Чужие зеркала Бушков Александр

– Я ПОНЯЛ, ПРИМ-ШТУРМАН. ТУТ НЕТ НИЧЕГО НЕПОНЯТНОГО. КРОМЕ ОДНОГО… КАК ВАМ УДАЛОСЬ?

– Это, душа моя, называется блеф, – нарочито неторопливо поднимаясь со стула, сказал Олес.

– Я ЗАПОМНЮ, ПРИМ-ШТУРМАН… ВЫ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВЫИГРАЛИ, И У МЕНЯ НЕТ ДОСТАТОЧНЫХ ОСНОВАНИЙ ЗАДЕРЖИВАТЬ ВАС…

Пожалуй, ни Сварог, ни кто-либо из его экипажа ни разу в жизни не бегал так быстро. Опомнились, лишь оказавшись снаружи, под лучами солнца, перевалившего зенит и теперь медленно сползающего к горизонту. Как, оказывается, хорошо, когда ни вони гнилого мяса, ни желтушного света пыльных ламп, ни давящей тяжести потолка и стен – зато есть день, орущие птички и весь Граматар под ногами…

С траурным скрежетом бункер сомкнулся и вновь превратился в единое целое.

– Кстати, я забыл тебе рассказать еще одно карточное правило, – тихо сообщил Олес базе. – Никогда не играй чужой колодой…

И дрожащей рукой сделал в сторону бетонного монолита неприличный жест. По лицу его градом катил пот – он только сейчас позволил напряжению вырваться наружу. Чуба молча обняла его.

– Князь… – шумно дыша, сказал Рошаль и ухватил наследника за рукав. Пожалуй, впервые за все время знакомства он назвал Олеса княжеским титулом. – Князь, вы знаете, как я относился к вашим увлечениям там, на Атаре… Но то, что вы сделали сейчас, для нас… Это, князь…

– Расслабьтесь, мастер Рошаль, – отмахнулся Олес, обеими руками вытер лицо и вдруг произнес с хамоватыми интонациями: – Раскидлать тинтаря на картинки у нас умел каждый вычок… Переводить, надеюсь, не надо?.. Да, между прочим! – Он повернулся к Сварогу: – А вы-то, капитан! Как вы-то могли сомневаться? Я ведь сдвинул последним.

Сварог недоуменно пожал плечами.

– Я же умею отличать правду от лжи. И когда ты сбросил все пять…

– Капитан, капитан… – вздохнул Олес и покачал головой. – Это же карты! Настоящий игрок сам обязан на время поверить, что у него на руках только брызги.

«М-магия, чтоб ей…»

– Клык и гикорат верни, а? – хмуро сказал Сварог.

– Спасибо, Олес, – вставила свое неласковое слово Кана. – Но не пора ли нам побыстрее отсюда…

Со стороны чащи-просеки донесся жалобный вой: давешние тарки учуяли вновь появившихся на поверхности земли людей.

– Вот ведь твари, – пробормотал Пэвер, – всех птиц распугали… Теперь нас можно отследить, как по флажкам…

– Это не они вспугнули птиц, – внезапно насторожилась Чуба. – Это люди. Я чую. Идут быстро… сюда…

Произносить догадку вслух не понадобилось, все и так понимали: кто-то уверенный в себе и крайне отважный – а может быть, упрямый и крайне отважный, а может быть, крайне глупый и капельку отважный – продирается сквозь чащу по их следам настолько торопливо, что поневоле распугивает местную крылатую живность. Явно не медлительные полувампиры. И хотя с каждым мигом загадочный похититель Ключа удалялся все дальше, прежде следовало вдумчиво изучить новых участников маршрута… Как говаривал старшина курсантской роты Андрей свет Васильевич со странной фамилией Стефанкив в становящемся все призрачней земном прошлом Станислава Сварога: «Поспих потрибен тилькы пры ловли гнид та ще пры упэрэжаючим термоядерним удари…»

Подчиняясь взмаху руки Сварога, отряд спешно покинул открытую площадку перед бетонным фурункулом форта и насколько возможно комфортно рассредоточился по периферийным кустам. Кому достался партер, а кому бельэтаж.

