Расплата за ложь Черненок Михаил
Сидоренко будто поперхнулся. Глаза его внезапно закрылись, а голова, дернувшись, повернулась набок. Судмедэксперт Медников, присев на корточки, обхватил пальцами кисть левой руки потерпевшего. Нащупав пульс, коротко бросил санитарам:
– Немедленно – в реанимацию!
Санитары спешно загрузили носилки в машину, и «Скорая помощь», включив сирену, умчалась по направлению к районной больнице. Криминалист Тимохина, предварительно сфотографировав, стала внимательно рассматривать пулевое отверстие в стекле передней дверцы «Жигулей» у водительского места. Следователь Лимакин достал из «дипломата» бланк протокола осмотра места происшествия и пригласил из толпы двух мужчин в понятые. Любопытно глазевшие зеваки сразу заторопились по крайне неотложным делам. Свидетелем преступления оказался лишь один нахмуренный парень с кудрявыми волосами, назвавшийся Алексеем Шайдоровым.
– Где вы находились в момент происшествия? – спросил Бирюков.
– Рядом с Сидоренко ехал в его «Жигулях»… – Шайдоров откашлялся, как будто у него перехватило в горле. – Мы с Николаем живем по соседству. Сегодня я собрался в милицию, чтобы продлить разрешение на охотничье ружье. Утиный сезон приближается, а у меня срок разрешения истек. Пошел заводить свою машину и увидел, что Николай выезжает из гаража на «Жигулях». Разговорились. Оказывается, он тоже настроился в милицию, ну и предложил поехать с ним за компанию.
– Что ему надо было в милиции?
– Хотел переговорить с оперуполномоченным Голубевым.
– О чем?
– В общем, разговор на эту тему Николай замял. В милиции я сдал документы, а Голубева на месте не оказалось. Сидоренко предложил, мол, заглянем на минутку в кафе и поедем до дому. Когда подъезжали вот к этому месту, заметили увязавшийся за нами черный джип с правым рулем. Николай сказал: «Кажется, Денис Филонов чего-то прилип. Сейчас узнаю, зачем он привязался». Включил правый поворот, как перед остановкой, и притормозил. Не успел он открыть дверцу, как из поравнявшегося с «Жигулями» джипа хлопнул мелкашечный выстрел, и джип помчался дальше. Голова Николая сразу запрокинулась на спинку сиденья. «Жигули» дернулись и заглохли. Я машинально выхватил торчавший из правого кармана Николая мобильник и позвонил по ноль-два. Потом – от испуга, наверно – выскочил из машины и закричал: «Человека убили!». Мигом толпа стала собираться. Вскоре, пугая сиреной прохожих, промчались одна за другой три гаишные машины, и тут же подъехала «Скорая».
– С какого расстояния стреляли?
– Не больше метра.
– Водитель джипа стрелял?
– Ну, у него правосторонний руль, а у «Жигулей» – левый. Вот он, бык красномордый, высунул из приспущенного стекла руку с пистолетом и почти в упор пальнул в Николая.
– Это действительно был Филонов или кто-то другой?
– Сидоренко так сказал, а я Филонова не знаю. Тот, который стрелял, был в темных очках и показался мне мордастым. Все промелькнуло, вроде как в американской киношке. Запомнилось только красное лицо стрелявшего да зеленая солдатская рубаха на нем. Об этом я сказал по мобильнику дежурному милиции.
– Госномер джипа не запомнил?
– Половина номера была в грязи, а последние две цифры «ноль» и «пять» запомнил. Это тоже сказал дежурному.
При разговоре у Шайдорова то и дело дергалась правая щека. Видимо, он чувствовал нервное подергивание и, словно оправдываясь, виновато проговорил:
– Не могу прийти в себя… Если б киллер чуть-чуть промахнулся, вместо Николая «Скорая» увезла бы в реанимацию меня.
Бирюков сменил тему:
– Сидоренко не рассказывал, как он на днях неудачно съездил за шампиньонами?
– За шампиньонами мы с Николаем вместе ездили на моем «Москвиче». По большой корзине набрали. Только не на днях, а в середине прошлой недели.
– Где собирали грибы?
– Недалеко от Веселой Гривы. На бывшем колхозном пастбище.
