Игры судьбы (сборник) Кеслер Александр
«Я бы впал в анабиоз лет на триста, а уже после посмотрел что и как».
«Ты всегда был эгоистом, Чон, но судьба распорядилась таким образом, что мы оказались здесь и сейчас. Возможно, именно для того, чтобы помочь этим несчастным скорее преодолеть их дикость и взойти на более цивилизованный уровень. А ты предлагаешь самоустраниться».
«Помощь жителям чужих планет не входит в наши обязанности, Кен. И ты знаешь это не хуже меня».
«Но ситуация-то сложилась экстраординарная. В общем, поступай как знаешь, а я, раз уж оказался здесь, буду приспосабливаться».
«Да ладно тебе, – примирительно сказал Чон. – Куда я от тебя денусь, тем более ты – старший, а субординацию никто не отменял».
* * *
В тот момент, когда Егор решил блеснуть эрудицией и показать хозяевам, что тоже читал в своей жизни кое-какие умные книжки и даже что-то запомнил из прочитанного, он не рассчитывал, что его поступок приведет к таким непредсказуемым последствиям.
Как только он закончил цитировать Библию, с Евгением начали происходить странные вещи, очень даже напоминающие сердечный приступ. Бедняга хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, прижав руку к сердцу. Доктор-шаман вместо того, чтобы броситься на помощь другу, продолжал пялиться на Егора, как удав на кролика. Его гипноз возымел действие: все тело журналиста сковал столбняк и он не в силах был пошевелить ни одним пальцем, а потом начал плавно погружаться в забытье. Последнее, что он помнил, были слова, доносившиеся до его сознания словно бы из-за стены и непонятно кому адресованные: «Ты его не получишь, Чон. На этот раз ты выбрал кусок не по зубам…»
Очнулся Егор уже в подвале, подавленный и недоумевающий. И вот теперь он сидел на сыром ящике и размышлял. Виновным во всех неприятностях своих недругов он начал считать себя. Теперь он твердо знал, что его желания, или, вернее сказать, недоброжелательства было достаточно для того, что случалось со всеми ними. Это было как приказ, отданный им кому-то свыше – какому-то ангелу-хранителю, незримому, но могущественному. И еще он знал, что этот защитник пытался убить фермера, и что теперь у него, Егора, этой защиты больше нет.
Его сознание отказывалось смиряться с такой мистической действительностью, но он был уверен, что все это – правда.
Но его дар на сей раз подвел – видимо, шаман оказался совсем непрост и понял что к чему. Теперь Егору оставалось только гадать, какую казнь ему уготовили: распятие, четвертование или сожжение на костре?..
* * *
Не спалось этой ночью не только Егору, но и Хонку. Он сидел у постели Евгения, которому все еще было худо, и вспоминал детство. Вспоминал, как дед учил его распознавать следы зверя в тайге, собирать коренья и травы, объясняя, какими лечебными свойствами они обладают. Почему-то вспомнилась легенда о двух братьях, которую он тоже слышал от деда.
Оба они были смелыми и удачливыми охотниками, жившими обособленно от всех, и полюбили одну и ту же девушку из таежного селения. Ни один из братьев не желал уступать другому. Тогда старший, более мудрый, рассудил так: пускай девушка сама выберет себе мужа. Младший брат согласился с таким предложением. Когда же выбор девушки пал на старшего брата, младшего обуяли обида и злость. Они съедали охотника и разрастались в его душе с каждым днем. И вот однажды младший убил на охоте своего родного брата, надеясь, что теперь красавица достанется ему. Но дух убитого брата не мог смириться с коварством и несправедливостью. Он вселился в шамана и тот узнал обо всем. На совете старейшин младшего брата приговорили к позорной смерти, после которой его душе никогда не смогла бы попасть в царство вечной охоты, куда переселялись души умерших охотников. Его отвели в тайгу, привязали к дереву и оставили на съедение диким зверям. А его несчастной душе, которую не приняли в царство вечной охоты, суждено было отныне вечно скитаться по свету.
Иногда она находит подобных младшему брату – надменных и самолюбивых людей и вселяется в них. Из-за этого нет покоя и душе старшего брата, которая вынуждена скитаться по миру в поисках души своего убийцы, защищая от нее невинных людей. И нет конца этой многовековой вражде, и нет конца гонению грешной души убийцы…
* * *
Егор не удивился, когда к нему в подвал пришел Хонк. «Похоже, что фермер уже беседует с Богом, – уныло подумал он. – Сейчас и мне придет конец…». А вот удивился Егор, причем весьма, когда ему возвратили диктофон и портфель, да еще любезно предложили подвезти до станции. Все еще не веря в свое чудесное освобождение, Егор поблагодарил Хонка и, поспешно попрощавшись, быстрым шагом пошел прочь.