Ждать пришлось недолго. Из лесу, один за другим, то и дело оборачиваясь на далекий утробный вой тарков и плавно ставя ногу с носка на пятку, выступило четверо вжимающих головы в плечи бойцов. Изможденных, в изодранных риксах с наброшенными капюшонами, с какими-то малопонятными деревянными клюками наизготовку, но явственно готовых преследовать кого бы то ни было день и ночь. Цепочка, будто их тянул на поводке четко по следу невидимый пес, ступила на бетонный круг и приближалась к бункеру, грамотно разворачиваясь, обходя скелет сторонкой и беря форт в клещи. Не салажня. Что ж, тем хуже для них. Сварог почувствовал, как напряглась притаившаяся рядом Кана, дернулась было встать, но передумала.

К бункеру двигалась группа островитян, никаких сомнений.

– ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА РЕЗЕРВНУЮ БАЗУ ЛАР’АНТ, ГОСПОДА, – разнесся над площадкой не лишенный иронии мелодичный голос, естественно, вызвавший в рядах новоприбывших некоторое смятение. – ВСЕ СИСТЕМЫ БАЗЫ АКТИВИРОВАНЫ… – со скрытой и понятной, наверное, только засевшему в кустах отряду издевкой добавил голос. – Я НЕ МОГУ ИДЕНТИФИЦИРОВАТЬ ХАРАКТЕРИСТИКИ ВАШИХ ГОЛОСОВ И ПАРАМЕТРЫ ЛИЧНОСТНЫХ СЛЕПКОВ, ЭТИ ДАННЫЕ ОТСУТСТВУЮТ В СПИСКЕ ЛИЦ, ДОПУЩЕННЫХ К ПРОХОДУ НА БАЗУ. КТО ВЫ?

Предводитель что-то ответил – на таком расстоянии было не слышно, – и чертов компьютер приветливо доложил:

– НИКАК НЕТ, НИ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА НА ПРОТЯЖЕНИИ ПОСЛЕДНИХ ТЫСЯЧИ ВОСЬМИСОТ ЦАНГОВ. МОГУ ЛИ Я ПРЕДПОЛОЖИТЬ, ЧТО ВАМ НУЖЕН НЕКИЙ ОБЪЕКТ, ПРОХОДЯЩИЙ В РЕЕСТРЕ ПОД НОМЕРОМ ДВЕСТИ ТРИ ДРОБЬ БЭ И НАЗЫВАЕМЫЙ КЛЮЧОМ?

Воспоследовала некоторая суматоха в рядах преследователей.

– ТАК ТОЧНО, – прокатилось над бетонной площадкой, – НАЛИЧЕСТВУЕТ. ПРОШУ. ПОТОРОПИТЕСЬ. ДО НАСТУПЛЕНИЯ СЛЕДУЮЩЕГО БОЕВОГО ДЕЖУРСТВА ОСТАЛОСЬ СЕМЬ УРСОВ.

И бункер со скрипом стал разваливаться на две половины.

Никто из четверки не услышал скрывающейся за вежливостью угрозы. И после короткого, но бурного совещания все четверо, по одному, сторожко ступая и водя «клюками» по сторонам, стали спускаться вниз. Форт проглотил их, одного за другим, будто жадный до сладкого ребенок ириски. И сыто захлопнулся.

– Боюсь, что они не выиграют у базы даже в «два сердечка», – вздохнул Олес, встал в полный рост и отряхнул ладони. – А вы заметили, господа мои, что она уже научилась врать? Блефует… Хорошая машина, умная.

– Черт бы меня подрал, это еще кто такие? – Пэвер повернулся к Кане. – У них такая же одежка, как и у нас! Они что, оттуда – с Островов?

– Да… – сказала та бесцветным голосом, по-прежнему глядя на закрытый бункер.

– И откуда они взялись, позвольте полюбопытствовать?

– Понятия не имею!!! – Воительница вскочила на ноги. – Не знаю! Еще вопрос, и я…

– Да уж, народу на необитаемом материке, как я погляжу, побольше будет, чем в одной степной стране, где я когда-то служил… – сказал Сварог, вставая между ними и гася ссору в зародыше. – И главное, у них оружие, которым любезный Вало нас почему-то не снабдил. Почему бы это?..

Кана посмотрела в глаза Сварогу и отвернулась. Сварог ее мыслей понять не мог. То ли переживает, что отправила сородичей на верную смерть, то ли… Надо расспросить девку поконкретнее, да с пристрастием, да проверить на лживость – однако не сейчас.

– Ну ладно, проехали, – сказал Сварог. – Пусть земля им будет, и так далее. А нам пора Ключ догонять. В погоню, живо! Чуба, нужен твой звериный нюх.

Но Чуба уже и так была в зверином обличье. Прижав нос почти к земле, она повела отряд за собой. Строго на наудер. Есть след!

Тот, кого они преследовали, не проявлял большой любви забираться в самую чащобу, и в благодарность за это Сварог, в пылу погони, решил подарить ему легкую смерть. Конечно, когда догонит. А пока отряд двигался полубегом-полушагом, оскальзываясь на влажных морских камнях, обильно усыпавших окрестности. Тяжело откхекивающийся суб-генерал Пэвер опять молотил почву подошвами в хвосте и поневоле заставлял Сварога то и дело оглядываться. В общем, укатали сивку бриллиантовые дороги – холм, низинка, холм, низинка… Теперь уже сам отряд сопровождали всполошенные выкрики разлетающихся птиц, и эта демаскировка была очень не по душе Сварогу. Но ничего поделать с этим он не мог. Взбежав на очередной холм, гуап застыл как вкопанный. Догнавший Чубу Сварог сурово цыкнул на подтягивающееся воинство – чтоб заткнулись.

В этой низинке сохранилась лужа океанской воды размером с хоккейное поле, а в центре лужи возлежала огромная доисторическая тварь, по-театральному красиво освещенная багровым светом заходящего солнца. Косматый ихтиозавр или рептилеобразный мамонт. И хотя чудище источало разъедающую глаза вонь, оно не только не имело ни следов, ни склонности к разложению, но и пребывало в здравии – причем в добром. Ихтиомамонт дрых без задних ног прямо посередке лужи, и только вздымались от мерного дыхания шершавые бока, да ветерок ерошил сбившуюся в букли гриву.

– Полагаю, наш неизвестный друг по имени Гражданское Лицо специально выбрал дорогу мимо этой туши. Нас много – авось разбудим, – прошептал вроде как с укором, но и с долей профессионального уважения Рошаль.

Делать нечего. Тщательно осматривая почву прежде чем поставить ногу, чтоб, не дай бог, не задеть какой-нибудь гремучий камешек, невидимый в закатном свете, отряд вслед за Чуба-Ху обошел лужу по бережку. Один раз тварь заворочалась, возникшие волны дотянулись и облизали пыль с сапог путешественников. Отряд замер на полусогнутых, дожидаясь, когда восстановится зловонное, но сейчас ожидаемое сильней множества житейских радостей мерное дыхание твари.

И чем дальше бродяги отходили от, поэтически выражаясь, вкушающего сладкий сон чудовища, тем поневоле быстрей и шире становился шаг. И даже осунувшийся Пэвер семенил легкой трусцой без лишнего хрипа. Ландшафт потихоньку начал меняться, холмы зачастили настолько, что постепенно слились в единое каменистое плато. Джунгли, еще ранее превратившиеся в островки растительности, окончательно распались на отдельно стоящие, зато огромные, высотой и толщиной ствола похожие на вековечные дубы, деревья. Листва на деревьях имела голубоватый оттенок, отчего казалась прибитой пылью, а каждую ветку украшала гроздь красных пупырчатых плодов, пробовать на вкус которые почему-то никакого желания не возникало.

Чуба-Ху уже не бежала – мчалась, как гончая, настолько был свежим след. Но тут дорогу пересек глубокий пологий овраг, заросший частым молодняком. И от дерева к дереву вдоль всего оврага на разной высоте тянулись белые нити, толщиной в палец, натянутые, как провода, – кое-где одна-две, где-то веер из доброго десятка, а иногда и форменное макраме из пересекающихся, переплетающихся узоров…

Первым вслед за гуапом спустившийся по косогору Сварог размышлял недолго и занес клинок над ближайшей нитью.

– Я бы на вашем месте с этим не спешил, – окликнул Сварога появившийся на кромке оврага Пэвер. – Очень похоже, что это кворкас – я читал про него у Аураима…

– Кажется, это кворкас! – появившаяся рядом с Пэвером островитянка невольно попятилась, и это гораздо надежней удержало Сварога от необдуманного поступка, чем загадочные слова.

Сварог внимательней присмотрелся к белым проводам. Оказывается, они не только лежали или вились вокруг древесных ветвей. Довольно часто какая-нибудь нить пронзала стволы, а заодно и листву насквозь, будто их покалывали соответствующего размера иглой. И чем дольше приглядывался Сварог, тем сильнее увиденное напоминало ему паутину. Только позвольте спросить, каких размеров должен быть паук, сплетший эту сеть?..

– Эй, а кто это – кворкас? – донесся бодрый голос Олеса из-за склона холма.

– Вот только орать так не надо, – сказал Рошаль, мрачно оглядывая нити. – А то еще внимание привлечете, мастер князь…

– Не привлечем, кворкас глух как пень… – сказал Пэвер.

– Так чего вы боитесь?

– Мало кто может обвинить меня в трусости, мастер Рошаль, – выпятил грудь суб-генерал. – Но делать в сторону нашего капитана хоть один шаг у меня нет ни малейшего желания. Граф, лучше осторожненько возвращайтесь-ка. И Чубу позовите.

Чуба-Ху стояла каймах в пяти от Сварога и, высоко задрав волчью голову, неотрывно смотрела на нечто в гуще веток и нитей. Не убирая шпагу в ножны, Сварог направился к оборотню и положил левую руку ему на загривок. Сквозь ладонь передалось яростное возбуждение гуапа, и только потом Сварог разглядел в наступающих сумерках, куда был нацелен взгляд Чубы.

И тогда тот, кто висел, пронзенный белыми нитями в грудь, под ребра и в бедро заговорил:

– Уйдите, прошу вас, пока кворкас меня не видит. Дайте мне пожить еще немного, – еле слышно прошептал подвешенный человек, пристально ощупывающий графа взором колючих смоляных глазок.

Он, что характерно, тоже был одет пусть в изорванную, но несомненно риксу. Еще один с Островов, твою мать… Да что у них тут, вечер встреч, что ли?

– Имею честь видеть перед собой особу, не так давно побывавшую в тайнике из «жидкого камня»? – спросил Сварог, чутко отслеживая окрестности. Пока все было тихо. – Вы мне кое-что задолжали, мастер островитянин. И вообще, откуда вы взялись на мою голову?

– Лантис? – вдруг воскликнула Кана.

Подвешенный человек с трудом повернул голову, прищурившись, посмотрел на островитянку. Раздвинул в жалобной улыбке потрескавшиеся губы.

– А, Кана… Ты тоже здесь…

– Вы что, знакомы? – нахмурился Сварог. – А, ну да…

– Значит, хитрый Вало послал за Ключом не только меня… – Голос его слабел с каждой секундой. – Я так и подумал, когда понял, что меня преследуют… Уйдите… если в вас есть хоть капля страха или милосердия… Иначе тут же явится эта тварь… учует вибрацию…

– Ключ, – коротко бросил в лицо подвешенному Сварог, отметив краешком сознания, что тарки почему-то угомонились. Не иначе, увидели храпящую волосатую тушу и отступили…

– Возьми, если такой смелый… он у меня в поясном кошеле… – со злобой прохрипел пленник паутины, но тут же его с головой накрыла очередная волна страха: – Уйдите, я не могу вынуть Ключ и не пошевелить паутину… Вы победили в гонке, мастер Сварог… но не победили в борьбе за Ключ. Теперь он не достанется никому…

Конечно, можно было начать рубить с плеча и эти нити, и этого проныру. И будь Сварог на десяток лет моложе, наверное, так бы и поступил. Однако взгляды, брошенные им вправо-влево, подсказали, что больше в паутине нет ни одной, даже самой замухрыжной зверюшки. А из этого следует вывод, что непонятный кворкас действительно оперативно реагирует на вибрацию и частенько с дозором обходит владенья свои. Ладно, Ключ пока никуда не денется, есть время посоветоваться с верным воинством… Успокаивающе похлопав гуапа по загривку, Сварог выбрался из оврага. Чуба-Ху чуть отстала – она была уверена, что потерпела окончательное поражение, и не могла с этим смириться.

– Генерал, объясните, что это за гадость и с чем ее едят?

Кана не мигая смотрела на пронзенного нитями островитянина.