– Без вас Сидоренко позавчера туда не ездил?
– Может, и ездил, да вряд ли чего привез. Там уже делать нечего. Грибники подчистую вырезали не только шампиньоны, но и свинушки.
Отвечал Шайдоров без колебаний. Чувствовалось, что скрывать ему нечего. О Филонове, Шиферовой и Кипятилове он ничего не знал. С Сидоренко его отношения были самые добрососедские. Когда Николай Григорьевич преподавал в школе физкультуру, они часто вместе рыбачили и охотились. Рыбалку и охоту сосед забросил, как только занялся коммерцией. Человек он не злобный, покладистый. Это могут подтвердить все соседи с улицы Тополевой.
Участники оперативной группы уже собрались уезжать с места происшествия, когда в машине с мигалкой подкатил разгоряченный, словно после удачной охоты, начальник районной ГИБДД майор Филиппенко и бодро доложил Бирюкову.
– Убийца задержан!
На заднем сиденье машины между двумя рослыми сержантами милиции сидел в наручниках краснолицый верзила с тусклым, ничего не выражающим взглядом оловянных глаз.
– Филонов Денис?… – спросил у майора Бирюков.
– Так точно! – ответил Филиппенко. – Говорить с ним сейчас бесполезно. Нашпиговался наркотиками до помутнения разума. При задержании пришлось прострелить задние колеса джипа.
– Сопротивление оказывал?
– Пытался вытащить из кармана самопал, но сержанты повязали бугая, как теленка. – Филиппенко передал Бирюкову похожий на браунинг самодельный пистолет. – При досмотре в «бардачке» джипа обнаружили полтора десятка мелкокалиберных патронов к этому самопалу, пакетик с героином и четыре одноразовых шприца.
– В протоколе задержания это отразили?
– Так точно! Протокол оформили по всем правилам, в присутствии понятых.
– Везите задержанного в изолятор временного содержания. Займемся им, когда протрезвеет от дурмана.
…Филонов «протрезвел» на вторые сутки. Первый его допрос, проведенный следователем Лимакиным, оказался безрезультатным. Мающийся от наркотической ломки Денис стал пороть такую несуразицу, что пришлось назначить психиатрическую экспертизу.
Шиферова тоже не порадовала следователя новизной показаний. Вызванная повесткой Клава явилась на допрос в белоснежном отутюженном костюме, искусно накрашенная и благоухающая дорогими духами. Первым делом она попросила разрешения закурить. Стряхивая ухоженным пальцем пепел с коричневой тонкой сигареты «Море» в придвинутую к ней Лимакиным пепельницу, голубоглазая красавица изображала оскорбленную подозрением невинность. Ни о причастности к краже, ни о последствиях преступления она «даже слушать не хотела». Когда Лимакин спросил о купании в пруду, ответила, что незнакомые ребята попутно «подбросили» ее из райцентра в Веселую Гриву и по дороге «накачали» коньяком. Вопросу: «Почему сказала Евлампию Огонькову, будто отмечала свой день рождения с друзьями?» откровенно удивилась: «А что, по-вашему, я могла сказать старику? Что отмечала последнюю пятницу на той неделе со случайными проходимцами?» Артема Лупова Клава назвала сексуальным гангстером и трепачом, который может наговорить что угодно, если женщина откажет ему в постельной услуге. Денис Филонов, по ее мнению, родился питекантропом и с годами ни капельки не умнеет. Наоборот, подсев на героиновую иглу, Фазан превратился в форменную обезьяну. Из-за назойливых хамских приставаний этого орангутанга Шиферовой пришлось даже уволиться из «Русалочки», хотя Сидоренко уговаривал ее остаться. О том, какая причина заставила умного Николая Григорьевича держать Филонова в охранниках кафе и что за разборка произошла между ними, Клава не имела «ни малейшего представления». В конце концов Лимакин был вынужден прекратить бесплодный допрос и взять у Клавы подписку о невыезде. Из кабинета следователя Шиферова ушла с таким видом, словно ее оскорбили до глубины души.