Уточнять какие-то подробности вчерашних событий Егору не хотелось. Что-то сломалось в нем после проведенной в подвале ночи. Слишком много всего свалилось на его голову. Необходимо было время, чтобы улеглось душевное смятение, чтобы разум снова мог воспринимать осмысленно странные события как вчерашнего дня, так и прожитых лет.
* * *
– Где наш гость, Хонк?
– Уехал домой, Женя. Я подумал, что ему здесь нечего делать. – Хонк помолчал и спросил: – Помнишь легенду о двух братьях?
– Ты хочешь сказать, что душа младшего жила в нем?
– Не нужно трактовать сказки так буквально, – улыбнулся Хонк. – Эта легенда всего лишь напоминание людям о том, что борьба добра и зла бесконечна. А каждый из нас, сознательно или неосознанно, своей жизнью делает выбор в пользу одной из этих сторон. Ты с этим журналистом, как те два брата.
Хонк не стал подтверждать догадку Евгения, что тот действительно повстречался с духом младшего брата, который жил в журналисте на благодатной почве надменности, гордыни, высокомерия, самолюбия и своенравности. И сделал он это не потому, что такой рассказ выглядел бы нелепым, а потому что и сам этого не знал. Последнее, что Хонк помнил, было то, как он пытался усыпить журналиста, от которого внезапно повеяло каким-то могучим злом. Потом кто-то вроде бы вторгся в сознание Хонка и отключил его. Он не слышал разговора Чона и Кена, которые выясняли свои давнишние разногласия, заняв для удобства сознания его и Егора. Чон старался доказать, что люди – это скопище жадности, зависти, зла, а Кен по-прежнему стремился переубедить его в обратном. Хонк не мог этого слышать, как не мог объяснить, откуда он знает, чем болен тот или иной человек и как его нужно лечить. Когда пришел к нему этот дар, он не помнил.
Может, тогда, когда дед водил его незадолго до своей смерти далеко в тайгу и показывал священное место, где, по преданию, с небес спустились два брата, а может, после смерти деда в Хонка переселились знания и мудрость старика. Он не знал этого так же, как и того, что священное место уже многие годы разыскивают ученые как место падения Тунгусского метеорита, хотя на самом деле это было место гибели космического корабля Чона и Кена.
Письма к незнакомке
Александре Хрусталь
посвящается
Они познакомились на одном из многочисленных интернет форумов и как-то сразу почувствовали взаимный интерес. Их переписка продолжалась больше года, хотя никто из них не вторгался в личную жизнь другого. Они даже не знали имен друг друга. Были только ники: Лола и Алекс, и мысли, облаченные в слова…
Здравствуй, Лола.
Наконец-то шумный мир за окнами окутало звездное покрывало ночи, и он плавно погрузился в царство сна. Всматриваясь в темноту, разбавленную мерцанием звезд на небосклоне и светом одиноких унылых фонарей, вслушиваясь в звуки ночного мира, представляю себе тихие улочки и дома спящего города, где прошла жизнь. И задумываюсь иногда о том, как она прошла. И не прошла ли стороной? Вспоминаются слова одной песни: «…а кто-то ведь сейчас не спит, а кто-то этот поезд ждет…». И додумываю: «А кто-то в нем едет, преисполненный самых светлых ожиданий, рассчитывая на то, что все у него сбудется и доедет он именно туда, куда собрался. А для кого-то, возможно, этот поезд уже ушел».
Ты, видимо, терзаешься вопросом, отчего я так настойчиво тебе пишу? Тут все просто. Я почувствовал, что ты – именно тот человек, который способен выслушать и понять, что уже не так мало. Судя по ответам, мои письма не вызывают у тебя отталкивающей реакции и негативных эмоций, а иной раз даже чем-то интересны.
Ты уж прости меня за откровенность, но бывают, знаешь ли, в жизни моменты, когда возникает желание выговориться. Вот только не всегда это получается, поскольку, как говаривал один киногерой – наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями. Изливать душу случайному знакомому в пивной не в моих правилах, а потому и приходится хранить что-то сокровенное внутри той самой души.
Знаешь, Лола, однажды я поймал себя на мысли, что мне всегда были интересны чьи-то – чужие истории. А с годами накопилось порядком и собственных. Может, поэтому и возникает порой глупое желание с кем-то ими поделиться. Только вот не силен я в этом деле, сознаюсь тебе честно. Потому и сомневаюсь, что получится это у меня хорошо. Ты уж прости за мой, далекий от совершенства, слог, но я все же рискну рассказать одну.