– Кворкас – он и есть кворкас. – Пэвер устало опустился на траву. – Принято считать, что он – обломок пришедшей черт знает откуда и в большинстве своем утерянной магии. (При последнем слове Сварог скоренько достал шаур.) Крохи информации сохранились только в трактате Аураима «О тварях вымерших и злонамеренных, нежитью не являвшихся…» Эта паутина, мастер капитан, призрачна, когда не касается ничего живого, ее можно рубить, жечь, грызть – это все равно, что рубить, жечь и грызть воздух… Но она обретает алмазную твердь, оказавшись внутри любого живого тела – будь то дерево, животное или человек. Только сам кворкас может безопасно скользить по выпущенным из собственного чрева нитям…

– Люди, которые создали эту магию, наверняка знали какой-то способ оставаться живыми… но знание сохранилось не полностью, – глухо добавила Кана. – Поэтому тот, кто нынче создаст кворкаса, в большинстве случаев обречен. Точнее, он сам, скорее всего, превратится в паука, как только умрет его порождение – в гигантского, бессмертного, вечно голодного, не слышащего, не видящего и не чувствующего ничего, кроме дрожания собственной паутины, паука…

– К чему этот пафос, подруга? – зевнул Олес. – Проще говоря, если кому-нибудь, осведомленному о древней магии, требуется раз и навсегда закрыть дорогу недругам и для этого не жалко даже собственной жизни, то на пути этих самых недругов возникает такая паутинка, по паутинке начинает бодренько семенить бессмертный кворкас, а окрестности очень скоро придут в запустение. И у недругов создателя кворкаса остается три варианта: повернуть назад, или обойти паутину, что есть здоровенный крюк, или же стать для кворкаса хлебом насущным.

– И какого приблизительно размера этот паучок? – поинтересовался Сварог. И пробормотал под нос: – Как только умрет его порождение…

– Точно никто не знает… – сказал Пэвер. – Но, судя, по паутине, мы все вместе взятые сгодимся ему разве что на легкую закуску. Правда, больше чем на пару каймов он не может удаляться от нити: теряет ориентацию.

– Павлины, говоришь… – хмыкнул Сварог. – Вечно голодный Кощей Бессмертный, говоришь… А ну-ка отойдите подальше, от греха…

Он прицелился и дал очередь из шаура. Цепочка серебра, поблескивая в сумерках, наискось пересекла переплетение нитей и, не причинив им ни малейшего вреда, канула где-то в темноте. Тогда Сварог, не убирая шаур, отыскал в траве сухую ветку потолще и подлиннее, наклонился над оврагом и коснулся ею белой нити. Ветка прошла сквозь паутину, как сквозь лунный свет, на полпути застряла и словно влипла в нее. Сварог осторожно подергал. Нить заколыхалась, заходила волнами, но ветку держала крепко.

– Мастер капитан!.. – испуганно хрипнул суб-генерал.

– Спокойствие, только спокойствие, – процедил капитан…

Наконец из мрака, в котором скрывался дальний молодняк, донеслось ответное дрожание паутины. Кто-то огромный и неповоротливый целеустремленно двигался к источнику тряски.

– Назад все, живо! Подальше!!!

Нити колебались все сильнее, Сварог еще пару раз дернул за ветку, чтобы паучок не перепутал место, в котором застряла новая несчастная жертва, и отпрыгнул, поднимая шаур.

Из тьмы на него быстро надвигалось нечто. Не столь уж и огромное – размером пожалуй что с лошадь, но двигалось оно так быстро, уверенно и ровно, что Сварог на всякий случай сделал еще пару-тройку шагов назад. Прицелился и, когда на свету оказалась раздутая шарообразная туша с цепочкой рубиновых глаз вокруг «талии», с шевелящимися жвалами и дюжиной мелькающих щетинистых лап, ловко перебирающих паутину, выстрелил.

Вспышка, вспышка, вспышка… Звездочки касались трупно-бледных маслянистых боков твари и, блеснув на прощание, исчезали. А кворкас продолжал как ни в чем не бывало нестись по паутине. К тому месту, где висела ветка.

– Это старая магия, мастер капитан! – страшным шепотом подсказал Пэвер. – Ваше серебро на него не действует!

Ах ты ж, дьявольщина…

– Чуба! – крикнул Сварог. – Быстро! Обличья не менять!..