Расследование сдвинулось с мертвой точки, когда появилась возможность допросить самого Сидоренко. Рана его, к счастью, оказалась не смертельной. Свинцовая пуля от мелкокалиберного патрона, повредив левую ключицу, застряла в теле, не коснувшись жизненно важных органов и позвоночника. Удрученный случившимся владелец «Русалочки» при официальном допросе был искренен до конца. Следом за Сидоренко прижатая фактами Шиферова тоже стала давать правдивые показания. После заключения психиатров о вменяемости заговорил и симулянт Филонов, выведенный врачами из наркотического транса.
Через неделю после основательных допросов всех соучастников преступления Лимакин положил на прокурорский стол пухлый скоросшиватель с материалами расследования для утверждения обвинительного заключения. Изучая уголовное дело, Антон Бирюков с горечью размышлял, к каким серьезным последствиям привело легкомыслие склонной к авантюризму молодой женщины.
10
Из «Русалочки» Шиферова уволилась вовсе не из-за хамских приставаний Филонова. Денис безудержно увлекался алкоголем и наркотиками. Женщины для него были делом десятым. Соблазнил Клаву бесконтрольно поработать в сельмаге директор торгового предприятия райпо, у которого хронически не хватало продавцов. Сидоренко, узнав о намерении Шиферовой уволиться, попросил ее поработать в кафе хотя бы несколько дней, пока подыщется замена. Клава не стала работать ни дня. Вдохновленная удачей, когда при уходе из «Электротоваров» безнаказанно унесла пятьдесят тысяч рублей, в «Русалочке» она «приватизировала» десять тысяч. Сидоренко не был связан с Клавой амурными делами, как Артем Лупов, и потребовал немедленно вернуть украденную сумму. Шиферова отшутилась, мол, когда от многого берут немножко, это не кража, а просто дележка. Николай Григорьевич не оценил шутки и пристращал мошенницу судом, хотя, будучи неглупым, понимал, что написанное от руки «Трудовое соглашение» с Шиферовой судьи посчитают филькиной грамотой. Изворотливая Клава тоже не страдала слабоумием и помахала Николаю Григорьевичу ручкой. Оскорбленный наглым поведением наемной сотрудницы владелец кафе из принципа стал искать другие способы возврата денег. С этой целью он обратился к Филонову:
– Денис, за что ты берешь у меня деньги?
– За охрану кофеварни, – ответил Филонов.
– Плохо, друг, охраняешь. Шиферова шутя унесла из кассы десять тысяч.
– Шеф, касса – не моя проблема. Я берегу кафешку от наружных воров да от рэкета. И вообще, на кой хэ ты допустил к кассе нечистоплотную на руку телку?
– Кого допускать – это тоже не твоя проблема. Скажи прямо, у тебя есть на примете надежный «качок», который без применения физической силы сумеет заставить Шиферову вернуть украденное?
– Таких качков, шеф, в природе не существует. Давай я сам сыму с Клавы стружку, и она без звука притащит стибренные бабки.
– Ты много дров наломаешь.
– А как без этого?…
– Надо уладить вопрос по-мирному.
– Тогда давай побазарим с ней вместе. Если круто на рога полезу, одернешь.
– Такой вариант более подходящ…
В Веселую Гриву отправились в джипе Филонова. Увидев нахмуренного Сидоренко и набычившуюся красную физиономию Дениса, Шиферова мигом сообразила, что встреча с незваными гостями ничего доброго ей не сулит. Однако вместо огорчения радостно воскликнула:
– Ребята, вы прямо кстати! У меня сегодня день рождения, а обмыть такую дату в глухомани не с кем. Предлагаю взять шампанское и устроить пикник на лужайке.
– Шампанское – моча. Лучше возьми коньяк, – сразу ухватился за возможность выпить Филонов.
– Мы не поздравлять тебя приехали, – сухо сказал Сидоренко.
– Ну, Николай Григорьевич, – с упреком проговорила Клава, – разве мы нелюди какие? Угощение – за мой счет, а должок через неделю верну вам с процентами.
Филонов расплылся в улыбке:
– Видал, шеф, как клево получается. И стружку сымать не надо. Клава по-мирному согласна вернуть стибренное. Поехали на пикник, погуляем на халяву за день рождения. – И подмигнул Шиферовой. – Ты белый костюмчик-то сыми, чтобы не покрасить его на лужайке зеленью.