Когда-то давно – в годы своей юности я загадочным и непостижимым уму образом, научился чувствовать людей на расстоянии. Разумеется, ты можешь не поверить, поскольку звучит это неубедительно и даже абсурдно. Вот о том, как это случилось, я и хотел бы рассказать.
Думаю, участники тех событий не будут в обиде, поскольку порой мне кажется, что произошло все это не со мной или в какой-то иной жизни. В то время, я был эдаким двадцатилетним максималистом, верящим в справедливость, порядочность, честность и прочую идеалистическую чушь, которую с успехом выбила последующая – реальная жизнь. И если кто-то станет меня убеждать в том, что в жизни все обстоит не так плохо и все перечисленные добродетели имеют место в ней быть, то я не стану с ним спорить. Ведь если бы их не было, то жить было бы просто невыносимо. Вот только кто-то искренне в них верит, как в некие жизненные принципы, и даже старается им следовать, а кто-то руководствуется прямо противоположными убеждениями. Но сейчас речь не об этом.
То было замечательное и прекрасное время, и не потому, что вода была мокрее, а трава зеленее. Просто я был молод и влюблен в одну прелестную девушку, с которой вместе учился. Милую, симпатичную, отвечавшую мне взаимностью, но, как оказалось, совершенно безвольную. А может наоборот – слишком хорошо понимавшую, уже тогда, некоторые неписаные правила жизни, и умеющую правильно расставлять приоритеты.
Возможно, у нас с ней и могло бы все сложиться наилучшим образом, возможно, мы бы даже поженились, родили детей и были бы счастливы, но жизнь штука загадочная, непредсказуемая и полна неожиданностей.
Как выяснилось, ее родители не одобряли выбор дочери. Причина их отсутствия симпатии ко мне оказалась достаточно простой. Бедный студент (коим я был в те далекие времена) совершенно не вписывался в благополучную картину будущего их единственной любимой дочери. Более того, как выяснилось, в кругу этих людей было принято судьбу своих детей решать без учета их мнения. Однажды любимая поведала историю, от которой мне стало не по себе. Оказалось, ее заботливые родители, несмотря на наши планы, уже выбрали ей будущего мужа (в стиле «добрых» восточных традиций). Эта ситуация была настолько нелепой в конце двадцатого века, что походила на какую-то средневековую трагикомедию. Я был так этим потрясен, что решил внести коррективы в эти планы и стать «кузнецом своего счастья».
Теперь-то, годы спустя, я понимаю, что не имел никакого права осуждать этих людей. Ведь они по-своему искренне желали счастья своему ребенку, пусть даже не учитывая ее мнение, а руководствуясь собственными взглядами на жизнь. Но тогда…
В тот же вечер я пришел к моей избраннице с цветами и с твердым намерением просить ее руки. Увидев меня, она жутко запаниковала, а, узнав о моих планах, тут же утащила гулять.
Все это случилось за несколько дней до приезда в отпуск, назначенного в мужья молодого человека, жившего в другом городе. Время его прибытия неумолимо приближалось, и нервы у меня были напряжены до такой степени, что казалось еще чуть-чуть, и они лопнут, как перетянутые струны.
Я был в замешательстве и, откровенно говоря, не знал, как правильно поступить. Да и теперь не уверен, что сделал тогда все так, как нужно. Наверное, потому, что жутко боялся ее потерять, совершив какой-то необдуманный поступок, я вел себя несколько нерешительно. Но чем больше я думал обо всем происходящем и искал выход из этой нелепой ситуации, тем больше загонял себя в угол. Я понимал, что не имею права толкать ее на путь конфликта с родителями, который был неизбежен, пойди она против их воли. А так же боялся причинить ей боль и услышать некоторое время спустя, что из-за меня она разругалась с самыми близкими людьми. Я поклялся, что, если только она согласится быть со мной, то сделаю все возможное и невозможное для того, чтобы моя любимая никогда об этом не пожалела. А затем предложил своей избраннице самой выбирать, что для нее важнее. Разумеется, все это звучало несколько смешно и наивно. Что простой студент мог дать дочери человека, занимавшего высокий руководящий пост и соответствующее положение? Разумеется ничего, кроме своей любви. Скажу откровенно, что меня несколько сдерживало еще и то самое положение, поскольку совершенно не хотелось, чтобы окружающие видели во мне не того, кем я есть на самом деле, а родственника «того самого».