Паучок добрался до ветки, обнюхал ее, потыкал жвалами… и выпрямил лапы, поднявшись на метр над нитью. Замер. И Сварог отчетливо понял, что он смотрит, сканирует окрестности на предмет наличия неизвестных шутников, потревоживших его покой.

– Дуй к давешнему болотцу и разбуди это лохматое диво! – сдавленно приказал Сварог, не сводя глаз с кворкаса. – Хорошенько буди, чтоб у него при виде тебя слюнки потекли. А потом бегом обратно – и чтоб с этим чучелом на хвосте. Мы тут им устроим завтрак для чемпионов на травке… Только когти по траве вжикнули.

– Вы что задумали? – тихо, будто паук мог их услышать, спросил Рошаль.

– Вот увидите… А вы, охламоны, кстати, лезьте-ка куда-нибудь повыше на деревья. Дабы не вводить, так сказать, в искушение…

Закончив исследование окрестностей и так никого и не найдя, кворкас неторопливо, но ловко развернулся на нити и уныло побрел обратно.

Повиновались бессловно, но по-прежнему ничего не понимая. Верные бойцы забрались на дальнее одинокое дерево и как бы притворились его несъедобными плодами, а Сварог уверенно подступил к обрыву и снова подергал за ветку. Не мытьем, значитца, так катаньем…

Наконец где-то далеко позади раздался мощный топот, хотя самого реликтового чудовища видно пока не было… А, нет, – вот и наш соня.

Динозавромамонт громыхал на двух лапах, и от каждого удара ступни о землю тряска докатывалась аж до пяток Сварога. Со всех ног улепетывающая под самым носом громадины Чуба-Ху на этом фоне выглядела даже не моськой рядом со слоном – блохой около экскаватора она выглядела. А в овраге, с механической точностью перебирая блестящими на солнце, будто отлитыми из высоколегированной стали и украшенными жалами зазубрин лапами, вновь нарисовался давешний кворкас. Добежал до ветки и опять завис, хищно поводя жвалами.

Чтобы членистоногое (или как там определяют эту образину в энциклопедиях) оставалось на месте, Сварог скоренько подобрал гальку и, приметившись, щелкнул камнем точно в один из десятков глаз. Паук неожиданно шустро для своих размеров замахал перед собой лапами, пытаясь сцапать обидчика, и стал похож на фехтовальщика с завязанными глазами.

Чуба-Ху неслась прямо на Сварога, а за ней надвигалось землетрясение во плоти.

– В сторону! – гаркнул Сварог оборотню. – Сворачивай!!!

Не веря, что будет услышан в накатывающемся грохоте, махнул рукой влево, а сам по кромке оврага рванул что было сил вправо. Чуба-Ху повернула по широкой дуге, но инерция была настолько сильной, что гуапа сбросило в овраг, покатило и остановило буквально в кайме от нитей.

Однако у звероящера инерция оказалась во сто крат мощнее, и эта громадина, взмыв с края обрыва, перемахнула через рыщущего лапами-ножами паука и с бешеным треском вляпалась в самую гущу паутины. Удивительное дело, но нити выдержали удар, и исполин запутался в них, как в исполинском перевернувшемся гамаке… А паук, обретя наконец врага и не тратя ни мига, прыгнул исполину на грудь – совсем как ребенок бросается к мамочке на шею после долгой разлуки. Челюсти кворкаса, разодрав космы свалявшейся шерсти и бронебойную шкуру, впились в плоть поверженного и лишившегося возможности рыпаться титана… И тут же брюхо паука на глазах стало раздуваться, будто наполняющийся гелием воздушный шар. С гребня наискосок Сварог кинулся вниз, туда, где выкусывала из лап колючки Чуба-Ху и безвольно висел на подрагивающих нитях опередивший их на базе пленник.

– Теперь можешь спокойно почесаться последний раз в жизни, – процедил Сварог, задрав голову. – И на что ты, интересно, рассчитывал? Что не превратишься в паука и сможешь от нас избавиться?.. Короче. Тварям временно не до тебя. Но за такое удовольствие я спрошу с тебя высшую цену. Ключ.

Подвешенный конвульсивно улыбнулся, опустил руку в кошель, достал треугольный осколок зеркала на цепочке – и вдруг замахнулся с явным намерением зашвырнуть его по ту сторону паутины. Лицо его исказила презрительная ухмылка, рука разжалась… Однако он не учел одного.

С места, спружинив лапами, взмывшая на два человеческих роста Чуба-Ху в полете клацнула челюстями и поймала Ключ в полете над переплетением нитей.

Сварог от бессилия зажмурился. Он знал, что сейчас произойдет… Его уши ждали предсмертного волчьего визга, – но услышали лишь глухой удар приземлившегося тела.

Сварог открыл глаза. Чуба отряхивалась, стоя на четырех лапах, и явственно улыбалась, хотя давалось ей это нелегко, поскольку в зубах блестел треугольный предмет. А еще у Чубы-Ху до крови был ободран бок, а еще одна из нитей украсилась серым пухом, будто мхом…

– Будь ты проклят… – бился в паутине пленник, и глаза его от бессильной злобы были уже не смоляно-черными, а мутно-зелеными.

– Ну и на фига было так рисковать? – поднимаясь по косогору, ворчливо принялся отчитывать капитан оборотня. – Неужели в траве бы не нашли? С гикоратом-то… Я к тебе привык, Чуба, ты уж постарайся выжить в этом путешествии…

С кромки оврага им снова стало видно паучье пиршество. Пузо кворкаса расперлось до невероятных размеров. Доисторического чудовища под этим шаром уже было не разглядеть.

– Погоди, это надо видеть, – придержал Сварог четвероногую спутницу и, вынимая у нее из пасти трофей, развернул мордой к оврагу.

В этот самый момент паучье тело лопнуло, как брюки по швам на неосторожно присевшем жирном трактирщике, и освободившаяся жижа водопадом хлынула вниз, на обтянутый одной кожей исполинский скелет мамонтоящера, потекла мутным ручьем по днищу оврага, под равнодушно раскачивающимися белыми нитями паутины.

– Вечно голодный, говоришь? Бессмертный? – зло прошептал сам себе Сварог и повернулся к бессловесному оборотню. – Не знаю почему, но еще со школы в голову засело, что паукам от природы не дана такая радость, как чувство насыщения. Любой паук будет жрать, пока не лопнет[4]. А природа регулирует процесс тем, что сытый паук окажется не в силах догнать следующую жертву. А вот магия… Что ж, магия, как видно, пожиже матушки-природы…

Тут от обвисших грязным бельем на паутине ошметков кворкаса, по девственно белым нитям во все стороны побежали радужные огоньки – вроде как по новогодней гирлянде. И стоило одному из светлячков наткнуться на продолжающего трепыхаться неудачливого охотника за Ключом, как остальные, будто получив сигнал, рванули в ту же сторону… И вот все светлячки заплясали на нитях вокруг подвешенного пленника… Вот плавно скользнули внутрь тела… И тогда пленник забился изо всех сил.

– Будь ты проклят!.. – возопил он, и из его тела на волю полезли паучьи конечности, а кожу в миг обнесло паучьим ворсом.

– Бессмертный… – разочарованно констатировал Сварог.

Он подбросил на ладони находку. Так вот ты какой, золотой ключик… Странно, но ни радости, ни удовлетворения он не испытывал – одну лишь бескрайнюю усталость. Отряд собрался вокруг и молча разглядывал вожделенный Ключ. Теперь, при ближайшем рассмотрении, стало ясно, что никакое это не зеркало – просто треугольный кусок металла размером с ладонь, без всяческих там пояснительных надписей и украшений. Одна его сторона была шероховатой, а другая – тщательнейшим образом отполирована… но вот что странно: полированная поверхность была матовой, дымчатой, хотя, по идее, должна была отражать, как зеркало. А в остальном – простой металлический треугольник, ничего больше… И никакой тебе магии.

– Так, ребята, вот и все, – просто и устало сказал Сварог. – Привал. Овраг обходить будем завтра, завтра и наметим наиболее удобный маршрут обратно, к побережью… Всем спать.

Он повесил Ключ на шею (металл глухо звякнул о нательный крестик), повернулся и двинул прочь от оврага – к загодя присмотренной полянке.

Угомонились на удивление быстро – либо усталость была причиной, либо то обстоятельство, что им все-таки удалось раздобыть Ключ, но кроме Сварога и Каны все дружно рухнули в объятия Морфея, едва перекусив на скорую руку и застегнув спальные мешки. Сварог не спал. Смотрел на небольшой костер, возле которого этаким сидящим буддой застыла островитянка (она дежурила первой), и ни о чем не думал. Хотя подумать было о чем – например, о том, что найти Ключ еще полдела… даже не пол, а четверть. Потому что остается еще невредимыми добраться до берега, а самое главное, найти Дверь и проникнуть в нее – в обход хитроумного Вало. Как это сделать – совершенно неясно.

Но думать об этом не хотелось.

Наверное, он все-таки задремал, поскольку очнулся от чьего-то прикосновения. Дернулся, нашарил Ключ на шее, оглянулся. Кана сидела уже рядом с ним, ее чернущие глазищи в отблеске пламени казались двумя бездонными омутами.

– Что…

Сварог попытался сесть, но Кана приложила палец к губам и мягко, но настойчиво уложила его обратно на землю.

– Мое дежурство, что ли? – шепотом спросил он, чтобы не разбудить остальных, хотя мастер Пэвер храпел так, что и мертвый бы проснулся.

Нет, костер еще не прогорел, прошло минут тридцать от силы…

Кана наклонилась поближе:

– Мне страшно, мастер капитан…

На это Сварог помолчал, закурил.

– Что-нибудь случилось?

Островитянка покачала головой – и вдруг ее не по-женски сильные руки обвили Сварога. От неожиданности он уронил сигарету.

– Кана, какого… Послушай, Кана, сейчас не вре…

Поцелуй заставил его умолкнуть. Она, дрожа, лихорадочно, на ощупь расстегивала пуговицы спального мешка. Удивление сменилось чувством, известным любому нормальному мужику, но Сварог решительно отогнал его. Попытался вырваться – да не тут-то было… А впрочем, вырывался он не очень-то яро. Руки сами собой, почему-то разуму напрочь не повинуясь, нашарили застежки ее риксы. А все остальное было уже не важно, никто из них уже не думал, разбудят они кого-нибудь или нет. Он помог ей избавиться от комбинезона, ее кожа матово блестела в свете костра. Она помогла ему избавиться от спального мешка, и два человека слились в единое целое… Увы, все произошло слишком быстро (и Сварогу показалось, что именно она так и хотела – быстро), но было подобно… черт его знает, чему это было подобно. Сварог, пожалуй, еще ни разу в жизни такого не испытывал. Неожиданное буйство огня, в котором сгорел он весь, без остатка, со всеми его мыслями, дурацкими протестами и рассудительностью. А потом внезапно – тишина, покой, умиротворение. Будто и не было ничего… Да нет, было, было…

– Прости, капитан, – шепнула она, положив голову ему на плечо. Короткие волосы приятно щекотали кожу. – Наверное, я не должна была этого делать…

– Чего ты испугалась?

– Сама не знаю… Может быть, тебя. Не надо видеть во мне врага, капитан. Я просто выполняю свою работу. Как и ты.

Она не врала.

– И что это за работа? – осторожно спросил Сварог.

– Я должна привезти Ключ на Острова.

– С нами или без нас?

– С вами или без вас. Ключ важнее ваших жизней, как бы гнусно это не звучало. Но ведь так сплошь и рядом происходит – я знаю, я видела. Кто-то дергает за ниточки и отдает приказы во имя какой-то цели, а какой ценой эта цель будет достигнута, не столь и важно… Но я была бы рада, если б вы все вернулись целыми и невредимыми.

А вот тут она пожалуй что лукавила. Ей был нужен Ключ – и только Ключ. Остальные лишь помогают ей в доставке ценного груза… Эх, ну и жизнь…

– Собственно, – сказал он, – я тоже буду рад, если мы вернемся в полном составе… И при Ключе.

– Вот видишь…

Он закурил и выпустил в ночной воздух струйку сизого дыма – дым поплыл к темнеющим кустам, зацепился за ветки и медленно растаял. Кана проворно выскользнула из его объятий, скользнула в комбинезон.

– Прости, капитан. Тебе надо поспать. Я не должна была…

– Еще слово – и пойдешь в два наряда вне очереди.

Она грустно улыбнулась, наклонилась и легко коснулась губами его губ, провела горячей ладонью по щеке Сварога.

– Есть два наряда. Спи, мастер капитан. Завтра предстоит тяжелый день.

– Не тяжелее предыдущих… – вздохнул Сварог.

Если б он знал тогда, как ошибается…