Пиранья против воров Бушков Александр

Глава четвертая

Охотник и дичь

Он по-прежнему стоял на площадке у приоткрытой двери, чутко, по-звериному прислушиваясь к тишине. Возможно ли сейчас абсолютно правильно – или хотя бы почти правильно – угадать, что задумали неведомые авторы?

Безусловно, не ограбление – тут все иначе... Компрометация? Зачем и кто? Чужая разведка? Слабо, слабо, дохлая версия... Кто, в конце концов, знал, что Светка именно в этом медвежьем углу побежит за пивом? Вариант чужой разведки гораздо более сочетается с миллионным городом Шантарском, предоставляющим неизмеримо больше возможностей в этом плане...

Некий недруг? Опять-таки вздор, версия вилами по воде писана. Все снова упирается в некую зыбкость происшедшего: ну кто мог предвидеть, что Светка вдруг...

Какой-то капкан, поставленный не конкретно на контр-адмирала Мазура, а и на некоего путника? Капкан, привязанный к конкретной географической точке, кропотливо продуманная ловушка – но точного адресата не имеющая. На кого бог пошлет...

Ну-ка, ну-ка... Выстраиваем с ходу версию: неведомые подонки хотели залучить в свои сети какого-нибудь богатенького Буратину, ибо именно такой и должен ехать в комфортабельном СВ в компании очаровательной блондинки. Погоня, труп... Теперь из денежного лоха можно безбоязненно и безболезненно выдоить приличную сумму, угрожая в случае отказа обвинить в убийстве...

Быть может, оттого и не спешат к дому машины с мигалками, что никто не торопится их вызывать? Обнаружив удостоверение на имя контр-адмирала, поняли, что лопухнулись – и благоразумно залегли на дно, выкинув документы в какую-нибудь урну... Почему бы и нет? Вот только что ждет Светку при таком повороте дел, и где она теперь? Только бы не...

Мысленно выругав себя, Мазур метнулся в квартиру, оторвал один из карманов и тщательно протер им рукоятку штык-ножа. На всякий случай. Эти ушлые ребятки могли, пока он валялся в насквозь бессознательном состоянии, наставить его отпечатков на оружии, сколько их поганой душеньке угодно...

Столь же усердно протерев замок, забрал сигареты и вышел из квартиры. Встал на площадке между третьим и четвертым этажами. Вот теперь все правоохранительные органы мира не смогли бы его связать с той квартирой и с трупом: да что вы, граждане начальники, я просто мимо проходил, пописать остановился...

А если у них есть «свидетели»? Если его пальчики нашлепаны в квартире где-то еще? Что ж, если так, то отыскать отпечатки невозможно, не говоря уж о том, чтобы их уничтожить...

Тишина. Полная тишина. Все сильнее верится, что поймать его возле трупа никто и не стремился, что не в этом задача и цель... В чем же тогда? Поди пойми...

Итак, ваши действия, адмирал?

Милиция? Представляю себе провинциальных пинкертонов... Нет, не стоит торопиться. Военная комендатура? Это гораздо реальнее, деревушка хотя и убога, хотя и охаяна некогда Чеховым, но все же носит гордое звание районного центра, а это подразумевает наличие военкомата, где непременно должен отыскаться хотя бы один человек, представляющий кое-какие хитрые отделы... Даже в наши безумные времена военная связь работает, в общем, исправно, не так уж трудно будет дозвониться до Шантарска – а там, слава богу, имеются некие серьезные конторы и, что важнее, служащие там люди прекрасно Мазура знают...

Искать Светку бесполезно. Тут вам не Голливуд. Только в голливудском фильме герой, пометавшись пяток минут по улицам незнакомой деревеньки, шестым чувством отыскал бы подвал, где злодеи держат белокурую героиню, связанную по рукам и ногам, усаженную на бочку с порохом, окруженную дрессированными каракуртами. В реальной жизни такие подвиги человеку не по плечу. Особенно если трезво и холодно напомнить себе, что нет ни малейшего следа, ничего, что хоть отдаленно напоминало бы след...