Вскоре любимая поведала мне о своем решении. Ее объяснение, что она не может пойти против воли родителей, следовало понимать не иначе, как нежеланием отказаться от жизни в мире благополучия и достатка, в котором ей было уютно и комфортно. Зачем, спрашивается, нужно было бросаться в неизвестность – навстречу трудностям и проблемам, которые были неизбежны, и терять все то, что она имела. А самое главное – ради чего? Какого-то безумного порыва?
Нужно ли говорить, что несколько дней, после этого, я жил как в кошмарном сне. Не мог ни есть, ни спать, курил одну за другой сигареты и чувствовал себя преданным и обманутым. В голове обнаженным нервом бился один и тот же риторический вопрос: «Как такое вообще может быть?»
Странное дело, но я не испытывал к ней ненависти. Присутствовала только тоскливая ноющая боль где-то внутри и обида на лживый мир, с его двойной моралью и негласным делением людей на касты. Несмотря ни на что, я продолжал ее любить, при том так сильно, как не смог полюбить после этого уже никого и никогда.
Определенного рода надлом психики или пережитый стресс (уж не знаю как правильно это назвать, но полагаю, что именно он) активировал во мне какие-то не совсем обычные способности. И однажды, я вдруг понял, что способен ощущать ее присутствие, даже не видя предмета моего обожания.
Помню, как вечером мы с другом гуляли в центре города, и уже собирались ехать домой. Но вдруг какая-то неведомая сила остановила меня, поскольку я был твердо уверен, что пройдет несколько минут, и я увижу свою любимую. И эта сила удерживала меня на месте до тех пор, пока вскоре она действительно не прошла мимо. Вот только она была, к сожалению, не одна. Я тенью преследовал их до подъезда. Потом целый час, сидя на лавочке, курил сигарету за сигаретой, поджидая его. Вероятно, мой удачливый соперник решил заглянуть к будущим родственникам на чай, благодаря чему у меня появилось достаточно времени, чтобы успокоиться, «перегореть» и уйти.
Такой вот выдался не самый удачный день жизни. Но, как говорится, нет худа без добра. Именно в тот день я получил от жизни поучительный урок.
Я искренне верил в то, что в мире существует что-то прекрасное, светлое и возвышенное: страстная, безумная, взаимная любовь, способная преодолевать любые преграды на своем пути и вдохновлять человека на смелые, отчаянные поступки. В тот день, я понял, что в реальной жизни, порой все обстоит иначе. Зачастую находится третья сторона медали, гораздо весомее всех наших идеалистических представлений об этой самой любви. Взвешенный и холодный расчет оказывается иногда более весомым аргументом, чем пылкие безрассудные чувства.
Какой-то несколько грустный получился у меня рассказ, ты уж прости, Лола. Не хотелось, чтобы у тебя сложилось превратное впечатление, будто я сетую на жизнь. На самом деле, она была не так плоха. И на своем жизненном пути я повстречал много интересных людей, в том числе немало красивых и умных женщин. С некоторыми из них у меня сложились теплые отношения, которые я поддерживал на протяжении долгих лет. Просто почему-то сегодня вспомнилась именно эта история? Может потому, что не повезло встретить среди всех тех умниц и красавиц ту – единственную, чье присутствие чувствуешь даже на расстоянии?..
Хочется надеяться, что я не очень утомил тебя своими воспоминаниями.
До свидания, Алекс.
Здравствуй, Лола.
Не стану тебя обманывать и разочаровывать, ты права. История, которую я рассказал в предыдущем письме, действительно имела продолжение. Как я уже упоминал раньше, жизнь – штука непредсказуемая, и иногда она подкидывает нам совершенно неожиданные сюрпризы.
Каким оно получилось это продолжение, мне трудно судить потому, что воспоминания о нем и сейчас вызывают в душе самые противоречивые эмоции. Но оно действительно было…
Через несколько дней, после тех событий, о которых я рассказывал, мне пришлось уехать на два месяца на практику, где я старался забыть о случившемся. Скажу откровенно, что это не очень получалось, поскольку память коварная штука. Она имеет обыкновение стирать все плохое, но то хорошее, что происходило с нами когда-то, хранит в себе до мельчайших подробностей. Я помнил запах ее волос, ее бездонные, как два озера голубые глаза, в которых тонул и растворялся без остатка. Помнил ее улыбку, ямки на щеках, жесты и мимику, когда она сердилась или радовалась. Я помнил тембр ее голоса, разные мелочи и еле уловимые детали, и еще много-много всего, что цепко врезалось в память, и хранится там – на каких-то пыльных полках до сих пор. Постепенно душевные раны ныли меньше, боль утихала, и жизнь стала входить в привычное русло.