Шиферова беззаботно отмахнулась:
– У меня костюмов – завались и обсыпься.
Не зная, что делать дальше, Сидоренко промолчал. Его молчание было принято за согласие.
На пикнике Шиферова вела себя так компанейски озорно, что даже непьющий Николай Григорьевич выпил за ее здоровье граммов пятьдесят коньяку и пожевал отломленную от шоколадной плитки дольку. Филонов пил без закуски. Подзадоривая Дениса, Клава едва поспевала наполнять ему пластмассовый стаканчик и сама смаковала рюмку за рюмкой. Пикник завершился сумасбродным купанием в пруду. Расставаясь с незваными гостями, промокшая до нитки Шиферова клятвенно заверила Сидоренко, что через неделю соберет десять тысяч и расплатится с ним.
– Ты, коза, не шути с нами, – пригрозил на прощанье Филонов. – Обманешь – без суда и следствия зенки выткну. Чем тогда подмигивать будешь?…
Пьяную Клаву угроза не напугала, но на следующий день в душе зашевелился противный червячок. От дуболомного Дениса можно было ожидать любой пакости. Какой бзик стукнет придурку в голову, не угадаешь. Шиферова решила не рисковать. Деньги у нее были, но отдавать их не хотелось. Тихо напевая в пустующем магазине «конфетки-бараночки», Клава мысленно просчитывала способы, как бы расплатиться с Сидоренко без ущерба для собственного кармана. Сколько она ни напрягала изворотливый ум, такого варианта, когда можно «и рыбку съесть и на лодке покататься», не подворачивалось. Обговоренный недельный срок быстро истекал. Ничего не придумав, Шиферова поехала в райцентр, чтобы сдать в химчистку испачканный при купании белый костюм. Там случайно встретилась с главбухом райпо. Для порядка поболтав о зарплате, Клава без всякой надежды, но с мыслью «авось клюнет» заглянула в «Электротовары» к Артему Лупову, любившему позубоскалить с красивыми женщинами. Наученный горьким опытом Артем на этот раз не клюнул. Получив от ворот крутой поворот, села в рейсовый автобус и поехала в Веселую Гриву. По обеим сторонам трассы тянулись желтые поля дозревающей пшеницы. Монотонность укачивала. Прислонившись боком к спинке мягкого сиденья, Клава задремала и приснилось ей, будто она вернула деньги Сидоренко, и Николай Григорьевич от радости даже расплакался. Очнувшись, подумала: «Десять тысяч мою судьбу не решат. Отдам их по-хорошему». Возможно, так бы она и поступила, да… Бог шельму метит. Выйдя из автобуса на остановке у Веселой Гривы, Шиферова увидела деревенских пастухов. Кузьма Сумеркин с поллитровкой в руке, по-стариковски ссутулив спину, торопливо шагал к кладбищу, где паслось стадо, а Кипятилов стоял у трассы и прикуривал сигарету. Прикурив, он взял стоявший у ног полиэтиленовый пакет и неторопливо пошел по проселочной дороге к лесу. Шиферову словно громом оглушило – водку можно было взять только в ее магазине. Бросившись вдогонку за Кипятиловым, Клава закричала:
– Эй, босяк, обожди!
Кипятилов остановился. Подбежав к нему, запыхавшаяся Клава спросила:
– Ты, баклан, где взял водку?
– В твоем сельмаге, – как ни в чем не бывало ответил пастух.
– Ломанул замок?!
– Нека, гвоздем открыл.
– По зоне соскучился?… Ну, блатяга, упеку тебя в казенный дом!
– Не поднимай хипиш по пустяку. За мелочовку теперь не садят. Отделаюсь штрафом.
– Показывай, что украл!
Кипятилов раскрыл пакет. Там было две поллитровки с водкой «Столица Сибири», булка белого хлеба и кругляш колбасы.
– Где остальное? – прищурясь, спросила Клава.
– Один поллитряк отдал Сумеркину. Запиши это на наш с Кузьмой счет. Мы уплатим.
– А выручку кто вернет?
– Какую выручку?! – удивился Кипятилов. – Не лепи горбатого! Деньги я не брал. Можешь обыскать. У меня в карманах пусто, как у грешника на душе.