Итак? День будний, и до конца рабочего дня еще далеко. Ни оставаясь на месте, ни бестолково тычась наугад, Светке не поможешь – себе, между прочим, тоже... Так что следует без промедления двигаться выбранным курсом...

Он вернулся в квартиру. Торопливо затолкал в нагрудный карман свои разбросанные немудрящие пожитки. С сожалением покосился на лежавшую тут же кобуру с пистолетом, несомненно принадлежавшим покойному (похоже, тот и впрямь был милиционером: бушлат форменный на вешалке, жетон валяется, вон и фуражка...), – нет, не стоит усугублять и без того поганое свое положение. Пистолет ничем сейчас не поможет, а вот если попадешься с ним... Жетон – это гораздо полезнее, жетон можно было примитивно найти на улице, попробуйте доказать, что тут был умысел...

Без колебаний он сунул жетон себе в карман. Собрался уже уходить, но решил, ведомый привычкой, осмотреть тело еще раз. Без малейшей брезгливости – насмотрелись-с – перевернул коченеющий труп на спину. Тихонько присвистнул: ага, вот оно в чем дело...

Прямо напротив солнечного сплетения виднелась вторая ножевая рана – если нет в этом деле определенного опыта, если не приглядываться привычным глазом, то и не заметишь. Ну да, его еще ударили в солнечное сплетение каким-то узким лезвием, ничуть не напоминающим штык-нож. И этот удар, поспорить можно, как раз и был первым. А тесак в спину – это уже, несомненно, потом... И первого ножа нигде не видно. Попробуйте угадать с трех раз, чьи отпечатки на нем сейчас наличествуют? То-то и оно. Ни капли крови – разлилась внутри, конечно...

А это у нас что? Так-так-так...

Липовый алкаш, актер хренов, во многом наврал, тут и гадать нечего, но в чем-то не мог не придерживаться реальности. Будь этот Гоша или его сообщники пешком, ни за что не выгорело бы у них. Есть у покойничка машина, есть! Иначе зачем эта вот связка ключей?

Зажав ключи в ладони, Мазур решительно вышел из квартиры и сбежал вниз. Остановился у подъезда. Нигде, куда достигал взор, не маячили машины с мигалками, а также кто-либо, хоть отдаленно похожий на служителя закона при исполнении. Что подтверждает... Стоп, ничего еще это не подтверждает, полагать можно все, что угодно...

Будем думать. Вот эти гаражи, числом одиннадцать, принадлежат жителям пятиэтажек, несомненно – других поблизости попросту нет. Одиннадцать, многовато. Но в одном из них непременно должна отыскаться машина покойничка – ключи-то были у него в кармане, вряд ли он держит тачку где-то за километр отсюда. На колесах будет гораздо проще: пока пешком находишься, приставая к аборигенам с выяснениями насчет военкомата...

Воровато оглянувшись на дома, он подошел к первому же гаражу, попробовал ключи. Нет, не подходят. Второй... Третий... Никого пока что поблизости...

– Эй, мужик, а ты чего тут ищешь-то? – послышался за спиной незнакомый голос, пока скорее любопытный, чем встревоженный.

Мазур обернулся. Увидел разглядывавшего его аборигена, в трениках и майке, державшего пластиковое ведерко с мусором. И, не теряя ни секунды, не тушуясь, произнес небрежно:

– Да понимаешь, Гошину машину надо вывести, а я не знаю, который гараж. Я сам из РОВД, не сомневайся, земеля... – и он протянул недрогнувшую руку, демонстрируя мужичку жетон. – Ключи мы у него взяли, а который гараж, никто не знает...

Он зорко следил за реакцией собеседника, готовый при малейших тревожных признаках обездвижить его и быстренько покинуть район. Но тот, похоже, по провинциальной своей неискушенности ничего плохого не заподозрил, расплылся в понимающей улыбке:

– Ага, опять нажрался...

– Ну да, – сказал Мазур. – Привезти надо бычка, а никто в смене не знает, который гараж...

Версия была шита белейшими нитками: что же, сам «сослуживец» добирался сюда пешочком через всю деревню? Но абориген, судя по всему, то ли не владел дедуктивным методом, то ли не видел причин таковой применять. Он попросту махнул рукой:

– Вон тот, пятый. Весело вы там живете, мужики...