Через два месяца практика закончилась, и я вернулся в свой родной город. Начались каникулы. Месяц август, по обыкновению, выдался в тот год жарким. По улицам сновали бронзовые и шоколадные от загара люди, спеша по своим делам. Дома и деревья, как и раньше, привычно стояли на своих местах. Мир не перевернулся, и никому не было никакого дела до того, что творилось в те дни у меня в душе.
Помню, как я стоял на площади у фонтана, наслаждаясь его прохладой, и тут совершенно неожиданно увидел ее – загорелую, счастливую и такую желанную. Она шла мне навстречу, а на ее устах сияла радостная улыбка, словно мы расстались только вчера, и не было всех тех разговоров о предстоящем замужестве. Обручального кольца не ее руке, вопреки моим ожиданиям, не оказалось. Мы поздоровались. Я вел себя несколько хамовато, выказывая всем своим видом и словами какую-то надменность, стараясь как-то изящно ее уколоть. Она стерпела мою выходку, а потом рассказала о том, как пошла против воли своих родителей и отказалась от предстоящего брака, и как они за это чуть не отправили ее в психушку. Мы помирились, и все стало как раньше.
Прошло еще два удивительных беззаботных года, наполненных любовью, взаимопониманием и мечтами о будущем. О нашем с ней будущем, казавшимся нам тогда уже чем-то вполне закономерным и даже неизбежным. За это время ее родители постепенно привыкли ко мне и смирились с моим существованием.
После окончания института, я уехал работать в другой город по распределению, а ей оставалось учиться еще год.
Однажды она приехала ко мне в гости, и мы провели два незабываемых дня. Разделив с нами ужин, мой сосед по комнате в общежитии оставил нас на всю ночь наедине, приютившись у кого-то из друзей.
А днем мы гуляли с ней в парке, кормили белок с рук, пили горячий шоколад в кафешке и мечтали о том, как она закончит учебу и переедет жить ко мне. Как мы будем строить с ней нашу будущую жизнь – вдали от ее заботливых родителей, без их опеки, заботы и связей. Именно такую, какой представляли ее мы сами.
А потом я проводил ее на вокзал…
Я стоял на шумном и галдящем перроне, она махала мне рукой из окна поезда, и я вдруг почувствовал, что в этот раз мы расстаемся с ней, теперь уже, навсегда. Внутри все неприятно сжалось, стало так тоскливо, что захотелось взвыть от горя, накатившегося беспросветной черной волной. В горле застрял давящий ком, я еле сдерживал слезы, понимая, что теряю ее, и ничего не могу сделать. Я не мог ни остановить, ни изменить закономерный ход наших жизней, которые на том вокзале разбегались в разные стороны.
Через месяц Родина выдала мне кирзовые сапоги и бесплатный билет до места службы, где я должен был исполнять свой священный долг в купе с почетной обязанностью, которых удостоился.
Для кого-то год пролетает как миг, а для кого-то день тянется словно вечность. Полтора года оказалось слишком долгим сроком и непреодолимым испытанием для нашей любви, поскольку уже через полгода она вышла замуж.
Иногда так бывает, Лола, что мы не властны над происходящим, хоть и предчувствуем то, что нас ожидает. Возможно потому, что каждому из нас заранее предначертан свой конкретный путь свыше. А все высказывания типа: «мы сами кузнецы своего счастья» – это всего лишь бравада, придуманная людьми для того, чтобы потешить собственное самолюбие. Почему-то мне кажется, что в жизни все обстоит именно так. Прости, что опять погрузил тебя в свои скучные воспоминания.
До свидания, Алекс.
Здравствуй, Лола.
Ты пишешь, что видимо, мы сами виноваты в том, что все так закончилось. Не стану с тобой спорить, поскольку единства во мнениях, кто является вершителем судеб: рок, фатум или мы сами, среди людей как не было, так и нет. Более того, сам частенько задумываюсь над этим вопросом, но однозначного ответа, увы, не нахожу. Иногда нам кажется, что мы сами приняли решение, без чьей либо подсказки, очертив, тем самым, дальнейшее течение жизненных событий. Но где гарантия, что принятие такого решения, не было пресловутым перстом судьбы?
Я вот думаю, дождись тогда вечером того парня, вполне вероятно, что мог бы и убить его. Злость во мне в тот вечер бурлила с неистовой силой, да и детство мое прошло, следует заметить, в неблагополучном районе. Это я к тому, что драться мне приходилось не раз, и определенный опыт и навык в этом деле имелся. И кто его знает, чем бы закончилась наша с ним встреча?
Читать бесплатно другие книги:
