Чужие берега Бушков Александр

На эскадренном броненосце «Адмирал Фраст», справившись с нетрудной боевой задачей – расстрелять мощью главного калибра флотилию деревянных лоханок, – уже вовсю развлекались. Отдельные орудия без особой настойчивости и с неравномерными паузами обстреливали шлюпки – судя по всему, в целях тренировки наводчиков. Или на спор. Над верхней палубой иногда появлялись пороховые дымки – это, не иначе, гидернийские офицеры упражнялись в стрельбе из стрелкового оружия и заключали пари на бутылочку-другую вина.

– Вот вам всем и Граматар, – первым нарушил молчание Олес. – А вы еще гуапу боялись…

– Вы знаете гимн Гидернии? – зло переломил сучок о колено Пэвер. – Там есть такие строки:

Единственной, понимаете? Они считают Граматар своей землей, и все тут…

– И они никого не выпустят…

Словам Рошаля, как и всем словам, сказанным в этот день, аккомпанировал несмолкающий гул Феррунианской гряды. Горы трясло, с гор сходили снега – уже не отыщешь ни одной белой шапки. Горы покрывались вулканами – пробив твердь, яростно взлетали к небесам все новые и новые красно-черные фонтаны лавы. Ветер доносил остывший по дороге пепел и до залива, укрывая местность серым снегом, оседая на волосах, одежде, лицах; першило в горле, то и дело хотелось чихать.

– Они никого не выпустят, – повторил Рошаль.

– …Город Клаутэн располагался в пятнадцати кабелотах от места впадения реки Улак в Редернейский залив. Клаутэн был центром, столицей и единственным городом небольшого домена Клаустон. Домен Клаустон входил в сюзеренат доменов Тоурант. С наудера на куз через весь Тоурант тек широкий судоходный Улак, и все входящие в сюзеренство домены имели выход к реке. Только домен Клаустон добился от Тоура[16] привилегии избирать дожа, а не получать готового из столицы или иметь наследного. Сто лет назад тогдашний тоурантский король попробовал силой отобрать у Клаутэна привилегию, но наемники из Шадтага отстояли домен, а потом настолько вошли во вкус, что чуть было не захватили и весь Тоурант. Против шадтагцев объединились все пять доменов, в том числе и Клаустон, и только общими усилиями угомонили бравых вояк. После чего короли Тоуранта считали за благо Клаутэн не трогать. Отсюда пошло выражение «Зачесался палец? Пощекочи им клаутэнца – палец оттяпает, зато и щекотка пройдет»… Так, во всяком случае, об этом повествуется в «Военной истории Атара», – просвещал их на одном из привалов мастер Рошаль.

Тогда они могли думать, что знание о Клаутэне им для чего-то пригодится. Тогда они еще не знали, что увидят с утеса на берегу Редернейского залива.

С военно-уничтожительной точки зрения гидернийский броненосец поступал абсолютно верно. Вместо того чтобы гоняться по морю за отдельными флотилиями разных государств, он занял позицию у впадения реки Улак в залив и методично расстреливал все корабли. Кроме как по Улаку, тоурантские суда никак попасть в море не могли, значит, им не миновать и встречи с боевым кораблем военного флота Гидернии.

Рошаль и Пэвер не сомневались, что все гидернийские военно-морские силы рассредоточены вдоль побережья Атара и выполняют сейчас одинаковый приказ – расчищать место для Великой Гидернии на Граматаре. Расчищать еще задолго до всплытия Граматара.

И пока броненосец «Адмирал Фраст» не удостоверится, что ни один из тоурантских кораблей реку Улак покинуть не сможет, он никуда из залива не уйдет. Не уйдет, несмотря на начавшееся, непрекращающееся, набирающее силу землетрясение, несмотря на то, что осыпаются от встрясок берега залива. Когда станет совсем горячо в прибрежных водах, когда пойдут исполинские волны и закружат бездонные водовороты, броненосец в два счета уйдет с рейда, и не успеет капитан разжечь и выкурить трубку, как боевой гидернийский корабль будет дымить в безопасном открытом море.

О том, что «Адмирал Фраст» будет торчать в заливе до последнего, как раз и размышлял сейчас Сварог. В Клаутэн, как собирались, идти теперь без смысла. А куда прикажете идти? Да некуда. Идти точно некуда. Потому что началось. Как сказала Чуба-Ху, «смерть пришла». Она сказала об этом, когда, уже подходя к заливу, они увидели, как ползут с моря низкие смерчевые тучи, закручивающиеся в воронки, где-то внутри себя пронзаемые молниями. Скоро эти тучи нависнут черным потолком, и вот уж тогда наступит полная и безоговорочная Тьма. Совершенно очевидно, что никуда они не денутся до самой Тьмы. Время от времени из набухшего черным гноем неба пикировали к земле взвинченные конусы смерчей.

Дрожь под ногами становится сильней с каждой минутой. Бегут к побережью лесные пожары. Сегодня они вспыхивают повсеместно один за другим – после того, как взорвались извержениями горы и раскаленная лава хлынула по склонам. Идти некуда. Весь мир стал серым и невзрачным, как бетон. Не только от пепла, редкими хлопьями сыплющегося сверху, но и от пепла, несущегося в головокружительной вышине и обесцвечивающего своей пеленой чистую лазурь небосклона. Солнце превратилось в блеклое пятнышко и обреченно кивало им из зенита; казалось, это не тучи мчатся над головой, а светило стремится куда-то убежать, но никак не может сдвинуться с места. Бежать было некуда.

– Добраться до Крона мы не сможем, не успеем, – прервал затянувшееся молчание Гор Рошаль.

– Думаете, кронский флот нынче не кормит рыб? – покачал головой Пэвер.

– Флот Крона, равно как и Шадтага, сам располагает боевыми кораблями. Они не дадут всяким «адмиралам» делать с ними, что захочется.

– Зато наша потрепанная команда прямо позарез нужна Крону. Равно как и Шадтагу, – невесело ухмыльнулся Олес.

– А кому мы вообще нужны? – резонно спросил Пэвер.

Они обменивались репликами без выражения, не вкладывая в них ни капли эмоций. Как актеры провинциального театра перед пустым залом на сотом показе одного спектакля. Потому что все понимали: это самый последний спектакль. И на него никто не купил билеты…

– Ладно, отставить раскисать! – Сварог все обдумал и был готов к разговору. – Пока живы, не помрем. Взвейтесь, соколы, орлами. Не плачь, девчонка, пройдут дожди.

– Какая девчонка? – мрачно поинтересовался Рошаль.

– Это я так боевой дух поднимаю. Девчонок у нас, кстати, аж целых две, и обе вот-вот заплачут… – Он стряхнул с плеч пепел, который превратил его камзол в мундир с эполетами, и, прищурившись, посмотрел на «Адмирала Фраста». – А как вам, голуби мои, нравится этот пароход? В смысле – прибрать его в наши умелые руки?

– Не смешно, – мрачно заметил Гор Рошаль, кутаясь в свой балахон и глядя в море, как Наполеон со Святой Елены.

– А я и не шучу. Податься-то нам некуда. Впереди – океан до горизонта и даже дальше, позади – лава наступает, под ногами – тонущий материк, над головой – небо, в которое мы боле подняться не сумеем и с которого на нас вот-вот начнут сыпаться камни. Четвертое измерение, откуда можно было бы смыться в мой мир, – и то закрыто. Так что положение безвыходное во всех смыслах. Куда ни плюнь, везде погибель… Зато, обратите внимание, прямо перед нами – прекрасное, бронированное, вооруженное, быстроходное плавсредство. Аж плакать хочется, какое прекрасное. Ведь так и ждет, стервец, чтобы мы на него сели. И не пассажирами, а офицерским составом…

– Да вы очумели, мастер граф, уж простите за генеральскую резкость! – Пэвер сломал еще один сучок из тех, что подбирал под ногами. – Там одной команды три сотни человек. Это ж броненосец. А толщина бортов! А артиллерия, а пулеметы! С пращами и ножиками их будем захватывать?! Проще повеситься!

– Проще броситься с утеса, – предложил разгорячившемуся бывшему суб-генералу бывший десантный майор. Да, с уступа, на котором расположилась их компания, очень удобно расставаться с жизнью. Пролететь треть кабелота, славно шмякнуться о камни… – Только не хотите ли сначала дослушать меня? Я ж не призываю вас построить плот, воткнуть орясину заместо мачты, привязать к ней пиратский флаг и, горланя удалую песню, взять броненосец на примитивный абордаж. Этот дредноут, если, конечно, Атар вдруг не затонет раньше, проторчит в заливе до ночи. Плавать все умеют?

– Я не умею, – пробурчал Рошаль.

– Я плохо умею, – сказала Чуба-Ху. – И вообще я воды боюсь.

– Не страшно, что-нибудь придумаем. Так вот! Под покровом ночи крадемся… то есть тихо подплываем к этой бронированной галоше. Из лука, его изготовление я беру на себя, выпускаем стрелу, к которой привязаны канат и «кошка»…

– «Кошку» я знаю, как сделать! – перебил Олес. Наличие хоть какого-то плана и уверенный тон Сварога вывели князя из уныния, и он сразу же впал в состояние нетерпеливого возбуждения. – Из согнутых кинжалов!

– …Забираемся на корабль по канату, а дальше… ну а дальше – как сложится. Здесь ловить уж точно нечего… И, кстати, мастер Пэвер, мы не такие уж безоружные. Мой всем уже известный шаур, кое-какие способности из тех, что непросвещенный люд именует «колдовскими штучками», Чуба-Ху с ее стремительной и смертоносной второй ипостасью, Клади с ее отвлекающей на себя мужские глаза внешностью, мастер Олес с его цирковыми задатками и кровью великих строителей Старого города, мастер Рошаль с его аналитическими способностями и владением кинжалом и, наконец, вы, мастер Пэвер, с вашим полководческим прошлым.

Сломанная Пэвером ветка на этот раз хрустнула не столь громко.

– Да ладно вам! У нас в полку это называлось раздавать награды перед боем. А вахтенные, а часовые?.. Какой-то дохлый шанс, может быть, у нас и есть, но только до первого шума. Поднимается шум – и можно смело сигать за борт.

– Теперь я хотел бы послушать ваши планы, – скрестил Сварог руки на груди. – Для сравнения.

– Идти в Крон побережьем, – сразу же высказал предложение Рошаль. – Если у нас будет неделя…

– Какая неделя! – всплеснул руками Пэвер. – Не видите, что творится?!

– Никому сие не известно. Вдруг нам выпадет неделя. Например, по дороге в Крон нам может повезти и нас подберет какой-нибудь корабль.

– Какой дурак нас будет подбирать?! – воскликнул Олес.

– «Вдруг», «повезет», ну и план у вас, мастер Рошаль!

– А у вас, мастер Пэвер, простите, какой план?

– Я еще думаю, – ответил Пэвер и потянулся к следующему сучку.

– Что скажешь ты, Клади?

– Мне нечего сказать. – С тех пор как увидела побоище в заливе, Клади не произнесла ни слова и ни на кого не смотрела. Она не отрывала взгляда от горизонта. Даже сейчас.

– Чуба?

– Если вы действительно хотите взять меня с собой… – глаза женщины-волка горели такой надеждой, что становилось не по себе. Признаться, боязно становилось, – то я буду участвовать в любом плане, – твердо закончила она. – Я кому угодно сердце зубами вырву. Я доплыву и поднимусь по якорной цепи. Я обернусь и устрою этим тварям кровавую баню. Я…

– Штурмуем это ведро! Решено! – Олес расхаживал в опасной близости от осыпающегося края уступа. – За канатом можно сходить к людям на берег. Самим найти на берегу, наконец! Давайте, бойцы, давайте не сидеть сложа руки!.. Слушайте, а ведь у спасшихся на шлюпках могло сохраниться какое-никакое стрелковое оружие! Нам хотя бы арбалет! Не обязательно отнимать. Предлагаю купить. Разве этот перстень не стоит арбалета?

И князь принялся стаскивать с пальца печатку с ониксом в золотой оправе.

– Испытуемый, зачем им твой перстень, когда рушится мир, – и Пэвер сломал новый сучок…

От грохота заложило уши. Их подбросило. С деревьев посыпались сухие ветки. Олесу повезло, что он отошел от обрыва, потому что обрыв обвалился на два кайма от края. Земля уступа в момент покрылась паутиной трещин. Олес с вытаращенными глазами вытянул руку в сторону Феррунианской гряды и открыл рот, но ни слова вымолвить не смог.

– Перевал Ящера, – выдохнул Пэвер. – Двести рапанов мне в зад и против резьбы…

Перевала Ящера больше не было. На их глазах горные вершины неспешно, величественно оседали, словно сдувающийся надувной матрац, и встряхивали землю на сотни кабелотов вокруг. А снизу ядерным грибом вставала черная клубящаяся стена грунта, застилая погибающие горы. И зрелище это было таким завораживающим в своей медлительности, в своей глобальности, что взгляда было не оторвать.

– Уходим, спускаемся, а то грохнемся в залив вместе с утесом! – прервал Сварог любование катаклизмами.

Следовало поторопиться. Трещин в земле уступа все прибывало. Сварог, как и положено командиру, дожидался ухода из опасной зоны последнего бойца. Последним бойцом оказалась Клади – Сварог уже понял, что баронетта хочет пошушукаться с ним тет-а-тет. И он догадывался, о чем именно.

Они спускались по извилистой узкой тропе, отводя от лица ветви кустов, присыпанные пеплом, и все больше отставая от остальных.

– Откладывать разговор вроде бы уже некуда, – помог ей с началом Сварог. Она нервно закусила губу.

– Совсем некуда.

– Кто первый? Я со своими подозрениями или ты со своим признанием?

– Может быть, я со своим предложением?

Они остановились.

– Нет, – покачал он головой, – сперва исповедь души, отпущение грехов, а потом уже решим, куда путь держать: в ад, рай или чистилище. Я же все равно не смогу принять или отвергнуть твое предложение, не зная всей правды.

– А ты что-то знаешь?

– Догадываюсь… Ну, хорошо. Времени у нас на болтовню не так уж много. Совсем нет. Чтоб тебе было легче… – Он замолчал на миг, потом спросил в лоб: – Ведь ты – гидернийский шпион, да?

– Шпион! Фи, как грубо… – поморщилась она. И вздохнула, отводя от лица пряди волос. – Я, милый граф, свободный агент Отдела последнего рубежа безопасности государства Гидерния. Звучит напыщенно, а на нормальный язык это переводится так: работник по найму в конторе, которая занимается обеспечением безопасного Исхода для граждан Гидернии.

Сказала она это столь просто и спокойно, что Сварог на миг даже растерялся. Он думал, что будут протесты, возмущение, оправдания или в лучшем случае – слезы, раскаяние, мольбы простить, а тут… Хотя где-то в глубине души он был почему-то рад, что девчонка признается так буднично…

…Она была уроженкой Бадры, и завербовали Клади три года назад, исключительно благодаря одной ее способности. Она не была колдуньей, но одним-единственным магическим даром обладала: она умела внушать, и это обстоятельство делало ее агентом весьма и весьма полезным. Она могла внушить кому угодно что угодно – например, могла довести до самоубийства, продать родную мать, могла влюбить в себя… Так и произошло в случае с бароном Таго: на каком-то празднике во дворце князя Саутара он неожиданно воспылал к юной незнакомой красавице чувствами – надо заметить, исключительно отцовскими, – удочерил ее и поселил в своем замке. Потому что два года назад гидернийская разведка выяснила, что в библиотеке замка спрятана знаменитая Бумага Ваграна, которая еще больше увеличит шансы островного флота добраться до Граматара первым. Бумага, которую, оказывается, уже много лет тайком разыскивает в этой самой библиотеке некий никому не известный архивариус. И Клади была спешно внедрена. К сожалению, замок Таго находился под магической защитой, внутри охранного круга никакое колдовство не действовало, как выглядит пресловутая карта, она не знала, поэтому оставалось только терпеливо ждать, пока мэтр сам отыщет Бумагу и вместе с ней покинет замок, а уж за его пределами Клади найдет способ убедить его отдать карту ей. Дальше все просто: она включает передатчик, дает сигнал о том, что карта у нее, ее вместе с картой вывозят по реке в резидентуру, а оттуда – быстроходным катером в Гидернию, где ждет не дождется солидный гонорар… Одна беда: никто из ее хозяев не догадывался, что мэтр окажется слугой Темного. И никто не мог предположить, что в дело вступит неожиданный фактор – пришелец из другого мира, который с ходу и, правду сказать, непреднамеренно поломает все планы операции. Когда Клади увидела на столе у Сварога книгу из библиотеки и поняла, что, возможно, это и есть Бумага Ваграна (иначе почему столь стремительно бежал граф-любовник из еще теплой постели!), она, признаться, решила, что ее обошли: карта попала в чужие руки. В чем мать родила Клади бросилась к себе, оделась, схватила передатчик… и только тогда опомнилась. Книга сама по себе еще ничего не значила, а граф Гэйр, ну хоть убейте, никак не производил впечатления агента – уж в таких делах она разбиралась. И ведь книга осталась на столе… Клади вернулась за ней в комнату – и тут в окно вломилось нечто. На замок напали «черные монахи»-аграверты. Ни забрать книгу, ни послать сигнал она не успела… И все дальнейшие события вышли из-под ее контроля. Когда Клади поняла, что Бумага Ваграна погибла в пожаре, она, к стыду своему, запаниковала. У нее был только один резервный канал связи: незнакомый ей резидент в «Дырявой бочке». Однако кто-то прервал и эту, последнюю связь со своими. И ей ничего не оставалось, кроме как покориться ходу вещей и просто выжидать момента, когда она сможет связаться с резидентурой… А потом Бумага вдруг всплыла у графа Сварога, потом – о чудо! – вообще перекочевала случайно к ней в руки. Клади, конечно, могла бежать из камеры во дворце Саутара, но не стала этого делать: куда заманчивее прибыть в Гидернию на украденном дирижабле, да еще привезти с собой начальника тайной полиции Гаэтаро, да еще новоиспеченного князя, да еще обладающего удивительными способностями пришельца из другого мира – вот это был бы триумф! Легким мысленным посылом Клади приказала Рошалю взять курс прямиком на Гидернию. И отдала карту Сварогу – потому что чувствовала, что граф начинает ее в чем-то подозревать и необходимо было оправдаться. И, если б не авария, они скоро вошли бы, выражаясь языком другого мира, в воздушное пространство островного государства. Вот и все, собственно…

Клади не врала – если только, чертовка, не умела внушать и магическому детектору лжи Сварога, будто говорит правду. Если только не обманула детектор, паршивка, как уже случалось однажды: «Кто там был?» – «Я не знаю, как его зовут…» И ведь действительно не знала, ведьма зеленоглазая!.. Однако думать, что она опять врет, означало последний шаг к паранойе…

– И как ты меня вычислил? – спросила она после паузы, внимательно наблюдая за лицом Сварога. В глазах ее прыгали веселые зеленые черти.

Сварог, прикладывая неимоверные усилия, чтобы лицо оставалось спокойным, прикурил уже третью сигарету и ровным голосом сказал, будто все так и должно происходить, будто они мирно обсуждают планы на выходные в уютном кабачке:

– Трудно сказать… По мелочам. Радиопередатчик, которого в отсталом Гаэдаро, да и в других странах, кроме Гидернии, просто не может быть, но который почему-то оказался в моей комнате. Где только что была ты. То, как ты рвалась назад, в замок, – не к отцу, пусть и приемному, а почему-то в библиотеку. Этот служака на заставе… «Дырявая бочка»… Много, в общем, чего…

– И что ты теперь будешь делать? – тихо спросила она.

Сварог пожал плечами. Действительно, а что теперь делать?

– Вот уж не знаю, – сказал он. – Наверное, отдам тебя под трибунал… Значит, там, ночью, в замке, ты внушила мне, что…

– Нет, – резко тряхнула она головой. – Нет, капитан, и тебе самому это прекрасно известно. Во-первых, защита замка гасила любую магию… кроме твоей. Не знаю, почему. Во-вторых, мое колдовство на тебя не действует. Опять же не знаю, почему. Может быть, потому что ты нездешний. Я попробовала однажды, когда мы встретились впервые – там, на лесной дороге, – и ничего не получилось. (Сварог вспомнил мурашки, пробежавшие по затылку, после драчки с молодым князем. Логично, черт возьми, логично…) А в-третьих… – Она посмотрела ему в глаза. – А в-третьих, капитан, я не стала бы таким образом затаскивать тебя в постель.

– А кстати, как же Олес? – спросил он, мысленно вздыхая с облегчением. – Почему ты не внушила ему, чтоб он к тебе не приставал?

– Там, в лесу, он был пьян, – поморщилась Клади. – А алкоголь каким-то образом нейтрализует внушение, понятия не имею, каким. Кстати, и суб-генерал по той же причине не «убедил» тебя, что, дескать, аппарат для путешествий по Тропе находится в Гидернии и только и ждет некоего графа Гэйра…

– Значит, аппарат существует?

– Ни малейшего представления. Но в Гидернии его точно нет. – И опять Сварог не смог отыскать в ее словах ложь. – А что касается Олеса… ну не хотела я гнать его. Не хотела, и все. – Она вдруг хитро улыбнулась. – Какая женщина будет против того, чтобы за ней ухлестывал наследник князя, даже если он ей совершенно безразличен? До недавних пор Олес вел себя вполне благопристойно, работать не мешал…

– Понятно. Значит, шпионские игры на свежем воздухе, отлично… Ну и зачем ты мне все это рассказала? – спросил Сварог и со злостью растер окурок каблуком. Нет, женщин ему не понять никогда, хоть убейся.

– А исповедь окончена?

– Если тебе больше нечего добавить…

– Я все сказала, ваша святость.

И она в притворном раскаянии склонила голову. Ну как на нее будешь сердиться? Да и за что, собственно?.. Сквозь сетку волос, упавшую на ее лицо, прострельнули озорные зеленые искры.

– Вы отпустите мне грехи?

– Да перестань ты, – устало сказал Сварог, отчего-то чувствуя себя дурак дураком. – Что ты от меня хочешь?

– У меня к вам, капитан, насквозь деловое предложение.

– Н-да? Нетрудно догадаться, что ты можешь предложить.

– Вот в этом, боюсь, ты ошибаешься. Ты ведь думаешь, я стану обещать золотые гидернийские горы, ничейные земли нового материка, соблазнять чинами и званиями. Не скрою, стала бы соблазнять чинами и званиями, если бы не постранствовала с тобой от переделки к переделке и не узнала тебя так хорошо. Вышла бы пустая трата слов. Ты бы благородно отказался бросить товарищей и подло удрать от них вместе с девицей и картой на броненосец. Или, может, я не права? Или ты согласишься к моей огромной радости?

– Права. Не соглашусь, к твоему глубокому огорчению. Так что ты можешь мне тогда предложить? Разве что-то остается?

– Представь себе… Видишь ли, мой милый граф, я не желаю больше быть никем. Рядовым агентом, которого привлекают к работе только из-за того, что она умеет внушать, угольком для чьей-то паровой машины. А таковой я и останусь, если вернусь к моим начальникам ни с чем. Без карты Ваграна и без вас. Еще и понизят, – она криво усмехнулась, – как не справившуюся с заданием. Пришла пора, мастер Сварог, игры на пограничной земле жизни и смерти. Или все, или ничего. Или Атар, или Граматар. Или, на худой конец, ваши Блуждающие Острова. Или мы с вами погибнем, или мы с вами будем командовать этим броненосцем. А там… Броненосец и Карта Ваграна… Это же какая силища! – Она мечтательно закатила глаза. – Мы бы могли такое… такое…

– Неужели тебя не пугает участие в ночном абордаже?

– Да я на него и не пойду, – отмахнулась Клади. – Дурацкий план. Вполне в твоем духе. По этому плану нас перережут, как курей. Зря я, что ли, гробила свою молодость за гидернийские интересы? Не забывай, что я агент тайной службы, а посему знаю кой-какие коды – и военно-морские, и особые. На броненосец можно послать сигнал – ну там световой или еще как… Флажками, например. Вызвать катер. Уж катер захватить всяко легче, чем сразу весь броненосец. Либо еще что-нибудь придумать. Понимаешь? И коды – это не единственное, что я знаю… – Она лукаво прищурилась. – Много чего я знаю и умею. Ну так как?

– Что – как?

Налетел порыв шквального ветра, поднявший тучи пепла, и раздался отдаленный дробный гул, будто вертолет взлетает, только значительно басовитее: до берега наконец докатилась ослабленная расстоянием ударная волна от рушащихся гор. Сразу же стемнело еще больше, земля заходила ходуном, и, чтобы удержаться на ногах, они ухватились друг за друга.

– Так ты принимаешь мое предложение?! – Клади приникла к нему и повысила голос, чтобы перекричать ветер.

– А ты сформулировала его?

– Хорошо, формулирую! Мы выбираем Граматар, ты и я! Плюс твои приятели! Включая Олеса… Видишь, на какие жертвы я согласна?

– А почему я должен верить тебе?

– А с чего мне сейчас лгать?

Ее волосы клубились на ветру, как языки пламени.

– Ну, чтобы заманить меня, всего такого доверчивого и подвоха не ожидающего, на корабль, а там уж твои навалятся всем скопом… Откуда я узнаю, какой сигнал ты на корабль пошлешь?

– Ты и сам не веришь, что говоришь! – Клади прищурилась от летящего ей в лицо пепла. – Ну проверь, вру я или нет. Ты же умеешь!

– Вроде не врешь…

– То-то. Ну, капитан, не разочаровывай меня! Где твоя решимость? Ты ведь, такое впечатление, сначала лезешь в пекло, а уж потом разбираешься, что к чему и как оттуда выбраться. Неужели абордаж проще и безопаснее моего плана?

– Эй, ну где вы там?! – донесся до них снизу едва слышный крик Пэвера. – Уснули, голубки? Утес вот-вот рухнет!

– В поселок, за канатами! – долетел радостный вопль молодого князя.

– Уже идем! – заорал Сварог и обнял Клади. – Уже спускаемся! Подождите!

– Ну же! – Клади топнула ножкой.

– Надо идти скорее!

– С места не сдвинусь, пока не скажешь «да»!

«Скажите „да“», – просил ночной посланник… Наверное, Сварог был неважным психологом. Наверное, он был слишком доверчив. Гаудин бы ни за что не поверил девчонке – не в его правилах верить, когда на карте стоит жизнь многих людей. И Гор Рошаль ни за что не поверил бы – не в его правилах верить вообще кому бы то ни было. И суб-генерал Пэвер вряд ли бы поверил. Про князя и говорить нечего… Ну и черт с ними со всеми.

– Да! – сказал он. И, схватив Клади в охапку, потащил вниз по тропе. – Да, ведьма ты зеленоглазая!