Отвернулся и продолжил путь к мусорному баку. Не теряя времени, Мазур подошел к указанному гаражу, в два счета отпер верхний замок, а потом столь же легко – нижний. Распахнул некрашеные ворота. Внутри стояла белая «шестерка», которую Мазур вмиг завел, выехал из гаража, тщательно прикрыл двери, вновь запер их на оба замка и сел за руль, нахально помахав возвращавшемуся в дом аборигену. Тот хмыкнул, вертя головой.

Мазур выжал сцепление, выехал на дорогу, притормозил, гадая, в каком направлении двинуться. Черт, и спросить не у кого... Вон кто-то в его направлении едет...

Не выключая мотора, поставив только рычаг на нейтралку, он вылез, оставив дверцу распахнутой – мало ли, подвоха сейчас следует ждать с любой стороны и от кого угодно... Присмотрелся к идущей в его сторону машине – нет, на милицейскую не похожа, простая белая «Волга», а за ней – синий высокий джип...

Он сделал шаг в сторону дороги, поднял руку. «Волга» мгновенно мигнула поворотником, прижалась к обочине. Джип проскочил мимо, остановился поодаль. За рулем «Волги» сидел плотный мужичок, по виду примерно ровесник Мазура, и никого с ним в машине больше не было.

– Не подскажете, как к военкомату проехать? – спросил Мазур нейтральным, непринужденным тоном.

Выключив зажигание, водитель с непроницаемым лицом вылез наружу – двигаясь медленно, уверенно. Остановился в двух шагах – высокий, с покатыми плечами борца и совершенно лысой головой (очень похоже, не от бритья, а от природы). В распахнутом вороте светлой летней рубашечки виднелась густо-синяя, обширная татуировка, верхушки церковных куполов. И на пальцах выколото с полдюжины загадочных знаков на манер перстней.

Угрозы от него вроде бы не исходило, наоборот, он скалился предельно дружелюбно, что к его словно вытесанной из дерева, не самой приятной физиономии не очень и подходило. Краем глаза Мазур отметил, что джип стоит на том же месте, едва слышно урча мотором.

Он не встревожился, но был начеку. Правда, сразу видно было, что при лысом нет никакого оружия...

– А вот интересно, зачем вам военкомат, Кирилл Степанович? – спросил могучий лысый мужик, кажется, с неподдельным интересом. – Ну чего вы там забыли? Пистолетик не стали забирать из хаты? Умно, умно...

– Ну, и что все это должно означать? – спросил Мазур почти мгновенно.

Он ни черта еще не понимал, но не требовалось семи пядей во лбу, чтобы понять: уж если первый случайный встречный знает его по имени-отчеству... То никакой это не случайный встречный.

Инициативу перехватить невозможно, непонятно, кто все это затеял и зачем – но растерянности не должно быть ни малейшей, и колебаний тоже...

– А черт его знает, что все это должно означать, – сказал лысый, улыбаясь со столь радостным и простецким видом, словно они с Мазуром были родными братьями, разлученными во младенчестве и до сего приятного момента. – Откуда ж я знаю, зачем вы ментенка ножиком зарезали в его собственной квартире? Мент, между нами говоря, был поганый, насквозь неправильный, жаднющий и почти неуправляемый, но это ж не повод... Хорошо еще, не оскудела землица бдительными обывателями – и ножик ваш со следами пальчиков прибрали, и запомнили вас глаз-алмазом...

– Где девушка? – спросил Мазур, не свода с него тяжелого взгляда.

– Неточны вы в терминах, Кирилл Степаныч, – сокрушенно сказал лысый. – Ну какая ж это девушка, ежели вы над ней так долго и вдумчиво работали во всех позициях?

– Не цепляйтесь к словам. Где?

– Я вам все скажу. С полным нашим удовольствием. Только вы уж сначала, господин адмирал, прочно себе в голову вбейте: не надо на меня бросаться и бить по хилому моему организму, идет? Никому вы этим нисколечко не поможете, напортите только. Нам с вами нужно потолковать серьезно и спокойно... Договорились?

– Допустим, – сказал Мазур. – Девушка где?

– А вот туда гляньте. – Лысый показал пальцем за его спину, сунул в рот два пальца и мастерски свистнул.

Мазур обернулся (краешком глаза, впрочем, бдительно фиксируя лысого на предмет возможных сюрпризов). Тонированное стекло задней дверцы поползло вниз, и внутри Мазур увидел Светку, зажатую меж двумя незнакомыми, плечистыми. На ее лице даже не успели появиться какие-то чувства и эмоции – лысый вновь свистнул Соловьем-разбойником, стекло проворно поползло вверх, закрыв от посторонних взглядов сидящих внутри, джип лихо развернулся на узкой немощеной дороге, промчался мимо, как болид и вскоре исчез из виду.

– Ну что, Кирилл Степаныч? – спросил лысый спокойно. – Давайте итоги подбивать? Дыра эта, деревушка задрипанная, для вас – самое неподходящее место. Поскольку вы здесь устукали ножичком мента со всеми вытекающими отсюда последствиями... И ножик есть с отпечатками, и свидетели, зрившие, как вы туда входили... Вы, конечно, человек серьезный, целый адмирал, и за спиной у вас кой-кто отыщется... но вы себе представьте, сколько времени утечет и сколько нервов спалится, прежде чем добьетесь хоть какой-то справедливости. Не говоря уж о том, что девочка ваша растворилась в неизвестной дали, где с ней могут сотворить все, что угодно, а вы и помешать не сможете... – Он смотрел грустно и выжидательно.

– Кто вы такой?

– Человек божий, обшит кожей, – сказал лысый. – Зовут меня, чтоб вы знали, Семен Петрович, а погоняло у меня – Котовский. Погоняло это, если выражаться неблагородно – попросту кликуха. Из-за этого вот. – Он непринужденно погладил лысину. – Смолоду волосья вылезли, вот и удостоился... Я не шпион, вы не бойтесь. Я по другой части... И со шпионами испокон веков не общался. Даже песня есть такая: «...совецкая малина врагу сказала „нет“...» Я, Кирилл Степаныч, из этой, говоря откровенно... из братвы. Слышали про такую прослойку российского общества?

– Доводилось, – сухо сказал Мазур.

– Ну, конечно, слухом земля полнится... Ну вот, господин адмирал... Вы не Зоя Космодемьянская, а я не гестапо, чтоб вас долго мучить... Некогда в игрушки играть. Я вам скажу кратко, то бишь без туза в рукаве... Хочет с вами в Шантарске поговорить один человек. Большой человек, авторитетный. Надобны вы ему, вот ведь какой расклад...

– Зачем?

– Мое дело – маленькое, – развел руками лысый с видом глубочайшего прискорбия. – Дисциплина, понимаете ли... Мое дело – вас в гости пригласить. А переговоры вести не уполномочены-с. Субординация. Только повторяю вам еще раз: никакие мы не иностранные шпиёны, сроду по этим статьям не хаживали. Вот по другим – что греха таить, хожено-перехожено... Маленький я человек, хоть и ростом большой. Мне было сказано: Котовский, езжай в глухомань, там сделай то-то и то-то, а потом пригласи адмирала в гости... Чтобы вы там и побеседовали о больших делах с большим человеком. Я вам, честное слово, излагаю все так, как оно и обстоит. Вы военный, понимать должны...

– А если...

– Ой! – поморщился Котовский. – Ну не делайте вы в мою сторону столь угрожающих движений... Я понимаю, у вас это на автомате получается... но зачем же? Вы меня можете молотить хоть до завтрашнего дня, но ничего этим не добьетесь. Что я вам такого могу выдать? Где девушка? Я вам и так скажу: везут ее в город Шантарск, по неизвестному мне самому адресу. Тупичок... Я, правда, не знаю, куда ее намерены на постой определить. Мы люди не бедные, хватает недвижимости, разбросанной там и сям... В милицию меня, грешного, сдадите? А с каким, позвольте спросить, обвинением? Машины с девочкой и след простыл. Да и вцепятся они в первую очередь в вас – тут и покойничек, и ножичек, и свидетели... Давайте без глупостей, ладно? Вы – человек, по слухам, чертовски серьезный, так уж дурочку не порите... Давайте, как взрослые люди, без щенячьей суеты...

– Давайте, – сказал Мазур угрюмо.

У этого типа не было никакого оружия, Мазур в сжатые сроки мог бы привести его в бессознательное состояние, и с тем же успехом убить. Но вот дальше-то что? Догонять на трофейной «Волге» неведомо в каком направлении канувший джип? Нет, лысый прав, на этой стадии любые силовые акции ничего не дадут...

Он умел мгновенно принимать решения и в ситуациях гораздо более головоломных. И потому, отвернувшись от собеседника, шагнул к «Волге», опустился на сиденье рядом с водительским. Думать, рассуждать и анализировать было пока что рано. Задача состояла из сплошных неизвестных...

«Волга» взяла с места чересчур уж ровно и приемисто. Кинув влево беглый взгляд, Мазур тут же понял причину: рычаг передач ничуть не походил на стандартный, коробка оказалась автоматической.

– Вот то-то, – перехватив его взгляд, сказал Котовский. – Папа у нас умный. Ни к чему народишко дразнить звероподобными «мерзюками», когда можно взять кузов от «волжанки» и напихать туда массу прибамбасов...

– Зачем я понадобился вашему Папе? – спросил Мазур спокойно.

– Сам расскажет, мы люди масенькие... Говорю же вам, субординация типа армейской...

– Интересно, – произнес Мазур задумчиво. – Люди вы, судя по всему, серьезные и опытные... Что же тогда играете в нехорошие игры с конторами? Она ж обидеться может, контора, за подобное обращение с ее адмиралами, разнести все вдребезги и пополам...

Котовский покосился на него и сказал тихо и серьезно, без тени прежнего паясничанья:

– Да понимаете ли, Кирилл Степаныч, бывают такие ситуации... Когда прижмет настолько, что всякое самосохранение отшибает напрочь...

Глава пятая

Нанимал хозяин батрака

Дорога до Шантарска, добрая сотня километров то посреди скучных степных раздолий, то посреди тайги, не заняла и часа. Один Аллах ведает, сколько у лысого накопилось за грешной душой грехов и недостатков, но одно несомненное достоинство у двойника легендарного командарма все же нашлось: он водил машину классно. В дороге они не разговаривали, но молчание напряженным отчего-то не казалось – скорее уж деловым. Мазур так до сих пор и не пытался хоть что-то прокачивать и анализировать. При столь скупой исходной информации углубляться в бесплодные теории и возведенные на песке версии не только глупо, но и вредно для дела. Он попытался лишь продумать, как они могли на него выйти, – но и тут бродил в потемках. Или в тумане. Одно ясно: их должны были вести еще из Питера. И задумано все как минимум не раньше того момента, когда они поднялись в поезд. Предполагать, что некто опознал Мазура в поезде и замыслил все там, на ходу, было бы форменным идиотством. Нет, следок тянулся из града Петрова, и никак иначе. Итак, братва... Мафия. Ну что же, случалось сталкиваться с мафией и в ее латиноамериканской, и в азиатской разновидности, после чего ряды таковой изрядно редели, и позади все горело, а впереди все разбегалось... Нет, теперь все иначе. Тогда его не держали на коротком поводке посредством заложника, вот ведь какая загвоздка...

– Ну что, господин морской адмирал? – спросил Котовский, чуть притормаживая близ поста ГИБДД. – Не хочешь подойти к тому вон щеглу в сером и пожаловаться, что лысый дядька забижает? Девку, мол, уволок, покойника подсунул...

Они уже ехали восточной окраиной Шантарска, которую Мазур смутно помнил по прошлым приездам.

– К чему паясничать? – сказал он хмуро. – Ты человек вроде бы серьезный...

– У каждого свой пунктик, – беззлобно ответил лысый. – Жизнь у меня была тяжелая, большей частью без всякого юмора, вот и тянет позубоскалить, пока сверху не каплет, а снизу не припекает... А ты всегда такой молчун?

Мазур усмехнулся:

– Ты же сам сказал, что твой номер – девятый, и о делах будет толковать Папа... Что же мне с тобой воду в ступе толочь?

– Эй, ты это брось! – Котовский, при всей своей толстокожести, был задет. – Я тебе, чтоб ты знал, не шестерка. Просто у меня сейчас, учено выражаясь, полномочий нет.

– Вот я и говорю...

– Ты не танцуй, не танцуй, – поморщился лысый. – И со мной не ссорься. Нам еще вместе работать, так что не обостряй...

– Интересно, – сказал Мазур, на сей раз без тени задиристости. – Это над чем же нам вместе работать? Банк будем брать, или как?

Котовский расхохотался – искренне, самозабвенно.

– Господи ты боже мой, – сказал он наконец, смахнув несуществующую слезинку. – Ну и адмирал нынче пошел дремучий, будто в тайге произрастал на манер Маугли... Газеты нужно читать, Степаныч. Во-первых, банки грабит шелупонь, шпана начинающая, лишенная мудрого руководства. Мудрые люди банки нынче не грабят, а учреждают. Выгода такая, что и не сравнить со старомодными гоп-стопами... Во-вторых, банки ты грабить все равно не умеешь, а потому и нет резона такому спецу, как ты, незнакомое дело поручать.

– Интересно, – задумчиво сказал Мазур. – Спец, говоришь... А вы с твоим Папой меня ни с кем не путаете, часом? Может, вам кто-то другой был нужен, но в суматохе обознались?

– Тебя спутаешь... – проворчал Котовский, покосившись на него, такое впечатление, с уважением. – Такого вот штучного душегуба...

– Разговор становится еще интереснее, – сказал Мазур. – Вам что, понадобилось кого-то прикончить? В моем заведении калымить на стороне категорически не принято.

– А для собственного удовольствия поработать?

– Что-то не пойму я ваших намеков, дяденька. Я человек юный и неопытный...

– Целка нашлась, – проворчал лысый. – Мы с тобой, Степаныч, из того народа, у которого целка есть только в жопе, так что не строй ты из себя дурачка, слушать противно... Хочешь сказать, что никогда в жизни не случалось на стороне... ну, не калымить, но работать? Потому что жизнь так заставляла и карта так ложилась... В самом деле, не случалось?

Тон у него был уверенным и многозначительным. Ни малейшего оттенка зубоскальства. Поневоле хотелось верить: лысый и его таинственный шеф знали о Мазуре нечто такое, чего сторонним людям знать не полагалось. А ситуация таковая определялась коротким, емким и неприятным словцом: утечка... Вот только где и на каком уровне? Беда в том, что уровней немало...

– Так что же, я букву правильно угадал? – спросил Мазур. – Решили, что я вам кого-то пришью?

– Лексикончик у тебя не адмиральский...

– Я в адмиралах без году неделя, – сказал Мазур. – А допрежь того был человек простой, вроде тебя вот... Люблю называть вещи своими именами. Итак?

– Кто ж его знает... – пробурчал лысый. – Иногда жизнь наша так оборачивается, что никогда не знаешь, надо ли будет кого-то пришить...

– Философствуешь или виляешь?

– Все вместе, адмирал, все вместе...

Машина промчалась по плавно изгибавшейся дороге посреди леса, потом справа и слева мелькнули немногочисленные дома, потом начался крутой и извилистый спуск, а дорога сузилась так, что два автомобиля едва могли разъехаться, потом словно отдернули занавес – слева распахнулась обширная равнина, где среди зеленой тайги стояли кучками и по отдельности высокие особняки, большей частью из красного кирпича, а за ними текла широкая медленная Шантара, и на том берегу вздымались лесистые горы.

«Волга» повернула вправо, на гладкий асфальт.

– Ну вот и приехали, – сказал лысый удовлетворенно. – Это, чтоб ты знал, и есть наш маленький кремль...

Он повернул к высокому, длиннющему краснокирпичному забору, за которым, Мазур успел рассмотреть еще на спуске, стояло не менее десятка домов.

– А что же зубцов кремлевских не видно? – спросил он ехидно.

– Папе поначалу предлагали, – серьезно ответил Котовский. – Только он решил, что не стоит так дешево выпендриваться. Не в зубцах сила, и не в башенках с ходиками...

Слева над воротами Мазур сразу углядел телекамеру. Ворота уже распахивались – как стало ясно секундой позже, без всякого участия человеческих рук. Лысый повернул вправо, остановил машину у небольшого двухэтажного коттеджика, выключил мотор и пригласил:

– Прошу пожаловать, ваше степенство, господин адмирал...

Мазур вылез. Вокруг стояла тишина, имело место полное безлюдье – только по бетонированной дорожке вдоль стены прохаживался рослый молодой человек с овчаркой на поводке...

– Сюда, – показал Котовский на крыльцо.

В небольшой вестибюль выходили три совершенно одинаковых двери, кажется, из натурального дерева. Котовский похлопал по вычурной ручке ближайшей:

– Там ванная, помойся с дороги и накинь что-нибудь поприличнее, размерчик вроде бы твой. Старое бросай где попало, холуи подберут. Бритва, все остальное – на зеркале.

– А это обязательно? – хмуро спросил Мазур.

– Степаныч, ты к приличным людям в гости попал, – сказал лысый непререкаемым тоном. – Нужно выглядеть, как культурному человеку и полагается, а сейчас ты на бича похож...

За дверью и в самом деле оказалась ванная, большая, но без каких-то особых чудес техники. Бреясь перед овальным зеркалом, Мазур подумал, что один-единственный ответ он отыскал уже сейчас.

Иностранной разведкой тут и не пахнет. Даже при нынешнем российском бардаке трудно ожидать, что зарубежные супостаты совьют столь основательное шпионское гнездышко, раскинувшееся на добром десятке гектаров...

– Вот теперь другое дело, – одобрительно сказал лысый, терпеливо дожидавшийся в вестибюле. – В костюмчике, при галстуке, ботиночки со скрипом... Вполне соответствуешь. Пошли?

Они вышли из домика и направились по выложенной фигурной плиткой дорожке к самому большому особняку. Навстречу попался еще один плечистый молодой человек с оттопыренной полой пиджака – он прохаживался по параллельной дорожке, делая вид, будто и не заметил их вовсе.

– Безопасность на грани фантастики? – спросил Мазур.

– Жизнь заставляет. Завистливых людишек развелось столько, что и не протолкнуться, и каждый, паскуда, активно завидует.

Мазур приостановился и показал на далекий склон горы, густо поросший лесом:

– А во-он там у вас нет таких вот мальчиков или, скажем, минного поля?

– Да нет, – насторожился лысый. – А что?

– Садись, Вовочка, двойка, – с садистским сладострастием сказал Мазур. – Я вас поздравляю, ребята – позицию вы выбрали удобнейшую. Если на тех вон склонах засядут завистливые парнишки с охапкой гранатометов и некоторым навыком в обращении с военной техникой – вам тут будет примерно так же весело, как мышам во включенной духовке...

Лысый даже остановился, сбившись с уверенного шага:

– Ты это всерьез?

– Абсолютно, – сказал Мазур. – Всю свою сознательную жизнь тем на хлеб и зарабатывал, что прикидываю такие вот вещи...

– Нет, правда?

– Тьфу ты! – с досадой сказал Мазур. – Серьезный человек именно с этих склонов вас раскурочит, как бог черепаху. Гранатомет, хорошая снайперская винтовка... даже не обязательно снайперская. Если ты мне раздобудешь исправную винтовочку образца Первой мировой, берусь в два счета перещелкать всех этих ваших верзил, что павлинами по двору гуляют без всяких бронежилетов... Давай на спор, а?

– Иди ты... – проворчал лысый, инстинктивно отодвинувшись. – Кто ж знал... Строилось-то в свое время по простому принципу: чтобы подальше от большой дороги, чтоб стена повыше... – Он глянул на Мазура и дружелюбно осклабился. – Вот видишь, какой ты полезный. Не успел во двор зайти, как сказал свое веское слово... Не-ет, Папа правильный прикуп сделал...