Обыскивать Шиферова не стала. Она никогда не оставляла выручку в магазине. Хранила ее вместе со своими деньгами в тайнике на квартире. Однако для порядка спросила:
– Честно, не брал?
– Гадом стать!
– А зачем в лес направился?
– Хочу в кибитке, у старого пастбища, перекусить да вздремнуть на лавке. Не раздувай, Клаша, ноздри. Мы с Кузьмой, правда, уплатим за взятое в долг.
– Ну, алкаши!.. Прямо беда с вами…
Шиферова, брезгливо поморщившись, пошла в село, к магазину. Оглядев открытый гвоздем замочек, зацепленный дужкой за кольцо пробоя на дверном косяке подсобки, села на ступеньку крыльца и задумалась. Вот-вот должен был приехать Сидоренко, но отдавать ему деньги вдруг опять расхотелось. Очень уж подходящий выпал случай, чтобы под предлогом неожиданной кражи затянуть отдачу, а там авось еще что-нибудь удачное подвернется…
Приехавший с Денисом Филоновым Сидоренко застал Шиферову в слезах. Всхлипывая и вытирая надушенным платочком «поплывшие» от размокшей косметики глаза, Клава придумала легенду, будто приготовленные для возврата десять тысяч лежали под прилавком в магазине. Уголовный блатяга Кипятилов, пристроившийся в селе пастухом, украл их вместе с тремя бутылками водки и теперь обмывает удачу в вагончике возле бывшего пастбища, где грибники собирают шампиньоны.
– Ты не сочиняешь? – недоверчиво спросил Сидоренко.
– Ей-Богу, Николай Григорьевич, сама видела, как Эдик поплелся туда, но побоялась с ним связываться, – поклялась Клава.
– Эдика я знаю, – сказал Филонов. – Подвернувшиеся на деле бабки Чайник не оставит. Поедем, шеф, к пастбищу. Отымем у нахала тысячи, пока не прокутил их.
Сидоренко согласился. По знакомой дороге управлявший «Жигулями» Николай Григорьевич в считанные минуты подъехал к вагончику. Кипятилов сидел за столом с ополовиненной поллитровкой и закусывал колбасой с хлебом. Грузный Филонов, едва протиснувшись в узкую дверь, усмешливо сказал:
– Салют, Чайник.
– Здравствуй, Фазан, – не прекращая жевать, ответил Кипятилов.
– Киряешь?
– Киряю. Стакана нет. Если будешь из горла, бери пузырь и глотай сколько духу хватит.
Жадный до выпивки Денис протянул было руку к бутылке, но Сидоренко одернул его:
– Брось, не за тем приехали.
Филонов, словно подавившись, откашлялся. Уставясь на равнодушно жующего Кипятилова, спросил:
– Водку у Клавки Шиферовой взял?
– Угу.
– Зачем полез в закрытый магазин?
– Выпить до зарезу захотелось.
– Сколько кусков бабок попутно прихватил?
– Нисколько. Не хочу на срок нарываться.
– Не темни, Чайник!
– Гадом стать, Фазан, не темню. Ты что выпендриваешься, как сорвавшийся с цепи полкан?
– Не задирай хвост! Выкладывай десять тысяч!
– Ну, бляха-муха… Совсем офонарел или неудачно головой ушибся?… – Кипятилов медленно встал и разом вывернул карманы брюк. – Смотри, пусто-пусто…
– Раскалывайся, куда затырил бабки?
– Ну, ты точно – захарчеванный чувак. Я ведь Клашке сказал, что выручку не трогал, а за взятое в долг уплачу.
Филонов зло прищурился:
– Это кто «захарчеванный»?
– Ну, не я же…
Денис, задрав на выпуклом животе рубаху, демонстративно вытащил из-за пояса пистолет и направил его Эдику в грудь. Эдик мгновенно схватил со стола нож. В ту же секунду хлестко, как щелчок пастушьего бича, жахнул пистолетный выстрел. Кипятилов отпрянул и, запрокидываясь навзничь, безжизненно рухнул на пол. Сидоренко, наблюдавший эту сцену со стороны, остолбенел. Придя в себя, он чуть не с кулаками набросился на убийцу:
– Ты что натворил, балбес?!
– Нечаянно, шеф, сорвалось, – растерянно глядя на пистолет, дрожащим голосом проговорил Филонов. – Такое самодельное говно, только выкрасить да выбросить.
– Нечаянно… Ты ножа испугался!
– Испугаешься… А если б Чайник мне в пузо пырнул, лучше было бы, да?… – Денис нервно передернул покатыми плечами. – Пора, шеф, искать затыренные Чайником бабки.
– Какие «бабки»?! Надо уносить отсюда ноги. Садись, балбес, скорее в машину!..
В горячке Николай Григорьевич не обратил внимания на удар об пень. Лишь выехав с проселка на трассу, он заметил, что руль ведет в сторону. Ехали молча. Когда впереди показались окраинные дома райцентра, Филонов насупленно сказал:
– Не мандражи, шеф. Если Клавка нас не заложит, все само собой ушумкается. Из-за Чайника сыщики рыть землю не станут. Избавление от уголовника для них радость великая…
Высадив Дениса на окраине. Сидоренко заехал на станцию техобслуживания. После ремонта «Жигулей» чуть полегчало, но моральная тяжесть продолжала давить словно в кошмарном сне. Чтобы отвлечься, следующим утром после бессонной ночи Николай Григорьевич поехал в Новосибирск на оптовую базу за продуктами для кафе. Всю дорогу истязал себя упреками за необдуманный поступок. Украденные Шиферовой десять тысяч теперь казались пустяком, не стоившим выеденного яйца. Вернулся домой уставшим до предела и, когда внезапно увидел приехавшего оперуполномоченного уголовного розыска Славу Голубева, едва не упал в обморок. Обдумывая после состоявшегося разговора свои ответы, ужаснулся несусветной лжи. Окончательно же доконал Николая Григорьевича заявившийся вскоре Филонов. Денис был заметно навеселе. Глядя на потемневшее лицо Сидоренко, он с ехидной усмешкой спросил:
– Чего страдаешь, шеф, будто родную мамку похоронил?
– Ты больше не появляйся в кафе, – сухо сказал Николай Григорьевич.
– Увольняешь или как?…
– Увольняю.
– За что?
– За Кипятилова.
– Жалеешь уголовника?
– Жалею. Уголовник тоже человек.
Филонов расхохотался:
– Какой от такого человека прок? Чайник ведь прожженный ворюга.
– Воры лучше палачей.
– На кого намекаешь?
– На тех, кто убивает.
– Шеф, ты это… не того… – Филонов набычился. – Не задирай хвост! Замочу раньше, чем ты меня заложишь!
– Исчезни, негодяй! – крикнул Сидоренко.
После второй бессонной ночи Николай Григорьевич твердо решил явиться к Славе Голубеву с повинной. Изнуренный за двое суток душевной болью, он уже не боялся судебной ответственности за допущенную глупость и никак не предполагал, что трусливый Денис Филонов, накачавшись наркотиком, рискнет осуществить свою угрозу средь бела дня и в людном месте.
За убийство Кипятилова и покушение на Сидоренко Филонов был приговорен к восьми годам лишения свободы с отбытием наказания в колонии строгого режима. В свое оправдание Денис не сказал ни слова, а выступление защищавшего его адвоката слушал с таким удивлением, словно тот говорил о каком-то другом, очень милом человеке.
Зачинщица этой криминальной истории Шиферова тоже оказалась на скамье подсудимых. В последнем слове перед вынесением приговора Клава в пух и прах раскритиковала «порочный режим», создавший предпринимателей-спекулянтов, бессовестно грабящих народ; крутых олигархов, нагло разворовавших Россию, и легендарного Чубайса, который всегда и во всем виноват. Трудно сказать, что повлияло на судебное решение: то ли молодому судье приглянулся элегантный костюм, облегающий статную фигуру подсудимой, то ли пылкая речь обличительницы режима пришлась по душе пожилым заседателям, именуемым в среде уголовников «кивалами», но отделалась Клава легким испугом. Ей определили три года лишения свободы условно.
Николай Григорьевич Сидоренко, учитывая его чистосердечное признание, решением суда был оправдан полностью.
Ноябрь – декабрь 2002 г.
Читать бесплатно другие книги:
