехватил инициативу и рухнул в истерику.

– А-а-а-аааа, б…!!!

Бросился на Игоря, схватил за горло, повалил и, стукая головой оземь, стал хрипло орать:

– Заткнись, б…!!! Закрой свой е… рот, сука!!! Что ты об этом знаешь, интеллигент х…!!!

А тут же публика неподалеку: грузчики да землекопы. Не знаю, смотрели они или нет, мне в тот момент не до этого было, но Разуваев мудро оттащил меня от доктора и уволок в бункер.

Ну а в бункере, почуяв свободу, я уже разошелся вовсю. Опрокинул стол, раскидал табуретки, содрал со стены полку с железными кружками, повалил двухъярусную железную кровать: короче, рвал и швырял все, что попадалось под руку, истошно орал и все время выкрикивал идиотский вопрос:

– За что?! За что они с нами так?!

Вволю побуянив, рухнул в угол, обхватил голову и несколько минут сидел в таком положении, раскачиваясь как маятник и скрипя зубами, – пытался взять себя в руки.

Такого со мной раньше никогда не было. Это было ново и дико для меня. Вот это ты отчудил, старина Андрэ… Ей-богу – не ожидал.

Нет, понятно, что обида гложет сердце: ты к Родине – со всей душой и полным самозабвением, не щадя себя, а она к тебе, как и полагается: неподтертым задом. Но ведь это закономерно, разве не так, коллега? Так. Ты прекрасно знал, что у нас все устроено именно таким образом. Ну так к чему твое безобразное буйство, удод ты вафельный? Головка совсем отпуск взяла? Да нет… Просто свалилось все в одну кучу… Вот и сдали нервишки. Все, все – уже в норме. Больше не повторится. Хотелось бы, правда, выговориться, чтобы не держать на душе…

Разуваев работал нянькой – хотя было видно, что ему самому впору разреветься или начать крушить все подряд и палить от живота.

Крепкий мужик. Надежный. С таким хоть в пекло.

– Серый, я все понимаю… Мафия бессмертна и все такое… В нашей стране искони правят негодяи, и они сильны… И в этот раз тоже победили они – чудес-то ведь не бывает… Я понимаю… Но вот ты мне скажи… Вот скажи: эти люди, что пришли нас убивать… Они ведь такие же, как мы с тобой. Точно такие же «служебные животные». Скажешь, нет?

– Почему нет? Да, такие же, как и мы. Понятно, что короли сами не делают грязную работу – посылают валетов.

– Ага… Ну вот – и как они нас? А? Не понимают, что убивают таких же, как они сами?

– Андрюха, прекрати! К чему весь этот тупиковый базар?

– Не, я все понимаю… Но ты мне скажи – может, я чего-то не понимаю? Как так получается: эти скоты там наверху жируют… бабки меж собой пилят, страну натягивают во все скважины, травят, колют, спаивают, как хотят… А мы тут, внизу, друг друга мочим по их прихоти?!

– Тебе какая разница, кто тебя «мочит»? Не один ли хер: такой, как ты, или другой? Результат-то в итоге один, в любом случае!

– Нет, я хочу понять…

– Да х… тут понимать?! Вот мы торквеловских исполнили…

– Это были подонки. Однозначно. Аналогия – просто никакая.

– Ладно, хорошо. А вот полковника на полянке?

– Ну так он тоже был конченый гад – пробы ставить негде.

– Точно?

– Точнее некуда. Все факты свидетельствовали об этом.

– Факты… А у него, между прочим, дети сиротами остались.

– А не предавай! Живи по совести!

– «По совести»? Ну ты сказанул – прям как замполит… Вот эти спецы, что по нашу душу приходили: они тоже наверняка были уверены, что будут валить отъявленных подонков.

– С чего бы это вдруг? Агитация? Нереально. Сейчас не то время, чтобы можно было людям лапшу на уши вешать. Все грамотные, ящик смотрят, прессу читают, слушают радио, в Интернете лазят. Короче, понимают, что почем, сами делают выводы и верят только фактам.

– Фактам? Ну так вот тебе факты: особо опасная банда с госприкрытием, конкурентов всех подряд валят, прибрали к рукам наркоторговлю в целом районе, легализовали всю наркоту – построили свою клинику, в которой толкают изъятое ширево, как пирожки, честных сотрудников, что пытались противостоять, казнили с особой жестокостью. А теперь собираются через Думу протащить закон, чтобы сделать вот такую херню по всей стране. Нормально? А насчет фактов: если кто сомневается – вот вам полные данные, проверяйте, если хотите.

– Погоди…

– Чего – «погоди»?! Если проверять, выяснится, что все так и есть: эти факты подтвердятся. Да и проверять не надо, все так или иначе звучало в новостях и было в прессе. Ну и как: дрогнет рука у спеца Пети Псевдопопова или нет? Слушай, Серый…

– Ну?

– Вот ты только что сказал…

– Да, я понял. Не исключаю, что и нам кое-что недоговаривали про наших «объектов»…

– Не, я не про то… Насчет банды с госприкрытием…

– И что?

– Слушай… А не может быть такого, что мы с самого начала жестоко заблуждались…

– Не понял… Ты это о чем?

– Может, все на самом деле так и есть? То есть мы – банда с госприкрытием?

– Ну ты б…, сказанул! Ты че, Андрюха, совсем с горя е…ся?! Ты забыл, чем занимался последние три месяца?

– Да нет, я помню… Такого же опера, как я сам, с крыши пихнул, барыг колол и валил, их дурь сдавал в клинику, где ее потом легально толкал наш интеллигентный доктор…

– Андрюха, прекрати! Я думал – все, истерика кончилась.

– Прекратил. Только легче от этого не стало. Потому что теперь вся страна будет знать, что мы – банда под высочайшим патронажем. И все, что мы делали, будет подано именно так, как по твоему описанию для спеца Пети Псевдопопова. И никто ведь не узнает, чем мы тут реально занимались.

– Да и хрен с ними. Достаточно того, что мы с тобой это знаем. – Разуваев кивнул на дверь: – Они знают. Да и управление все вряд ли перебили – так что те, кто выжил, тоже знают.

– Не знаю, не знаю…

– Короче! Не забивай этим голову. Сейчас наша главная задача: выжить. Потом разберемся, кто чем и в какую сторону занимался…

* * *

Припадок правдоискания не прошел даром. У меня на плече разошлись швы.

– Давай продолжай в том же духе – и «людям в черном» ничего не достанется, – пробурчал Игорь, готовя к работе «походную операционную». – Абцесс – гангрена – ампутация. Это в минимуме. В стандарте: сепсис – летальный исход.

– Шить нормально надо было, – огрызнулся я. – Сам схалтурил, а теперь наезжает! Это что за швы такие – сразу разошлись?

– Я, между прочим, не хирург! – возмутился Игорь. – А зашил едва ли не образцово – вон, Люда подтвердит…

В общем, они меня перешили. Игорь работал, Людвиг ассистировал: он тоже медик, только малость недоученный. Короче, шарит – и не только в фармакологии.

Однако в этот раз мою плоть ковыряли под местной анестезией, где-то, видимо, недокололи, и было больно и муторно. А может, эти медмерзавцы меня таким образом наказали за буйство.

Ну и ладно, переживем. Бывало и похуже…

Сварили суп, как вчера, пообедали. Я хотел было заявить, что за вчерашний пропуск мне полагается двойная порция, но передумал. Почему-то совсем не было аппетита.

После обеда прилег подремать – не получилось. Спать совсем не хотелось. От нечего делать понаблюдал за товарищами по несчастью.

Игорь, судя по всему, морально мучился больше всех. С его лица запросто можно было лепить маску Скорби для сатанинского бала.

Я его понимаю. Интеллигент, из прекрасной семьи, можно сказать, местная элита. Было дело – упал на дно. Но ведь вытащили, воткнули в многообещающий проект, можно сказать, вдохнули новую жизнь в человека.

А теперь все рухнуло. Мне приходилось в жизни соприкасаться с аналогичными судьбами. Люди с тонкой душевной организацией – интеллигенты в полном смысле слова, – волею случая сумевшие выползти со дна ямы, в которую единожды скатились, повторное падение переносят особенно тяжело. Или – что чаще – не переносят вовсе. Просто сил не хватает.

Надо следить за парнем: в любой момент может вскрыться.

Людвигу, судя по всему, было все поровну. Он планово, по графику, «вставился» и завалился на лавке у ангара – вылавливать из соседних измерений разноцветные глюки.

Ну вот теперь и скажите мне, кому живется весело, вольготно на Руси?

По всей видимости, вот эта торчковая нирвана – заразная штука. Посмотрел я на Людвига, поразмышлял – как ему вообще… И на меня вдруг ни с того ни с сего навалилась полная прострация. Короче, тоже стало все поровну.

Странно… Попробовал вызвать в воображении распаленное похотью розовое чудо с торчащими сосками – никакого эффекта. Чудо с недоумением пожало плечами и нырнуло обратно в глубины зажатого в тиски обстоятельств либидо.

Да уж… Зачем жить, жрать и размножаться, если жизнь кончена? Списали, приговорили, похоронили – осталось лишь исполнить…

Разуваев, напротив, вел себя так, словно ему в потаенные недра организма вставили бодрого электрического кролика. Слонялся из угла в угол, возился с трофейными телефонами, зачем-то переставлял свою моченую карту в разные трубки.

Я вяло поинтересовался, зачем он это делает.

– Мои могут звонить. Ну, в смысле: если кто на воле остался…

Никто нам не звонил. Видимо, мы одни остались на воле.

От нечего делать я перечитал газеты. При первом прочтении не обратил внимания на одну деталь: в одном из материалов говорилось, что практически все сотрудники управления арестованы, в офисах идут обыски, создана специальная правительственная комиссия, которая уже вовсю ведет расследование деятельности нашей загадочной организации.

Ага… Значит, не всех убили. Вообще, глупо было бы полагать, что все управление разом выведут в расход. Больно много народу! Получается, прав Разуваев. Мы – не одни такие. Людей, которые знают, чем именно занималось управление, довольно много. То есть рано хоронить себя, и ну ее в задницу, эту негаданную прострацию. Есть смысл немного пожить и побороться…

В четыре пополудни собрались «на дело». С собой взяли Людвига – кто-то в городе обещал ему бланки спецпропусков на транспорт. Тут я сообразил: Игорь останется один, – и шепнул Разуваеву, что это чревато. Ну, то есть, надо бы подумать, как поделикатнее подойти к этой ситуации…

– Ты че, доктор, вскрываться, что ли, собрался?! – не раздумывая, рявкнул Разуваев.

– С чего ты взял?!

Ага, это вот так – поделикатнее?

– Короче! Если бы не твоя помощь: Андрюха бы уже сдох. Да и я, возможно, тоже. Ну – сам же говорил, септик и все такое прочее…

– Сепсис, – машинально поправил Игорь.

– Ну вот, я и говорю. Знаешь: никто тебя нянчить не будет. Хочешь вскрываться: твое личное дело. Но! Только после того, как нас с Андрюхой завалят. Мы воевать собираемся, ты понял, нет?

– Да я, в общем-то…

– Короче! Нам в любой момент может понадобится доктор. Ты понял, нет?!

– Да понял, я понял…

– Ну вот. Ты нам нужен. Так что вскрываться – равно как и вздергиваться, и топиться в ставке – не имеешь права. Мы, может, еще кого найдем, вдруг там тоже раненые.

– Да понял, понял – поезжайте спокойно. С чего, вообще, взяли…

– Все, давай не дури тут. Помни – кроме нас у тебя никого не осталось. Так что твоя главная задача: заботиться о нашем никчемном здоровье…

– Ну, Серый, ты просто невъ… дипломат! – заметил я, как только мы отъехали. – Деликатность прямо из всех щелей прет.

Страницы: «« ... 1213141516171819 »»

Читать бесплатно другие книги:

1920 год. Гражданская война близится к концу. Барон Врангель, окопавшийся в Крыму, постепенно теряет...
Весна 1921 года. Павел Кольцов возвращается в Москву после кровавых событий в Крыму, когда большевик...
Лейтенант Чердынцев прибыл для службы на западной границе Советского Союза 21 июня 1941 года. Конечн...
Датой рождения Сибирской военной флотилии принято считать 21 мая 1731 года. Тогда она была названа О...
Перед вами продолжение экскурсии по былому Петербургу. Используя в книге редкие фотографии из Центра...
27 женщин из разных частей света, незнакомых между собой, с разной судьбой. У них нет ничего общего,...