Они вошли в вестибюль, где на диване напротив входа сидели очередные верзилы – ужасно похожая друг на друга парочка, при галстуках и оттопыренных пиджаках. Завидев Котовского, они проворно встали и едва ли не вытянулись в добросовестной попытке скопировать армейскую стойку «смирно» – но Мазур наметанным глазом кадрового военного определил, что эти двое армейские ряды своим присутствием вряд ли когда-нибудь украшали: есть масса нюансов, понимающему человеку бьющих в глаза мгновенно...

Котовский уверенно направился вверх по широкой лестнице. На третьем этаже предупредительно распахнул перед спутником дверь, и они оказались в самой что ни на есть настоящей приемной, где имелась целая батарея канцелярских причиндалов вроде факсов, компьютеров и еще каких-то устройств, а также красивенькая по-кукольному секретарша, встретившая их отработанной улыбкой.

– Ты посиди пока, – распорядился лысый, кивнув Мазуру на кресло, а сам, обменявшись с куклой взглядами, скрылся за второй дверью.

Мазур уселся. Белобрысая куколка снова занялась какими-то бумажками, не то чтобы игнорируя Мазура, но определенно относясь к нему как к неизбежной детали происходящего, когда отнюдь не полагается лезть с вопросами и вообще обращать внимание. Все в соответствии с классиками: если пришел человек, значит, так надо, а если не надо – мигнут кому другому, но не этой ляльке...

Появился Котовский, кивнул на дверь:

– Прошу пожаловать!

Сам он остался снаружи. Кабинет, выдержанный в темных тонах, был не таким уж большим, у стола, стоявшего перпендикулярно к хозяйскому, Мазур насчитал всего-то четыре стула. Не похоже, чтобы здесь проводили особенно многолюдные совещания.

Хозяин кабинета вежливо встал и непринужденным жестом показал на стул:

– Устраивайтесь, Кирилл Степанович, чувствуйте себя, как дома. – Он подошел к стене и открыл дверцу, за которой оказался бар с зеркальными стенками. – Я думаю, выпьете немножко? Коньяк – «Плиска» и «Хеннесси», виски – «Тичер», водка – «Столичная», вино – красное болгарское... Я ничего не пропустил?

Мазур медленно усаживался, чуткий и настороженный, как зверь лесной. Хозяин кабинета слишком уж хорошо знал его вкусы – какое, к черту, совпадение... Утечка, утечка и еще раз утечка, и не на уровне дежурного мичмана...

– Давайте «Плиску», – сказал он спокойно, придвигая к себе бронзовую массивную пепельницу, украшенную тремя обезьянками в классической композиции «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу».

Он в упор, не скрываясь, разглядывал хозяина. Примерно одних лет с Мазуром, в движениях практически спокоен, лицо то ли худое, то ли кажется таковым, лысины нет, шатен, глаза близко посаженные, светло-синие... Голову можно прозакладывать, что прежде они никогда не встречались. Не из слабых мужичок – в плане прежде всего отнюдь не физическом, хотя и мышцей крепок...

– Прошу. – Хозяин подал ему бокал. – Без всяких этих буржуйских содовых, конечно? Давайте знакомиться, Кирилл Степанович. Меня зовут Николай Фомич. Я здесь главный. Имею в виду не только эту симпатичную усадьбу, но и вообще, как бы это сказать... – Он сделал обеими руками плавный жест. – У властей есть свой главный, у милиции, у пожарных... и так далее. А я, знаете ли, в своей сфере... Пахан я здесь, простите за вульгарность. Сейчас употребляются разные другие словеса... но стоит ли зря воздух сотрясать? Смотрю я за этими краями. Вам пояснить?

– Да нет, – сказал Мазур. – Газетки почитываем. Можно ли будет осведомиться, как ваше уважаемое погоняло?

– Гвоздь, – с милой, светской улыбкой ответил хозяин без заминки. – Изволили слышать?

– Не приходилось как-то, простите великодушно.

– Ну, что поделать. У каждого своя тусовка... Я и сам не ожидал, что наши дорожки этаким вот образом пересекутся. – Он не вернулся на свое место, уселся на стул напротив Мазура. – Итак? Крепенько меня, грешного, возненавидели, а?